Голос. (Вкрадчиво) Кис-кис! Иди сюда, дурак, иди, чего стоишь? Видишь, колбаска?
Тень кота делает еще пару нерешительных шагов,
над ней возникает огромная тень простертой руки.
Она хватает тень кота за шиворот, кот вопит.
Обе тени исчезают во тьме. Мотор машины взвывает,
свет фар описывает полукруг, освещая на миг фасад
погруженного в сон дома. Тишина и темнота.
Комнаты писателей расположены вдоль длинного
коридора. Раннее утро. Старческие шаги шаркают
по коридору, хлопает дверь, щелкает задвижка,
слышится шум спускаемой в уборной воды.
В комнате Феди и Мины дверь в коридор открыта. Федя
лежит на кровати, на нем теплый халат, на глазах наглазники.
Мина, полностью одетая, снимает перед зеркалом бигуди.
Федя. Сколько раз я просил тебя следить за ней, когда она кладет сахар в чай, а ты в одно ухо впускаешь, из другого выпускаешь. (Мина не отвечает.) Конечно, тебе все равно, что мой организм истощен! (Плаксиво.) Неужели он еще не вышел? Небось, ты просто не заметила!
Мина. Как это не заметила? Я все время слежу.
Федя. Следишь, как же! Ведь я слышу, опять торчишь перед зеркалом, красоту наводишь! Кого ты пленить хочешь? Если мосье Николя, так напрасно - этот аристократ на твои жидовские прелести не польстится.
Мина. Кому твой мосье Николя нужен? Из него уже песок сыплется.
Федя. А-а-а! Так я и знал, тебе кто-нибудь помоложе нужен! Небось, наш дорогой Левка - так ведь он за своей дорогой Ликой волочится, на что ты ему со своими бигуди!
Мина. Ну что ты с глупостями пристал? Я для себя стараюсь. Я в лагере научилась - кто за собой следить перестает, тому конец.
Федя. А-а! Ты меня пережить хочешь? Думаешь, раз ты на десять лет моложе, так меня похоронишь и опять замуж выскочишь? Так вот дудки! Не выйдет у тебя!
В комнате Дорогого и м Николя на письменном столе горит
настольная лампа, у стола м. Николя сосредоточенно пишет.
Дорогой делает гимнастику, лежа на коврике на полу.
м. Николя. И как вам не надоест каждый день дрыгать ногами? Ведь это какое терпение иметь надо! Мы, русские, на это неспособны.
Дорогой. Вы, русские, неспособны на многое, на что мы, евреи, способны. И наоборот.
м. Николя. Подумать только, ведь в доброе старое время вас в дом моих родителей и на порог бы не пустили, а я теперь вынужден делить с вами стол и кров.
Дорогой. (переходит к приседаниям.) Да я б по своей воле с вами на одном поле срать не сел, не то что за стол!
м. Николя. Ну и шкура у вас, - слоновья! Ничем не проймешь!
Дорогой. Делайте утреннюю гимнастику, и у вас такая будет, это я вам говорю.
Комната Лики и Ольги, Лика румянит щеки, сидя у зеркала перед
туалетным столиком. Ольга, сидя на краю кровати в ночной
рубахе, растирает свои ревматические ноги.
Лика. Никак не могу привыкнуть, что эта старая морщинистая баба-яга и есть я. Боже, что стало с моим лицом! С моим прекрасным ликом, который был предметом обожания, поклонения, безумной любви!
Ольга. Люди неспособны на истинную любовь, они слишком заняты собой. Только животные любят чисто и бескорыстно, любят ради любви.
Лика. Чушь какая! Просто вас никто никогда не любил, вот вы и придумали себе утешение.
Ольга. (Полна сарказма.) А вы думаете, вас любили?
Лика. О да, меня любили! И как любили: с собой кончали, семьи разрушали, в тюрьмы шли - и все ради меня!
Ольга. И со всей этой великой любовью вы кончаете дни, как и я, в этом жалком доме для убогих стариков.
Лика. Потому что все, кто меня любил, погибли страшно, все, все! Ни один не умер своей смертью.
Ольга. Но мне не так одиноко - у меня есть мой Тони! (Наклоняется, заглядывает под кровать.) Вот негодник, гулена, до сих пор не вернулся с гулянки!
Лика. И это - любовь? Ваш ненаглядный Тони вам изменяет с какой-то паршивой бродячей кошкой!
Ольга. (Надевает халат и ковыляет к двери.) Ну и что - он отвечает на зов природы. Какое это имеет отношение к любви?
Лика. Прямое! Любовь - это главный зов природы!
Ольга. (выглядывает в коридор.) Боюсь, главный зов природы совсем другой, а уборная как назло занята.
Комната Феди и Мины. Из двери, открытой в коридор,
доносятся последние слова Ольги.
Мина. (Кричит, повернувшись к двери.) Ольга, мы ждем очереди!
Ольга. (Появляясь на пороге.) Как, это не Федя там? Боже, значит это Кирилл - еще хуже!
Федя. Куда уж хуже - я уже полчаса терплю, а у меня простата!
Мина молча выходит в коридор, откуда доносится громкий стук и голос Мины.
Мина. Федя, можешь идти! А тех, кто не уважает законы общежития, надо гнать отсюда пинком под зад!
Слышно, как Федя, кряхтя, сползает с кровати и бежит
в коридор. По пути он налетает на Кирилла.
Кирилл. (Взвизгивает.) Ай, на мозоль наступил!
Ольга. Осторожней! Летишь как чумной!
Федя. Была бы у тебя простата, ты б еще не так полетела!
Захлопывает дверь уборной. Дорогой в приличном костюме с галстуком выходит в коридор и дергает дверь уборной.
Дорогой. Вот черт! Как всегда, занято! Ольга. Тут очередь!
Дорогой. Ужас! Придется бежать с полным мочевым пузырем.
Ольга. Что за спешка? Можете подождать. Я ведь жду.
Дорогой. Не могу, опоздаю на автобус! Он ведь раз в два часа.
Лика. (В дверях.) Какой автобус до завтрака, Дорогой?
Дорогой. Мне срочно надо в Москву.
Лика. Чего вдруг? Вы ведь обещали после завтрака пойти со мной на прогулку!
Дорогой. Сегодня не выйдет, я спешу.
Лика. С кем у вам свидание?
Дорогой. Да ни с кем. Сейчас я услышал по радио, что в Академии конференция по теме Андрея. И подумал - вдруг он там? И решил поехать. Хоть издали посмотреть.
Ольга.Что за Андрей?
Лика. Сын.
Ольга. Когда он успел завести сына?
Лика. Мужчинам на это много времени не надо. (Дорогому.) Это вы для Андрея так прифрантились, Дорогой?
Дорогой. Ну да. Не хочу, чтобы он заметил, как я постарел. Ведь он давно меня не видел.
Ольга. Если давно не видел, что же он не приедет вас проведать?
Лика. Боже, Ольга, зачем задавать бестактные вопросы и причинять боль?
Дорогой. Оставьте, Дорогая, я к этой боли уже привык. Я знаю, что он от меня напрочь отрекся и вычеркнул из сердца.
Лика. И вы мчитесь к нему в такую даль на голодный желудок?
Дорогой. Я-то его не вычеркнул из сердца. Кроме него у меня никого нет.
Лика. Как это - никого нет? У вас есть я, но вы, жестокий, опять оставляете меня одну!
Дорогой. Не печальтесь, Дорогая, я скоро вернусь! (Убегает.)
Лика. Сколько раз я это слышала за свою долгую жизнь? Все те, что меня любили, уходили со словами: "Я скоро вернусь!". Все они ушли - кто в тюрьму, кто на войну, кто во тьму. И ни один не вернулся. Ни один!
Ольга. Господи, и мой Тони до сих пор не вернулся! Где он может быть? (Зовет.) Кис-кис-кис! Кис-кис-кис!
Федя. (Выходит из уборной. Услышав зов Ольги, картинно воздевает руки.) Майн либер Кац!
Интермедия 1
Дорогой бежит к автобусу. Рокот мотора. Навстречу тени едущего по шоссе автобуса идет тень кота.
Картина 3
Столовая. Одна дверь ведет в коридор, другая на кухню. Мосье Николя стоит у окна, Кирилл входит. Кирилл. Вот мы и еще до одной весны дожили!
м. Николя. Не мы, а вы. Я живу, а не доживаю.
Кирилл. Бросьте себя обманывать, Николя, в нашей богадельне не живут, а доживают.
м. Николя. Зачем вы ко мне обращаетесь, Кирилл? Вы же знаете, что вас подвергли остракизму. Я не имею права вам отвечать.
Кирилл. Так ведь никто не слышит.
м. Николя. Так не бывает: всегда кто-нибудь слышит.
На цыпочках подкрадывается к двери и распахивает ее. За дверью стоит Ольга.
м. Николя. Убедились?
Ольга. (Лихорадочно.) Кирилл, вы не видели моего Тони?
м. Николя. Зачем вы к нему обращаетесь, Ольга? Вы же знаете, это запрещено.
Ольга. Какая мне разница, запрещено или нет! Я совсем из-за Тони голову потеряла!
Отворяется дверь, чья-то рука вбрасывает к ногам Ольги меховую шапку.
Ольга. (Бросается к шапке.) Тони! (Поднимает ее.) Что это?
В дверях появляется Федя в пальто и без шапки.
Федя. (Патетически воздевая руки.) Майн либер Кац! Ольга. (Роняя шапку на пол.) За что? Что я вам сделала? Федя. Надоела!
Входят Мина и Лика в шубах и начинают раздеваться.
Лика. (Кокетливо.) Если среди вас есть настоящий мужчина, может быть, он поможет мне снять шубу?
м. Николя. Вы надеетесь в богадельне найти настоящих мужчин?
Кирилл ковыляет к Лике и хочет помочь ей снять шубу.
Лика. Как видите, один нашелся!
Мина. Зачем вы позволяете ему это, Лика, когда насчет него было решение общего собрания?
Кирилл испуганно отшатывается, роняя шубу Лики.
Лика. Ведь моего Дорогого сегодня нет, а у меня болит плечо.
Мина. Ну и что, бойкот есть бойкот! Пойду гляну, как там обед.
Федя. При чем тут ты?
Мина. Сегодня весь персонал отбыл в город на совещание, так что мы должны сами о себе позаботиться.
Федя. Мы, а не ты! Почему именно ты?
Мина. Потому что я обещала.
Федя. (Трясется.) Ты всегда готова обещать! Тебе больше всех надо!
Мина выходит на кухню. Когда дверь за ней закрывается, Кирилл наклоняется и с трудом поднимает шубу.
Лика. Какая ужасная была у нас прогулка - Федя заблудился и привел нас на кладбище. Там мы посмотрели на собственные могилки под готовыми номерами. Мне повезло, мне достался счастливый номер 21.
Федя. При чем тут Федя? Это вы потребовали свернуть с дороги направо.
Лика. Фи, Федя, вы не меняетесь - никогда не признаете свои ошибки!
Федя. А где сейчас те, что спешили признать свои ошибки? В братских могилах в Сибири.
Лика. Да не все ли равно где лежать - в братской могиле или на нашем кадбище под номером 21?
Федя. (Визжит.) Тебе все равно? Ты в братской могиле не лежала!
Лика. Моя душа - как братская могила: столько народу там похоронено, кто под номером, кто под вечным льдом.
м. Николя. Кстати, о братских могилах - газеты сегодня приносили?
Лика. Как вы можете читать эти ужасные газеты? Там всегда написано одно и тоже.
м. Николя. Просто надо уметь читать между строк.
Из кухни входит Мина с супником и ставит его на буфет, где приготовлена стопка тарелок и поднос с чашками.
Мина. Пошли есть, пока суп горячий!
Лика, Федя и м. Николя садятся к столу. Отдельно от всех садится Карилл.
Ольга. (Направляясь к двери в коридор.) Кис-кис-кис-кис!
Мина. Ольга, вы куда? Обед уже на столе! Ольга. Господи, на что мне ваш обед? Мина. Вы хотите отделиться от коллектива из-за кота? Ольга. (Неохотно возвращаясь к столу.) Ничего я не хочу, просто мне кусок в горло не пойдет.
Мина. Посидели бы в лагере, вам бы кусок сам прыгал в горло. (Начинает разливать суп.) Я наливаю вам, Ольга.
Ольга. (Рыдающим голосом.) Мне все равно, все равно, все равно!
Федя. (Паясничает, как ярмарочный зазывала.) Супа поменьше, сметаны побольше!
Мина. (Наливает суп.) Я уверена, к обеду он придет обязательно.
Ольга. (Берет у Мины тарелку.) Не знаю! Не знаю, что и думать. Так долго он никогда не задерживался. (Навзрыд.) С ним что-то случилось - мне сердце подсказывает!
Мина. (Наливает суп.) Зачем сразу отчаиваться?
Федя. (Паясничая.) Супа поменьше, сметаны побольше!
Ольга. Мясо я ему оставлю: он обожает мясо. (Навзрыд.) Если только он придет! Но нет! Недаром я сон видела страшный! Будто меня окунают в кипящий чан, а волосы мои плывут над водой, но не такие, как сейчас, а длинные-длинные. И какая-то рука давит на мой лоб, чтобы я погрузилась с головой, и голос... (Вздрагивает.) ...Знаете, такой замогильный, повторяет: "Ты у нас научишься кипеть под давлением. Ты у нас научишься!" И тут я захлебнулась. А теперь его все нет!
Лика. И моего Дорогого тоже все нет и нет. (Кокетливо.) Просто не знаю, как быть: поухаживать за мной некому.
Мина. (Берет тарелку.) Налить?
Лика. (Не встает.) Мне, право, неловко утруждать милую Мину.
Мина. (Нелюбезно.) Так я налью. (Наливает суп.)
Федя. (Пронзительно.) Супа поменьше, сметаны побольше!
Ольга. (Вздрагивает.) Тише! (Роняет ложку.) Нет, не могу есть. Если с ним что-нибудь случится, я не переживу!
Лика. Все можно пережить. Я вот пережила всех, кто меня любил. А они все погибли! Все погибли!
Мина ставит на стол суп для себя и для Феди и садится, м. Николя идет к буфету за супом.
Федя. (Свистящим шепотом.) Ни один не умер своей смертью. Лика. (Продолжает) ...ни один не умер своей смертью. Мой первый муж, поэт Виолантов любил меня безумно...
Федя. (Свистящем шепотом.) ...просто обожал!
Лика. (Продолжает.) ...просто обожал!
Ольга. Люди неспособны на настоящую любовь. Не то, что мой Тони - такой любящий, такой нежный!
Лика. (Продолжает.) ...Вы ведь знаете стихи Виолантова?
Федя. Мне приходилось видеть их в мусорных корзинах.
Лика. (Продолжает.) ...Он был удивительный поэт, искренний как дыхание...
м. Николя. Сколько раз вы это нам рассказывали?
Лика. (Продолжает.) ...а я, представьте, сначала даже не знала, что его фамилия - Кац! Я понятия не имела, что он еврей.
м. Николя. О Боже, опять еврейский вопрос!
Кирилл шаркает к супнику и дрожащей рукой наливает себе суп.
Мина. Тот, кто пролил суп на стол, должен сам вытереть лужу, а не оставлять другим.
м. Николя. Сметана прогоркла.
Федя. Милостивый государь, здесь богадельня, а не парижский ресторан.
Мина. Не надо требовать от жизни слишком много. Вот я в лагере каждый вечер молилась: "Господи, дай мне кончить жизнь на нижних нарах!"
Федя. А я, наивный, поверил, что ей и впрямь ничего не надо. Поверил и потерял свободу.
Лика. Мой первый муж был поэт. Свобода была для него важней жизни, но он принес ее в жертву мне. А потом его убили бандиты на улице...
Ольга. (Ломая руки.) Да, на улицах бандиты! Это невыносимо - ждать! Где он? Когда он, наконец, вернется?
Федя. (Паясничая.) Майн либер Кац!
Лика. Представьте, я сначала понятия не имела, что его фамилия Кац!
м. Николя. О-о! Опять еврейский вопрос!
Федя. (Со страстью.) Да, именно вопрос! Я - русский дворянин, и вот, пожалуйста, связал свою жизнь с ней! А ее родители держали бакалейную лавочку в Жмеринке.
Мина. В Бердичеве.
Федя. (Патетически.) Какая разница мне - русскому дворянину - Жмеринка это была или Бердичев!
Мина. Федя, может, сходишь за вторым?
Федя. (Капризно.) Для чего человек женится? Чтобы ходить за вторым?
Мина. Может, и вправду в твои годы это тяжело, так что сиди, я сама схожу.
Федя. Какие такие мои годы? Или я стар для тебя?
м. Николя. Зачем вам понадобилось жениться?
Федя. Затем же, зачем вам понадобилось возвращаться из Парижа!
м. Николя. Вы бы не вернулись?
Федя. (Трясется.) Я бы не уехал!
Мина, не отвечая, выходит. Как только она выходит, Изгой включает транзистор, который стоит
перед ним на столе. Изгой перестраивается с одной волны на другую: голоса, музыка, треск.
Лика. О, Господи, за что?
Федя. (Визжит.) Сейчас же выключить радио!
Возвращается Мина. Идет к приемнику и выключает его.
Мина. Вы опять за свое? Сами идите за своей порцией, вас я не обслуживаю!
Кирилл шаркая, выходит на кухню.
м. Николя. Что, опять треска?
Ольга. Треску я ему оставлю: он обожает треску. (Вскакивает.) Господи, да что же я сижу? Может, он давно вернулся, влез в форточку и лежит на подушке! А я тут с ума схожу!
Федя. Разве можно пускать кота на постель! Потом глисты заведутся.
Ольга. (Возмущенно.) У Тони - глисты? Ну, знаете! (Выбегает.) Федя. Вот, пожалуйста, возись потом с глистами! Лика. Что-то мой Дорогой и ко второму опаздывает.
Кирилл возвращается с тарелкой, с трудом идет в свой угол, ест.
Лика. Всю мою жизнь так: стоит кому-то меня полюбить, с ним тут же что-нибудь случается.
Мина. (Ставит на стол чайник, сахарницу и чайные чашки.) А вот и чай! Сахару по два куска.
Федя. (Паясничая.) Чаю поменьше, сахару побольше!
Лика. (Кладет сахар в чашку.) У меня от завтрака кусок остался.
Федя. Кто может это подтвердить? Так вот, берут, кто сколько хочет, а к ужину - пожалуйста, чай вприглядку!
Лика. Фи, Федя, вы совсем не рыцарь!
Федя. Какой там рыцарь! Я теперь человек женатый.
Лика. Увы! Но, может, вы поухаживаете за мной, раз моего Дорогого все нет? (Протягивает ему чашку.)
Мина. (Берет чашку, нелюбезно.) Я налью.
Федя. (Вырывает чашку.) Нет уж, лучше я. Вспомню молодость!
Лика. (Кокетливо.) Но вы рискуете: каждый, кто меня любил, умирал не своей смертью. С ним всегда что-нибудь случалось. С каждым.
Мина. С ним не случится: он так себя бережет!
Хлопает дверь, входит Ольга и со звоном ставит на стол металлическую тарелку.
Ольга. Вот его кал! м. Николя. Побойтесь Бога, Ольга!
Ольга. (С надрывом.) Посмотрите на его кал! Если бы у него были глисты, тут были бы яйца!
Федя. (Роняет чашку и выбегает, преодолевая рвотный спазм.) О-о-о!
Лика. Мой сахар!
Лика. Дорогой, наконец-то! Я уже начала волноваться.
Дорогой. Что это с Федей? Куда он?
м. Николя. В душевую скорее всего.
Дорогой. Посреди обеда? (Целует Лике руку.) Как тут моя Дорогая без меня?
Лика. Ужасно! Вас нет и нет, а Федя чуть не погубил мой сахар.
Ольга. Нет, вы подумайте, сказать такое! Что у него глисты! (Сует тарелку Дорогому.) Вот! Вот его кал!
Дорогой. Чей? Федин?
Ольга. Если б у него были глисты...
Дорогой. У Феди глисты? Так я и знал!
Лика. Фи, Дорогой, как глупо! Неужто Ольга стала бы заботиться о фединых глистах, когда у нее есть кот?
Дорогой. Кошки - это гадость! Это я вам говорю!
Ольга. (Отшатывается.) Как вы можете! Сегодня! Когда с ним наверняка что-то случилось! (Выбегает)
Лика. Она всегда кошек любила больше, чем людей. Потому и осталась старой девой.
Мина. Да нет, у нее был муж, он погиб в тридцать седьмом...
Дорогой. В тридцать седьмом? Вполне мог погибнуть, это я вам говорю. Я сам чуть не погиб.
м. Николя. (Картинно вздыхает.) Боже, опять тридцать седьмой!
Лика. Не было у нее никакого мужа. Она всегда была такая старуха, как сейчас, всю жизнь. И никакого мужа у нее быть не могло. Вот мой муж - боевой командир Мартынов - погиб в тридцать седьмом.
Мина. Левка, ваш обед уже совсем остыл. Подогреть?
Дорогой. Спасибо, не надо, - я чайку попью, и хватит.
Лика. Вы чем-то расстроены, Дорогой?
Дорогой. Нет, просто у меня нет аппетита. Лика. Что-то не так с Андреем?
Дорогой. С Андреем все прекрасно. Никакого Андрея там не было.
Лика. Что, он не приезжал?
Дорогой. Приезжал, был там три дня, а сегодня утром уехал.
Лика. Андрей три дня был совсем рядом и уехал, не позвонив?
Мина. Вот они, сегодняшние детки!
м. Николя. А может, это папаши сегодня такие, что детки с ними ничего общего иметь не хотят?
Федя. О чем вы говорите? Кто это Андрей?
Мина. Это Левкин сын.
Федя. У Левки есть сын?
Мина. Ну конечно, есть. Профессор каких-то наук, ты просто забыл.
Федя. (Капризно.) Ничего я не забыл! Или ты хочешь сказать, что у меня маразм?
Мина. Конечно, нет, - ты ведь уже вспомнил, что когда Левка попал в лагерь, его сын Андрей от него отрекся, чтобы не повредить своей карьере.
Дорогой. (Стукает чашкой по столу, так что она разлетается на осколки.) Нечего притворяться: от вас от всех дети отреклись!
Федя. (Визжит.) Ничего подобного! От меня никто не отрекался!
Дорогой. Еще бы! Ваши дети отреклись от вас до рожденья и не родились!
Лика. Не огорчайтесь так, Дорогой - он еще приедет! Мне сердце подсказывает. Он потому и не позвонил, что хотел вам сделать сюрприз!
Дорогой. Мало надежды.
Лика. Все равно, пусть мало, но надо надеяться! Я тринадцать лет надеялась. Мой муж, боевой командир Мартынов вышел из дому и не вернулся. Его давно уже расстреляли, а я все надеялась...
Федя. Фи, Лика, вы стали совсем засекаться. Две минуты тому назад вы уверяли нас, что ваш муж был великий поэт Кац.
Лика. Представьте, сначала я даже не знала, что его фамилия - Кац!
Федя. Значит все эти годы вы скрывали от нас, что боевой командир Мартынов тоже был Кац?
Входит Ольга.
Мина. Ольга, садитесь, ваш чай совсем остыл. Федя. Прежде, чем ей чай предлагать, ты спроси - она руки после кошачьих глистов помыла?