Существует невообразимое количество теорий и гипотез, объясняющих зарождение такого мирового феномена, как христианство. Я предлагаю читателю на время чтения этой книги забыть обо всех тех теориях и сосредоточиться на излагаемых мною соображениях и фактах. Надеюсь, тому читателю, кто согласится с моими доводами, более не придется вспомнать конкурирующие теории, в которых просто отпадет надобность.
Первой предпосылкой к получению неожиданных и парадоксальных результатов данного расследования стали обнаруженные мною явные признаки искажения хронологии зарождения христианства в I в.н.э. Факт наличия неестественной и загадочной, длиной в несколько десятилетий, временной лакуны в первом веке христианской истории небезызвестен, хотя и редко обсуждается в работах историков и библеистов, которые при этом по-разному определяют нижнюю и верхнюю ее границы, а также предполагаемые причины ее возникновения. В данном расследовании этим вопросам придается особая важность, проблема переходит в иное качество: вместо того, чтобы пытаться на базе традиционной хронологии возникновения христианства как-то объяснить феномен лакуны, последняя для меня сама стала базой, на которой я строю опровержение той традиционной истории.
Не новость для библеистики и довольно распространенные суждения, что начало массового, лавинообразного распространения христианства гораздо правдоподобнее датируется примерно 68-70гг, нежели 31-33гг. Но те историки, что заново открывают для себя это обстоятельство и делятся своим наблюдением, как правило, не допускают возможности, чтобы некий оригинал евангельских событий мог произойти незадолго до 68-70гг., и традиционная хронологическая схема остается незыблемой аксиомой. И даже когда некоторые, малоавторитетные школы исследователей отвергают достоверность традиционной хронологии, это не мешает им задвигать евангельские события лет на сто в прошлое, скажем, ко временам ессейского Учителя Праведности (довольно модное сегодня направление), а христианский взрыв 68-70гг. объяснять последствиями Иудейской войны, рассеянием иудеев, в том числе принадлежавших к сектам, близким к иудо-христианству, которые, якобы, и могли разнести по миру семена новой религии.
Таковы, в двух словах, были мои предпосылки. Несколько слов следует сказать и о моей методике.
Хотя данное исследование затрагивает многие вопросы, изучаемые, в том числе, богословием, я всюду придерживаюсь научных подходов при уважительном и серьезном отношении к религиям. В отличие от богословов, которые, относя себя к науке, вместе с тем, допускают реальность пророчеств, божественных откровений и других чудес, данное исследование ограничиваемся чисто рациональным взглядом на мир и железной логикой, принципов системности и объективности. В этой книге читатель не встретит никаких заумно-мистических сентенций, присущих богословам и оккультистам.
Противоречивость фактов и историй, сообщаемых античными свидетелями, с неизбежностью вынуждает любого исследователя выделять ограниченный круг недостоверных свидетельств, относя их к ошибочным или заведомо ложным. Данное исследование при этом придерживается принципа, по которому ни одно свидетельство не должно бездоказательно приниматься или с порога отвергаться. Авторитетность источника очень важна, но вместе с тем любое неавторитетное свидетельство, даже очевидная древняя подделка должна содержать много ценной правдивой информации, т.к. фальсификаторы всех времен понимали, что подделка лишь тогда чего-нибудь стоит, когда она содержит много правды, известной их современникам. В то же время самые авторитетные свидетельства не были свободны от тенденционных правок, вставок и изъятий позднейших редакторов. И если какие-либо свидетельства мы подозреваем в недостоверности, то должны представить к тому ряд убедительных подтверждений: обязательно надо предъявить веские мотивы для фальсификации, привести анализ структурной деформации текста или другие прямые и косвенные признаки недостоверности подозрительных фрагментов.
Исследование затрагивает некоторые вопросы античной имперской политики и полит-технологий, отчего меня могут заподозрить в приверженности к 'теории заговора', которая априори противоречит принципу 'бритвы Оккама'. Чтобы развеять такие подозрения, в исследовании показывается, что в наших конкретных случаях не вводится никаких 'новых необязательных сущностей для объяснения'. Например, когда вводится гипотеза о целенаправленной имперской кампании по посмертной дискредитации "императора-Антихриста" и о вытеснении его образа из народного сознания, мы указываем, что в политической обстановке, подобной эпохе, следующей за свержением династии Цезарей, в истории всех времен и народов победители неизменно прибегали к пропагандистской кампании по дискредитации последнего или ярчайшего представителя свергнутой династии. Поэтому если бы мы только предположили, что после свержения Цезарей, вопреки обыкновению, дискредитация отсутствовала, то именно это отсутствие и было бы 'новой необязательной сущностью для объяснения', которые запрещаются принципом 'бритвы Оккама'. Более того, мы показываем, почему данная идеологическая кампания была вынужденной мерой самосохранения династии Флавиев, стало быть, и ее никак нельзя отнести к 'новым, необязательным сущностям для объяснения'.
Глава 1. Предчувствие "культа личности" некого Христа
Свое независимое расследование я начал в том возрасте, когда уже не верят в деда Мороза и в евангельские сказки, как, надеюсь, не верит в это и читатель. Я твердо намеревался, отбросив всякие шутки, докопаться до сути, понять, что это за феномен - христианство, и существуют ли серьезные разумные основания для христианской веры? Но любая моя попытка приблизиться к решению всегда упиралась в другой вопрос:
- Кто такой был Иисус Христос?
Господствующая в науке точка зрения утверждает, что это был скромный иудейский раввин и бродячий проповедник, который, судя по Евангелиям, не сказал ничего нового и которому ложно приписывали способность творить чудеса, как должна констатировать всякая научная теория. Но тогда становится непонятно, как из такого ничтожного источника могла произойти целая мировая религия? Все объяснения - несерьезны и смехотворны, а серьезных объяснений, на мой взгляд, никто не выдвигает.
По церковной же версии, Иисус был натуральным волшебником и Божьим Сыном, что также всякий раз разбивало мой интерес к теме и надежду найти серьезное решение: бесполезно искать ответы в текстах Евангелий, ведь там все сказка, и ответ там можно найти только сказочный. Это логическое препятствие в конце концов мне надоело и я попытался обратить его себе на пользу, т.е. превратить препятствие в ценную улику. Я спросил себя: 'А может быть, евангельские чудеса - вовсе не детская невинная сказка, вдруг они - свидетельства жульничества, сознательной дезинформации, которая для чего-то понадобилась авторам Евангелий?'.
Если так, то весьма интересным было бы правильно оценить масштабы той кампании по фальсификации истории, результаты которой мы видим в Евангелиях, докопаться до отраженных в них исторических событий и понять, для чего они там искажались. И ведь обычно, сдается нам, фальсифицируют историю не ради какого-то скромного раввина, а как минимум ввиду опасности, исходящей от некоего сильного мира сего для других заинтересованных вельможных лиц. Если мы это ясно осознаем, вот тогда, может быть, и поймем когда-нибудь, кто такой был Иисус Христос и существуют ли разумные основания для христианской веры.
Ясно, что начинать следует, отталкиваясь от надежных фактов, подробно описанных в наиболее достоверной части Нового Завета, - как на практике происходило обращение в христианство греков, усилиями ап.Павла и его команды. И на этом пути сразу вырастает одно логическое препятствие, небольшая странность.
Если представить себя на месте ап.Павла, когда он и его спутники в очередной раз собирались в дорогу, чтобы продолжить свою проповедь в каком-либо новом греческом городе, и прочувствовать тогдашнюю общественно-политическую обстановку, несложно понять, что перед Павлом каждый раз стояла задача неимоверно сложная и опасная. Дело в том, что как считается, проповедовал Павел незадолго до 66г., в котором разразилась Иудейская война. Ее начало показало, что взаимоотношения между греками и евреями на Востоке Империи в то время были не просто неприязненными, а находились в состоянии все нарастающей вражды, которая в конце концов достигла такой степени взаимной ненависти, что переросла в кровавую и поголовную меж-этническую резню.
И вот в этой-то обстановке нарастающей вражды Павел, еврей из евреев, направлял свои стопы к грекам, прямо в народные массы, где он должен был проповедовать о еврейском мессии, жившем лет за двадцать до этого, с целью обратить греков в новую веру, веру в нового еврейского бога Иисуса.
Чтобы яснее осознать опасность такой авантюры, представьте себе, что в наше время нашелся бы некий еврейский агитатор-проповедник, который отправился бы в современный Ирак с целью обратить проживающих там арабов в новую веру, основанную каким-либо новым еврейским мессией, пусть даже эта новая вера ничуть не противоречила бы исламу. Только наивный мог бы не понять, что в толпе простых арабов такой проповедник, хотя бы уже ввиду своего еврейского происхождения, сегодня вряд ли найдет понимание. Резонно предположить, что примерно такая же отчужденность должна была ожидать и Павла у греков.
Но оказывается, у Павла даже в мыслях не было такой опаски. Отчего-то он всегда чувствовал себя хозяином положения. Куда бы он ни направлял свои стопы, он почему-то заранее был уверен, что греки его, вместе со всей свитой, радушно встретят, приютят, обогреют и накормят. А уж в том, что греков заинтересует проповедь о новом еврейском боге, Павел тем более не сомневался.
И на деле все выходило именно так, как рассчитывал Павел. Из совокупности прямых и косвенных указаний Деяний св.Апостолов (в дальнейшем именуемых просто Деяниями) и павловых Посланий вырисовывается примерно такая модель происходившего. Стоило Павлу начать свою проповедь в незнакомом городке, как тут же местные греки, как будто только того и ждали, бросали все свои дела и окружали Павла, жадно ловя каждое его слово. Сразу же создавался круг местных активистов нового культа, самых авторитетных и грамотных Павел великодушно назначал епископами. Все наперебой предлагали Павлу пищу и кров, но только самого избранного грека Павел просил приготовить помещение, что для избранника было большой честью. Когда же Павел собирался покидать город, местные греки провожали Павла как родного, дружно собирая ему в дорогу провизию и деньги.
Что за чудеса? Чтобы во все это поверить, нам нужны какие-нибудь объяснения такому энтузиазму и радушию греков. Может быть, Павлу удавалось подкупить и покорить своих слушателей обещанием загробной жизни? Наивная мысль. Это только для иудеев в те времена были новинкой представления о бессмертии, а у греков такого добра было столько, что не знали, куда девать. А может быть, греков потрясало ораторское искусство Павла? Опять мимо. Известно, что Павел был талантливым писателем, но заурядным оратором.
Единственное объяснение, которое пытались предложить нам авторы Деяний, - это чудеса, которые на глазах у греков, якобы, иногда творил Павел. Вот это уже симптоматично. Ну разве не для того были выдуманы эти чудеса, чтобы скрыть от нас настоящую причину?
Пока мы не найдем эту причину, мы не продвинемся в нашем постижении исконной сути христианства. Первые греки, обращенные Павлом, должны были понимать, в чем состояла эта исконная суть. Именно это понимание должно было привести к тому, что уже при жизни Павла в Малой Азии назревала угроза закрытия языческих храмов, в которые уже мало, кто ходил... Отчего же все-таки греческое население тогда как-будто сошло с ума, массово переходя в христианство?
Убедительного ответа на этот вопрос, между прочим, нет ни в Библии, ни в богословии, ни в библеистике. Загадочная реакция греков на проповедь Павла, таким образом, привела нас в тупик, преодолеть который, кажется, никому еще не удавалось...
Но однажды я случайно понял, на что было похоже загадочное поведение греков и странная самоуверенность Павла. Раз уж мы коснулись Ирака, представим себе такую гипопетическую ситуацию. Предположим, плененного Саддама Хусейна решили бы судить в Израиле, где ему вынесли смертный приговор, который, недолго думая, привели в исполнение. Опуская вероятную последующую реакцию на это в Ираке, представьте, что спустя несколько лет некий еврейский агитатор-проповедник затеял миссионерское путешествие в Ирак, туда, где проживают сунниты, самые горячие поклонники казненного Хусейна.
И вот в некотором суннитском городке появляется усталый странник, который доверительно рассказывает местным жителям следующую историю. Оказывается, Саддам Хусейн на самом деле жив, находится на свободе и скоро придет судить своих врагов. Допустим, подобные слухи не были новостью в Ираке и давно будоражили умы, но удивленные слушатели впервые встречают очевидца событий. Оказывается, рассказчик, свободно владеющий арабским, на самом деле еврей из Израиля, где он своими глазами видел спасшегося Хусейна и говорил с ним. Именно Хусейн послал рассказчика в Ирак и повелел передать арабам эту благую весть. Свой рассказ проповедник мог бы упаковать в религиозную форму и даже доказывать при этом, что Хусейн - никто иной, как тот самый мессия, приход которого предсказывали древние пророки Израиля...
Как Вы думаете, разгневались бы слушатели, узнав, что рассказчик - израильтянин? Да не может быть. Наверняка нашего проповедника приютили бы и поделились с ним последней едой, а в конце проводили бы его, как родного, в соседний суннитский город, собрав ему в дорогу все необходимое. И проповеднику несложно было бы понять, что в этой ситуации он изначально является хозяином положения. При этом от него не требовалось никаких чудес: все дело решала личность Саддама Хусейна, а не чудеса.
Вот такую ассоциацию навеяли мне новозаветные странности. А что, если по аналогии и Иисус Христос был широко известным и любимым в народах Римской империи деятелем, так сказать, античным Саддамом Хусейном? Может быть, истории известен именно такой деятель, который при жизни был как-то связан с Иудеей, а после смерти народ верил в его воскресение? Неплохо было бы проверить эту версию...
В этом месте я предвижу первое недоумение скептика:
- Но ведь абсолютно точно известно, что никого общеизвестного деятеля по имени Иисус Христос в римской истории I века не существовало...
В ответ мы должны напомнить, что 'Иисус Христос' - это не собственное имя, а скорее, титул. Кроме того, ведь в иудейских писаниях широко применялась практика использования конспиративных имен вместо имен собственных, которая кое-где применялась и в Новом Завете. Почему же одним из таких конспиративных имен не мог быть титул 'Иисус Христос'?
- Даже если бы Ваш 'античный Хусейн' был общеизвестен под другим именем, версия эта наверняка ошибочна, иначе все было бы настолько просто и очевидно, что библеисты давно бы уже все поняли и легко вычислили бы исторического Христа.
Но иногда оказывается самым трудным увидеть то, что уж слишком очевидно. Этот эффект так описал Эдгар По в 'Пропавшем письме':
'Существует салонная игра, ... в которую играют с помощью географической карты. Один играющий предлагает другому найти задуманное слово - название города, реки, государства или империи - среди массы надписей, которыми пестрит карта. Новичок обычно пытается перехитрить своего противника, задумывая название, напечатанное наиболее мелким шрифтом, но опытный игрок выбирает слова, простирающиеся через всю карту и напечатанные самыми крупными буквами. Такие названия, как и чересчур большие вывески, ускользают от внимания из-за того, что они слишком уж очевидны. Эта физическая особенность нашего зрения представляет собой полную аналогию мыслительной тупости, с какой интеллект обходит те соображения, которые слишком уж навязчиво самоочевидны...'
Кроме того, раз уж наличие искажений в Евангелиях есть факт несомненный, то лично я очень бы удивился, если бы там же не имелось и других, пока не обнаруженных нами искажений. Наверняка образ евангельского Христа в немалой степени является идеализацией исторического деятеля Х, из которой выхолостили большую часть его конкретной земной биографии, в том числе, возможно, все его грехи. Что же удивительного в том, что историкам, изучающим грешную жизнь деятеля Х, не приходит в голову попытаться сопоставлять его с безгрешным Христом?
А может быть, стоит нам попытаться, и у нас все получится? Мы не из праздного любопытства хотим вычислить мистера Х. Дело в том, что с личностью Х, то есть с историческим прототипом Христа, должна была быть связана изначальная идея христианского проекта. Я бы назвал это неким посланием Х к потомкам, которое то ли потерялось, то ли его кто-то от нас спрятал.
Ситуация напоминает поиск 'Пропавшего письма' по Эдгару По, где лучшие специалисты по обыску парижской полиции не могли отыскать письмо, спрятанное в квартире. На каждую комнату они тратили целую неделю. Изощренность обыска показывают такие примеры: все блоки и ящики шкафов измерялись точной линейкой с целью обнаружить несоответствие видимых размеров хотя бы в в пятисотую долю дюйма, что уже указало бы сыщикам на потайное пространство, куда могло быть втиснуто письмо. Все мебельные стыки исследовались с помощью сильнейшей лупы на предмет обнаружения малейшей трещинки в клее и других мельчайших следов недавних повреждений, т.к. сыщики не исключали, что письмо спрятано где-нибудь в ножке стула, высверленной изнутри. И все остальное обыскивалось в таком же духе, и все безрезультатно. Затем был произведен вторичный обыск, и опять все усилия пропали даром.
А ларчик открывался просто. Хитрость спрятавшего письмо заключалась в том, что письмо было как бы даже и не спрятано, а висело на самом видном месте, только было вывернуто наизнанку, подретушировано и замаскировано под другой документ. Сыщиков, таким образом, сбил с толку пресловутый эффект 'мыслительной тупости, с какой интеллект обходит те соображения, которые слишком уж навязчиво самоочевидны...'
Так может быть, и то 'послание к потомкам' от античного Хусейна, которое мы хотим раскопать, находится на самом видном месте, но вывернуто наизнанку, а его видимая сторона - это и есть Евангелия?
- Чтобы Ваш 'античный Хусейн' оказался кумиром греков, Вы ведь должны будете искать его где-нибудь подальше от Иудеи? Не слишком ли много дезинформации Вы инкриминируете новозаветным авторам? Более того, по Вашим расчетам античный Хусейн, биография которого относится к светской историографии, должен был сыграть какую-то религиозную роль в истории, а конкретно - в истории христианства. Но ведь все яркие деятели начального христианства известны и среди них нет никого, похожего на Вашего Хусейна. Получается, в предполагаемую кампанию по дезинформации были вовлечены и светские историки, которые зачем-то изъяли из биографии Вашего античного Хусейна всю религиозную составляющую? Что это, 'Теория заговора'? Неужели Вы всерьез допускаете практическую реализуемость некой античной полит-кампании, исказившей как историю зарождения христианства, так и связанную с ней светскую историю?
'Ну что Вы!', - спокойно отвечу я. Это - не теория заговора. К разновидностям 'теории заговора' можно отнести лишь те теории, в которых имеются недоказуемые составляющие, т.е. некие необязательные положения, которые искусственно привлекаются к анализу для объяснения чего-либо. Такая практика запрещается принципом 'бритвы Оккама' и отвергается наукой. Мы не собираемся этого делать. На каждом шаге своего расследования все новые положения, на которые мы собираемся опереться, будут доказываться, за исключением тех, которые не требуют доказательств ввиду своей очевидности.
Например, положение о том, что евангельские чудеса являются вымыслом, не требует доказательств. Отсюда вытекает, что некая кампания по дезинформации, по искажению биографии исторического Христа и истории зарождения христианства, определенно имела место. Каковы были масштабы этой кампании и были ли вовлечены в нее светские историки, мы пока не знаем. Не будем забегать вперед. Пока что мы ничего не доказали, а лишь наметили перспективное, на наш взгляд, направление поиска.
Что касается, якобы, практической нереализуемости искажения светской истории, то напомним, что Римская история I века известна, в основном, от двух писателей - Тацита и Светония, которые писали в начале II века, во многом повторяя друг друга. Откуда они черпали информацию, точно неизвестно, но в части описаний жизни и деяний сильных мира сего оба они очень часто опирались ни одних и тех же, возможно даже на одного и того же предшественника, который явно был не историком, а романистом, выдумавшим многое из того, что сказал или подумал тот или иной римский деятель, и чему не могло быть свидетелей. Таким образом, фантазия всего лишь одного яркого романиста, жившего где-нибудь во 2-й половине I века, была способна перевернуть наши представления о римских деятелях I века. Так что практическая реализуемость искажения какой-либо биографии не составляла проблемы.
- Но как же в принципе можно было 'спрятать Бога' на страницах светской истории? Если исторический Христос был великим римским деятелем, то легко ли было умолчать о нем и спрятать от потомков? Легко ли спрятать пирамиду Хеопса?
Пирамиду Хеопса можно было спрятать очень легко: например, превратить ее в мусорную свалку. По прошествии времени никто бы и не вспомнил, что раньше под мусором что-то было...
Точно так же исторического Христа на страницах римской истории можно было забросать мусором, то есть как следует дискредитировать и превратить в величайшего злодея и исчадие ада, - чем это не маскировка? Так что нам при поиске античного Хусейна в первую очередь надо внимательно присмотреться именно к древним "Антихристам".
Для искусного фальсификатора, знавшего некоторые секреты иллюзионистов, не возникло бы проблем и с тем, как перебросить великую личность в пространстве - из Рима в Иудею и обратно. Здесь ему мог бы пригодиться типовой прием фокусника, когда главный объект находится на самом виду, но его никто не замечает, внимание зрителя отвлекается в сторону.
Пример - известный старинный фокус, по-моему, высший пилотаж в мире иллюзий, имевший, говорят, потрясающий эффект. На сцену выводили слона, накидывали на него покрывало, произносили заклинания, срывали покрывало и ... слон исчезал!
Секрет фокуса примерно таков: покрывало было двойным и срывали только его верхний слой, а нижний оставался на слоне и сливал его с фоном сцены, для чего тщательно подбирали нужную материю и освещение. Пропавший слон, таким образом, оставался на прежнем месте, перед носом зрителей, но те его не замечали: в это время факир тряс сброшенное покрывало, удостоверяя, что в нем нет никакого слона, заглядывал под стулья и т.п.
Для полного эффекта накрытого слона нужно было еще удалить со сцены... И тут, чтобы отвлечь внимание, несколько 'подсаженных' зрителей вскакивали, криками и жестами указывая куда-то в фойе, видный из бокового прохода и уверяли, что своими глазами видели, как только что какой-то слон на цыпочках быстро-быстро выбежал из здания! Доверчивые зрители бросаются к окнам, раздвигают шторы и кричат: 'Где? Где?', а им кричат в ответ: 'Говорят, он побежал по направлению отеля "Плаза"!'. Кто-то разводит руками, кто-то бросается вдогонку, а накрытого слона в это время под шумок спокойно выводят через служебный выход.
Так и в нашем случае отраженный свет главного объекта в образе доброго бога-волшебника Иисуса сместили чуть в сторону - отправили в ссылку в Иудею. А главного героя, нашего античного Хусейна, могли вывернуть наизнанку, как следует измазать черной краской и оставить на самом видном месте.
Вот потеха... Зрители фокуса со слоном, должно быть, еще долго и безуспешно опрашивали персонал отеля 'Плаза': 'К вам слон не забегал?' Точно также бесполезно 'опрашивать' иудейских писателей, современников евангельских событий: 'Здесь Иисус Христос не пробегал?'. Результат опроса известен - никто из тех иудейских писателей ничего не слыхивал ни о каком Иисусе Христе.
В этом месте мой скептик опять может возразить:
- Что-то уж больно увлекают Вас фокусы... А само-то Ваше расследование, часом, не новый наукообразный фокус, основанный на том, что дилетант не в силах будет проверить каждый шаг Ваших рассуждений, как не может зритель выйти на сцену и осмотреть рукава у фокусника? Вот уж нам радости-то: напрягаться в попытке распутать клубок, приготовленный Вами !
- Вот тут мы вас сразу успокоим: никакого нового фокуса не будет. Только разоблачение старых. Разница будет видна и дилетанту, ведь чтобы создать иллюзию, именно и требуется побольше тумана и магии. Совсем другое дело - разоблачение магии, когда простым разъяснением на пальцах, понятным любому дилетанту, непостижимое сразу становится до смешного простым и ясным, туман рассеивается и вещи с головы становятся на ноги.
Наконец, у скептика может возникнуть и главный вопрос:
- А кому может быть полезным Ваше расследование, и для чего вообще таким образом ворошить прошлое? Разве это не оскорбит религиозные чувства христиан?
Но у меня изначально нет мысли кого-то оскорбить, а оскорбить чувства христиан на самом деле не так уж просто, например, это не удается сделать даже тем многочисленным ученым, кто специализируется на борьбе с религией. Куда уж мне с ними тягаться. Моя цель в данной книге - пока что просто "вычислить" исторический прототип Христа, вот тогда, может быть, мы и увидим, обрадует ли христиан полученнный результат.
Забегая вперед, скажу, что обозначенной цели мне удалось достичь. Но решить задачу 'в лоб', следуя прямо по намеченному пути, не удалось. Путь этот оказался прегражден искривлением во времени, которое мы будем разоблачать в Части II. А начнем мы, как и собирались, с того, что внимательно присмотримся к тем историческим лицам, которых в античности считали "Антихристами". Это далеко не праздный интерес. Дело в том, что слово "Антихрист" в древности совсем не обязательно означало противника Христа. Лингвисты утверждают, что слово это скорее должно было указывать на человека, выступавшего в роли Христа, например того, кто сам выдавал себя за Божьего помазанника и Сына, либо людская молва считала его таковым. Стойкая древняя традиция утверждает, что Антихрист, неизвестно почему, должен во всем быть очень похожим на Христа. Что это может означать? К этому вопросу мы и приступим немедленно в Главе 2.
Глава 2. Присмотримся к внешности главного "Антихриста"
Итак, нам надо сперва хорошенько присмотреться к античным "антихристам". Как следует из первого послания Иоанна (см.Гл.2), антихристами в I веке считали много кого. Но вот из конкретных исторических деятелей I века самая четкая и бесспорная традиция называть антихристом имелась в отношении самого ярко выраженного "антихриста", римского императора Нерона (с 54 по 68гг.). И именно в случае с Нероном отчего-то на удивление точно подтверждается другая древняя традиция, по которой внешне Антихрист почему-то должен быть очень похожим на Христа. Это мы сейчас и увидим.
Вообще-то внешний облик Христа в истории раннего христианства по непонятной причине оказывается довольно темным и загадочным вопросом. Библеисты всегда оказываются в небольшой неловкости и в большом затруднении убедительно разъяснить следующий удивительный парадокс: почему первохристиан, которые надеялись своими глазами увидеть Христа при его скором втором пришествии, как будто не интересовал вопрос о том, как выглядел Иисус, и почему они никогда не расспрашивали об этом апостолов и других самовидцев Иисуса? По всем раскладам Его облик должен был быть очень важным хотя бы для тех, кто ожидал второго пришествия, ведь в Евангелиях неоднократно описывались случаи, когда люди при встрече не узнавали Иисуса... При всем этом и Евангелия, и все другие древнейшие христианские сочинения, которые появились на свет еще в I веке, когда первые христиане еще по-настоящему ожидали скорое второе пришествие, о внешности Христа хранят гробовое молчание. А вот во II веке, когда вопрос о втором пришествии потерял актуальность, вопрос о внешности Христа почему-то начал обсуждаться.
Как бывает всегда, когда нет единой убедительной версии, нам предлагают несколько сомнительных объяснений, которые, якобы, дополняют друг друга и в сумме (т.е. собранные в одну кучу) выглядят, вроде бы, вполне солидно.
Так, обыкновенно утверждается, что самые первые христиане были поголовно иудеями, а иудейский Закон запрещает делать изображения "всего того, что есть на небе вверху, что на земле внизу, и что в воде ниже земли". Поэтому-де, они и не помышляли о портретных особенностях Иисуса.
Но ведь этим первым христианам, пусть даже они и были ревностными иудеями, по легенде, суждено было вскоре своими глазами увидеть второе пришествие Иисуса, который у иудейских последователей (таких, как эбиониты) не считался божеством. Почему же они не интересовались его приметами, ведь описание примет человека иудейским Законом не запрещается? Самый что ни на есть иудейский новозаветный автор, тот Иоанн, что сочинил Откровение, между прочим, описывал некоторые фантастически неземные внешние приметы небесного Христа (Откр.1:13-15). Ветхозаветные авторы также не затруднялись описывать человеческую внешность. Так в чем же было дело?
К тому же, в число тех, кто ожидал скорое второе пришествие, совершенно точно входили не только иудеи, но и обращенные язычники. Так, получатели посланий Павла к фессалоникийцам, точно не были иудеями, они, как известно, даже прекращали работать, ожидая увидеть Иисуса со дня на день. Как же их могли не интересовать Его приметы?
Апелляция к иудейскому запрету делать изображения тем более ничтожна, что оказывается, изображений Христа в первые два века христианства создавалось множество, в том числе и в местах проживания иудеев, только вот позднее они почему-то уничтожались церковью. До нас дошло немало упоминаний о таких изображениях. Так, по сообщению Иринея, у карпократиан и гностиков издавна были рисованые изображения Христа, а летописец жизнеописания императора Александра Севера, Лампридий, утверждал, что у этого императора в его домашней божнице имелись изображения Аполлония Тианского, Орфея, Авраама и Иисуса Христа. Августин рассказал о том, что одна женщина по имени Маркелина из секты карпократиан, приехав в Рим при папе Аниките (157-168 гг.), имела при себе изображения Иисуса Христа, апостола Павла, Гомера и Пифагора и поклонялась им. Еще с I века изображения Христа стали появляться в живописи римских катакомб. Наконец, самый показательный случай. Евсевий сам рассказал о статуе Иисуса Христа, которая была воздвигнута в Кесарии Филипповой, и сам же не подвергает сомнению, что эта статуя была поставлена во славу Иисусу Христу той женщиной, что упоминается в Евангелии как "жена кровоточивая" в знак благодарности за свое исцеление, и что эту статую он сам видел во время своего пребывания в Кесарии ('Церковная история' книга VII, глава 18). Почему же Евсевий не описал, как выглядел Иисус в том изображении? И почему, все-таки, церковь уничтожала эту древнейшую часть изображений Христа?
Предполагается, что первые христиане изображали Христа не так, как Он выглядел на самом деле, а всего лишь так, как они Его себе представляли, то есть типичным римлянином (см.рис.1). Поэтому-де такие изображения никакого интереса не представляют. Но вообще-то, греко-римское античное изобразительное искусство достигало таких высот реализма, что всякое изображение других знаменитых личностей всегда обладало портретным сходством с оригиналом. Одному Иисусу, получается, не повезло: почти никто из римлян и греков Его своими глазами не видел, вот и изображали Его по наитию, кто во что горазд. Но если бы изображения резко отличались друг от друга, то почему никогда не возникало никаких споров о том, как на самом деле выглядел Иисус? Обычно, сдается нам, изобилие портретных изображений при полном отсутствии описаний примет должно говорить о том, что изображаемый человек и без всяких описаний был всем известен. Например, кому нужны были описания внешности Сталина? Ведь любому художнику даже по памяти проще было изобразить Сталина, чем по описаниям...
В качестве второго объяснения, никак не связанного с первым, обычно выдвигается то обстоятельство, что внешность Иисуса, якобы, была весьма отвратительной. Поэтому-де вопрос этот и не нашел никакого отражения ни в каноне, ни в апокрифах.
Простите, но в таком случае апостолы и самовидцы Христа тем более должны были подготовить аудиторию своих слушателей ко второму пришествию, чтобы те не удивлялись и не падали в обморок при виде безобразного Иисуса. В любом случае аудиторию нужно было предупредить, что Иисус - совсем не красавчик и назвать его приметы. Как бы безобразен ни был Иисус, пусть хоть даже это был вылитый Квазимодо Виктора Гюго, ничто не мешало указать, какого роста был Иисус, как широк он был в плечах, каков был цвет его волос и глаз, какой была его прическа, борода, усы, голос, манера держаться и многие другие вполне нейтральные приметы. Среди качеств Квазимодо, если уж никому не хотелось говорить о чертах, его безобразивших, всегда можно было найти и отметить положительные стороны: силу, мужество, доброту и т.п. Да ведь и среди безобразных сторон Его облика всегда можно было найти наименее отвратительные приметы, по которым Его можно было узнать. Тогда бы довод о Его безобразии хотя бы не выглядел таким голословным.
На самом деле известно, что шаткая традиция, имевшая хождение во II веке и чуть позже, по которой внешность Иисуса была лишена какой-либо привлекательности, появилась на свет всего лишь "во исполнение ветхо-заветных пророчеств". Уже в 96 году Климент Римский в своем 1-м Послании к Коринфянам (Глава XVI), призывая коринфян к смирению, ставит им в пример кротость и смирение Иисуса, в доказательство которых принимается цитировать 53-ю главу книги пророка Исайи, в которой и говорится о том жалком обличье, в котором должен появиться иудейский мессия. Показательно, что сам Климент еще ничего не утверждал об "ужасном" облике Иисуса. Климент делал упор не на внешность, а на кротость и жертвенность. Но традиция увязывать облик Иисуса с тем, как представлялся мессия иудейским пророкам, таким образом была им порождена.
Ну а нас с вами не интересует мнение Исайи, мы ведь говорим о внешности исторического Христа. Поэтому и второе "объяснение" факта замалчивания Его примет ничего не стоит.
Имеют хождение и некоторые другие, еще менее вразумительные доводы, например, предположение о том, что авторы сочинений новозаветного канона и апокрифов, должно быть, единогласно и твердо считали, что внешний облик Иисуса не имеет никакого богословского значения. Но как быть с практическим значением? И откуда бы могло взяться такое редкое единодушие по такому неочевидному вопросу? Неужели всем, причастным к христианским писаниям и проповедям, удалось договориться о том, чтобы нигде принципиально не затрагивать этот вопрос и на корню пресекать любые расспросы о приметах Иисуса, ссылаясь на то, что это не имеет никакого богословского значения? На месте слушателя проповедей я бы слегка засомневался: в чем дело, почему от нас скрывают правду?
Итак, все разобранные слабые попытки объяснить происходившее выглядят довольно бедно и бледно. А вот если бы мы, к примеру, представили себе на минуту, что Антихрист-Нерон и был тем самым "античным Хусейном", о котором речь шла в предыдущей главе, разобранная трудность сразу нашла бы очень простое объяснение. Тогда бы все первохристиане должны были сами прекрасно знать, как выглядел Сын Божий. Его портретов в то время было великое множество, практически каждый мог носить их в карманах, на монетах с изображением Нерона. Вдобавок, Нерон до такой степени любил покрасоваться перед народом, что очень многие из первохристиан могли видеть его своими глазами. Расспрашивать о внешности этого Антихриста, т.е. императора, воображавшего себя Христом, первохристианам было бы так же нелепо, как и юным пионерам распрашивать своих наставников, как выглядел Ленин.
Неудивительным было бы и то, что с уходом из жизни первых поколений христиан, память об Нероне-Антихристе как об историческом "Иисусе Христе", порядком поистерлась бы и для новых поколений вопрос о внешности Христа уже приобрел бы актуальность. Это мы и видим: во II веке он нехотя, мало-помалу начал обсуждаться - у Климента Римского это еще вышло нечаянно, Цельса и тех его предшественников, на которых он ссылался, этот вопрос уже серьезно интересовал, и наконец, Ириней Лионский попытался даже навсегда закрыть вопрос, утверждая, что облик Христа, якобы, остался неизвестным, - явно абсурдно допущение, что Ириней не догадался бы расспросить о внешности Иисуса своего наставника, Поликарпа Смирнского, который был учеником апостола Иоанна. Не говорит ли это о стремлении замять опасный вопрос о внешности Христа, о которой почему-то ничего не нужно было знать новым поколениям христиан? И если бы подтвердилась наша догадка о Нероне как об историческом Христе, то стало бы ясно, для чего это было нужно: чтобы никто и никогда случайно не узнал по списку примет Христа его прототипа, Нерона.
Впрочем, мы чересчур забежали вперед. Вначале покажем ту странную закономерность, что Нерон-Антихрист на поверку почему-то оказывается близнецом Иисуса.
Несмотря на попытки похоронить вопрос, все-таки до нас дошло несколько описаний внешности Христа, относимых к средневековью. Эти свидетельства не составляют какой-то канон, но хоть их и можно считать "апокрифическими", именно на них построена церковная традиция изображений Иисуса.
Так, еще к шестому веку относят западное свидетельство Антонина из Пьяченцы (ок.570) и восточное свидетельство в сказании Феодора летописца. В восьмом веке появились свидетельства Андрея Критского и Патриарха Германа. Эти древнейшие описания внешности Христа весьма лаконичны и вполне согласные друг с другом. Образцовым обобщением перечисленных свидетельств считается "Сказание" монаха Епифания (начало IX в.), согласно которому Спаситель "был весьма прекрасен видом (как глаголе пророк (Пс. 44, 3), "красен добротою паче сынов человеческих"), ростом же... шести полных фут, русые имея волосы и не особенно густые, скорее напоминавшие колосья, брови же черные и не особенно согнутые, очи светлые и блестящие... красноокий, с долгим носом, с русою бородою, имея длинные волосы, ибо никогда бритва не коснулась главы Его, ни рука человечья, кроме Матери Его в детском Его возрасте, с легким склонением выи настолько, чтобы не вполне прямо держаться Ему во весь рост, пшеничного цвета тело, лицо не круглое, но как у Матери Его, слегка суживающееся книзу, слегка покрываю-щееся румянцем настолько, чтобы выказать благочестивый и разумный нрав и кроткий обычай и во всем безгневную благость, какую описало Слово незадолго в Его Матери, ибо во всем Он Ей уподоблялся и приравнивался".
Чуть позднее, в 836 г., в послании к императору Феофилу был дан даже некий неофициальный канон изображения Иисуса в Его человеческом облике: "...благотелесный... со сдвинутыми бровями, красноокий, с долгим носом, русыми волосами, склоненный, смиренный, прекрасен цветом тела, имеющий темную бороду, цвета пшеницы на вид, по материнской наружности, с длинными перстами, доброгласен, сладок речью, зело кроток, молчалив, терпелив...".
С XIV-го века пользовалось популярностью так называемое "Письмо" иудейского проконсула Публия Лентула к Тиберию или к римскому сенату, в котором еще раз описывается внешний вид Иисуса. Надо сказать, точно известно, что такого чиновника, как проконсул Палестины Публий Лентул, никогда не существовало. Так что как документ, "Письмо Лентула" - несомненная подделка, что, впрочем, еще ничего не говорит о достоверности приведенной в нем информации. Это свидетельство представлено в нескольких вариантах, два из которых мы процитируем ниже.
Первый вариант в переводе Евграфа Дулумана гласит:
'Этот человек многосторонне одарен. Имя его - Иисус. У него прекрасное и благородное лицо, гармоническое строение тела. Его волосы - цвета вина, прямые, но ниже ушей в завитках, и блестящие. Лоб - прямой и чистый. От лица его исходит сила и спокойствие; оно румяное и без единого изъяна. Линии носа и рта - безупречны. У него густая борода и такого же цвета, как и волос на голове. У него голубые и лучезарные глаза. Он высокого роста. У него красивые, прямые руки. Во время беседы - серьезен и неболтлив. Своей врожденной красотой он превосходит всех красавцев.'
[a1]
Второй вариант мы цитируем по книге З.Косидовского "Сказания Евангелистов":
'Человек он среднего роста, с хорошей осанкой и великолепным благородным лицом. Его вид внушает и любовь, и страх одновременно. Волосы цвета спелого ореха ниспадают гладко до ушей, а дальше до самых плеч вьются колечками, чуть более светлыми и блестящими; посередине головы они разделены пробором, как это принято у назореев; лоб ясен и чист, лицо без морщин и пятен дышит силой и спокойствием; линии носа и рта безукоризненны, борода густая, того же цвета, что и волосы, не очень длинная, разделенная посередине. Взгляд прямой, проницательный, глаза сине-зеленые, яркие и живые. В гневе он страшен, а поучает дружески и нежно, с радостной серьезностью. Иной раз плачет, но не смеется никогда. Держится гордо и прямо, руки и плечи его полны изящества, в разговоре он серьезен, скромен, сдержан, и к нему по праву можно отнести слова пророка: 'Вот самый прекрасный обликом из всех сынов человеческих'.
Итак, у нас имеется не так уж мало примет, чтобы попытаться сравнить внешность Христа с внешностью Нерона. Тот факт, что степень достоверности сведений в сказании Епифания и в письме к Феофилу нам неизвестна, а "Письмо Лентула" - явная подделка, вынуждает с большой осторожностью делать какие-либо выводы. Тут нужна ювелирная точность. Нельзя с порога, безосновательно принимать информацию из сомнительных источников. Но в тоже время даже откровенная подделка может содержать в себе ценную правдивую информацию. И если мы не просто покажем, что внешность Христа в представленных описаниях похожа на внешность Антихриста-Нерона, а строго докажем маловероятность случайного совпадения их примет, то тем самым мы и получим фактические основания считать, что средневековые описания Христа, оказывается, согласуются с древнейшей традицией считать Антихриста двойником Христа, а значит, были по большей части достоверны.
Именно такое статистическое доказательство мы и представим вскоре, но начнем мы свое сравнение с тех примет, где сходство двух наших героев нельзя назвать безоговорочным, однако же и отрицать какое-либо сходство не представляется возможным.
Цвет глаз
К сожалению, по поводу глаз Иисуса в наших источниках не наблюдается полного единства. По Епифанию, это были "...очи светлые и блестящие...". И вместе с автором письма к Феофилу Епифаний назвал Иисуса "краснооким" (т.е., по Далю, глаза были красивыми). В одних вариантах "Письма Лентула" глаза Иисуса "голубые и лучезарные", а в других - "сине-зеленые". Еще в одном варианте "Письма Лентула" сказано: "Глаза у Него - яркие и как бы имеют различный цвет в различное время".
Но если предположить, что у Иисуса, как и у большинства других светловолосых людей, глаза были светлые (т.е. светло-серые, светло-голубые или светло-зеленые), то окажется, что все наши свидетельства были отчасти правдивыми. Разночтений совсем бы не осталось, если бы цвет глаз был серо-голубым. В таких глазах обычно всегда есть вкрапления зеленого, синего и даже коричневого оттенка. При малой освещенности такие глаза могут казаться темными, именно сине-зелеными. Ну а если бы Иисус был темноглазым, то никакого изменения цвета не наблюдалось бы при любой освещенности.
Как известно, у Нерона как раз были светлые, серо-голубые глаза.
Разумеется, утверждать об особом сходстве здесь не приходится, но согласитесь, в своей сумме средневековые свидетельства, все-таки, скорее, сближают цвет глаз Иисуса и Нерона, ведь большинство средиземноморского населения всегда имело темные глаза.
Черты лица
Брови Иисуса, как сказано, "черные и не особенно согнутые, сдвинутые". Про Нерона неизвестно, какого цвета были его брови, хотя весьма вероятно, что гримеры перед выходом на сцену, как это обычно делается, подкрашивали брови именно в черный цвет. (Напомним, Нерон ведь был знаменитым артистом, "музыкантом и актером на троне"). Зато уверенно можно говорить, что брови Нерона были именно "не особо согнутыми" и именно сдвинутыми (см.рис.5 и 7).
Форма лица Иисуса была "не круглой, но как и у Матери Его, слегка суживающейся книзу". То же самое можно уверенно говорить и о лице Нерона, и о лице его матери Агриппины (см.рис.5,6,7 и 8).
Лицо Иисуса было "без морщин и пятен, без единого изъяна". Но и у Нерона никаких изъянов, морщин, шрамов и пятен на лице не было, иначе писатели из числа его ненавистников обязательно сообщили бы об этом.
Отмечается "долгий нос" Иисуса. На изображении (см.рис.6) и на монете (см.рис.10) нос Нерона определенно выглядит длинным, длиннее некуда, длиннее было бы уже уродством, он и не короток, и не курнос, и не крючковат, а именно прямой и вытянутый, как и должно быть у Иисуса. Коротким нос обычно бывает тогда, когда расстояние от его нижнего края до линии рта заметно больше среднего, а у Нерона это расстояние наоборот, меньше среднего. В этом смысле Нерона можно уверенно называть длинно-носым.
Линии носа и рта у Иисуса названы безупречными. То же самое можно сказать и о Нероне. На монетах (рис.10,11,12 и 13) особенно хорошо видно, что линией носа и рта Нерон очень похож на другого знаменитого красавца, прадеда Нерона, триумвира Марка Антония, что придает профилю особую экстравагантность.
От лица Иисуса, как сказано, исходит сила и спокойствие. Но и все монеты, и все представленные нами скульптуры Нерона (кроме детской на рис.9) так и пышат силой и спокойствием.
Еще об Иисусе сказано, что "Его вид внушает и любовь, и страх одновременно". Но ведь именно Нерон и был человеком, которого и любили, и боялись одновременно.
Про лоб Иисуса сказано, что он "ясен и чист". Если тут имелось в виду отсутствие локонов волос на лбу, то это - отдельный вопрос, который мы разберем в пункте о прическе. А в остальном лоб Нерона также был "ясен и чист", не было никаких морщин, пятен или шрамов.
Пока что никаких несоответствий не наблюдается, все приметы совпадают.
Рост
В одних вариантах "Письма Лентула" Иисус назван человеком среднего роста, в других утверждается, что рост его был высоким. Епифаний, скорее, склоняется ко второму варианту, хотя "шесть полных футов", которые составляли рост Иисуса, могут означать что угодно, ведь средняя длина стопы должна была сильно различаться в разные эпохи. Итак, по средневековым оценкам рост Иисуса был либо средним, либо выше среднего.
По Светонию, Нерон был приблизительно среднего роста. Но при этом нужно не упускать из виду, что Нерон обладал атлетическим телосложением, крупным торсом и головой, мощной шеей. Такие люди со стороны всегда кажутся крупнее, чем они есть на самом деле, тем более, что мало кто из римлян имел возможность сравнить рост Нерона со своим, стоя с ним рядом: ведь обычно Нерон располагался на возвышении, на трибуне, на колеснице или на подмостках сцены... Для примера нелишне вспомнить А.Шварценеггера: имея рост 187 см (на 1см ниже среднего голландца), он всегда производил впечатление двухмет-рового громилы. В этом месте мы совсем не хотим "подтянуть за уши" Нерона, чтобы он стал повыше. Нужно ведь как-то понять, отчего бы некоторые свидетели стали утверждать о среднем росте Иисуса, если на самом деле Его рост был выше среднего? Вряд ли кто-то желал бы принизить Иисуса. А вот если Его рост был и в самом деле средним, но со стороны Он по каким-то причинам выглядел выше, то это бы все объяснило.
Итак, как и Иисус, Нерон должен был казаться народу человеком либо среднего роста, либо выше среднего.
Ни о каком особом сходстве, само собой, мы здесь не говорим. Однако же сходство скорее есть, чем его нет, тем более, нельзя говорить о несовпадении по этой примете.
Пальцы
В письме к Феофилу отмечена такая примета, как "длинные персты" Иисуса. Насколько длинными были пальцы, не уточняется, что не помешало Б.Сапунову сделать далеко идущие выводы - оказывается, Иисус был носителем синдрома Морфана.
Мы не пойдем так далеко, а просто посмотрим на статую Нерона в детском возрасте в тоге и с буллой, держащего свиток (см.рис.9). Пальцы правой руки здесь хорошо видны и сразу бросается в глаза их непропорциональная длина, несмотря на совсем еще юный возраст Нерона. В отличие от многих других сомнительных скульптур Нерона, на которых не просматривается портретного сходства, данная статуя из Лувра - явный подлинник, выполненный с высоким реализмом. Если скульптор все детали отразил достоверно, то было бы ничуть не удивительно, что эта примета Нерона получила широкую известность. Нерон часто выступал перед публикой с игрой на кифаре и все могли оценить, сколь длинны его пальцы. Да и во время торжественных шествий Нерон ведь постоянно тянул руку к толпам, приветствуя народ.
Осанка
Согласно сказанию Епифания и письму к Феофилу, Иисус держался склоненно и смиренно. А в "Письме Лентула" утверждается, что держался Иисус гордо и прямо. Как бы мы расценили это разногласие, если бы точно знали, что обе стороны по-своему правдивы и никто не намеревался вводить нас в заблуждение? Очевидно, мы бы решили, что на самом деле не всегда Иисус держал себя одинаково, в каких-то случаях он сохранял гордую и прямую осанку, а в других - принимал склоненную и смиренную позу.
Объяснить эту двойственность не составит труда, если мы обратимся к биографии Нерона. Оказывается, именно у Нерона и была подобная двуликость: в скульптурных изображениях, на монетах, в ходе триумфальных и торжественных шествий Нерон неизменно представал выпрямившись, гордо и величаво, а во время выступлений в театре, в качестве певца и актера, у него как раз и был тот самый сценический образ, - склоненный, даже колено-преклоненный, кроткий и смиренный.
Пока что все обнаруженные нами частичные совпадения примет Иисуса и Нерона не выглядят особо симптоматичными. Мы вполне согласны, что все они могут быть простой случайностью. Но вот совпадения по последним шести приметам - совсем другое дело, где о случайности мы поговорим уже с точки зрения теории вероятностей. Вот эти шесть совпадений:
Красота
Все наши средневековые описания подчеркивают редкую красоту Иисуса. Прославляется не только красота лица, но и общая "благотелесность", гармоническое строение тела и изящная осанка.
А что же Нерон? Отличался ли он красотой? Еще бы! Это был известный красавец-мужчина. С юных лет красотой Нерона гордилась его мать Агриппина, которая усиленно выставляла его вперед, показывая народу - на праздниках, на трибуне, перед войсками. И народ всегда умилялся и восторгался его красотой. Эту красоту воспевали многие писатели-современники Нерона. Даже ненавистник Нерона, Светоний, и тот вынужден был с отвращением признать, что лицо Нерона было красивым. А куда деваться? Ведь и до наших дней дошло немало его изображений, особенно в скульптурах и на монетах. Посмотрите на них и ответьте, что, разве есть у нас основания сомневаться в мужской красоте Нерона?
Мне могут возразить, что ведь по Светонию у Нерона тело было в пятнах (предположительно это были веснушки) и с дурным запахом... Но ведь Светоний не утверждал, что веснушки портили красоту Нерона, а в описаниях Иисуса ничего не говорится ни об отсутствии веснушек, ни о запахе? Мы ведь с Вами понимаем, что облик Иисуса воспевался, а облик Нерона очернялся...
Намекал Светоний и на то, что к концу жизни Нерон располнел и что его наружность портил выпирающий живот... Но ведь Светоний родился после смерти Нерона и мог судить о его внешности в основном также, как и мы - по изображениям. А скульптурные изображения очень часто приписывали Нерону ошибочно, как в древности, так и в наши дни. Например, извест-ная скульптура "Нерон в зрелом возрасте" из Капитолийского музея Рима, изображающая нестарого еще мужчину, но уже слегка заплывшего жиром (см.рис.16), на самом деле явно ошибочно приписана Нерону. Как известно, в спорных случаях эксперты обычно ориентируются по форме ушей, а уши на скульптуре - явно не те: у Нерона были характерные, укрупненные в верхней части уши, которые четко видны даже на монетах. Так располнеть Нерон теоретически мог только в самом конце жизни, но в последние годы у него были гораздо более длинные волосы. Вот по таким чужим скульптурам Светоний и мог составить себе ложное представление.
- Но ведь то же самое можно наблюдать и на монетах. На ранних монетах Нерон - еще стройный писаный красавец (см.рис.11,13). А на более поздней (см.рис.10а) он уже заплыл жиром.
Не исключено, что точно также рассуждал и Светоний. А наблюдения ваши иллюзорны - на самом деле общеизвестно, что под подбородком у Нерона на данной монете, как и на монете (рис.12), виден не слой жира, а борода. Если в виде эксперимента "остричь" краешек бороды с помощью графического редактора, то Вы увидите совсем другого Нерона. Посмотрите на рис.10 б (справа) и ответьте, ну где Вы еще видели подобную красоту? Да это же - вылитый Аполлон!
На самом деле Нерон до конца своих дней сохранял хорошую спортивную форму, постоянно занимаясь греко-римской борьбой, по которой, кстати, он всерьез намеревался стать олимпийским чемпионом, и другими видами спорта. Приписывали ему и намерение выйти на бой в амфитеатре, один на один со львом. Нерон, по слухам, должен был выйти на арену голым, в образе Геркулеса, и задушить льва голыми руками, либо убить его палицей. Он, кстати, никогда не стеснялся обнажать свое тело, ему было, что показать. Так, однажды Аполлоний Тианский, по сообщению Филострата, встретил голого Нерона в одной набедренной повязке, в трактире при гимназии. Его мощная шея была видимой частью тела атлета и борца.
Нерон совсем не любил насмешек в свой адрес, и если бы он стал тучным, то низачто не стал бы выставлять себя на посмешище, выступая полуголым на спортивных состязаниях и в качестве танцора. Кстати, незадолго до смерти Нерон разучивал главную партию балетного спектакля по вергилиевскому "Турну", намереваясь удивить Рим своим искусством балетного танцора. Неужели Вы всерьез думаете, что толстый, с выпирающим животом Нерон вышел бы на сцену?
Конечно, с возрастом он не становился стройнее, он "укреплялся в кости", обрастал мясом, но рассуждения о том, как он растолстел, по меньшей мере безосновательны, в любом случае слухи эти сильно преувеличены.
Так что красота Нерона была историческим фактом, с которым, по хорошему-то, должны были бы считаться его хулители и ненавистники. К сожалению, в литературе и искусстве с этим фактом почти никто и никогда не считается. Показателен пример исторического писателя Генрика Сенкевича, всемирно прославляемого за реализм в отражении далеких исторических эпох. Лев Толстой, который, как известно, даже Шекспира не признавал за писателя, Сенкевича, между прочим, всячески расхваливал. Сенкевичу была присуждена в 1905г. Нобелевская премия по литературе, главным образом, за роман "Камо грядеши" ("Quo vadis"), в котором автор много усилий приложил, чтобы очернить и унизить Нерона, оплевать и испоганить память о нем. Как Вы думаете автор обошел неудобный для него вопрос о нероновой красоте? А поступил он очень просто. Из красивого блондина Нерон у Сенкевича превратился в некрасивого брюнета с большой страшной головой и квадратным лицом, омерзительным и отталкивающим. А как же Поппея, жена Нерона, считавшаяся первой красавицей Италии? У Сенкевича и она оказывается уродиной. А кто же тогда был красивым? Оказывается, по-настоящему красивой была Лигия, персонаж, вымышленный автором. Вот каким умницей был Сенкевич. Учитесь у нобелевского лауреата, что такое настоящий реализм!
Продолжатель дела Сенкевича, Эдвард Радзинский, в повести "Нерон и Сенека" далеко переплюнул своих предшественников в очернении Нерона. Но вот просто объявить Нерона уродом Радзинский, понимающий, что для историков красота Нерона - все-таки аксиома, как-то постеснялся. Он придумал хитроумную разгадку нероновой красоты. Оказывается, Нерон только казался вылитым Аполлоном, и это была иллюзия. Все дело было в толстом слое грима - штукатурки и румян, покрывавших его лицо. Но стоило лишь поднести к его лицу факел, как румяна становились видны и проявлялась уставшая и обрюзглая физиономия, убирали факел - и вновь Нерон превращался в прежнего Аполлона.
Если бы даже все было и так, то все равно со стороны Нерон казался красавцем, что признает и Радзинский. Получается, мы должны сделать вывод: по такой примете, как красота, обнаружи-вается полное совпадение облика Иисуса и Нерона. А это, между прочим, уже немаловажно, ведь красавцы-мужчины в жизни встречаются не так уж часто.
Прическа
Средневековые свидетельства в полном согласии утверждают, что Иисус носил "назорейскую" прическу, т.е. длинные волосы, "которых не касалась бритва", распущенные по плечам, а сверху - разделенные пробором на две стороны.
Казалось бы, в этом конкретном вопросе трудно всецело полагаться на наших свидетелей, ведь они не просто сообщают, а явным образом объясняют, почему прическа была именно такой и апеллируют к ветхозаветному пророчеству, по которому иудейский мессия будет назореем. А мы с Вами в пророчества не верим и обязаны заподозрить, что на самом деле свидетели не знали, какой была прическа Иисуса, и задним числом "вычислили" ее, опираясь на пророчество, вошедшее уже в новозаветный канон.
К счастью, именно благодаря сравнению с Нероном мы можем почти полностью снять это подозрение. Дело в том, что Нерон, хотя и носил много разных причесок, именно в конце жизни, во времена поездки в Грецию, как раз и имел "назорейскую" прическу. Вообще-то, длинные волосы Нерон отрастил уже давно, что было необычно для римской моды: в те времена молодые люди и мужчины очень коротко стриглись; но обычно его длинные волосы были круто завиты рядами, в лесенку, и лишь превращаясь в певца и артиста, он распускал свои локоны по плечам. В таком виде, в образе Аполлона, он и отправился в Грецию.
Выходит, наши средневековые свидетели и в отношении прически были довольно-таки правдивы. Волосы Иисуса и в самом деле были необычно длинными, хоть Он мог не иметь никакого отношения к иудеям и к назореям. Апелляция на Его "назарейство", как на объяснение необычной прически, могла родиться поздним числом и пришлась бы очень кстати для церковной традиции. Можно, конечно, предположить, что у Нерона вряд ли на макушке был пробор, разделяющий волосы на две стороны, но на самом деле об этом ничего не известно. Изображение на поздней монете (рис.10) создает впечатление, что если бы Нерон распустил свои завитые пряди, то они накрыли бы лицо, значит он и должен был, как назорей, освобождая лицо, разделять волосы на две стороны.
Итак, в отношении прически совпадение налицо, причем случайность такого совпадения, опять же, довольно сомнительна.
Цвет волос и бороды
Цветом волос Иисуса наши средневековые источники называют русый, цвет вина (разумеется, белого вина) и цвет спелого ореха. Определение "русый" слишком широко и подходит ко многим категориям - начиная от шатена и кончая блондином. А вот цвет вина и цвет спелого ореха к шатену уже явно не подходит. Значит, речь могла вестись либо о рыжеватом, либо о белокуром (светло-русом) Иисусе. При этом все варианты "Письма Лентула" утверждают, что ниже ушей волосы Иисуса были чуть более светлыми и блестящими. Тогда непонятно, какого цвета была борода - цвета вина или чуть более светлого и блестящего? А вот в послании к Феофилу в явном виде утверждается, что борода была более темная, "цвета пшеницы на вид". Но вообще-то, сегодня человек с волосами цвета пшеницы, хоть и с натяжкой, но уже считается блондином, если же волосы Иисуса были заметно светлее, то получается, Иисуса, по нашим источникам, мы определенно должны считать белокурым, обыкновенным блондином. И откуда только брались в античности блондинистые евреи? Итак, запомним: Иисус был белокурым, с более темной бородой пшеничного цвета.
Цвет волос Нерона, как и его красота, является важным политическим вопросом, от решения которого в идеологии, культуре и искусстве зависит эмоциональное восприятие образа императора, выдвигаемого на роль "Антихриста". Даже историки "либерально-демократического" толка, не склонные ни в единой мелочи обелить образ Нерона, в вопросе о цвете волос вынуждены сделать исключение. Как ни крути, а волосы Нерона были его гордостью, выигрышным козырем. Поэтому им проще, как Мириам Т. Гриффин назвать определение Светония волос Нерона ("subflavus") слишком широким и не углубляться в эту неудобную тему.
Что же неопределенного в этом "subflavus"? Не то ли, что латинское "flavus" указывает и на золотой цвет, и на цвет льна, и на рыжий, и на желтый, и на светлый, белокурый? В кратких словарях "flavus" может переводиться лишь двояко: 1) рыжий, золотой; 2) светлый, белокурый. Некая двойственность налицо, однако нет никакой неопределенности, наоборот, только в совокупности все эти оттенки в точности и передают обычный у северных и средних европейцев цвет волос, ведь у белокурых, в отличие от седых и альбиносов, всегда присутствует золотистый, рыжеватый оттенок волос. Так и русское "белокурый" по Далю означало "светло-русый", т.е. светлый с коричневато-рыжеватым оттенком. Поэтому "subflavus" естественно может означать только светловато-рыжеватый, золотистый цвет, и вариант "sufflavus" словари переводят как "золотистый". Впрочем, свидетельство Светония не одиноко: многочисленные восторженные сравнения Нерона с Солнцем и с солнечным принцем, с Аполлоном, в том числе принадлежащие Сенеке и Лукану, та гордость, с которой сам Нерон носил этот образ, все говорит за то, что и не будь от природы Нерон белокур, и то, вероятно, перекрасился бы "под Аполлона". Даже лже-Нероны и их аудитория, жившая вдали от столицы, помнили об образе "солнечного принца". Так, один из самозванцев обеспечил себе относительную удачу на востоке отчасти именно благодаря исключительной красоте волос.
О бороде Нерона известно, что она была более темного цвета, чем волосы на голове, а именно - медного цвета. Не замечаете ничего похожего? Да ведь борода пшеничного цвета и борода медного цвета - это одно и то же. В самом деле, цвет меди для римлян был цветом медных монет, возьмите медную монету и сравните ее с цветом созревшей пшеницы. Стало быть, и Нерон был обыкновенным блондином, так что "subflavus" ("светловато-рыжеватость") никак не могло относиться к темным рыжеватым волосам. В одном из вариантов "Письма Лентула" утверждается, что борода у Иисуса была волнистой, вьющейся. Но именно такой была борода и у Нерона, это видно и на скульптурах, и на поздней монете на рис.10а (слева). Почему у Иисуса волосы ниже ушей были чуть более светлыми и блестящими, можно только гадать: может быть, Нерон все-таки иногда красился "под Аполлона" и пользовался какими-то лаками для волос, придающими блеск?
Итак, по данной примете у Иисуса и Нерона мы обнаружили полное совпадение - оба были белокурыми, с бородой более темного цвета. Блондины в античной Италии, а тем более, в Палестине были редкостью, поэтому и данное совпадение вряд ли могло быть случайным.
Босые ноги и непокрытая голова
В одном из вариантов "Письма Лентула" утверждается, что Иисус ходит босой и с непокрытой головой.
Но Нерон тоже почти всегда ходил с непокрытой головой, и на всех изображениях голова его непокрыта. Известна также его привычка босиком выходить к народу, даже на официальные приемы сенаторов, что было в Риме очень необычно.
Что это, опять случайное совпадение?
Румяность
Все наши средневековые свидетельства единогласно утверждают, что лицо Иисуса украшал легкий румянец. Вообще-то, если Иисус с непокрытой головой 30 лет проживал в знойной Палестине, Он должен был быть очень загорелым, как же на Его лице можно было разглядеть легкий румянец, неужели загар вообще не прилипал к Нему?
Но и румяность Нерона, и его расположенность еще больше краснеть лицом также хорошо известны. Так, лже-Лукан в сатире на прорытие Коринфского перешейка, подчеркивал, что Нерон, слишком румяный уже от природы, силясь спеть как можно лучше, так наливается в лице кровью, что слушателю трудно удержаться от смеха.
Мне могут возразить, что все рыжеватые люди слегка румяны и ко всем им плохо прилипает загар. Но даже если Иисус и Нерон и были рыжеватыми, то ведь и все блондины слегка рыжеваты, но далеко не все блондины и рыжие склонны к румяности. Так что это совпадение - отдельная статья, по которой нужно считать вероятность.
Странная борода и отсутствие усов
Ни в одном из средневековых описаний почему-то ничего не сказано об усах Иисуса. Из этого обстоятельства происходит церковная традиция изображать Его усы очень слабо выраженными, едва покрывающими верхнюю губу и плавно соединяющимися с бородой. Так принято изображать усы и в иконописи, и в живописи. На картине "Тайная вечеря" даже и вообще не видно усов Иисуса, хотя короткая борода имеется. Как назорей, Иисус не должен был бриться. Неужели по какой-то причине усы у Него плохо росли?
Не менее странно выглядит форма бороды Иисуса. Во всех вариантах "Письма Лентула" утверждается, что борода Иисуса была разделена посередине. В одном из вариантов даже объясняется, что так как борода была не длинная, то поэтому в середине была разделена. Вы что-нибудь понимаете? Ведь для того, чтобы разделить бороду надвое, как это теперь принято изображать (см.рис. 2, 3, 4), потребовалось наоборот, удлинить бороду Иисуса примерно до 10 см, тогда как древнейшая традиция изображала Иисуса либо вообще безбородым, либо совсем с короткой бородкой. Если Иисус был назореем и никогда не брился и не стриг бороду, то надо думать, к 30 годам у Него была бы уже длинная окладистая борода. Стало быть, бороду Иисус все-таки стриг примерно до 10 см, да еще зачем-то разделял ее на две половины? Что же это за странную моду придумал Иисус?
Все разъясняется очень просто, если на самом деле до автора "Письма Лентула" дошла информация не о бороде назорея Иисуса, а о своеобразной бороде Нерона. Эта борода начиналась с висков, опускалась по лицу до подбородка и уходила под него, а сам подбородок всегда был выбрит (см.рис.7). Поэтому спереди и казалось, что борода разделена посередине побритым подбородком, который закрывал нижнюю часть бороды. Впрочем, бороду Нерон отпускал нечасто, не потому ли на изображениях I века у Иисуса и нет бороды?
Усов же Нерон вообще никогда не носил, они ему не шли, да и моды тогда у римлян не было на усы, уж не поэтому ли ни в одном средневековом свидетельстве ничего не говорится об усах Иисуса?
Почему случайность совпадений невероятна
Итак, шесть последних совпадений примет Иисуса и Нерона мы не склонны считать случайными. Вот эти особые приметы: 1)редкая красота, 2) "назорейская" прическа, 3) цвет волос и бороды, 4) босые ноги и непокрытая голова, 5) румяность и 6)странная "разделенная" борода при отсутствии усов.
Давайте прикинем вероятность одновременного случайного совпадения этих шести примет. Так как по остальным приметам никаких разногласий в облике Иисуса и Нерона мы не обнаружили, то эта вероятность равна произведению вероятностей случайного совпадения каждой из шести примет по-отдельности. Если мы даже допустим, что для каждой из шести примет вероятность случайного совпадения составляет один шанс из четырех (всего лишь), то вероятность одновременного совпадения составит один шанс из 4096. Как Вы понимаете, мы еще сильно завысили вероятность частных совпадений. Отсюда вывод: ни о какой случайной похожести Иисуса и Нерона не может быть и речи. Тем самым мы и убедились, что средневековые описания внешности Христа вполне соответствуют древней традиции о схожести обликов Христа и Антихриста, и значит, они были, в основном, правдивыми. Такое сходство вряд ли можно было предположить, хотя бы в силу ожидаемых антропологических различий жителя Палестины, жгучего брюнета Иисуса, от блондина Нерона.
Черты характера
Выше, наряду со сходством внешних примет, мы уже отметили и некоторые совпадения по части их характера, таких, как силу и спокойствие, исходящие от них, способность внушать и любовь и страх одновременно, а также, в некоторых случаях, нарочитую скромность, кротость и смиренность.
В цитированном выше варианте "Письма Лентула" Иисус назван всесторонне одаренным человеком. Но вообще-то эта черта Иисуса что-то совсем уж слабенько проявляется в Евангелиях. Зато очень ярко она проявилась в биографии Нерона, который оказывается незаурядным поэтом-сочинителем, скульптором, кифаредом, певцом, актером, глашатаем, балетным танцором, мастером вождения колесниц, силачом-атлетом, борцом и прочая и прочая. Ряд такого рода совпадений необходимо продолжить.
Отсутствие смеха и искусство плача
В некоторых вариантах "Письма Лентула" отмечается одна довольно странная и редкая черта Иисуса: оказывается, Он очень редко смеялся, но часто плакал. Согласитесь, плач сильного взрослого мужчины - вещь неординарная, которая должна была навсегда врезаться в память очевидцев. "Письмо Лентула" не одиноко в этом странном указании. В апокрифическом повествовании о странствии апостола и евангелиста Иоанна, датируемом концом II века, что-то похожее всплыло в словах поющего Иисуса:
- Буду играть на свирели - пляшите.
- Аминь.
- Плакать буду - рыдайте.
- Аминь...
Но главное, черта эта нашла отражение и в Евангелиях, где Он плакал целых два раза. Обратите внимание, как Он это делал - совсем не тихонько в сторонке, незаметно смахивая скупую мужскую слезу. Нет. В том-то все и дело, какой момент Он выбирал для начала плача.
Сначала была история с воскрешением Лазаря. Иисус до того неторопливо "поспешал" явиться к больному Лазарю, на зов его сестер Марфы и Марии, что Лазарь успел умереть, а тело его уже вовсю смердило. И вот появляется Иисус, при большом стечении народа, который уже примерно догадывался, зачем пришел Иисус и замер в ожидании того, что будет дальше. Иисус громогласно спрашивает: "Где вы положили его?" Ему отвечают: "Господи! пойди и посмотри." Сотни и тысячи глаз устремляются на Иисуса, и вот именно в этот момент Он горько заплакал, на что зрители говорили: "смотри, как Он любил его" (Лазаря).
И во второй раз, когда Иисус торжественно въезжал в город на осле под "велегласные" крики учеников, прославлявших Его, Он остановился, желая произнести пророческую речь о скорой гибели Иерусалима перед его жителями. И опять-таки, перед самым началом речи, как только привлек к себе всеобщее внимание, Он заплакал.
Полное впечатление, что способность заплакать была для Иисуса не только редкостной чертой Его эмоциональной натуры, но и артистическим приемом, волной экспрессии, направляемой на слушателя. Этим приемом искусно владеет такой замечательный актер, хоть и совсем иного амплуа, как Евгений Лебедев. Откуда же взялась у Иисуса столь редкая черта?
И тут оказывается, что именно Нерон был настолько эмоциональным мужчиной, что во взрослом возрасте, обладая уже высшей властью и будучи могучим атлетом, мог неожиданно разрыдаться на глазах у публики, например, от обиды. Но в таком случае согласитесь, что в образ Иисуса эта редкостная черта с высокой вероятностью могла попасть из биографии Нерона. Конечно, вряд ли он, как и Иисус, совсем никогда не смеялся. Но вот у главных историков, описывавших его биографию, Светония и Тацита, Нерон и в самом деле ни разу не засмеялся, хотя, скажем, у Светония смеялись Калигула и Клавдий. Как бы там ни было, главное для нас - искусство плача. Пользовался ли Нерон способностью заплакать в своем артистическом творчестве? Еще бы! Нерон был знаменитым актером-плакальщиком.
Так, по Светонию, в последний свой день Нерон раздумывал, "...не выйти ли ему в черном платье к народу, чтобы с ростральной трибуны в горьких слезах молить прощенья за все, что было, а если умолить не удастся, то выпросить себе хотя бы наместничество над Египтом..."
И ранее, во время восстания Виндекса, когда Нерон не мог понять, в чем его вина и за что на него восстали мятежники в Галлии, он заливал мучительную обиду вином, и "...уходя однажды с пира, поддерживаемый друзьями, он заявил, что как только они будут в Галлии, он выйдет навстречу войскам безоружный и одними своими слезами склонит мятежников к раскаянью, а на следующий день, веселясь среди общего веселья, споет победную песнь, которую должен сочинить заранее."
Это, надо сказать, была потрясающая идея Нерона, которая не каждому поэту или писателю придет в голову. Нобелевский лауреат Генрик Сенкевич, думаю, до такого низачто бы не додумался. Если бы эту неронову мечту Сенкевич в романе "Камо грядеши" передал в первозданном виде, то это место, я вас уверяю, было бы самым аффектным и волнующем во всем этом скучном романе. Этого Сенкевич никак не мог допустить, а потому коварно испортил и подло извратил неронову мечту. По Сенкевичу, безоружный Нерон вовсе не собирался выйти к восставшим войскам с горьким плачем. Якобы, Нерон собирался затянуть песнь, надеясь своим пением довести до слез мятежников и таким образом усмирить бунт. Ну да бог с ним, с этим Сенкевичем.
Итак, нам нужно зафиксировать, что и Нерон, и Иисус, оказывается, были склонны разрыдаться на публике, душу которой раздирал тот плач, и не забывать, что это - редчайшая черта.
Наконец, из Евангелий общеизвестны некоторые другие черты, сближающие характер Иисуса с качествами Нерона.
Так, в отличие от Иоанна Крестителя, Иисус не был аскетом. Он пил вино и любил вкусно покушать. В этом Иисусу не уступал и Нерон - знаменитый любитель выпить и закусить.
И Нерон, и Иисус любили в компании друзей совершать пешие прогулки. Так, Иисус иногда покидал пределы города на ночь глядя (напр.Мар.11:19), и Нерон в молодости по ночам любил таскаться по предместьям Рима. Оба были предводителями своих компаний. Иисус, когда люди в Нем узнавали "сына Божьего", строго-настрого запрещал им разглашать Его инкогнито. Молодого императора Нерона также считали "сыном Божьим", он, как и Иисус, сохранял во время прогулок полное инкогнито, для чего переодевался и одевал накладные волосы.
Иисуса часто упрекали за то, что он общается "с мытарями и грешниками", т.е. со всякой сволочью. Но и Нерон в детстве и в молодости, проводил досуг, в основном, именно общаясь со всякой сволочью. Иисус к мытарям и грешникам питал особые чувства, объясняя, что Он "...пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию." И вообще, по Иисусу, безгрешных людей, как будто, не бывает (Иоан.8:7). А за веру в себя, доверие к себе, Он мог простить все грехи.
Примерно то же самое, только с отрицательным знаком, Светоний приписывает Нерону: "...От некоторых я слышал, будто он твердо был убежден, что нет на свете человека целомудренного и хоть в чем-нибудь чистого, и что люди лишь таят и ловко скрывают свои пороки: поэтому тем, кто признавался ему в разврате, он прощал и все остальные грехи..."
Наконец, Нерон, как и Иисус, был другом и защитником простого народа, бедноты.
Приостановимся пока на этом. Разумеется, сказанного выше явно маловато, чтобы делать далеко идущие выводы. Однако в русле нашей идеи об "образе античного Хусейна" теперь уже просто необходимо попробовать примерить этот образ именно на императора Нерона, как вариант, лежащий на самой поверхности, не проверив который, мы не можем продолжать движение вперед.
Глава 3. Историческая гипотеза
Итак, мог ли персонально Нерон быть тем самым "античным Хусейном", который сначала погиб, но затем, по народным поверьям, воскрес, причем именно народные ожидания его возвращения на трон и составили бы историческую основу христианской веры во второе пришествие? Здесь нам сразу бросаются в глаза два противоречивых обстоятельства.
С одной стороны, невозможно тотчас же не вспомнить то поразительное обстоятельство, что именно в биографии Нерона присутствует смерть с последующим "воскресением". Как известно, темные обстоятельства смерти Нерона как раз и породили слухи о его воскресении. Начиная с момента свержения "солдатскими императорами" "божественной" династии Цезарей и смерти ее последнего представителя, Нерона, на протяжении нескольких последующих десятилетий как среди римской элиты, так и в особенности, среди простонародья, господствовала вера в то, что на самом деле Нерон то ли воскрес, то ли вообще не умирал, а был только ранен, сумел спастись и скрылся на Востоке, где собирает войска и вот-вот явится в силе и славе вершить страшный суд.
Только Нерона и Христа, насколько всем нам известно, традиция почему-то величает титулом Пантократора, то есть Повелителя Вселенной. Может быть, все-таки, в истории было не два, а всего один Пантократор? Эти обстоятельства, опять-таки, лежат на поверхности и уже сами по себе очень симптоматичны и подозрительны.
Но с другой стороны, ведь традиционно считается, что Иисус Христос жил примерно на целых сорок лет раньше Нерона. Как же тогда можно подозревать в Нероне исторический прототип Христа? Может быть, просто собирательный образ Иисуса еще до того, как в конце I века и во II веке появились Евангелия, успел вобрать в себя некоторые черты Нерона, такие, как разобранные уже внешние приметы и особенности характера? Ведь если Нерона называли Антихристом, значит, кто-то принимал его и за Христа, почему бы эти "кто-то" не могли к оригинальным чертам исторического Христа ошибочно присовокупить черты Нерона? Вот если бы на поверку все дело свелось к подобной собирательности образа Иисуса, то эта книга точно бы никогда не появилась на свет. В ходе моего дотошного расследования вопросов хронологии ситуация оказалась гораздо более серьезной.
Вообще-то в библеистике имеется масса теорий, в которых оспаривается традиционная новозаветная хронология. Авторы этих теорий обычно не усматривают непреодолимых препятствий для того, чтобы удревнить время жизни исторического Христа хоть на сто лет. Повторю, что в последнее время популярна версия, отождествляющая Иисуса с ессейским "учителем праведности", или теория Франческо Каротты о том, что историческим прототипом Иисуса Христа был Гай Юлий Цезарь.
Но почему-то никому не приходит в голову вопрос: а не мог ли на самом деле Христос жить не ранее, а лет на сорок позднее, чем это обычно считается? Может быть, наука располагает какими-либо историческими свидетельствами о том, что христианство существовало еще до 68-го года н.э., года смерти Нерона, и даже до 37-го года, в котором Нерон родился? В этом случае мы сразу должны были бы замолчать. Но ни одного подобного свидетельства в природе не существует, а изучение тех кумранских текстов, что создавались как раз до 68 года, подтвердило тот упрямый факт, что до времени смерти Нерона ни о каком Иисусе Христе человечество еще не слыхивало. А вот в самом раннем нехристианском свидетельстве конца I века, письме сирийца Мары к своему сыну, почему-то утверждается, что Христа казнили не около 33г., а незадолго до разрушения Иерусалима в 70-м году. Обратите внимание, как идеально соответствует эта датировка времени смерти Нерона в 68-м году.
И стоило автору этих строк приступить к дотошному критическому анализу христианских свидетельств о новозаветной хронологии, как тут же и обнаружились признаки искажения хронологии зарождения христианства в I в.н.э. Оказалось, что в традиционной церковной хронологии начального периода христианства, которую мы условно обозначаем как Е-33 (Е= евангельская еврейская версия, а 33 год - приблизительная дата смерти Христа), имеется необъяснимая лакуна шириной почти в 40 лет, в течении которых, согласно Е-33, не случилось ни одного общепризнанного и достоверно зафиксированного христианского события и не написано ни одного достоверного христианского сочинения.
Вместе с тем известны симптоматичные случаи спорного датирования, когда одна группа церковных источников относит некоторые важные события ко времени до 60-го года, а другая группа церковных источников датирует те же самые события началом 90-х, причем удовлетворительных объяснений этим противоречиям в библеистике не существует.
Сопоставив эти и множество других улик, мы решили проверить такую версию: а что, если создателями схемы Е-33 новозаветный блок событий на бумаге был искусственно удревнен примерно на 35-37 лет и именно из-за этого возникла 35-37 летняя лакуна в христианской истории? Если это было так, то легендарная смерть Христа с последующим воскресением на самом деле должны были случиться не в 31-33 гг., а примерно в 66-70гг, после чего только и должно было начаться бурное распространение христианства на эллинистическом востоке империи, доходившее к концу I века кое-где в Малой Азии до повальной христианизации. Эту реконструкцию новозаветной хронологии мы обозначаем как R-68 (R=римская реконструкция, а 68 г. - дата смерти Нерона). Версия эта не такая уж и революционная, повторим, в библеистике не новы суждения о том, что начало массового, лавинообразного распространения христиан-ства гораздо правдоподобнее датируется примерно 68-70гг, нежели 31-33гг. Достаточно вспомнить, как много ученых убеждены в том, что самым ранним новозаветным (еще до-христианским) сочинением является Откровение Иоанна Богослова, написанное в конце 68 - начале 69 года... Тогда трудно представить, как после 40 первых вялых лет христианства, около 70г. мог последовать неожиданный взрыв. Не иссяк бы за 40 лет бесплодных ожиданий без Евангелий всякий энтузиазм? Не забыли бы за 40 лет скромного еврейского раввина?
В результате моих изысканий версия эта была убедительно доказана, что, собственно, и стало поводом для написания этой книги. Впрочем, хронологическим вопросам посвящена вся следующая, вторая часть этой книги.
А пока мы сформулируем историческую гипотезу, на базе исторических, политических и социальных реалий I века объясняющую, как из культа императора Нерона, убитого и "воскресшего" в ходе смуты 68-го года, могла зародиться новая религия - христианство.
Итак, напомним читателю, что до 68 года Римской империей правили принцепсы-императоры из рода Юлиев-Клавдиев, или, короче, - род Цезарей. Последним Цезарем (по фамилии и по крови) был Нерон. Эту династию народы империи, особенно в Риме и на эллинистическом востоке, на полном серьезе считали "божественной" и "священной". Главной имперской религией еще со времен Октавиана Августа стал культ римского императора, который, как видно, и послужил той почвой, на которой зародилось христианство. Императоры не только обожествлялись после смерти, но еще и при жизни считались главным живым богом народов империи. Определение "Божий сын" просто абсурдно и богохульно по меркам иудаизма, а вот римлянами, греками и другими "язычниками" на полном серьезе и по давней традиции относилось именно к императорам.
Пришедшие к власти после свержения Нерона 'солдатские императоры' неожиданно для самих себя оказались в затруднительном положении: народные массы, особенно на эллинистическом востоке и в Риме, были недовольны сменой власти, и даже отказывались верить в смерть Нерона. Это проявилось в ходе неоднократных восстаний 'Лже-Неронов'. Уже через год после падения Нерона императоры-временщики Отон и Вителлий осознавали всю шаткость своего положения и пытались в глазах римлян изобразить себя большими друзьями, поклонниками и последователями свергнутого Нерона, а Отон стал даже именоваться Нероном и подписываться этим именем в официальных документах. Однако все эти усилия поднять свой авторитет оказались тщетны, - Гальба, Отон и Вителлий быстро 'сгорели' в борьбе за трон. Веспасиану Флавию удалось военной силой стабилизировать ситуацию, но угроза новых восстаний 'Лже-Неронов' сохранялась на всем протяжении правления династии Флавиев (до 96г.). И если все это время 'Лже-Нероны' понимали и использовали настроения народных масс, ожидавших и желавших скорого возвращения на трон "воскресшего" Нерона, то несомненно, об этих народных чаяниях должны были прекрасно знать и новые императоры, и их могущественные спец-службы.
Можно предположить, что Флавии в какой-то мере ощущали себя сидящими на пороховой бочке. Неужели бы они сидели, сложив руки? Вряд ли, если бы тень Нерона представляла для них сколь-нибудь реальную опасность. Но в том-то и дело, что для истории ситуация эта не уникальна и мы вполне можем судить по мировому опыту: если свергнута могущественная и авторитетная в народе власть, представлявшая в народном сознании целую эпоху, великую и священную, а на троне оказались новые правители, пока что на птичьих правах, то любой самозванец, поднимающий народ под знамена свергнутой, 'законной династии', обычно вызывал в новой власти плохо скрываемый страх, за которым проглядывал панический, животный ужас. Поэтому только наивный может предположить, что Флавиев не беспокоила тень 'воскресшего' Нерона.
Нетрудно поставить себя на место новой власти и прикинуть, что можно было противопоставить столь очевидной угрозе, бродившей в умах темных народных масс, прежде всего, на эллинистическом востоке империи, где при жизни Нерон завоевал всенародную любовь.
Во-первых, кое-какие шаги, предпринятые властями для исправления ситуации, хорошо известны: для того, чтобы примазаться к "божественным императорам" из рода Цезарей, теперь слово 'Цезарь' уже стали считать не фамилией, а титулом, который безо всяких предрассудков присвоили новые императоры; потакая темным народным верованиям в способность императоров творить чудеса, Веспасиан на старости лет не побрезговал и себя изображать чудотворцем... Но особенно преуспели Флавии в дискредитации Нерона. Даже иудея Иосифа Флавия раздражала неуемная и откровенно лживая кампания по очернению биографии Нерона современными ему римскими писателями. Вероятно, многих в то время интересовал вопрос: как сложилась судьба, и куда подевались остальные представители многочисленного в прошлом и могущественного рода Цезарей? И у писателей на это был готов ответ: Нерон, якобы, был не только последним из рода Цезарей на троне, но и последним из всей своей фамилии, так как еще при жизни он сам истребил всех своих родственников, а в довершении всего, прикончил себя. Вот так и пресекся род Цезарей. А новые императоры, само собой, никакого отношения к исчезновению того древнего рода не имеют. Это объяснение до сих пор является дежурной версией.
Во-вторых, ближайшей и необходимой задачей власти должно было стать ужесточение силового давления и устрашение толпы, с которой, судя по всем историческим свидетельствам, Флавии легко справились, - эллинистический восток при Флавиях был зажат в экономические и политические 'ежевые рукавицы', и там никто, надо полагать, не посмел бы публично, вслух рассуждать о 'воскресшем' Нероне.