За бранным шумом виртуальной битвы за так называемое "размежевание" большинство израильтян не слышат звуков другой войны, развернувшейся в непосредственной блзости от наших городов и поселков. Вот уже третий год, как оливковые плантации по ту сторону Зеленой черты превращаются в осенние месяцы сбора урожая в поля битвы. Да, это - тихая война, хотя и ее тишина время от времени нарушается выстрелами. Но это война не на жизнь, а на смерть.
Немного истории
"Войны под оливами", как окрестила их израильская пресса, начались в наших краях в 2002 году, после операции "Защитная стена". Именно тогда палестинские крестьяне впервые столкнулись в массовом порядке с уроном, сознательно наносимым их насаждениям поселенцами при попустительстве армии, и с откровенной кражей маслин - как уже собранных, так и прямо на корню. Именно тогда, с началом строительства "защитной стены", древние плодоносные оливы, источник пропитания целых палестинских семей, начали "переселяться", в качестве экзотических игрушек, в сады при израильских виллах. В то время все это было ещё в новинку, и пресса не жалела красок и слов осуждения в адрес поселенцев и умывающей руки военной администрации. "Самозваная армия поселенцев -писал ведущий военный обозреватель газеты "ХаАрец" Зеев Шиф, - взяла закон в свои руки, и это - плевок в лицо Армии Обороны Израиля". ("Армия должна остановить грабителей", "Ха-Арец", 30. 10.02). А газета "Едиот Ахаронот" посвятила этой теме специальное приложение, причем заслала одного из корреспондентов под видом наемного рабочего на сбор маслин для поселений, и он описал в подробностях весь процесс: как не допускают крестьян до их посадок, а потом сами обирают их деревья, используя для этой цели наемных рабочих, как израильтян, так и тайландцев; как выжимают масло из краденых маслин и продают его в Израиль, как жгут и обрубают палестинские оливы вблизи поселений. Другой журналист прослеживал пути олив, выкорчеванных под предлогом строительства "разделительного забора": предприимчивые израильские владельцы питомников тут же указывали на облюбованные ими деревья - многие из них насчитывали сотни лет - и увозили их, чтобы продать своим клиентам.
Пожалуй, не будет преувеличением сказать, что эти материалы вызвали такой шок у читателей, какого не добиваются ни репортажи об убитых и раненых, ни описания вреда, наносимого "забором". Это можно понять: все, что касается действий армии и возведения "стены", относится в глазах публики к сфере "безопасности" и не подлежит критике. Но когда крадут у людей под покровом ночи плоды их труда, крадут собственно еду, калечат безвинные деревья и вырывают с корнем столетние оливы под плач и вопли крестьян, кормившихся с них на протяжении поколений - это не находит оправдания в "требованиях безопасности" и способно вызвать лишь гнев и отвращение.
Все забывается; забылся и этот шок. От урожая до урожая проходит год; другие события и новые сенсации вытесняют "войну под оливами" из сознания тех, кто не принимает в ней непосредственного участия. Осенью 2003 и 2004 годов в газетах можно было найти лишь апатичные сообщения о продолжающейся войне за урожай маслин на "территориях". Кампания в прессе 2002 года ничего не изменила, и ситуация не только не улучшилась, но стала еще тяжелее и запутаннее.
Враги и союзники: враги
Для крестьянина нашей средиземноморской страны культура возделывания масличных деревьев является основой жизни. На протяжении веков целые семьи кормились сами и кормили других со своих оливковых плантаций. Сбор урожая маслин превращался в полуторамесячный праздник: семья практически переселялась на эти дни на плантацию, дети прибегали туда, как домой, из школы, занятые на других работах взрослые спешили туда на помощь после работы. Хороший урожай маслин сулил безбедный год и питал собой целые отрасли промышленности. Оливки засаливали и мариновали, выжимали из них масло, на основе этого масла и его отходов изготовляли мыло, косметику, приправы. Даже древесина веток, снятых при прореживании, шла в дело: предметы религиозного культа из дерева олив, выросших на Святой земле, считаются особо символичными и высоко ценятся христианами далеко за пределами Палестины. Богатые семьи, владеющие порой сотнями дунамов масличных плантаций, не могли справиться со сбором урожая сами и нанимали работников, поэтому и деревенские бедняки или беженцы, не имеющие своей земли, ждали сезона сбора маслин как возможности поправить свое материальное положение. (Нанимались, разумеется, не только к "своим", но и к хозяевам по эту сторону "зеленой черты" - израильским арабам и еврейским мошавникам и киббуцникам). Понятно поэтому, что сбор маслин приобрел не только практическое, но и символическое значение в самосознании народа.
Понятно, что грубое вмешательство в ритм и смысл жизни и нарушение порядка вещей, установленного поколениями, воспринимаются почти как гибель культуры, как национальная трагедия. Палестинский крестьянин обнаружил себя лишенным доступа к значительной части своих насаждений, к источникам заработка в Израиле и к рынкам своей продукции. Почему это происходит и кому это выгодно?
Не считая военного режима как такового, у палестинского крестьянина два врага: это "разделительный забор" ( и сопутствующие ему дополнительные, или "вторичные", заграждения) и израильские поселенцы.
Издалека "Разделительный забор" кажется совершенно безобидной сетчатой оградой, которую ничего не стоит по мере надобности перенести на другое место или убрать совсем. По утверждению Армии Обороны Израиля, это - временное сооружение, которое может быть удалено по мере возобновления мирного процесса. Беда, однако, в том, что погубленные при его строительстве сельскохозяйственные угодья - а "забор", как известно, проходит в основном не вдоль "Зеленой черты", а по палестинским землям , отступая от "Зеленой черты" порой на 5-10, а порой и на 25 километров, - не так-то просто восстановить. Особенно если речь идет о фруктовых посадках, и особенно - об оливковых деревьях, ведь многие из них, выкорчеванные под предлогом строительства забора, насчитывают сотни лет. Зачем выкорчевывают деревья? Дело в том, что "забор" - это не просто столбы с натянутой сеткой. Вдоль забора с обеих сторон идет заасфальтированная дорога для нужд армии, а вдоль дороги - еще и песчаная "полоса отчуждения". Общая ширина конструкции достигает 60 метров. Шестьдесят метров выутюженной земли, с которой удалена вся растительность - на протяжении каждого километра это означает десятки выкорчеванных деревьев. Но это ещё не всё. Забор и сам по себе нуждается в охране, и это дает армии предлог выкорчевывать деревья еще на некотором расстоянии, "в целях безопасности". Надо сказать, что армия не жжет и не срубает деревья, стоящие на пути "забора" - они акуратно вынимаются из земли вместе с корнями и, как уже говорилось, поступают в распоряжение владельцев питомников, которые потом перепродают их дальше. Это неплохой бизнес: старая олива, конфискованная у палестинского крестьянина "по соображениям безопасности", "тянет" на десятки и даже сотни тысяч шекелей на израильском рынке. А всего за три последние года были выкорчеваны более 300 000 деревьев.
Но этим не исчерпывается вред "забора". Не менее серьезной проблемой является то, что, проходя в глубине палестинской территории, "забор" отгораживает совсем не израильтян от палестинцев, как хочется думать его сторонникам в Израиле. Он отчуждает палестинских жителей от их собственности и источников заработка - в частности, от земель. Зачастую семьи, оказавшиеся к западу от "забора", имеют земли к востоку от него, и наоборот. Для того, чтобы попасть на свои земли, крестьянину нужно теперь достать справку от военной администрации (которая выдается далеко не всем), согласовать с армией время своего пребывания на собственной земле, и в большинстве случаев сделать солидный крюк, порой в десятки километров, для того, чтобы пройти через блокпост или через так называемые "сельскохозяйственные ворота". К вечеру этот путь приходится повторять, чтобы добраться домой. Оставаться ночевать на плантации армия не позволяет; не позволяет она зачастую и пользоваться транспортом - машинами, тракторами - чтобы вывезти собранные маслины с плантации. Приходится на свой страх и риск оставлять собранный урожай на месте до лучших времен. Под покровом ночи и в отсутствие хозяев мешки с собранными плодами становятся легкой добычей поселенцев, которые, в отличие от палестинцев, не ограничены в праве передвижения по "территориям".
Поселенцы - это главный враг палестинцев вообще и палестинских крестьян - в частности. Приходится только удивляться затратам времени и энергии, которую поселенцы находят целесообразным тратить на войну "из-за угла" с деревенскими жителями Палестины. Очевидно, что интерес поселенцев - далеко не только сиюминутная выгода от продажи краденого. Они и попросту портят деревья, обрубают ветви, жгут - так, год назад были срублены 6 000 деревьев на земле деревни Хауара, что к югу от Шхема, а 29 сентября сего года в районе деревни Бейт-Фурик были подожжены 400 дунамов оливковых плантаций, огонь бушевал две ночи подряд. Они усеивают поля и грунтовые дороги острыми предметами, чтобы проколоть шины машин или тракторов и не дать им двигаться. Они попросту нападают на сборщиков маслин - и на помогающих им израильских и иностранных активистов - кидают камни, избивают, а порой и стреляют в тех, кто по их мнению - и только по их мнению - подошел "слишком близко" к территории поселения, или к "их" дороге, или к ним самим. Люди получают пули в спину в то время как они заняты уборкой собственного урожая! Армия, как правило, остается пассивна, либо вмешивается слишком поздно. Результатом же этого вмешательства бывает, как правило, коллективное наказание... нет, не разбойников из поселений, а самих палестинцев: по удивительной армейской логике, "раз вам могут причинить вред, то лучше мы посадим вас под замок и не будем выпускать из дома". Некоторое время назад пресса сообщила, что армия "пришла к соглашению" с палестинцами и договорилась с ними об определенных днях, когда они могут собирать урожай под защитой солдат. Казалось бы, все хорошо! Но не тут-то было: газеты "забыли" уточнить, что по щедрому жесту армии каждой деревне выделялось "целых"... 3 дня на сбор урожая в так называемых "зонах трения". Так, той же деревне Бейт-Фурик (10 000 жителей) было выделено 3 дня - 10, 17 и 19 октября - для уборки тех 11 000 дунамов насаждений, которые находятся в "зоне трения" и на которые крестьянам нельзя заходить без позволения армии - и опасно заходить без охраны.
Что такое "зона трения"? Это - новый термин, придуманный армией в этом сезоне для обозначения тех районов, где возможны нападения поселенцев. Кроме "зон трения", есть еще "зоны безопасности" вокруг поселений. И прежде палестинским крестьянам не разрешалось приближаться к поселениям ближе чем на 250 метров - вокруг многих поселений на этом расстоянии установлена ограда. Сейчас же запретная зона увеличилась до 400 метров, причем на новой "границе дозволенного" также сооружается забор. В результате деревья, принадлежащие крестьянам, оказываются вне их досягаемости, практически на увеличенной - а если называть вещи своими именами, захваченной - территории поселения. Так, после того, как запретная зона вокруг израильского поселения Хермеш была передвинута на 200 метров вперед, туда попало около 800 деревьев, принадлежащих крестьянам деревни Каффин. Большинство из них - древние оливы. А, например, семья Ханани из деревни Бейт-Фурик владела 10 000 деревьев на террасах, которые приносили ей каждый год от 23 до 30 тысяч литров масла. (На сегодняшний день палестинцы продают масло по 8-12 шекелей за литр, читатель может сам подсчитать, сколько денег можно было за него выручить). Это составляло основной доход большого клана из 35 человек. Сегодня почти вся эта земля оказалась в "зоне безопасности" поселения Итамар, и семья лишилась источника дохода. Но "зона трения" может быть и еще шире, чем старая и новая "зоны безопасности" вокруг поселений. Поселения постоянно расширяются; возникают все новые "форпосты", вокруг которых, конечно же, создаются в свою очередь "зоны безопасности" и "зоны трения". И жизненное пространство палестинского крестьянина все более сужается.
Этим преследуются две цели. Первая - идеологическая, или, если хотите, "демографическая": как можно больше испортить жизнь палестинцам, в надежде, что они не выдержат и уйдут. На общепринятом языке израильской политики это называется "добровольный трансфер": дескать, не сажают людей на грузовики и не выкидывают в чистом поле на границе - они "сами", "добровольно" покидают насиженные места. В 2002 году таким образом опустела деревня Янун: эту уединенную деревню, маленькую, но разбросанную, поселенцы терроризировали на протяжении многих месяцев. Они совершали в деревню ночные рейды на мини-тракторах ("тракторонах"), упражнялись в стрельбе в воздух, по водяным танкерам на крышах домов, бегали по крышам над головами у перепуганных жителей. Они портили насаждения; нападали на жителей; демонстративно, на виду у всех, мочились в деревенский колодец; сожгли электрогенератор, оставив жителей без электричества. По субботам они разгуливали большими группами, вооруженные до зубов, по деревенским улицам, вынуждая перепуганных жителей сидеть взаперти. Дети Януна перестали спать: даже в спокойные ночи их мучили кошмары. Постепенно семья за семьей стали перебираться - но не за границу, разумеется, где их никто не ждет, а в ближайшее большое село - Акрабе. Только благодаря усилиям активистов израильского арабско-еврейского движения "Тааюш" и организации Международная Солидарность ползучий трансфер не состоялся: активисты просто поселились в деревне, меняясь каждые два дня для ночных дежурств, и под этим "прикрытием" жители стали возвращаться в свои дома. Сегодня деревня опять обитаема, но "для их же безопасности" части жителей запрещено собирать урожай с их собственных земель уже в километре от своего дома
Не пуская палестинцев на их земли, поселенцы преследуют и вторую, чисто практическую, корыстную цель - захват чужой земли. Дело в том, что в Израиле действует оттоманский закон, по которому земля, не обрабатываемая в течении 3х лет ("мири"), считается ничейной и переходит в руки властей. Власти же, разумеется, охотно подарят ее поселенцам - а что еще можно сделать с земельными участками вне границ собственно Израиля? Таким образом, заполучить лишнюю землю не так уж трудно: достаточно сделать так, чтобы ее хозяева на ней не появлялись в течении трех лет - и она твоя!
Две эти тенденции - захват земель и вытеснение их сегодняшних владельцев как "нежелательных" уже потому, что они имели несчастье родиться арабами, находят выражение в словах пресс-секретаря поселения Ицхар, Йоси Пели. В интервью британской газете "Гардиан" он с готовностью признал, что не только страх (надо признать, совершенно обоснованный) побуждает поселенцев не подпускать палестинцев близко к границам поселения и обрубать деревья на землях деревни Эйнабус. "Ветви отрастут", - сказал он, - "и мы надеемся, что в конце концов именно мы будем собирать с них урожай вместо "нежелательных" жителей этих деревень".
Понятно, почему армия не спешит защищать палестинцев. Военная администрация выполняет волю своего правительства, а те, кто сегодня в Израиле у власти, никогда не отказывались присвоить чужую землю. Вопреки демагогическим жалобам поселенцев на притеснения со стороны военных властей, правительство действует с ними заодно. У них одни цели и общая с поселенцами повестка дня.
Враги и союзники: союзники
Если бы армия и впрямь заботилась о безопасности палестинцев и о том, чтобы они смогли вовремя собрать урожай - а по Женевской Конвенции это прямая обязанность оккупационной армии - она бы по крайней мере не чинила препятствий правозащитным организациям, готовым помогать палестинским крестьянам при сборе урожая и ограждать их от "контакта" с поселенцами. Однако не следует забывать, что на армию, а также на полицию, возлагается практическое выполнение еще одного принципа израильской политики - сегрегации, максимального недопущения любой совместной деятельности евреев и арабов. "Для защиты крестьян, - заявили представители армии в зале Верховного Суда, оправдывая свое бездействие перед лицом атак поселенцев, - у армии нет сил и ресурсов". Ресурсов, однако, хватает для того, чтобы устраивать заслоны на дорогах и "закрытые военные зоны" в тех местах, где должны появиться активисты. И сил вполне достало, чтобы посетить палестинские деревни и предостеречь крестьян от контактов с их "левыми друзьями" из Израиля: "А то будет хуже, нам они известны, мы знаем все телефоны"...
Результатом этого запугивания и явилось знаменитое "трехдневное соглашение". Чтобы все-таки собрать как можно больше маслин в столь короткий срок, требовалось много рабочих рук, однако в субботу 16 октября армия не пропустила автобусы с добровольными помощниками из Израиля мимо блокпоста "Оранит"; руководители акции, вышедшие из автобуса, чтобы попытаться прийти к соглашению с командирами, были моментально арестованы, а автобусы развернуты и отправлены назад. Инцидент получил освещение в прессе, и одновременно в Верховный Суд была подан иск о недопустимости свести сбор урожая в "зонах трения" исключительно к трем дням. В результате в последующие недели массовый совместный сбор маслин всё же проводится каждую субботу.
Правозащитные и так называемые "радикально-левые" организации начали кампанию помощи палестинцам в сборе урожая маслин еще в 2002 году. В этом году они объединились в "Коалицию сбора маслин", с тем, чтобы более равномерно распределить усилия по организации сбора урожая. В "Коалицию" входят такие организации и движения, как "Тааюш", "Гуш Шалом", "Раввины за права человека", "Женская коалиция за справедливый мир" и другие. Позже к сбору маслин присоединилось и движение "Шалом Ахшав".
Подготовка и проведение такой акции, как массовый совместный с палестинцами сбор маслин - сложное предприятие. Организаторам приходится учитывать все нюансы непростой действительности, иначе польза может очень легко превратиться во вред. Например, такой вопрос, как запрашивание разрешений у армии. Некоторые считают,что это вполне легитимно - можно работать и в разрешенных армией зонах, главное - собрать побольше и поскорее. Но все не так просто. Палестинцы, разумеется, предпочитают, чтобы активисты помогали им именно в тех местах, куда армия не позволяет добираться. Потенциальные наемные работники из безземельных палестинцев стремятся работать сами, и активисты должны заботиться не только о том, чтобы помочь, но и о том, чтобы не "отнять" ни у кого работу. Наконец, слишком тесные контакты с армией могут оставить привкус сотрудничества с оккупационными силами и в конечном счете способствовать "обелению" ситуации в глазах общественного мнения.
"Мы не можем допустить, чтобы сложилось такое впечатление, будто оккупация и запрет на свободное передвижение не так уж страшны, потому что есть "левые" активисты, которые в конце концов сделают за палестинцев всю работу, - говорят активисты движения "Тааюш", - на самом деле, это ненормальная ситуация. Люди имеют право на труд и на плоды своего труда; между крестьянином и его землей не должны стоять стены и армия. Поэтому мы рассматриваем нашу работу не только как бескорыстную помощь, но и как акцию протеста против оккупации. В частности, мы стараемся работать в зоне "разделительного забора", но это не значит, что проблема исчерпана и "забор" преодолен. Мы протестуем против "забора" и против колониальной действительности, при которой крестьянин - не хозяин своему времени и своему труду".
На самом деле, даже если бы активисты и хотели, они бы не смогли выполнить "всю работу" за палестинских крестьян: у них нет для этого ни количества людей, ни навыков в крестьянском труде, ни времени - ведь речь идет о работающих людях, из которых абсолютное большинство может участвовать в подобных акциях только в выходной день. "Раввины за права человека", которые в силу религиозного запрета не могут работать по субботам, формируют отряды добровольцев, которые отправляются на "территории" в будние дни. Они делятся на небольшие группы и сопровождают крестьян на их плантации в "зонах трения", стремясь охватить как можно бОльшую область. Но уже в силу своей немногочисленности эти отряды особенно уязвимы для посягательств поселенцев. Армия и полиция обычно присутствуют или время от времени появляются в "зонах трения", иногда им даже удается предотвратить стычку или отогнать поселенцев, нападающих на крестьян и их помощников, но создается впечатление, что активность их действий зависит в основном доброй воли каждого отдельного солдата или командира, а не является требованием, исходящим свыше.
Достижения "Раввинов за права человека" часто сводятся на нет из-за неэффективности действий армии и полиции. Вот лишь один - недавний - пример. Три дня назад, в понедельник 8 ноября, группа их добровольцев отправилась сопровождать крестьян деревни Фарата на их плантации, рядом с которыми возникло новое поселение - Хават Гилад - в результате чего крестьяне не имели возможности работать на своей земле в течение почти трех лет. Немотря на то, что большая часть олив была обрублена, люди не могли поверить своему счастью, снимая наконец урожай со своих деревьев. Однако то, что они собрали в течение этого дня, было украдено ночью. Во вторник им мешали работать поселенцы, угрожая и размахивая железным прутом, и только случайно проезжавшие мимо солдаты смогли предотвратить эскалацию событий. В среду поселенцы из Хават Гилад все-таки напали на них и атаковали одного из крестьян. Полиция вмешалась и задержала этого крестьянина и избивавших его двух поселенцев; поселенцы были допрошены и отпущены, а крестьянин провел под арестом 8 часов, по подозрению в том, что он первый "толкнул поселенца" - со слов последнего. Также был задержан один из активистов.
На будущей неделе истекает срок, данный Верховным Судом армии для подготовки плана по защите палестинских крестьян от агрессии поселенцев. Если армия сумеет эффективно выполнить рекомендации суда и действительно обеспечить безопасный сбор остатков урожая, это не только поможет палестинцам, но и восполнит, хотя бы отчасти, ущерб, нанесенный репутации Израиля в мире в результате "войн под оливами".
"Войны под оливами" не ограничиваются "зеленой чертой" и выходят даже за пределы территории "от моря до Иордана". Волонтеры для помощи палестинцам в сборе маслин мобилизуются по всему миру как группами солидарности, так и христианскими организациями. Эти добровольцы обычно живут в палестинских деревнях и присоединяются для работы к израильским активистам, либо действуют самостоятельно. Они также подвергаются насилию со стороны поселенцев, армии и полиции и выносят свои впечатления далеко за пределы нашей страны.
Разумеется, в глазах израильских ультра-правых и их союзников иностранные и израильские помощники палестинцев - это враги, ведь они мешают достичь всех трех заветных целей. Делая жизнь палестинцев хоть капельку более сносной, они тем самым мешают "добровольному трансферу". Помогая палестинцам добираться до их плантаций, они мешают захвату земель. И, наконец, работая вместе с палестинцами, они сводят на нет политику сегрегации. Все это - важные достижения, но, к сожалению, они не могут остановить процесс обнищания палестинского крестьянина. В этой статье речь шла о маслинах, но все сказанное касается и других отраслей сельского хозяйства. Фрукты и овощи либо гибнут несобранными, либо гниют на складах из-за отсутствия возможности сбыта: с Израилем торговать запрещено, а на территории Западного берега покупательная способность населения слишком мала, а количество заборов и блокпостов слишком велико, чтобы можно было рассчитывать на стабильный внутренний рынок.
Деревни в районах, прилежащих к Израилю, еще недавно процветающие, ныне являют собой удручающее зрелище. С добротными домами и гаражами для ржавеющих за ненадобностью автомобилей соседствуют разорённые птичники и пустующие теплицы: невозможность продавать приводит к резкому сокращению производства. Еще пару лет назад население этих деревень состояло из крепких хозяев, которым и в голову не могло прийти, что им придется когда-либо жить на пособие. Средств хватало и на то, чтобы нанимать работников и высвобождать руки для заработка в Израиле, и для того, чтобы давать детям образование и возможность работать в городах по обе стороны "зеленой черты". Политика коллективных наказаний и ограничения свободы передвижения привела к потере занятости. В палестинских деревнях всегда были семьи, живущие исключительно сельским хозяйством, в частности, с оливковых плантаций. Теперь и для других семей их оливковые рощи превращаются из дополнительного источника заработка в основной. Но тут возникают препятствия: "забор", блокпосты, поселенцы. В результате крестьяне не могут себя прокормить. В деревнях уже существуют продовольственные склады: французская чечевица, немецкая мука, американские рис и подсолнечное масло выдаются посредством европейских организаций нуждающимся хозяевам, которые за это должны отработать 4 часа в день "на благо общины": подмести улицу, починить забор... Другие нанимаются за гроши куда только могут добраться.
Кому выгодно это превращение палестинских крестьян из хозяев, занятых честным трудом на своей земле в заботе о завтрашнем дне, в живущих на подачки нищих или в люмпенов, у которых нет никаких перспектив на будущее и которым нечего терять? Помешанные на идее "добровольного трансфера" и захвата земель, поселенцы и их союзники не задумываются о том, что такое положение неизбежно ведет к обострению ненависти, отчаяния и агрессивности в палестинском обществе. А если и задумываются, то их это не слишком волнует: в конце концов, поселения охраняются армией, обнесены заборами, к ним ведут особые дороги, чего не скажешь о городах и поселках внутри Израиля, гораздо более уязвимых для террора. Армия же нуждается в оправдании своих действий против палестинского населения и ищет повод сослаться на "напряженную ситуацию" и на наличие "боевиков". Возникает замкнутый круг эскалации насилия и "наказаний", который в свою очередь порождает настроение безнадежности. Из символа мира и мирного труда ветвь оливы превращается в символ несправедливости, лишений и угнетения.
Послесловие автора
Употребляя в этой статье термин "еврейские поселенцы", автор отдает себе отчет в том, что далеко не все жители поселений принимают участие в подобных акциях. Ему известно, что правительства Израиля, как правые, так и так называемые "левые", несут львиную долю ответственности за политику поселений и за ситуацию на израильском рынке жилья, которая толкает людей в поселения. Вместе с тем жители поселений должны понимать, с кем они ассоциируются в Израиле и в мире, тем более, что, зная о деятельности своих "крайних", они молчат - а молчание, как известно, знак согласия...
