Lib.ru/Современная литература:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Помощь]
КОМАР-ПИСКУН
Сказка
Жил-был мальчик Петя с папой и мамой. Рос он не плаксой, не капризулей, не болел, отличался сметкой, приятным телосложением. Родители гордились сыночком. Ну, разве что у них чуть-чуть вызывала досаду шепелявость мальчугана, да огорчало то, что на спрос, как его зовут, какую фамилию носит, отвечал:
— Я комар-пискун.
Хоть что ты с ним ни делай: стыди не стыди, шлёпни, затолкай в тёмную кладовку — ни за что не назовётся Петей Грачёвым. Всё комар-пискун да комар-пискун.
Дружили папа-мама со сказочником дядей Серёжей, умоляли его отучить Петю от обидного самоназвания. Чего только ни выдумывал дядя Серёжа, на самые хитрые уловки шёл, а Петя на чей угодно спрос отвечал:
— Я комар-пискун.
В ночь на вербное воскресение выпал снег. По-цыплячьи желтел ивовый цвет, берёзы давали сок, дятлы играли на сухих сучьях — и вдруг кругом бело. Петя взял в сенях лыжи, спустился с крылечка. Едва скользнул на лыжах по дорожке, идёт в гости дядя Серёжа.
— Доброе утро, богатырь, — сказал дядя Серёжа своим пуховым басом. Слово промолвит дядя Серёжа, а чудится — окутал тебя шалью, как мама Вера, чтобы отнести из ванны в постель. Любил Петя доброго сказочника, но ответил настырно:
— Я не богатырь. Я комар-пискун.
— Ладно, ты не богатырь. Ты астронавт. Приготовлен космический корабль. Сядем в кабину и махнём через всю Вселенную.
— Я не астронавт. Я комар-пискун.
— Ладно, ты не богатырь, ты не астронавт. Ты поросёнок.
— Комар-пискун.
— Почему поросёнком не хочешь быть? Поросятки хрюкают, хвостики штопором. Возле Чёрного моря, в Крыму, я видел поросёнка, который спал в корзинке. Представь себе, он пускал к себе в корзинку лобастенького кутёночка и сроду не обижал. И сказки на ушко кутёнка нахрюкивал.
— Не хочу поросёнком.
— Да почему?
— На свадьбе съедят.
— Вот оно что. Ты видел?
— Ага.
—Так ведь все всё съедают. И все съедают всех. А ты знаешь, милей поросяток нет.
— Всё равно не хочу.
— А я пишу сказки только о поросятах и лишь о поросятах. Согласись, пожалуйста, стать поросёнком хотя бы на минуту.
Дядя Серёжа до того много написал сказок, что, сам о том не ведая, стал волшебником. Понарошку он спросил Петю, не желает ли Петя превратиться в комара-пискуна, и едва Петя пожелал этого, сразу увидел себя комаром-пискуном. Исчезновение Пети испугало сказочника. Он собрался перепревратить Петю в человека, но услыхал его восторженный голосок:
— Вот здоровски! Я комар-пискун.
И сказочник подумал: коль Петя рад превращению, можно спокойно заходить в дом. Однако из дома, ещё из прихожей, его вывернуло будто ураганом, едва он похвастался Грачёвым, что превратил мальчика в комара-пискуна.
Крики папы-мамы «Сыночек, где ты?» заставили комара-пискуна взметнуться к ветке дуба и вжаться в морщинку его тёмной коры. Петино молчание заставило маму Веру и папу Никиту подступить с угрозой к сказочнику. Если он сейчас же не отыщет Петю и не расколдует, то они запрут его в подвал и не выпустят оттуда, пока их сынуля не появится.
Сказочник был близоруким, очки оставил в кабинете, к тому же уверенность, что именно он превратил ребёнка в комара, его покинула, а раз так, дядя Серёжа растерялся, не догадываясь, как превратить комара в мальчонку.
Кабы не мама Вера и папа Никита, которые схватили дядю Серёжу под руки и потянули в подвал, Петя не отозвался бы. По его велению родители отпустили сказочника и всё же никак не обнаруживали, где находится их холёное дитя: оно твердило радостным писком, оставаясь скрытным, о том, что побудет, покамест не надоест, комаром-пискуном.
И тут тревожное событие осложнил воробей. Он сидел на лиловой от весны бузине. Воробей уведомил Грачёвых, что видит комара и съест его из-за вздорного обращения со сказочником, которого в лесном посёлке чтит каждая птаха.
Воробей сел на ветку дуба, прицелился выклюнуть комара-пискуна из морщинки в коре. При мужицкой уверенности в себе воробей, тем не менее, оторопел, когда услыхал торжественный голосок бывшего человечка:
— Приключения начинаются. Я неустрашимый. Я бессмертный. Идите, мамочка с папой и дядей Серёжей, пить чай. Дядю Серёжу не ругайте. Он исполнил мою мечту.
— Сыночек, не надо приключений, — промолвила мама Вера и заплакала.
— Кто бы мог подумать, — удивился папа Никита, — что наш скромненький Петенька поведёт себя, как бандюжка и хвастун?
— Комар-пискун, — обеспокоился дядя Серёжа, — ты не забывай печальную мудрость: все всё съедают, и все съедают всех. Отнесись к воробью всерьёз.
— Фу, не хватало, — отозвался Петя, гордясь тем, что сделался комаром-пискуном и что держится на ветке вниз спиной, совсем не держась за кору.
«Он ко мне не всерьёз, — разобиделся воробей, — значит, и я к нему не всерьёз», — и схватил комара, и в клюве с ним долетел до поляны, и пустил его по ветру. И понесло Петю в тридевятое царство, в тридесятое государство. Как ни старался он взлететь выше ветра или опуститься ниже ветра, его тащило, как пушинку одуванчика.
Сказочнику дяде Серёже внезапно представился ветер, несущий комарика, крылышки которого выворачивало и могло оторвать, и он догадался задержать ветер и посадить крохотулю среди снежного поля.
Угодил комар-пискун в заросли каких-то растений, увитых ночным бураном. Не успел осмотреться, прямо над ним уселась птичка. Испугался до жути. Неужели воробей выследил, куда он приснежился, и теперь схватит и слопает. С него станется. Сам маленький, да рот огромина, стрекозу дозорщик-император проглотит. Чего стрекозу проглотит — чёрного кота Боню, чего Боню — уссурийского тигра, чего тигра — слона.
Не смел комар-пискун глаза поднять. Вдруг да воробей услышит, как глаза поворачиваются. Ведь слышит же малиновка червяка, ползущего под землёй. Тут комком снега комара-пискуна придавило. Ещё не выбрался он из-под комка, сверху полетели вроде бы доски.
— Ой, убьёшь, воробей-боробей, — не сдержал комар-пискун возмущения.
— Кто там обмишулился. Щегла спутать с воробьем. Ай-яй-яй. Воробей в жизнь не сумеет разделать корзинку василька фригийского и достать с донца семена.
Щеглов Петя не видел. Поднял глаза и рассмеялся от удовольствия. На вершине василька сидел шустрый щегол, одетый ярко и по моде пёстро: шапочка малиновая, куртка розоватая, рукава чёрные, с золотыми вставками, низ тоже чёрный, зауженный спереди, позади; удлинённый, с концевыми углами.
— Ты мальчик? — спросил комар-пискун щегла.
— Мальчик.
— Здоровски! И я. Тебе в каком магазине купили куртку?
— Природа подарила.
— Магазин «Дары природы»?
— Пожалуй.
— Мне купили куртку в универсаме «Детский мир». У вас бедная семья?
— Щеглы всегда богаты. С едой у нас достаток. Мы стремительные существа. С Урала переместились на урожай в Москве, отсюда перекочуем в Крым. Дальше вдоль берега Чёрного моря. Потом над Атлантикой полетим. Наряд у нас красивый, но из века в век без перемен.
— С переменами. По моде у вас наряд. Только почему ты без обуви?
— Мы обувь не носим. Кстати, и ты не носишь обувь.
— Ношу. Глянь. Сапожки у меня дутые. Красные лоскутки, синие лоскутки, зелёные лоскутки.
Комар-пискун вознёс перед собой лапки, тонюсенькие такие, тоньше волоска, и смешался: сапожки на них отсутствовали. Щегол весело царапнул затылок. Придуриваться он не умел, однако шутников обожал.
— Спасибо, комарик, разыграл ты меня ловко!
— Не разыгрывал.
— Толчёшься среди людей, может, поэтому рассуждаешь по-человечески?
— Если я открою секрет, не съешь?
— Предпочитаю растительную пищу.
— Я превращен из человечка в комара-пискуна. Заметь, по собственному желанию.
— И зря. Судьбой рискуешь.
— А мне нравится.
— Человеческое легкомыслие неисповедимо.
— Ты хочешь быть человеком? Попрошу дядю Серёжу сказочника...
— Ни за что. В Атлантике есть действующие вулканы. Стать человеком — всё равно, что согласиться жить на краю кратера.
— Зачем тогда сказал: судьбой рискуешь?
— Беззащитней комарика навряд ли кого найдёшь.
— А мне нравится.
С укором посмотрел щегол на комара-пискуна и перешёл на вершину другого василька, чтобы подкормиться.
Не ожидал комар-пискун, что запечалится. Маму вспомнил, хлебца захотелось, продрог, сидя на влажном снегу. В полёт собрался, но услыхал трескучую прищепётку скворца и задержался. Кем и чем питается скворец, ему неизвестно. Взовьёшься, скворец облизнётся, и нет тебя. И невольно комар-пискун стал жалеть себя: совсем он ещё махонький, мама с папой горюют о нём, да и зачем было расчеловечиваться, раз толком не знает, от кого чего ожидать. Жалел он себя впервые, разнюнился, заснул.
Разбудил комара-пискуна щегол, отогрел дыханием, повлёк за собой к дому над луговой речкой. Не к дому он, однако, стремился, а к тёплой конуре, возле которой сидел его друг-приятель бородатенький пёс Тима. Хлебца комарик просил у щегла. Хлебец не хлебец, а какой-нибудь человеческий корм у Тимы найдётся. Ну и будет заночевать. Без посадки щегол просвистел Тиме, чтобы угостил комарика, сам умчался поздороваться со скворцом.
У Тимы был скверный нрав. Он принялся рычать на комара-пискуна, даже не разрешил ему сесть на крышу. Уверенный в гостеприимстве друга-приятеля, щегол усомнился в словах комарика: «Он меня к своей конуре не подпустил. Ры да ры, ры да ры», — и попробовал обвинить в неучтивости к Тиме, и комарик, оправдываясь, действительно проявил неучтивость: он-де всегда обходителен со старичками, будь они люди или животные. Тима взъярился пуще прежнего: он, мол, старик, но не такой уж стариковский старик, дабы называться старичком, — и напрочь отказался принять чужака, посколь родичи комара-пискуна заедают его с весны до осени. И хотя щегол втолковывал бородатенькому псу, что перед ним мальчуган, превращенный по собственной пытливости в комара-пискуна, Тима был неумолим.
И пришлось щеглу устроить Петю под зонтиком печной трубы, откуда пахло свежими жаркими караваями. Не ожидал Петя от себя, что до полуночи будет канючить с трубы:
— Хлебца, деревенского хлебца.
Наверное, хозяева уснули или боялись выходить на детский голосок? Хитрую, явно, ловушку придумали грабители, коль собака вовсе не лает. Зато услыхал его заяц, припрыгавший от приречных ольховников, и попросил спуститься на ветку яблони. Заяц долго хохотал: комаришка, и просит деревенского хлебца. Развесёлый заяц придумал досадную прибаутку: «Комаришке всё одно: что хлебец, что бревно», — на что Петя опять был вынужден открыться:
— Я не комар-пискун. Я человеческий ребёнок, превращенный в комара-пискуна.
— Спору нетути. И я смеюсь над тем, что кусать-то тебе нечем. Вот я способен кусать, — и заяц показал длинные зубы, засиявшие от луны и от снега. — Братец, садись-ка мне на ухо, ибо на ушах сплошные сосуды, втыкай хоботок в любой сосуд и накачивай до верху свою пустую цистерну. Накачаешься, уж тогда-то будешь сыт и не запросишь деревенского хлебца.
— Не хватало кровь качать. Сказал ведь: я не комар пискун.
—Ты погибнешь без питания. Примораживает. Как бы тебе не заснуть. Ну-ка прячься в моей шубе.
Комар-пискун зарылся в заячью шубу до пуха и забылся. Утром он помечтал о возвращении к папе-маме. Это передалось сказочнику дяде Серёже. И мигом Петя очутился на лыжах возле своего дома перед родителями и дядей Серёжей. Мама Вера прядала пальцами, манила Петю, папа Никита, забавно щурясь, доволен-доволен, показывал ему остроугольный кулак, сказочник скособочивал кучерявую бородку, мучился, пожалуй, спросить, не спросить, захочет ли теперь Петя упорствовать, будто он комар-пискун.
Никогда родители не виделись мальчику столь высокими, как великанские ели, а дядя Серёжа, хотя раньше он был ниже папы ростом, смотрел своими мерцающими испанскими глазами прямо-таки с поднебесья, и его кудри вил-перевивал солнечный ветер.
Связаться с программистом сайта.
