"Mercury News", San Francisco, March 14, 200x: "Знаменитый пианист К. неожиданно прервал запланированное турне по Западному Побережью США и вечерним рейсом компании British Airways вылетел в Лондон, где он проживает в течение последних двенадцати лет. В связи с этим воскресный концерт в Дэвис Холле отменяется. Деньги за купленные билеты вы можете получить в кассе. Администрация приносит свои извинения."
K. был способным ребенком. Он научился играть на пианино сам и очень рано. Быть может, слишком рано. Хотя, в приложении к гениальности, понятия времени часто теряют смысл.
Музыкальная школа, а затем и Гнесинское училище были закончены с блеском. Выпускник отличался замечательной для его возраста выразительностью исполнения и техникой игры. Взыскательные жюри отметили его несколькими премиями на конкурсах молодых исполнителей в Москве и Токио. Поступили заманчивые предложения из ряда консерваторий Европы, но К., а вернее сказать - его мама, решил продолжать обучение в Московской консерватории им. П.И. Чайковского. Одновременно с учебой К. участвовал в престижных международных конкурсах. На одном из них и произошло событие, послужившее скрытной движущей силой этой истории.
В тот день он играл одну из венгерских рапсодий Листа...
Решение жури прозвучало оглушительно: "Признать выступление К. лучшим известным исполнением данного произведения в истории музыки!"
Это была высокая, но заслуженная награда. Результат многолетней ежедневной работы по десять и более часов, когда ноет спина, болят руки, и нельзя дать себе поблажку, а проклятый пассаж не звучит так, как задумал его создатель. Да и кому известно о его исходном замысле? Ведь знаменитый композитор не дожил до изобретения звукозаписи целых два года. И только свидетельства очевидцев и скудная нотная запись донесли до нас легенду о замечательных созвучиях, увлекавших слушателей в дивные чертоги воображения. Как вы уже, вероятно, догадались, K. был умным еврейским мальчиком, склонным к размышлениям. А потому у него совершенно закономерно возник простой вопрос - кто исполнил лучше, он или Сам Автор? И с этих пор чувство неудовлетворенности поселилось в его душе.
Конечно, профессиональные музыканты в части исполнительского мастерства дадут фору многим современным композиторам, и в этом нет ничего удивительного. Как говорится, у каждого свой хлеб. Но Ференц Лист - особенный случай! Известны его произведения, никогда не исполнявшиеся из-за их невероятной сложности. Так или иначе, но вопрос К. остался пока без ответа.
Минуло 15 лет. Многое изменилось в мире. К. вырос в знаменитого мастера, гастролям которого аплодировали многие города и столицы Старого и Нового света. Он и его родители покинули СССР и переехали в Лондон. Позади осталась Москва и уютные кривоватые переулки, по которым он ходил на занятия в Гнесинку, улица Воровского, покрытая весной пухом тополей, проходные дворы и бело-желтые дворянские особняки посольств, окруженные кованными решетками, с неизменным постовым у серой караульной будки. Да и сам СССР отдал Богу душу, если так можно сказать про могущественную коммунистическую державу.
К. отвел рукой тяжелую серебристую портьеру на 10 этаже отеля Hilton и взглянул на открывающуюся панораму. Слева вдали виднелись красные опоры знаменитого моста, перекрывающие выход к Тихому океану. Перед глазами лежала водная гладь залива, покрытая катерами и яркими парусами спортивных яхт, несколько островов и причудливая линия холмов на противоположной стороне залива. Занималось утро и солнце розовыми лучами освещало город: небоскрёбы, банки, крутые спуски улиц, соты викторианских домиков, бумажные фонарики на кафешках Чайна-тауна и зеленые газоны парков.
Он прилетел вчера вечером из Лос-Анжелеса по программе своего американского турне. На вечер был запланирован сольный концерт в Дэвис Холле.
До репетиции времени оставалось еще много, и К. подошел к столу, на котором лежал открытый лап-топ (ноутбук). В отеле недавно установили беспроводной доступ к Интернет, и К. решил прогуляться по "всемирной паутине", а заодно проверить, нет ли на видео-сайте "Ютьюб" новых нелегальных записей его концертов. В последнее время пираты обнаглели и ему неоднократно приходилось через своего агента связываться с администрацией корпорации "Гугл", владельца "Ютьюб", и требовать удаления пиратских записей.
Он напечатал в окне поиска "classic music, liszt, chopin, symphony, rhapsody" и нажал клавишу "Enter".
Появилось несколько ссылок. Он наугад ткнул курсором в одну из них. На экране недолго покрутился символ загрузки и из динамиков полилась негромкая музыка, сопровождаемая затейливыми осциллоскопическими фигурами на мониторе.
Звучала знаменитая рапсодия Листа. К. сам исполнял ее много раз, но сейчас она звучала совсем иначе. Отличие было в неуловимых долях нот и вариациях тактов, вызывавших необъяснимый резонанс в душе слушателя, коим и оказался в данный момент наш герой. Немного портил впечатление только ограниченный частотный диапазон воспроизведения, характерный как для ранних грамзаписей, так и для современной компьютерной обработки. Это обедняло обертоны, но сохраняло основную идею. Трехминутный отрывок закончился и наступила тишина. Подобного исполнения К. ранее не встречал.
Играть так мог только гений или ... автор? Но откуда взялась запись?
"Ютьюб" хранил молчание. На страничке с музыкой стояли только псевдоним владельца и краткий заголовок.
***
Март 1871-го. Париж. Сорбонна. Немецкие войска недавно покинули город и на мостовые хлынули толпы обнищавшего народа. В студенческих кругах идут бурные дебаты о поддержке восставших рабочих. Большинство учащихся на стороне анархистов, но есть и поклонники социалистов, выходцы из бедных слоев горожан. Профессура старается сохранять собственный авторитет и верность властям. Страсти накаляются. Со стороны рабочих кварталов и даже с Монмартра слышны выстрелы.
Однако, во всякое время найдется хотя бы несколько персон, которые не обращают внимания на кипение общественной жизни. Их волнуют совершенно иные идеи и проблемы, никак не связанные с борьбой за справедливость, построение социализма или всеобщее равенство. И именно они, в результате, влияют на будущую жизнь всего человечества. Возможно, к такому сорту людей и принадлежал ученик профессора математики. Звали его Леон Жапри. В университете он занимался весьма специальными вопросами числовых рядов, впоследствие названных числами Фибоначчи. В описываемый момент он был увлечен проблемой записи полигармонических процессов.
Эта идея возникла у него около года назад на концерте знаменитого композитора и великого пианиста из Венгрии. Будучи одарен совершенным музыкальным слухом и абсолютной памятью, Леон более недели находился под впечатлением от услышанного. Он снова и снова мысленно проигрывал одно запомнившееся произведение и все более убеждался в невозможности сохранить и воспроизвести эту музыку для потомков. Юноша происходил из состоятельной семьи, закончил гимназию, хорошо знал нотную грамоту и понимал, что с ее помощью невозможно передать все богатство исполнения. Нужен новый подход. И он попробовал решить эту задачу математически.
Для начала он решил упростить проблему, разделив процессы записи и воспроизведения музыки. Это позволило ему сосредоточиться на первой ее части и временно отложить решение обратного преобразования.
После долгих размышлений и неудачных попыток Леон пришел к выводу, что музыку можно записывать с помощью графического кода, учитывающего набор звуков и длительность звучания каждой ноты и пауз между нотами. В общем случае, для всех возможных частот сигналов, этот код получался чрезмерно избыточен, но темперированный строй сильно упрощал задачу и обеспечивал достаточно компактное решение. Неоходимо отметить, что непременным условием была абсолютная музыкальная память кодировщика - ограничение существенное, но в редких случаях выполнимое.
Не будем утомлять читателя подробностями, однако к описываемому моменту Леону удалось записать на бумаге около трех минут звучания восхитившей его пьесы. Как известно, всякая работа ограниченного объема может быть выполнена за конечный промежуток времени, при известной усидчивости. Результат его многомесячных трудов выглядел как рулон бумаги шириной в ладонь, покрытый чернильными полосками и штрихами различной толщины.
Конечно, скорость записи обескуражила бы постороннего наблюдателя. Но, во-первых, такового и не было, а во-вторых, главным критерием изобретенного способа являлась точность представления. И Леон вполне удовлетворился результатом. Напомним, что Леон изучал математику, а подходы и критерии математиков часто отличаются от методов простых обывателей.
Полученный результат позволял Леону сосредоточиться на второй части проблемы - воспроизведении. К сожалению, нахлынули другие события: парижское восстание жестоко разгромили, власти взялись за восстановление порядка и стабильности, Сорбонна вернулась к привычному ритму жизни, начались занятия, подошла экзаменационная сессия, а потом и летние каникулы.
Леон так и не продолжил этой работы. Он увлекся изучением свойств "золотого сечения" - модным направлением в математике, незаслуженно забытом в 20 веке, но неожиданно восстановленном и получившем название "теории гармонии" в начале 21 века.
Семнадцать лет спустя, в 1888 году, профессор Сорбонны Л. Жапри с интересом услышал о новом звукозаписывающем устройстве и даже присутствовал на его демонстрации, где остался сильно разочарован качеством звука.
А бумажный рулон с кодами был брошен в коробке на съемной квартире, и скаредный квартировладелец припрятал его в пыльном чулане до лучших времен.
***
Вернемся в наше время.
Евгений Гросс работал программистом в Зоне Залива, что около Сан-Франциско. Последние девять лет он выполнял проекты для софтверного гиганта - корпорации "Хорракэл", где занимался программным обеспечением крупных торговых комплексов. Работа была стабильная, но монотонная. От рутины и депрессий Евгения спасала только его давняя привязанность - классическая музыка. Свое свободное время наш программист-профессионал посвящал фортепианным упражнениям, в которых достиг весьма высокого уровня. Сказывалась, конечно, и музыкальная школа, успешно законченная в молодые годы. Но более важной оказалась вынужденная ограниченность круга общения в эмиграции.
Второй отдушиной, появившейся после получения американского паспорта, стала возможность путешествия в недостижимые ранее страны. Особенно привлекала его Европа, куда он старался наведаться в каждый, характерный для Штатов, недлинный отпуск.
В одну из таких поездок он, гуляя по Парижу, оказался в обязательном для посещения всеми туристами месте - на набережной Сены, около киосков с антиквариатом: старинными гравюрами, афишами забытых театров, инкунабулами в кожаных переплетах, фарфоровыми фигурками и прочим старьем. Всем известно, что, в отличие от "блошиных рынков" какого-нибудь Арля, ничего путного на Сене купить невозможно. Все ценное давно перекочевало к хозяевам антикварных магазинчиков Еврейского квартала и других солидных заведений. Но волшебная аура набережной Сены тем не менее притягивает к антикварным лавкам, более похожим на буфеты с распахнутыми дверцами, немало народу.
Евгений гулял вдоль развалов и лениво разглядывал то необычную статуэтку, то постер с Микки Маусом, то небольшую картинку с изображением Дома Инвалидов. Его внимание неожиданно привлек пожелтевший рулон плотной бумаги, покрытый странным узором из черных полосок разной толщины. На обратной стороне рулона виднелась выцветшая чернильная надпись - "Liszt, 1871". Торговец не смог объяснить Евгению происхождения рулона ни по английски, ни по французски, даже несмотря на наличие у Евгения полезного в путешествиях "дивайса" - электронного переводчика с пяти языков. Заинтригованному путешественнику внешний вид полосок напомнил широко используемый в торговле штрих-код, с помощью которого записывается информация о товарах, их цене, сроках хранения и прочие полезные данные. После недолгих переговоров рулон был куплен Евгением за символические десять евро.
По возвращении из отпуска Евгений в первую очередь занялся делами, накопившимися за время отпуска.
В компании, где он трудился, подходил срок сдачи очередного проекта. Программисты зачищали ошибки в коде, тестеры выискивали новые огрехи, менеджеры продуктов втирали очки вышестоящим начальникам, начальники проводили бесконечные совещания и направляли директивы вниз к народу. Все кипело и бурлило. Казалось, что эта канитель никогда не закончиться.
Но в заданный срок было объявлено, что проект готов к выпуску, и все затихло. Только группа технической поддержки тихо ворчала, что они не собираются быть крайними и отвечать перед клиентурой за "ваш бардак".
Таким образом, спустя две недели после возвращения Евгению удалось выкроить время для загадочного свитка, привезенного из Франции.
Прежде чем заняться расшифровкой документа, Евгений, используя домашний сканер, сделал его компьютерную копию: отсканировал куски рулона и соединил полученные изображения в единый файл. Выполнив эти несложные операции, он задумался.
Что может быть зашифровано на рулоне? Надпись "Liszt" наводила на мысль о неизвестном произведении венгерского композитора. Но кому придет в голову шифровать ноты?
Быть может, это какая-то переписка или завещание? Секретная методика обучения игре на фортепиано? Творческие планы маэстро?
Евгений решил попробовать найти корреляцию между кодами свитка и названиями известных произведений Ф.Листа, историями из его жизни, различными терминами из теории музыки. В качестве исходного материала лучше всего подошел Большой энциклопедический словарь классической музыки, найденный Евгением в сети. Для декодирования он использовал программу обнаружения сигналов внегалактических цивилизаций, опубликованную недавно НАСА.
Если разума в космосе пока не обнаружили, может быть она сработает в земных условиях?
Для своего исследования Евгений выбрал воскресенье, решив, что в
субботу он посвятит отдыху и физическим упражнениям. Он большое внимание уделял поддержанию физической формы и не собирался нарушать установленный порядок ради эксперименов с сомнительным исходом.
Подошло воскресенье. Евгений рассчитывал, что обработка данных займет не более часа, но, то ли программа оказалась менее эффективной, чем он предполагал, то ли задача поиска была поставлена слишком абстрактно, - его домашний компьютер тихо жужжал уже более семи часов, а решение не появлялось.
Евгений опустошил немеряное количество кружек кофе и уже переключился на пиво, когда, к исходу дня, ближе к сумеркам, программа завершила свою работу.
К его разочарованию, никакой взаимосвязи с музыкальной литературой и вообще с человеческим языком программа не нашла. Вместо перечисленного компьютер отметил только определенную ритмичность зашифрованой к файле информации.
Эта особенность и подтолкнула Евгения к мысли о закодированной в документе музыке. Нет, не нотной записи, а музыки в ее первозданном виде. Дальнейшее было делом техники: штриховой код - преобразован в цифровой сигнал, сигнал - конвертирован в слышимый диапазон и через несколько часов работы Евгений услышал музыку. Знакомую ему музыку, автором которой, как и ожидалось, оказался Ференц Лист.
Полученный результат привел Евгения в уныние. Стоило ли тратить столько времени на декодирование известного всему миру произведения?
Он задумчиво откорректировал тональность музыкального отрывка и сбросил получившийся файл на сайт "Ютьюб".
Может быть кого-то заинтересует подобное исполнение?
***
Прошел год. Пианист К., откинувшись в мягком кресле лайнера British Airways, наблюдал, как под крыльями разворачивается живописная панорама Залива и окружающих его городков Силиконовой Долины. Он вспоминал, как ровно год назад был вынужден прервать свое турне из-за неожиданного открытия, практически перечеркнувшего его опыт исполнителя, как он осваивал новую технику игры, чтобы приблизиться к волнующему звучанию услышанного отрывка. Вспомнился ошеломителный успех последующих концертов. И вот теперь он опять готовится к выступлению в Дэвис Холле.
Евгений Гросс являлся одним из многих постоянных посетителей концертов классической музыки в Дэвис Холле. Он, конечно, заранее заказал билет на концерт мировой знаменитости и получил огромное удовольствие от концерта. Манера исполнения пианиста К. что-то ему смутно напоминала.