Аннотация: Читая лирическую поэму Сэды Вермишевой[1]
"Здравствуй, новый мой век!"
1379921469-25.jpeg
Пусть твоя жизнь будет равна тебе, пусть ничто не противоречит одно другому, а это невозможно без знания и без искусства, позволяющих познать божественное и человеческое.
Луций Анней Сенека (Младший[2])
Знаю наверняка: имя русско-армянской поэтессы Сэды Константиновны Вермишевой всегда будет светить, ибо она живёт с солнцем внутри. И честь её горда: не зависит от общественного мнения; её защита - честная и достойная жизнь. О ней и её поэзии я уже писала. И не только я.
Писали многие и, уверена, ещё долго будут изучать феномен поэтессы, явивший нам "обручённое с душой поэта" уникальное русское слово. Сэда Вермишева - одна из немногих современных поэтов-мыслителей. Её поэтическая вселенная - это концентрированное воплощение собственной художественной философии. В ней сходятся и органично сосуществуют многие разрозненные образы и события, темы и идейные мотивы, цельные сюжеты и отдельные картины.
В последние годы поэтесса создала несколько лирических поэм, в которых отбор тем мотивирован не их объективной взаимосвязью, а ходом личной мысли и чувственного восприятия мира.
*
Сама автор с какой-то настороженностью принимает придание упомянутым текстам статусного жанра лирических поэм. Возможно потому, что вопрос о жанровой специфике лирической поэмы в литературоведении остаётся ещё во многом не прояснённым.[3]
Отчасти это связано с пробелами в теории лирического жанра вообще. Как отмечает В. А. Грехнёв, "нет, пожалуй, менее изученной области в современной науке о жанрах, чем теория лирических".[4]
Если иметь ввиду, что, по словам поэта Ю. Марцинкявичюса, любая поэма "вырастает из других жанров как философская, эпическая, и эстетическая система эпохи"[5], то элементы лирики существовали в ней всегда. Где-то больше, где-то меньше. Когда же лирическое начало, вытесняя другие составные, завоёвывало себе доминирующее звучание, литературоведы заговорили о появлении сравнительно молодого жанра - лирической или лиро-эпической поэмы. Исследователи считают, что появление лирической поэмы совпадает с началом "серебряного века".
Изучением лирических поэм занимались Л. Долгополов, А. Карпов, М. Числов, В. Альфонсов, П. Попов и другие.[6] Хотя они не пришли пока к единому определению именно лирической поэмы, в то же время единодушно признавая за ней статус разновидности лиро-эпического произведения.
Эта разновидность имеет свои особенности. А. С. Карпов пишет: "Генетически лирическая поэма связана скорее с лирическим стихотворением и лирическим циклом, чем с распространённой в поэзии XIX века стихотворной повестью. От лирического стихотворения отличает объём, а от лирического цикла большая целостность поэтического организма".[7]
Она достигается благодаря иносказанию, аллегории, лирическому монологу, лирическим зарисовкам, иными словами, когда "сама лирика берёт на себя функцию эпоса".[8] Это происходит, когда мысли и чувства автора об идеальной России выражаются в лирических отступлениях, наполненных чувством глубокого патриотизма и любви к Родине, чувством неприятия зла и несправедливости.
В лирических отступлениях мысль писателя уходит далеко от событий из жизни главного героя и охватывает весь предмет изображения, "всю Русь", и даже выходит на всеобщий философский уровень. Мысли автора о высоком назначении человека, о судьбе Родины и народа контрастно противопоставляются негативным образцам и картинам русской жизни.
Лирические отступления, разбросанные по всей поэме, органически вплетаются в повествование и звучат как крик боли, негодования и восторга. Они затрагивают актуальные для всех времен вопросы и усиливают впечатление от изображаемых представлений.
*
Всё указанное присутствует в поэмах Сэды Вермишевой. В их центре личность самого автора, его отношение к жизни, которую она посвящает служению людям.
"Назначение человека - служить, и вся жизнь наша есть служба. Не забывать только нужно того, что взято место в земном государстве затем, чтобы служить на нём Государю Небесному и потому иметь ввиду Его ЗАКОН. Только так служа, можно угодить всем: Государю, и народу, и земле своей".[9]
Только так и "угождает всем" - Богу, стране и людям - Сэда Вермишева. Каждая из вермишевских поэм - своеобразная лирическая исповедь, объяснение с эпохой и временем, свидетельство непокорённости человеческого духа.
*
Остановимся на одной из них "Здравствуй, новый мой век!", которая и положена в основу этих литературных заметок. Поэма привлекла моё внимание не столько авторским порой негодующим, иногда исключительно сентиментальным, видением прожитой жизни, сколько глубоким самоанализом, художественным исканием назначения поэта, причём, не в час благоденствия, а в лихие годины.
Обращаясь к своему времени, она взывает именно об этом:
Между небом и небом, между мной и тобой
Научи быть поэтом,
В злой юдоли земной...
Ни весной или летом,
А холодной зимой...
Здесь личная жизнь поэтессы всецело соизмеряется с окружающим миром и его проблемами. В этих иносказательных лирических откровениях эпос присутствует по умолчанию. Говоря о "злой юдоли земной", автор не прибегает к описанию причинно-следственных связей явлений и конкретных событий, а включает их в глубинное философское обобщение необыкновенной силы.
Все глазею на свой я
Разыгравшийся век -
Как же мало он стоит,
Как же пал
Человек!..
А смиренная мудрость - смесь лукавства
И лжи!
Сыты ею по горло...
Да ступились ножи...
В этом тексте, безусловно, бал правит художественная лирическая доминанта, иносказательная боль за страну, когда уже "ступились ножи", "погибли полки" и уже "грехи не грехи". Эта боль выходит на общечеловеческий уровень сожаления и сострадания. Ибо лжи накопилось так много, что она приносит лишь "грозные ненастья, частые гробы", "злую юдоль и хаос", правящие столицей и страной.
"Рано жизнь обмелела/, продолжает скудеть...". Эта и подобные ей строки напоминают затянувшийся стон смертельно больного человека. Читаешь и кажется, что ему не будет конца...
Эти шапки с верхами, эти лисьи хвосты
Матерели и брали все подряд, и бразды.
Я бы шла по дорогам, я ушла бы в леса, -
Не прибиться к порогам,
Не осилить креста.
Речь автора чеканна, наполнена эмоциональными метафорами и восклицаниями не столько потому, что это грамматически оправдано, сколько из-за вырывающихся наружу истинных переживаний.
В этой поэме меня удерживает какой-то непостижимый центр смыслопорождения, поток самоотчета человека за прожитый век. Поэтическая мысль одновременно движется в двух направлениях: узком, личном и общечеловеческом.
А космической дали
Я не знаю
Примет...
Под ногами моими
Тот ли, этот ли свет?
Так нежданно-негаданно
Обрывается нить,
Чтобы стать мне землею,
Камнем, глиною быть?..
Я стою над рекою. Мне так хочется жить...
И принять не могу я эту злую игру...
Я наверно устала. Или скоро умру.
Благодаря сплошному лирическому монологу мы узнаём о сокровенном:
Говорю все о бренном. А о главном - молчу.
Долг пред тем,
Что священно
Втихомолку плачу...
Мне пора оглянуться. Угол зренья сменить.
Никуда не вернуться. Никого не простить.
Здесь затрагиваются актуальные для всех времен вопросы бытия ...
*
В вермишевском поэтическом слоге обращают на себя внимание фактические "скрепы" - повторы и параллелизмы, придающие тексту ритмическую и смысловую неповторимость. Почти все разделы имеют началом фразу: "Между небом и небом, между мглою и мглой...". Ею автор подчёркивает далее идущие духовные метаморфозы, происходящие с ней.
Между небом и небом, между мглою и мглой
Одари меня хлебом - дел твоих правотой...
Одари меня словом, обрученным с тобой.
Между всеми мирами, меж землей и землей,
Одари меня светом
Возвращенья домой.
Между судеб и судеб, на нелегкой тропе,
День твой ясным пребудет -
Обещаю тебе.
Между небом и небом, и зеленой волной,
Одари, чем придется -
Хоть ракушкой морской.
Чтоб была мне на счастье
До могильной плиты...
Создаётся такое впечатление, что у Сэды Константиновны жизнь представляется как непрекращающееся рождение, и себя принимаешь таким, каким становишься: всегда рискованным, чтобы дальше вопрошать миру и продолжать расти в любви и жертвенности. "Я хочу вновь родиться. / Но немного другой"...
Какой?
А какой - я не знаю. И навряд ли пойму.
Кто подгонит к ногам моим
Борт ли, лодки корму? -
Я всегда выбираю
Дождь.
Дорогу.
Суму.
На роду что начертано,
Быть, наверно, тому...
Я б того не желала
Никогда,
Никому...
Значит, сердцу предписано,
Чтобы так я жила -
Худо, праведно, истово,
Как сумела - смогла...
И судьба перелистана -
Надвигается мгла...
Это переживание мотивировано "модусом субъективности": мысленно представленной сверхчувственной реальностью, поэтому мы и читаем далее:
Повторяюсь,
Как будто
Я с рассудка сошла...
Просыпаюсь под утро -
На подушке - зола.
Как она очутилась, как попала сюда? -
Или это приснилось,
Или впрямь мне беда?..
Но "зола" у поэтессы вовсе не для того, чтобы ею посыпать голову: при всей строгости самооценки жизнь на острие времени того не заслуживает. Поэтесса доводит до максимума свою исповедь, не минуя при этом мистики, непостижимой экзистенции ухода.
А потом все затянет непроглядная тьма.
Жизнь исчезнет и канет
И обрушит дома.
Будет длиться и длиться эта ночь надо мной...
Нет, подойдя к черте, "когда судьба перелистана, и надвигается мгла", далее у поэтессы рождается сомнение: видимо, смерть ничего не разъясняет. Только при жизни можно понять, что совершено зря, а что не напрасно, и только жизнь может противостоять злу. Понимание того, следует ли "катиться или карабкаться" приходит к человеку только при жизни.
Мне пора измениться, никого не корить.
Время кончилось,
Вышло.
Надо многих простить.
Но пока - не умею. Но пока - не могу.
Я молчу. Цепенею. Перед миром в долгу.
Или мир мне обязан? Где отыщешь ответ?..
И преступник не назван. И прощения нет.
Время ответит. А пока надо жить, приветствуя новый век!
*
В заключение отметим, что в своих лирических поэмах Сэда Вермишева осмысленно определила своё жизненное и литературное кредо, непохожесть и самодостаточность.
В жизни оно ведь как? Одни живут нараспашку и пышут огнём.
Другие, лишённые милосердия, холодны и безучастны ко всему и всем; третьи, у которых в кумирах вещизм и потребительство, подобны тухлому болоту, разносящему смрад вокруг. Творить добро, делать других людей счастливыми под силу только пламенеющим, сильным духом натурам. Именно такой неповторимой личностью и есть Сэда Вермишева.
Николай Дорошенко, анализируя её творчество, писал:
"В стихах Сэды Вермишевой нет плача о собственной поэтической судьбе. Собственная судьба её не волнует. Для неё само слово "судьба" подразумевает только судьбу нашу общую.
Она - Давид с пращой, она - Пересвет с копьем...
Но...
Но - она Давид, которому навстречу не вышел Голиаф. Она - Пересвет, на вызов которого не ответил в своих куршевельских содомах и гоморрах ненавистнейший Челубей. Потому что в нынешних информационных противостояниях героями не рождаются, их назначают в шатрах мирового информационного хана. И никто, если не считать таких же, как она, пока еще живых людей, уже не может ощутить, как бьется её сердце в вот этих высоких строках:
Я альфа и омега.
Я - только
Прах.
Я - голос мира,
Ветвь его побега...
Я - эхо Бога
И пред Богом -
Страх.
Слепая жизнь,
Ползущая по кручам,
Ковчег Библейский
В буре снеговой...
Колени содраны...
Пред Ликом Всемогущим
Я есть ничто...
Но мной не правит случай..."[10]
Это правда, ибо ею правит Вера в жизнь!
Светлана Демченко
____________________________________
[1] Дорошенко Н.И. Сэда./ Российский писатель.- Электронный ресурс. - Режим доступа: http://www.rospisatel.ru/doroshenko-seda.htm - Дата обращения: 10.01.2017.
[2] Новый Акрополь. - Электронный ресурс. - Режим доступа: http://www.newacropol.ru/alexandria/aphorism/life/ - Дата обращения: 9.01.2017.
[3] См.: Скрипова О.И. Лирические поэмы Марины Цветаевой 1920-х годов: Поэтика и динамика жанра.Научная библиотека диссертаций и авторефератов.- Электронный ресурс.- Режим доступа: www.dissercat.com/content/liricheskie-poemy-mariny-tsvetaevoi-1920-kh-godov-poetika-i-dinamika-zhanra#ixzz4Qq26LslZ - Дата обращения: 10.01.2017.
[4] Грехнёв В.А. Лирика Пушкина: О поэтике жанров. - Горький.1985.С.11.
[5] Марцинкавючус Ю. Судьбы поэмы //Вопросы литературы. 1966.?10.С.146-148.
[6] Долгополов Л.К. Поэмы Блока и русская поэма конца XIX - начала XX века. М.,Л..1964.С.137-138.
[7] Карпов А. С. Русская советская поэма 1917-1941. М.,1989.С.69.
[8] См.: Скрипова О.И. Там же.
[9] Гоголь Н.В. О сословиях в государстве. Авторская исповедь. Соч. в пяти томах. 1898.Т.5.С.78.