Вообще оценивать содержание книг, подобных "Розе Мира", - и в данном случае я имею в виду исключительно внутреннюю оценку, для себя, - оценивать такое содержание очень трудно, ибо оно основано на духовном (мистическом, оккультном, сверхчувственном, эзотерическом, метафизическом - дело не в названии) опыте, которого мы с вами не имеем. Как к нему подойти, как оценить, какие применить критерии? Меня самого жизнь несколько раз ставила перед подобными проблемами, которые ощущались особенно остро при личных контактах с людьми, рассказывавшими о своём сверхчувственном опыте. Должен сказать, что большинство свидетельств, с которыми мне пришлось познакомиться - как письменных, так и устных, - не вызывало у меня сомнений относительно своей истинности, вопрос для меня заключался в другом: является ли данное сверхчувственное переживание, видение и пр. тем, за что его принимает или выдаёт экстрасенс (пользуюсь принятым в России термином), и в чём его истинный смысл?

Сами свидетельства настолько различаются и по содержанию, и по глубине, и по своим источникам, и по форме изложения, что вряд ли можно выработать какой-то единый критерий для их оценки - иногда она может быть продиктована внутренним ощущением, иногда же является результатом длительных и мучительных размышлений. И всё же можно, мне кажется, указать определённый подход для оценки сверхчувственного опыта другого человека. Такая оценка может составиться из ответов на ряд вопросов, которыми следует при этом задаться: Вызывает ли доверие как сам человек, так и методы, посредством которых он получил свой сверхчувственный опыт? Дают ли его сообщения цельную картину духовной реальности или же являются 'отрывками из обрывков', повисающими в воздухе? Какова их связь с физической реальностью, с нашей земной жизнью? Должен ли я принять эти сообщения на веру или же они могут опереться на какой-то мой внутренний опыт, на здравый смысл, здоровое мышление, логику или другие факторы моей внутренней жизни? Как они согласуются с моими знаниями и представлениями о мире и жизни, с моим жизненным опытом, с тем, что я почерпнул из других источников? Выбили ли эти новые сообщения у меня почву из-под ног или же наоборот, обогатили меня новыми знаниями, укрепили меня, связали прочнее с жизнью?

Было бы большим упрощенчеством и догматизмом, если бы я приступил к чтению "Розы Мира" с 'набором' этих вопросов. Да и сформулировал я их только сейчас, для данного случая. Но как 'настрой души', как 'подход', они в своей совокупности, вместе с другими мыслями и чувствами, без сомненья жили во мне во всё время работы с "Розой Мира". Я уже сказал вам об общем результате этой работы, а сейчас конкретизирую: я прочитал лишь первую главу книги, то есть первые 10 страниц, после чего остановился. Ибо читать её дальше у меня нет ни интереса, ни желания, ни необходимости - если только кто-нибудь снова не попросит меня прочесть и прокомментировать в ней что-либо конкретно. Так что отзыв мой исключительно об этой первой главе, а не о всей книге. Почему я ограничился только одной первой главой - я постараюсь объяснить ниже. Может ли моя оценка хоть в какой-то мере быть отнесена ко всей книге - решите вы сами.

Подвергая анализу и оценке творчество Андреева, в данном случае его "Розу Мира", надо принимать во внимание тот факт, - который подчёркивается и им самим и его женой, - что он является не философом, не учёным, а - поэтом. Это значит, что и его восприятие мира, и мышление, и суждения, и - главное - духовный опыт не подчиняются строгим научным требованиям объективности, а определяются эмоциональным состоянием его души и являются сугубо субъективными. В качестве таковых они апеллируют в первую очередь не к разуму, а к чувствам, и именно на этом уровне происходит первая встреча читателя с книгой, появляются первые впечатления и оценки. Другой уровень такой встречи - это уровень личного опыта. Созвучно ли содержание книги личному опыту читателя или же, наоборот, диссонирует с ним - этим тоже определяются читательские впечатления и оценки.

Но читательское восприятие "Розы Мира" может выйти за пределы эмоционально-субъективного, предопределённого природой авторского творчества, и вступить на уровень, предопределяемый требованиями объективности и рассудка - уровень строгого, чёткого и ясного мышления. Именно этот уровень я имел в виду, когда говорил ранее об оценке сверхчувственного опыта обычным сознанием. Весь же смысл разговора об 'уровнях' состоит не в их определении и классификации - у каждого они могут быть свои собственные, - а в том, чтобы ясно отдавать себе отчёт, на каком из них родилась та или иная оценка.

Но перейдём к самой книге. Должен сказать, что хотя я и ограничился первой главой, я её довольно тщательно проработал. И если вы проделали то же самое, то лучшее, что мы могли бы сделать, - если бы нам представилась возможность личной встречи, - это разобрать и обсудить, с книгой в руках, строчку за строчкой и предложение за предложением. Кто знает, может такая возможность и представится, и мы сможем, если вы захотите, проделать такую работу (она, кстати, могла бы оказаться очень полезной; полезным также для любого педагога, особенно для вальдорфского, был бы анализ главы о воспитании, на которую имеется ссылка в первой главе и которую я сам не читал). Сейчас же мой анализ по необходимости является выборочным и ужатым, но не за счёт, я надеюсь, самого для нас с вами главного.

Однако, можно указать на две причины, в силу которых предлагаемые решения, даже до их рассмотрения, представляются сомнительными и не вытекающими из серьёзного духовного опыта. Первая состоит в следующем: какими бы страшными ни были два вышеуказанных бедствия, они всё же являются не "коренным, первичным злом", как считает Андреев, а - его проявлением. Есть и будут другие проявления, возможно - даже более страшные, но чтобы их понять и уметь справляться с ними, необходимо знать их происхождение, их роль в нашей жизни и эволюции, уметь проследить их истоки до того самого "коренного, первичного зла", с которого всё последующее 'пошло быть'.

Вторая причина такова. Когда борьба против какого-либо проявления зла становится основным импульсом и содержанием жизни, творчества или отдельного произведения определённого индивидуума, это вполне объяснимо. Но эта борьба совершенно непригодна в качестве универсального побудительно мотива, и зло ею победить нельзя. Она не может стать таким мотивом, потому что другие условия и другое проявление зла потребуют другого его понимания и другого подхода к нему. Она не сможет победить зло, потому что борьба - в самом широком смысле слова - успешной может быть лишь тогда, когда ведётся не 'против', а 'за', когда 'против' вытекает из 'за' и является его побочным продуктом. Зло можно победить только в том случае, если борьба против него является не чем-то отдельным и независимым, а составной частью борьбы за Добро.

Не увидел я следов духовного опыта и в рассуждениях по поводу общественно-исторических процессов. Они не выходят за рамки популярной журналистики на страницах массовой печати и являются скорее впечатлениями, чем результатом серьёзных исследований. Причём некоторые из них я нахожу просто поверхностными и наивными, как, например, рассуждения по социальному вопросу - и о "пробуждении социальной совести человечества", и о возможности решения этого вопроса только сейчас, в результате появления "материальных средств" (экономических и технических).

Так же наивны призывы Андреева к человечеству следовать примеру Ганди и Индии, ставшей на путь "к процветанию культурному, этическому и эстетическому - процветанию духовному, неспешно, но прочно влекущему за собой и процветание материальное". Неспешно мы может все там будем, но сегодня Индия является одной из самых 'передовых' стран как по нищете и отсталости своего населения, так и по эксплуатации, бюрократизму, коррупции, актам террора и насилия.

Ещё бόльшая и совершенно непонятная для человека такого духовного и культурного уровня наивность (хотя здесь, возможно, больше подошло бы другое слово) проявилась в его рассуждениях о "рождении всечеловеческой интеррелигии". Согласно Андрееву, человечество в последние столетия настолько было занято прогрессом культуры и науки, что оно просто не могло найти "в себе силы одновременно творить ещё и универсальные религиозные системы". Теперь работа по созданию "великих литератур и искусств, великой музыки и философии" завершена, в результате чего "образовался гигантский вакуум духовности" и высвободились "колоссальные ресурсы человеческой гениальности" - самое время создавать 'великую религию'. Никогда раньше не приходилось мне встречаться с таким - бытовым, что ли, - пониманием процесса развития человеческой культуры, а такое материалистическое понимание происхождения религий напоминает мне советскую антирелигиозную литературу времён моей молодости.

В неменьшей степени озадачивают рассуждения о неспособности старых ('доинтеррелигиозных') религий "духовно осмыслить текущий исторический процесс", так как "исторический опыт был ещё мал и узок, географический кругозор ничтожен, мистический разум не был подготовлен к постижению внутренних закономерностей". Оказывается, только сейчас, когда "железные зубья исторических катастроф ... взрыхлили психологические пласты, столько веков пребывающие в неподвижности", в них начинают падать "семена метаисторического откровения. И приоткрывается духовному взору весь планетарный космос..." и пр. и пр.

До сих пор я рассматривал различные оценки или суждения Андреева, которые представляют лишь академический интерес, находясь в сфере 'личного мнения каждого', и которые, независимо от отношения к ним, можно оставить на совести автора. Теперь же я хочу коснуться тех его мыслей, соображений и предложений, которые имеют принципиальное значение не только в силу своей тематики, но и потому, что если бы они были осуществлены, к чему стремится и призывает Андреев, они оказали бы самое прямое воздействие на каждого живущего на земле человека. Это вопросы будущего развития человечества, как духовного, так и общественного, - и ничего важнее у нас с вами на земле нет. И если в других вопросах я следовал за Андреевым, за теми или иными его мыслями и посылками, анализируя их содержание по мере его разворачивания, то в этих вопросах ситуация иная. Здесь я выхожу ему и его идеям навстречу с собственными мыслями по этим вопросам, выношенными многолетними размышлениями. И результат этой встречи таков: я должен самым решительным образом отвергнуть то, что предлагает Андреев.

При первом беглом знакомстве с идеями Андреева возникает некое недоумение: что это перед нами - мечта идеалиста?.. сказка, созданная поэтическим воображением?.. плод безудержной фантазии?.. утопия, рождённая благими намерениями?.. Потом они начинают озадачивать: неужели автор настолько наивен и оторван от жизни, настолько не знает и не понимает природу человека, его сознание, не умеет читать письмена эволюционных процессов, что способен предположить, что как только в мире появится "универсальное учение", способное "разрешить все возникающие ... проблемы с их неимоверной сложностью", что достаточно родиться "интеррелигии" - "религии итога", "соборному мистическому разуму живущего человечества", достаточно учредить всемирную "этическую инстанцию" (допуская, конечно, что это всё вообще возможно!) - и человечество начнёт под её руководством героический труд по созданию "всемирного народоустройства, стремящегося к освещению и просветлению всей жизни мира"?

Приглядитесь внимательно к происходящему вокруг, и вы не сможете не увидеть этой битвы, вернее, множества таких битв, различающихся лишь по форме и интенсивности. Добро в этой битве не заявляет о себе громогласно, не навязывает себя человеку - оно терпеливо ждёт, когда человек сам сделает свой выбор. Зло же не оставляет человека в покое ни на минуту, оно завлекает и атакует его, пользуясь для этого множеством методов и выступая под разными личинами, в том числе и добра. Поэтому так трудно сегодня человеку, поэтому так важно для него знать не только 'пути Господни', но и пути 'князя мира сего' - во всём: в исторических процессах, в общественных явлениях, в повседневной жизни.

Всё. Первый этап закончен. Всё человечество живёт в "монолите", и жизнь его направляется из одного центра "особой инстанцией". До такого не додумался даже Орвелл в своём "1984" - у него человечество разделено на враждующие лагеря. Но читатель не должен тревожиться, в "монолите" всё будет по-другому - ни вражды, ни разрушений, а созидательная работа по строительству 'светлого будущего'. Залогом тому будет, во-первых, нравственный уровень членов "особой инстанции" - 'ума, чести и совести нашей эпохи', а во-вторых, 'самое передовое в мире учение', которым они будут руководствоваться. (Да простит мне читатель мои подстановки, но они ни на йоту не искажают смысла того, о чём говорит Андреев).

Конечно, не все и не сразу смогут оценить преимущества "всемирного народоустройства", так что с 'несознательным элементом' придётся 'поработать'. Но пусть у читателя не возникает нездоровых аналогий - Андреев решительно заявляет: "Для движения, о котором я говорю,.. врагом будет одно: стремление к тирании и к жестокому насилию, где бы оно ни возникало, хотя бы в нём самом". Ах, сколько красивых деклараций прозвучало в ХХ веке, так всегда хотелось верить им, но они почему-то никогда не сбывались, а нам это объяснялось потом ссылками на 'непредвиденные трудности', 'историческую необходимость', 'временные меры', 'средства, которые оправдывают цели', и т.д. А здесь мы даже поверить не успели, как читаем уже в следующем предложении: "Насилие может быть признано годным лишь в меру крайней необходимости, только в смягчённых формах и..." - конечно же, мы так и думали! - "лишь до тех пор..." Очередная 'временная мера'! Как всё это до боли знакомо!

Но если "принуждение, насилие над чужой волей" используется "лишь в редчайших случаях" (а мы-то, простаки, чуть было не поверили, что никогда!), то что же является постоянным, главным методом воздействия на 'несознательный элемент'? Опять же - такое знакомое и родное - 'идейное воспитание масс': "наивысшая инстанция путём усовершенствованного воспитания ... подготовит человечество при помощи миллионов высокоидейных умов и воль..." А саму систему "усовершенствованного воспитания" готовить не надо, она уже разработана и опробована - в нашу многоопытную эпоху и с нашим с вами в том числе участием: "исторический опыт великих диктатур, с необыкновенной энергией и планомерностью охватывавших население громадных стран единой, строго продуманной системой воспитания и образования, неопровержимо доказал, какой силы рычаг заключён в этом пути воздействия на психику поколений". Поэтому этот рычаг, продолжает Андреев, "должен быть взят нами в руки и крепко сжат". И если это сделать - посрамлены будут все те, "кто не предвидит, какие сдвиги массового сознания ждут нас в недалёкие уже годы".

Вот теперь можно сказать окончательное 'всё' - на земле создано "нечто новое, качественно отличное от всего, до сих пор бывшего". Великолепное словесное одеяние, в которое Андреев наряжает это "новое" со всеми его инстанциями, не может скрыть его истинной сути. Не знаю, описывает ли Андреев дальше в своей книге, что ждёт человечество на следующем этапе, но представление об этом можно получить, помимо собственной интуиции, из других источников - скажем, из Достоевского, Соловьёва, Штайнера. Но я хочу из будущего вернуться в настоящие и понять ту трагедию, свидетелем которой я стал благодаря вашей просьбе высказать своё мнение о "Розе Мира". Как могло произойти, что такой светлый и духовный человек, проживший такую многострадальную жизнь, искренне и беззаветно поставивший себя на службу Добру, ценой нечеловеческих усилий и из самых лучших побуждений приносит в мир мысли и слова, которые иначе, как прокладыванием пути Антихристу, назвать нельзя?

Андреев - не профессор, логически развивающий идею, сформулированную во введении. Это поэт, увлекаемый вдохновением, автор "Ленинградского апокалипсиса", "Песни о Монсальвате", "У демонов возмездия", "Изнанки мира". Я назвал только четыре из его поэм; их более десяти. И "Роза Мира" на 90 или 95% не имеет ничего общего с идеей Розы Мира, изложенной на первых страницах. Это потрясающая по яркости мифология посмертия (в основном - "нисходящего"; сидение на Лубянке и во Владимирской тюрьме расположило поэта-духовидца к инфернальным видениям, которые он и описывает в стихах и прозе). Это мифология русской истории и культуры, с замечательными прозрениями психологии раскола (я не встречал лучшего понимания духовного мира Аввакума и Морозовой), с теорией вестничества и анализом явления вестничества в русской литературе. Можно воспринимать видения Андреева как игру витальных (астральных) сил и не принимать их полностью за чистую монету, но это игра с поэтом, поэтом гениальным, создавшим в одиночку целую мифологию поразительной поэтической глубины (с этой точки зрения Андреева можно сопоставить с Толкиеном или Энде; разница в том, что акт творчества совершался бессознательно, в видениях, приходивших в тюремной камере). Мы с Зиной без всяких шуток считаем картины "страдалиц", нарисованные Андреевым, гораздо достовернее - духовно - чем дантов "Ад".

Как видите, я Вам тоже долго не отвечал, потому что так же, как и Вы, испытывал трудности с ответным письмом, хотя и совсем другого рода. Ваше письмо настолько меня озадачило, что я поначалу думал вовсе не отвечать на него, ибо по опыту знаю, что 'выяснение отношений' ни к чему хорошему, как правило, не приводит. Но потом подумал, что оставить Ваше письмо безответным было бы, в определённом смысле, ещё хуже. Так что в конце концов решил ответить Вам и надеюсь, что мой ответ не вызовет у Вас никаких негативных чувств, как и Ваш не вызвал у меня. А начну я, пожалуй, не с главного и основного, а с того, что по отношению к нему является периферийным.

Но только где Вы, Гриша, эту попытку увидели? Не в моём же отзыве, где я со всей определённостью заявил, что "отзыв мой исключительно о первой главе, а не о всей книге", где, более того, призвал своих читателей, прочитавших всю книгу, самим судить, "может ли моя оценка хоть в какой-то мере быть отнесена ко всей книге", а также "указать мне на расхождение наших оценок, что будет полезным также и для меня".

Вот что действительно есть и существует, так это не "попытка судить", а уж само суждение - о Данииле Андрееве и о том, что вышло из-под его пера, но - лишь в пределах всё тех же десяти страниц, той же первой главы. И даже если, как Вы пишете, "'Роза Мира' на 90 или 95% не имеет ничего общего с идеею Розы Мира, изложенной на первых страницах", то всё равно, какое это имеет отношение к содержанию моего отзыва?

Прежде всего, это касается обсуждаемых Андреевым тем, о которых он говорит с драматизмом и болью, как о чём-то, исключительно важном для судеб человечества: о противостоянии в мире сил Добра и Зла, о трагизме нашего времени, о нависшей над человечеством угрозе физической и духовной гибели и о путях её предотвращения. Я говорю о них, в частности, своим читателям: "Это вопросы будущего развития человечества, как духовного, так и общественного, - и ничего важнее у нас с вами на земле нет". Для Вас же это не более, чем вопросы "переустройства современного политического мира", не заслуживающие серьёзного внимания. Это тем более удивительно, что сами Вы далеко не равнодушны ни к так называемым мировым проблемам, ни к текущим общественным и другим вопросам.

Это подвело меня к самому главному, самому больному для нас (для России) вопросу: Как нам освободиться от нашего 'проклятого прошлого'? Почему, даже пройдя через его муки и искренне и решительно отвергая его, мы снова и снова возвращаем и утверждаем его - делом, словом, мыслью? Эта загадка и вместе трагедия открылась мне ещё раз в первой главе "Розы Мира". "Оставьте это, - говорите мне Вы, - читайте дальше, читайте другое, и Вам откроется замечательная поэзия, потрясающая мифология". Я не сомневаюсь в этом, но всё тот же вопрос сидит во мне занозой: А что же делать с первой главой - частицей авторского существа, с её мыслями и идеями, вышедшими из того же источника и готовящими нам новые соловки и освенцимы, новые миллионные жертвы и страдания, новых Андреевых, Шаламовых, Солженицыных, которые сумеют пронести через муки и страдания - кто сагу об этих страданиях, кто замечательную поэзию, кто потрясающую мифологию?

Вот, дорогой Гриша, о чём я думал, читая первую главу, о чём хотел поговорить с Вами и Зиной, услышать от вас - увидели ли вы ту трагедию, которую увидел я, есть ли она на самом деле и если есть - что нам с ней делать.

Простите, что задержал с ответом...