По проходным дворам Владивостока    
	ткёт осень золотую паутину,
И отступают вечные туманы,   
	и чайки ошалелые кричат.
Сентябрь-художник школьной акварелью   
	дописывает в сумерках картину,
Где призраком Летучего Голландца    
	горит звезда, как эльмова свеча.

По проходным дворам Владивостока   
	между камней сырых и молчаливых
По лестницам скрипящим, словно трапы   
	причаливших навеки кораблей,
Проходит осень. И восточный ветер,   
	соединяя воды двух заливов,
За островами пожинает бурю,   
	как злаки с колосящихся полей.

Я прохожу сквозь выгнутые арки,   
дворы проходят сквозь меня, как кадры
Отснятого когда-то кинофильма   
	о детстве и о сказочных морях.
Но в полночь в бухте Золотого Рога   
	возникнут паруса Чёрной Эскадры,
И задымит на рейде "Петропавловск",   
	а рядом с ним - не сдавшийся "Варяг"!

И я увижу сквозь дымы Цусиму,   
	позор и пораженье Порт-Артура,
И красные знамёна над Сучаном,   
	и триколор, простреленный свинцом,
И в Спасске паровозной топки пламя.   
	И то, что пуля - всё-таки не дура,
Докажет мне конвой на пересылке   
	и новый век с ухоженным лицом.

По проходным дворам Владивостока   
	домохозяек греет бабье лето,
На бельевых веревках сохнут вещи,   
	попавшие недавно под тайфун,
И школьники поют о бригантине, -   
	и очень обнадёживает это,
Поскольку доброта - неизмерима,   
	а лиха, как известно, - только фунт.

Июнь 2003 г.