13

Завьялова, Е. Е. "...Мелочь, которая ускользает от глаз" / Е.Е.Завьялова // Вопросы литературы : журн. современной критики, истории и теории литературы / гл. ред. Л. И. Лазарев ; учредитель СП СССР и Акад. наук СССР, Ин-т мировой литературы им. А. М. Горького. - 1957-... - Двухмес. - ISSN 0442-8795. - М., 2009. - Љ 3. - С. 252-268.

Елена ЗАВЬЯЛОВА

"...Мелочь, которая ускользает от глаз"

С конца XX века в литературоведении отмечается усиление интереса к мотивам грязи и мусора в художественных произведениях. Концептуализация "мусорного дискурса" в авторских системах современного искусства - при отсутствии корпуса научных исследований по этому вопросу - приводит к появлению ряда публикаций, в которых рассматривается категория "нечистоты". Наиболее заметные среди них - работы Т. Новичковой Новичкова Т.А. Сор и золото в фольклоре // Канун. Вып. 2: Полярность в культуре. СПб.: ИРЛИ, 1996. , А. Кушковой Кушкова А. Семиотические заметки о соре в народных представлениях и обрядах славян // Отечественные записки. Журнал для медленного чтения. 2007. Љ 23 (35). , а также материалы, подготовленные в рамках проекта "Мотивика и мифологемика XIX-XX веков" в Институте Славистики ПАН Studia litteraria Polono-Slavica. T. 4: Утопия чистоты и горы мусора (Utopia czy®tosci i gуry ®mieci). Warszawa: SOW, 1999..

В русской классической литературе средоточием пургаментарных мотивов являются произведения Гоголя. Анализ соответствующих образов в его творческом наследии содержат статьи В. Топорова, М. Соколянского, О. Ханзен-Леве, О. Гончаровой и др. Однако в них затрагиваются лишь отдельные аспекты проблемы (ностальгическая и онтологическая сущность порушенных вещей, грязь как эмблема коррупции, утопия чистоты).

Для удобства анализа условимся различать три типа искомых образов: пыль, сор и мусор. Пылью будем называть твердые частицы, находящиеся в воздухе во взвешенном состоянии или осевшие на какую-либо поверхность; сором - более крупные однородные частицы, остатки от предметов; мусором - еще более крупные части предметов и целые предметы, обладающие признаками вторичности, нечистоты.

Причина странного по меркам XIX века интереса писателя к "мусорной" теме таится в поразительной дальнозоркости Гоголя, с которой он различает мелкие внешние признаки, ничего не упускает, намеренно преувеличивая характерные черты. В "Выбранных местах из переписки с друзьями" (письмо 3, 1845) автор ссылается на мнение Пушкина, отмечавшего гоголевское умение "крупно" изобразить всю ту "мелочь, которая ускользает от глаз", и признается: "Вот мое главное свойство, одному мне принадлежащее и которого, точно, нет у других писателей" Здесь и далее тексты произведений Гоголя цитируются по изданию: Гоголь Н.В. Собр. соч. в 8 тт. М.: Правда, 1984 (с указанием номеров тома и страницы). (VII, 260).

Идея противопоставления старого и нового, вероятно, инспирирована Гоголю Библией. В "Ветхом завете" говорится, что человек создан "из праха земного" (Быт. 2: 7) и снова в прах возвратится. Согласно теории украинского мыслителя Г. Сковороды, с которой был хорошо знаком писатель, старое и новое - целостности, но разной природы; новое, внутренний человек, - энтелехия старого, его цель и стремление, направление его жизни. "Бог Сковороды, - отмечает В. Эрн, - имеет свою тень, должен непременно опираться в подножии своем на пустошь и тлень и хотя постоянно творит новое и чудное, но всегда носит и вечно будет носить старые, ветшающие, тленные ризы" Эрн В.Ф. Г.С.Сковорода: Жизнь и учение. М.: Путь, 1912. С. 264.. Сравним это утверждение с отрывком из ранней редакции гоголевского "Портрета" (1835), в котором "почти божественный старец" наставляет сына: "Земля наша - прах пред Создателем. Она, по его законам, должна разрушаться, и с каждым днем законы природы будут становиться слабее..." (III, 266).

Еще одним источником писательского интереса к проблеме, возможно, являлась масонская программа преображения-возрождения, начало которой знаменовалось очищением. Е. Рыкова доказывает, что Гоголь, как и "вольные каменщики", испытал сильное влияние протестантизма, был близок к масонским кругам по своей экзальтированности и общался с некоторыми членами этого религиозно-этического движения Рыкова Е.К. Русское масонство и славянофильство: точки соприкосновения // Вторые Аксаковские чтения: Сб. материалов Всероссийской науч. конф. Ульяновск: УлГУ, 2006. С.145. (См. отрывок из гоголевской статьи "О преподавании всеобщей истории" (1834): "...когда развратные императоры, своевольное войско, отпущенники и содержатели зрелищ тиранствуют над миром, - в недрах его неприметно совершается великое событие: в ветхом мире зарождается новый! воплощается неузнанный миром Спаситель его" - VII, 40-41).

Наконец, внимание Гоголя к образам остатков, обломков, осколков, пепла и проч. можно объяснить воздействием романтической традиции, эстетизировавшей столь низкую сферу. Художник Пискарев из повести "Невский проспект" (1835) набрасывает перспективу своей комнаты: "гипсовые руки и ноги, сделавшиеся кофейными от времени и пыли, изломанные живописные станки, опрокинутая палитра <...> стены, запачканные красками", "всякий художественный вздор". Заказчица из повести "Портрет" делится с дочерью впечатлениями от картины Чарткова, на которой изображена его мастерская, "Комната во вкусе Теньера <...> беспорядок, беспорядок, стол, на нем бюст, рука, палитра; вон пыль, - видишь, как пыль нарисована! Cest charmant!" Светская дама, вкусы которой всецело подчинены европейской моде, находит очаровательной нарисованную на холсте пыль.

Писательская ирония в данном случае не в последнюю очередь направлена на собственные эстетические пристрастия нежинского периода. Сравним нарисованные интерьеры с описанием комнаты молодого поэта из юношеской идиллии Гоголя "Ганц Кюхельгартен" (1829): "Вот входят в комнату оне; / Но в ней все пусто. В стороне / Лежит, в густой пыли, том давний, / Платон и Шиллер своенравный, / Петрарка, Тик, Аристофан / Да позабытый Винкельман; / Куски изодранной бумаги; / На полке - свежие цветы; / Перо, которым, полн отваги, / Передавал свои мечты". При воссоздании скромной домашней обстановки перечисляются детали, традиционно маркирующие приют художника-энтузиаста, обреченного парить между небом и землей. Это символы, воплощающие мечту романтиков о великом синтезе природы и науки, жизни и искусства: свежие цветы, любимые книги, перо, клочки бумаги (свидетельство неутомимой духовной работы отрока) и - пыль.

Процитированный выше фрагмент из поэмы подтверждает, что на раннем этапе творчества образ пыли является для Гоголя знаком преемственности романтическим традициям и часто вводится в художественный мир произведения для того, чтобы создать колоритное "обрамление" нетленным памятникам цивилизации, подчеркнуть их непреходящее значение. См. отрывок из гоголевской статьи "Об архитектуре нынешнего времени" (1831): "Вальтер Скотт первый отряхнул пыль с готической архитектуры и показал свету ее достоинство" (VII, 74).

Позднее образ пыли несколько раз используется писателем для воссоздания экзотической атмосферы богемного существования художников (например, в "Невском проспекте" и "Портрете"); при этом пресловутая картинность изображенного беспорядка выявляет неоднозначность авторского отношения к героям. Упоминание запыленных окон и мебели, увиденных Пискаревым в публичном доме, окончательно снимает романтический флер с пургаментарной темы. Помимо пыли, "в комнате на четвертом этаже" Пискареву бросаются в глаза лепной карниз, затянутый паутиной, и расстроенное фортепиано. То, что в понимании героя-художника связано с идеей высшей одухотворенности мира, с вечными ценностями - женская красота, искусство, традиции - предстает обезличенным, искаженным.

В "Вечерах на хуторе близ Диканьки" и "Миргороде" несколько раз ведется речь о дорожной пыли. На фольклорном материале Гоголем обыгрывается традиционный романтический концепт пути. Рысак Янкеля после долгого пути запачкан пылью ("Тарас Бульба", 1835). В "Пропавшей грамоте" (1831) дед рассказчика отправляется из дому, поднимая "такую за собой пыль, как будто бы пятнадцать хлопцев задумали посереди улицы играть в кашу". В описании отъезда героя повести заключены и реалии сельского быта, и этнографические детали, и намек на предстоящую встречу с нечистью, и аллюзия на бесприютность Божьего странника (человек - пылинка). Ведьмы, на глазах у деда отплясывающие "какого-то чертовского тропака", тоже поднимают пыль - "Боже упаси какую!" Писатель использует народные представления о плясках нечистой силы, которые вызывают вихревые столбы на перекрестках и росстанях. Вновь фольклорное поверье удачно сочетается с "дорожной" темой.

В "Мертвых душах" пыль, покрывающая дорогу (или прибитая дождем), упоминается более десяти раз. Это свидетельствует об особой значимости образа для Гоголя Тем более что в подавляющем большинстве случаев описания связаны с дорожными впечатлениями Чичикова (здесь же можно вспомнить замечания по поводу запылившихся панталон и фрака Павла Ивановича, его чемодана, "покрывшегося уже порядочно пылью". Аллегорический смысл образа достаточно ясно улавливается в последней сохранившейся главе второго тома поэмы, когда заключенный в тюрьму, отчаявшийся Чичиков получает возможность поговорить с Афанасием Васильевичем Муразовым. Павел Иванович сравнивается с "терзаемым палящей жаждой, покрытым прахом и пылью дороги, изнуренным, изможденным путником", которому вливают в засохшее горло струю ключевой воды. Становится очевидной эсхатологическая идея произведения, делается понятнее роль, отведенная главному герою поэмы.

Нужно сказать и о другом персонаже "Мертвых душ", постоянно сталкивающемся с пылью, - пылью, которая не сверлит воздух, а мертвенно покоится в его жилище. В доме Плюшкина люстра в холстинном мешке напоминает "шелковый кокон", графинчик как будто бы одет в фуфайку, а руки касающегося знаменитой кучи становятся "похожими на перчатки". Пыль не клубится, не вьется и не мешает; она как будто оберегает героя, создавая оболочку, изолирующую от мира. А когда Плюшкин, чтобы отыскать ревизские списки, начинает рыться в бумагах, пыль причиняет неудобство не ему, а Чичикову: "Развязывая всякие связки, он попотчевал своего гостя такою пылью, что тот чихнул" (чихание, согласно разысканиям К. Богданова, указывает на нечто "сверхчеловеческое, человеку а рriori неподвластное" Богданов К.А. Повседневность и мифология: Исследования по семиотике фольклорной действительности. СПб.: Искусство-СПБ, 2001. С. 214. , в данном случае - неподвластное Чичикову).

Итак, пыль чаще всего встречается в самом значительном произведении Гоголя - в "Мертвых душах". С ней больше всех "контактируют" Чичиков и Плюшкин, причем характер этого контакта кардинально различается.

Сор в произведениях Гоголя тоже упоминается весьма часто.

В "Вечерах на хуторе близ Диканьки" и "Миргороде" несколько раз появляется пепел, семантика которого восходит к представлениям архаического обычая погребения - сожжения. Отсюда мотив оборотничества, отмеченный Т. Новичковой в фольклорных сказках о вторичном рождении героев Новичкова Т.А. Указ. соч. С. 147.. В "Вечере накануне Ивана Купала" (1831) в кучу пепла превращается привидение окровавленного Ивася, а в "Вие" (1835) - зачахший от страсти к панночке псарь. "...Иссохнул весь, как щепка; и когда раз пришли на конюшню, то вместо его лежала только куча золы да пустое ведро: сгорел совсем; сгорел сам собою", - рассказывает Спирид про несчастного юношу. В последнем примере насылаемая с помощью колдовства любовная страсть, в соответствии с магической традицией, осмысляется как болезнь и иссушающая тоска, любовное чувство уподобляется огню См.: Топоров В.Н. Об индоевропейской заговорной традиции. М.: Наука, 1993. .

Самым популярным гоголевским персонажем, который ассоциируется с пеплом, является Манилов. Аккуратно расставленные на подоконнике горки золы из трубки символизируют пустые мечтания героя: "жизнь сгорает бесполезно, остается только зола" Доманский В.А. Литература и культура. Томск: ТГУ, 2002. С. 58.. Кроме того, прах - знак мимолетности существования, смертности, а потому "красивые рядки" золы весьма показательны в доме "безжизненного" человека, персонажа "без задора".

"Пепельные" аналогии были использованы Гоголем в "Портрете". В петербургской повести говорилось об особом типе людей - "пепельном, - людей, которые с своим платьем, лицом, волосами, глазами имеют какую-то мутную, пепельную наружность, как день, когда на небе ни бури, ни солнца, а бывает просто ни се ни то: сеется туман и отнимает всякую резкость у предметов". Некоторые из этих характеристик дословно повторяются при описании поместья Манилова и привычек героя ("день был не то ясный, не то мрачный, а какого-то светло-серого цвета", "есть род людей, известных под именем: люди так себе, ни то ни се").

Портрет помещика дополняется образом рассыпанного табака, который показан "в разных видах: на картузах и в табачнице, и, наконец <...> просто кучею на столе". Обилие табака в кабинете связано с пристрастием героя к курению. Ритуал курения часто использовался при обрядах закрепления дружеских отношений, а потому не удивительно, что Манилов с таким сожалением воспринимает отказ гостя "попотчеваться трубочкою". Излишняя предупредительность, назойливая любезность помещика, а также его нескончаемые размышления "о благополучии дружеской жизни" ассоциируются с прилипчивостью табачных крошек.

Пепел рассыпан и в доме Ноздрева. Его не так много, как в кабинете Манилова, но знаменательно то, что сор сосредоточен в столовой помещика: наутро после застолья "табачная зола была видна даже на скатерти" (обратим внимание на частицу "даже"). Согласно архаическим представлениям, место, где происходят трапезы, это сокровенный локус в доме. "Как небо, стол - святыня храма, святая святых, престол, где совершается евхаристия и где лежит божество в виде вина и хлеба", - пишет О. Фрейденберг Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. Л.: Гослитиздат, 1936. С. 204.. В жилище Ноздрева сокровенное пространство осквернено, его святыни (хлеб, осмысляемый как Божий дар, другая пища) поруганы: "В комнате были следы вчерашнего обеда и ужина; кажется, половая щетка не притрагивалась вовсе. На полу валялись хлебные крохи...". У славянских народов ронять крошки на пол считалось большим грехом. Топорков подтверждает, что их "тщательно собирали, целовали и ели сами, скармливали птицам или скоту" Топорков А.Л. Еда // Славянские древности: Этнолингвистический словарь. Т. 2. М.: Международные отношения, 1999. С. 178.. В доме Ноздрева нет места ритуализированным действиям.

Кощунственное с точки зрения культурной традиции отношение Ноздрева к сакральному согласуется с общеязыковой образностью слов "сор" и "ссора", на основе которой сложилось убеждение, будто действия с сором могли провоцировать конфликты См.: Кушкова А. Семиотические заметки о соре.... Кушкова обосновывает появление большого числа соответствующих запретов: "Як подмитаеш хату, не моуна кидать на половину. Кажуть, шо поссоришся с человеком"; "От чэрез парог неззя сметте перэкидать <...> Бо лаица будэш" и т.п. Кушкова А. Семиотические заметки о соре... Ноздрев сорит неистово, его исступленное сумасбродство и агрессивность не знают границ.

Мотив разбрасывания золы и хлебных крошек в более мягкой форме, но с очевидной авторской оценкой повторится при описании утренней трапезы Тентетникова в гостиной. Герой пьет "чай, кофий, какао и даже парное молоко, всего прихлебывая понемногу, накрошивая хлеба безжалостно и насоривая повсюду табачной золы бессовестно".

Характеристика места действия, включающая описание сора, содержится во многих произведениях Гоголя. Так, пол в квартире мастерового Шиллера из "Невского проспекта" (1835) "засорен медными и железными опилками"; Адмиралтейская площадь в Петербурге во время зимнего карнавала "засеяна скорлупами орехов" ("Петербургские записки 1836 года"); возле старого забора, упомянутого Городничим в комедии "Ревизор" (1836), навалено "на сорок телег всякого сору". Но в "Мертвых душах", как ни в каком другом произведении, очевиден символический аспект пургаментарных элементов.

На дворе у Коробочки свинья с семейством разгребает "кучу сора". В доме помещицы перья "потопом" распространяются по комнате, когда Фетинья взбивает перину; затем "разлетаются во все углы", после того как Чичиков, подставивши стул, взбирается на постель. Образ перьев отсылает к фольклорной традиции, согласно которой птицы, упоминаемые в произведении в связи с образом коллежской секретарши, - куры, индейки, сороки, воробьи - символизируют глупость (ср. с невесомостью перьев).

Крупным планом сор показывается в доме тридцатитрехлетнего "байбака" Тентетникова. После столкновения с генералом Бетрищевым у него "...завелись гадость и беспорядок" (вновь обыграно сочетание "сор/ссора"). "Половая щетка оставалась по целому дню посреди комнаты вместе с сором". Вид запущенного жилища передает душевную апатию Андрея Ивановича. Кроме того, выметание мусора издревле осмысляется как удаление доли покинувшего дом человека, прерывание связи, их соединяющей. Тентетников тяжело переживает разрыв с семьей Бетрищева, тоскует по Улиньке и скорбит, что "любовь кончилась при самом начале".

У древних славян метение сора, как наиболее типичный образ женской работы, способствовало утверждению молодой жены в новом пространстве. Этот вид работы по дому часто использовался в предсвадебных и послесвадебных действиях игрового характера. В первом случае условие тщательного подметания было аналогом испытания, "трудной задачи" для будущей супруги Виноградова Л.Н. Зимняя календарная поэзия западных и восточных славян. Генезис и типология колядования. М.: Наука, 1982. С. 176.. Во втором - на порог подкладывали веник и смотрели, поднимет ли его невеста (то есть будет ли она хорошей хозяйкой); либо организовывали "экзаменационную" уборку избы, которая оборачивалась дарением: присутствующие подбрасывали не только сор, но и деньги Осипов И.О. Ритуал сибирской свадьбы (Курганский округ, Утякской волости) // Живая старина. 1893. Вып. I. С. 112.. Возможно, увенчанная половой щеткой горка сора посреди комнаты Тентетникова знаменует собой ожидание воссоединения с любимой, брачного союза, который, судя по черновикам Гоголя, действительно должен был состояться.

В произведениях писателя прослеживается закономерность: социально ущербные персонажи не только не замечают соринок но и как будто бы притягивают их к себе. Например, одежда на спине коллежского регистратора, проводившего Чичикова и Манилова в присутствие, вытерта, как рогожка, и кое-где на ней видно прилипшее куриное перо. К вицмудиру героя повести "Шинель" (1841) Акакия Акакиевича Башмачкина всегда что-то прилипает: "или сенца кусочек, или какая-нибудь ниточка"; когда Акакий Акакиевич ходит по улицам, то "имеет особое искусство" "поспевать под окно именно в то самое время, когда из него выбрасывают всякую дрянь". После разговора с Петровичем, отказавшимся чинить старую шинель, Башмачкин не замечает, как его задевает "нечистым своим боком трубочист", пачкая "все плечо ему", и как "целая шапка извести" высыпается на него "с верхушки строившегося дома". Когда герой петербургской повести меняет свой "капот" на новую шинель (обретая тем самым иной статус), его поведение меняется: в передней у столоначальника Акакий Акакиевич снимает со своего вицмундира "всякую пушинку". Но после потери вожделенной шинели все возвращается на круги своя.

Почти "внесоциален" Плюшкин. Его спина "запачкана мукою". Знаменательно, что, кроме Плюшкина испачканными в муке предстают персонажи незаконченного гоголевского произведения "Рим" (1842). Князь, двадцатипятилетний гордый юноша, "потомок фамилии, составляющей когда-то честь, гордость и бесславие средних веков", и безотносительно положительный герой, осыпан мукой на карнавале, в тот момент, когда встречает красавицу в альбанском наряде "...при громком смехе всех обступивших его соседей. Весь белый, как снег, даже с белыми ресницами". Спина и бок выбелены у Пеппе. Даже его лицо "убито белыми гвоздями". Сеяние муки над головой связано с народными представлениями о небесном дожде, дающем блага и символизирующем оплодотворяющую силу; неприглядная внешность выпачканных людей - с желанием изгнать злых духов. Карнавальные мотивы позволяют сделать предположение о благополучной развязке - как в любовной истории молодого князя, так и в судьбе Плюшкина.

К социально успешным персонажам относится Чичиков. У него талант оставаться незапачканным (или, запачкавшись, быстро восстанавливать свои вещи - и свою репутацию). Когда Павел Иванович приезжает к Тентетникову, его воротнички и манишка "белей и чище снегов", "и, несмотря на то, что <...> он с дороги, ни пушинки не село к нему на фрак, - хоть приглашай сей же час его на именинный обед" Предшественником Чичикова в какой-то мере можно назвать Ивана Федоровича Шпоньку, который во время двухнедельной поездки от Могилева до Гадяча периодически снимает "пушок с нового мундира".. Надлежащим образом выглядит и временное пристанище Чичикова. Стоит ему поселиться у Тентетникова, как все принимает "вид чистоты и опрятности необыкновенной. Нигде ни бумажки, ни перышка, ни соринки". И даже угождая престарелому повытчику, Павел Иванович не меняет привычек: сдувает и сметает со стола своего начальника песок и табак, чистит ему спину, "если тот запачкал ее мелом у стены".

Е. Роговер называет характерной приметой облика Чичикова его неопределенность; "обтекаемость и округленность делает личность (как и птицу, как и машину) способной лучше преодолевать препятствия и проникать в желаемую среду" Роговер Е.С. Русская литература первой половины XIX века. СПб.-М.: САГА, ФОРУМ, 2004. С. 372.. Думается, что пресловутая "стерильность" героя помогает ему добиваться поставленных целей (чистоплотность кошачьих тоже обусловлена их охотничьими инстинктами). С другой стороны, в верованиях и магии славян сор и мусор являются атрибутами дома Валенцова М.М. Мусор // Славянская мифология: Энциклопедический словарь. М.: Эллис Лак, 1995. С. 268., его продолжением, символом родовой "доли" и принадлежащего жилищу общесемейного "блага" Валенцова М.М., Виноградова Л.Н. Мусор // Славянские древности: Этнолингвистический словарь. Т.3. М.: Международные отношения, 2004. Т.3. С.337.. Отсутствие этой родовой "доли" указывает на скитальчество главного героя поэмы, его фатальную неприкаянность и оторванность от "корней".

Количество сора, его местонахождение, состав, а также характер отношения героев к "актантам грязегенности" играют немаловажную роль в ходе идентификации гоголевских персонажей.

Мусор в произведениях Гоголя нередко маркирует чужое, нехристианское пространство. Ярким тому примером является описание увиденной Тарасом Бульбой грязной улицы в Варшаве: "Тут все состояло из сильных резкостей: трубы, тряпки, шелуха, выброшенные разбитые чаны. Всякий, что только было у него негодного, швырял на улицу, доставляя прохожим возможные удобства питать все чувства свои этою дрянью...".

В нескольких гоголевских повестях мусор, в соответствии с фольклорной традицией См.: Новичкова Т.А. Указ. соч. С. 150., становится местом обитания нечистой силы. В "Вечере накануне Ивана Купалы" (1831) в мешках Петруся вместо червонцев оказываются "одни битые черепки". В повести "Заколдованное место" (1831) в котле, выкопанном из-под могильного камня, дед рассказчика также обнаруживает мусор ("стыдно сказать, что такое"). В конечном итоге "что ни есть непотребного, весь бурьян" гоголевские персонажи начинают кидать на пруклятое место, что согласуется с народными представлениями об удалении мусора как символическом очищении либо форме "превентивного отгона нечистой силы, болезней, "злыдней" и т.п." См. Валенцова М.М., Виноградова Л.Н. Указ. соч. С. 338.). Наконец, герой повести "Портрет" Чартков находит злополучное изображение лица Петромихали среди неизвестных рисунков с прорванным холстом и рамок, лишенных позолоты, которые именуются "ветхим сором".

Прагматически глядит на мусор Чичиков. В разговоре с Коробочкой он заявляет, что всякая негодная, последняя вещь, "например, даже простая тряпка", имеет свою цену: "ее хоть, по крайней мере, купят на бумажную фабрику". После беседы с Костанжогло Павел Иванович начинает подсчитывать доходы от утилизации: "...подобно тому [как] в ходкой мельнице шибко выламывается из зерна мука, пойдет выламываться из всякого дрязгу и хламу чистоган да чистоган". Не удивительно: Константин Федорович на личном примере показывает выгоды хозяйствования, при котором "всякая дрянь дает доход".

Плюшкина неоднократно называли "бескорыстным" ценителем мусора См.: Эпштейн М.Н. Учение Якова Абрамова в изложении его учеников // ЛОГОС: Ленинградские Международные чтения по философии культуры. Кн. 1. Л.: Изд. ЛГУ, 1991. С. 254; Топоров В.Н. Вещь в антропоцентрической перспективе (апология Плюшкина) // Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического. М.: Прогресс-Культура, 1995. С. 60.. Кстати, у героя "Мертвых душ" есть в этом смысле предшественники и преемники. Это звонарь Халява из "Вия", кравший все, что лежало возле него, и в финальном эпизоде повести утащивший из шинка "старую подошву от сапога, валявшуюся на лавке". Ростовщик Петромихали из "Портрета", принимавший в свои кладовые в числе прочего "старое негодное белье, изломанные стулья, даже изодранные сапоги". Пеппе из "Рима", который, находя "на улице какую-нибудь дрянь <...> тот же час справлялся в гадательной книге, за каким нумером она там стоит, с тем чтобы его тотчас же взять в лотерее".

И все же апофеозом пургаментарной темы является описание знаменитой плюшкинской кучи. В статье ""Мусорная парадигма" в "Мертвых душах" Н.В. Гоголя" Завьялова Е.Е. "Мусорная парадигма" в "Мертвых душах" Н.В. Гоголя // Филологические науки. 2008. Љ 5. нами был дан анализ предметов, окружающих этого героя. Позволим себе повторить ряд выводов. Примечательно тесное соприкосновение живого и мертвого в шестой главе поэмы. Например, описание старого сада позади дома Плюшкина, в котором упоминаются "дряхлый ствол ивы, седой чапыжник", "молодая ветвь клена" и т.п. Здесь же можно вспомнить зеленую плесень, покрывшую "ветхое дерево на ограде и воротах" усадьбы помещика, "часы с остановившимся маятником, к которому паук уже приладил паутину", "лимон, весь иссохший, ростом не более лесного ореха", ликерчик с козявками, "рюмку с какой-то жидкостью и тремя мухами", чернильницу с множеством мух на дне.

Эти примеры заставляют вспомнить выведенный Ю.Манном закон, по которому функционируют опорные категории "Мертвых душ", - смещение и текучесть Манн Ю.В. Поэтика Гоголя. Вариации к теме. М.: Coda, 1996. С. 406..

Среди обрисованных Гоголем вещей дважды фигурирует рюмка с какой-то жидкостью, накрытая лоскутом бумаги: сначала ее видит Чичиков, потом отыскивает Мавра. Картинка вызывает ассоциации со славянской традицией поминовения усопших, тем более что несколько раз упоминается (и изображается) другой предмет - сухарь, остаток от кулича, привезенного дочерью Александрой Степановной. Известно, что остатки пищи (особенно ритуальной, освященной), наделялись сакральными и магическими свойствами и порой считались более мощным "ритуальным орудием", нежели сама эта пища. А. Плотникова пишет: "...остатки съестного в похоронной и календарной обрядности часто используются как пища для душ умерших, жертва стихиям, деревьям, демоническим существам" Плотникова А.А. Крошки // Славянские древности: Этнолингвистический словарь. Т. 2, 1999. С. 685..

Присутствие в комнате Плюшкина случайных, ненужных, покалеченных вещей не только свидетельствует о попытке "хотя бы знаково, напоминательно удержать этот рушащийся и почти уже разрушенный порядок старой счастливой жизни" Топоров В.Н. Указ. соч. С. 60., что убедительно доказалТопоров, но и знаменует особые отношения героя с миром мертвых. По славянским традициям, пока покойник еще находится в доме, метение сора и мусора под запретом Зеленин Д.К. Описание рукописей научного архива Императорского Русского географического общества. Т. II. Пг.: Императорское Русское географическое общество, 1915. С. 755.. Не подметает у себя и Плюшкин; он лишь поднимает с пола все, что видит, и кладет "на бюро или окошко". Мусор и сор в мифологии часто осмысляются как вместилище душ умерших родственников. А.Минх рассказывает о страхе, который испытывают к вывезенным из избы предметам близкие умершего после погребения: "...если кому случится нечаянно коснуться щепы, тот считает себя самым несчастным и ждет на свою голову всяких бед" Минх А.Н. Народные обычаи, суеверия, предрассудки и обряды крестьян Саратовский губернии. 1861-1888. СПб., 1890. С. 135.. Плюшкин не боится подобной встречи. Кажется, что он, напротив, стремится к ней.

Герметичность сфер живого и мертвого нарушена, пространство героя как бы погранично. О чем свидетельствуют указанная выше дихотомия живого и мертвого, характерная изоморфность, многое, вплоть до тусклого освещения и специфического воздуха (из широких сеней дует холодом, как из погреба). Можно вспомнить слова Топорова по поводу принципа воронки, лежащего в основе демонстрации "вещного" ряда Плюшкина (Гоголем изображаются сначала крупные вещи, а потом крошечные предметы Топоров В.Н. Указ. соч. С. 105.), - воронки, которая, как нам представляется, затягивает в иное пространство.

Валенцова приводит аргументы в пользу того, что двойственное отношение к мусору - как к чему-то нечистому и одновременно способствующему благополучию - сродни отношению к душам умерших Валенцова М.М. Указ. соч. С. 269.. Пургаментарные элементы могут восприниматься как причина болезни, как проводник недуга, его уподобление (в заговоре), но в то же время, в соответствии с принципом изгнания "подобного подобным", - как средство избавления от болезни. Так, у Н. Никифоровского описывается следующий способ снятия порчи с ребенка: после захода солнца кто-то из родственников больного (либо мальчик, либо старая женщина) должен молча, не глядя по сторонам, добежать до соседнего двора справа и ухватить горсть мусора правой рукой, потом то же повторить с левым двором (левой рукой). Из добытой смеси мать готовит отвар для пациента, а "вытопки" поджигают, чтобы обкуривать больного ребенка Никифоровский Н.Я. Простонародные приметы и поверья, суеверные обряды и обычаи, легендарные сказания о лицах и местах / Собрал в Витебской Белоруссии Н.Я.Никифоровский. Витебск, 1897. С. 268..

Кушкова, комментируя данный пример, указывает на то, что нефертильный возраст собирающего делает безопаснее контакт с мусором, а сила главного действующего элемента возрастает пропорционально количеству дворов, с которых он собран Кушкова А. Указ. соч.. Плюшкин является самым дряхлым из помещиков (то есть может относительно спокойно совершать надлежащие действия с ветхими вещами). Свою "коллекцию" герой методично пополняет, бродя по самым потаенным закоулкам имения: "Он ходил каждый день по улицам своей деревни, заглядывал под мостики, под перекладины и все, что ни попадалось ему: старая подошва, бабья тряпка, железный гвоздь, глиняный черепок, - все тащил к себе и складывал в ту кучу, которую Чичиков заметил в углу комнаты". Предпочтение, отдаваемое ветхим вещам, может быть объяснено приумножением их атропейной (защитной) силы.

На мифопоэтическом уровне действия самого непоследовательного гоголевского персонажа оказываются логичными и продуманными. Плюшкин активно готовится к перерождению, его маниакальная любовь к обветшавшим вещам, его тяготение ко всему мертвому свидетельствуют о близком переходе в иную жизнь. М.Бахтин писал, что в отбросах и отходах человек очищается от ложного сознания, что дабы стать бессмертно-родовым, индивидуальное тело должно пройти через грязевой катарсис См: Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М.: Художественная литература, 1999. С. 541.. Плюшкин, бесспорно, приближается к концу этого пути.

В заключение уместно вспомнить высказывание Манна по поводу уравнивания Гоголем "смерти малого и смерти великого" как философского феномена Манн Ю.В. Указ. соч. С.37.. При рассмотрении образов пыли, сора и мусора мы не раз убедились, насколько тесно "мусорная" тема связана у писателя с законами смещения и текучести, с идеей взаимообращаемости категорий жизни и смерти.

г. Астрахань