Аннотация: Размышления о наследии великого композитора. Опубликовано в альманахе "Братина". - 2009. - Љ4 (16). - Декабрь. - С.104-118.
Я столкнулся с музыкой Сергея Рахманинова не в консерватории, ибо, к стыду своему, не являюсь горячим поклонником классической музыки и навряд ли когда-нибудь сумею отличить на слух музыку Шумана от Гайдна, там...
Я услышал Сергея Рахманинова не по радио, хотя, из всех ретрансляторов и репродукторов моего детства с раннего утра до позднего вечера звучала музыка. К чести Всесоюзного радио, оно никогда не скупилось на трансляции классических музыкальных произведений. Знаю, убежден, что в репертуарах радиоконцертов были, в том числе, и рахманиновские вещи. Но, увы, весь классический репертуар тогда мною, почему-то, не воспринимался. Словно бы, по чьей-то прихоти, весь он, как бы, миновал меня "навылет", не задевая, минуя жизненно важные струны души моей, а можно сказать, и наоборот - что он, как бы, "отскакивал" от некоей, невидимой, непреодолимой брони моей невосприимчивости к классике, как отскакивают, для примера, стрелы от доспеха средневекового рыцаря, того же. В общем, классическая музыка воспринималась моим сознанием, примерно так же, как обычно воспринимается человеком чужой, чуждый ему, иноземный язык - в форме или в виде мелодичного, непритязательного шума, сопутствующего ритмического фона, необязательного сопровождения, звуковой заставки к действительности, но - не боле того...
Я познакомился с творчеством Сергея Рахманинова не в театре, хотя, матушка моя приложила немало, оказавшихся, в конечном итоге, во многом, увы, бесполезными, усилий, дабы пробудить в подрастающих сыновьях своих интерес к настоящей, серьезной музыке. И поэтому каждое воскресенье, возившая нас с братом из нашей тьмутаракани в самый исторический центр нашего областного центра (полчаса пешком до ближайшей остановочной площадки "КамГЭС", потом - полчаса электричкой до станции "Пермь-I", оттуда - снова пешком), в знаменитый Пермский театр оперы и балета. Чем же он так знаменит? Да, тем, хотя бы, что носил и носит имя самого П.И.Чайковского. Ибо, принято считать, что великий композитор является пермяком. Хотя, с позиций сегодняшнего административно-политического устройства России - это, возможно, покажется кому-то не вполне справедливым. Дело в том, что композитор Чайковский - уроженец небольшого городка Воткинска, что в Удмуртии, но, поскольку тот, еще до революции, имел честь находиться, состоять, пребывать в составе Пермской губернии, то... Именно этот факт и дает пермякам право и основания считать автора "Мазепы" и "Лебединого озера" своим, и гордиться тем, что земля пермская дала миру такого знаменитого на весь мир человека.
Надо заметить, что в Перми моего детства лет царил культ, фетиш театрального искусства. Абсолютный. В оперный - ходили все. Рвались! Спрос на театральное искусство - был, воистину, всеобщим, ажиотажным. Добирались в переполненных электричках, поездах, часами томились в набитых автобусах. Со всего города, со всей области! Повторюсь, не посещать оперный театр тогда в Перми считалось моветоном. Кроме того, высочайшую планку пермского театрального искусства поддерживала на почти недосягаемой высоте целая когорта великих хореографов. Связано это было с тем, что в годы Великой Отечественной войны в наш город было эвакуировано Ленинградское хореографическое училище. Штатного состава. Которое, конечно же, по снятии блокады вернулось в родной город, на брега Невы. Но, вернулись далеко не все. Некоторые - остались. Чтобы продолжить преподавание. В созданном на базе того, Ленинградского, Пермском хореографическом училище. Таким образом, получается, что у знаменитого пермского балета - легкие на подьем и удачу, ленинградские балетные "ноги". Имена преподавателей и выпускников нашего славного хореографического всегда были на слуху и на устах у всех: Л.П.Сахарова, Надежда Павлова, Ольга Ченчикова и многие, и многие другие...
Однако и эти, более или менее, регулярные посещения знаменитейшего театра увы, не оставили во мне, как выяснилось впоследствии, сколько нибудь серьезного следа, не разбудили, по большому счету, интереса к классической музыке, так и не став фундаментом, поводом для формирования устойчивой тяги к классическому музыкальному наследию. Возможно даже, что произошло это - закономерно. По крайней мере, сейчас, с высоты прожитого, думаю я, что - именно так. Ведь, для школьника начальных классов осилить, преодолеть, "переварить" высшую условность театрального искусства, а опера и, того хуже, балет - искусство, согласитесь, в высшей степени, условное - занятие, скорее всего, неподъемное. А может быть, даже, и - непосильное. Репертуар театра был серьезным, в основном, "взрослым" Вот и вышло так, как вышло. Получилось, как получилось. Что я, по сути, вынес из тех посещений нашего главного областного храма Мельпомены? Если честно, память сохранила куда больше воспоминаний о внешней стороне дела, о разных "театральностях", нежели о самом Театре: театральном биноклике, там, прожекторах, столь ярко создающих разнообразные световые рисунки, о таинстве вращающейся сцены, об искусстве искусственного снега, о горделивом величии самих театральных помещений - огромности зрительного зала и мягкости бархатных кресел, основательности мраморных колонн в холлах и вестибюле, и ворсистости ковровых дорожек, о меню театрального буфета, и так далее и тому подобное, нежели - о самой сути и вечной духовной красоте произведений оперного и балетного искусства, которые я вынужденно, но - посетил в те годы. К тому же я, по определению, не мог присутствовать на операх С.Рахманинова "Алеко" или "Скупой рыцарь", по отсутствию таковых в тогдашнем репертуаре...
Я открыл для себя волшебный мир музыки Сергея Рахманинова не в музыкальной школе. Классе во втором, кажется, мама решила, что пора обучать меня музыке. На семейном совете твердо решено было определить меня в музыкальную школу. Хорошую. Нашу. Поселковую. Имени Дм.Кабалевского. Замечательный композитор и дирижер Дмитрий Борисович Кабалевский - очень уважаемый в Перми человек в те годы. Он был нашим депутатом - баллотировался в Верховный Совет СССР именно по Пермскому округу. Почему? Непонятно, баллотировался и все тут. Я знакомился впоследствии с его биографией, тщетно пытаясь отыскать в ней какие-то пермские следы. Ничегошеньки не нашел, за исключением того факта, что Лауреат Ленинской Премии и Герой Социалистического Труда в годы войны какое-то время находился в г.Свердловске. В эвакуации. Недолго. Но - находился. А Свердловск - это, конечно же, не моя Пермь, но, тоже, как ни крути, а - Урал. (А вот, кстати, еще один факт на "заданную" тему: доподлинно известно, что в годы войны в эвакуации в столице Западного Урала находился другой великий человек и композитор - А.Хачатурян. Действительно проживавший в пермской гостинице "Урал", что по соседству с оперным. В одном из номеров которой и был написан Арамом Ильичом балет "Спартак", к слову сказать).
В общем, отдали меня в "музыкалку". Вступительные испытания одолел я. Прошел. Не блестяще, конечно, но, в целом, неплохо. Пропел, что наиграли, повторил, отстучал по столешнице ритмический рисунок, который расслышал, запомнил. И вот зачислен. По классу фортепиано... Естественно, встал вопрос о приобретении этого замечательного инструмента, являвшегося столь редким гостем в поселке нашем, притулившемся на самых закорках Перми, и носившем славное имя ударника-шахтера Алексея Стаханова. К примеру, на три окрестные улицы частных домов, домиков, и домишек, фортепиано не было ни у кого.
Стоил этот раритет, даже самый-самый недорогой, если не ошибаюсь, рублей пятьсот тогда. Для семьи педагога и сменного электрика завода "Камкабель" - сумма абсолютно неподъемная! Но чего только не сделаешь, ради счастья детей! "Мальчик должен учиться музыке!" - решили мои решительные родители и решительно полезли в долги. Занимали, где только могли, экономили на всем на чем можно, и на чем - уже, казалось бы, и нельзя. Но - нашли. Собрали с миру по нитке. И купили! И вот, в один из дней, я, с самого утра ждавший этого момента, и проглядевший уже все глаза, услышал на улице далекий шум автомобиля. Едут! Везут!! Сорвался с места, конечно, выбежал на улицу. К дому подъехал грузовой автомобиль, в кузове которого перетянутое крест-накрест, как революционный матрос из фильма "Оптимистическая трагедия", специальными "патронташами"-тягами, стояло фортепиано! Мое черное, лакированное чудо!!! Бережно, аккуратно распленали сокровище, скатили, драгоценное, по лагам на землю, задыхаясь, и, делая частые остановки, вчетвером или вшестером, даже, понесли-поднесли к дому, приготовились заносить... И тут выяснилось, что размеры дверных проемов и расположение дверей нашего, срубленного отцом, частного деревянного дома, таковы, что не позволяет этого сделать. Не габаритный груз, в общем. Кончилось тем, что отцу пришлось выставить одно из окон вон и даже разобрать, каким-то непонятным мне образом, часть стены вокруг этого окна. Вот таким странным образом, через образовавшуюся в стене черную дыру черное, загадочное молоточковое существо, производства Пермской фабрики музыкальных инструментов "Октябрь", проникло внутрь жилища, уютно обосновавшись в нем.
...Поначалу все было интересно. Бело-черные клавиши моего нового музыкального друга влекли, вызывали трепет, волновали... Мне нравилось слушать как звук, родившийся в недрах чудесной музыкальной машины, какое время длится, а потом, затухая, сходит на нет...
Но, вскоре начались занятия... Должен заметить, что мне очень повезло - у меня были замечательные педагоги. Учившие честно. Не раздражавшиеся, насколько это возможно было в моем, как выяснилось, необыкновенно запущенном случае. О, эти преданные и верные труженицы музыкального фронта, героические женщины, с волосами собранными в пучок на затылках, в строгих платьях с ослепительно белыми отложными воротничками! Как терпеливо и долго повторяли и повторяли вы, бестолковому ученику своему, то есть -мне, ну, никак не получавшиеся у меня, обалдуя, фортепианные пассажи и "связки", оставляя на клавишах инструмента, фиолетовые отпечатки своих указательных и средних пальцев, навечно, кажется, испачканных ученическими чернилами! Педагогов ли этих, замечательных, винить надобно за то, что оказался ученик их неспособным таким, за то, что не в состоянии был он исполнить даже совсем простенькие, фортепьянные пьески и упражнения? Причем, из упрямства своего природного, постоянно воспроизводя сочинения не так, "как надо", "как требовалось", а именно как удобно было его негнущимся, не разработанным, постоянно покрытым цыпками и ссадинами, неуклюжим "грабелькам"?
В общем, как вы уже, наверное, догадались, Эмиля Гилельса не получилось из меня. Категорически. Отходив в музыкальную школу всего лишь несколько невыносимо, мучительно долгих месяцев, я окончательно остыл к до диезам и си бемолям, и начал добросовестно избегать дальнейших встреч с миром сольфеджио и занудных гамм. То есть, филонить, пропускать занятия, отлынивать. Чем занимался? А чем может заниматься нормальный советский школьник, ученик начальных классов, в наглую прогуливающий "музыкалку"? Да, ничем! Помню, пускал кораблики в ручейках и лужах, клеил бумажные макеты самолетиков, просто слонялся по улицам. Мучаясь от того, что подвожу семью, что обманываю мать, что рискую вызвать гнев, тяжелого на руку, отца - уходил-то, ведь, я, якобы, на музыкальные уроки!
Конечно, обман не замедлил вскрыться. Но - месяца через два-три. Когда уже ничего нельзя было изменить. Когда моя, ничего не подозревающая, мама случайно встретила на улице одного из моих музыкальных педагогов и, между прочим, поинтересовалась, как дела у сына, ведь у того, по рассказам его, скоро экзамены по итогам года...
О дальнейшем рассказывать не буду, ибо не обо мне сейчас речь, а о Рахманинове Сергее Васильевиче, произведения которого я так ни разу и не исполнил, не сыграл в музыкальной школе, и не мог этого сделать, по определению, ибо с треском был отчислен из этого славного учебного заведения имени замечательного композитора Дм.Кабалевского уже в конце первого года обучения, по причине глубокой академической задолженности, возникшей в связи с хроническими пропусками занятий без уважительных причин.
Как все началось? Как ни странно, первым приоткрыл для меня условный ящик Пандоры, каковым была для меня классическая музыка, вообще, и творчество Рахманинова, в частности ...наш документальный кинематограф. Случилось это со мной аж в студенчестве моем. Но - случилось. Во времена, когда на экраны страны вышел знаменитый фильм "Неизвестная война". На материалах, собранных в годы Великой Отечественной, режиссер Роман Кармен совместно с американцами создал киносериал, который стал настоящим откровением для западного зрителя, почти ничего не знавшего о подвиге советского солдата и народа, ставшего главным творцом победы над гитлеровским фашизмом. На Западе он прошел под названием "Неизвестная война на Востоке". Помните, такой? Напомню: в эту документальную многосерийную картину Романа Кармена (1978) вошли, как известно, следующие фильмы:
"22 июня 1941 года". Советская армия несет первые тяжелые потери...
"Битва за Москву". 4 декабря 1941 года Советская Армия начинает контрнаступление ...
"Блокада Ленинграда". Это была самая продолжительная осада современности...
"На восток". В течение первого года войны более миллиона человек было эвакуировано
...
"Оборона Сталинграда". 200 дней и ночей продолжалось сражение за Сталинград, город на Волге...
"Сталинград выстоял". Во время великого сражения за Сталинград погибло более 200 000 немецких солдат, а 91 000 были взяты в плен...
"Величайшее в мире танковое сражение". Курская битва, явилась последней попыткой Гитлера выиграть войну на востоке...
"Война в Арктике". Рассказ о морских конвоях во время 2-й Мировой войны...
"Война в воздухе". Для ведения войны в воздухе ...
"Партизаны". Несмотря на массовое уничтожение людей, немцы не смогли подавить партизанское движение...
"Война на море". Войска балтийского и Черноморского морских флотов принимали активное участие в сражениях...
"Битва за Кавказ". Сражения на Кавказе, на Черном море вблизи Новороссийска на плацдарме ("Малая Земля") ...
"Освобождение Украины". 6 ноября 1943 года, после продолжительных боев, войска 1-го Украинского фронта освобождают Киев и ...
"Освобождение Белоруссии". Карательные операции немецко-фашистских войск... Советские войска освободили Белоруссию в июне - августе 1944 года и двинулись на Восточную Пруссию...
"От Балкан до Вены". Советская Армия проводит успешные операции по освобождению стран юго-восточной Европы...
"Освобождение Польши". В январе-апреле 1944 года происходит освобождение Польши, которая потеряла за годы 2-й Мировой войны 6 миллионов человек...
"Союзники". Три знаменательные встречи союзников в Тегеране в 1942-м, в Ялте в 1944-м и в Потсдаме в 1945-м.
"Битва за Берлин". Берлинская битва была последним значительным сражением 2-й Мировой войны. 8 мая 1945 г. представители германского командования подписали акт о безоговорочной капитуляции вооруженных сил фашистской Германии...
"Последнее сражение неизвестной войны". Разгром главных японских сухопутных сил - Квантунской армии - обусловил безоговорочную капитуляцию Японии 2 сентября 1945 года.
"Солдат неизвестной войны". Нюрнбергский процесс - суд над главными нацистскими военными преступниками. На нюрнбергском процессе впервые в истории агрессия была признана тягчайшим преступлением против человечества... Все, кажется, ничего не забыл.
Так вот, смотрел и пересматривал я фильмы те, с раскачивающимся на титрах колоколом, и ведущим Бертоном (Бертом) Стивеном Ланкастером, неоднократно и, конечно, не мог не обратить внимания на пронзительное музыкальное сопровождение. В самые напряженные моменты картин, в ситуациях наивысшего драматизма - на кадрах с горящим Сталинградом, например, или - при сьемках московского народного ополчения, когда камера, плывет вдоль застывшего строя, облаченных в одинаковые, серые ватники, людей с винтовками... Помните? Когда беспристрастный кинообьектив, словно бы, всматриваясь, ровно бы, прощаясь навсегда, подолгу "вглядывается" в лица ополченцев, спокойно-сосредоточенные, в глаза их, провожая их в бой... Так вот, во все такие вот моменты, как-то особенно высоко, трепетно и, еще раз повторюсь, пронзительно, звучала очень странная, почти колдовская музыка. Вызывавшая непривычный трепет, холодок, мурашками расползавшийся по коже, как расползаются во все стороны света в России - от столицы ее, так и не взятой ворогом лютым - бесконечные, как дорожные разговоры, дороги! Мною тут же было установлено, что автор музыки - Сергей Васильевич Рахманинов... Вот так, и состоялось открытие поразительного рахманиновского мира. Музыка Рахманинова сопровождала весь фильм, являясь его полноправным участником, неотьемлимой составляющей. Мало того, думаю, что без нее, фильм бы стал уже не тем.
Необходимо отметить, что тема войны вообще была актуальной. На улицах моего раннего детства еще запросто можно было встретить, так называемых, "тачаночников". Их уполовиненные, усеченные войной тела-обрубки, на самодельных, оснащенных подшипниками, ложах-тележках особенно густо "жужжали" в районах пивнушек и прочих разливательно-злачных мест. А девятого мая - запомнился еще и "колокольчиковым" звоном. Центральная улица поселка нашего в этот день, в буквальном смысле слова, "звенела" - медали и ордена участников войны при движении праздничных колонн издавали своеобразное мелодичное звучание. Сейчас этого, конечно, уже нет. Давно. А тогда - почти у всех моих сверстников отцы и дяди, или более дальние родственники - воевали, у ребят постарше - у многих из них - так и не вернулись с фронтов. Хлебнули, кстати, лиха и мои. Мой дядя, Владимир Андреевич Углицких, мой замечательный дядя Володя, в 1941 году, шестнадцати лет от роду, прибавив себе два года, добился мобилизации в Действующую Армию. Закончил I Ленинградское пехотное училище (так называемый, ускоренный "сержантский" выпуск), эвакуированное в г.Березники Молотовской области. Воевал, был тяжело ранен. В 1942 вернулся в родной Красновишерск, получив отпуск по ранению. Работал военруком в школе. В 1943 - после медицинского переосвидетельствования, вновь признан "годным к строевой" и снова убыл на фронт. После этого был еще дважды ранен. Последний раз - в районе небезызвестных Зиеловских высот... День Победы встретил на госпитальной койке, в Москве. После излечения - демобилизован. Гвардии старшина. Кавалер Ордена Славы и ряда других боевых наград. Правда, самого ордена я у него ни разу ни видел, только книжку орденскую. Орден Славы свой, никогда ни в чем не умевший отказывать ни "друзьям", ни - знакомым, дядя Володя дал на время, "поносить" "хорошим ребятам" ("на танцы", в соседнюю деревню). Вскоре после войны. Так они с тех пор его и "носят"! Заиграли, в общем, награду. Ветеран ВОВ В.А.Углицких прожил славную трудовую жизнь. К сожалению, умер несколько лет назад. Об этом подробнее см. здесь: http://klavdii1955.blogspot.com/2008/01/2.html. А вот, отцу моему, Клавдию Андреевичу повоевать, к счастью, так и не пришлось. Хотя и он призван был тем же, Красновишерским, РВК Молотовской области (1941), но направлен был, в отличие от младшего брата Владимира, не в Первое, а во Второе Ленинградское пехотное училище, базировавшееся в то время в удмуртском городе Глазове. Однако вскоре был комиссован. Списан под чистую по заболеванию - в отце с детства тлело и тлело хроническое воспаление ушей, как результат сильного переохлаждения (провалился однажды зимой в полынью, едва не ушел под вишерский лед насовсем), которое тогда практически не поддавалось лечению. В Глазове же он совсем перестал слышать на одно ухо, из которого открылось постоянное, обильное гноетечение. В общем, "годен к нестроевой". (С ушами, кстати, отец мучился всю свою жизнь, вплоть, до самой смерти, последовавшей в 1988 году)...
Но почему именно рахманиновский второй фортепианный концерт, бессмертный "Вокализ", стал музыкальным лейтмотивом трагически-светлого киноповествования о драматической судьбе более чем 150 миллионного народа, вероломно атакованного 22 июня 1941 года безжалостным и циничным фашистским зверем? Иными словами, почему именно Рахманинов?
2.
Для того чтобы ответить на этот вопрос, необходимо, на мой взгляд, вернуться в обстоятельства жизни, судьбы Сергея Васильевича. Известно, что композитор Рахманинов - уроженец усадьбы Семеново Старорусского уезда Новгородской губернии. Обстоятельство это, в известном смысле, если не ключевое, то, в любом случае, весьма и весьма примечательное, важное.
Исстари территории велико-новгородские и псковские претендовали на особую, если не исключительную роль в зарождении и становлении российской государственности. Сюда так и не дошел Батый. Особенности географического положения (близость к Швеции, Лифляндии, и Польше), наличие теснейших торговых и политических связей с сопредельными территориями, деятельное многовековое участие новгородцев в Ганзейском союзе, сформировали уникальный, особый тип, типаж людей - независимых, самодостаточных, не приемлющих тирании, произвола и притеснений. Новгородская средневековая республика с ее четко оформившимися, обозначенными признаками народной демократии, в виде, так называемого, новгородского вече - вот что представляла собой, в сравнительно недалеком историческом прошлом, малая родина композитора С.В.Рахманинова. Этот, невыветрившийся, неизгладимый и по день сей дух новгородской вольницы, этот воздух свободы, которым начинено сознание каждого мало-мальски уважающего себя новгородца, равно как и северо-западно-окраинных россиян, вообще, так и не смогли, кажется, вытравить, уничтожить, извести ни корыстная плотоядность раннемосковского великокняжеского правления, ни безжалостные мечи и костры карательных экспедиций опричников Ивана Четвертого Грозного, ни застоялый бюрократизм дальнейшего, романовского хронического династического безвременья.
С другой стороны, не следует забывать и о том, что Рахманиновы - род знаменитый, дворянский, древний, восходящий корнями, как свидетельствуют историки, к мифическому молдавскому народу, известному под названием "рахманы". Но только ли молдавские корни у рода Рахманиновых? Не вправе спорить с уважаемыми историками, я, все же, предполагаю, что у Рахманиновых имелись в роду и татарские предки. Думаю, что так... Сравните, "рахман", "рахмат", "рахмет". (Этот вариант настолько же очевидный и лежащий на самой "омонимической" поверхности, насколько же - до сих пор еще почему-то не востребованный нашими, обычно дотошными и сверхпрозорливыми деятелями исторической науки).
А сейчас, пока они, историки наши, размышляют над высказанным сейчас в адрес их, мы попытаемся вспомнить, пусть, бегло, но - окинуть взглядом нелегкий и неровный жизненный путь нашего свободолюбивого новгородца, музыкального самородка: девяти лет от роду - воспитанник пансионата при С.-Петербургской консерватории, в тринадцать - представлен П.И.Чайковскому, в девятнадцать - закончил консерваторию, и как пианист, и как композитор. С большой золотой медалью. В двадцать - преподаватель музыки, в двадцать четыре - дирижер Московской русской частной оперы Саввы Мамонтова...
Жизнь неслась, летела на всех парусах. Казалось, что благоденствию и хлебосольству ее - не будет конца и края! Но - случилось то, что чуть было ни лишило нас всех композитора Рахманинова - провал его Первой симфонии. Причем, по свидетельствам очевидцев конфуза - фиаско было полным: "15 марта 1897 года премьера Первой симфонии (дирижёр - А.К.Глазунов), окончилась полным провалом как из-за некачественного исполнения, так и - главным образом - из-за новаторской сущности музыки, намного опередившей своё время. По свидетельству А.В.Оссовского определенную роль сыграла неопытность Глазунова как руководителя оркестра во время репетиций..."
Вот так! Конечно, с позиций умудренного житейским опытом человека, произошедшее тогда, возможно, никак не подпадает под определение "катастрофа". Ну, подумаешь дирижер не справился с партитурой, ну, не там вступили валторны или тромбоны, ну, скрипки не вытянули, как надо было бы, "провалились" уже в увертюре сложного сочинения, ну, не приняли, не поняли слушатели... Ну, и что? Подумаешь! Не вешайте нос, господин композитор! Все проходит и это - пройдет. Перемелется - мука будет!
Но, на самом деле, думаю, что Рахманинову пришлось пережить едва ли не конец света. Представьте себе, что вам еще и двадцати пяти нет, что, при этом, вы необыкновенно самолюбивы и амбициозны (как и многие молодые люди в этом нежном, неустоявшемся, еще возрасте), что вы - талантливы, и, как следствие - невероятно ранимы и уязвимы. Что в вас, как клещ, сидит мысль о том, что раз вас заметили, то вы - должны, нет, вы - просто обязаны - соответствовать! Коль скоро, уж сам Петр Ильич - оценил и отметил! Еще в тринадцать... И посему - вы не находите себе места, терзаясь, оттого, что не справились, не оправдали оказанного вам высокого... Мало того, вы всерьез убеждены, что сейчас, именно сейчас, в данную конкретную минуту, все над вами откровенно смеются. Пусть и не в глаза, но - потешаются. Шушукаются. За вашей спиной. Жить с этим - невыносимо! О, как хорошо в такие минуты начинаешь понимать, что не все, далеко не все люди, которых вы привыкли считать своими доброжелателями - действительно настолько уж добры и благорасположены к вам! При этом вам почему-то претит, что вас все время оценивают, подобно тому, как барышники, там, оценивают лошадей на ярмарках и конских рынках, постоянно с кем-то сравнивают и зачем-то сопоставляют! С другой же стороны, что же вам остается делать, если вы чувствуете, слышите, внутри себя, в себе, почти постоянно, словно бы, странную, необьяснимую, настолько же яркую, настолько и - необычную, но - музыку? И, к тому же, вам зачем-то очень нужен успех. Большой. Настоящий. Нужен шанс! Необходим, как хлеб! Но - увы... И вы казните и казните, распинаете и распинаете себя, со всей яростью, со всей безжалостностью, на которую способны только...
Итогом неудачи стал тяжелейший нервный срыв, спровоцировавший почти четырехлетнюю депрессию с практически полной апатией к окружающему. Лишь благодаря настойчивым усилиям родных и своевременной помощи лучшего профильного специалиста тех времен - знаменитого доктора Н.Даля, Рахманинов, все-таки, вышел из затяжного жизненного пике и вновь вернулся к сочинительству.
Конечно, в жизни каждого человека случаются и взлеты, и падения. Особенно - человека творческого. В известном смысле - и те, и другие - неизбежность. Вопрос лишь в отношении к происходящему: как отнестись к неудаче? Или - к внезапно обрушившейся славе? Как заставить себя не обращать внимания на провальные рецензии, насмешливые взгляды и намеки? Для этого нужен был, прежде всего, жизненный опыт, которого у Рахманинова еще не было, да и не могло еще быть, по определению.
К счастью, далее последовал более или менее благополучный период жизни. Вплоть до 1917 года. В течение которых Рахманинов много сочиняет, гастролирует. Дает концерты, активно участвует в музыкальной жизни страны. Горький опыт, "сын ошибок трудных", заставив быть еще жестче, еще требовательнее к себе и своему творчеству, многому научил композитора.
Следующий акт жизненной драмы разыгрался, случился, как было уже сказано, в период революции, поставив перед очередным выбором. Как быть честному человеку, когда у тебя на глазах, в одночасье, рушится все, что было для тебя незыблемым, даже - святым? Когда банды и орды революционных солдат и матросов бражничают и шатаются по улицам, грабя и убивая, выкрикивая при этом какие-то непотребные, хамские слова, скандируя, как зомби, чужие, заимствованные лозунги? Нет особенной необходимости, нужды развивать и далее эту тему, ибо все это уже было написано, и написано мастерски, у Бунина, того же, в "Окаянных днях" его, к примеру... Итак, опять выбор. Формально он очень прост: жизнь под большевиками или же тяготы эмиграции?
Необходимо отметить, что Рахманинову, на момент описываемых событий, уже сорок четыре. Он - зрелый, законченный мастер, композитор, признанный не только у себя на родине, но и далеко за ее пределами. Его знают и уважают, его ценят, с ним водят дружбу лучшие музыканты России. У Рахманинова - семья, дети. Так вот, весь здравый смысл, вся динамика и подоплека разворачивающихся вокруг событий тогда, подсказывал композитору, по сути, один, универсальный и простой, как дыхание, выход: "Спасайся! Беги, беги, куда глаза глядят! Вон, вон, из этого красного бедлама и бардака! Если не ради себя, то, хотя бы, ради будущего дочерей!" При этом Рахманинов, со всей отчетливостью, понимает, осознает, что он никогда, ни при каких обстоятельствах, не сможет найти общего языка новыми хозяевами российской жизни - разрушителями "мира насилья до основания, а затем..." Ибо рассматривает новую власть, вообще, и ее конкретных идеологов, вождей, носителей, представителей на местах - именно, как сошествие, приход Антихриста и его подручных на землю, как гибель всего и вся...
Не только перед Рахманиновым, конечно же, встали в полный рост тогда эти, не дающие ни минуты покоя, передышки, вопросы. В эти переломные и переломанные дни, подобная борьба происходила, конечно же, в душах многих и многих представителей дворянского сословья. Которое, в этой связи, разделилось, как известно, на три, как минимум, неравные части. Представители абсолютного большинства твердо решились покинуть родную землю, не видя для себя никаких дальнейших перспектив. Были и такие, кто и хотел бы, и рад был бы, уехать, как говорится, но - не имел возможности сделать это, не мог реализовать задуманное бегство. По разным причинам и обстоятельствам. У кого-то на руках остались престарелые родители, которые не выдержали бы тягот переезда, у кого-то - хворые дети, нетранспортабельные родственники, нуждающиеся в опеке и уходе и так далее. И, наконец, была третья категория. Самая малочисленная, но, зато, и - самая "упертая". Эти дворяне полагали, что, коль скоро, они - дворяне, они должны продолжать жить в России, не взирая ни на что! Ибо главная обязанность дворян, их высшее предназначение - это, именно, служение России, Родине, стране. Ни применительно, ни к каким обстоятельствам. Внешним и внутренним. Под кем бы ни находилась Россия. До конца. Без страха и упрека. А там - будь, что будет! Необходимо заметить, что оставаться со своей страной, разделить судьбу ее, нести крест свой служения до конца, сполна испив всю горькую чашу испытаний, выпавших на ее долю - многовековая традиция русского дворянства. Лучшей его части. Так было всегда. Даже при бесноватом, скором на расправу, Иване Грозном встречались бояре и дворяне, которые, оказавшись в немилости, попав в окончательную опалу, отказывались сменить родные просторы на хлебосольную заграничную жизнь, предпочитая восхождение на плаху или дыбу - хотя бы, мизерному отступлению от своих идеалов и принципов... Согласен, что таких было немного. Но и такие - были!
Хорошо известно, какой путь, в итоге, избрал для себя и своей семьи Сергей Васильевич. "Вскоре после революции Рахманинов воспользовался неожиданно пришедшим из Швеции предложением выступить в концерте в Стокгольме и в конце 1917 года вместе с женой Натальей Александровной и дочерьми покинул Россию. 15 февраля 1918 года он впервые выступил в Копенгагене, где сыграл свой Второй концерт с дирижёром Хёэбергом...".
Впереди у Рахманинова была еще относительно долгая жизнь. Почти двадцать шесть лет. Впереди были и мировая слава, и вселенский авторитет, и относительное материальное благополучие. Но - это была уже другая жизнь. Вне России. Жизнь на американской чужбине.
По-человечески, понятны мотивы трудного решения, которое принял тогда композитор. Скорее всего, он, действительно, был не вправе, не мог, поступить иначе. Конечно же, интересы всей семьи - выше личных амбиций, желаний или не желаний одного из членов ее! Все это так. И все же, иногда законы собственной совести могут оказаться и, порою - оказываются, сильнее самых изощренных доводов разума и превыше всех судов земных!
В этой связи, думаю, смею полагать я, что "казнил" себя потом за сделанный выбор Сергей Васильевич не один год, и, может быть, даже не одно десятилетие... Судил, не щадя, по самым строгим, самым суровым статьям незримого, ненаписанного никем и юридически - абсолютно не легитимного, но - кодекса. Кодекса собственной чести.
А как иначе объяснить тот факт, что он, после отъезда в течение десяти лет ничего не сочинял? Что за весь свой чужбинный период создал ...всего лишь шесть произведений (правда, выдающегося, высочайшего качества!)? Не свидетельство ли это того, что трагедия России, угодившей в лапы "красного хама", Антихриста во плоти - стала, неизбежно стала трагедией всей его эмигрантской жизни? (Понимаю, что мне могут тут же возразить, что, мол, не было сугубой необходимости у великого музыканта, являвшегося, как известно, еще и выдающимся пианистом, все время что-то сочинять. "Выдавливать", "выстреливать" из себя симфонию за симфонией, оперу за оперой, балет за балетом... Заработка, приработка, ради. Чтобы выжить в стесненных жизненных обстоятельствах. Что Рахманинов, мол, вполне мог только за счет исключительно концертной деятельности своей обеспечить себе и своей семье безбедное существование...).
Это так. Но тогда есть еще одно обстоятельство, утверждающее меня в справедливости высказанного выше: деятельность композитора в годы Великой Отечественной войны. Он, как известно, "дал в США несколько концертов, весь денежный сбор от которых направил в фонд Красной Армии. Денежный сбор от одного из своих концертов передал в Фонд обороны СССР со словами: "От одного из русских посильная помощь русскому народу в его борьбе с врагом. Хочу верить, верю в полную победу".
...Словно бы, забыто было тогда, перед лицом смертельной опасности, нависшей над Родиной, Отчизной все неважное сейчас, все, в данный момент, второстепенное, вторичное, временное; забыто и отставлено, вынесено за рамки, за ненадобностью и невостребованностью - в чуланчик небольшого, но уютного дома Рахманиновых в Беверли Хиллс, что в штате Калифорния, в котором композитор проживал вплоть до самой смерти, последовавшей в марте 1943 года, буквально за несколько дней до своего семидесятилетнего юбилея.
В одной из недавних телепередач, в которой принял участие российский режиссер Андрон Кончаловский, из уст его (Андрона) неожиданно услышал я, о том, что в годы войны из тарелок-раструбов заиндевелых репродукторов по всей России, России, которую Сергей Васильевич покинул много лет назад, в 1942 годах начала вдруг звучать ...рахманиновская музыка, в том числе, и гениальный Второй концерт... Что Всесоюзное радио стало включать в свои программы произведения Великого Эмигранта России. Что, узнав об этом, там, на другом конце света, в американском далеке своем, Рахманинов, по словам близких, испытал невероятный духовный подьем, воодушевление: его - помнят, его - исполняют, его музыка - уже самим фактом своего звучания - тоже, тоже воюет, воюет с врагом! (Не случайно, оказывается, великий Роман Кармен "привлек" к участию в своей картине композитора Рахманинова, ох, не случайно! Прецедент такой уже, оказывается, был! В далеком 1942...).
3.
Так уж случилось, что именно произведения Рахманинова, да еще преподнесенные в столь оригинальном виде, стали для меня, лично, "пропуском", именным "проводником", персональным "кондуктором" в мир, прекрасный и безбрежный мир классической музыки, открыли мне, закрытую дотоле, область строгих канонов классических музыкальных форм, разбудили во мне хоть какой-то интерес к классическому музыкальному наследию... Но почему - именно Рахманинова? Почему не Глинки, скажем, или Шостаковича, или Бородина, того же?
Сейчас много пишут о том, что композитор Рахманинов (цитирую, в частности, небезызвестную "Википедию"), якобы, "синтезировал в своём творчестве принципы петербургской и московской композиторских школ (а также традиции западноевропейской музыки), и создал новый национальный стиль, оказавший впоследствии значительное влияние как на русскую, так и на мировую музыку ХХ века", что в рахманиновских сочинениях (цитирую) "тесно сосуществуют страстные порывы непримиримого протеста и тихоупоённое созерцание, трепетная насторожённость и волевая решимость, мрачный трагизм и восторженная гимничность.". Дальше - больше: "...музыка Рахманинова, обладающая неистощимым мелодическим и подголосочно-полифоническим богатством, впитала русские народно-песенные истоки и некоторые особенности знаменного распева...". И, наконец: "национально-колоритная черта гармонического языка - многообразное претворение колокольных звучностей. Рахманинов развил достижения русского лирико-драматического и эпического симфонизма"...
Отставим на время, пока, в сторонку все эти дефиниции и дифирамбы, благо их можно напридумывать сколь душе угодно. Пока же ясно, что ясно, мне лично, очень и очень немногое.
Понятно, что классическая музыка трудна для восприятия. Что усвоение ее требует определенных усилий и навыков, требует подготовки, эмоциональной чуткости, отзывчивости, психологической зрелости, некоего умения трансформировать, "переплавлять" в себе музыкальные образы - в иные, требует внутренней перестройки, энергии, наконец. Очевидно, что для выполнения всего этой работы необходимо время. Иногда - много времени.
В то же время, в каждом человеке, убежден в этом, в той или иной форме и степени зрелости присутствует, генетически унаследованная, нативная и наивная готовность к восприятию нового, неизведанного материала, логично и ясно вытекающая, следующая из, надеюсь, не оспариваемой покуда никем, неиссякаемой потребности человека в обустройстве, преобразовании действительности, целенаправленном освоении окружающего его мира.
В силу неизвестных мне причин, освоение это, почти всегда почему-то, происходит не поступательно, последовательно, а, именно - дискретно, скачкообразно, и то, лишь при определенном сочетании внешних и внутренних посылов, запросов (спрос на прекрасное и готовность к его восприятию). Но происходит. Механизм такого освоения также остается, во многом, тайной за семью печатями. Очевидно, это цепочка каких-то сложных психофизиологических и биохимических реакций, конечным результатом которых является "феномен открытия". Это когда вы, словно бы, вдруг, "прозреваете", становитесь чувствительными, неравнодушными к определенному музыкальному жанру, канону или форме, или когда вас начинает "цеплять", задевать за живое, творчество определенного композитора или группы композиторов...
Естественно при этом, что актуализация феномена открытия с наибольшим вероятием происходит, случается, именно, в наиболее "близких", "сродственных" случаях. Чем ближе по духу, миросознанию, миропониманию, менталитету, национальным традициям, духовному миру конкретного реципиента, потребителя прекрасного (слушателя, зрителя) творческое наследие данного композитора, тем больше у него шансов для актуализации (востребованности). Так случилось, очевидно, и в моем случае с творчеством Рахманинова. Ибо тот, неосознанно, сам того не желая, уже по праву своего рождения, воспитания, отношения к окружающей действительности, является наследником, носителем и выразителем интересов всего того исторического, географического, релиогиозного-духовно-мистического пространства под названием "Россия", любовь и нежность к которой, с присущим ему талантом, композитор сумел, в зашифрованном, закодированном, трансформированном в музыкальные образы, виде, каким-то чудесным образом донести и до меня. Моя же задача была куда как проще, прозаичнее - всего лишь, "снять", "считать" эту информацию, дешифровав систему и символику образов, знаков и идей произведения. Перевести их на понятный мне язык логических соответствий и предиктов. В свое, предназначенное для этого, как в моем случае, время.
Отрицать, что национальное, этническое в музыке отсутствует - может лишь самый невнимательный, недалекий человек, человек, которому медведь наступил не на одно, а на оба уха. Сразу. Одновременно. Ибо, к примеру, есть музыка афроамериканцев - джаз, есть просто африканская музыка, есть цыганская, скажем, и англосаксонская музыка и так далее и тому подобное. Естественно, что существует и русский национальный музыкальный стиль, для которого характерны, как известно, особый, сугубый мелодизм, плавность, распевность, повышенное внимание к медитативной речитативности и отзывчивости. Но являлся ли Рахманинов создателем некоего "нового национального стиля"? Думается, что нет. Новые национальные стили, как явствует из названия, появляются, вместе с появлением новой нации, этнического образования. Нет, конечно же, нет, на должность Господа Бога Сергей Васильевич, никогда не претендовал! Другое дело, что он, как всякий самобытный автор (а рахманиновские сочинения необыкновенно самобытны, легко узнаваемы, "выделяемы" из основной массы произведений русских национальных композиторов), не мог не внести в него свои, новые краски и оттенки, обогатить, "раскрыть", высветить какие-то новые его грани, усилить каким-то особенным, свойственным лишь Рахманинову, интонационным прочтением. Что он, собственно, и осуществил. За что - огромное спасибо ему! Ибо, сделал он это настолько ярко, настолько - искренне, так - проникновенно честно, бескомпромиссно и убедительно, что сумел стать для миллионов и миллионов людей, тем самым, Сергеем Рахманиновым, который сейчас в сердце моем...
А в завершение не могу не сказать вот о чем еще... Русский композитор Рахманинов похоронен вне пределов России, страны, в которой он родился, жил, творил, в которой - стал тем Рахманиновым, которым гордится ныне весь мир. Вне России, в которую он так и не смог вернуться при жизни. Необходимо предоставить ему (праху его, увы!) эту возможность, возможность вернуться домой, воссоединиться, наконец, с отчей землей, хотя бы, сейчас. Ибо, время разбрасывать камни и время их собирать...
![Сергей Рахманинов []](/img/u/uglickih_a_k/text_0090/rachmaninov.jpg)