Вербин Евгений Иванович
Из книги "Колизей". Баллады старых добрых времен (2014)

Lib.ru/Современная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Комментарии: 1, последний от 20/04/2021.
  • © Copyright Вербин Евгений Иванович (skazka@volny.cz)
  • Размещен: 06/01/2018, изменен: 08/01/2018. 190k. Статистика.
  • Сборник стихов: Поэзия
  • Поэзия
  • Скачать FB2
    •  Ваша оценка:
    ИЗ КНИГИ
      --
      -- КОЛИЗЕЙ
      --
      -- (2014)
      
      
      --
      -- БАЛЛАДЫ ДОБРЫХ СТАРЫХ ВРЕМЕН
      
      
       БОЖЕСТВЕННЫЙ СУЛЛА
      
       1.
       На форуме, средь бела дня к тому же,
       Когда плечо смыкается с плечом,
       Настолько он людской толпой запружен, -
       Народ взирал на труп в кровавой луже,
       Сквозь сердце продырявленный мечом.
      
       Заложники междоусобной драки,
       В которую никто из них не лез,
       Испуганно глазели бедолаги,
       Как вороны и мухи, и собаки
       К останкам проявляли интерес.
      
       "Кто это? Неужели Квинт Лукреций?
       Похоже, он... Да нет!... Не может быть!...
       С могучим Суллой дружбою согретый
       Не первый год он был его клевретом...
       Враг Суллы только мог его сразить...
      
       Резня начнется... Будут, как баранов,
       Всех нас подряд хватать и убивать...
       Опять в крови потонет Рим ... Но странно,
       Куда глядела вся его охрана?..
       Нет, гнева Суллы нам не миновать!.."
      
       Но где же Сулла? Мрачный, сдвинув брови,
       Он желваками мощными играл.
       И взгляд, казалось, был еще суровей,
       И сыпь, лицо сквернящая, багровей...
       Диктатор за народом наблюдал.
      
       Ему не видим, скрытый полумраком
       В соседнем храме, часу дав истечь,
       Он с кресла встал и вышел твердым шагом,
       И руку вздел, показывая знаком,
       Что он держать к народу будет речь:
      
       "Да, Квинт пред вами! А точнее, тело...
       Признаюсь честно, я его убил.
       Вы спросите, зачем я это сделал?
       Отвечу вам, мне очень надоел он:
       Меня своим непослушаньем злил!
      
       Послушать притчу вам не помешает!
       Один крестьянин вспахивать надел
       Решил с утра, и, в поле поспешая,
       Он рубище, усеянное вшами,
       На рамена, не глядючи, надел.
      
       И вши, проголодавшиеся с ночи,
       Так зверски досаждали мужику,
       Что, зуд терпеть уж не имея мочи,
       Он с ними в бой бросался все жесточе
       И дважды останавливал соху.
      
       Но каждый бой заканчивался крахом
       И, чтоб труды свои закончить мог,
       Что сделал наш отчаявшийся пахарь?
       Да, рубище сорвал единым махом
       И заодно с мучителями сжег!
      
       Да будет притча всем предупрежденьем,
       Кто дважды не послушался меня
       И искушать готов мое терпенье:
       Клянусь, ему не будет снисхожденья!
       На третий раз дождется он огня!"
      
      
      
      
       2.
       А были - были! - жуткие приметы:
       Сыскали их гаруспики к кишках,
       Звезда с хвостом маячила все лето,
       У друга одного легкоатлета
       Дитя родилось о пяти ногах,
      
       Земля дрожала, корчась, как от боли,
       Изгрызли мыши золотой кувшин,
       Под Новый год застрял в удаве кролик,
       Прекрасный храм, венчавший Капитолий,
       Взял и сгорел без видимых причин!
      
       И - точно! Сулла объявился вскоре,
       В крови народ соседний потопив.
       Трофейный флот добычу вывез морем,
       На мачте флаг мотается - лазорев!
       В героях - Сулла, славен и счастлив!
      
       Но замысел злокозненный в нем зреет...
       Кто власти в Риме более, чем он,
       Достоин ныне? Кто еще посмеет
       Тягаться ним? Да ни с каким Помпеем
       Он не пойдет к народу на поклон!
      
       Себя не даст унизить Сулла гордый!
       У Суллы - сила, хитрость и напор.
       Народ приструнит: станет тих, как мертвый!
       Оружье диктатуры первосортно:
       Террор, террор и сызнова - террор!
      
       Он со свободой слова мигом сладит:
       Сенаторов с полсотни перебьет,
       И на колы их головы насадит,
       И пусть на них любой оратор глядя
       С трибуны слово лишнее сболтнет!
      
       Пусть дома и на площади, и в храме
       Являет смерть все образы свои!
       Пусть четвертуют, волокут крюками,
       На части рвут и топчут лошадями,
       Бросают в пропасть - на глазах семьи!..
      
       Стал Сулла жизней и смертей хозяин,
       Плодил головорезов, кровопийц.
       Награбленным любимцев одаряя,
       Льстецов плодил, металлом поощряя
       Клеветников, доносчиков, убийц.
      
       Боясь, что так расправятся со всеми,
       Иные сами отвергали жизнь:
       Кто в петлю лез, кто умолял соседей
       Убить себя, кто яд избрал спасеньем,
       Кто дом сжигал, в том доме запершись...
      
       Да, ужас сколько граждан перегибло,
       Пока тиран права свои качал!
       Сказать "спасибо" Сулла должен Тибру:
       При том, что речка - среднего калибра,
       Он Суллу многократно выручал!
      
       Был чуден Тибр во всякую погоду,
       С мостов своих невиданной красы
       Он в море сплавил множество народу:
       Труп - за руки и за ноги - и в воду!
       И преступленья спрятаны концы!..
      
       Меж тем диктатор изложил доктрину:
       Он, как народа самый верный сын, -
       Единый, кто полезен будет Риму,
       И власть ни с кем не будет им делима:
       Что Риму нужно, знает он один.
      
       Он избран должен быть своим народом,
       На срок такой, какой он знает сам;
       Чтоб государство не сбавляло хода,
       Он сам составит всех законов своды,
       Угодных и Земле, и Небесам,
      
       Он никаких не стерпит оппозиций,
       Он обожает славу и почет,
       И он как вождь не может ошибиться,
       И потому, за все, что ни случится,
       Ответственности не несет!
      
       "Пускай хоть так, но лишь бы кто-то правил..."
       Решил народ, но тихо, про себя,
       А вслух, любви не сдерживая, славил
       И золотую статую поставил,
       Дабы увековечила вождя:
      
       Могучий конь! И на коне сидит Он!
       И руку поднял: мол, за ним айда,
       За Суллой, мол, "Любимцем Афродиты"!
       (Он сам себе такой присвоил титул,
       Дабы в зенит взошла его звезда!)
      
      
       3.
       Казалось, правь: страна тиха, как тартар,
       Внушаешь страх и чтим, как божество!
       А Сулла взял и все послал куда-то...
       (Веков уж двадцать ни один диктатор
       Примеру не последовал его).
      
       Конечно, Сулла чувствовал усталость
       И отдых ветеранский заслужил:
       К чему стремился, всё ему досталось,
       Богатство, роскошь...Не помеха - старость,
       Чтоб изо всех порадоваться сил!
      
       Вокруг него друзей роится банда,
       Угодливо заглядывая в рот.
       Шуты, актеры - сплошь одни таланты!
       Под общий гогот травятся баланды,
       Велит кому - и спляшет, и споет!
      
       С вином и снедью суетятся слуги,
       Все громче и пьянее голоса.
       Восторженно повизгивают шлюхи...
       Здоров хозяин, неизменно в духе,
       И оргиям не видится конца...
      
       Увы, но жизнь - не вечно сладкий пряник!
       Проснулся как-то Сулла, весь в огне.
       Себя ощупал - он в какой-то дряни!
       Брезгливый ужас, паники на грани...
       "Что это? - вздрогнул. - Что это на мне?"
      
       К тому же дрянь на ощупь, как живая!
       В испуге сел, призвал к себе раба.
       Вскочивший раб к нему влетел, зевая...
       "Зови врача! Немедля! Помираю!
       Да свет зажги, башка твоя глупа..."
      
       Сбежался дом, и свет, колеблясь, ожил.
       Застыли слуги с лекарем в челе.
       И омерзенье лица их корежит.
       На Сулле - вши! Совсем не видно кожи!
       Он весь под ними, Сулла! Как в чехле!..
      
       И Эскулап без лишней канители
       Леченья ход предписывает свой.
       Когорта слуг бросается к постели,
       Хозяина доносит до купели
       И окунает в воду с головой.
      
       Всплывают вши шевелящимся слоем...
       Сменили воду десять раз подряд...
       Едва всю нечисть с мученика смоют,
       В постель уложат снова и укроют, -
       На нем опять, проклятые, кишат...
      
       И снова Сулла терпит те же муки!
       Меняют спальни, ложа, тюфяки...
       Но тщетны - тщетны! - всякие потуги!
       Уже без сил и лекари, и слуги,
       И втихаря злорадствуют враги.
      
       И слышит умирающий команды:
       "Бросайтесь в бой! Впивайтесь в стервеца!
       Легионеры, подтяните фланги!
       Трубите гимн! Развертывайте флаги!
       Сосите кровь! Сосите до конца!"
      
       От голосов куда - от этих! - деться?!
       Он помнит их, и шепчет рот, кривясь:
       "Сульпиций...Марций...Марий...Квинт
       Лукреций.."
       О, сколько ж их, таких, в его мертвецкой,
       Ему служивших лестницей во власть!..
      
       Потом... стенанья, вопли, голошенье,
       Вселенской скорби пошлый ритуал,
       Показ останков в царском облаченье,
       Всеобщий приступ умопомраченья
       И памяти убийственный провал
      -- Фигуры: Луций Корнелий Сулла (138- 78 гг. до н.э.), римский
      -- диктатор
       Квинт Лукреций, один из ближайших соратников Суллы, желавший стать консулом
      
       2010
      
      
      
       О ДЕВСТВЕННИЦЕ ФЕКЛЕ, СТАВШЕЙ СВЯТОЙ
      
       Давайте век вообразим
       Воистину не близкий,
       Когда простер владенья Рим
       На брег анатолийский,
       И Клавдий занимает трон
       (Хоть яд уже припас Нерон).
      
       Вообразим себе пейзаж:
       Береговые скалы,
       Суда, торгов ажиотаж,
       Иконии кварталы,
       Где пыль и летняя жара,
       И рай земной для комара.
      
       Вообразим богатый дом
       Средь пальм и кипарисов,
       Известный всем, поскольку в нем
       Живет наместник римский.
       А дочь его, юна, умна,
       Торчит часами у окна.
      
       У ней зубов жемчужных ряд,
       Краснеют губки свеклой.
       Уж восемнадцать лет назад
       Ее назвали Феклой.
       И при достоинствах таких,
       Конечно, есть у ней жених.
      
       И начала бы Фекла жизнь,
       Держась кондовых правил,
       Перед окном не окажись
       У ней апостол Павел.
       Он видит пару нежных плеч
       И обращает к деве речь.
      
       Напрасно мать ее зовет
       "Чего-нибудь покушать".
       Феклуша ухом не ведет
       И продолжает слушать.
       Апостол был в расцвете сил
       И говорил, и говорил...
      
       Три дня, три ночи без конца
       Тянулась их беседа.
       Не слышит Фекла ни отца,
       Ни бабушку, ни деда.
       А Павла хлебом не корми,
       Но дай блеснуть перед людьми!
      
       Апостол впрямь неотразим,
       Вводя Феклушу в искус.
       Мы диспут их вообразим
       И обозначим дискурс.
       (Не плюй, читатель, мне в лицо
       За это модное словцо).
      
       Восстала Фекла на Богов:
       Их целая элита!
       Но ведь не знаешь, кто каков,
       Кому творить молитвы?
       А жертвы требует любой,
       И все дерутся меж собой!
      
       Ужели жизнью правит рок -
       Слепой, лихой, унылый?
       А смерть - последний тот порог,
       Что нас ведет в могилу?
       В чем тайна жизни? Целый век
       Не ищет счастья человек?
      
       И Павел понял: хоть она -
       Пытливая натура,
       И как язычница умна,
       Как христианка - дура.
       И ощутив тщеславья зов,
       Он начал проповедь с азов.
      
       Он как одиножды один,
       По праву очевидца,
       Ей доказал, что Бог един
       При том, что он троится.
       (Бурдюк янтарного вина
       И - точно! Троица видна!)
      
       Он доказал как дважды два,
       Без тени шарлатанства,
       Что юных девственниц плева -
       Фундамент христианства!
       Твердит Писанье самоё:
       Все упирается в неё!
      
       Он намотать просил на ус
       Подробности доктрины:
       Для дев быть должен Иисус
       Единственным мужчиной,
       И чтобы он как таковой
       Для каждой был всегда живой!
      
       И чтоб она, жена Христа,
       Жила, как христианка:
       И отощавшей от поста,
       И бледной, как поганка,
       И чтоб не мылась никогда:
       Впрок девам не идет вода!
      
       Наоборот! Приносит вред,
       Их делая моложе,
       Даря щекам румяный цвет
       И бархатистость - коже.
       А дева к Богу ближе тем,
       Чем больше струпьев и экзем
       На ней, вонючей, как козел
       Или Хавронья в хлеве, -
       Чтоб никогда Адамов пол
       Не зарился на Евин!
       И с убежденностью в лице
       Апостол поучал в конце:
      
       "Склоняй в покорности главу
       И, как зеницу ока,
       Держи в сохранности плеву,
       Пылай любовью к Богу!
       Ведь только той, что не дает,
       Господь бессмертие дает!
      
       Добавлю (факты таковы,
       И опыты успешны):
       Ты можешь девственность плевы
       Нарушить мыслью грешной!..
       Итак, ты знаешь все! Аминь!
       Мозгами уж сама раскинь!"
      
       Что с Феклой? Боже! Без ума
       Она от христианства!
       Изыдь, языческая тьма,
       Олимпа окаянство!
       И просит Фекла: так и быть,
       Ее немедля окрестить.
      
       Надежда вся на жениха:
       "Что с Феклой делать? Драма ж!"
       А та в лицо ему: "Ха-ха!
       Не собираюсь взамуж!"
       Как говорится, от ворот
       Он получает поворот.
      
       Не состоявшийся как зять
       Он говорит, холера,
       Ее отцу: "Прошу принять
       К ней девственные меры!".
       Не состоявшийся как тесть,
       Мол, пусть готовит дочке месть.
      
       И вскоре мудрое взошло
       Решенье власти высшей:
       Как побродягу и трепло
       Полезно Павла высечь,
       А Феклу - надо ж! стыд и срам! -
       На растерзанье бросить львам!
      
       Теперь себе вообразим
       Дорогу, пыль, оливы,
       Где Павел шел, как пилигрим,
       Жарой небес палимый,
       А не спине, кровоточа,
       Следы саднили от бича.
      
       Еще себе вообразим,
       Травя кошмаром душу,
       В темнице, в холоде, в грязи
       Несчастную Феклушу.
       Всем телом чувствуя мандраж,
       Она читает "Отче наш"...
      
       Но день ужасный настает.
       Аншлаг. Трибун гуденье.
       Ударил гонг. Затих народ.
       Феклуша на арене.
       И выпускают изо рва
       Три дня не кормленного льва.
      
       Он Феклу видит, прямо к ней
       Летит, роняя слюни.
       Ему не терпится быстрей
       Отведать девы юной.
       А что она? Поступок прост.
       Рывок! И встала в полный рост!
      
       И все, чем так была горда,
       Чем свято дорожила,
       Задрав тунику, без стыда
       Пред зверем обнажила!
       И,. потрясенный, обмер лев:
       Он никогда не видел плев!
      
       Он вспомнил юность, жар ночей...
       Он вспомнил деву-львицу...
       Нет, не могла она ничем
       Подобным похвалиться.
       Такое видеть между ног!
       Он взгляда оторвать не мог!
      
       Он лапой стал тереть глаза,
       Моргал: ужель приснилось?
       И умиленная слеза
       С ресниц его скатилась.
       Подобно Фекле, в свой черед
       Лев понял: он уже не тот!
      
       Он ослабел и оробел
       (Куда девались гены?!)
       И вспять отпрянул, и осел
       Всей тушей на арену.
       На брюхе к деве стал ползти:
       "Я ничего не знал... прости!"
      
       Он еле двигался, ползком,
       Девице-недотроге
       Своим шершавым языком
       Облизывая ноги...
       Нет, я не буду вас просить
       Такого льва вообразить.
      
       "Дивитесь! Алчет, а не ест!
       Кретин! Такое блюдо!!"
       Трибуны вскакивают с мест...
       Несмелый голос: "Чудо!"
       Но правит воля большинства:
       Велит позвать другого льва.
      
       Три дня повинный пост держать,
       Не разговляя пасти,
       И он от девы рад урвать
       Кусок филейной части.
       Но Фекла вновь - тунику прочь!
       Все повторяется точь-в-точь!
      
       "Дивитесь! И другой не ест!"
       Смятенье правит людом.
       И вдруг... он вскакивает с мест,
       Горланя: "Чудо! Чудо!"
       Он Феклу требует простить
       И на свободу отпустить..
      
       И вновь себе вообразим
       Дорогу, пыль, оливы,
       Где Фекла шла, как пилигрим,
       Жарой небес палима.
       При ней - пожитки в узелке
       И оба льва на поводке...
      
      -- Фигуры: дева Фекла, ученица апостола Павла
      -- Апостол Павел
      -- Место: Малая Азия, восточная провинция Рима
       Время: 40-е годы I века
      
       2010
      
      
       БАЛЛАДА О ЗВЕЗДНОЙ КАРЬЕРЕ
      
       1.
       В год воды и собаки, седьмого месяца, в третью ночь
       Свет луны, в окно заглянув, упал на софу.
       Там, сморен духотой, плед измятый откинув прочь,
       Жуткий сон, как наяву, видит госслужащий Фу.
      
       Будто в покой к нему постучал и вошел гость.
       Толстой книги сжимает рукой золотой корешок.
       "Мне высочайше предписано..." Взглядом пронзил насквозь.
       Грузен, приземист, безус, голос высок.
      
       "Фу?" - обращает вопрос незнакомец, уставясь на Фу.
       (Цензор. Сэчжей на буфанах с обеих сторон!)*
       Книгу раскрыл, пальцем пошарил, нашел графу:
       "Пао прошу предъявить, как велит закон."
      
       "Пао? Конечно... Сейчас... О чем речь..."
       Фу торопливо, в росте убавясь, бамбуковый шкаф
       Тот, над которым - яшмой украшенный меч,
       Резким рывком открыл, дверцу едва не сломав.
      
       Верхнюю полку обшарил Фу нервной рукой:
       Здесь же всегда хранит он бесценный сосуд!
       В панике Фу, и сундук открывает резной,
       Тот, что под бронзовым зеркалом... Нету и тут...
      
       Может, ему в кипарисовый тот заглянуть ларец?
       Кинулся к ларцу, всё в нем перерыл, как в шкафу...
       "Это же, - думает Фу, - это же... мой конец...
       Что со мной будет теперь?" - в ужасе думает Фу.
      
       В страхе кричит он, и будит его собственный крик...
       Сердце колотится. Тело - в холодном поту.
       Сон еще держит его, как в оленя вцепившийся тигр.
       "Где мое пао?" - стонет Фу, как в бреду.
      
       Фу, как лунатик, садится, ноги спустив, на софу,
       Шагом нетвердым, глаз не открыв, обходит покой.
       Ощупью дверцу найдя в плетеном шкафу,
       Верхнюю полку обшарил упрямой рукой.
      
       Вот же он! Вот - у него! Вот он - сосуд!
       Нет, не потерян! Нет, не похищен! Нет, сбережен!
       Фаллос его и мошонка - вот они! - тут!
       Это ведь сон ему только приснился! Сон! Сон!
      
       На пол сползает с софы лунный окна переплет...
       Издали слышен, тоску нагоняя, плач обезьян...
       В озере лотос у старой беседки цветет...
       Тихо шуршит камыш... Пробует голос фазан...
      
       2.
       Вырос в деревне Фу, молод и жилист был.
       Братьев, сестер - дюжина. Фу понимал: беда!
       Вкалывай целую жизнь, хоть из последних сил,
       В лучшем случае - бедность, вернее всего - нищета.
      
       Слухи ходили, что выбиться в люди есть шанс,
       Если окрепшие крылья раскрыв на ветру,
       Бросить, как аист, родное гнездо решась,
       Над Поднебесной взмыв, прямо лететь - ко двору!
      
       Будет карьера! Власти добьешься! А? Каково?
       Будешь вкуснятину есть, вина лучшие пить!
       Ради таких перспектив надо всего ничего,
       Да, всего ничего: дать себя оскопить.
      
       Евнухов тысячи, трон окружив, хребты гнут.
       Верит владыка Земли и Небес: это - кастрат
       Ради наследников грабить не станет казну!
       Это кастрат оздоровит госаппарат!
      
       Это кастрат - власти опора, ширма, оплот -
       Должен от подданных прятать уродов и рохль.
       Видеть владыку вовсе не должен народ!
       Понял бы сразу: пред ним - человек, а не Бог!
      
       3.
       Ванны перцовой пламень... Жестче плахи скамья.
       Бедра Фу и живот стянуты, как жгутом.
       За руки, за ноги Фу держат два бугая...
       Спереди - коновал с острым, как серп, ножом...
      
       Трое суток валяется Фу, мертв, как труп.
       Трое суток ему не дают ни жрать, ни пить,,,
       Мучают боль и страх: только ему б
       Здесь причиндалы свои, уходя, не забыть!
      
       Пао - путевка в жизнь! (Мудр звездочета глас.)
       Зрелости аттестат! Членский билет! Документ!
       "Органы ваши где?" - органы спросят вас.
       Пао свои предъявить должен в любой момент!
      
       С согнутой выи сняв раболепства ярем,
       Не разлучит их с тобою и смерть твоя:
       В новом рожденье чтоб не было лишних проблем,
       Ты их в могилу с собой возьмешь как свое "я"...
      
       Месяца три спустя, мужества атрибут
       Свой обменяв на веру в будущую лафу,
       К телу прижав рукой выстраданный сосуд
       В имперскую канцелярию шел наниматься Фу.
      
       Ласточек, с пагод слетевших и реющих, - гам...
       Цирка бродячего где-то на площади - шум...
       Бьет барабан "тум-тум", тамтам повторяет "там-там",
       Бубны бубнят "бам-бам", гонги стучат "бум-бум"...
      
      
       4.
       Знал бы в тот день Фу, что его в жизни ждет!
       Разве представить мог звездную участь свою?!
       Лестница службы его довела до небесных высот:
       Ближе нет никого кроме Фу к императору Ю!
      
       Ю, как ребенок, с Фу неразлучен весь день.
       С Фу вырастал император, счету учась и письму.
       В шахматы с ним играл, гулял, нюхал сирень,
       Все, что в жизни узнал, Фу рассказал ему.
      
       Фу по утрам сообщает ему, что незыблем режим:
       Тучи на Запад тайфунами гонит Восток.
       Ю узнает о великих задачах, стоящих пред ним,
       Вечером мудрым деяньям его Фу подводит итог...
      
       Больше всего нравится Фу с Ю проводить вечера.
       В ходе беседы движется к полночи месяца серп.
       Вот завершается трапеза. Думает Фу: "Пора
       Сладостью плотской попотчевать Ю на десерт!"
      
       Прежде, чем сну покорится Его Божество,
       Будет, конечно, Его Величество рад,
       Если влекомый желаньем нефритовый ствол
       Влажные створки раздвинет нефритовых врат.
      
       Фу достает из халата колоду шелковых карт.
       В ней, что ни карта, - наложницы имя и лик.
       Слухи гуляют: в гареме - пять тысяч их аккурат!
       Только моргни - и доставят любую за миг!
      
       Вяло по картам скользит пресыщенный взор:
       В тяжких сомненьях Сын Небес и Земли.
       Держит паузу Фу, как великий актер:
       "Может Хозяин желает сегодня чудную Ли?"
       Искорки похоти в глазках зажглись - и горят!
       Мысли Хозяина Фу как всегда угадал.
       Значит, Величество вместо нефритовых врат
       Лотоса белого нынче вкусить пожелал?
      
       Стая рабынь налетает на Ли и, раздев и разув,
       Блеску и лоску спешит ей добавить (товар на торгу!)
       В золоте, в перлах, нагую, кошмой обернув,
       Евнух прекрасную Ли прет на горбу.
      
       Ли не умеет ходить, крохотным больно ступням.
       Детские ножки ее истязали несколько лет
       Не для того, чтоб ходила прекрасная Ли по цветам -
       Чтобы похожими стали культяпки на лотоса цвет!
      
       Чтоб еще крохотней стали ножки у Ли,
       Чтобы как можно сильнее Ли полюбить,
       Щедрый на ласки Ю, Сын Небес и Земли,
       Косточки пальчиков тоже велел раздробить!...
      
       Слышно, как в спальне смеются, шепчась, говорят,
       Фу представляет себе, как Хозяин, похоти полн,
       Ножек ее одуряющий пьет аромат,
       Лотосом нежным ее дразнит нефритовый ствол...
      
       Сыплется струйка песка, отмеряя положенный час.
       Нет, нельзя изнурять плоти божественной Ю!
       В дверь императорской спальни легко постучась,
       Фу как всегда у Владыки берет интервью.
      
       "Кончилась, - Фу вопрошает, - Великая Битва Полов?
       Ян - победитель? А Инь безнадежно слаба?"
       "Да, - говорит император, наследник Богов, -
       Инь покорилась и Ян отдалась, как раба!"
      
       "Был ли Величеством пройден Великий Предел? -
       Фу вопрошает. - Какое количество раз?"
       "Да, - говорит император. - Не раз преуспел!"
       "Сна благодатнее, - Фу говорит, - нет ничего сейчас!"
      
       Вновь червячком закутана Ли в кокон кошмы.
       Счастлива Ли: заслужила великую честь!...
       Голос Владыки слышится Фу из полутьмы:
       Просит он Фу к нему подойти, рядышком сесть.
      
       Фу на колени кладет император свой черепок.
       Гладит его растроганный Фу (восторг и испуг!)
       "Фу! - говорит император. - Как же я одинок!
       Фу! - говорит император. - Ты мой единственный друг!"..
      
       Ночь за окном выступает в своем амплуа:
       Дремлют павлины, из перьев накинув боа,
       Где-то спросонья осел прокричал "Иа!"
       В спальню занес ветерок лепестки мейхуа...
      
      -- Место: Китай
       В правительственных учреждениях служило около трех тысяч евнухов Особенно ценилась служба при дворе, в непосредственной близости к императору.
       Время: Средневековье, Х - ХI вв. Расцвет "золотых лотосов" - во время династии Сунг (960 - 1279 гг.)
      -- Время: средневековье
      
       2010
      
       Примечание:
       *сечжей - фантастический единорог; буфаны - нашивки на спи­ не и груди чиновничьего халата, указывающие ранг носителя; цензор - служащий цензората, одного из высших судейских ор­ ганов, контролирующих деятельность чиновников
      
      
      
      
      
      
       РОДЖЕР БЭКОН,
       ИЛИ БАЛЛАДА О ПОХИЩЕННОЙ РАДУГЕ
       1.
       Найдя прореху в гуще туч,
       Окно готическое луч
       Пронзил, игрив и весел,
       И осветил угрюмый зал,
       Где студиозов просвещал
       Монах, сидевший в кресле.
      
       Азарт... ученость... спор взахлеб...
       Луч оценил могучий лоб,
       Сутану и тонзуру...
       Монах вскочил: "А вот и свет!
       Открою вам еще секрет,
       Одну из тайн натуры!"
      
       Схватив кувшин - лицом в цветы! -
       Он полный рот набрал воды,
       Раздул шарами щеки
       И - брызги мелкие, как пыль,
       Пронзили луч... Фиглярство? Иль...
       Но - зал зашелся в шоке!
      
       К природе подавая ключ,
       Семью цветами вспыхнул луч:
       Дивитесь, студиозы!
       Она! Разуйте же глаза!
       Точь-в-точь как та... что в небеса
       Встает, венчая грозы!
      
       В мгновенье ока эта весть
       Перевернула Оксфорд весь:
       "Феномен!" "Чудо века!"
       "Ей Богу, - крестится студент. -
       Я видел сам эксперимент!
       Волшебник, этот Бэкон!"
      
       А Бэкон? Сам не ожидал,
       Что он работы стольким дал,
       Хоть разорвись на части.
       Слетаются, как саранча,
       Рои доносчиков, стуча
       Церковному начальству.
      
       Не знал он, Бэкон, эту мразь?
       Во имя истины трудясь,
       Наукой увлеченный,
       Совсем не чувствовал, что он -
       Единственный, кто не шпион,
       А все вокруг - шпионы?
      
       Забыл о зависти друзей?
       О пресмыкательстве судей?
       От славы ждал защиты?
       Он здравым смыслом пренебрег,
       И вот, пожалуйста, итог:
       Предстал перед синклитом.
      
      
       2.
       "Коллега Роджер! Наш синклит
       Духовно слит, как монолит,
       Мы существуем в Боге,
       Что диспут наш и доказал!
       Мой долг, чтоб я как генерал
       Теперь подвел итоги.
      
       Престижем славен Орден наш!
       А там, где вы - ажиотаж,
       Фонтан экстраваганций!
       А ваш апломб! А ваша прыть!
       А взгляды, коим след не быть
       В уме у францисканца!
      
       На братьев ваших свысока
       Давно глядите вы! Ага,
       Послушать, Бекон, вас-то,
       Так все церковные отцы -
       Невежды сплошь и сплошь глупцы,
       Догматики, схоласты!
      
       Пигмеи мы, а вы гигант,
       У вас у одного - талант
       Вперед науку двигать!
       Себе внушили, дорогой,
       Что вы средь нас один такой
       И вам - всех выше прыгать!
      
       Но где свобода - там хаос.
       Гуртом - наук мы тянем воз!
       Не дело одиночек
       Его тянуть куда ни лень,
       От славы требуя: "Надень
       Мне на чело веночек!"
      
       Вы, Бэкон, прете на рожон!
       Где ваша память?! Поражен:
       Вы столько лет сидели,
       Вам строгий пост предписан был,
       Ни книг, ни перьев, ни чернил
       Коснуться вы не смели!
      
       Помог тогда вам папа сам...
       Увы, он сверен небесам:
       Не спрячетесь за другом,
       Не осенит вас благодать!
       Теперь, коллега, вам воздать
       Мы сможем по заслугам!
      
       Я вам скажу начистоту:
       Вы искушали доброту
       И незлобивость нашу...
       Но ваша радуга - нет слов! -
       Колеблет веру до основ!
       Полна терпенья чаша!
      
       Для вас, коллега, не секрет,
       Что Бог сказал "Да будет свет!"
       В день первый сотворенья.
       Мы знаем "Книгу бытия":
       Когда б не Ной, ни вы, ни я
       Не обрели б спасенья!
      
       Из лучших чувств - и только раз! -
       Бог покарал потопом нас,
       Но, добр и человечен,
       Нам радугою подал знак,
       Что поступать не будет так
       Отныне и навечно!
      
       А вы внесли в умы раскол:
       Коль радуга - явленье, мол,
       Присущее природе,
       То есть не божий инструмент, -
       Тогда на радугу патент
       У Бога вы крадете!
      
       Вы сознаете до конца,
       Что грубо вторглись в мир Творца,
       С ним спорить вознамерясь?!
       Смотрите, как, сжимая крест,
       Коллеги ваши рвутся с мест,
       Цедя сквозь зубы: "Ересь!"...
      
       Сажать мы тех должны в тюрьму,
       Кто так - ко всем и ко всему! -
       Критически настроен,
       Творца чернит авторитет!..
       Нет, приговор наш - десять лет -
       Не полагаю строгим..."
      
       3.
       От воли до неволи - шаг.
       В застенке тесном полумрак.
       В окне - кресты решетки.
       Промозглый камень, слизь в углах.
       Постель. На ней сидит монах,
       Перебирает четки.
      
       "Математический" прибор
       Его единственный с тех пор,
       Как здесь он, безымянный.
       Прибавьте к четкам три узла
       На бечеве, что обвила
       Вкруг пояса сутану.
      
       И то и то - назло врагам! -
       Не даст состариться мозгам,
       Убережет нервишки,
       К тому же - средство от тоски
       И календарь, и дневники,
       И записные книжки...
      
       Снуют персты туда-сюда...
       Теснятся в памяти года,
    Гипотезы, дебаты,
       Прозренья, опыты, мечты,
       Хула, ученые труды,
       Памфлеты и трактаты...
      
       Кто он? Теолог? Моралист?
       Не математик? Не лингвист?
       Философ ли? Филолог?
       Не астроном, знаток планет?
       Алхимик? Маг? Природовед?
       Астролог? Футуролог?
      
       Всё совместилось в нем одном!
       Но это поняли потом
       Не братья-францисканцы.
       Он раздражал их, он мешал,
       Он - эрудит, универсал,
       Предвестник Ренессанса.
      
       Мелькают четки в кулаке...
       Витают думы вдалеке...
       Сознанье чертит что-то
       Пред взором мысленным... Порой
       То - средство плавать под водой,
       То - средство для полета...
      
       Он ставит (вперекор судьбе!)
       Эксперименты на себе
       С учетом пытки клетью;
       Давно хотел он свет пролить
       На то, как жизнь людей продлить
       Хотя бы на столетье...
      
       Наука - труд, к познанью страсть...
       Но как ужасна дури власть!
       В ком силы с ней бороться?
       Она - везде... К чему побег?!..
       А на дворе - тринадцатый век
       Стоит... не шелохнется...
      
       Фигура: Роджер Бэкон (1214-1294), волшебный доктор
       (Mirabilis), великий английский ученый-универсал, многие идеи его на несколько веков опередили время.
       Место:Преподавал в Оксфорде и в Париже, монах францисканского ордена.
      
       2011
      
      
      
       БАЛЛАДА О РОКОВОМ ПОЦЕЛУЕ
       1.
       Во Франции, в четырнадцатом веке,
       Жил чудный хряк по имени ВеррА.
       Нос блюдечком, два уха - чебуреки.
       Он был любимцем скотного двора.
      
       К обязанностям не был он халатным,
       И слабый пол его боготворил.
       Но так случилось, что его характер
       Ему свинью однажды подложил.
      
       Да, было утро. Запахи сирени.
       Открытый хлев. Поваленный забор.
       Вставало солнце. Старых буков тени
       Наискосок пересекали двор.
      
       ВеррА подумал: "Хорошо б размяться!"
       Взлететь хотелось, хвостиком крутя...
       Банальной рифмы не чураясь, вкратце
       Скажу о нем: был весел, как дитя.
      
       Верра бежал, смешно мотались уши,
       Дубасили копытца по земле,
       Когда пред ним в ажурной пене кружев
       Предстала вдруг маркиза Сильвупле.
      
       Прервать свой бег не в состоянье сразу,
       Маркизу с ног едва не сбил атлет.
       Остолбенел: она была прекрасна
       В сиянии одиннадцати лет!
      
       Маркиза обомлела от испуга -
       Немудрено, коль пред тобою хряк! -
       Отпрянула, увязла в дебрях юбок,
       Упала навзничь и - затылком бряк!
      
       Сказать "пардон" маркизе полумертвой
       Верра, вы понимаете, не мог.
       Растерянный, он ткнулся мокрой мордой
       И в губки напомаженные - чмок!
      
       Что было дальше, мы представить можем:
       Сбежались люди, подняли базар...
       Был очень происшествием встревожен
       Ее отец, маркиз де Бонсуар.
      
       Никто не видел, что на самом деле
       Произошло. Безжалостной молве
       Однако было ясно, что за цели
       Держал Верра несчастный в голове.
      
       На свет явилась пара версий вскоре:
       Он - людоед, маркизу жаждал съесть,
       Одна гласила, с супротивной споря:
       Нет! Педофил! Он зарился на честь!
      
       Что ж, обвиненья безусловно тяжки.
       Навесь на нас поди таких собак,
       Да никому бы не было поблажки!
       А как сумеет отвертеться хряк?!..
      
       Но мысль в умах в то время тоже билась,
       Прогресс крепчал, не в силах отставать...
       Маркиз считал: закон и справедливость -
       Одни для всех! - должны существовать!
      
       Он не был глуп. И щеголь, и повеса.
       Красив и строен, в талии, как глист.
       Идти старался впереди прогресса,
       Был, скажем так, большой идеалист.
      
       Как европейских ценностей сторонник
       Провозглашал: живые существа
       Имеют все - вороны, люди, кони -
       Перед законом равные права.
      
       Закон спасет Верра от произвола!
       Судьбу Верра пускай решает суд!
       Свидетельства, допросы, протоколы...
       И как-никак защитника дадут!
      
       ...В полночный хлев к Верра явилась стража,
       Предъявлен ордер тут же был ему.
       В одежду арестантскую обряжен
       Несчастный был и заточен в тюрьму.
      
       2.
       Был суд как суд. Был зал, битком набитый.
       Двенадцать судей - гробить мастера.
       Поставив на Евангелье копыто,
       Давать присягу призван был Верра.
      
       Он был в рубахе и в штанах - в полоску,
       Греховную скрывавших наготу,
       Чтоб на одну с людьми он стал бы доску
       И честь имел подвергнуться суду.
      
       Стояли рядом, к Богу вздевши очи
       С моментом патетическим в связи,
       Мессир Пардон, судебный переводчик,
       С защитником, мессиром де Мерси.
      
       Верра дрожит, похрюкивает, мрачен:
       "Как вляпаться я мог в такую гнусь?!"
       А переводчик знай себе толмачит:
       "Да... только правду... Господом клянусь..."
      
       Упал Верра не без причины духом.
       Дознание с пристрастием вели:
       Не заживало порванное ухо,
       И язвы ныли, где железом жгли...
      
       Судебные ворочались колеса,
       Слова стирали в прах, как жернова...
       И, как секиры, падали вопросы
       Почтенного мессира Пуркуа.
      
       И был вопрос, на вид обыкновенный,
       Как камень, увлекающий ко дну:
       "Ты нам, Верра, скажи-ка откровенно,
       Ты за собою признаешь вину?"
      
       И взгляды судей сузились при этом,
       И замер зал, полуразинув рот.
       И визг истошный был суду ответом.
       "Да, признаю!" - таков был перевод.
      
       3.
       "Начну ab ovo... Будь судьей, Спаситель! -
       Апостольством и возрастом согбен,
       Морали строгой ревностный блюститель,
       Так начал речь почтеннейший Комбьен. -
      
       Толочь не стану долго в ступе воду...
       В чем главный обвинения мотив?
       Да, в том, что к человеческому роду
       Был подсудимый страшно неучтив.
      
       Имея нрав, испорченный с рожденья,
       И в воспитанье множество прорух,
       Он замышлял такие преступленья,
       О коих даже не расскажешь вслух!
      
       Он заслужил, на молодость не глядя,
       Возмездие! Конечно, не одно!
       Да, я начну в церковного проклятья,
       Что может быть страшнее, чем оно?!
      
       Питомцы лучшей из цивилизаций,
       Искоренившей варварство и тьму,
       Должны мы смертью наказать мерзавца,
       Все виды казни применив к нему!
      
       Я обращу на лучшие вниманье!
       Предпочитаю в общем, как и вы,
       Повешенье, четвертованье,
       И отсеченье, скажем, головы.
      
       При массовом стечении народа,
       Под фейерверк и колокольный звон,
       Сей изверг человеческого рода
       В подобье трупа должен быть сожжен!
      
       Должна быть казнь суровой и наглядной,
       Чтоб страх животных неотступно грыз,
       Чтоб лопоухим было неповадно
       Без нас лишать невинности маркиз!
      
       Я кончил. Dixi! Будь судьей, Спаситель!" -
       Апостольством и возрастом согбен,
       Морали строгой ревностный блюститель,
       Так кончил речь почтеннейший Комбьен.
      
       Он был поддержан и похвален лестно:
       Картина казней столь была жива!..
       Ища консенсус в диспуте полезном,
       Поставил точку мудрый Пуркуа.
      
       Он кашлянул и по столу постукал:
       "Позвольте мне иное резюме!
       Я убежден, что, сей чиня поступок,
       Был подсудимый не в своем уме.
      
       Напомню вам, коллеги, положенье:
       Наш приговор, тем паче, коль суров,
       Мы привести не можем в исполненье,
       Пока преступник не совсем здоров.
      
       Казнить Верра, коллеги, мы успеем,
       Мы лучше казнь отложим на потом,
       А на сегодня - психа пожалеем:
       Запрем лечиться в сумасшедший дом!"
      
       4.
       Кольцо на шее. Кованная привязь.
       Другой конец монах зажал в кулак.
       Колом вооружась и напружинясь,
       Он ребра пересчитывать мастак.
      
       Режим суров: "Не чавкай! Будь опрятен!
       Ходи, как люди, на своих двоих!
       Здесь монастырский действует порядок:
       Не вздумай хрюкать и визжать, как псих!
      
       Ты окружен вниманьем и заботой:
       Чтоб дух здоровый в теле обрести,
       И кровь пускают, и врачуют рвотой,
       И в день два раза делают клистир!.."
      
       ...Когда Верра одолевают страхи
       И настроенье стынет на нуле,
       Грызя рукав смирительной рубахи,
       Он вспоминает деву Сильвупле.
      
       Как от маркизы веяло культурой!
       Как резедой благоухал наряд!..
       Но что за блажь, пардон, у этой дуры -
       Глаза продрав, лететь на променад?!
      
       Фигуры: хряк Верра (verrat - по фр. Хряк), маркиза Сильвупле, члены суда, адвокаты, тюремщики и др.
       Время: предположительно XIV в. Суды над животными по нормам уголовного права действовали в Европе в XIII-XVII вв.
      
       2011
      
      
      
       БАЛЛАДА О БИТВЕ ЗА БРЕТАНЬ
      
       1.
       Бретань - прекрасная земля!
       Мечта любого короля -
       Прибрать ее к рукам.
       Земля и море с трех сторон!
       Они любой украсят трон,
       На зависть всем врагам!..
      
       И вдруг - чего никто не ждал -
       Бретанский герцог дуба дал
       И власть свалил на дочь!
       На редкость выгодный момент!
       Взбодрился каждый претендент:
       Прохлопать шанс невмочь!
      
       У герцогини - скорбь в очах:
       С такой-то ношей на плечах
       В четырнадцать годков!
       Ей облегчая жребий злой,
       Над Анной вьется наглый рой
       Престижных женихов.
      
       Все уповают на талан,
       И первым - Максимилиан,
       В Германии король.
       Имея у невест успех,
       Он, безусловно, больше всех
       На эту тянет роль.
      
       Обличьем, норовом - орел,
       И власть и славу приобрел,
       Умен, хитер и плут.
       К соседним землям аппетит
       Он никогда не утолит!
       Где шанс, он тут как тут!
      
       Причем как малый не дурак
       Предпочитает войнам брак:
       Надежнее, верней!
       Нет, он тогда не прогадал,
       Когда Марию в жены взял
       С Бургундией со всей!
      
       Мария! Канула, как сон...
       О, как он был в нее влюблен!
       Как ею был любим!
       Как по ночам сходил с ума:
       Ему казалось, сто сама
       Бургундия - под ним!
      
       Теперь он холост, он вдовец,
       Он рад бы снова под венец,
       Он крепок, плодовит.
       Не занимать ему страстей!
       Он Анне выводком детей
       Бретань вознаградит!
      
       Не спит король: "Баланс таков:
       У ней семерка женихов.
       Вопрос, кто главный враг?
       Все зубы точат на Бретань,
       Но больше всех - французик, дрянь,
       Ничтожество, слабак!"
      
       Король мерекает: "Ага,
       Спроважу главного врага!
       Немедля! Поскорей!
       Бретань - моя! А Карлу - хрен!
       Мне надо срочно мчаться в Ренн
       И расписаться с ней!"
      
       "За чем же дело стало? Ну!
       Но я сейчас веду войну,
       Венчаться недосуг!"
       И мысль благая, как всегда,
       Его пронзает: "Не беда!
       Используй старый трюк!
      
       Заочно - так твердит закон -
       С ней брак быть может заключен!
       Не хмурь себе чела!
       Скорей доверенность составь
       И в Ренн немедленно отправь
       Надежного посла".
      
       Подать пергамент и перо
       Велит король, спеша к бюро,
       Взволнован, вдохновен,
       Он приговаривает "fein!".
       И утром скачет фон Польхайн
       С доверенностью в Ренн.
      
       2.
       Все ближе свадьба! В замке - гуд.
       Служанки Анну волокут
       В горячую купель,
       Чтобы чиста, свежа, бела
       Она уложена была
       На брачную постель.
      
       И вот лежит она. Ни в чем!
       Закрыта девственность мечом
       И белой простыней.
       Епископ ревностно следит,
       Чтоб было все, как Бог велит.
       Клевреты - за спиной.
      
       Огнями, праздник, полыхай!
       Приходит в спальню фон Польхайн,
       Достоинства полон взгляд.
       Епископ руку к небесам
       Воздел, чтоб Бог увидел сам
       Торжественный обряд.
      
       Поклонник рыцарских времен,
       Встает с постелью рядом фон
       Польхайн, в руке одной
       Держа доверенность на брак,
       Другой снимает свой башмак
       И - шмыг! - в постель ногой!
      
       Всего на миг и - ногу прочь!
       (Как символ: в свадебную ночь
       Совокупленья акт!).
       Обряд свершен! Башмак надет,
       И новый брак пришел на свет
       Как непреложный факт!
      
       Печатью вескою скреплен!
       Церковной властью освящен!..
       Оставив свой форпост,
       Епископ в ризе золотой
       Ведет клевретов за собой
       Величественный хвост.
      
       Доволен миссией своей,
       Посол простился у дверей,
       Спеша в обратный путь.
       Довольна герцогская дочь:
       Ведь ей про свадебную ночь
       Плели такое! Жуть!
      
       3.
       Меж тем, как немец руки тер,
       Смакуя брачный договор,
       Француз - хиляк, пигмей -
       Идет войной на город Ренн
       И забирает Анну в плен:
       "Вы будете моей!"
      
       "Но я другому отдана! -
       Рыдает Анна. - Я жена!
       Моя греховна плоть!
       Что скажет Максимилиан?
       Меня осудит Ватикан
       И проклянет Господь!"
      
       А Карл хохочет ей в ответ:
       "Кончайте, Анна, этот бред!
       Судья вам - высший суд!
       Добры Господни пастухи:
       За мзду простят вам все грехи
       И с мужем разведут!"..
      
       Любовь невесты горяча:
       Меж ней и Карлом нет меча!
       Греха непрочна грань.
       Француз от Анны без ума:
       Ему сдается, что сама
       Лежит под ним Бретань!
      
       Былой соперник в свой черед
       На голове волосья рвет:
       "Растяпа! Обалдуй!
       Имея виды на постель,
       Тянуть преступно канитель,
       Все брось - и к даме дуй!"
      
       Фигуры: Максимилиан I (1459-1519), австрийский эрцгерцог, с 1493 года - император Священной Римской империи
       Карл VIII (1470-1498), французский король
       Анна Бретонская (1476-1514), супруга Карла VIII с 1491г.
       Место: Франция
       Время: конец XV века
      
       2010
      
      
      
       СУД НАД ЧАРОДЕЙКОЙ БЬЯНКОЙ
      
       Прошу вниманья, члены трибунала!
       Святая церковь честь нам оказала:
       Судить по обвиненью в колдовстве,
       И вынести вердикт нас пригласили,
       Светил науки о нечистой силе,
       Способных разобраться в существе
       Любого дела - именем Христа.
       Да.
      
       Пред вами Бьянка, женщина, без мужа,
       Что из Кастелло родом, у Перуджи,
       Помазанная церковью святой.
       Ответь нам, Бьянка, все, что в протоколе
       Записано, всегда по доброй воле,
       Без принужденья признано тобой?
       (Вопрос формальный в практике суда).
       "Да".
      
       Итак, ночами с пятниц на субботы,
       Пускалась ты на шабаши в полеты,
       Совсем нагой, усевшись на метле,
       Дабы предаться пляскам и веселью
       И брать в подачку дьявольские зелья
       Для насажденья ереси в селе.
       Летала голой даже в холода?
       "Да".
      
       Ты в черепе удавленного вора
       На коньяке настаивала порох
       С добавкой серы и волшебных трав,
       И мозга некрещеного младенца,
       И пауков, и змей, и квинтэссенций,
       И кипятила мерзостный состав.
       Смердела страшно адская бурда?
       "Да".
      
       Посредством капель, порошков и мазей
       Ты натворила кучу безобразий!
       Кому на лбу выращивала рог,
       Кому на пальцах - когти! По икоте
       Предсказывала судьбы и по рвоте,
       И по слюне, по ветрам из кишок!
       Ты властью колдовской была горда?
       "Да".
      
       Ты заразила триппером и кашлем
       Аббата Пьетро, что пытался шашням
       Твоим с нечистой силой стать в пути.
       А правда, Бьянка, - грех один с тобою! -
       Что облака разгонишь кочергою,
       Что медным тазом призовешь дожди?
       Навлечь умеешь порчу на стада?
       "Да".
      
       Свидетельствует целая община:
       Тебя заворожила чертовщина!
       Ты поднимала мертвых из гробов!
       Ты отдалась соблазнам превращений:
       То невидимкой делалась, то тени
       Себя лишала, то от ног - следов!
       И ангелом предстанешь без труда?
       "Да".
      
       Петлю греха затягивая туже,
       Ты заложила дьяволу и душу,
       С ним заключила мерзкий договор,
       Забывши честь, не повела и бровью,
       Когда его подписывала кровью!
       Ты в пекло ада падала с тех пор!
       Ты знала, что тебе грозит беда?
       "Да".
      
       Как подтвердило следственное дело,
       Тогда и бесы овладели телом,
       Держась бесцеремонно, как родня.
       Когда наш брат пустился с ними в битву,
       Читая бесогонные молитвы,
       Они четыре упирались дня!
       В тебе жила их целая орда!
       "Да".
      
       Они с тобой расстаться не желали,
       Они мятеж - еще какой! - подняли:
       От судорог свивалась ты клубком,
       Вздымались перси, члены коченели,
       Сознанье гасло в оскверненном теле,
       Парившем высоко, под потолком!
       В тебе, видать, жилось им хоть куда!
       "Да".
      
       Два беса в персях обжились, как дома:
       В одной - Вертеппо, а в другой - Содоммо,
       Бордел в пупке резвился, не таясь,
       Скоттино - в ухе, восхвалял бесчестье,
       А Ибалгин шустрил в интимном месте,
       Тебя склоняя на срамную связь...
       Ему ты отдавалась без стыда?
       "Да".
      
       А в результате связи непристойной,
       Ты, как призналась, породила тройню:
       Несущего яички петуха
       С хвостом осла и бычьими рогами,
       Потом удава с четырьмя ногами,
       Скакавшего по дому, как блоха,
       А напоследок - черного кота!
       "Да".
      
       Чем дьяволу ты больше угождала,
       Тем ненасытней был он: "Мало! Мало!"
       И все скупее был на похвалу.
       А ты, пред подлым выслужиться дабы -
       Молясь не Богу, а ему! - на папу
       Гнуснейшую обрушила хулу!
       Ты осквернила руганью уста!
       "Да".
      
       Как ты могла подкапывать устои,
       Возвысив глас на самое святое,
       На пастыря, учителя, отца!
       Фигуру папы вылепив из воска,
       Ее иглою мучила портновской,
       Терзала грудь пластинкою свинца!..
       Глумясь над папой, предаешь Христа!
       "Да".
      
       А сколько тех, кто сей жене доверясь,
       Безгрешным слухом впитывали ересь!
       И мы отметим следствия успех:
       Велось искусно и со знаньем дела,
       Скрывать причастных Бьянка не посмела
       И назвала нам поименно всех!..
       Их оказалось чуть ли не полста?
       "Да".
      
       Как вы решите, члены трибунала?
       Настало время, взвесив матерьялы,
       Подбить итог и вынести вердикт,
       Закону соответствующий, то есть
       Чтоб утвердились Истина и Совесть,
       Как Бог велит, как папа Бенедикт!
      
       Вы слышали чудовищные факты:
       С нечистой силой в пагубных контактах
       Судимая была уличена.
       Сколь мы потрясены ее паденьем!
       Она в своих созналась преступленьях,
       Чем полностью доказана вина.
      
       Мы видим, обвиняемая Бьянка
       Могла бы стать примерной христианкой,
       Молиться день и ночь в монастыре,
       Но, сделавшись вместилищем порока,
       Наказана должна быть очень строго,
       А именно: сожженьем на костре..
      
       Что слышит Бьянка? Быть не может! Бросьте!
       Когда на дыбе ей дробили кости
       И ужас был сознаньем нетерпим,
       И свет, казалось, умирая, тускнет, -
       Они же обещали, что отпустят,
       Когда подпишет все, что надо им...
      
       Без чувств. Упала. Хаос в карауле.
       Несут кувшин. Водой в лицо плеснули.
       У пульса - лекарь: "Да она жива!"
       Откладывать нелепо наказанье.
       Костер зажжен. В народе ожиданье.
       Народ лишать опасно торжества!
      
       Но как же так...неправедно...облыжно...
       Волочит Бьянку стража... О булыжник
       Цепляясь, ноги тащатся ее...
       Народ гудит, на Бьянку пальцем тыча,
       И, каркая, в предчувствии добычи
       Над площадью кружится воронье...
      
      -- Место: Италия
       Время: века инквизиции, XIII-XIX вв.
      
       2010
      
       ПЯТОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ КОЛУМБА
      
       1.
       В дикой ярости, в чудовищной обиде,
       Болью мучимый и скрюченный подагрой,
       Христофор лежит, как труп, в Вальядолиде:
       Фердинанд его убил, неблагодарный.
      
       А ведь он ему служил остервенело!
       Трон его увековечил для потомства!
       Ах, была б живой сегодня Изабелла,
       Не дошло бы до такого вероломства.
      
       Изабелла! Низко кланяется ей он!
       Ей, обязанный своей фортуны блеском!
       Как она в его поверила идеи,
       Во дворец позвать велела, не побрезгав.
      
       Он, надеждой на богатство упоенный,
       Дослужиться возмечтавший до дворянства,
       Ей доказывал: испанская корона
       Остро в жизненном нуждается пространстве!
      
       Путь единственный, мол, есть, сулящий славу
       И везение, и тучную наживу -
       Путь на Запад! Ведь Османская держава
       От негоции с Востоком нас отшила.
      
       Их Величества - гарантия успеха!
       Разве сможет протянуть Европа долго
       Без корицы, без мускатного ореха,
       Без ковров индийских, жемчуга и шелка?!
      
       Не находят Их Величества ужасным,
       Что испанские сиятельные гранды
       За несчастную щепотку хны и басмы
       Платят втридорога мелким спекулянтам?
      
       Их Величества свидетельствуют сами ж:
       Вымиранье угрожает высшим кастам:
       Рыцарь дочь свою не может выдать замуж,
       Если пряностей в приданое не даст ей!
      
       Мы достигнем нашей цели непременно,
       В тыл османский проберемся тихой сапой:
       Ведь Земля кругла, как женское колено:
       Мы легко Восток найдем, плывя на Запад!
      
       Ваш слуга покорный видит постоянно
       Вещий сон о том, как Бога он встречает:
       Бог ведет его к воротам океана
       И ему, из связки вынув, ключ вручает!
      
       Разве сладит океан с испанской мощью?
       Карты нам кратчайший путь рекомендуют.
       Нам до Индии доплыть простого проще:
       За неделю, коль попутный ветер дует!..
      
       Как же все Ее Величество потело,
       Вдвое чаще от волненья билось сердце
       У нее, когда сулил ей каравеллы,
       Переполненные имбирем и перцем!
      
       Только дура не рискнет сокровищ ради!
       А когда ума без меры и таланта...
       Фердинанд не долго был у ней в осаде,
       Уломала Изабелла Фердинанда!..
      
       А теперь - кому ты нужен? Брошен... болен...
       Фердинанд не выполняет обещанья...
       И приходит срок твоей последней воли:
       Христофор свое диктует завещанье.
      
       С духом нет проблем: он дух вручает Богу.
       С телом - хлопотней: на бога не надейся!
       Христофор его в далекую дорогу
       Малой скоростью велит послать к индейцам.
      
       Так он, жизни все формальности исполнив,
       Вечным сном забылся в келье монастырской.
       И никто о нем на всей земле не вспомнил,
       Только дождичек оплакал моросистый...
      
       В грубой рясе францисканского монаха
       Труп томился ожиданьем, охладелый,
       И аббат, хватаясь за голову, ахал:
       На какие он шиши отправит тело?
      
       Он синклит призвал мудрейший, так и так вот,
       И - нашли решенье, бережное к смете:
       Разве, мол, Тот свет, не одинаков?
       В Старом свете не такой, как в Новом свете?
      
       Не нарушат, мол, они последней воли,
       И не будет Христофор на них в обиде,
       Если в церкви монастырской как католик
       Похоронен будет здесь, в Вальядолиде...
      
       2.
       Ах, как мыслили монахи однобоко!
       Как оплошность их была, увы, фатальна!
       Дух, врученный Христофором лично Богу,
       Не согласен с ними был фундаментально.
      
       Дух мятежный, в бурях странствий задубелый,
       Не желал, неугомонный, твердоглавый,
       Славой громкою овеянное тело
       На безвестность заточать в земную гавань.
      
       Завещанье нарушать бесчеловечно!
       И не сведущи монахи в сем предмете:
       Ведь покойнику известно было нечто,
       Раз Тот свет он все же выбрал в Новом свете!..
      
       Дух не мог сидеть и ждать, томясь бездельем:
       Предприимчивости жилка не забылась!
       Королю являясь тайно в сновиденьях,
       Побуждал его вернуть останкам милость.
      
       Года три король кобенится для вида,
       Чтоб явить великодушье в полной силе:
       Саркофаг, покинув глушь Вальядолида,
       Новоселье шумно празднует в Севилье.
      
       Но Севилья - не для праха адмирала,
       Хоть красой Гвадалквивира осиянна.
       Красоты Гвадалквивира очень мало,
       Чтоб соперничать с красою океана!
      
       Суетится дух и вновь хлопочет, просит...
       Двадцать лет еще прошли, надеждой брезжа,
       Прежде чем, приют севильский напрочь бросив,
       Саркофаг вкусил дыханье побережья.
      
       Наконец-то путь открыт ему на Запад!
       Пышны проводы... Король и королева...
       Мессы праздничные... Пушечные залпы...
       Саркофаг несут по сходням в каравеллу...
      
       Саркофаг плывет Атлантикой, качаясь,
       Реет дух при нем, невидимый попутчик,
       То крылом волны стремительно касаясь,
       То стремительно стрелой взмывая к тучам...
      
       3.
       Всю дорогу дух пленен далеким прошлым.
       Все ему открыла память лабиринты...
       Крик "Земля! Земля!" ликующий, истошный...
       Выстрел пушечный ударил с борта "Пинты"...
      
       Рай земной - пред ними! Боже, дай поверить!
       Море солнца льется, блеском ослепляя...
       Белой пеной окаймлен песчаный берег...
       Пальмы... Хижины... На ветках попугаи...
      
       С криком к берегу бегут аборигены
       И зовут, руками машут, безоружны.
       Кто-то вплавь гостей встречает, легковерный,
       Прежде всех желая выразить радушье...
      
       "Все нагие... срам открыт, как в бане...
       Телом бесподобны... статуэтки.
       Кожа - бронза... носятся, как лани...
       Только что не прыгают по веткам!
       И наивны, и добры как дети...
       Радуются каждой безделушке...
       И отдать готовы все на свете
       Ради колпака и погремушки...
       Дикари, конечно, что с них взять-то?!
       Вряд ли будут слишком ерепениться,
       Если мы прихватим их с десяток...
       То-то погогочут европейцы!"
      
       С лодок прыгают пришельцы, прут гурьбою,
       Шеи вывихнут, гляди, кругом глазея...
       Христофор, поклон отвесив головою,
       На колени тут же пал, лобзая землю.
      
       Церемониал пройти обязан с блеском,
       Сразу точки все над "и" поставить то есть!
       Львы с гербами на штандарте королевском.
       Строг нотариус, к работе изготовясь...
      
       "Нелюди, народ не нашей расы...
       Образ нашей жизни им не свойствен.
       Городов не видели ни разу.
       Ни законов нет у них, ни войска...
       Нет у них понятья о приличьях...
       Надо их решительно и строго
       Отучить от варварских привычек:
       Жизнь такая оскорбляет Бога!
       Нет у них святой, как наша, веры.
       Им помочь - вот дело нашей чести!
       Мы им всем штаны дадим, во-первых,
       Во-вторых, как миленьких, окрестим!"
      
       Тверд нотариус, пером нацелясь острым...
       Вон печать, суда разбойного опора...
       Христофор велит открытый утром остров
       Впредь именовать Сан Сальвадором!
      
       От Адама род ведем наш все мы с вами!
       Землю всю нам Бог оставил во владенье:
       Нет сомнений, акт именованья
       Равнозначен акту присвоенья!
      
       "А живут, как звери, в чаще леса...
       Ничего, мы их очеловечим...
       Знать не знают пороха, железа,
       Им убить друг друга даже нечем!..
       Смёткой не обижены природной,
       Схватывают сразу, без натуги!
       Учатся легко, чему угодно:
       Ясно сразу, что годятся в слуги!
       Будут девки пользоваться спросом:
       Нежные и юные, как дочери!..
       Отдых дать давно пора матросам:
       Перед каждой выстроится очередь!"
      
       Здесь хозяева теперь мы, а не гости!
       Вот и предков наших будет здесь могила:
       Кость зарытая с испанского погоста
       Приумножит нашей собственности силу!
      
       Христофор, ликуя, празднует везенье!
       Шпаги сталь в кулак зажал, себя увеча:
       Кровь испанская пусть капает на землю,
       Чтоб земля испанской стала бы навечно!..
      
       Сколько ждет их впереди еще триумфов!
       Нет, не снились королю и королеве
       Драгоценностями блещущие трюмы
       В тяжело гонимых ветром каравеллах!
      
       Привезут они и золото, и жемчуг!
       Привезут они - Хуан, Хосе, Диэго, Луис -
       Сувениры для своих испанских женщин:
       По душе придется каждой люэс!
      
       4.
       Вот и дожил дух до радостного мига!
       От муссонов ошалев и от пассатов,
       Якорь бросили останки в Сан-Доминго
       На земле, Колумбом найденной когда-то.
      
       Дух Колумба над землею реет, гордый,
       Зорким зреньем жадно вглядываясь в дали...
       Где же все они, туземцев диких орды?!
       Как же быстро мы их ци-ви-ли-зо-ва-ли!
      
       Как прогресса удивительна картина!
       Носят все они штаны и рабства цепи,
       Бич, свирепствуя, по их гуляет спинам,
       Дар им посланный с благословенья церкви.
      
       К нашим ценностям слепы они и глухи.
       Все мы сделали для них, что в наших силах!
       От ярма и эпидемий мрут, как мухи?
       Но кресты зато стоят на их могилах!
      
       Нам не все, конечно, так уж рады были,
       Землю отдавать не все хотели.
       Если б мы их большинство не перебили,
       Перебили б сами нас они! И съели!
      
       Новый мир мы им открыли! Зрелый! Умный!
       Мы о них в Европе даже порадели!
       Всех красавиц мы за кругленькие суммы
       Распродали фешенебельным борделям!
      
       5.
       Постоянства нет, увы, в подлунном мире,
       Ибо тяге к совершенству нет покоя...
       На награбленное кем-то алчно зыря,
       Вор меняет технологию разбоя!
      
       Карту мира капитал кроит дубиной.
       Что же делать, коль дубина не гуманна?!
       Христофоров саркофаг из Сан-Доминго
       Курс берет, спасаясь бегством, на Гавану.
      
       Капитал кромсает карту все коварней!
       И испанцев с Кубы тоже... попросили...
       Саркофаг, покинув бурную Гавану,
       Курс берет, спасаясь бегством, на Севилью.
      
       Реет дух над ним опять почетным стражем.
       Саркофаг стучит костями в ритме румбы,
       Ублаженный сногсшибательным вояжем,
       Завершающим и жизнь, и смерть Колумба!..
      
       Фигуры: Христофор Колумб (1451-1506), мореплаватель, нашел Америку вместо Индии
       король Фердинанд II Арагонский (1452-1516), первый король объединенной Испании
       королева Изабелла (1451-1504)
       Время: конец XV-XX вв., пятое путешествие Колумба, т.е. странствование его праха.
      
       2010
      
      
       БАЛ В ВАТИКАНЕ
      
       1.
       Ватикан огнями залит.
       Музыканты струны пилят.
       Во дворце, в парадном зале -
       Приглашенных изобилье.
      
       Раболепного вниманья
       Собирает папа знаки:
       Сколько в зале красных мантий?
       Сколько сливок римской знати?
      
       Лебезят! Играют в дружбу,
       Ненавидя каждой фиброй!
       Неспроста боятся трусы:
       Что их выловят из Тибра!
      
       Будет нож не шибко прыток
       И удавка слабовата,
       Избегут костра и пыток -
       Так не скроются от яда!
      
       Кто из них попрет на Борджий?!
       Не пройдет ничья крамола!
       Мы - посланцы воли Божьей!
       Слуги Божьего престола!
      
       Дочка папы - с папой рядом.
       Славословье - им обоим.
       Папы отческие взгляды
       На нее полны любовью.
      
       Как невинный ангел - ликом
       Хороша! И груди белы!
       Под прозрачною туникой
       Как просвечивает тело!
      
       В честь Лукреции изыскан
       Этот пиршественный ужин.
       Папа, он же - папа римский
       Ей нашел такого мужа!.
      
       Ей, красавице-невесте,
       Очень выгодная пара:
       Принц Альфонсо, он же - д'Эсте,
       А в приданое - Феррара!
      
       День венчания намечен,
       Там и сям о свадьбе толки...
       Ей прощальный этот вечер
       Будет памятен надолго!
      
       Брат Лукреции Чезаре,
       Он же - сын святого папы,
       В грязь лицом ужель ударит?
       В жизни все берет нахрапом!
      
       К интересам папы чуток
       И сестрой за вкус ценимый,
       Пять десятков проституток
       Приволок из чрева Рима.
      
       Веселы, резвы, галантны,
       И лицом милы, и статью.
       А цветочные гирлянды!
       Лучшей нет замены платью!
      
       Поздравленья, тосты, речи.
       Пир во всем бушует блеске.
       Жесты рук колеблют свечи,
       Оживив на стенах фрески.
      
       Не подсыпан яд в бокалы,
       Не грозят на шпагах драки...
       На правах царицы бала
       Подает невеста знаки.
      
       Знак - и смена декораций.
       Со столешниц, дабы лярвы
       Показали танец граций,
       На пол ставят канделябры.
      
       Музыканты не пасуют.
       Цветники гирлянд - в полете.
       Ах, как нижний свет рисует
       Бесподобность женской плоти!
      
       Знак - и сброшены гирлянды.
       Все в восторге полупьяном:
       И гогочут, и горланят,
       И швыряют в зал каштаны!
      
       Проститутки на пол скачут...
       Суматоха, визги, свалка...
       Гости хлопают vivace,
       Музыкантам струн не жалко.
      
       Девки голы! Голы! Голы!
       До чего ж прекрасны, Боже!
       Раком ползают по полу:
       Кто найдет каштанов больше?
      
       Вертят жопами рисково,
       В полутьме каштаны шаря...
       Кто не дрогнет перед зовом
       Этих снежных полушарий?!
      
       Языки свечей трепещут.
       Музыканты перст мусолят.
       Гости шумно рукоплещут,
       Хохмы перченые с солью...
      
       Сифилитик чуть не с детства,
       Плоть аскезой не мытаря,
       Донага спешит раздеться
       Необузданный Чезаре.
      
       Этот вызов кто не примет?!
       И с себя срывают платья
       Слуги папы, подхалимы,
       Молодые сливки знати.
      
       Дело чести - не до шуток! -
       Отличиться друг пред другом.
       Пять десяток проституток
       Перед ними! К их услугам!
      
       Языки свечей в движенье,
       На стенах - теней сюита.
       Тени, тени, тени, тени
       Беспорядочных соитий!
      
       Как насаженные на кол,
       Стонут шлюхи. С бранью скверной
       Шумно шлепаются на пол,
       Как по льду, скользя по сперме...
      
       Музыканты туш играют...
       Ставки - выше! Громче споры!
       Без конца партнерш меняют
       Одержимые сеньоры.
      
       Слуги мечутся за ними,
       На возню глядят и корчи,
       И считают, со сколькими
       Сколько раз хозяин кончил...
      
       У невесты щеки ярки.
       Сапоги, туники, шляпы -
       Победителям подарки -
       Раздают и дочь и папа.
      
       Верой свят неугасимой,
       Одержим моралью строгой,
       Папа чтит мужскую силу
       Как единственного Бога!
      
       Струны пилят музыканты.
       Гром оваций. Блуда прелесть...
       Вновь цветочные гирлянды
       Обрели своих владелиц...
      
       2.
       Над Феррарой солнце вышло,
       Как кортеж вошел в ворота.
       Поглазеть на праздник пышный
       Вышли скопища народа.
      
       Удобряет путь навозом
       Конных лучников колонна.
       Трубачей десятков восемь
       Отравляют жизнь воронам.
      
       Отложив на время свары,
       На своем исконном месте -
       Родовая знать Феррары
       Во главе с Альфонсом д'Эсте.
      
       Грациозная, как Барби,
       Бриллиантами блистая,
       Зашнурованная в бархат
       И в парчу, и в горностаи -
      
       С ним невеста, как на троне,
       Под пурпурным балдахином.
       Белый, в пурпурной попоне,
       Конь ее ступает чинно...
      
       Будут с почестями встреча,
       Из воды восставший замок...
       Но стоит прощальный вечер
       У нее перед глазами:
      
       Языки свечей в движенье,
       На стенах - теней сюита.
       Тени, тени, тени, тени
       Лихорадочных соитий...
      
       О, она была глупа бы,
       Здесь от жизни ждя веселий...
       Долго выдержит ли папа
       Без нее в своей постели?
      
       За какие-то полгода
       Ей судьбу переинача,
       Не найдет в мужья кого-то
       Повидней и побогаче?
      
       Нет, покоя ждать напрасно!
       Нет, удел не лучезарен!
       Без нее на ложе страстном
       Сколько выдержит Чезаре?
      
       К ней сюда не рвется вдруг он?
       Не примчит, ревнивый деспот?
       И, как прежнего супруга,
       Не удавит принца д'Эсте?
      
       Ладно! Будет все как будет:
       Или хуже, или лучше...
       Сны ее средь ночи будят,
       Сны, один другого жутче.
      
       Будто папе и Чезаре,
       По ошибке, не по злости,
       Слуги налили Чинзано,
       Предназначенное гостю...
      
       Трупы вскоре стали сини
       И, смердя, распухли оба.
       Только их мужская сила
       Высоко торчит из гроба...
      
       Двое ангелов примчались,
       Души ловят полотенцем.
       Что ж, принявшие причастье
       Непорочны, как младенцы!
      
       Стонет колокол загробно,
       По влюбленной плачет паре...
       В рай прямехонько дорога
       Ждет и папу, и Чезаре...
      
       Фигуры :папа римский Александр VI, настоящее имя Родриго Борджиа, (1430-1503)
      -- Лукреция Борджиа (1480-1519), внебрачная дочь папы, герцогиня Песаро, княгиня Салерно, герцогиня Феррары, Модены и Реджио
       Чезаре Борджиа, брат Лукреции, внебрачный сын папы, кардинал
       Альфонсо д'Эсте, принц Феррарский, третий муж Лукреции
       Время: 1501-1502гг.
       Место: Рим, Феррара
      
       2009
      
       БЕДНАЯ МЭРИ
      
      
       1.
       Закрыты ставни. Две свечи.
       Двойное ложе. Двери.
       Звенят у стражников ключи.
       Вот-вот рехнется Мэри.
      
       С ней даже на ночь двое дам
       (Придворные паскуды!)
       В постель ложатся по бокам:
       Хранят ее от блуда!
      
       Кто им на это дал права?
       Пылает Мэри гневом:
       Да, пару дней она вдова,
       Но Мэри - королева!
      
       И брат - в Британии король
       И может заступиться...
       Сыграть французам эту роль?
       Она не согласится!
      
       "Таков закон, - долдонят ей, -
       Он соблюдаем свято:
       На карантин! На сорок дней!
       А вдруг она брюхата!.
      
       Тогда получит эмбрион,
       Немой и бестолковый,
       В борьбе наследников за трон
       Решающее слово!"
      
       2.
       Ах, как же ей не повезло!
       Ах, как все глупо вышло!
       Всего три месяца прошло,
       Как Мэри замуж вышла.
      
       Всего три месяца назад
       Сошла на галльский берег.
       Какой на Мэри был наряд!
       Как все влюбились в Мэри:
      
       В ее лица прекрасный цвет
       И в стан ее осиный.
       Конечно, ей шестнадцать лет,
       Она неотразима!
      
       Как замечательно слилось
       В гармонии безбрежной
       Льняное золото волос
       И золото одежды!
      
       А шляпка, шляпка! Высший класс!
       А золотые серьги!
       Та шляпка чуть скрывала глаз,
       И все шептались: "Секси!"
      
       Весь двор собравшийся давно ль
       Завидовал везунье?!
       Как гарцевал пред ней король
       От радости безумный!
      
       Как он, не спешившись с коня,
       Невестою волнуем,
       Ее, исполненный огня,
       Приветил поцелуем!
      
       Да, королю за пятьдесят,
       Но годы не помеха,
       Когда глаза его горят
       Желанием успеха!
      
       Она не думала о том,
       Что вынет жребий вдовий,
       Что как мужчина слабаком
       Окажется Людовик.
      
       С него умеренный налог
       Взимала, выйдя замуж:
       Он ублажал ее как мог,
       Раз десять только - за ночь.
      
       Но поутру вставал едва,
       И жалкий и убогий.
       Кружилась дико голова,
       Подкашивались ноги.
      
       Он после завтрака в кровать
       Ложился вновь до ночи,
       И очень быстро стал сдавать,
       Стучал зубами очень!
      
       Куда девался здоровяк,
       Неутомим и весел?
       Под каждым глазом был синяк,
       Все меньше ел и весил...
      
       Святые сгрудились отцы,
       И, Богу помолившись,
    Король-супруг отдал концы
       От половых излишеств.
      
       Стоит, застигнута врасплох,
       Вдова перед могилой...
       Но Мэри, Мэри, видит Бог,
       Людовика щадила.
      
       На брачный пир, обручена,
       Из Лондона, плутовка,
       С собой любовника она
       Взяла для подстраховки.
      
       Пока, беспомощный, лежал
       Людовик, бел, как саван,
       Исправно Мэри ублажал
       Галантный герцог Саффолк!
      
       Когда же Саффолк бел, как мел,
       Сползал с ее постели,
       Тогда любой ее имел -
       Ведь Мэри все хотели!
      
       Шестнадцать лет! Горящий взор!
       Страстна! Жизнелюбива!
       Трудился весь французский двор,
       Ее взрыхляя ниву.
      
       Кузнец и конюх, страж и паж
       Утехой в жизни личной
       Служили ей. (Каков типаж!
       А как демократична!)...
      
       3.
       ...Сквозняк, колеблющий свечу...
       На ключ закрыты двери...
       "Ну я вам, подлым, отомщу", -
       В слезах клянется Мэри.
      
       Спешит к постели, в темноту,
       Шагов не слышно звука.
       Свою подушку к животу
       Привязывает туго.
      
       К трюмо со свечкою идет
       И в нем, сдвигая брови,
       Чуть-чуть раздавшийся живот
       Разглядывает в профиль.
      
       Он ей к лицу, он ей к чести,
       Живот вполне добротный...
       Но должен каждый день расти
       В согласии с природой.
      
       Пускай злорадствуют пока!
       Она им, подлым, выдаст,
       Когда чужого сосунка
       За собственного выдаст!
      
       Лютует Мэри: даже слуг
       Выталкивает в спину...
       А по Европе бродит слух,
       Что Мэри ждет дофина.
      
       Европа в шоке. Во дворах
       Не слышно флейт и арфы.
       Гуляют паника и страх.
       Не могут спать монархи.
      
       Уже детьми обручены
       И принцы, и принцессы,
       И всех потомков учтены
       Права и интересы:
      
       Кому какой оттяпать трон,
       Сменив империй карты.
       А этот чертов эмбрион
       Им все смешает карты!
      
       4.
      
       В соборах мессы день и ночь.
       В очах - фантом несчастья.
       Молитвы с просьбою помочь
       К небесному начальству:
      
       "За Мэри молимся, Господь!
       Храни, Мария-дева,
       Ее безжизненную плоть,
       Оставь ей мертвым чрево!
      
       Она приносит ближним зло,
       Блудливая кобыла!
       О Боже, если б пронесло!
       О, чтоб в ней бы пусто было!"...
      
       Но и во Франции враги
       У Мэри злы, как крысы.
       И молит Бога "Помоги!"
       Савойская Луиза.
      
       Сменяет плач на крик и визг.
       Нет сил у ней дождаться:
       Любимый сын ее Франциск
       Уж мог короноваться!
      
       Десятки лет она жила,
       Ища лазейки к трону!
       Но если Мэри - тяжела,
       Навек прощай, корона!..
      
       Бряцая связками ключей,
       Луиза к Мэри в спальню
       Летит, собрав синклит врачей
       И бабок повивальных.
      
       Раздета Мэри догола,
       И лезут эскулапы
       Все то, чем Мэри двор брала,
       Разглядывать и лапать...
      
       Скрепляет воском документ
       Экспертная бригада,
       А в нем, что "Мэри в сей момент
       Нисколько не брюхата".
      
       Да, жаль ее! Разбита вдрызг:
       Нет сил с одра подняться.
       А перед ней стоит Франциск:
       "Могу короноваться?"
      
       Под Мэри рушится земля.
       Бедняга, чуть живая:
       "Да, сир, иного короля
       Я, кроме вас, не знаю..."
      
       Фигуры: Мэри Тюдор (1498-1534), сестра английского короля Генриха VIII, третья жена Людовика XII
      -- Людовик XII, король Франции с 1498 по 1515г.
       Франциск I (1494-1547), король Франции с 1515 г..
      -- Место: Франция
       Время: 1514-1515г
      
       2009
      
      
      
       ГРИВУАЗНАЯ БАЛЛАДА
      
      
       Король Франциск не знал тоски,
       Резвился с аппетитом.
       Он выезжал на пикники
       В сопровожденье свиты.
      
       Все веселились, как могли,
       Болтали, хохотали.
       Скучать не любят короли,
       И все шутов играли.
      
       Среди лакействующих сих
       Вокруг его особы
       Мы госпожу де Круасси
       Представим вам особо.
      
       За ней, помимо женских чар
       И ангельского взора,
       Еще один водился дар!
       Какой? Увидим скоро.
      
       За свитой двигался обоз.
       Зачем? И это ясно:
       Он вез вино, посуду вез,
       Бесчисленные яства.
      
       Сияло солнышко с утра
       И щебетали птицы.
       И вот приблизилась пора
       Поддать и подкрепиться.
      
       Течет обильная слюна,
       Бурчат брюха пустые...
       Полны туренского вина
       Кувшины золотые.
      
       Итак, пикник! В лесу! Чтоб рос
       В нем папоротник рослый!
       Да-да, такой порядок внес
       Владыка венценосный.
      
       Такой порядок люб ему,
       Да и придворным - тоже.
       Спросить хотите, почему?
       Об этом чуть попозже...
      
       Коврами устлана земля­ ,
       И стол готов шикарный.
       Король и свита короля
       Валяются попарно,
      
       И жадно трескают цыплят
       И рыбу, и жаркое,
       И пироги, и виноград,
       И всякое такое...
      
       С сюжетом избранным в связи,
       Увидим там, на травке,
       И госпожу де Круасси
       С весьма галантным графом.
      
       Ее сжимая все сильней
       И гладя все, что кругло,
       Хитрец в камин ее страстей
       Подбрасывает угли.
      
       Она, обласканная сплошь,
       Подходит к той границе,
       Когда совсем уж невтерпеж:
       Скорей! Уединиться!
      
       Трясет любовная нужда,
       Темно перед глазами...
       Вскочив, они бегут... Куда?!
       В тот папоротник самый!
      
       Тогда обычай был таков:
       (Смеяться можно вдосталь!)
       Ходили дамы без портков,
       Огромное удобство!
      
       Когда сдавался слабый пол
       Любовной лихорадке,
       Он задирал рывком подол -
       И было все в порядке!
      
       Но в этот раз (читатель пусть
       Сию представит кару),
       В какой они ни ткнутся куст,
       Под каждым видят пару!
      
       И дама, разум потеряв
       В таком ажиотаже,
       Хватает графа за рукав
       И тащит к экипажу.
      
       И обнажив окорока
       И сгорбившись маленько,
       Промеж колес, измяв шелка,
       Ползет на четвереньках.
      
       Приличья светские поправ,
       В предвестии победы,
       Само собой, галантный граф
       Ползет за нею следом.
      
       А экипаж-то (Черт возьми!
       Коварный случай! Злючка!)
       Стоял, запряжен лошадьми,
       И кучер был в отлучке...
      
       Последний штрих введем в рассказ,
       Дополнив дамы облик:
       Она венчала свой экстаз
       Пронзительнейшим воплем!
      
       И вот он, вопль, раздался вдруг!
       Придворные струхнули,
       А лошадей объял испуг:
       Что было сил рванули!
      
       Винить их Боже упаси!
       Нет, лошади - не дуры,
       Их взволновала Круасси
       Неистовством натуры!
      
       А в результате сей пассаж:
       На месте сокровенном,
       Где находился экипаж -
       Пикантнейшая сцена!
      
       Вскочили на ноги герой
       И дама, вид неряшлив!
       Хохочут свита и король
       И бьют себя по ляжкам!
      
       Помчалась весть во весь опор:
       "Представьте!" "Неужели?"
       От смеха королевский двор
       Катался три недели!
      
       Послы не мешкали: скорей
       Пустили весть по свету.
       Конечно, не было важней
       Реляции, чем эта!
      
       И ей, конечно же, "мерси",
       Овации и "браво":
       Ведь к госпоже де Круасси
       Пришла большая слава!
      
       При ней поклонников орда,
       Исполненная рвенья
       Ценой стараний и труда
       Дарить ей наслажденье
      
       И приводить ее на грань,
       Неизъяснимой сласти,
       Когда, в беспамятстве, гортань
       Исторгнет ноту страсти!
      
       Фигуры: король Франциск I и его придворные
       Время: царствование Франциска I (1515-1547)
       Место: Франция
      
       2009
      
      
      
       О ДОНЕ ФЕРНАНДЕСЕ,
       ИСПАНСКОМ ГРАНДЕ, ФРАНТЕ
       И ВЕЛИКОМ ПАТРИОТЕ
      
      
       Сердце бьется от восторга!
       Это видеть - видеть! - надо:
       На десятки миль, цепочкой,
       Гребни волн крушит армада.
      
       К ста судам добавьте тридцать -
       Вид величественный, грозный!
       Друг за другом растянулись
       В полумесяц грациозный!
      
       Порох высушен отменно,
       Пушки ядрами набиты...
       Сокрушительную силу
    Мы покажем наглым бриттам!
      
       С борта правого на левый,
       С борта левого на правый
       Дон Фернандес шагом твердым
       Ходит, гордый за державу.
      
       Дон Фернандес, гранд испанский,
       Из числа испанских грандов,
       Молодых, красивых, пылких,
       При уме и при талантах.
      
       На руке у дона перстень,
       В ночь прощанья данный донной,
       Пряжкой отпертой увенчан
       И сердечком на ладони.
      
       И слова на перстне этом
       Повторяет дон, ликуя,
       Будто голос донны слыша:
       "Это всё, что дать могу я".
      
       Неотступна, неотвязна
       Расставанья с нею сцена...
       (Кружевами нижних юбок
       За кормой вскипает пена...)
      
       Поясок расстегнут робко...
       Воплотись, мечта о чуде!...
       (Ветра полные, трепещут
       Парусов тугие груди...)
      
       Был бы мудрым дон Фернандес,
       Донну бросил бы надолго?
       Но ему терзало сердце
       РазвитСе чувство долга.
      
       Он сказал ей: "Не волнуйтесь!
       Бритт надменный и спесивый,
       Посудите, донна, разве
       Устоит пред нашей силой?
      
       Через месяц дома буду,
       Загорелый, сильный, бравый,
       Возвращусь я к вам с победой,
       Как герой - в зените славы!"...
      
       Утром слугами умыты
       И одеты, и обуты,
       Гранды травят анекдоты
       В пышных бархатных каютах.
      
       Собралось их, патриотов,
       Почитай, не меньше тыщи!
       Волокут свои богатства:
       Бритты выпялят глазища!
      
       Для шикарных трапез утварь,
       Чаши, кубки, вазы, блюда...
       И дукаты, и пиастры,
       И реалы, и эскудо.
      
       Бритвы, гребни, папильотки,
       Дорогих духов флаконы,
       Круцификсы, ожерелья,
       Цепи, кольца, медальоны,
      
       Камни, вставленные в злато,
       В серебро высокой пробы...
       В сундуках, оббитых медью, -
       Щегольские гардеробы.
      
       Дон Фернандес верит свято:
       Скоро-скоро будем квиты!
       Только взглянут на "армаду",
       Врассыпную прянут бритты
      
       И сдадутся нам на милость
       Со своим хваленым флотом.
       Мрачный Лондон перед нами
       Распахнет свои ворота.
      
       И на берег дон Фернандес
       Выйдет, выряженный франтом,
       Как велят и честь, и мода
       Богачам, испанским грандам!
      
       Два шара штанин на ляжках,
       Грудь затянута колетом.
       Кружева и черный бархат,
       С золотым шитьем при этом!
      
       Перья страуса на шляпе,
       Плащ, богаче римской тоги...
       А в чулках последней моды
       Как стройны у грандов ноги!
      
       Кверху нос не задирай-ка,
       Позавидуй, бритт-невежа,
       Как носить умеем шпаги,
       Как в руках перчатки держим!
      
       Оцени-ка, сколько стоят
       И меха, и украшенья!
       На своей почувствуй шкуре
       Стыд и горечь пораженья!..
      
       Как возмездие, армада
       Приближается к Ла-Маншу.
       Дон Фернандес, гранд испанский,
       Предвкушает миг реванша!
      
       Бритты вон уж! Недалеко!...
       Чай, от ужаса трясутся.
       Почему ж не отступают?
       Почему же не сдаются?
      
       Лупят ядрами, картечью
       Нас обстреливают, гады!
       Полыхают каравеллы...
       Изрешечены фрегаты...
      
       От армады что осталось?!
       Не дошло к священной каре...
       Кто испортил им, испанцам,
       Исторический сценарий?!
      
       Даже грозные стихии
       В бриттах приняли участье:
       Шторм армаду бил о скалы,
       Ураганом рвало снасти...
      
       Дон Фернандес - в море бурном,
       Бездыханно гранда тело...
       Шляпу с перьями, что вез он,
       Так ни разу не надел он.
      
       Мог бы в ней явиться к донне,
       Жив, здоров, красив и строен,
       Но тщеславный дон Фернандес
       Очень жаждал быть героем!
      
       Грандом больше, грандом меньше...
       За кого погиб он, шляпа?
       За народ ли? За державу?
       За монарха ли? За папу?
      
       Крабам тоже все едино,
       Съесть героя или труса.
       Перстенек один с сердечком
       Не пришелся им по вкусу...
      
       Долго донна убивалась,
       Не дождавшись дорогого,
       Но опомнилась и все же
       Вышла замуж за другого...
      
      -- Время: 1588 г., Испания, полная уверенности в своей победе, .посылает к английским берегам "Непобедимую армаду".
      --
       2009
      
      
      
      
       О РУДОЛЬФЕ, НЕСЧАСТНОМ ИМПЕРАТОРЕ,
    ЖЕСТОКО ОБМАНУВШЕМСЯ В ПРОГРЕССЕ
       1.
       Да здравствует вилка! В жаркое персты уж не будем совать!
       Уже на пирах королевских в Париже и Вене
       Облизывать пальцы не станем, в тарелки плевать!
       Ну и время!
      
       И в скатерть сморкаться, имея платок, не резон!
       И камень - с собой, от любого спасающий яда!
       А что еще будет! Какой впереди горизонт
       Необъятный!
      
       Куда ни посмотришь, прогресс небывал и велик!
       Рожден карандаш! Поддувало в печах появилось!
       Что будет придуман станок для печатанья книг,
       Нам даже не снилось!
      
       Как символ комфорта, всегда под рукой звездочет,
       При доме живущий, как личный слуга, персональный.
       Не надо ума, если небо само вам совет подает
       Идеальный!
      
       Вкруг тела людского рассеян невежества дым:
       Покойников скальпель сечет, о науке радея.
       Глядишь, и гомункула скоро в пробирке узрим!
       О век прометеев!
      
       Аж дух занимается: столько вокруг новизны!
       Воочью ума человечьего видим всесилье.
       Мы сказку любую - для этого мы рождены -
       Сделаем былью!
      
       И двигатель вечный появится скоро, ура!
       Единственный шаг - и придем к философскому камню!
       И - станем бессмертны! И - золота в доме гора!
       И счастье - не канет!
      
       Балдей от вина и от похоти, нюхай табак,
       Бездельничай, нежься, в богатствах своих погрязая...
       Но - черная мысль: а прогресс - не злокозненный враг,
       Небес наказанье?!
      
       Кто знает, а может быть, свету приходит конец?
       Предстанем пред Страшным судом, червяки, бедолаги...
       К добру ли звезду объявил этот маг и мудрец
       Тихо Браге?!
      
       Повеса и псих, открыватель космических сфер,
       С серебряным носом, на память от схватки дуэльной,
       В летучем плаще, он Европу, как бес, Люцифер,
       Стращает смертельно!
      
       А эти затмения Солнца! Затменья Луны!
       Грозят катастрофами? Звездных миров свистопляской?
       Предвестники новой чумы? Или новой войны?
       Намек ли? Подсказка?
      
       Прогресса вкусили - и хватит! Верните аванс!
       За все расплатиться при жизни должны, мол, до гроба...
       Шестнадцатый век. Как закатный пожар, Ренессанс
       Горит над Европой...
      
       Пожизненно в Праге уже воцарился Рудольф.
       Народ веселится, брюха раздувая свининой и пивом.
       Забавы - побольше, поменьше - забот и трудов:
       Будь счастливым!
      
       2.
       Пражский град, как муравейник, топоры стучат до ночи:
       Император ставит пышные хоромы.
       Всех соперников в Европе он затмить богатством хочет:
       Зеленеют пусть от зависти короны!
      
       Все должно лелеять зренье, чтоб ни скуки, ни рутины:
       И картины, и гардины, и портьеры,
       И кувшины, и графины, и ковры, и клавесины,
       И камины, и лепнины, и шпалеры!
      
       Пышной свитой окруженный, привередлив, деспотичен...
       Взгляд колючий исподлобья... Как иначе?
       Божьей волей император мучим манией величья,
       Как подать ее помпезнее - задача!
      
       И Рудольф, кусая губы, искривленные капризом,
       Вопросительно взирает на герольда.
       (Из шелков и аксамита императорские ризы!
       Сколько золота на них! Алмазов сколько!)
      
       А герольд, боясь, что в небо попадет, растяпа, пальцем,
       В верноподданном подскакивая танце,
       Предлагает в ритуалах узаконить ряд новаций,
       Особливо же по части реверансов.
      
       Оценив кивком герольда, согласился император:
       Служит двор его величью, славе, чести.
       Без двора Рудольфа нету, двор снесет любые траты,
       Пусть ворочает мозгами казначейство!
      
       Император славен свитой, значит, надо для начала:
       И ему, и окруженью сшить костюмы!
       А охота! А турниры! А пиры! А карнавалы!
       Очень кругленькие требуются суммы!
      
       Личных слуг с полсотни, чтобы - под рукою постоянно...
       Мастера в любых ремеслах - с катом вкупе...
       А шуты! А эскулапы! А курьеры! А охрана!
       И расходы возрастают где-то в кубе!
      
       Государством тоже надо управлять бы худо-бедно.
       Жадной шляхты к синекурам рвется кодло.
       И войну вести накладно, если нет в конце победы...
       В энной степени повысятся расходы!
      
       А легко с пустой казною удержать народ под властью?
       Черта с два одним насытишь караваем!
       Девять братьев у Рудольфа, тоже рвут его на части,
       Тоже золота их долю подавай им!
      
       Да, культура подешевле: ко двору спешат податься
       Стихоплеты, лицедеи, маги, барды...
       Слава Богу, эту свору сытно кормит шум оваций:
       Пару крошек со стола - и будут рады!
      
       Кое-кто из них, похоже, не трепач и не бездельник!
       Императору клянутся под присягой,
       Что они засыплют Прагу золотой горою денег!
       Все короны бы склонились перед Прагой!
      
      
       3.
       На Пражском граде, как черти, трубы,
       Над ними искры и дыма клубы.
       И дни и ночи, коптя упорно,
       Калятся печи, пылают горны.
      
       За дело взяться зовут теории:
       Лаборатории... лаборатории...
       Валяй, алхимия! Для фиглей-миглей -
       Котлы и колбы, ковши и тигли!
      
       Змеевиками сплетясь в когорты,
       На жарких плитах стоят реторты.
       Пробирки, трубки торчат, как пенисы,
       Бурлит в них что-то и что-то пенится,
      
       Шипит, клокочет и испаряется,
       И кипятится, и возгоняется...
       И дни, и ночи пылает пламень,
       Чтоб философский родился камень!
      
       Почти Чернобылем финты чреваты,
       Но надо, надо Рудольфу злато!
       Следят алхимики пути реакций,
       Рудольф беснуется и ждет реляций.
      
       Какие сроки - проходят годы! -
       Ждать надо милостей от природы?!
       Он гору золота зря истратил...
       Как черти, трубы на Пражском граде.
      
      
       4.
       День ото дня мрачней Рудольф, язвительней и едче.
       Он долго жил бездумно, в долг, расплачиваться нечем.
       Восстали Габсбурги - весь род! Насмешки и упреки...
       Рудольф на них на всех плюет, на травлю и на склоки.
      
       Он на женитьбе ставит крест, он предает корону,
       Послав подальше всех невест, не дав потомка трону.
       Зато плодит себе врагов, нелепой злобой пышет,
       Когда ревнует женихов к своим невестам бывшим.
      
       Ему мерещатся чепе, приметы смерти скорой.
       Как панацею при себе он носит мандрагору.
       Давно запущены дела и поредели штаты.
       Не хочет видеть ни посла, ни папского легата.
      
       В его покоях тишина, к потехам вкус потерян.
       Стоит часами у окна, не видим за портьерой.
       Он с пышной свитою не зрим на зеркале паркета.
       Он сотней личных слуг храним от мира и от света,
      
       Кто надевая башмаки, у ног его елозит,
       Кто по утрам его горшки из спальни вон выносит,
       Кто облекает в кружева обрюзглый торс убогий,
       Вдевает руки в рукава и в панталоны ноги,
      
       Кто умывает, кто стрижет, любую внемлет прихоть,
       Кого он шпагою пырнет, набрасываясь с криком...
       Монарха в нем бы кто признал?! На троне - место пусто!..
       Он то в депрессию впадал, то возвращался в буйство.
      
       Врачам пришлось его стеречь: они, рискуя шеей,
       Искали, чем его отвлечь от мрачных покушений,
       И отступал на время сплин, стекала слюнка даже
       Перед коллекцией картин во славу бабьих ляжек...
      
       Но снова меркла голова и опускались руки,
       И он ходил проведать льва, нуждаясь в верном друге.
       Как жертве родовых хвороб, энтузиасту магий,
       Ему когда-то гороскоп составил Тихо Браге.
      
       Тот был в таких вещах колосс: вперясь в небесный ситец,
       Он проводил анализ звезд с опорою на синтез!
       И начиная ворожбу, чтоб милостей добиться,
       Он императора судьбу связал с его любимцем.
      
       Он, овладев, как корифей, научным аппаратом,
       Пришел на мысль, что царь зверей - он тоже император!
       Пока он жив, пока здоров и бьется ретивое...
       Но... коль со львом... не дай-то Бог... случится роковое...
      
       И вот, дряхлее старика, однажды в день морозный
       Рудольф проведать двойника решил - по судьбам звёздным...
       Железных прутьев тот же ряд...Где ж друг его вернейший?
       Перед монархом только взгляд царя остекленевший!
      
       И ужаса не одолев, утратив к жизни волю,
       Рудольф три дня ревел, как лев, и корчился от боли...
       И, в тайне смерть его храня, дрожа, как перед пыткой,
       Ему слуга носил три дня закуски и напитки...
      
      
       Фигуры: Рудольф II (1552-1612), император Священной римской империи (с 1576 г.), увенчанный венгерской (с 1572 г.), чешской (с 1575 г.) и римско-немецкой
       (с 1575 г.) коронами, из династии Габсбургов;
       Лев, царь зверей
       Двор, ученые, алхимики и многие др.
       Место: Прага
       Время: конец XVI - нач. XVII веков
      
       2011
      
      
      
       О КОРОЛЕ ЧАРЛИ
       И РОКОВЫХ ПОСЛЕДСТВИЯХ ЕГО УПРЯМСТВА
      
       1.
       Эх, Чарли! Король, а попал в западню!
       Где гонор твой?! Где темперамент?!
       Ты думал: "Артачатся? Всех разгоню!"
       Плевал свысока на парламент.
       Как с мышкою кот, ты с ним, Чарли, играл:
       Собрав, распускал и опять собирал.
      
       Идею порочную в голову вбил,
       Упрямый и глупый, как мерин,
       Твердил, что от Бога ты власть получил
       И с кем-то делить не намерен...
       А чем твоя фронда закончилась, вишь:
       Пред высшим судом, как преступник, стоишь!
      
       Вестминстер. Огромный торжественный зал...
       При мантиях черных и спеси
       На лавках пурпурных воссел трибунал,
       Начальство в карминовом кресле.
       Турецкий ковер на столе, чтобы лечь
       Могли булава и отточенный меч.
      
       2.
       У Чарли была голова на плечах
       И даже неплохо варила.
       Как сын короля на добротных харчах
       Поднялся. Крепыш! Здоровила!
       Чтоб править страной, научился вполне
       И шпагой махать, и скакать на коне.
      
       Короче, он рос, как примерный король,
       Себя уже видел в короне.
       Он загодя даже проигрывал роль,
       Какую сыграет на троне:
       Мечтательный взор поднимал на луну,
       Гадая, кому он объявит войну.
      
       Родитель тем временем отдал концы
       И сбросил правления бремя.
       Но тут, как на зло (виноваты отцы!)
       Ужасно испортилось время.
       Казалось бы, радуйся: вот она, власть!
       Но дикая смута в стране началась!
      
       Как Богу молиться - отнюдь не пустяк:
       Консенсус в религии редок.
       Одни напирают, что надобно так,
       Другие, что надобно этак.
       Буржуи, от жадности жуткой дрожа,
       Желают свободы и прав грабежа...
      
       А Чарли настроен меж тем на войну,
       Французов во всем виноватит.
       Естественно, глаз положил на казну:
       Своих сбережений не хватит.
       Взывает к парламенту Чарли, и вот -
       Его поучает любой идиот!
      
       Условия ставит, читает мораль...
       Противные наглые морды.
       Бахвалится титулом каждая шваль,
       Все - графы да пэры, да лорды!
       И все - патриоты, народа отцы -
       Ни фунта ему не дают, подлецы!
      
       Да, Чарли унижен! Да, Чарли взбешен!
       Он под нос бормочет: "Пошли вы...!"
       Парламент распущен. (Напрасный разгон!
       Чтоб новый созвать торопливо?)
       Он с новым воюет, качает права...
       И так повторится не раз и не два...
      
      
       3.
       Металлом в гортани звенит прокурор:
       Объем обвинений огромен!
       Скорей королю огласить приговор
       Торопит неистовый Кромвель.
       Гражданской войны легендарный герой:
       Бросался в атаки, рискуя собой!
      
       Он был беспощаден к врагу и жесток,
       И кровушки выпустил много.
       Он зверствовал, грабил, насиловал, жег,
       Конечно же, именем Бога!
       Нельзя на него без восторга смотреть:
       Ирландский народ истребивший на треть!
      
       Но как короля за упрямство карать?
       Статейку пришить ему трудно.
       И судьям приходится честно признать:
       Упрямство, увы, неподсудно.
       Тогда и парламент бы надо судить:
       И он, твердолобый, не мог уступить!
      
       К вопросу иначе резон подойти,
       И судьи пустились в дебаты.
       В упрямстве, с какой стороны ни гляди,
       Всегда голова виновата,
       И, как им твердит правовое чутье,
       Наказывать, стало быть, надо ее!
      
       Лечить от упрямства - резину тянуть!
       Бессильны темницы и порки.
       Годится один - хирургический путь:
       Отсечь злоумышленный орган -
       Во имя порядка, во имя свобод:
       Республики жаждет английский народ!
      
       Вердикт правосудию делает честь,
       Народ убеждая без розог,
       Что есть справедливость в отечестве, есть
       В заплечных делах виртуозы:
       Палач вынимает секиру свою
       И рубит монарха, как рубят свинью!
      
       Сверкающей стали один оборот -
       С проблемой покончено! Точка!
       Вокруг эшафота толпится народ
       И в кровь погружает платочки.
       Когда еще случай представится вновь
       На память сберечь королевскую кровь?!
      
      
       4.
       Корзина да плаха.- и Чарли хана!
       Лежит голова, не мигая.
       Проблема как будто уже решена,
       Но следом возникла другая:
       Есть тело, лежащее без головы...
       Какая-то в этом нелепость, увы!
      
       Ответственность нашу на Бога сваля,
       Мы Бога не очень обидим?
       Удобно ли в рай посылать короля
       В подобном расхристанном виде?
       Нет, пусть торжествует порядок во всем:
       Мы голову к телу обратно пришьем!
      
       Решенье парламенту делает честь,
       Народ убеждая без розог,
       Что есть правосудье в отечестве, есть
       В искусстве шитья виртуозы.
       Пусть видит народ: мастерству палача
       Приходит на смену искусство врача!
      
       Останки монарха в дворцовый покой
       На стол снесены деловито,
       Где ждет его встреча с рогожной иглой,
       С катушкою шелковых ниток.
       Хирург не скучает, работа кипит,
       Король обретает свой целостный вид.
      
       Хотя на устах у него немота,
       Он с каждым стежком хорошеет.
       Все мышцы на прежние встали места,
       И целы и горло, и шея.
       И, челюсть семь суток подряд отваля,
       Глазеет столица на труп короля.
      
      
       5.
       Ликует парламент: "Свобода! Ура!"
       Убийца - в народных героях!
       Хватило всего одного топора -
       И светлое общество строим!
       Пусть только напьется народ допьяна
       На всех площадях дармового вина.
      
       Конечно, с казною полнейший бардак.
       Консенсус в религии редок.
       Одни, как молились, и молятся так,
       Другие по-прежнему этак.
       Буржуи, от жадности жуткой дрожа,
       Желают свободы и прав грабежа.
      
       Железный порядок пора навести
       De facto, а равно de jure.
       И ясно, республику нашу спасти
       Способна одна диктатура.
       И Кромвель de facto диктаторством горд,
       Хотя он de jure протектор и лорд...
      
       И что же? С казною полнейший бардак,
       Консенсус в религии редок.
       Одни, как молились, и молятся так,
       Другие по-прежнему этак.
       Буржуи, от жадности вечно дрожа,
       Желают свободы и прав грабежа.
      
       А Кромвель от страха лишился ума,
       Не верит последнему другу:
       "Измена кругом! Заговорщиков - тьма!"
       Под бархатом носит кольчугу.
       Когда-то бросавшийся в бой ако лев,
       Он утром однажды не встал, околев.
      
       И что же? Казна совершенно пуста.
       В церквах - состоянье разброда.
       Правителям прав не хватает всегда,
       Грабителям - полной свободы.
       Парламент, чтоб в новую ересь не впасть,
       Решает вернуть королевскую власть.
      
      
       6.
       Но Кромвеля тень пребывает в умах.
       Порядок не будет успешен,
       Пока из могилы диктаторов прах
       Не выкопан и не повешен,
       Не снят со столба, не избавлен петли,
       Пока ему голову не отсекли!
      
       Конечно, не стоит ее пришивать,
       То было б избыточным делом:
       Естественной смерти вкусив благодать,
       Он к Богу отправился целым!..
       Решенье парламенту делает честь:
       Ага, в правосудье преемственность есть!
      
       Семь суток торчит голова на копье,
       Народу представ напоследок,
       Дабы, поглазев на нее в толчее,
       Кто так помолился, кто этак,
       И души, и головы вычистив для
       Восторгов и веры святой в короля!
      
       Пьяна от вина перекатная голь.
       Парламент надут и.параден.
       Да здравствует Чарли! Как прежний король,
       Пускай наведет он порядок,
       И так же ночами глядит на Луну,
       Гадая, кому он объявит войну.
      
      
       Фигуры: Чарльз I (1600-1649), король английский и шотландский, правил с 1625 г..
       Чарльз II (1630-1685), английский король с 1660 г.
       Оливер Кромвель (1599-1658), деятель Английской буржуазной революции XVII века, лорд-протектор с 1653 по 1658 год
       Место: Англия
       Время: середина XVII века
      
       2010
      
      
      
      
      
       ТРИУМФ ДАНИЕЛЯ ДЕФО
      
       1.
       Вестминстер разъярен. Трясутся парики.
       На пэровских плечах - пороша от муки.
       Во мнениях сошлись, на время рознь поправ,
       И герцог-прохиндей, и прощелыга-граф.
       Архиепископ зол. Кричит, кропя слюной.
       Лорд канцлер, как болван, кивает головой.
       В палате общин - гвалт. Угрозы кулаком.
       Зря спикер по столу колотит молотком.
      
       Кто написать посмел крамольный сей памфлет?
       Святого ни на пенс в душе мерзавца нет!
       Он вылил, негодяй, - схватить его! проклясть! -
       Иронию и желчь на церковь и на власть!
       Кто этот щелкопер? Какой-то аноним?
       Разоблачить его! Да не чиниться с ним!
       Знакомая рука? Да он, скорей всего,
       Тот самый Даниель... ну.. как его... Дефо!
      
       Ведь нет ни у кого язвительней пера!
       Язык укоротить давно ему пора!
       Он грязная свинья! Он на смех поднял нас!
       Уже не в первый раз! Уже не в первый раз!
       Судить его! Судить! Да посадить в тюрьму!
       Да штраф с него содрать! Лет десять дать ему!
       Да выставить его к позорному столбу!
       На Чаринг-кросс его! Да натравить толпу!
      
       Ха-ха! Пускай стоит безжизненный, как пень!
       Колодками зажат! Отменная мишень!
       И уха не щадить: к столбу прибить гвоздем!
       Пускай себе торчит под солнцем и дождем!
       Под крики и под свист, издевки и смешки
       Пускай в него летят заразные плевки!
       Под площадную брань пускай ему в лицо
       Летят вонючий лук и тухлое яйцо!
      
       Пусть каждый раб толпы исполнит свой каприз,
       В него швыряя грязь, дерьмо и дохлых крыс!
       Пусть мухи жрут его и оводы сосут,
       Когда ему толпа устроит самосуд!
       Ату его! Ату! И хлебом не корми,
       Но дай себя развлечь театром на крови!
       С каменьями в руках весь Лондон прибежит!
       Минуты не пройдет и - череп размозжит!
      
       2.
       Парламент делу задал тон,
       Большого полный смысла:
       Памфлет на площади сожжен!
       Но... дерзкий автор смылся.
      
       Парламент в гневе: "Как же так? -
       О стол десницей стукнул. -
       Он - церкви враг! Он - трона враг!
       Опаснейший преступник!
      
       Поймать немедленно его!"
       И - натравил газеты,
       И обнародовал Дефо
       Особые приметы:
      
       "Фигура - средняя, худа.
       Шатен со смуглой кожей.
       Большая родинка у рта,
       А нос - на крюк похожий."
      
       Конечно, власть брала в расчет,
       Что в подданном народце
       Всегда горячий патриот
       Своей страны найдется!
      
       При этом власть, что ей к чести
       И к совести, вестимо,
       Не позабыла привнести
       Материальный стимул.
      
       И вскоре пойман был Дефо,
       Как подстрекатель бунта.
       Хватило, чтоб схватить его
       Пятидесяти фунтов!
      
       Суд демонстрировал три дня
       Свой гнев и темперамент,
       За дерзость автора виня,
       Как требовал парламент.
      
       И штраф, и срок впаял ему,
       Послал к столбу - казниться,
       И бросил узника в тюрьму,
       В Ньюгейтскую темницу,
      
       Где должники, бунтовщики
       И шлюхи, и воровки,
       И дезертиры, и шпики
       Сидят и ждут веревки.
      
       Замки, решетки, мрак и вонь...
       Надежды слабнут, рушась...
       Они ж хотят сломать его,
       В душе посеять ужас.
      
       Сатиру обращая в лесть,
       Чтоб он признался: "Трушу!"
       Но он-то знает: страх - болезнь,
       Калечащая душу.
      
       Держись! Твой дар неповторим!
       В нем - силы! Да какие!
       Предать себя? Поддаться им?
       Да кто они такие?!
      
       Да ты их всех видал в гробу!...
       И, чести не роняя,
       Свой "Гимн позорному столбу"
       Он пишет, крыс гоняя...
      
      
       3.
       Позорный столб! Я гимн тебе пою!
       Не сомневаюсь: ты его достоин!
       Ты даришь тем привязанность свою,
       Кто свято чтит моральные устои.
      
       Чужда тебе потомственная знать,
       Укрытая столетними стенами,
      -- От всех легко привыкшая скрывать
       Насилуемых слезы и стенанья.
      
       Иммунитетом бережно храним,
       К тебе не попадет законодатель.
       И казнокраду - вылезти сухим:
       Кто королеве больше чем приятель?!
      
       Мздоимец был и будет наверху!
       Что он тебе? Пусть гроб его исправит!
       Не выкажешь любви ростовщику:
       Любой из них лихвою нас удавит!
      
       Не по душе тебе духовный сан:
       Его владелец проповедью строгой,
       Умело охмуряя прихожан,
       Живет, как бог, на иждивенье Бога.
      
       Воротничков судейских и манжет
       Ты не сомнешь: презренны твари эти,
       Как пауки, терзающие жертв,
       Законов темных расставляя сети.
      
       Ты буржуа, чья алчная рука
       Сгибает в рог сестер своих и братьев,
       Дубового лишишь воротника,
       Дубовым не почтишь рукопожатьем!
      
       Позорный столб! Я гимн пою тебе!
       Тебя позорным называть не надо!
       Наоборот! Подарок ты - судьбе,
       Для честных граждан - высшая награда!
      
       Ты - знак отличья: вот он - правдолюб,
      -- Сын совестливый варварского века!
       Пускай ты тверд, пускай жесток и груб -
       Собою не унизишь Человека!
      
      
       4.
       Любит Лондон, чтобы праздников - навал!
       Чтоб - веселье, развлеченья, карнавал!
       Мало что ли для потехи оказий?
       Веселей всего, конечно, если - казни!
       Ну, а нету их - не брезгает толпа
       Поразвлечься у позорного столба!
       А тем более, когда говорят:
       Не какой-то там торчит конокрад,
       А писатель! Тот самый! Дефо!
       То-то зрелище будет - во!
      
       На торгах, площадях, на мостах
       "Гимн позорному столбу" - на устах!
       Продавцы газет - не стоят:
       "Гимн позорному столбу" - нарасхват!
       Где позорный столб - не вопрос:
       Ну конечно же, он на Чаринг-кросс!
       Там, на площади, ждет толпа:
       Оборванцы, голытьба, шантрапа,
       Попрошайки, ротозеи, игроки...
       Ржут, как лошади, и чешут языки...
       Притащили торговцы товар:
       Больше спросу - богаче навар!
       Акробаты, жонглеры, шуты:
       Чай, монетку огребут за труды!..
      
       А Дефо уже стоит у столба!
       Что с толпою? Притихла толпа...
       Хоть на шее у Дефо - ярмо,
       Не летит в него, однако, дерьмо.
       Жмут колодки запястья рук -
       Не летит в него гнилой лук.
       Палачи удивлены - брови ввысь:
       Не швыряют в него дохлых крыс!
       И не видно разухабистых лиц!
       Где метатели тухлых яиц?...
      
       Кто-то, выйдя вперед сквозь толпу,
       Розу алую бросил к столбу!
       Вот что значит здоровый почин:
       Рядом с розой упал жасмин!
       А за ними обоими вслед
       Промелькнул и фиалок букет!
       И туда же, к столбу - чудеса! -
       Две лепешки летят из овса!
       Пацаны - как лохмотья, порты -
       Наливают страдальцу воды!
       И какая-то сила толпу
       Так и тянет, и тянет к столбу!...
      
       Столб, как дерево нарядное, стоит!
       Столб цветочными гирляндами увит!
       И у ног Дефо - живые цветы!
       И у ног Дефо - горы еды!
       И толпа глядит с улыбкой на него:
       А вы здорово им врезали, Дефо!
       Вам за это - и цветы, и закусон!
       Не забудьте, что за вами - "Робинзон"!
      
       Фигура: Даниель Дефо (1660-1731); "Робинзон Крузо" был создан писателем почти через два десятилетия после описываемых событий (1719 г.)
       Место: Англия
      
       2010
      
      
       ПОСЛЕДНЯЯ СТРАСТЬ ЕКАТЕРИНЫ
      
       1.
       Подковы цокают о камни...
       Уже леса в осенней гамме,
       Озер туманны зеркала.
       Лучом довольствуясь случайным,
       Глубокой тронуты печалью
       Пейзажи Царского Села.
      
       Давнишней следуя привычке,
       Она несется в легкой бричке.
       Коней ритмичная рысца...
       От мрачных дум не в силах скрыться,
       Бросает взгляд императрица
       На пристяжного жеребца.
      
       Он - молодой, красивый, рыжий,
       Он красотою не обижен.
       Его не нудят повода.
       А как бежит и крупом вертит!
       Он ни о жизни, ни о смерти
       Еще не думал никогда...
      
       А у нее в душе осадок...
       Давно пошел седьмой десяток,
       Но не дает покоя плоть:
       Тяжка о подданных забота,
       А плоть припрет - и так охота!
       Ничем ее не побороть!
      
       А началось-то все тем летом,
       Когда ее Елизавета
       Спровадила на острова
       Вдвоем с Сережкой Салтыковым,
       Любви учителем толковым,
       Пройти уроки мастерства.
      
       Он указал пути к блаженству,
       К соблазнам, зная в совершенстве
       Преподаваемый предмет.
       Он как искусный дефлоратор
       В ней разбудил дремавший кратер...
       И нет покоя! Столько лет!
      
       Покуда Петр, тупой и хворый,
       Гонял котов собачьей сворой,
       Играл в сраженья у стола,
       Его тщеславная супруга
       Стараньем пламенного друга
       Ему потомка родила.
      
       С кем ни имей она романов,
       В утробе у нее - Романов!
       Ах, как история глупа!
       Двору не люб и не послушен,
       Он стал царем и был задушен:
       Монархов звездная судьба!..
      
       Пройдя основы адюльтера,
       Дидро читая и Вольтера,
       Шалела Катька! Салтыков
       Ей очертел: дала отставку,
       И началась большая давка
       Желающих в ее альков!
      
       Всех перечислить - труд чертовский!
       Конечно, Стасик Понятовский
       Ее на время укрощал...
       Сменить его пришли братишки
       Орловы, Алексей и Гришка...
       И аппетит ее крепчал.
      
       Что было делать пылкой Катрин?
       Известно: все решают кадры:
       Найди! Проверь! Укомплектуй!
       В любое время дня и ночи,
       Когда терпеть не будет мочи,
       Хватай любого - и кайфуй!
      
       Ищейкам царским в срок кратчайший
    Предписывалось высочайше
       Найти Иванов и Емель,
       Могучих, рослых и красивых,
       Дабы украсил цвет России
       Императрицыну постель!
      
       Был разработан первым делом
       Обширный тест на доступ к телу
       Ее Величества, и полк
       Готовых к службам был испытан
       Придворной дамою из свиты,
       В науке страсти знавшей толк.
      
       Для выдержавших испытанье
       Воздвигли залу ожиданья:
       Пусть там дежурит их толпа,
       И верноподданные чувства
       Пускай вселяет в них искусство -
       Скульптуры, живопись, резьба!
      
       Казалось, там сама Венера
       Творила образ интерьера,
       Нагим - слагая гимн - телам,
       Там женский срам в рельефных формах
       Украсил мебель, как опоры
       Служили фаллосы столам!..
      
       Постель за вящие старанья,
       Приравнивалась к полю брани
       И даровала, как война,
       Тому, кто в службе отличится
       И утолит императрицу,
       Чины, поместья, ордена...
      
       Тайком хихикают холопы:
       "Не успокоится до гроба!
       Ей Богу, бешенство! Уж до...
       Их у нее перебывало!
       А все ей мало, мало, мало,
       А все не то, не то, не то..."
      
       2.
       Обратный путь всегда короче:
       Быстрей проскакивают рощи...
       Прогулке утренней конец.
       Устали лошади немного.
       Один, не чувствуя дороги,
       Все так же весел жеребец.
      
       Влажнеет взгляд Екатеринин:
       Какая роскошь плавных линий,
       Как рыжий зад его упруг,
       И дразнит чем-то и прельщает,
       И что-то ей напоминает...
       Хотя... обычный конский круп...
      
       И вдруг... аж пот...крупнее градин...
       Да это ж князь Потемкин сзади!!!
       Вот был любовник! Хоть куда!
       Как все похоже чисто внешне...
       С одной поправкою, конечно:
       У князя не было хвоста...
      
       Проходит день. До обалденья
       Ее преследует виденье -
       Роскошный круп! В теченье дня
       Стоит в глазах и ночью снится.
       И, пробудясь, императрица
       Кричит: "Полцарства за коня!"
      
       Проходит месяц - так же бредит!
       Того гляди, старуха сбрендит:
       Все мысли только о коне.
       Вкусить его гонима жаждой,
       Она не вытерпит однажды:
       "Позвать Кулибина ко мне!"
      
       Не смел Кулибин не явиться.
       Он понял боль императрицы
       И к сердцу принял, как поэт.
       Он дал, выказывая рвенье,
       Подписку о неразглашенье
       (Первостепеннейший секрет!)
      
       Он был механик гениальный.
       К утру станок доставлен в спальню
       Ее Величества, и ей
       Во избежанье беспокойства
       Он демонстрирует устройство,
       Систему блоков и ремней.
      
       Удобства высшего порядка:
       Настройки тонкой рукоятка
       Приблизит органы любви...
       Детали все покрыты лаком...
       Императрица станет раком -
       И Господи благослови!..
      
       Пора! К чему тянуть резину?!
       И в будуар Екатерина
       Велит доставить жеребца,
       На ляжки смотрит с обожаньем...
       Летит приветственное ржанье
       По гулким комнатам дворца.
      
       Дабы не разносила трепа
       На сплетни падкая Европа,
       Собрался самый узкий круг:
       Охрана, конюхи и слуги,
       Два брата Зубовых, подруги
       Из самых преданных подруг.
      
       Скрепят ремни, мелькают спицы...
       Впадает в раж императрица,
       И ахи рвутся из груди.
       И вдруг - хоть плачь, хоть насмехайся -
       Станок возьми да и сломайся,
       А жеребец - и упади!
      
       Смятенье, ужас, вопли, всхлипы...
       "Раздавит конь-то!" "Где Кулибин?"
       Лейб-медик вену отворил...
       Скулили моськи, сидя возле...
       Кулибин (выяснится после)
       Чужим разведкам не служил.
      
       Он просто был доверчив крайне.
       Он государственною тайной
       Был обречен на немоту.
       Купцы ж ему (как пахнет Русью!)
       Подсунули гнилые брусья,
       Такую учинив беду!..
      
       Она три дня жила и - гасла...
       Она была в гробу прекрасна,
       С улыбкой светлою, как день,
       Со знаком смутного причастья:
       Как будто мудрости и счастья
       Познала высшую ступень...
      
       Фигуры: Екатерина II (1729-1796), императрица России
       Конь, напомнивший императрице ее фаворита, князя Григория Потемкина
       Кулибин Иван Петрович (1735-1818), гениальный русский механик-самоучка
      -- Время:1796 г.,осень
       Место Россия, Царское Село
      
       2009
      
      
      
      
      
       БАЛЛАДА ОБ УКРЕПЛЕНИИ МИРА
      
      
       Нет удержу Наполеону,
       Европу сковывает страх:
       Ее народы, земли, троны
       Он повергает в пыль и прах.
      
       У австрияков тает порох,
       Казна пуста: с кого же драть?
       И в армии не будет скоро,
       Кого кромсать и убивать.
      
       А он на войнах, гад, помешан!
       Хотя б на время поутих...
       И день, и ночь затылок чешет
       Грядущий канцлер Меттерних.
      
       Безукоризненный в манерах,
       Умен, хитер, в делах кипуч,
       Он, обретаясь в высших сферах,
       К Наполеону ищет ключ.
      
       Как дипломат, известный в свете,
       Он - нарасхват и напоказ.
       Он изучает слухи, сплетни­ ,
       И не смыкает зорких глаз.
      
       И вдруг он слышит... Что такое?
       (Дрожит в бокале каберне).
       Наполеон махнул рукою
       На Жозефину Богарне.
      
       И каждый день, сугубо к ночи,
       Батальным планам вопреки,
       Он, император, озабочен
       Упорным поиском руки.
      
       Ведет разведку в разных странах,
       И Петербург просил помочь:
       С Екатериной или Анной
       Он породниться бы не прочь!
      
       Царь озадачен сим немало:
       Кого ж он хочет? Всё одно?
       И Александр отшил нахала,
       Чем заслужил Бородино...
      
       Ага, так вот оно в чем дело!
       Теперь понятно - ну и ну! -
       Из-за чего осатанело
       Его так тянет на войну.
      
       И как теперь, понятно сразу,
       Держать француза на цепи.
       И Меттерних единой фразой
       Означил цель: "Шерше ля пи...!"
      
       Как миротворческому средству
       Ей равных не было и нет!
       Да, выход найден наконец-то!
       О Меттерних! Он знает свет.
      
       Шерше? Но нет задачи проще!
       Он видит, чуть ли не с утра
       Без дела шляется по рощам
       Принцесса венского двора.
      
       Ей девятнадцать: жизнь на старте.
       А хороша! Шедевр d`art!
       Из всех возможных bona партий
       Не сыщет лучшей Бонапарт!
      
       Снуют курьеры меж дворами,
       В коней вжимая шенкеля.
       Горит у князя под ногами
       Четыре месяца земля.
      
       Зато финал какой удачный!
       Почти не верится, но факт:
       Наполеон скрепляет брачный -
       Своею подписью - контракт!
      
       В Париж! В Париж! А он - далече...
       Чтоб не впадала дочка в транс,
       Душеспасительные речи
       Заводит с ней папаша Франц:
      
       "Простите, Машенька-Луиза!
       Как дочь вы нас должны понять.
       Не из-за глупого каприза
       Мы вас надумали продать.
      
       Дитя мое, без передышки
       Наш трон не может пережить.
       Мы вас хотим, моя малышка,
       Под Бонапарта подложить.
      
       Мы в убеждении глубоком,
       И я, отец, и ваша мать,
       Что он с такой женой под боком,
       Не станет больше воевать.
      
       Чтоб Франция сыграла в ящик,
       Мы перед вами ставим цель,
       Дитя мое, старайтесь чаще
       Его затаскивать в постель.
      
       Будь он хоть трижды император,
       Он перво-наперво мужик...
       Князь Меттерних, как ваш куратор,
       Поможет вам в делах интриг".
      
       А время близится к отъезду:
       С Наполеоном не шути!
       И целый двор уже невесту
       Готовит к дальнему пути.
      
       Кудахчут предки над приданым,
       Обширный шьется гардероб.
       Невеста будет первой дамой
       И на виду у всех Европ!
      
       Ей нужно кучу модных тряпок,
       От кружевных воротничков
       До кринолинов, туфель, шляпок,
       Платков, рубашек, поясков,
      
       Корсетов с шелковой шнуровкой
       И панталон (десятки пар!),
       Дабы в отличной упаковке
       Был стратегический товар!
      
       Но вот - одета и обута,
       И сундуков готов обоз,
       И приближается минута
       Для поцелуев и для слез.
      
       Невесту мнут завистниц орды...
       Рацей семейных парафраз...
       На дочь свою взирает гордо
       Ее творец, папаша Франц.
      
       Он любит в ней породы видность
       И кровь свою, и плоть свою,
       И жаль ему ее невинность
       Отдать вояке-парвеню.
      
       Но взять в расчет мироустройство -
       Нет, он не зря ее зачал:
       Он сохранит и трон, и войско,
       И увеличит арсенал!..
      
       В карете холодно и сыро,
       Но ждать ни капельки нельзя,
       С собой судьбу войны и мира,
       Пардон, под юбками везя.
      
       По лошадям гуляют плети...
       Скорей в Париж, где ждет жених!
       Летит с невестою в карете
       Грядущий канцлер Меттерних...
       .
       Фигуры: Климент фон Меттерних (1773-1859), с 1809г.- австрийский министр иностранных дел, с 1821г.- канцлер
       Мария-Луиза (1791-1847), эрцгерцогиня австрийская, императрица Франции (1810-1814), дочь императора Франца I
       Наполеон (1769-1821), император Франции
       Время: конец 1809 г. - начало 1810 г.
      
       2009
      
      
      
      
      
      
       БАЛЛАДА О СЧАСТЛИВОМ ОТЦОВСТВЕ
      
      
       1.
       Кто посплетничать не был рад
       О Франсиско Ассисском?!
       Это севильского герцога брат
       И воевода Кадисский!
      
       Что несли о нем! Что несли!
       Выставили балбесом!
       Ладно б, министры, ладно б, послы,
       Ладно бы, желтая пресса.
      
       Не постеснялась даже родня!
       Тетки, кузины, кузены,
       Сколько-то ...юродные дядья -
       Все на него... как гиены...
      
       Кто во что из них был горазд,
       Злословили по-садистки:
       Мол, импотент, мол, педераст,
       Мол, идиот Франсиско!
      
       Весь в духах его гардероб -
       Вышивки, кружева, банты...
       Он и мочится, как урод:
       На корточках! Ну, как бабы!
      
       Мать королевы тоже - змея!
       "Что?! Франсиско - мужчина?
       Вертит ляжками, семеня...
       А голосок - петушиный...
      
       Двадцать четыре! Самый же сок!
       Самые шуры-муры!
       Слышал кто-нибудь хоть разок
       Про его авантюры?!"
      
       Да, на виду Франсиско у всех!
       В этом-то все и дело.
       Надо ж! Надо ж! Такой успех!
       Он - жених Исабелы!
      
       В целой Европе стал знаменит!
       (Сплетен взошли посевы).
       Пышную свадьбу играй, Мадрид!
       Он - жених королевы!
      
       2.
       Да, такие вот пироги!
       Сам жених растерялся:
       Разве просил он ее руки?
       Разве ее домогался?
      
       Где там?! Слыша о женихе,
       В ужасе и невеста,
       Трона не бросишь, а то бы в реке
       Было б ей самое место...
      
       Билась, как в клеть угодившая мышь...
       Топала, дебоширя...
       Это все Лондон, это Париж
       Так за обоих решили.
      
       Там не какой-нибудь, габсбургский счет!
       Поводов тьма для гнева:
       "Дохнет династия, коль не дает
       Прибыли королева!
      
       Прелестей юных продать гарнитур!
       Замуж бездельницу выдать!
       Срочно - перечень кандидатур,
       Столбики трат и выгод!
      
       Пару выбрать, тасуя родню,
       Надо хоть кровь из носу!
       Не подкладывайте свинью
       Богом данному бизнесу!"
      
       И - успокоясь, слезы стерев,
       Думает королева:
       "Замуж так замуж! К чему этот гнев?
       Стану ходить налево!"
      
       Весел Франсиско: "Что ж, покорюсь!
       Будет Париж не в обиде!
       Надо жениться? Извольте, женюсь!
       Там поживем - увидим...
      
       Кто угадает судьбы стезю?
       Женщина - тоже экзамен.
       Вдруг полюблю ее... пусть не всю...
       Пусть хотя бы... местами..."
      
       3.
       Нет, королева совсем не глупа:
       С первого дня, открыто,
       Всюду ее окружает толпа
       Жаждущих в фавориты.
      
       Хихоньки, хахоньки, стрельбище глаз,
       Плеч пируэты... К тому же,
       Всё - не стесняясь, всё - не таясь,
       Всё - на глазах у мужа.
      
       Он, как ни странно, ничуть не рад:
       Выглядит как бы ущербным!
    Этот разнузданности парад
       Действует мужу на нервы!
      
       Месяц проходит, его наконец
       Вся эта бестолочь бесит.
       Он не теленок, он не глупец,
       Он эту сволочь повесит!
      
       Да, он устроит себе торжество,
       Он прекратит беззаконье!
       Вздернет нахалов! И лучше всего,
       Если у ней на балконе!
      
       Выйдет из спальни - и все они - вот!
       Ноги, как плети, у бестий!
       Сколько же их на балконе войдет?
       Восемь? От силы десять...
      
       Десять всего-то... А где остальных?
       Да, усложняется дело...
       Ладно, на время помилую их,
       Поговорю с Исабелой:
      
       "Раз, дорогая, нам выпал союз
       Не по влечению плоти,
       Вас, дорогая, судить не берусь,
       Я, дорогая, не против.
      
       Но существует, мой друг, этикет,
       Есть и мораль и обычаи.
       Друг мой, давайте, раз выхода нет,
       Будем блюсти приличья!"
      
       Нервно по пальчику водит кольцо...
       Плечико дернулось бойко...
       "Ладно, - сказала, не глядя в лицо, -
       Завтра начну перестройку!"
      
       4.
       Да, королеве положен комфорт.
       План ее кардинален:
       Хахалей сразу уменьшит эскорт,
       Выстроив множество спален.
      
       Все, разумеется, возле своей,
       Чтоб не скучать ненароком:
       Спальни - над ней, спальни - под ней,
       Спальни - с каждого боку.
      
       Кто-нибудь лоно всегда утолит,
       Лаской насытит тело...
       Целые ночи слышит Мадрид
    Радостный визг Исабелы.
      
       Ждать не заставил Франсиско сюрприз:
       Вздулось супружницы чрево!
       Взбесишься? Или найдешь компромисс?
       В чем не права королева?
      
       Будет курчав или лыс, или рыж,
       Кто ее, курву, завалит?
       Ясно, ни Лондон и ни Париж
       Ей директив не давали.
      
       Чуешь, Франсиско, главное в чем?
       Нужен наследник? Нужен!
       Стать тебе выгоднее отцом,
       Чем рогоносцем-мужем!
      
       5.
       Очи Европы уперлись в Мадрид,
       Радостных слез не скрывая:
       Там по младенческим жилам бежит
       Новая кровь голубая.
      
       Полон гостей королевский дворец.
       Плачет дитя, гундося.
       С гордостью носит его отец
       На золотом подносе!
      
       Больше недели испанцы не спят.
       Весело до рассвета.
       Круглые сутки гитары звенят,
       Щелкают кастаньеты.
      
       Юбок пляшущие шелка...
       Дробь выдают танцоры.
       С яростью бык вонзает рога
       В ливер тореадора...
      
       Шумно радуется народ!
       Возгласы удивленья:
       "Ай да Франсиско! Ай да урод!
       Что ни год - прибавленье!"
      
       Славит толпа королеву и трон,
       Славит принца Испании.
       Вот он выносит поднос на балкон
       Из Исабелиной спальни.
      
       Снова восторженный встретит прием
       Муж и отец завзятый..
       Помнит - память еще при нем! -
       Этот вот - уж десятый!
      
       Фигуры: Исабела II Испанская (1830-1904), королева с трех лет, совершеннолетняя - с 13
       Дон Франсиско Асисский Бурбонский, по прозвищу "педераст", кузен и супруг Исабелы
       Место: Испания
       Время: середина XIX века
      
       2010
      
      
      
      
       БАЛЛАДА В РИТМЕ ТАНЦА О КОРОЛЕ МАКСЕ И КОРОЛЕВЕ ШАРЛОТТЕ
      
       1.
       В дымке туманной растаял дворец "Мирамаре".
       Берег отчизны теряет последние краски.
       Празднично убран фрегат: на красавце "Новаре"
       Треплет зефир Адриатики флаг мексиканский.
       Палубу мерит, с волненьем пытаясь бороться,
       Тот, кого Мексика целая ждет не дождется,
       Новый король ее, Макс, идеал доброхота,
       С ним - молодая жена, королева Шарлотта.
      
       Нет никого на престол замечательней Макса:
       Главное, Габсбург! Австрийской монархии карта!
       Умница, молод, красив, почитателей масса.
       Слухам ли верить, внебрачная ветвь Бонапарта!
       Правда, и минусов много: увы, не прагматик -
       Книжник, художник, поэт, либерал и романтик.
       Старшему брату его назначалась корона,
       Так что из Макса не стали растить солдафона.
      
       Долго Европу нервировал Макс. "Привереда!
       Золотом платим, оружьем и бранною кровью!
       Ради него нам пришлось разыграть референдум:
       Будто по воле народа воссядет на троне".
       Как извелись, как в истерику впали монархи,
       В Лондоне том же, в Париже ли, всяких монаках:
       День начинали грядущий с тяжелого вздоха:
       "Как нам без Мексики жить-то? Без Мексики плохо!"
      
       В темечко мужнино долго клевала Шарлотта:
       "Должность такая любую украсит анкету!
       Сделать карьеру монарха тебе неохота?
       Или в тебе честолюбья ни капельки нету?"
       Логикой женской Шарлотта его одолела!
       Женщина просто не может не быть королевой:
       Мается очень, что выглядит белой вороной,
       Если головка ее не покрыта короной.
      
       "Стало быть стать королем мне судьба повелела! -
       В ширь и в длину расчесав бородищу перстами, -
       Ладно! - решается Макс. - Принимаюсь за дело!
       Враг покорится, и будет победа за нами!"
       Туго надул паруса ветерок океанский.
       Макс конституцию пишет и учит испанский.
       Станет Шарлотта послом европейского вкуса.
       Якорь бросает "Новара" в порту Веракруса.
      
       2.
       Жидкие толпы. Безрадостный шелест оваций.
       Бьет показной оптимизм из речей депутатов.
       Где эта Мексика - в жажде реформ и новаций"?!
       Жалок оркестрик убогий, изрядно поддатый...
       Вот и столица: дворец величавый и стогна.
       Ветер гуляет по залам, разбитые окна.
       Рати клопов атакуют в голодном азарте...
       Еле уснула чета, притулясь на бильярде...
      
       "Вор! Самозванец!" Впадая в безумную ярость,
       Хищно следит за пришельцами в адское пекло -
       В горы, на север поспешно удравший Хуарес,
       Сам президент мексиканский, потомок ацтека.
       "Кто его ждал? Или гибели ищет, безумный?
       Миром не пахнет давно на земле Монтесумы:
       Драки гражданской полвека, полсотни правительств...
       Счастья ему ни один не предскажет провидец!"
      
       Макс - не Хуарес! Он станет народным монархом!
       Он демократом покажет себя! Либералом!
       Мексику эту одним реформирует махом,
       Каждому меч переделать веля на орало!
       Друг просвещенья, культуру втемяшит народу,
       Выстроит школы, фонтаны и водопроводы,
       Библиотеки, театры, концертные залы!
       Будет в стране галерей и музеев навалом!
      
       С первого дня ухватилась чета за работу.
       Как заводной, кабинет принимает решенья.
       В корне программы, что пишет ночами Шарлотта -
       Дней за пятьсот совершится процесс возрожденья.
       Мигом сдалась лихорадка, сменившись горячкой!
       Пыль в котлованах, мелькают лопаты и тачки.
       Начаты стройки большие, с размахом и шиком!
       Все замечательно, только с деньгами не шибко.
      
       Личный бюджет урезает монарх до предела:
       Повар, лакей, ну и конюхов пара - и хватит!
       Должен народ восхититься! Но, странное дело,
       Он королю почему-то восторгом не платит.
       "Это король?!" У народа - отпавшая челюсть.
       "Где его слуги, шуты, приживалы и челядь?!
       Нищего что ли пред нами играет, притвора?
       Где музыканты и гости, и толпы придворных?!"
      
       Может, народ в короля проникается верой,
       Видя его на себя и обличьем похожим?
       На людях Макс появляется в белом сомбреро,
       В грубых штанах из овечьей, без выделки, кожи.
       Странно, в народе опять понимания нету:
       "В этих штанах в золотую не сядешь карету!
       В белом сомбреро нас носят строптивые кони!
       Должен король перед нами являться в короне!"
      
       Хочешь, как лучше, сподобишься граблями по лбу...
       Либо монархия, либо анархия, хаос...
       Куча законов, читать научились, а толку?..
       Где же Европа, что Максу помочь обещалась?
       Тает голодное воинство, в бегство ударясь...
       С севера все жесточей наседает Хуарес...
       Штаты разбой узаконили срочной доктриной,
       Так что осталась от Мексики лишь половина...
      
       Лихо правленья бразды прибирает Шарлотта,
       Властно ведет заседания госкабинета.
       В умственном смысле тяжелая очень работа,
       Если учесть, что министры сидят до рассвета.
       Ходит Шарлотта по залу, кусая платочек,
       На пол плюет, разжевав, за кусочком кусочек.
       Нервы Шарлотты расшатаны до основанья:
       Десять платков изжует за одно заседанье...
      
       "Может, Шарлотта, нам плюнуть на Мексику вместе!
       Может быть, нам в "Мирамаре" опять возвратиться?"
       "Нет! - отвечает Шарлотта. - И долгом, и честью
       Право имеет какое король поступиться?"
       "Мексика чем непривычна, - король отвечает, -
       Мне соловьиного пенья в садах не хватает!
       Вену попросим, чтоб нам помогла с соловьями,
       Нам бы трех тысяч хватило послушать утрами..."
      
       В Мексике Макса покинув, на поиск подмоги
       Срочно плывет побираться в Европу Шарлотта.
       Всех королевских дворов обивает пороги,
       Тщетно сочувствия хочет найти у кого-то.
       В Лондоне том же, в Париже и прочих монаках
       Слышать о Мексике нет! не желают монархи:
       "Помощи просит деньгами и бранною силой!
       В Мексику сдуру поперлись...А мы их просили?"
      
       Ясно, что все это время не дремлет Хуарес:
       Макс окружен и пленен. Понимает, что крышка.
       Суд скоротечен: с проблемой вины не мытарясь,
       Кривдой не мучим, его осуждает на "вышку".
       Дарит расстрельщикам, каждому, Макс по монетке:
       "Ты не робей! В сердце, главное, целиться метко!
       Ты не гляди, что король я! Задача солдата,
       Каждый приказ командира чтоб выполнил свято!"
      
       Пышную бороду чешет, персты растопыря,
       Жестом повязку отводит (к чему проволочки?)
       Фрак, ухватив за борта, раздвигает пошире,
       Выстрелам выставив грудь в белоснежной сорочке...
       Глаз голубых, бороды, шевелюры лишенным
       (Памяти ради!), в раствор мышьяка погруженным,
       Максово тело в Европу увозит "Новара" ,
       Флаг мексиканский приспущен, в забвенье фанфары...
      
       3.
       Лет шестьдесят миновало, в безумье Шарлотта.
       Патлы седые, в смирительной белой сорочке.
       "Срочно ко мне командира австрийского флота!
       В Мексике что-то случилось? От Макса - ни строчки..."
       В Вену послать телеграмму опять позабыли?
       Там соловьев-то, наверно, давно наловили?
       Пусть на "Новару" немедленно клетки погрузят!
       Макс обязательно встретит меня в Веракрусе!"
      
       Фигуры: Максимилиан (1832-1867), брат австрийского императора Франца Иосифа I, эрцгерцог, мексиканский король (1864-1867)
       Шарлотта, супруга Максимилиана, дочь бельгийского короля Леопольда
       Бенито Хуарес (1806-1872), президент Мексики с 1861г.
       Место: Австрия, Мексика
       Время: середина XIX века
      
       2010
      
      
       ДРАМА АЛОИСА ВАЙСА
      
      
       1.
       Марика Рёкк... тот старый вальс...
       Уже не тот Алоис Вайс...
       Кому лета на пользу?!
       Он стар и слаб, как инвалид,
       Он в кресле целый день сидит,
       С трудом меняя позу.
      
       Глядит в окно, а за окном
       Стоит в саду огромный гном,
       Хранящий дом на совесть.
       На гноме - красные портки
       И башмаки. И от тоски
       Страдает Вайс Алоис.
      
       Он, долу опустив глаза,
       Рукой, не глядя, гладит пса,
       Он весь в себе, угрюмый.
       Не в силах шумная семья,
       Соседи, близкие друзья
       Его рассеять думы.
      
       Марика Рёкк... тот старый вальс...
       Он там, он там, Алоис Вайс,
       Где ад войны кромешный.
       Но всяким войнам вопреки,
       Что вспоминают старики?
       Свою любовь, конечно.
      
       Он увидал ее, она
       Была красива и стройна
       И покоряла ростом.
       От головы до самых пят
       Все завораживало взгляд:
       Изысканно и просто!
      
       Хватило мига одного -
       Она вошла в судьбу его,
       Красотка - гильотина.
       Да, жизнь - отличный драматург!
       А место встречи - Бранденбург.
       Тюрьма. Вблизи Берлина.
      
       Алоис Вайс был очень рад,
       Когда увидел свой наряд:
       В нем впору хоть на танцы!
       Кроваво-красные портки
       И красной кожи башмаки
       По моде ренессанса!..
      
       Ему, конечно, повезло:
       Найти такое ремесло,
       Такое делать дело!
       Каков масштаб! Баланс каков!
       Четыре тысячи голов
       Он отделил от тела!
      
       Кто попадал ему под нож?
       Почти ребята, молодежь,
       Игравшая в пароли:
       Борьбы рискованный азарт
       Их уводил от школьных парт
       В романтику подполья.
      
       Но Вайс ни в чем не виноват,
       С чего бы он жалел ребят?!
       Они ему до фени.
       Он получает приговор
       И, как педант и рутинер,
       Приводит в исполненье.
      
       Что эта деятельность важна
       И всем правителям нужна,
       Свидетельствуют факты.
       Есть тысячи альтернатив,
       Всех неугодных засудив,
       Сживать со света как-то.
      
       Да, их и резали, и жгли,
       Сажали нА кол и секли,
       Травили, распинали,
       Петлей крушили позвонки,
       Свинцом дырявили мозги,
       Камнями забивали...
      
       И государства знают ведь,
       Что надо все это уметь,
       Иметь талант и знанья!
       Кто в печке булочки печет,
       Кто людям головы сечет.
       Вопрос, к чему призванье.
      
       Пусть каждый подданный решит,
       К чему его душа лежит
       И что ему по вкусу...
       В глазах у Вайса - огоньки:
       Как нож летит! Точней, чем кий,
       Шары, гонящий в лузу!..
      
      
       2.
       К несчастью, кончилась война.
       В испуге Вайс: ему хана!
       Давай скорей смывайся!
       Но нету худа без добра:
       И победители - ура! -
       Своим признали Вайса.
      
       Он был при янки консультант:
       Тот был понятливый сержант,
       Все схватывал недурно...
       Но чуял Вайс: грядет беда!
       (Не так уж долго их тогда
       Снабжал работой Нюрнберг.)
      
       Он ждал беды, но ждал ли он,
       Что вдруг появится закон
       Об упраздненье казни?!
       Он Вайса не убил едва:
       "Что? Не найдется голова,
       Что всех голов опасней?"
      
       Нет, Вайс сдаваться не хотел,
       Чтоб оставаться не у дел,
       Ходить в пенсионерах.
       Пока он мощный, как топор,
       Сидеть на пенсии позор!
       И что за жизнь - на нервах?!
      
       И Вайс обрушил писем град
       На бундестаг и бундесрат,
       На герра президента,
       На конституционный суд...
       Вещей затрагивали суть
       Крутые аргументы:
      
       "Подумал кто-нибудь из вас,
       А где работать будет Вайс
       Как мастер дел заплечных?"
       Бранился: "Шайзе!" ("...вашу мать!")
       Как можно было принимать
       Закон бесчеловечный?!"
      
       Вайс был упрям, красноречив:
       "Поймите, я не примитив,
       Я - творческая особь!
       Ценя и чувствуя прогресс,
       Я совершенствовал процесс,
       Внедрил новаций россыпь!
      
       Позвольте привести пример:
       Представить вы могли б, майн герр,
       Такую вот картину?
       Вы - смертник, ваше дело - швах!
       И вас, с повязкой на глазах,
       Ведут на гильотину.
      
       Пришли. Повязку с глаз - долой!
       О ужас!!! Этот нож косой!!!
       Под ним, как в рай, ворота!!!
       Вы, герр, без сил, потрясены,
       У вас, майн герр, полны штаны,
       А у меня - работа.
      
       К чему пришел Алоис Вайс?
       Не закрывать повязкой глаз,
       Ведя вас к гильотине.
       Видна она издалека,
       А подведут вас к ней пока,
       И страха нет в помине!
      
       Или такой возьмем пример:
       Ведя ко мне, вам руки, герр,
       Должны связать веревкой.
       Родным записку написать
       И сигаретку пососать
       С веревкою - неловко.
      
       Мейн герр, не осенило вас,
       Чем заменил веревку Вайс?
       Наручниками! Точно!
       В них кисти могут вверх и вниз...
       Гуманность к жертвам - мой девиз,
       Я рад всегда помочь им!
      
       Моим гордились ремеслом:
       Стояли кресла за стеклом,
       Полны номенклатурой.
       Ей выдавали аусвайс:
       Смотрите, как Алоис Вайс
       Владеет этой дурой!
      
       Майн герр, мне требовался миг -
       Надеть испанский воротник,
       Приладить причиндалы...
       Где нынче так еще секут?!
       Ведь мне всего семи секунд
       На голову хватало!
      
       Мне, герр, платили - знали вы? -
       По сорок марок с головы
       К окладу основному!
       Теперь, когда такой закон,
       Я шансов начисто лишен
       Найти работу дома...
      
       Вы нанесли урон стране!
       Ведь казни выгодны казне:
       В согласии с расходом,
       К законам чувствуя приязнь,
       Семья оплачивает казнь
       Почтовым переводом..."
      
       Где он, гражданских прав баланс?!
       Международный резонанс
       Один - помог бы Вайсу!
       Памфлеты Вайса горячи.
       Он пишет в "Правду": "Палачи
       Всех стран, соединяйтесь!"
      
       Марика Рёкк... тот старый вальс...
       Не тот уже Алоис Вайс,
       Все нулевые - шансы...
       Десятки лет проклятый гном
       Портками дразнит за окном...
       Судьба-злодейка... Ш-ш-шайзе!..
      
       Место: Германия
       Время: XX в.
      
  • Комментарии: 1, последний от 20/04/2021.
  • © Copyright Вербин Евгений Иванович (skazka@volny.cz)
  • Обновлено: 08/01/2018. 190k. Статистика.
  • Сборник стихов: Поэзия
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.