Аннотация: Статья к пятилетию "Журнала литературной критики и словесности". Опубликована в ж.Наша улица. - 2007. - Љ88(3). - Март. - С.92-108.
Андрей Углицких
ЛИТЕРНЫЙ "ЭШЕЛОН"
Итак, минуло 5 лет с момента выхода первого номера "Журнала литературной критики и словесности" ("ЖЛКиС") (http://www.uglitskih.ru/index.htm). С позиций сегодняшнего дня, когда события, связанные с обстоятельствами появления на интернет-сцене данного издания, видятся уже по-иному, иначе, нежели в том, благословенном, 2001 году, именно сейчас, когда журнал, хотя бы вчерне, в самом общем виде, состоялся, настало время подвести некоторые, пусть и промежуточные, но итоги, рассказать, хотя бы вкратце, о том, с чего все начиналось, что из задуманного не состоялось, что, напротив, сбылось, окинуть взглядом пройденный недолгий, но, все-таки, путь...
Должен заметить, что идейно (но не идеологически) появлением своим журнал, скорее всего, "обязан" А.Л.Эбаноидзе, главному редактору журнала "Дружба народов". Именно Александр Луарсабович как-то "заронил" в меня, в ходе подготовки одного давнего интервью, "крамольную" мысль о том, что, по его мнению, литературное мастерство многих современных прозаиков, не только не уступает "бунинскому" там, или "алексеетолстовскому", но в чем-то - даже превосходит. И добавил, что проблема не столько в качестве литературного материала ("писать хорошо у нас сейчас умеют многие..."), сколько в том, что пишущему человеку трудно, почти невозможно найти трибуну, с которой он бы мог заявить о себе, что сложно ему пробиться к воздуху, к свету известности, преодолеть литравнодушие, литотчуждение, войти, что называется в "обойму", стать "форматным". Тогда же, если я, как всегда не ошибаюсь, впервые услышал я выражение "второй "эшелон" российской прозы (литературы)".
Но, если литераторы "второго" эшелона российской литературы действительно "работают" на уровне Ив.Бунина и Ал.Толстого, испытывая при этом затруднения с опубликованием своих сочинений, то на каком же тогда уровне пишут литераторы "первого","элитного" дивизиона ее?
С одной стороны, возникло естественное побуждение публиковать и публиковать авторов состоявшихся, не мыслящих себя вне литературы, и, безусловно, заслуживающих публикаций, но обделенных печатным станком, с другой - желание разобраться в том, почему собственно, они, все эти состоявшиеся, по каким таким причинам оказались в столь плачевном положении? Все это, по совокупности, и привело к появлению "Журнала литературной критики и словесности".
Можно, конечно, попытаться повесить всех собак, на "изменившееся время", "новые экономические отношения", нагрянувшие на рубежах "очаровательно-разочаровательных" девяностых... Можно попенять "невнимательным" и "недалеким" литредакторам, которые "гнобят" литературные дарования, рубя, тем самым, под корень будущее нашей изящной словесности. А может быть, речь идет вовсе не о не компетентности или явной злонамеренности, а всего лишь о несовершенстве системы отбора, об отсутствии объективных критериев оценки литературных произведений?
В.В.Кожинов в краткой, но эмоциональной статье, посвященной ретроспективному анализу деятельности Комитета по присуждению Нобелевских премий в области литературы ("Нобелевский миф", 1997), в частности, писал:
"Поскольку истинное значение творчества писателя становится более или менее несомненным лишь по мере течения времени и даже более того - с наступлением новой, существенно иной исторической эпохи, мы будем обсуждать уже давних лауреатов, удостоенных премий в 1901-1945 годах, то есть не менее полувека назад и до начала новой, послевоенной эпохи в истории мира.
Всего с начала века и до конца Второй мировой войны нобелевскими лауреатами стали ровно сорок писателей, и вот два перечня: слева - лауреаты 1901-1945 годов, а справа - не удостоенные этого звания писатели, жившие в те же годы и писавшие на собственно европейских языках (перечни даются в алфавитном порядке фамилий):
ЛАУРЕАТЫ
Перл Бак
Хасинто Бенавенте
Пауль Гейзе (Хейзе)
Карл Гьеллеруп
Грация Деледда
Йоханнес Йенсен
Джозуэ Кардуччи
Эрик Карлфельдт
Гарри Синклер Льюис
Габриэла Мистраль
Фредерик Мистраль
Хенрик Понтопиддан
Владислав Реймонт
Франс Силанпя
Арман Сюлли-Прюдом
Сигрит Унсет
Вернер фон Хейденстам
Карл Шпиттелер
Рудольф Эйкен
Хосе Эчегарай
НЕ УДОСТОЕНЫ ПРЕМИИ
Шервуд Андерсон
Бертольт Брехт
Поль Валери
Томас Вулф
Федерико Гарсия Лорка
Джеймс Джойс
Эмиль Золя
Хенрик Ибсен
Франц Кафка
Джозеф Конрад
Маргарет Митчел
Роберт Музиль
Марсель Пруст
Райнер Мария Рильке
Френсис Скотт Фицжеральд
Марк Твен
Герберт Уэллс
Роберт Фрост
Олдос Хаксли
Томас Харди (Гарди)
Сегодня, по прошествиии времени, совершенно ясно, что писатели из правого перечня (кстати, очень, даже предельно разные) заведомо значительнее (каждый, конечно, по-своему) их расположенных слева современников. А ведь в левом перечне перед нами двадцать нобелевских лауреатов, то есть половина из тех, кто был удостоен до 1946 года!
Разумеется, среди лауреатов 1901-1945 годов есть все же и вполне весомые имена: Кнут Гамсун (правда, удостоенный премии лишь после двадцатилетней тяжбы), Герхарт Гауптман, Джон Голсуорси, Редьярд Киплинг, Сельма Лагерлёф, Томас Манн, Роже Мартен дю Гар, Морис Метерлинк, Юджин О'Нил, Луиджи Пиранделло, Ромэн Роллан, Генрик Сенкевич, Анатоль Франс, Бернард Шоу. Но, во-первых, было бы попросту странно, если бы шведские эксперты целиком и полностью игнорировали подлинно значительных писателей, а во-вторых, эти действительно достойные имена составляют всего только треть из общего количества лауреатов 1901-1945 годов. То есть эксперты делали "правильный выбор" только в одном случае из трех...
Вадим Валерьянович, как следует из текста, считает "коэффициент полезного действия" Нобелевского комитета ("в одном случае из трех") - низким. Мне же он представляется, напротив, весьма и весьма высоким - как-никак выше КПД паровоза, а это уже кое-что... Впрочем, это ведь там, у них, в Швециях всяких так плохо, может быть, у нас ситуация иная?
В одной из книг о Н.М. Рубцове приводится стенограмма семинара студентов-первокурсников Литинститута, на котором обсуждалась подборка рубцовских стихов. В числе обсуждаемых стихотворений - такие шедевры, как "Добрый Филя", и "Я уеду из этой деревни..." Руководитель семинара произносит вступительное слово. Рубцов читает стихи. Теперь - слово за товарищами, которых просят высказаться относительно услышанного. Далее происходит нечто не укладывающееся в голове: ни одного положительного отзыва. Никто ничего не понял в стихах вологодчанина. Промазали все. До единого. В целом, уровень "аргументации", если бы это можно было назвать "аргументацией", производил тягостное, удручающее впечатление. Но периферийным мальчишкам, только-только ставшим студентами, может быть, и простительна еще некомпетентность. Но простительна ли она руководителю семинара? Более всего поразила атмосфера "обсуждения" и спокойно-отрешенное отношение к происходящему самого Рубцова, это ощущение нормальности "ненормального", явно не справедливого...
Нам действительно сложно понять происходящее тогда, психологию людей 60-х годов прошлого века. Сознательно не называю ни одной фамилии. Они не важны. Речь сейчас о стихах Рубцова и об их оценке. Что же случилось потом с общественным сознанием? Почему поменялась точка зрения на один и тот же предмет с "минуса" на "плюс"? А изменилось лишь одно - время. Всего лишь - время. И, по сути, ничего, кроме времени. Действительно получается, что лишь оно является единственным достоверным критерием оценки литературных произведений, тут уж В.В. Кожинов прав абсолютно. Но для того, чтобы оценивать произведения литературы надо, как минимум, хотя бы, опубликовать их, сделать общественным достоянием. Это стало еще одним аргументом в пользу издания "ЖЛКиС"...
Конечно, осуществить издание, призванное знакомить широкую читательскую аудиторию с неизвестными или малоизвестными сочинениями российских "Невтонов" и "Платонов", предлагать вниманию ее собственное литературно-критическое видение процессов, происходящих сегодняшней российской словесности, в наше затратное время - дело в высшей степени затратное, но ведь без новых имен нет новой литературы, а без литературной критики не возможен и сам литературный процесс... К тому же для реализации проекта был избран самый демократичный путь - интернет-издание. Сайт я сделал сам, по умным книжкам по сайтостроительству, благо их сейчас много. "Место под солнцем" - площадку для журнала - "пожертвовал" в рамках своего сайта В.П.Кукса, мой товарищ и коллега, за что ему отдельное спасибо. Итак, форма издания была определена, место - найдено. Дело осталось за малым - за материалами для публикаций.
Не скрою, что на начальном этапе, в подготовительном периоде, слышал я от многих и многих людей, с которыми, так или иначе, сносился относительно будущего издания, гораздо больше доводов "против" осуществления журнального проекта, нежели "за". Собственно говоря, аргументов "за" попросту не было. Зато "против" - пруд пруди! От сакраментального: "а оно тебе все это надо?", до сугубо "технических": "ты, и вправду, полагаешь, что сможешь обеспечить свое издание полноценным литературным материалом?". Время показало, однако, что большинство препон и препятствий носили преодолимый характер. Правда, "руду" действительно, порой, приходилось, "выплавлять" из тонн "пустой породы". Но, это уже были "решаемые" проблемы, трудно, но, все-таки, управляемый процесс. На начальном этапе существования "ЖЛКиС" очень выручили, так называемые, "даренки", то есть книги, изданные моими товарищами-курсантами Высших литературных курсов при Литинституте им.А.М.Горького (ВЛК), а также товарищами моих товарищей, потом - основным источником существования журнала стали тексты, поступающие в редакцию с читательской почтой. Со временем, по мере обрастания связями со своими литсобратьями, соседями по интернету, часть материалов начала поступать и от них...
ЧТО НЕ ПОЛУЧИЛОСЬ?
Прежде чем, писать о "достижениях" "ЖЛКиС", хочется сказать о том, что не получилось, не состоялось, не сбылось... К числу самых крупных неудач "ЖЛКиС" следует, прежде всего, отнести провал программы журнальных обозрений ("ОБО-ЖУР"). Прежде чем рассказать, о том, что случилось - суть проекта:
"О проекте "ОБО-ЖУР".
"Почему не читают ныне знаменитых "толстых" литературных журналов?".
"Насколько "Нева"в этом году "хуже" (или "лучше"), к примеру, "Нашего современника"?". "Становится ли "Новый мир" все интереснее от номера к номеру или, наоборот, все хиреет и хиреет?"...Ответить на все эти вопросы (да и на другие, тоже) и призван проект "ОБО-ЖУР" (рейтинговые обзоры литературных журналов).
"ОБО-ЖУР" - это система оценки качества поэтических и прозаических публикаций периодических литературных изданий, проводимая в динамике по единому стандартизированному протоколу. "Единицей измерения" "Обо-жура" является авторская журнальная публикация. При этом вышеупомянутый протокол устанавливает ее: а) художественную концепцию, б) язык, в) стиль, г) художественное воздействие, д) эстетическую значимость, то есть все основные аспекты ценности и смысла произведений литературы. Высшая степень "оценочности" в проекте "Обо-жур" - 10 баллов по каждой из оценочных "категорий". Таким образом, идеальная "оценка" идеально задуманной и идеально воплощенной, эстетически совершенной художественной публикации не может быть больше 50 баллов (10 баллов x 5 "оценочных" категорий). Каждый выявленный обозревателем (или "обзорщиком", если угодно) "недочет" уменьшает этот результат на определенное число баллов. Если авторов в соответствующих разделах ( "Поэзия", "Проза") более одного, общая оценка этих разделов представляет собой среднее арифметическое всех оценок авторских публикаций вошедших в данные разделы. Результат вносится в итоговую таблицу, как рейтинг разделов "Поэзия" и "Проза" каждого номера соответствующего журнала. Обозреватель выносит свои оценки в ходе сочинения обзора данного журнального номера, с логикой и эстетикой этих оценок и суждений можно ознакомиться в соответствующих ежемесячных журнальных обзорах.
Авторские журнальные публикации (при необходимости - и отдельные произведения входящие в состав публикации) классифицируются, в зависимости от балльной оценки, на: "шедевры" (40-50 баллов), "беллетристику" (25-40 баллов) и "не художественные публикации" (менее 25 баллов).
Попытки математической оценки "неизмеримых" и "непостижимых" произведений литературы (или частей, отдельных компонентов, составляющих их), предпринимались и ранее. Еще г.Сумароков в своей статье "Рассмотрение од г.Ломоносова" (А.П.Сумароков. "Полное собр. всех соч. в стихах и прозе", изд-е 2-е, 1787, ч.IX, с.91-92) вводит семибалльную систему, по которой оценивались отдельные строфы из разбираемых од ("строфы прекраснейшие", "строфы прекрасные", "строфы весьма хорошие", "строфы хорошие", "строфы изрядные", "строфы, по моему мнению, требующие исправления", "строфы, о которых я ничего не говорю"). Рубрики были единственным словесным текстом в этой статье, так как под ними далее шли одни цифры: "Строфы прекраснейшие. Оды I. Строфы 22.25. II.2. III.12. IV.8.19.21." и так далее, полторы страницы цифр!
Что будет происходить с ежемесячными рейтинговыми оценками дальше?
Представленные в табличной форме, ежемесячные рейтинговые оценки в дальнейшем обрабатываются методами математической статистики с выяснением степеней достоверности различий полученных данных.
Какие журналы "участвуют" в проекте "ОБО-ЖУР"
На первом этапе в проект "ОБО-ЖУР" включены четыре "толстых" литературных журнала: "Новый мир", как признанный флагман отечественной журнальной литературы и журнал западно-демократической и общечеловеческой ориентации, "Наш современник" - представляющий патриотическую, славянофильскую "ветвь" российской литературы, "Нева", как носитель идей и ценностей второй (первой?) литературной столицы России и "Урал", призванный выражать надежды и чаяния региональной литературы. Таким образом, два разнонаправленных вектора общественной мысли (ось: "восток-запад"), две литературные столицы (ось: Москва - С.Петербург), литературы центра и регионов России - встретятся, сойдутся, как равные среди равных, в проекте "ОБО-ЖУР"..."
"ОБО-ЖУР" планировалось осуществить в основном силами все тех же студентов Литературного института и курсантов ВЛК. Увы, гладко оказалось лишь на бумаге. По прошествии небольшого времени выяснилось, что набранные "рекруты", поначалу горячо взявшиеся за критическое дело, столь же быстро остыли к нему, "сдулись". "Реанимационные" мероприятия оказались безуспешными... Сейчас я понимаю, что публиковать по четыре журнальных обзора ежемесячно - это утопия, но тогда... Тем не менее, несколько обзоров (по "Новому миру" и по "Уралу" за 2002 год) были, таки, написаны и опубликованы (фрагмент одного из них будет представлен ниже). И, все-таки, не оставляет меня чувство неловкости перед читателями, вольно или невольно введенными в заблуждение, если не сказать - обманутыми...
ЧТО ПОЛУЧИЛОСЬ?
Если бы мне тогда, в декабре 2001, сказали, что "ЖЛКиС" просуществует целых пять лет, я бы не поверил. Но эти пять лет - случились. И хотя, с того самого момента, как стало ясно, что "ОБО-ЖУР" нам явно не по жубам, и "ЖЛКиС" стал, с точки зрения структуры и формы, самым обычным, рядовым литературным интернет-изданием, каких сотни и тысячи, тем не менее, за истекшее время и на его условных, виртуальных интернет-страницах произошло немало интересного...
Для начала - несколько цифр. Выпущено 60 номеров журнала, в составе которых состоялось 58 прозаических, 57 поэтических и 73 литературно-критических публикаций. При этом опубликовано: романов и отрывков из таковых - 4, пьес - 2, новелл -2, сказок - 1, повестей - 7, рассказов и циклов рассказов - 42, стихотворных подборок - 48, стихотворных переводов - 1, венков сонетов - 1, эпиграмм - 1, литературно-критических статей - 34, творческих портретов - 7, обзоров - 4, эссе - 4, критические обсуждения - 1, монографий литературоведов и литературных критиков - 2, интервью с писателями и поэтами - 2. Участниками журнала "Литературной критики и словесности" стали 163 литератора (не включая авторов коллективных поэтических публикаций), из них: в 2001-2002 гг. - 38, в 2003 - 39, в 2004 - 29, в 2005 - 26 и в 2006 - 31. "Географически" авторы журнала - это почти половина земного шара: от Нью-Йорка до Улан-Удэ, от Мурманска и Салехарда - до Баку и Караганды.
Перед тем, как остановиться на некоторых, наиболее значимых, по моему мнению, журнальных публикациях, не могу не сказать о том, что понимаю, насколько рискую впоследствии стать мишенью для критики со стороны публикантов "ЖЛКиС". Ибо, упомянутые авторы - вполне могут обидеться на меня за то, что я недостаточно о них сказал, не так или - не то... Те, кого обойду вниманием - что я о них забыл, ни словом ни обмолвился... Однако же можно взглянуть на случившееся и по-иному: совсем ни о ком не упомянуть - не справедливо, а написать о всех - невозможно. Поэтому, считая всех, без исключения, авторов журнала - серьезными, состоявшимися, и достойными упоминания, я, все-таки, выбираю справедливость...
ПРОЗА
Один из самых дорогих авторов "ЖЛКиС" для меня - недавно ушедший от нас Ю.П. Алешко-Ожевский. Так уж случилось, что работали мы с ним в одном институте, ходили одними и теми же коридорами, проводили исследования в одних и тех же лабораториях, и даже сигареты курили одной и той же, лучшей "отечественной" марки - "Winston one" ... Старший научный сотрудник Института питания РАМН, кандидат химических наук. Один его из предков по отцовской линии - куренной атаман Ожешской Сечи (Польша). Юрий Павлович окончил Московский Университет им. М.В.Ломоносова по специальности: геолог-геохимик. Бывалый таежник, пустынник и полевик: более двадцати лет провел в экспедициях (Тянь-Шань и Памир, Кызыл-Кумы и Кара-Кумы, Усть-Юрт и Бетпак-Дала), прошел с геологическими партиями от Забайкалья до Вилюя, Камчатку и Курилы. В нашем журнале опубликованы его, весьма примечательные, повесть "Медведи"(" ЖЛКиС", ? 12,2001) и роман "Мифы и люди". (" ЖЛКиС", ? 2-3,2003). Но самой яркой из его работ стал, опубликованный "ЖЛКиС" очерк "Свидание с отцовской Вишерой"("ЖЛКиС", ? 8,2003). Предистория такова: перечитывая антироман Варлама Шаламова "Вишера", натолкнулся я на "почти-знакомую" фамилию моего коллеги - "Олешко Ожевский". Спросил, при встрече, Юрия Павловича: "Не Ваш ли родственник, часом?" К моему удивлению, Юрий Павлович ничуть не удивился: "Ты говоришь о романе "Вишера"? Да, Шаламов пишет о моем отце. Они сидели вместе... У меня и дневники отца лагерные сохранились. И фотографии вишерские...". Так появился этот совершенно уникальный, не боюсь этого слова, биографическо-литературоведческий документ, созданный на основе дневниковых записей зека-вишерца... Вот уж воистину - время заговорило! Вот уж действительно - рукописи не горят... Публикуя этот текст, я, честно надеялся, что им тут же заинтересуются и историки, и литературоведы, и уральские краеведы, и вообще люди, не безразличные, интересующиеся... Дорога мне дотошность Ю.П. Алешко-Ожевского, дорога мне Вишера, откуда родом отец мой, Клавдий Андреевич, и дед мой, Андрей Харитонович, дорог мне мой родной Урал - дорог, и все тут, ну, что могу я с этим поделать...
Примечательна и необычна судьба еще одного автора "ЖЛКиС" Дмитрия Александровича Небольсина (роман "Дважды младший лейтенант",?? 3-8,2002). С первых дней войны уроженец маленького городка Михайлова, что на Рязанщине, Дима Небольсин (1923) рвется на фронт, обивает пороги Михайловского горвоенкомата. К тому времени наш герой был ловким смелым парнем, ворошиловским стрелком, заводилой и организатором, ребячьим авторитетом. С июля 1941 года он в Действующей Армии... В феврале 1942 года новоиспеченный младший лейтенант Небольсин получил назначение в Гвардейский минометный дивизион, дислоцированный под Харьковом (Юго-Западный фронт). Дальше был фашистский плен... Сюжет книги составляет реальная одиссея дважды младшего лейтенанта Небольсина. Двадцать лет странствовал по морям герой великой поэмы Гомера, теряя команды и корабли, движимый надеждой вновь увидеть родную Итаку, жену и сына. Почти сорок месяцев русский солдат Небольсин скитался по дорогам войны, лагерям военнопленных, умирал в штрафных изоляторах, хлебал лихо в Германии, Франции, уходил в побеги, воевал в маки, партизанил в Черниговских лесах, тонул на разбомбленном английской авиацией немецком транспорте в водах Балтийского моря, и снова бежал... движимый надеждой, во что бы то ни стало, дойти до своих! На войну можно смотреть по-разному. Можно видеть ее с маршальских высот. Но в этом случае за перемещением армий и фронтов трудно увидеть, различить отдельно стоящего бойца. Можно наблюдать ее сквозь запыленные ветровые стекла генеральских "эмок". Но тогда можно пропустить, не заметить свежий холмик братской могилы возле обочины. На первый взгляд, кажется, что военная проза, мемуарная литература о Великой Отечественной - это одна из наиболее " населенных", прочно обжитых и хорошо освоенных " областей" нашей словесности. И именно поэтому - одна из самых сложных: трудно найти незаполненную "нишу", трудно вставить свой голос, почти невозможно быть услышанным в разноголосице предшественников. На самом деле, это впечатление справедливо лишь отчасти. Ибо - тема неисчерпаема: сколько ни пишут о войне, всегда будет оставаться ощущение недосказанности. К тому же, в послевоенный период известными идеологическими обстоятельствами порождено немалое число литературных спекуляций на военную тему. Именно этим я могу объяснить устойчивую идиосинкразию к литературе о войне у части современной молодежной читательской аудитории. Какая же она, война лейтенанта Небольсина?
Прежде всего, это жизнь, в которой любое " чуть-чуть" не считается: " чуть-чуть не попали", " за малым не зацепило", " едва не погиб". С другой стороны, это перманентное чувство страха: животного, парализующего тело страха смерти, который необходимо постоянно преодолевать усилиями воли и страха спасительного, взывающего к осмотрительности и осторожности. Собственно, и книга об этом, о преодолении страха не бесконечными силами человеческой души. Точнее, не души, а духа, ибо человек триедин - тело, душа, дух. Территория книги Д.Небольсина, по сути, арена ожесточенной борьбы между инстинктом самосохранения (тело) и совестью, ее указаниями, что право и что неправо, что должно и не должно. Душа же, в виде мыслей, чувств и желаний, выступает лишь посредником между телом и духом (совестью), мобилизуя в нужное время волю и выполняя, таким образом, свою виталистическую функцию. ...Вот мчится состав с военнопленными. Побег. Нужно прыгать на ходу в темноту ночи. Шансов выжить немного: в любой момент автоматная очередь бдительного охранника или удар о железнодорожную насыпь может оборвать жизнь. Небольсин чудом остается в живых... Не является ли этот поезд, мчащийся в неизвестность с узниками-пассажирами, почти ничего не знающими друг о друге, не ведающими, что с ними случится в следующее мгновение, аллегорической моделью жизни вообще и жизни на войне, в частности?
" Дважды младший лейтенант" неизбежно ставит перед читателями вопросы о смысле, цели, ценности жизни, о смерти и бессмертии, обращаясь к полноте непосредственного переживания.
Атеист Иван Карамазов, герой романа Ф.М.Достоевского " Братья Карамазовы", считает, что если человек не бессмертен, то человеческая жизнь лишена смысла. Если вечная жизнь невозможна, коль скоро нет божественного воздаяния и наказания, то все дозволено. Значит, смысл и цель тесно связаны с нравственностью и ценностью, а нравственность и ценность невозможны без вечной жизни. Стало быть, конечность жизни равносильна ее бесцельности. Пленник Небольсин придерживается иной точки зрения: " Жизнь достойна того, чтобы жить", точнее, " Жизнь достойна того, чтобы жить, для человека, который живет этой жизнью". Жизнь, и в заточении, если она подлинная, все-таки лучше, чем преждевременная смерть. Под такой подлинной или обычной жизнью Филиппа Фут, современный английский философ, понимает жизнь, при которой человек располагает минимумом человеческих благ. Обычная, даже самая тяжелая, человеческая жизнь означает, что человека не принуждают работать больше, чем он может работать, что он пользуется поддержкой семьи или общества, что у него есть какая-то надежда утолить голод и надежда на будущее, что он сможет восстановить силы ночью...
Здесь и сейчас - самое время сказать о, так мной называемой, "литературе документа". Именно к этому "жанру" я отнес бы и стенограмму рубцовского обсуждения, и очерк Алежко-Ожевского, сюда же было бы правомерно включить и роман Дм. Небольсина. Актуальность "документальной" литературы - прямой результат пресыщения массового читателя предсказуемостью, повторяемостью и сюжетной ограниченностью "традиционной". Приелась. Претит ему, бедному, "обливаться слезами" над, пускай, даже самыми искусным, но "вымыслом". Для нашего искушенного современника трагедий всех шекспировских дороже прямая трехминутная телевизионная трансляция о первых шагах человека по поверхности Луны или репортаж из батискафа, обследующего лежащие на дне океана останки "Титаника"...
...Проблеме поиска своего места в мире, таком жестоком и непростом, таком понятном и бессмысленном, посвящена повесть Игоря Черницкого "АйЭмЭнЭкта" ("ЖЛКиС", ?? 9-10,2002). Игорь Михайлович (1953), профессиональный актер. Окончил театральный институт в г. Киеве. Много лет служил в Киевском Академическом русском драматическом театре Леси Украинки. Кинорежиссер, автор двух полнометражных художественных фильмов. Лауреат нескольких кинематографических премий. Герой его повести, безработный, но не потерявший жизненного оптимизма, служитель Мельпомены, получивший предложение сняться в картине зарубежного режиссера. Суть повести - конфликт одного отдельно взятого человека с окружающим миром. История о сложных взаимоотношениях главного героя повести со своей бывшей женой, с дочкой, со своей нынешней, расчетливой и всеядной, возлюбленной - одной из помощниц того самого зарубежного режиссера, в период становления незалежнести Украины, происходящая на фоне этого самого становления, в условиях ксенофобии и экономико-политической вакханалии, характерных для подобных периодов, рассказанная живым, образным, "суржиковатым", и, от этого, по-особенному прелестным, языком, к тому же - изрядно "приправленным" почти гоголевским, странноватым юмором, не оставляет читателя равнодушным, "держит", что называется, его на всем протяжении повествования...
...Открытием последних лет для меня лично стала проза казахстанского прозаика Стаса Анисимова (Караганда), в частности, повесть "Отар или Воздух Свободы" ("ЖЛКиС", ? 8,2006), посвященную проблематике современной армии: "В числе прочих я стою на плацу. Мы слушаем напутственную речь генерала. Сейчас он закончит, и нас распределят по частям, оболванят и оденут в форму. Умная трава как раз унесла меня далеко-далеко, поэтому торжественная речь генерала доходит до меня с небольшим опозданием. Обрывки его фраз рождают во мне дивные фантазии и тешат меня будто легкие порывы ветра.
- "... родина мать!.."
Он что, только что ругался?! Ах, нет, это же про защиту отчизны.
Родина, кто это? Что за персонаж женского рода? Школьная учительница, не познавшая радость оргазма? Или тронутая старушка, делающая по утрам физзарядку? А может императивная баба, путающая мужа с сыном? И если надо её защищать, то я буду лучше думать, что родина, это молодая девчонка из соседнего дома. Та, что тянулась ко мне, а мне было странно дружить с ней ведь она ещё школьница. Но через два года, когда я вернусь, она уже станет невестой. Моей невестой, моей родиной, моей колыбелью. Не вашей, товарищ генерал, свою защищайте сами!"
...Добротную прозу пишут, отменные литературные "мускулы" демонстрируют и Юрий Лихолетов (Ярославль) ("ЖЛКиС", ? 2,2006), и Дан Маркович (Москва) ("ЖЛКиС", ? 1,2006), и Никита Янев (Подмосковье?) ("ЖЛКиС", ? 9,2006). Из совсем молодых, из "юниоров", хочется отметить Александра Колногорова (Глазов, Удмуртия) ("ЖЛКиС", ? 4,2006), поступившего в этом году в Литинститут, и Игоря Савельева (Уфа) ("ЖЛКиС", ? 4,2004) и многих-многих других...
ПОЭЗИЯ
В этом литературном разряде в первую очередь хотелось бы отметить стихи представительниц "слабого" пола. Почему? Прежде всего, из чувства справедливости. К сожалению, (и поверьте мне, так получилось неосознанно, так уж "фишка", что называется, легла) журнал "Литературной критики и словесности" получился почему-то более "мужским", нежели "женским": мужских прозаических публикаций в нем 41, а женских - всего 17 , поэтических имен - 67 против - 36, критических - 54 против - 7. Может даже на какое-то мгновение показаться, что прав, ох, как прав был Ю. Кузнецов, неоднократно высказывавшийся по данному вопросу (К. Анкудинов и В. Бараков "Юрий Кузнецов: очерк творчества", "ЖЛКиС", ? 2,2004):
"...Ю. Кузнецов, действительно, относится к "слабому полу", как к равному и равноправному, но этот справедливый подход почему-то воспринимается как оскорбление, когда речь идет о женских способностях... "Женский талант, - заявил поэт, - наиболее полно выразился в пении, хореографии и лицедействе... В остальных искусствах их талант невелик. Они исполнители, а не творцы. Женщины не создали ни одного великого произведения". Ю. Кузнецов смотрит "правде в глаза", а правда не оскорбляет: "К сожалению или к счастью, но это так и дано изначально, и что бы мы ни говорили о прекрасном поле, в поэзии для него существует только три пути: рукоделие (путь Ахматовой), истерия (тип Цветаевой) и подражание (общий безликий тип). Кто думает иначе, тот не понимает природы творчества".
Пятилетний опыт существования "ЖЛКиС", однако же, со всей очевидностью свидетельствует о высоком уровне "женского" (если, разделение поэзии на "мужскую" и "женскую", правомочно, конечно) стихосложения.
...Жесткая, точная, лаконичная, почти мужская, стилистика присуща творчеству Людмилы Суховой. Иногда "цветаевская" "наотмашистая" интонация в стихах московской студентки воспринимается органичнее, нежели в стихах самой Марины Ивановны: /Нынче небо оперилось!/ Встало птицей на крыло!/ Нынче небо птицей билось/ В запотевшее стекло.// Отступись! Не слышно крика./ Сквозь прозрачную броню,/ Как безумный, вихрь скрипок/ Рвался в комнату мою./("ЖЛКиС", ? 5,2003).
...Интонационно точны и стилистически безупречны стихи москвички, кандидата психологических наук, Зинаиды Новлянской: /У лирики короткое дыханье -/ Она живёт от выдоха до вдоха./ Но в это нутряное трепыханье/ Вплетает голос целая эпоха// У лирики свободное дыханье,/ Она не терпит плана и заказа,/ В ней искры Божьей ясное сверканье/ И своеволья тайная зараза. // У лирики высокое дыханье,/ Она парит над разумом и бытом./ И частая расплата за призванье -/ Разбиться. Быть убитым. Жить забытым. (" ЖЛКиС", ? 1,2003).
...Поэтом "северной" поэтической школы, характеризующейся, как известно, лаконизмом и глубоким, нативным, внутренним психологизмом проявила себя на страницах "ЖЛКиС" Любовь Стасюк (г. Верхняя Салда, Свердловской области): /Просто снег. Просто свет. Просто кров./ Просто бабочка мирно почила./ Между рамами время настыло -/ Намело из вселенских углов.// Сад от золота листьев отмыт/ Вьюгой набело, ветром прилежно./ Просто снег. Просто свет. Просто мы -/ Две снежинки, слепившихся нежно./ ("ЖЛКиС", ? 3,2003).
...Одним из открытий, за весь период существования издания, лично для меня, стали стихи учительницы английского языка из Москвы Тамары Григорьевой, не так давно поступившие в адрес редакции с очередной почтой: /Такой мороз, что невозможно жить,/ Нельзя дышать, заледенело сердце,/ Мороз вдыхаю, как щепотку перца -/ Пожар в гортани. Чем его тушить?// Такой мороз, что ртуть ушла на дно,/ У всех прохожих - белые ресницы./ Дорога - лед, немудрено разбиться,/ И что-нибудь сломать немудрено.// Но все бегут, как будто это кросс,/ И я бегу. Мой дом меня встречает - / Я спасена, скорее выпью чая/ И в клетку строчек заточу мороз.// А летом, в дни, когда стоит жара,/ и все мечтают о прохладе, влаге,/ вот здесь, на этом вот листе бумаги,/ появится вдруг снежная гора.// А по краям - сосулек бахрома,/ а в них - мороз, он отпустить попросит,/ я отпущу: лети туда, где осень, / и, незаметная еще, растет зима.("ЖЛКиС", ? 3,2006).
...Интонационно, кстати, к замечательным стихам Тамары Григорьевой весьма близки и многообещающие сочинения студентки второго курса филологического факультета Глазовского пединститута Дарьи Булдаковой (1987):/ Понимаешь, жизнь продолжается, / Даже если она - не в струю.../ Я по-прежнему утром встаю,/ Улыбаюсь, грущу, Соглашаюсь, ропщу,/ Если надо - молчу, Если больно - кричу,/ И как раньше хочу, Очень-очень хочу / Свое счастье найти.../ ("ЖЛКиС", ? 5,2006).
Не отстают, впрочем, от женщин-поэтов и поэты-мужчины. Их больше, в отличие от демографической ситуации реальной жизни, куда больше, мало того - они еще настырны и активно ищут: ищут себя, ищут свое слово, свою поэтическую интонацию. И иногда - находят...
...На аромате медоносных лугов родного Азербайджана "настоены" стихотворные раздумья Хаджи Халида: / ...Каждое утро на луг прямиком/ Пчелы из улья летят с ветерком,/ Чтобы умыться росой-хрусталем,/ Серые пчелы и желтые пчелы.../ ("ЖЛКиС", ? 10,2003).
... Максим Лаврентьев (Москва) за сравнительно короткий срок прошел непростой путь от начинающего литератора до мастера слова, изрядно владеющего всем многообразием поэтических форм и размеров: /Москва моих воспоминаний,/ В районе улицы Лесной,/ Дышала сумраком преданий,/ Туберкулезом и весной./ Но горьким духом напитался/ Мой романтический мятеж -/ И скучный угол показался,/ Как после обморока, свеж!/ Не так ли ныне благотворен/ Для усыпленных чувств моих/ Густой отвар из черных зерен:/ Угрюмый лермонтовский стих.("ЖЛКиС",? 8,2004).
...Леонид Смелков родился в 1942 году в деревне Клетни, что в Татарии. В девятом классе, в результате трагической случайности, потерял зрение. В настоящее время работает заместителем директора Глазовского предприятия Всероссийского общества слепых. Литературной основой для стихотворения "Сююмбике" послужила Леониду Федоровичу легенда о трагической судьбе жены казанского хана, бросившейся в воду с башни Казанского Кремля, дабы не попасть в руки врагов-руссов: /Снова звезды ласкают весну./ Снова я до зари не засну./ Шепчет месяц Казанке-реке:/ - Моя милая Сююмбике!// Я и хан твой и пленник-урус./ Безнадежно к тебе я стремлюсь./ То вблизи ты, а то - вдалеке,/ Моя гордая Сиюмбике!// Из любви безответной струну/ Я на рог золотой натяну:/ В песне радости, в песне - тоске -/ Моя нежная Сююмбике.// Звезды падают тихо в зарю,/ А слова я любимой дарю./ Сладко спит у меня на руке,/ Моя кроткая Сююмбике.// Может, это пригрезилось мне,/ Только слышу я - вновь по весне/ Шепчет месяц Казанке-реке:/ - Моя вечная Сююмбике! ("ЖЛКиС", ? 6,2005).
...Владимир Алексеевич Тепляков - редактор издательства "Советский писатель". Вот что написал Олег Шестинский о книге стихов Владимира "Замедленное зеркало" (2004): "Бывает, в лесном краю набредёшь на речку, затенённую по берегам кустарником. Глянешь, - поверхность тихая, неспешное течение едва морщинит гладь, а разуешься, войдёшь в речку - и обожгут кожу невидимые резкие ледяные протоки. Подобно и в поэзии В. Теплякова опаляешься внутренними протоками" ("ЖЛКиС",? 2,2005):/ Гром громыхнул./ Полураскрылась почка./ Принц Гамлет начинает монолог./ Он жив еще... Пришла из школы дочка./ Курс доллара не низок, не высок.// Мужчина круглый катится куда-то./ Ишь, докатился до второй строки./ "Поэзия должна быть глуповата", - / Иначе поглупеем от тоски.// Струятся струи. Пиво. Понедельник./ Базар. Вокзал. Базаров - нигилист./ Когда сойдутся шельма и отшельник - / Тушите звезды... Грязен. Снова чист.// И снова осень.
Дяде честных правил / Пора уже не в шутку занемочь./ Дождя все нет. Зато задушен Павел./ Забулькал чайник. Засмеялась дочь./ ("ЖЛКиС", ? 2,2005).
Но подлинным венцом, опубликованных в "ЖЛКиС" поэтических произведений, все-таки, при всем уважении к остальным поэтам, для меня был и остается венок сонетов "Ведьма" киевлянина Сергея Щученко ("ЖЛКиС", ? 1,2002). Я хорошо помню как Сергей, мой сокурсник по ВЛК, принес однажды на занятия рукопись "Ведьмы". Даже поверхностное, беглое прочтение того, еще чернового варианта, свидетельствовало о серьезности его заявки на серьезную, по любому счету, поэзию. Время подтвердило справедливость и обоснованность первоначальных "опасений": /...Не дышу. Но глотаю ветер, отражённый слюдой воды./ На рассвете мой город светел и надежды его чисты./ Лица улиц открыты Богу./ Колокольные купола/ провожают меня в дорогу./ А по небу летит метла.// Изыди, бесовское племя!/ Небо города свято есть!/ Люди города - Божье семя!/ Слово города - Божья весть!/ И пошёл - за верстой верста.../ Не молчу. Но зашил уста./
ЛИТЕРАТУРНАЯ КРИТИКА И ПУБЛИЦИСТИКА
Из всего множества литературно-критических публикаций, хочется выделить, прежде всего, журнальный обзор подмосковного литературного критика Евгения Капусткина ("Старт воздухоплавателя", "ЖЛКиС",? 3,2003), уже упомянутый очерк Юрия Алешко-Ожевского "Свидание с отцовской Вишерой" ("ЖЛКиС",? 8, 2003), материал Михаила Шелехова "Кому послать стрелу" о поэме Есугея Сындуева "Люди длинной воли" ("ЖЛКиС",? 4,2005), два литературно-критических "сериала": "Юрий Кузнецов: очерк творчества" К.Анкудинова и В.Баракова ("ЖЛКиС",?? 9-12,2003 и ?? 1-3,2004); "Русская поэзия 80-90 гг. ХХ века (тенденция, развитие, поэтика)" В. Славецкого ("ЖЛКиС",? 12,2004-?? 1,3,6-8 и 10-11,2005), а также цикл статей Санкт-Петербурского молодого, но яркого литературного критика А. Беззубцева-Кондакова ("ЖЛКиС",?? 5-7 и 9-11, 2006), посвященных актуальной литературной критике и некоторым проблемам литературоведения.
Не могу, не вправе, хотя бы несколько слов не сказать о В. Славецком и его творчестве. Владимир Иванович, литературный критик, доцент Литературного института, честно вел у нас, на ВЛК, свои, "критические" предметы. Вел, вплоть до самой смерти, последовавшей осенью 1988 года. Человек неординарный и эрудированный, он не только великолепно знал свой предмет, но и отменно, на особицу владел теорией русского стихосложения, размерностью русского стиха, областью, в которой знания его были просто уникальны. На сегодняшний день мне не известен иной специалист подобного уровня, возможно, их просто больше не существует в природе. Именно в силу этого, мною и было принято решение публиковать в "ЖЛКиС" главы из его последней монографии "Русская поэзия 80-90 гг. ХХ века (тенденция, развитие, поэтика)".
Отрадно все же, что, несмотря на неудачу с проектом "ОБО-ЖУР", количество литературно-критических публикаций в "ЖЛКиСе" все равно превалирует над числом прозаических или поэтических, что косвенно свидетельствует о том, что, в целом, стратегический курс, курс именно на литературную критику и публицистику, изданию, несмотря ни на что, выдержать удалось...
Таковы, в самом общем виде, некоторые итоги пятилетнего существования "Журнала литературной критики и словесности". На самом-то деле, он - такой же, как наша жизнь: что-то получилось, а что-то - не очень, где-то прибыло, а где-то, напротив, убыло... Вопрос не в том... В завершении хотелось бы вернуться к пресловутому разделению нашей литературы на "эшелоны", проблеме так называемой "литературы второго эшелона": насколько, все-таки, "второй" эшелон русской литературы - "второй"? Иными словами: если, все-то, о чем шла речь в настоящей статье - "второй" "литэшелон", то, что же тогда - "первый"?
В этой связи, приводим обещанный фрагмент обзора журнала "Новый мир" (ЖЛКиС,? 2,2002), написанный М. Белпулером и посвященный творчеству московского поэта "первого" (коль скоро его публикует такой рейтинговый журнал!) литературного "эшелона" - Дм. Воденникова (Москва):
"...Последний участник январского "новомировского" поэтического "парада" Дмитрий Воденников (Москва) (публикация "Ягодный дождь"). Самый молодой поэт январского номера журнала, но уже лауреат сетевого конкурса "Улов" и автор трех поэтических книг. Первое стихотворение "Ягодного дождя", первое четверостишие:
Так вот во что - створожилась любовь:
сначала ела, пела, говорила,
потом, как рыба снулая, застыла,
а раньше - как животное рвалось.
Не будем придираться к этому гастрономически-безвкусному": "створожилась любовь". Задумаемся лучше, что все-таки "рвалось" у г.Воденникова, "как животное"... Существительное "любовь" - женского рода. Значит, "любовь - рвалось" быть не может. О ней, можно было бы сказать, в данном контексте, что она "рвалась"... Любопытно, что и "любовь - рвалась", и "любовь-рвалось" - равно не рифмы... Следующее четверостишие не только не рассеивает, а наоборот, только усиливает, появившееся с самого начала знакомства со стихотворением, недоумение:
А кто-нибудь - проснется поутру,
как яблоня - в неистовом цветенье,
с одним сплошным, цветным стихотвореньем,
с огромным стихтворением - во рту.
Ох, уж эти мне скромники-лауреаты! Проснется кто-нибудь (а кто проснется, мы все уже догадались), как "яблоня в неистовом цветенье", и глаз еще не успеет продрать, а стихтворный опус у него уже во рту, да еще такой огромный, такой цветной... Про подсознание или скрытое сексуальное (по Фрейду) не будем (хотя и забывать о том, что яблоня - как-никак, женского рода - тоже). Зато строфа эта доставляет читателям высочайшее счастье осознания того факта, что, Слава Богу, Пушкин, Фет и Тютчев писали именно стихотворения, предоставив сомнительное право сочинения так называемых стихтворений гг.Воденниковым и иже с ним! Что, отогнав от себя словно наваждение, образы "неистового цветенья", "огромного цветного стихтворения", сладко торчащего изо рта стихтворца, читатель может отныне спать спокойно, осознав: и без г. Воденникова вполне можно прожить. Что для избавления от кошмаров нужно совсем немного: никогда и нигде, ни под каким видом - не читать, не видеть, не слышать более лауреатов сетевых конкурсов. А счинение поэта-эротомана, между тем, все длится, все никак не закончится:
И мы - проснемся, на чужих руках,
и быть желанными друг другу поклянемся,
и - как влюбленные - в последний раз упремся -
цветочным ржаньем - в собственных гробах.
[Не мешало бы, таки, "Новому миру" проиллюстрировать самые яркие стихтворения своего талнтливого автора схемами или рисунками, дабы они прониклись неруктворным змыслом опубликованного, чтобы дошло, наконец, и до них: как это здорово "в последний раз упереться" "цветочным ржанием (?)" "в собственных гробах"(?)!].
От легндарного произведен Дм.Воденникова осталось еще две генитальные строф:
И я - проснусь, я все ж таки проснусь,
цветным чудовищем, конем твоим железным,
и даже там, где рваться бесполезно,
я все равно - в который раз - рванусь.
Как все, как все - неоспоримой кровью,
как все - своих не зная берегов,
сырой землею и земной любовью,
как яблоня - набитый до краев.
Эпигонскому, компилятивному, клишированному сознанию автора "Ягодного дождя" мало образного строя и интонационных рядов С.А.Есенина, оно, как пылесос (с хоботом, между прочим, тоже во "рту"!), втягивает и перемалывает, пропуская через себя, словно через чудовищную мясорубку, все, что под руку попадет: Н.В.Гоголя, Н.М.Рубцова, инструкции по разведению племенного поголовья, все, даже песенный фольклор 30-х ("мы железным конем все поля обойдем!").
...Итоговая оценка публикации: 18 баллов (художественная концепция - 6 баллов, язык - 4, стиль - 4, эмоциональное воздействие - 2, эстетическая оценка - 2). Ранг публикации: не художественная публикация".
![[]](/img/u/uglickih_a_k/text_0300/nashaulitsa2008.jpg)