Lib.ru : Вишневой Александр Григорьевич. Стихи

Вишневой Александр Григорьевич
Стихи

Lib.ru/Современная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]

Комментарии: 2, последний от 08/09/2009.

Размещен: 17/06/2008, изменен: 06/07/2015. 30k. Статистика.

Аннотация:
Подборка стихов Александра Вишневого размещена в этом разделе на девятый день его ухода из этой жизни, летом 2008 г. Представленные здесь произведения впоследствии вошли в книгу Александра Вишневого "Тёмные Плеяды. Избранное" наряду со стихами разных лет, поэмами, воспоминаниями друзей. Презентация "Тёмных Плеяд" состоялась в конце июля 2009 года в Польше, на Международных литературно-образовательных Гданьских чтениях, где учёным и писателям разных стран книгу представила Елена Черникова, составитель первого сборника стихов Вишневого.

Уважаемые читатели! Книга "Тёмные Плеяды", фрагменты который здесь представлены,уже продана. Вечер памяти поэта (он скончался 9 июня 2008 года) состоялся в Москве в 2012 году - к 60-летию со дня рождения.

СТИХИ АЛЕКСАНДРА ВИШНЕВОГО

Каменноугольного клина

Перемещались письмена,

Водохранилищная глина

Фосфоресцировала на

Разоблаченные ключицы,

Крупнокалиберный сосок,

И обожженные ресницы

Роняли августовский сок.

Не для себя прошу - для Бога:

Окороти ее, вели

Не отираться у порога

По эту сторону земли, -

Переиначивал Алкея

Ветхозаветный ундервуд.

Неблагодарная затея

Литературный институт.

Не обойди своим вниманьем

Забытой самообладаньем,

Непопадающей уже

По а, б, в, г, д, е, ж

Сомнамбулической руки

По эту сторону реки...

Короче, речь о тишине,

Луне, волне на валуне.

Петухи орут, любимый,

Предупреждая

Зазевавшихся,

И умирают, умирают.

Горбатое шоссе,

Разодранное посередке,

Как последний

Петух, последнее

Объятие...

Оцинкованное донце,

Воровское солнце...

Подымаешься,

Запахиваешься, любимый, -

Записываю, -

Уходишь.

Догорело масло

В ночнике ли, дело

В позвоночнике, -

Говорю. Напой-ка

Песенку о том,

Как стучит набойка,

Потрясая дом.

Свитерок ложится

Около воды,

Ветерок заносит

Узкие следы,

Просыпаюсь и не

Нахожу того,

Что плескалось в тине

Сердца моего.

Упакованный

До, до, до, до, до

Кончиков ногтей

Во, во, во, во, во

Все чужое я

Наблюдаю за

Тем - труби, енот! -

Как слова, слова

Покидают мой

Изумленный рот.

Фонарю по ту

Сторону кривой

Улочки гореть

И гореть, моя

Нелюдимая!

На высокую

Голень набежит

Сонная волна.

Полная луна,

Полночь, - повторю.

Линия, разрез и форма

Соответственно

Носа, глаз, ушей

И английская булавка

На ее штанах

Рифмовались, как

Антрацитовая челка,

Аккуратная

Попка и башмак.

Пресыщение печалью

Неизбежно. Ах,

Как смердит душа!

Та ротонда над

Акваторией

Городского во-

Дохранилища,

Те кануны тех

Эльсинорских игр...

Разрази гроза

Детскую, глядев-

Шую на уже

Бестрамвайную,

Но еще небес -

Провались! - фонтан-

Ную - мрамора,

Рыбки - улицу

Пушкина, ее

Полусерый и

Полузолотой

Августовский свет!

Говорю: Гомер,

Киммерийские

Сумерки, сеньор

Де Монтень, его

Апология

Деревенского

Богослова, - и

Нахожу себя

На полу, уже

Не плыву, молчат

Батальонные

Барабаны... О

Пробуждение

Розы, утренний

Иней, - повторю!

Строго по списку

Идут корабли.

Неторопливо

Делая ноги,

Орут журавли.

Ежевечерне

Над головою

Цвели фонари,

Как хризантемы.

Между собою

Сразились цари,

Чтя Геродота.

Часы куют

Уют, часы

Куют уют.

Пою усы,

Как у Дали,

И волнорез.

Не чудо ли?

Мне скучно без

Тебя, моя

Любимая, -

Скажу. - Коня,

Корону за

Коня! Слеза

Слепит меня.

Я найду ее однажды

Умирающей от жажды

И скажу: бери, вода.

А потом урою на хер,

Как Шумахер,

господа, -

Рифмовала говорли-

Вая роща, журавли

Колобродили, звезда

Выпадала из гнезда,

Прижималась животом

К животу и бедра в бедра.

Не рассказывай потом, -

Говорила, козья морда.

Заневестилась чере -

Милосердый Боже! - пица,

И не радует столица

Запятыми и тире.

Ориентируюсь в пространстве

И нахожу себя в убранстве

Осенней рощи, облака

Плывут в районе потолка.

Пылилась электропроводка

Непрезентабельная лодка

Перемещалась по волне

В северо-западном окне,

И цепенели цеппелины

Столичной разлюли малины

Свинцовой и пунцовой, как

Верзухи бронзовых макак.

Я наливаю из графина,

Артикулирую: "Графиня,

Я потрясен!"

Кошмарный сон.

Красавица, какой базар? Любые бабки

Бери и уходи! Высокая луна

Прилежно серебрит изысканные бабки

И дивное бедро лихого скакуна.

Короче говоря, калмыцкий ли, тунгусский

Источник подыми, нелегкая возьми,

Прилежный Полифем таращится на русский

Широкий медный зад, внимая: до восьми!

Короче, как слеза по милому лицу,

Перемещаюсь по Бульварному кольцу.

Красавица, совокупление уже

Не состоится, как ни жди на вираже.

Верона ли, скажу, ворона ли, Венера,

Я не расположу к себе карабинера!

У моего карандаша

Читаю фразу: "Как просила,

Боялась, верила душа,

Когда, египетская сила,

Куда-то шли часы, потом

Неторопливо возвращались

И уходили вновь, текла

Из пальцев медленная роза!"

Какая, к черту, проза, Клугер,

Остались пепел и зола.

Отныне только ветер будет

Раскачивать колокола.

Провинциальная зима

Свивает снежные волокна

И занавешивает окна.

Не дай мне Бог сойти с ума!

Сочетая шаги, повороты и телодвиженья,

Повороты, шаги, мы танцуем со смертью, моя

Госпожа. Поворот, антраша, озорная походка.

Только богу дано комментировать их, вороша.

Это выпало нам. Я о бубне, моя госпожа.

Те слепые дожди, те жасминные дебри, - читаю

У латиноса. Не Джbоконда, - скажу, но помою!

Лицедей надевает сапог. У веронских любов-

Ников есть монолог, у наследника - ухо...

Я останусь на этих подмостках, моя зеленуха.

Грозовое крыло окропило крапиву, укроп.

Языкатые осы, стрекозы, цикады гремят.

Незнакомая речь ли, сверчки за окном, - повторяю,

Засыпая уже. - Незнакомая речь ли, сверчки за...

Такая же рыжая, как

Вечернее солнце в пруду, -

Заходится старый дурак

И публика в первом ряду, -

Последняя осень уже

Роняет свое неглиже,

И клюквенный сок

Марает песок

На неизречимой меже...

Короче, болела луна,

Комета рысачила, на -

И надо же так! - вираже

Визжали покрышки, гроба

Зияли, и пела труба!

С изнанки летнего дождя

Горела бледная звезда.

На вечереющем пруду

Аналогичную найду,

И положу в лукошко,

И постучу в окошко

Костяшкою перста,

Подумаешь, верста!

Луна роняла преломленный

Неверный свет

На театральные колонны и

Парапет,

Муниципальная кобыла

Дремала над...

Пабарабану, это было

Сто лет назад.

Непрекращающиеся осадки,

Неторопливая роза в молочной

Таре...Неделя протарахтела.

Что ты наделала, что ты надела...

Вслед за полуторатысячелетней

Литературной традицией кроко-

Дилы палили могучие пальмы

Жгучей, как царская водка, мочою.

Калифорнийское солнце пробило

Столпотворение мачтовых сосен,

Позолотило скамейку, - читаю

На развороте почтовой страницы.

Ни на Развалинах, ни у Кинто

Не нарисуются наши авто.

Неполюбившеюся стариною

Не потревожу твои стремена.

Господи, не проходи стороною,

Не отворачивайся от меня!

Накрапывали звезды, -

Читаю у Грачева

И лицезрю сатира,

Что попирает негу

Мисхорского причала

И разрушает булку,

Ища в ней. Допотопный

Фонарь, венчая конус

Из собственного света,

Таращится на то, как

Вечерний бриз относит

Серебряные крошки,

Тем самым строя рифму.

Она лежит, как нимфа,

Под рыжими босыми

Бесстыжими ногами.

Когда подымает меня

Твоя вертикальная сила,

Вытаскивает на стропила,

Серебряные стремена,

Военно-морской горизонт

Ворочается и морочит,

Какое безумие дрочит

На незамерзающий понт,

Заснеженный город-курорт,

Звезду над забором,

Которым

Уставлена вся эта, черт

Возьми ее, рожа на роже?

Прости меня Господи Боже!

В Никитском ботаническом саду

Переговаривались крокодилы, -

Марают указательные пальцы,

Им помогают средние, моя

Душа перемещается в пространстве

Со скоростью трофейного трамвая.

Ажурные бельгийские столбы,

Покоцанные, ржавые, рябые

Бульвары, черепица, голубятня

И небо в полуметре от нее...

От слез моих подымется вода

За окнами твоими, - повторю за,

О Боже, севастопольским Карузо. -

Гори, моя жестокая звезда!

Мы знакомы с тобою две тысячи лет,

Ты пришла ниоткуда, ушла никуда,

Мимолетные ливни замыли паркет,

Это стоило им небольшого труда.

Мы знакомы с тобою две тысячи дней,

И у каждого легкая придурь твоя,

Мимолетные птицы напомнят о ней

Тем золотоволосым осинам, что я

Посадил на осеннем сыром пустыре

Под горою, которую с разных углов

Мимолетные звезды пасут на заре.

Мы знакомы с тобою две тысячи слов.

Небесные стада

Выходят на последний

Поклон, тысячелетний

Спектакль, господа,

Окончен, видит Бог.

Отчаянно продрог

Таксомотор у входа.

Усталого раба

Приветствует свобода,

Все прочее - труба!

Неторопливый пламень,

Опустошая твердь,

Как сельдь,

Ломился в ставень.

Нелетная погода

Подарит подземелье,

Кривые рожи.

У затрапезной стойки

Верну очки на место,

Воскликну: "Боже,

Такая ночь! - токая

Спрошу у розы.

Не все мы Одиссеи,

Но хитрожопы все мы,

Прости, Елена!

Уже за то спасибо

Трудолюбивой пряхе,

Что не святая.

Кому нужны прогулки

На черепахе?

Одеколону

Плесни, Елена,

Очередная

Звезда стояла

У изголовья,

По гобелену

Неторопливо

Перемещались

Единороги.

Беспечная рука

Кропала облака,

Подсолнухи, Днипро,

И прочее, и про-

Чее...Колокола

Ударили, поло-

Возрелая луна

Достала шалуна!

Недавний гамадрил

В нательном пиджаке

Впервые говорил

На этом языке.

Ушедшие в себя напольные часы

Отсчитывали то, что назовем своей

Прекрасною эпохой.

Митрохинский катрен уже написан, мне

Осталось выдохнуть его последний ямб

И отодвинуть штору.

Покоцанный асфальт, вчерашняя вода,

Где, как царевна у АС, покоится

Кленовый лист, орет

Петух. В трактире на

Монмартре я сниму безумно жавшие

Ботинки, а когда подымемся, в одном

Из башмаков найду

Визитку Блерио.

Не говорите мне о том

Безумном октябре!

Я западал на золотом

Адамовом ребре,

Переговаривались львы,

Надоедал Маршак,

На подоконнике цвели

Растения в горшках,

Каменноугольный дымок

Перечил январю...

О том, что было невдомек,

Уже не говорю.

Широкоскулая луна

Перемещала свет

На подосиновики, на

Узорчатый паркет

И переносицу. Уже

Не говорю о том,

То к улетающей душе

Не прикасался ртом,

Не говорю о том, что не

Любили мы, они...

О небоящаяся не-

Ба ящерица и

Непродолжительным дождем

Чреватые стада...

Не говорите мне о том

Дурдоме, господа!

Это вид из окна

На текучую воду,

На осинничек, на

Шаровую природу,

Оптимальный маршрут

От вершины к подножью

По, как издавна тут

Повелось, бездорожью,

Берега, перека-

Ты и ты... Облака

Отразились в реке

И плывут по теченью.

Неполадки в руке

Поддаются леченью,

Катаклизмы в плече

Забываются, это

Приедается че-

Рез полмесяца где-то.

Безумная старуха -

Английская погода -

Вновь вывернулась на-

Изнанку. Облака

Умчались прочь, и не-

Смотря на городские

Огни виднелись звезды,

Немного, но вполне

Достаточно для тех,

Кто ищет Млечный Путь,

Рифмуя: купорос,

Поджарый кипарис,

Ботинки, сарафан,

Крикливый караван

Неторопливых птиц.

Унылая пора

Течет из-под пера

И каплет с черепиц.

Где качается волна,

Мне запомнилась луна,

У нее была нога,

И нога была нага.

Угораздило солдата

Со вчерашнего умата

Бормотать: "Благие звезды,

На хуя мне эти гвозди?"

Я поглядываю на

Содержание окна,

Не Феллини, черт возьми,

И поэтому вельми

Раздосадованный взгляд

Не торопится назад.

Что истина, за что они хотят

Урыть тебя? Отчаянная дура

Вылизывает утренних котят.

Художественная литература,

Поэзия - пустое, извини.

Какого залупаются они?

Небесная пехота

Находит идиота.

За что они хотят убить тебя?

Я говорил о том, что существует

В действительности той, что торжествует

Над этою, печалясь и любя...

Батяня моет руки

И произносит: "Суки!"

Конечно же, она готова дурковать,

Поскольку не вольна не соглашаться с теми,

Кому, простите, не по барабану темы,

Которые она пустилась толковать.

Провинциальная гроза марает стекла,

По одному из них переместится перст...

О Боже, как его перевирает Фекла,

Как баловень ее таращится окрест!

Часы куют уют, горбатый мостик через

Речушку за окном и недобитый херес

Рифмуются, и вот поет мой ундервуд

О том, что на стене часы куют уют.

Гори, гори, моя далекая звезда,

Ужели не возьму, не покажу в Париже

Роскошное перо из твоего хвоста?

Часы куют уют, дым стелется по крыше.

Владыка Океан глубок и темен, как

Фантазия того, кто пишет эти строки, -

Читаю у Пабарабану. Телемак

Таращится на то, что делают сороки.

Воронцовская роща роняет слезу,

Как окурок роняет картавый квартал,

Можжевельник не дышит, боясь потерять

То, что иллюминациею назову.

Я хочу эту барышню в первом ряду

И поэтому, черт побери, украду, -

Говорил,

приворотное зелье варил.

Во второй половине дождливого дня

Непотребная девка любила меня,

Вышивала по-черному, черт побери,

Перестаньте рыдать надо мной, фонари!

Солона, говорите, морская вода?

Но какие тут рыбы живут, господа!

Ветер гонит листве

О любви, и трепещет листва;

Ливадийские вина

Не суше евойных речей,

Длинноногая, как

Африканская птица, луна

Потакает волне,

И она неразлучна с луной.

Уберите слова, говорю,

И заблещет предмет,

О котором

Щербатой листве

Дует ветер,

Его забивает волна,

Забывая о влажном

Текучем своем естестве.

Приедается все, повторю,

А тебе не дано.

Утопая по щиколотку

В африканской реке,

Ты прихлебываешь

Сухое вино,

Ливадийский загар

Оттеняет пушок на лобке.

Комментарии: 2, последний от 08/09/2009.

Обновлено: 06/07/2015. 30k. Статистика.

Глава: Поэзия

Связаться с программистом сайта.

Вишневой Александр Григорьевич Стихи

Вишневой Александр Григорьевич
Стихи