Так называла я своих ближайших друзей-поэтов, когда жила в Израиле. Хочу познакомить читателей СТИХИ.РУ с поэтами из Тель-Авивского клуба литераторов (ТАКЛ), в который входят, разумеется, не только поэты. Но так как сайт СТИХИ.РУ преимущественно - поэтический, да простят меня прозаики ТАКЛ, в числе которых Эфраим Баух - председатель Союза писателей всея Израиля, Нина и Александр Воронели много лет ведающие журналом "22", Яков Шехтер - председатель ТАКЛ, творчество которых на сегодняшний день и так широко освещено в Сети, и которые, как говорится, не нуждаются в моем представлении.
Со всеми авторами ТАКЛ - и прозаиками, и поэтами - можно познакомиться набрав адрес: http://sunround.com/club/fr_index.html, затем - в колонке слева - "АВТОРЫ" , а после - искомая фамилия.
Вот что можно прочесть на сайте клуба о клубе:
"Тель-Авивский Клуб литераторов - самая известная в русском Израиле литературная мастерская, где подвергаются бескомпромиссному обсуждению произведения современников. Тель-Авив, ул. Каплан 6, Дом Писателя."
"Тель-Авивский клуб Литераторов существует восемь лет. Его главные задачи - обсуждение новых произведений и помощь членам клуба в работе над текстами. Некоторые члены правления утверждают, будто истинная цель собраний - предоставить авторам возможность обкатать свои тексты на читателе, прежде чем тащить рукопись в издательство. Но это не так. Вернее, не совсем так. А если честно - так, но не совсем."
Почти всех, кого я хочу сегодня представить вам, за редким исключением, я знаю лично, несмотря на почти пятилетнее отсутствие в стране. Все они профессиональные литераторы. Некоторые авторы вступили в клуб уже после моего отъезда из Израиля в новую эмиграцию, и с ними я знакома только виртуально. На СТИХИ.РУ из членов ТАКЛ я обнаружила только Марину Кравиц и Ави Дана, Петра Межурицкого и себя. Возможно, кто-нибудь из членов ТАКЛ тоже публикуется на СТИХИ.РУ, но их адресов я не нашла - возможно, они присутствуют под псевдонимами.
Мне очень трудно относиться к авторам этого сообщества непредвзято, ибо не один пуд соли съеден нами за одними столами, и не одна канистра алкогольных и прохладительных напитков за теми же столами выпита. В такой ситуации личность автора срастается с его текстами, понимаешь каждую строчку не так, как рядовой читатель, а совсем уже на другом уровне, более глубоко - ибо знаешь подтекст, а то и рычаг или мотивацию написания того или иного текста.
Вот что написал Петр Межурицкий о возникновении нашего клуба:
"Дело было так: в начале сотворил Яков Шехтер в еженедельнике "Алеф" литературный раздел, который так и назвал: "Бет". Дело было в году 93-ем, когда во всех русскоязычных еженедельниках и газетах при всем разнобое их направлений, можно было услышать одну общую категорическую фразу: стихов не предлагать, читатель этого не поймет! Возможно, у журнала "Алеф" был какой-то другой читатель, но Яков начал активно публиковать стихи, а читателей от этого не убавилось. Так вокруг журнала в журнале "Бет" сложилась более или менее постоянная группа авторов. Большая часть этой группы общалась между собой и в неформальной обстановке в домашнем салоне Риты Бальминой. Я уже не помню, почему именно, однако года через четыре сложилось мнение, что только "Бет" и только салона для полного литературного счастья мало. И вот как-то собрались три бывших одессита -- Яков Шехтер, Павел Лукаш и я -- и начали думать, как нам обустроить нет, не всеобщее -- такие дела обычно добром не кончаются -- а наше частное литературное счастье. Решили, что нужен клуб. Но не для того, чтобы друг друга хвалить, а для того, чтобы друг друга ругать. Но ругать не для того, чтобы сжить со света, а наоборот, чтобы помочь на свете выжить. Собственно, это была идея устроить самим себе литературный экстрим. И ведь получилось. В ноябре 97-ого года состоялась первая встреча тех, кто был приглашен стать учредителями клуба. Обговорили правила приема новых членов. И с тех пор один раз в месяц и собираемся. Отчеты о встречах -- когда подробные, когда не слишком -- можно прочитать на сайте Тель-Авивского клуба литераторов."
А вот мнение о клубе и его работе еще одного из "отцов-основателей" оного Александра Карабчиевского:
"Наш писательский клуб разрабатывает новый, особенный и трогательный жанр литературы - тексты для употребления между собой. Этот жанр является промежуточным между домашними поздравительными стихами, то есть так называемыми стихами "на случай", и произведениями, допущенными к публичному прочтению со страниц малотиражной периодической печати. Этот жанр родственен эпистолярному наследию, автобиографиям, дневникам, а также домашним текстам, вывешенным в Интернете на собственной страничке автора. Одним из существенных признаков жанра, в котором работает большинство членов клуба, является категорическое нежелание какого-либо постороннего инвестора вложить даже минимальные средства в распространение для читательской аудитории созданных автором сочетаний слов и фраз. Возможно, этот признак свидетельствует о высоком качестве литературы, создаваемой участниками клуба. Но, по-моему, он указывает на совершенно обратное".
С Петром Межурицким, Павлом Лукашом, Феликсом Гойхманом и его женой Сусанной я знакома 18 лет: мы земляки. Еще в незапамятных восьмидесятых, юные и прекрасные, посещали мы в славном городе Одессе литобъединение "Круг", которым руководил поэт Юрий Николаевич Михайлик. Потом снова встретились в 1990 году в Тель-Авиве и продолжали тесно общаться. При том, что все мы друзья на уровне быта, на уровне творческого бытия у нас бывали и конфликты, и противоречия.
Петр Межурицкий даже определил эту ситуацию так: "Мы - творческие враги", - что совершенно не мешает мне, например, любить и помнить некоторые его стихи - "Знамя нашего отряда", "Пробуждение", "Москва", а ему цитировать мои. Еще один мой замечательный, добрый друг, но при этом "творческий враг" - тонкий и самоироничный лирик Павел Лукаш. А Феликс Гойхман, единственный из нашей одесской поэтической команды учился в Литинституте, я очень люблю его стихи одесского периода, помню наизусть его стихотворение "Петух".
Года три назад все они читали свои стихи перед тогдашним премьер-министром Израиля и его свитой. С переводом на иврит, разумеется, причем пришлось им, бедолагам, объяснять, что по-русски все еще пишут в рифму, что это профессионально (израильтяне, как и американцы уже лет 50, как не используют рифму).
Члены ТАКЛ частенько забавляются писанием рецензий на нетленку друг друга и всех желающих. На сайте открыта Сетевая литературная мастерская. Любой начинающий автор может прислать свои произведения на обсуждение и получить профессиональную рецензию. Иногда рецензии на нетленку членов ТАКЛ пишут независимые именитые рецензенты со стороны. Но чаще это все-таки "междусобойчики".
А теперь мне хотелось бы представить некоторых членов ТАКЛ персонально. Вот что написал о Дмитрии Байдаке Павел Лукаш в одной из своих рецензий: "Считаю что манеру выражаться ломано, автор приобрел в качестве бронежилета. Он говорит: "Так пишется...". Согласен - так уж гуляется, что некоторые выходя из дому надевают бронежилет, а верхнюю одежду подбирают просторную, чтобы можно было его пододеть. Такая вот случайность... То есть, вгрызешься в текст - сломаешь зубы. А чего ради рисковать? Ну подчистит автор каки: "...как и дома...", "...как А. Эйнштейн..." и подобное. Но ведь - так уж пишется. Может быть он специально обозвал Эйнштейна какой, а я по неавангардности своей не понял..."
ДМИТРИЙ БАЙДАК
воет ветер-пистолет в зуб бродячему пингвину я его ли здесь покину и пингвинам счастья нет стих пришпиленный к дощечке пребываю раз от разу потому что больно глазу отлучённому от щёчки жнут придурки винтокрылы феба розовое рыло их намеренье остыло их алеша карамазов ехал ехал эстафета широкоформатный это как нарезанное сало вдоль дороги трепетало рысью рысью краснофлотцы были белые гвардейцы он потом плевался в урну становящийся эстетом он петров коня купает голый утром в красной водке на стене уже кропоткин номер дома ноги-сваи горы лестниц золочёных и чугунных изваяньев как стихи воспоминаньев всех венер раскрепощенных номер дома ноги-сваи
Поэзия Наума Басовского светлая, печальная. Многие образы уводят читателя к танахическим первоисточникам, к ТОРЕ. Юрий Колкер ( да, тот самый) - о Науме Басовском: "...Признаюсь: до стихов Басовского я сомневался в возможности живой еврейской поэзии на русском языке -- такой, которая бы одновременно и в равной мере принадлежала культуре русской и еврейской. ...Если премия Басовскому -- не случайность, вызванная текущей конъюнктурой, то можно допустить, что осмысление поэзии в русском Израиле поднялось на качественно иную ступень." А это из отзыва Якова Шауса: "Басовский - зрелый поэт, прекрасно владеющий всеми способами версификации. Но при этом он никогда не предавался суетным словесным забавам. В его стихах очень мало украшательства. Они радуют уже тем, что в них почти отсутствуют раздражающие "как" - бесконечные метафорические ряды и сравнительные обороты, служащие подпорками для рифмования, лишенного внутренней энергии."
Вот подробности утра: рыбалка, поход за малиной, чёрный хлеб с молоком, перепрятки, чужой огород - не упомнить всего, - каждый час многослойный и длинный, - и картофель в костре, обжигающий душу и рот...
Вот подробности дня: встал, побрился, ушёл на работу, возвратился с работы, поел, телевизор включил, на привычные лица смотрел, подавляя зевоту, и глухую хандру монотонно стаканом лечил.
Вот подробности вечера: стал собираться куда-то, а куда - позабыл, и нелепо стоит во дворе... Вот подробности жизни: фамилия, имя, две даты, заключённые в скобки, и знак между ними - тире.
Январь 1999
Светлана Бломберг - ученица "самого" Лотмана, критик, литературовед с огромным опытом, и, судя по высказываниям в "гостевухах" клуба - очень справедливый человек. А ее стихи - синтез литературного опыта и личных человеческих качеств. Вот отзыв Светланы Бломберг в гостевой Сетевой Мастерской нашего клуба: "Прослеживая дискуссии в Литмастерской, я сделала вывод, что люди не умеют воспринимать критику. Отрицательная критика воспринимается как агрессия, и в ответ - та же агрессия: "Не нравится - не ешь!" Непонятно, с какой целью были посланы произведения - чтобы узнать чужое и достаточно квалифицированное (что бы там ни говорили некоторые) мнение или исключительно с целью опубликоваться и выслушать похвалу? Похоже больше на последнее, судя по реакции авторов. Еще раз повторю, рецензент - человек со своим пристрастием, своим литературным опытом и стилем, так что не стоит бурно и серьезно реагировать на всякое мнение. Надо отнестись к нему критично и самокритично, учесть то, что говорили, обдумать."
СВЕТЛАНА БЛОМБЕРГ
Мой Михаэль
Когда ты уйдешь - я пойду за тобой в заветные страны. И если в том мире ты станешь рекой - я лодкою стану. Скрижали спят в скинии золотой в Ковчеге Завета... И если в том мире ты станешь сосной, то я стану - ветром. А беды, которые перешагнем, забудутся прочно... И если в том мире ты станешь огнем, то я стану - ночью.
Из области курьезов: "...Так с горечью сообщаем, что напрочь прекратил свою поэтическую деятельность талантливый поэт, выпускник Литературного института им.М.Горького Феликс Гойхман, как, впрочем, и его супруга Сусанна, менее талантливая, но тоже ничего. Эта супружеская пара открыла в Израиле свое дело (хлебопекарню), где и проводят большую часть своей жизни..." Одесский вестник 19.10.94 Подтверждаю газета обманула(сь): чушь и клевета.
ФЕЛИКС ГОЙХМАН
Государство
Государство Стальных Муравьев - не вместилище Духа. Наполняет его до краев лишь толпа-цокотуха, раздирая себя на куски, раздувая надсаду. То любовь у нее в запуски, то война до упаду. Что за блажь у толпы в голове? Что за тьма шаровая, подчиняет мурашек себе, словно Чаша Грааля? Что заставило их сатанеть под ружьём-микроскопом? -Одиночкам обещана смерть! вот и маются скопом. Этот страх согревает сердца, наподобие бражки - нужно только стоять до конца в ожиданьи поблажки. И теснятся бедняги в пылу добровольной аскезы. И гнездятся в железном тылу города-волнорезы
Виктор Голков всегда по первому зову помогал всем своим друзьям, (и мне тоже) в крайне тяжелых житейских ситуациях. Его стихи очень ностальгические, грустные. И в отпуск он каждый год ездит в свой родной Кишинев. Очень цельная личность - Витя Голков. Вот что написал о стихах Виктора Дмитрий Байдак: "Автор в подавляющем большинстве случаев не сбивается из чувства - в чувственность, из игры - в наигранность и т.п. Речь его тверда и свободна, равно значительна и в высоком,и в низком стилевом строе... В.Голков, обходя соблазны стилистических наворотов, идет по пути "впадения" в ту самую "неслыханную простоту" и гармоническую точность,которые в последнее время вновь возвращаются на подобающее им место в списке приоритетов русской поэзии. Кажется, авангард достаточно расчистил (от самого себя в том числе) пространства для подобного обновления."
А вот что пишет о Викторе Голкове Светлана Бломберг: "В Израиле смерть постоянно за спиной, и что за резон говорить о ней в абстрактных образах? Цинично "улыбаясь, говорить о смертях, что случились от тебя в двух шагах" тоже невозможно. Мир в целом трагичен. Особенно это становится очевидным в Израиле, где эта трагедия захватывает, где постоянный риск и смерть повязывают евреев-выходцев из всех стран, делая израильтян народом. Не боится только дурак, но Голков не дает страху одержать над собой победу. Вся его жизнь - это постоянная борьба со своими злыми химерами. У каждого человека есть на земле точка пространства, в которой он чувствует себя дома. Израиль становился для Голкова домом долго и мучительно. Он переболел ностальгией в самой тяжелой форме, тоскуя по родному Кишиневу, мужественно сражаясь с этим недугом и по сей день. Страной своей души он ощущает Молдавию. А на рациональном уровне он израильтянин, и на иврите говорит свободно. Терзается этим, но такова его судьба. С распадом СССР в Молдавии началась война. Люди обнажили свое истинное лицо. Вылезли фашисты-маньяки. В Израиле тоже сейчас война, но та война была самая подлая - гражданская. Во взгляде на эти события у Голкова также чувствуется субъективизм: он считает, что человек должен разобраться прежде с самим собой, обрести свои четкие взгляды. Исторический процесс и жизнь личности порой противоречат друг другу."
ВИКТОР ГОЛКОВ
***
И я вошёл с отцом и сыном, с надеждой, стёршейся до дыр, в Израиль, что вколочен клином, в арабский выморочный мир.
Здесь лишь один скачок звериный, и всех действительно убьют. Израиль, черны твои раввины, молитвы грозные поют.
Остёр зрачок израильтянки, насквозь готовый проколоть. Когда в ночи рванутся танки на человеческую плоть.
Ави Дан (Борис Привин) появился в ТАКЛ несколько позже отцов-основателей. Его тексты по форме авангардны, он все время находится в состоянии творческого поиска, и я желаю ему успехов на этом нелегком и не всегда благодарном поприще. Редактор Иерусалимского журнала поэт Игорь Бяльский - об Ави Дане: "Ави Дан - поэт нового поколения. Нового не только в смысле изменившегося времени, но и преобразившегося пространства, сегодня скорее связывающего, чем разделяющего Россию и Израиль. Связывающего благодаря и поэтам. Не сомневаюсь, что благодарного читателя поэт найдёт в обеих своих родинах, по-настоящему великих и по-настоящему любимых."
АВИ ДАН
AviDan http://www.antho.net/jr/17.2004/08.php
Нью-Атлантида. Ноль и пять эл. Тенор в "Аида" Про не то пел.
Не моя кожа На чужом мне. И душа тоже - О двойном дне.
Что-то из Сартра. День течет, длясь Со вчера в завтра. Сам себе князь,
Сам себе быдло, Как оно, весь, По всему видно, Вот он я, есть.
С Михаилом Зивом - пейзажистом и философом в поэзии - я была очень дружна, даже называла его своим старшим братом. Несколько лет мы жили на разных этажах одного дома в Южном Тель-Авиве, и возможно из-за этого писали на одни темы. Он о Яффо, я о Яффо. Он свою "Федру", я свою. Замечательное это было время. Мы постоянно находились в состоянии творческого состязания, которое не дает расслабиться ни на один день. Мне тогда казалось, что вдохновение живет в том же доме, где живем мы - между нашими этажами.
Вот что пишет об этом, на мой взгляд, замечательном и самобытном поэте Светлана Бломберг: "Зив слывет в богемных кругах большим оригиналом. Нет, он не из тех шутов гороховых, которые прикрывают стебом свои комплексы. Зив таков, что стеб для него органичен и идет из глубин его натуры. Эти приколы производятся тихим голосом, без тени улыбки, так, что новый человек сразу и не поймет, что Зив его обшутил. Но никто не обижается на Зива, разве что Рита Бальмина выдала ему в своем "Флорентине" по полной программе. За примерно полтора года знакомства с Мишей я ни разу не имела счастья слышать его стихи в исполнении автора: когда все читают свои произведения, Зив обычно отмалчивается."
МИХАИЛ ЗИВ
http://www.antho.net/jr/17.2004/01.php
Сыпучий зной крадется тишью, И ходит море на рысях. На дне войны живет затишье, И Яффа бьется в парусах.
Порассуждай о пришлых, Яффа, Кто не моложе тех сто крат, Мы все погодки Голиафа, Немного выстроившись в ряд.
Гремит горы походный ранец, И солнце тыкается в лоб, И ты опять, непониманец, Судьбой в текущее утоп.
И на застиранное небо Из-под воды веков глядишь, Вдоль набережной Эреба Отставником войны паришь.
Все это передышка, Яффа, И мельком кажется душе: Мы все погодки Голиафа, В чинах военных атташе.
С Мариной Кравиц я виртуально пообщалась во время недавней номинации ее стихотворения "Последняя луна" на конкурс Стихи.ру. Из рецензии Олега Османова: "Те, кто ругают Вас бесконечно неправы, ибо как можно ругать ощущение или образ! Виноват образ, лишь только потому, что он вызывает не совсем приятный чувства, но это абсурд - судить стихотворение за собственные ощущения! Если предствить людей бесчувственными, железными истуканами, то они скорее всего похвалят ритм и игру слов, но не более... значит, во всем виновато бедное, чувствующее сердце поэта, которое тошнит от одного слова "рвота"...
Не склоняясь ни к одной из рецензий, желаю Вам ощущения трансцедентального единения..."
Марина Кравиц
Заговор чувств
При жажде общения мною-тобою на расстоянии Есть окно на Север Юг и дагерротип пустынь Курсив деревьев меняющих начертание каменная вода и корабли взъерошенных тем же простынь
Иероглиф лица иносказательно процеживает Где два там есть и один... Притяженье двух тем и двух тел примеряя все за и но рождает восторг и фетиш но иногда танин
И подо мною ночь - Фиолет лихорадочного эротизма Над тобой матадорское утро танцует в фугасном угаре быка
Заговор чувств...
Режет звездами жадную страсть табачный эпизод недокуренного стиха
Май 2003
Петр Литвиненко, литинститутовец, удивительно сложной судьбы человек. Думаю, поэзия для него - мощный импульс, позволяющий преодолевать жизненные невзгоды.
А вот что написал о его творчестве в своей статье Александр Карабчиевский: "Прежде чем перейти к попытке изъяснить свое мнение о том, почему издатели с разверстым кошельком не спешат к моему другу Петру Литвиненко, расскажу одну историю. Мне удалось уговорить свою подружку внимательно прочитать тексты, написанные Петром. Когда мы оба ознакомились с тем, что изваял Петя, естественным образом между нами родилась беседа на тему: почему-таки эта литература не первоклассная. И тут моя подружка, не сочиняющая текстов, оторваных от сиюминутных потребностей, раздумчиво сказала: "Петины тексты имеют такое же отношение к настоящей литературе, как физкультура к спорту". Черт побери, определение образное, но точное! Спорт требует все новых рекордов, расширяет границы человеческих возможностей, собирает зрительскую аудиторию и предусматривает общее информационное поле для воплощения. Физкультура же - личное дело каждого человека. Она позволяет наслаждаться здоровьем, не перенапрягая организм. Успехи физкультуры бывают только массовыми, а не индивидуальными - это очень напоминает связь между успехами литературы и всеобщей грамотностью населения. И учеба Петра Литвиненко в физкультурном, то бишь Литературном институте, лишь подчеркивает эту связь. Как пел некогда Владимир Высоцкий "Бег на месте - общепримиряющий"."
ПЕТР ЛИТВИНЕНКО
Последний день. Последний месяц осени. Последнюю листву деревья сбросили, как каторжники наземь - кандалы. Даны тебе и мне, обоим вышло - поровну. Дороги две - в одну и ту же сторону, чтоб нам не заблудиться в темноте. А тем, которые вослед глядят да щурятся, - дай Бог им - дом и золотую курицу, и чашу, чтоб всегда была полна вина. Пусть пьют и по утрам не похмеляются, и среди пьяниц - не казаться пьяницей, но самым нищим среди нищих - быть. И жить, как Бог - Отец ли, Сын - положит на душу двоим, две - как одну - дороги радужных. И на всевечный путь благословит... Летит, летит издалека снежинка первая, за ней еще одна видна. Они, наверное, растают до явления зимы. Как мы.
В. Голков о стихах П. Лукаша: "Я думаю, что поэт не хочет знать правды не только в узколюбовном, но и в гораздо более широком человеческом смысле. Такова, вероятно, не столько его позиция, сколько его природа - все наружное, чужое, не присущее лично ему он отторгает, причем, едва ли сознательно. В этом смысле, он натура весьма цельная, но очевидно по странному закону соответствия, тем более сильно чувствующая, даже требующая, разделенности, признанности, понимания - и опять же не только в любви. Но лирика - это, в сущности, и есть такая стезя, где плохо переносят действительность с ее вульгарной житейской правдой, отчего и предпочитают уединяться, так что удивляться не приходится. И слава Б-гу, что лирика вообще есть, что ее не удушили пока что все эти авангарды и постмодерны, все публично-печатно совокупляющиеся и воспевающие половую революцию философствующие суки и кобели. Виват целомудрию!"
ПАВЕЛ ЛУКАШ
Побережье, прогулки, вино, небеса цвета ультрамарина... "Хорошо бы сниматься в кино", - говорила одна балерина.
"Не люблю целоваться в "РЕНО", - говорила одна англичанка. Тихий вечер и кресло-качалка... Что еще? А не все ли равно...
И припомнить уже не дано, что сказала одна недотрога в одурении сенного стога - это было довольно давно. 1998
Феликс Гойхман о поэзии Петра Межурицкого: "Действительно, поэзия Петра Межурицкого - это хорошо темперированный клавир (тому, кто скажет обратное хула), и в силу, быть может, южного темперамента поэта, характерные особенности этого клавира, словно количество используемых в нем полутонов, очевидны. Они выражены контрастно и выпукло. И нужно быть слепым остолопом, чтобы их не заметить. В самом деле, кому неизвестно, что Петр почти всегда ироничен в стихах, что его влечет парадокс, что он тяготеет к пародии не в качестве жанра, а в качестве отношения к литературным объектам? Кому неизвестно, что он человек не столько страстный, сколько азартный (01/10/03: дамам, путающим темперамент с азартом, рекомендую заглянуть в словарь)? Тем более, что это, безусловно, сказывается на его творческом методе. В тоже же время, хоть это, как правило, не обсуждается, по моим сведениям многие готовы признать, что его текстам не хватает остроты."
Я понимаю, любят не за это, Но согласись, прекрасная подруга, Курю я дорогие сигареты И мною обеспечена супруга, Мой имидж не далек от идеала, И до сих пор удачлив я в карьере, А то бы ты меня в гробу видала Или с другим была по крайней мере - Он был бы, как я некогда, дебилом, Сплошь в комплексах и кое-как одетым, Но, Боже, как бы ты его любила И, что ужасно, именно за это.
С Ириной Маулер ни разу еще, даже виртуально, не общалась, но надеюсь, что она так же симпатична в жизни как ее лирическая героиня, и ее фотография на сайте ТАКЛ.
Вот отрывок из критической статьи Александра Карабчиевского о книге Ирины: "Поскольку я недостаточно для профессионального критика изучал женскую поэзию на русском языке, то ритм, образный строй и манера многих стихотворений Ирины напомнили мне те же факторы только у одной, но очень известной, классической поэтессы. Той из двоих, которая вернулась в Россию, а не той, которая не уезжала. Несмотря на все произнесенное выше, я все-таки настаиваю, что стихи Ирины Маулер вполне хороши. А на фоне нашего писательского клуба она - самая лучшая среди поэтесс. И даже если ее стихи изредка похожи на классиков, это доказывает лишь то, что она пользуется хорошими примерами. Ее строки: "Поэзия - это счастье /Слышать то, что не слышно". - очень верны. Увы, я как истый прозаик, то есть человек, от поэзи далекий, слышу только то, что слышно. Ей-Богу мне этого хватает."
ИРИНА МАУЛЕР
Поиск слова
Перепрыгивая, глотая звуки, Знаками не прикрытое - снова Рвется вверх, отбивая руки, Дикое, неукротимое слово.
Путая точки и запятые, Пульсом невыносимо жестким Разбиваются в лист пустые Звуки - нищенкой на погосте.
СКЛАДКОЙ ЛИЛОВОЙ ЗАКАТ РАСПЯТ СЛОВО РАСПЯТО НА СТАККАТО Разноголосицей крест накрест Криво выкроена соната.
Пересекая несовместимость Точки и многоточья - смело Рвется вверх, набирая силу СЛОВО - ГАДКИМ УТЕНКОМ - В НЕБО.
Зинаида Палванова - воплощение целомудренной женственности в поэзии, мастер недосказанности, легких зарисовочных штрихов. Ее стихи и переводы публиковались в журналах "Дружба народов", "Юность", "Огонек", "22", "Алеф", в "Литературной газете", в альманахах "День поэзии", "Цомет", в литературном приложении к газете "Наша страна" - "Пятнице". Зинаида Палванова - автор четырех поэтических сборников. В 1996 г. выпустила книгу "Утонувшее море".
ЗИНАИДА ПАЛВАНОВА
Диковинное счастье Под силу мне пока: Знать, что совсем не любит, И знать наверняка. И мнить: самой судьбою Задумано. Пиши. Меж миром и тобою Нет ни одной души.
Василий Розен склонен в своем творчестве к серьезным художественно-философским обобщениям. Вот что он заявляет о самом себе, любимом: "Поэт, прозаик. Родился в 1972 году в г. Воронеже, Россия. Закончил биолого-почвенный факультет университета. В Израиле с 1996 года. Работает по специальности в Еврейском Университете. Публикуется в периодике и в Интернете. Имеет честь состоять в Тель-Авивском Клубе Литераторов при СП Израиля. В этот самый СП не стремится, так как желающих полно, а в очереди стоять лень. Женат дважды, и с каждым разом все счастливее. Смотритель литературного сайта ГРАФ . По жизни неприхотлив, чрезвычайно скромен. Предпочитает писать о себе самом в третьем лице. Вот как сейчас".
ВАСИЛИЙ РОЗЕН
Мы все надорваны Россией, Как безнадежные сердца, Мы все припомним и простим ей, Когда простимся у крыльца. Когда отправимся в дорогу И не возьмем назад билет... Оттуда к нашему порогу Пути как будто бы и нет. И, захлебнувшись от свободы - Свободы умереть вдали, Растаем мы, как наши годы, Как в синей дымке корабли...
Борис Ханукаев - поэт и переводчик. Его поэтика восходит к пряной восточной классике. Он - председатель Союза писателей горских евреев в Израиле, член правления Федерации Союзов писателей Израиля. Автор трех книг: " Имид " ( на джуури ) - 1989 ; " Cам " ( на русском ) - 1990 ; " Предсказание " - 1998 ( на русском ). Выпускник двух ВУЗов - Краснодарского института культуры и Хайфского университета. Горжусь тем ,что дала ему рекомендацию для вступления в наш клуб.
БОРИС ХАНУКАЕВ
Ломая лед, ручей был смел. Он страстно рвался к воле. И вот запрыгал, зазвенел, И был собой доволен. Смотрело солнце на ручей И улыбалось в высях. Взяло в объятие лучей. А он,дурашка,высох.
Ну, и, наконец, можно представить Вам и мою персону. Вот что пишет Виктор Голков обо мне в своей статье "Несколько слов о членистоногой свободе", опубликованной в журнале "22": "Её стихия форма, бьющае, если не по чувствам, так по эмоциям. Важно стать актуальным, ловить буквально всё, что носится в воздухе:война так война, смерть так смерть, теракт так теракт. Эта поэзия, ничего не пропуская через себя, способна отразить всё, что угодно - побывал в Рио де Жанейро, вот тебе цикл о Рио или там "венок" о Жанейро, причём непременно с энным количеством тамошней атрибутики и бразильских слов. И это также примета времени, которое я бы назвал телевизионным - поверхностность, быстрота и всеобъемлющесть... Но талант (а Рита бесспорно талантлива) не может не отлиться, порой как бы вопреки авторской воле, в нечто бесспорное, о чём бесполезно дискутировать. Такова, скажем, "Баллада о гончарном круге", созданная явно на одном дыхании. Такова "Саломея" - убедительная апологетика власти тела над духом, чья отвратительная мысль, как ни странно, служит эффекту полноты восприятия."
Бальмина Рита
http://zhurnal.lib.ru/b/balxmina_r_d/
В обьятья первого хамсина От страсти стонущей Далилой Упала стерва-Палестина, А я - в твои объятья, милый.
Для ночи догола раздета Луна - бесплатная блудница - На бледный пенис минарета От вожделения садится.
Дрожат у пальмы в пыльных лапах Соски созвездия Змеи, И всех моих соперниц запах Впитали волосы твои.
И я не понимаю снова: До коих пор, с которой стати Я все тебе простить готова Под неуемный скрип кровати?
