Жизнь, воистину, невероятнее всякой выдумки. До последнего времени мне казалось, да что там казалось, я был уверен, что столько слышал про ужасы и фантасмагорию сталинской эпохи, что ничем новым меня не увидишь, ан нет, вышло иначе. Архивно-следственное дело N М-5241 кого хочешь заставит рот разинуть..
Упомянутая выше коллекция документов впервые обнародована в новой книге Дж. Брента и В. Наумова. Это следственное дело Варфоломеева Ивана Ивановича, где содержатся показания относительно Плана Внутреннего Удара. Смысл его был в том, что из окна американского посольства в Москве (которое тогда размещалось рядом со старым "Националем") по Кремлю с помощью бесшумного стреляющего механизма будут выпущены пять атомных снарядов. Взрыв должен был "уничтожить Кремль и сжечь все живое в округе". Одновременно Соединенные Штаты объявляли войну СССР.
Операция не выглядит правдоподобной, тем не менее, упомянутое дело было вполне реальное и важное. Им долгое время занимались ответственные работники Министерства государственной безопасности во главе с министром, который докладывал результаты следствия Главе Советского правительства.
Следует сразу сказать, что далеко не все про это дело известно сегодня, по каковой причине наше описание не может претендовать на полноту. Начнем с биографии Варфоломеева. Он родился в России, его родители в 1919 г. бежали в Японию, через два года переехали в Манчжурию, в Харбин. Там в 1924 г. Иван вступил в только что созданную молодежную монархическую организацию "Союз мушкетеров". "Мушкетеры" активно боролись с III Интернационалом" и враждовали с харбинским комсомолом. По словам одного из ветеранов, "красный хам был нами бит и бит нещадно"; старшие мушкетеры воевали в отряде К.П. Нечаева во время советско-китайского конфликта 1929 г. В 1931 г. харбинские власти под давлением советского консульства запретили деятельность мушкетеров, вследствие чего "работа Союза приняла конспиративный характер". После прихода японцев "Союз мушкетеров" оживился и окреп: к 1937 г. он состоял уже из 20 отрядов и 8 звеньев. Чем конкретно занимался Варфоломеев в "Союзе мушкетеров", неизвестно, зато мы знаем, что в 1934-35 гг. он был членом "Союза анархистов". Что касается средств к существованию, их он получал от японской контрразведки: с 1933 по 1945 г. состоял платным осведомителем Третьего отдела (Главное бюро по вопросам русских эмигрантов), занимаясь слежкой за своими соотечественниками -- сначала в Харбине, потом в Тяньзине. В 1948 году Варфоломеев нашел нового работодателя, американскую разведку, которой он информировал о положении в КНР, о советской помощи и по другим пунктам. Вознаграждение за услуги составляло 400 долларов в месяц. В декабре 1950 г. его арестовали китайцы и передали МГБ.
В начале 1951 г. американского шпиона Варфоломеева доставили на Лубянку. Особенного внимания он не привлек: дела по 58-ой статье шли косяками, за один этот год осудили 54,775 человек. Незаметность, однако, ничуть не улучшала перспектив Варфоломеева. 58-ая статья грозно нацелилась на него своими смертоносными пунктами: 58-1а (измена Родине), 58-4 (оказание помощи международной буржуазии), 58-6 (шпионаж), 58-11 всякого рода организационная деятельность, направленная к подготовке или совершению предусмотренных в настоящей главе преступлений). Каждое такое обвинение влекло обычно высшую меру уголовного наказания, только благодаря гуманности советского закона осужденному грозила всего лишь одна чекистская пуля в затылок. Надежда на спасение -- робкая эфемерная, но все равно надежда -- была в том, чтобы сделаться полезным следствию. Так, по крайней мере, говорили арестованным. Варфоломеев начал давать показания. Поначалу в них не было ничего особенного. Он рассказал про своего резидента Ю Дзун-бина, сообщил, какую информацию собирал для американцев, какие новые задания получил в связи с началом корейской войны (июнь 1950 г.). Упомянул про знакомство с Петром Арсеньевичем Рогальским, белым эмигрантом и ветераном антисоветской деятельности. Сегодня никаких следов Рогальского обнаружить нельзя, однако, его биография, сообщенная Варфоломеевым, представляет интерес для нашего рассказа. В 1940 г. Рогальский переехал из Франции в Америку, где женился на дочери некоего Хартмана, который работал старшим секретарем Пьера Дюпона. Благодаря связям тестя, Рогальский вскоре получил работу у Дюпона, а также доступ в деловые и военные круги. Со временем его завербовала американская разведка. В 1950 году Варфоломеев познакомился с Рогальским в Тяньзине, где тот выполнял задание разведки "по созданию надежной финансовой базы в Северном Китае". Задача состояла в отмывании средств американской разведки. Делалось это так: Рогальский на деньги Вашингтона покупал частные дома у французских католических миссионеров и сдавал их внаем местным жителям. Благодаря этому можно было финансировать деятельность агентов в китайской валюте. Но самое интригующее было дальше. Рогальский будто бы сказал Варфоломееву примерно следующее. Американские неудачи в корейской войне -- дело временное, преходящее. Очень скоро США введут в действие такую мощь, что не только уничтожат Северную Корею, но и восстановят власть Чан Кайши в Китае. Но и это не все, только первый шаг. Дальше намечалось вторжение в СССР с китайской территории. В этом месте следователю было бы уместно спросить Варфоломеева, с какой это стати шпион Рогальский не только знает сокровенные секреты американского империализма, но еще и открывает их человеку, с которым только что познакомился. Не происходил ли этот разговор за бутылкой ханжи или подобного зелья? Но ничего подобного не последовало. О сенсационных показаниях сообщили министру, он распорядился передать дело Варфоломеева в Следственную часть по особо важным делам.
В это самое время положение в МГБ было напряженное и запутанное. В июле 1951 г. по доносу следователя Рюмина, инспирированному Маленковым, был смещен и арестован министр Абакумов и несколько его ближайших сотрудников. Обвинение было в том, что министр снюхался с еврейскими националистами и не давал Рюмину вести следствие. Начиналось "дело врачей". В министерском кресле оказался маленковский ставленник Семен Игнатьев, партийный аппаратчик, совершенно незнакомый с чекистской работой. Начальником Следственной части по особо важным делам назначили доносчика Рюмина. Тот, будучи по природе зоологическим антисемитом, всюду искал еврейские заговоры и немедленно их обнаруживал. Сталин был доволен. С подачи Рюмина в МГБ арестовали всех генералов и полковников еврейского происхождения, его самого сделали заместителем министра. Примерно в это время (точные сроки неизвестны) стало набирать темпы дело Варфоломеева. Вести его поручили подполковнику Павлу Гришаеву, кандидату юридических наук. До недавнего времени он служил заместителем начальника Высшей школы МВД, его бросили в МГБ на усиление после ареста Абакумова.
Варфоломеев продолжал давать показания. По его словам, Рогальский сообщил ему, что Пьер Дюпон и его брат Ламмот были частью организации под названием "финансовый центр", назначение которого было финансировать программы вооружения, необходимые для подготовки войны с СССР. Никто не заметил, что с Дюпонами вышла неувязка. Ламмот был не брат, а отец Пьера, он умер в 1884 г. Пьер, 1870 года рождения, был в это время жив, он ушел от дел в 1940 г., умер в 1954. Сохранившееся дело не дает возможности определить, что действительно говорил Варфоломеев и что вписали в протоколы его следователи. Термин "центр" позволяет заподозрить чекистскую руку. В процессах 30-х гг. фигурировали "московский центр", "запасной центр"...
Продолжим, однако, рассказ о показаниях Варфоломеева. В упомянутый центр входили такие акулы империализма, как председатель совета директоров Дженерал Электрик Овен Янг и президент Стандард Ойл компании Д. С. Абрамс. Трудясь в поте лица над совершенствованием ядерных вооружений, центр действовал в тесном контакте с военными, такими, как генерал Лимэй, генерал Твининг, лейтенант Макферсон, генерал Омар Брэдли. Милитаристские начинания центра поддерживал, как говорят, сам президент Трумэн. Самым важных среди них был План Внутреннего Удара. В показаниях план этот освещен весьма скупо. Пять ядерных снарядов будут выпущены по Кремлю с Манежной площади. Операция намечалась на март 1952 года. Снаряды предполагалось тайно сбросить на балтийском побережье в конце 1951 г.
Все шло к тому, что благодаря неутомимым чекистам, партия и правительство смогут разоблачить грязные происки американского империализма во главе с Трумэном. Он давно был бельмом на глазу кремлевских руководителей: сорвал блокаду Берлина, создал НАТО, запустил план Маршалла, провозгласил доктрину Трумэна. Поговаривали даже об открытом процессе над Варфоломеевым -- с привлечением иностранной прессы. Всему этому не суждено было сбыться. В феврале 1952 года следователь Гришаев составил справку, где высказал замаскированные опасения. Мол, нет подтверждения, что Хартман и Макферсон действительно существуют, нужно побольше узнать про деловые связи Дюпона и т. п. На словах он пожаловался своему начальнику Рюмину, что "показания Варфоломеева вызывают сильные сомнения и было бы безответственно доводить дело до суда". В справке этого нет, так показал Гришаев через год с лишним, когда его арестовали по приказу Берии. Рюмин будто бы доложил Сталину и передал следователю ответ вождя: "Если показания Варфоломеева не выглядят достоверными, обязанность МГБ сделать их таковыми". Были сделаны запросы в разведорганы, ответы были неудовлетворительные. Вскоре Рюмин проинформировал Гришаева о решении Сталина: следствие по делу Варфоломеева продолжать, готовить процесс, открытый или закрытый, с целью разоблачить Трумэна. В апреле министр Игнатьев послал Главе Правительства докладную записку о ходе следствия. Поскольку мартовская дата удара по Кремлю потеряла смысл, ее вычеркнули.
Дальше пошли неприятности. Летом проходил закрытый суд над членами Еврейского антифашистского комитета. Подсудимые отказывались давать показания по разработанному МГБ сценарию. Председатель Военной Коллегии Верховного Суда Чепцов после многочисленных накладок остановил проведение процесса и вернул дело на доследование. Рюмин клеймил его трусом, но это не помогало. Только нажим Маленкова помог довести дело до планового расстрела. Потом последовал удар со стороны Трумэна: он заявил что не будет баллотироваться на новый срок. В ноябре разразилась катастрофа. 13-го Сталин, недовольный следствием по делу врачей, приказал Игнатьеву убрать "этого шибздика Рюмина". Того немедленно уволили из органов. На следующий день Игнатьева хватил инфаркт. Он выжил, но угодил надолго в госпиталь.
По приказу Сталина кремлевских врачей стали бить резиновыми дубинками и заковывать в кандалы. Они подписали все, что требовалось, и в январе 1953 г. про дело врачей заявили публично. Это была, однако, пиррова победа. В разгар пропагандистской шумихи мало кто обратил внимание на фундаментальный факт. В тридцатых годах объявление о разоблачении группы врагов народа производили в тот же день, когда начинался процесс по их делу. На этот раз все было иначе. Неделя проходила за неделей, а про суд ничего не было слышно. Кто-то препятствовал планам Сталина, скорее всего, Берия и Маленков, которые опасались, что процесс кремлевских врачей превратится в процесс их пациентов из Политбюро. Скоро умер Сталин - при обстоятельствах вызывающих подозрения.
Смерть Сталина не принесла облегчения Варфоломееву. Он продолжал сидеть на Лубянке. Новый министр Берия выпустил врачей и арестовал многих работников МГБ, в том числе Рюмина и Гришаева. Игнатьева прикрыл Маленков.
Рюмин рассказал интересные подробности. Игнатьев сообщил ему мнение Сталина о деле Варфоломеева: американцы заслали Варфоломеева в СССР с целью запугать советское правительство. В то же время они способны на такую чудовищную провокацию, как ядерный обстрел Кремля. Рюмина объявили виновником дела врачей, его приговорил к расстрелу 7 июля 1954 г., казнили 22-го.
Защита Гришаева состояла в том, что он верил партии и выполнял приказы: "Воспитанный в чекистской среде, я привык верить моим товарищам по работе, моим руководителям. Кроме того, я абсолютно доверял ИГНАТЬЕВУ и РЮМИНУ, которых я считал проводниками партийной линии... Я верил, что все их приказы согласованы с руководством и следовательно являются указаниями партии, указаниями Центрально Комитета". Гришаева сочли мелкой сошкой и выпустили, ему даже не поставили в вину участи в деле Сланского. Он нашел работу в Заочном юридическом институте.
Варфоломеев 28 мая 1953 г. послал письмо в МВД, где жаловался, что его показания приукрашены Гришаевым. Ответа не поступило. 10 сентября он предстал перед Военной Коллегией по четырем пунктам 58-ой статьи, перечисленных в начале очерка. Его расстреляли в тот же день.
Как это у Пастернака? Все в крестиках двери, как в Варфоломееву Ночь...
1,803 words, 5 pages
STALIN'S LAST CRIME. The Plot against the Jewish Doctors, 1948-1953 by Jonathan Brent and Vladimir Naumov, HarperCollins Publishers, 2003.
См. Наталья Аблова. ИСТОРИЯ КВЖД И РОССИЙСКОЙ ЭМИГРАЦИИ В КИТАЕ (первая половина ХХ века), гл. 3.
СПРАВКИ СПЕЦОТДЕЛА МВД СССР О КОЛИЧЕСТВЕ АРЕСТОВАННЫХ И ОСУЖДЕННЫХ ОРГАНАМИ ВЧК - ОГПУ - НКВД СССР В 1921-1953 гг.
Рамки настоящего очерка не позволяют обсуждать эту тему в деталях. Это сделано в моей документальной повести "Как и почему", которая пока еще в рукописи.
2
Copyright Џ 2003 by Vitaly Rapoport. All rights reserved.