Вступая в различные взаимоотношения с обществом и другими людьми, человек сообщает информацию о себе и своей деятельности.
Это неизбежно. Жизнь человека есть процесс информационного обмена. Вся сумма участвующей в этом обмене информации образует его информационное тело. И это его тело, как и тело физическое. И он должен бы относиться к нему бережно и с любовью и беспокоиться о том, чтобы оно не пострадало от внешнего агрессивного воздействия.
Чем большую роль в нашей жизни играет Сеть, тем более чувствительным становится и информационное тело человека. Чтобы человек чувствовал себя нормально в Сети, он должен чувствовать себя безопасно. Но в Сети его информационное тело подвергается воздействию со стороны самых разных личностей и организаций, а некоторые из них заинтересованы в контроле и управлении человеком.
Сообщая информацию о себе, мы рискуем, поскольку она всегда может быть использована против нас. Поэтому мы стараемся сообщать только самое необходимое. Мы не можем, будучи лояльными налогоплательщиками, не сообщать налоговым органам информацию о наших доходах. И даже если мы делаем это не вполне точно, мы согласны с тем, что налоговые органы имеют право это знать. Мы обязаны зарегистрировать свой автомобиль в ГИБДД. Мы не можем, будучи работниками какого-либо предприятия, не сообщать информации, подтверждающей наше образование и квалификацию, номера и копии дипломов и сертификатов. И так далее, и так далее... Мы рассказываем банку свою кредитную историю, мы делимся с коллегами в курилке своими соображениями о текущей политике, своими воспоминаниями с друзьями юности, своими сексуальными предпочтениями с партнером... Мы говорим о футболе, о президенте, о погоде, о летнем отдыхе. Мы много говорим, в Сети еще и много пишем, и все это образует наше информационное тело, и каждый из нас становится информационным субъектом.
Информационная голограмма
Обмен информацией происходил во все времена, но только с появлением глобальной Сети эта информация стала собираться в единое целое и стала действительным телом, и человек оказался открыт миру в несравнимо большей степени, чем это было прежде.
Мы и прежде частично открывали себя каждому собеседнику или организации, но всегда ограничиваясь областью наших совместных интересов. Информация была рассеяна и разделена труднопроходимыми барьерами.
Мы и сейчас никому не сообщаем о себе все. Мы открываем только необходимое с явно оговоренным или неявно подразумеваемым условием неразглашения. Лишнее слово ощущается как ошибка. Мы ловим себя на мысли: "А вот этого говорить не следовало".
Чтобы узнать о человеке все: от его профессиональной деятельности до кулинарных предпочтений, в досетевые времена необходимо было получить серьезные санкции для доступа ко многим разделенным ведомственными барьерами архивам, получить возможность допрашивать его знакомых и близких. Это было трудно и дорого, и поэтому делалось подобное только в случаях исключительных, и такого рода сыск был, в общем, прерогативой государственной власти.
В книге Владимира Альбрехта "Как вести себя на допросе" есть такой совет: старайтесь не сообщать следователю несущественные, на первый взгляд, но конкретные детали. Например, вы скажете: "Да, мы встречались с N, пили шампанское". Вы ничего больше не сказали, но, когда следователь будет допрашивать N, он, между прочим, сообщит и то, что знает о самом факте встречи, и как бы вскользь упомянет, что вы пили шампанское. У N может сложиться преувеличенное представление об осведомленности следователя. "Если он и это знает, тогда какой смысл скрывать..." Последствия могут быть катастрофические.
Альбрехт приводит пример смены контекста: информация безобидная в одном случае может стать очень опасной в другом.
Если мы располагаем исчерпывающей информацией о человеке, мы можем им управлять - он нам подвластен. Создав глобальное информационное пространство, мы получили замечательные возможности быстрого поиска и обмена информацией, но мы столкнулись с крайне неприятными последствиями: оказывается, мы не заинтересованы в том, чтобы была возможность объединения любой информации. Более того, объединение персональной информации может оказаться для нас очень опасным.
Если существует узел, на котором собирается критическая масса информации, информационный субъект, ее получивший, может использовать ее против нас, в целях явного или неявного принуждения. Он получает над нами власть.
Если в досетевую эпоху эту власть мы делегировали государству, да и то старались, как могли, ограничить его притязания, то сегодня мы можем оказаться в крайне болезненной ситуации, связанной с шантажом, вымогательством, дискредитацией, исходящей от коварного недоброжелателя.
Сеть становится следящим за нами информационным субъектом, который подбирает все оброненные нами крохи сведений и аккуратно их складирует, пока они не превысят некоторый порог угрозы и некто не начнет диктовать нам свои условия. И это касается не только конфиденциальных персональных данных, защищать которые призваны конституция и законы. Мы не всегда можем сказать, не опасны ли для нас вполне публичные сведения, которые мы легко сообщаем о себе разным людям, не могут ли они, собравшись в одном узле, стать для нас угрожающими.
Поразительный пример сопоставления публичных данных - это "Архипелаг ГУЛАГ": книга написана практически по газетам и устным рассказам заключенных ГУЛАГа. Никакого специального доступа к особо секретным архивам ГБ у Солженицына не было. Но ему хватило. Информация была собрана, достигла критической массы и взорвалась с такой силой, что стала обвинительным актом государственной системе и приговором, который в конце концов был приведен в исполнение.
В Интернете газеты могут храниться вечно... А газета десятилетней давности - это уже потенциальная угроза. Во многих случаях хорошая память Сети - вещь бесценная. Но не во всех.
Мы живем, роняя в Сеть информационные крупинки своей деятельности. То там что-то сказали, то здесь что-то заметили, то сменили работу, то написали статью, то одно, то другое. И постепенно складывается очень точная картина нашего существования. Наивно говорить: я честный человек и лояльный налогоплательщик, у меня нет никаких секретов, поэтому я не боюсь моей информационной прозрачности. Информация, становясь публичной, меняется: даже если в сообщении не изменилось ни одного бита, а сменился только его контекст и область доступности.
Privacy
Одной из важнейших информационных областей для человека является область прайвеси (privacy) - область личной информации каждого члена информационного общества. Человек, лишенный информационной защиты, практически перестает быть носителем уникальной информации и становится чистым штампом, общим местом - ничем. "Все будут одинаковы в гробу. Так будем хоть при жизни разнолики!" Если человек теряет свою уникальность, он человеком быть перестает.
Точного перевода английского слова "privacy" на русский язык нет. И это совсем не случайно. Что же такое прайвеси?
"...начнем с краткого прикосновения к значению прайвеси, так как временами этот термин используется взаимозаменяемо с конфиденциальностью/безопасностью. Но позвольте вас уверить, что это не одно и то же. В то время как прайвеси может подразумевать и то, что присуще конфиденциальности, это гораздо более широкий концепт, включающий право свободы от вторжений, право оставаться автономным и право управлять циркуляцией информации о себе. Прайвеси включает право контролировать собственную персональную информацию и возможность определить факт и способ, которым эта информация получена и использована. В Германии это назвали "информационное самоопределение": в 1983 году германский Конституционный суд определил, что все граждане имеют право на информационное самоопределение (как возможность индивидуума определять использование собственной информации). В то время как большинство стран с законами о прайвеси имеют это упоминание самостоятельного контроля как одну из целей их регулирования, обычно они не имеют явных конституционных гарантий прайвеси, как в случае Германии. В этом смысле прайвеси - гораздо более широкий концепт, чем конфиденциальность, так как она содержит ограничение на широкий диапазон деятельностей, затрагивающих персональную информацию: это сбор, сохранение, использование и раскрытие. Конфиденциальность, однако, означает только защиту персональной информации, обычно в форме ограждения информации от несанкционированного раскрытия третьим лицам. Конфиденциальность вступает в игру только после того, как проблемная информация получена компанией, организацией или государством (обычно называемыми "пользователями данных"). Ожидается, что пользователи данных ответственны за безопасное хранение доверенной им персональной информации. В этом смысле они имеют обязательства хранителя защищать информацию, находящуюся на их попечении.
Таким образом, отношения доверия существуют между субъектами данных и пользователями данных, требуя обязанности присмотра и ожиданий конфиденциальности. Последнее включает политику сдерживания желающих получить доступ к персональной информации, а также охрану ее от раскрытия третьим лицам. Средства, которыми это достигается, включают безопасность... Меры, которые усиливают безопасность, усиливают прайвеси: эти сущности комплементарны, но не равны друг другу". (Энн Кавукян (Ann Cavoukian), помощник комиссионера по прайвеси штата Онтарио, Канада; цитата дана в переводе Анатолия Левенчука (http://www.libertarium.ru/libertarium/l_sorm_privacy)).
В Сети происходит резкое снижение порога релевантности, то есть доступности и различимости информации. Выполнив один поисковый запрос, мы иногда можем узнать о человеке больше, чем внимательный сыщик досетевых времен в процессе целого расследования.
Не говоря уже о том, что огромные массивы совершенно личной и закрытой информации циркулируют в спамовых рассылках: это базы данных ГИБДД о зарегистрированных и угнанных автомобилях, телефоны и адреса жителей Москвы, информация о юридических лицах... Распространение всей этой информации противозаконно, но оно происходит, и тем самым резко снижается уровень защищенности любого информационного субъекта - личности или фирмы.
Но необходимо законодательно и конституционно регулировать не только конфиденциальность информации, но также и право собирать и распространять и публичную информацию о личности. "Информационное самоопределение" включает в себя право человека самому решать, корректно ли используется его персональная информация.
Под присмотром Большого Брата
Концентрация информации в одних руках есть опасность. Если существует некоторая точка зрения, с которой большие сегменты Сети (в пределе вся Сеть) оказываются информационно прозрачными, лицо или орган, имеющий возможность встать на эту точку зрения, становится неограниченно могуществен, что неизбежно должно привести к неустойчивости, поскольку противодействия нет и концентрация власти в одних руках растет практически неограниченно.
Возникает ситуация тотального контроля информации вне зависимости от государственных и таможенных границ, помимо банковских гарантий тайны вкладов и неотслеживаемости операций, игнорируя тайну частной переписки.
Насколько этот присмотр Большого Брата реализуем сегодня?
Попытки постоянно происходят, и главным инициатором здесь, как и можно ожидать, является государство. Одна из таких попыток -- это СОРМ, технические средства для обеспечения оперативно-розыскных мероприятий. (ПРИКАЗ 25 июля 2000 года, Москва, N 130 "О порядке внедрения системы технических средств по обеспечению оперативно-розыскных мероприятий на сетях телефонной, подвижной и беспроводной связи и персонального радиовызова общего пользования" (http://www.libertarium.ru/libertarium/37988).
Фактически от каждого провайдера требуется создать соединение по выделенной линии "с территориальными органами ФСБ России" и предоставлять информацию о соединениях и содержании переданной информации. Самую ожесточенную критику встретил пункт 2.6, содержавший, в частности, такой текст: "Информация об абонентах, в отношении которых проводятся оперативно-розыскные мероприятия, а также решения, на основании которых проводятся указанные мероприятия, операторам связи не предоставляются". Приказом Минсвязи РФ от 25 октября 2000 года, N 185 "О внесении изменения в приказ Минсвязи России от 25.07.2000, N 130" этот пункт был отменен. То есть сначала все-таки требуется решение суда в отношении того или иного абонента и с этим решением провайдера ознакомят, а потом он дает добро на прослушивание. Так ли это происходит в реальности? Все известные мне провайдеры контактируют с ФСБ, так сказать, неформально и предоставляют любую информацию, которую органы затребовали безо всякого решения суда.
Летом 2005 года одно из самых популярных интернет-изданий, посвященных Интернету и высоким технологиям, - CNET News.com опубликовало статью журналистки Элинор Миллс (Elinor Mills) "Google балансирует между прайвеси и размахом") ("Google balances privacy, reach"), в которой было показано, как с помощью поисковой системы собрать открытую информацию о конкретном человеке. В качестве объекта внимания журналистка выбрала исполнительного директора Google Эрика Шмидта (CEO Google Eric Schmidt). За полчаса она выяснила о нем довольно много весьма щепетильных подробностей. Например, что его состояние оценивалось в 2004 году в 1,5 миллиарда долларов. А в 2004 и 2005 он продал акции Google на общую сумму 140 миллионов, что он очень любит летать на своем самолете и обсуждать достоинства и недостатки новых двигателей для легкомоторной авиации, что на вечеринке, которую в доме Шмидта в цветущем калифорнийском городке Этертон (Atherton), устроила его жена Венди (Wendy), присутствовал тогдашний кандидат в президенты Альберт Гор (Al Gore), а жена Гора танцевала с Элтоном Джоном (Elton John). И еще много интересного - об увлечениях Эрика Шмидта, его знакомых и образе жизни. Конечно, вся эта информация находится в открытом доступе, но пока она рассеяна по Интернету - она практически невидима. Совсем другое дело, когда все эти сведения собраны и опубликованы в издании, у которого миллионы читателей, когда дана информационная голограмма личности.
Цель, которую преследовала журналистка News.com, была не в том, чтобы дать почувствовать себя голым, тому человеку, который приложил немало усилий, чтобы такое положение дел стало возможным. Миллс задает вопрос: если столько всего можно узнать о человеке в открытом доступе, то сколько всего знает о нем поисковая система Google?
Пользователь может зарегистрировать на портале Google электронную почту Gmail - вся переписка будет доступна Google. Пользователь может установить на своем компьютере сервис локального поиска на жестком диске - Desktop Search - результаты этого поиска могут быть доступны Google, если явно не запретить такую возможность. Пользователь может разрешить использование Cookies - идентификатора, который размещается на локальном компьютере, и по которому поисковик пользователя опознает. Но Google еще и сохраняет все данные о работе пользователя с поисковой системой (например, списки запросов) и со всеми ее сервисами. Такая концентрация информации может привести к тяжелым последствиям. Существует вероятность утечки информации - в случае взлома системы при удаленной атаке или при возможной недобросовестности сотрудников компании. Миллс пишет, что такая концентрация приватной информации - это "горшок с медом" для правоохранительных органов, которые могут оказать давление на компанию с целью получения информации без судебного предписания, а, так сказать, полюбовно. С точки зрения Миллс, Google берет на себя слишком большую ответственность. А первым претендентом на накопленную приватную информацию является сама поисковая система Google. Корпорация может использовать эту информацию для точно направленной рекламы, а поскольку именно реклама главный источник ее дохода, сможет ли Google удержаться от такого соблазна? Захочет ли?
Отличие Google от других поисковых и почтовых систем, от онлайновых магазинов, аукционов и банков заключается в том, что компания достигла слишком больших размеров (и продолжает стремительно расти, поглощая все новые и новые рынки) и концентрация персональной информации именно на ее серверах достигла опасных размеров. Сегодня Google принадлежит, по некоторым оценкам, около 40% поискового рынка Соединенных Штатов, а еще полгода назад с ней успешно конкурировала поисковая система Yahoo - доли рынка обеих компаний были почти равны. И чем быстрее растет Google, тем выше становится давление ответственности на саму компанию, тем привлекательнее ее закрытые хранилища данных для потенциальных взломщиков, тем более соблазнительные предложения могут поступать сотрудникам компании, тем труднее отделаться от мысли, что Google внимательно следит за тобой, когда ты выходишь в Сеть, смотрит на тебя с каждого монитора... "На каждой площадке со стены глядело все то же лицо. Портрет был выполнен так, что, куда бы ты ни стал, глаза тебя не отпускали. СТАРШИЙ БРАТ СМОТРИТ НА ТЕБЯ, - гласила подпись". Джордж Оруэлл "1984".
Есть ли нам что сказать друг другу?
Для того чтобы была возможность и необходимость обмениваться информацией, нужно, чтобы участники контакта знали друг о друге не все. Чтобы им было чем поделиться. Новая информация -- это та информация, которой обладает ровно одно лицо или фирма. Если существует точка зрения, с которой любая информационная деятельность прозрачна, то уникальная информация просто не может появиться на свет: что знают двое, знает свинья, как говорил популярный киногерой. Но новорожденное открытие часто нельзя публиковать: оно не выдерживает жесткого облучения публичной критики.
Полная информационная прозрачность парализует производство уникальной информации практически во всех областях знаний, кроме той, которая непосредственно интересует информационного монополиста. А его по определению не могут интересовать любые приложения.
Разделение секрета
Для того чтобы нормально жить, а не шарахаться от каждого упоминания своего имени в Сети, мы должны быть твердо уверены в том, что нет такого узла, на котором даже принципиально может быть собран критический объем информации о личности или фирме. Мы должны быть убеждены в том, что Сеть не "прозрачна", то есть в ней существуют четкие границы доступа к информации, и персональной, и коммерческой.
Только наличие непрозрачных областей в Сети может обеспечить нам покой. Если мы сообщаем о себе частичную информацию, мы можем надеяться на то, что нам ничего не угрожает, что мы контролируем контекст и будем правильно поняты.
Нам говорят: чтобы у вас не болела голова о вирусах, поставьте антивирусный пакет. Да не ворованный, а лицензионный, с правом обновления по Сети. Тогда свежая версия антивируса защитит вас от непрошеных гостей. Вы ничего не потеряете, и не нужно будет тратить многие часы на восстановление информации, загубленной вирусной атакой. Но необходимо помнить, что, устанавливая антивирусный пакет, вы становитесь полностью беззащитны перед той антивирусной компанией, чьими услугами вы пользуетесь. И она может (если у нее возникнет такая потребность) внедрить гарантированно неопределяемый вирус в вашу локальную Сеть. Это может быть троянская программа, которая будет заниматься сбором информации о вашей компании и передавать ее во внешний мир. Обнаружить эту троянскую программу будет невозможно, поскольку антивирус знает, что ее-то и не нужно обнаруживать.
Я не хочу сказать, что мне известны подобные случаи. Я искренне верю, что все антивирусные компании исключительно честны со своими клиентами и ни одна из них даже гипотетически никогда не рассматривала подобную возможность. Но возможность такая есть. Как бороться с такого рода опасностью? Необходимо защитить компьютер двумя независимыми антивирусными программами двух независимых производителей. Тогда они смогут контролировать вирусные атаки друг друга и обеспечат более надежную защиту. Это и есть разделение секрета доступа.
Такая схема будет работать только в том случае, если две антивирусных компании не сговорятся между собой, если они друг для друга информационно непрозрачны. Но мне неизвестно ни одной компании, где использовались бы сразу два независимых антивирусных пакета. Видимо, степень доверия антивирусным компаниям велика, и вероятность противоправных действий с их стороны рассматривается как пренебрежимо малый риск. И, конечно, по мере распространения и роста популярности того или иного антивирусного пакета риск его использования для проникновения в защищенную им локальную сеть растет.
Но каким поистине безграничным доверием мы должны располагать к производителям операционных систем! Ведь с точки зрения этих компаний все пользователи их операционных систем информационно прозрачны, а если все пользуются одной и той же операционной системой, то...
Глобальный контроль
Все чаще раздаются голоса в пользу жесткого регулирования доступа к Сети. Евгений Касперский, автор известного антивирусного пакета, неоднократно высказывался в пользу глобального контроля как единственного, с его точки зрения, средства борьбы с вирусными эпидемиями, спамом и несанкционированным доступом (взломом).
Глобальный контроль предполагает, что каждый, кто выходит в Сеть, должен пройти процедуру авторизации. И куда бы он ни пришел, всюду его должен сопровождать его идентификатор. Нет авторизации - нет доступа. Нет доступа никуда. Для этого должны быть созданы сетевые ресурсы, отвечающие за выделение паролей. Должны быть глобальные базы данных, хранящие пароли и логины всех пользователей Интернета.
Весь путь авторизованного пользователя: с какого компьютера вошел в Сеть, на какие сайты заходил, какие файлы копировал, в каких чатах и гостевых книгах отметился, какие получал и отправлял письма и, наконец, что он покупал и как за эти покупки расплачивался, - вся эта информация должна сохраняться бесконечно долго и может быть проверена тем информационным субъектом, который имеет соответствующее право доступа.
Можно ли реализовать подобный подход? Да, вероятно, технически это возможно, хотя и крайне непросто. Но остается вопрос: кто будет администрировать базы данных паролей и логинов, кто получит возможность спросить о том, чем занимался пользователь в Сети последние пять дней или пять лет?
Если учесть, что практически вся деятельная жизнь человека постепенно перемещается в Сеть, то человек останется абсолютно открытым перед тем лицом или органом, который имеет возможность выполнить такой запрос и проанализировать полученный результат. Человек беззащитен, а орган всевластен. Любой человек в этом случае делегирует все права неким органам, а уж насколько эти органы компетентные и как они эту информацию используют, этого никто ему не скажет.
Реализуя глобальный контроль, мы защищаем Сеть, но делаем это за счет пользователя этой самой Сети. Мы уничтожаем анонимность, возникшую во многом в целях, ровно противоположных публичности: я не хочу, чтобы кто-то имел возможность собрать ту критическую массу информации обо мне, которая станет мне угрожать. Глобальный контроль делает Сеть непрозрачной для подавляющего большинства пользователей, но выделяет некоторое избранное сообщество - сетевую элиту, которая сможет контролировать любого, входящего в Сеть, сама же оказывается неподконтрольной никому. Это такая концентрация власти, которой не было ни у какого, даже самого тоталитарного, государства.
Анонимность
Анонимность - одно из условий нормальной жизни в Сети. Аноним создает несколько различных информационных тел и тем самым отводит угрозу от главного - того, с которым он связан неразрывно. Запретить псевдонимы (ники) - это резко повысить возможность концентрации информации о персоне и тем самым снизить ее информационную безопасность. Анонимность вовсе не всегда означает безответственность, но всегда означает разделение. Если я хочу, чтобы ни одно из моих высказываний со мной не ассоциировалось, я буду каждое делать под новым ником. Если я хочу, чтобы все мои высказывания ассоциировались только со мной, я мало того что подпишусь полным именем, но еще и обязательно дам свой e-mail и адрес официальной странички, чтобы меня ни с кем не спутали. Это две различные стратегии, и какую из них выбрать, решаю сегодня я сам. И, скорее всего, я выберу не крайнюю, а промежуточную.
Анонимность - это не прихоть и не игра. Скажем более мягко: не только игра. Это попытка разделения информации, создание условий для свободного высказывания. Это противостояние властному окрику и внешнему контролю, всего лишь воспроизводящее состояние досетевого бытия личности, существовавшей в разделенном информационном пространстве.
Но в условиях глобального контроля я буду лишен выбора. Для администратора базы паролей мои псевдонимы никакой роли не играют. Я стою перед ним словно голенький. И спрятаться мне попросту негде. Вся моя жизнь проходит в Сети.
Фундаментальное противоречие
Мы приходим к противоречию. Сеть реализует единое информационное пространство, в котором доступ к информации несравнимо облегчен по сравнению с информацией индустриального общества. В Сети появляются реальные предпосылки для возникновения единых глобальных банков данных, содержащих информацию обо всех информационных субъектах, причем не только статическую информацию, но и динамическую, получаемую в процессе возникновения контактов практически в реальном времени. Эта информация может быть достаточно отчетливо структурирована, для того чтобы удавалось сформулировать поисковый запрос. И вот в этих условиях информационной прозрачности встает крайне важная задача обеспечения закрытых областей информации. Таких, к которым не имеет доступа никто, кроме ее владельца или того информационного субъекта, которому владелец эту информацию предоставил на взаимоприемлемых условиях. Таких "темных" областей должно быть много, и они должны быть друг от друга независимы.
Размывание (или вовсе отмена для определенных информационных субъектов) конфиденциальности информации может привести к тяжелым последствиям для того общества, которое строится на информационном обмене. Близким аналогом такого общества в реальности является социальное устройство, где ни один человек не обладает никакой частной собственностью. Но в киберпространстве ситуация намного хуже: здесь человека можно лишить не автомобиля, квартиры, вилки или ложки, его можно лишить даже "губ шевелящихся", которых так и не смогли отнять у Мандельштама.
Непрозрачные, "темные" области стабилизируют информационное пространство, придают ему определенную тяжесть и необходимую предсказуемость. Они приводят к распределению власти информации и потому к большей устойчивости системы. Настаивая на открытости и коммуникабельности, необходимо об этом помнить.
Власть информации должна быть обязательно ограничена отсутствием точки глобального обозрения. Сеть должна научиться не только быстро и качественно отдавать все, что угодно, по первому требованию, но и научиться хранить тайны. Только тогда наше информационное тело будет чувствовать себя в безопасности.
Авторское право и Интернет
Информация - танец, а не танцор
В статье "Продажа вина без бутылок. Экономика сознания в глобальной Сети" Джон Перри Барлоу (John Perry Barlow) (http://www.russ.ru/netcult/99-03-26/barlow.htm) пишет: "С тех пор, как я начал прощупывать киберпространство, в нем неизменно присутствует грандиозная головоломка, которая, как представляется, лежит в основании почти любых правовых, моральных и социальных неурядиц, какие только можно найти в Виртуальном Мире. Я имею в виду проблему оцифрованной собственности. Загадка такова: если вашу собственность можно бесконечно воспроизводить и мгновенно распространять по всей планете бесплатно и не ставя вас в известность об этом и даже не предпринимая усилий для того, чтобы собственность перестала быть вашей, то как мы можем эту собственность защищать? Как мы собираемся получить плату за ту работу, которую мы делаем головой? И если нам не платят, то что же обеспечит непрерывность творчества и распространения его плодов?" (Перевод с английского Владимира Литвинова, под редакцией Евгения Горного и Андрея Мадисона).
Впервые статья была опубликована под заголовком "The Economy of Ideas" в журнале "Wired" в 1994 году. По меркам Интернета десять лет - почти вечность. Можно ли сказать, что с той далекой поры решение этой головоломки было найдено? И такое решение, которое устроило бы все три заинтересованные стороны: автора, издателя и публику. А интересы этих сторон не то что не совпадают, в некоторых случаях они попросту противоположны.
Публика хочет получать информацию в максимально большом объеме по минимальной цене. Автор хочет, чтобы его, во-первых, читали - то есть чтобы информация, создаваемая его творческим трудом, достигала адресата, и во-вторых (а может быть, и во-первых, это смотря какие цели преследует автор своим трудом), он заинтересован в получении соответствующего затраченному труду вознаграждения. Издатель-посредник хотел бы поменьше заплатить автору и побольше получить от публики.
На первый взгляд эта проблема возникла не сегодня, и Интернет ничего существенно нового в нее не внес. По крайней мере со времени Гуттенберга есть и автор, и публика, и издатель. И взаимоотношения между ними регулируются соответствующим законодательством. Но Интернет обнажил очень важную проблему: оказалось, что информация и ее носитель - это принципиально разные вещи. Говоря словами Барлоу, есть вино, а есть бутылки. И вообще-то бутылки обычно покупают не ради них самих, а исключительно ради их содержимого.
Пока информация была жестко связана с ее носителем, например с книгой или граммофонной пластинкой, чтобы получить информацию, человек покупал носитель, и, в общем-то, продажа информации ничем особенно не отличалась от продажи сукна, сюртука или автомобиля.
В Интернете ситуация совершенно другая: носитель не является необходимой частью передаваемой информации. Можно обойтись и без него. И оказалось, что существующее законодательство, регулирующее товарный обмен, в общем случае для информационного обмена просто непригодно.
Барлоу формулирует проблему так. Он спрашивает: "Что именно мы знаем об информации и ее естественном поведении?" И перечисляет главные, с его точки зрения, качества информации, которые принципиально отличают ее от материального товара:
1. Информация есть деятельность.
2. Информация есть форма жизни.
3. Информация есть отношение.
Коротко аргументация Барлоу сводится к следующему: "Информация есть Глагол, а не Существительное. Высвобожденная из своих вместилищ, информация с очевидностью не есть вещь. В действительности она есть нечто, что случается в сфере взаимодействия между умами или объектами или другими частями информации.
...Информация реально существует только в изменении и приращении. Создание такого различия есть деятельность внутри отношения.
Информация есть действие, которое занимает время, а не состояние бытия, которое занимает физическое пространство, как в случае материальных предметов.
Это подача, а не мяч, танец, а не танцор.
Информацию переживают, а не владеют ею.
Информация должна двигаться. Говорят, что акулы умирают от удушья, если перестают двигаться. Практически то же самое можно сказать об информации. Информация, которая не движется, существует только потенциально. В силу того, что информация существует во времени, она может умереть -- то есть потерять всякую ценность. Вчерашние новости теряют статус новостей.
Информация разносится, а не распределяется. Способ, которым распространяется информация, принципиально отличается от распределения материальных товаров. Она движется скорее как нечто природное, а не как нечто сделанное".
Все эти качества информации делают ее независимой от носителя. Единственным необходимым условием получения информации становится наличие канала связи между источником и приемником. Если информации требуется носитель, мы можем сказать: вот такие типографские расходы, хранение, доставка - это реальные затраты. И мы, конечно, имеем полное право их компенсировать. Но вот мы продаем роман как таковой, безо всякого носителя - выкладываем его на странице Интернета. Имеем ли мы право брать за него плату? Но ведь автор работал... Автор-то работал, но наработал ли он хоть на ломаный грош? В "Капитале" Маркс специально оговаривает тот случай, когда произведение не востребовано - оно, с его точки зрения, товаром не является, а значит, его меновая стоимость равна нулю. Но парадокс состоит в том, что по мере того, как этот роман, первоначально стоимости не имеющий, приобретает популярность, его меновая стоимость растет.
Ситуация подвижная, неустойчивая и потому парадоксальная. Барлоу обращает внимание на то, что к информации применимо в точности обратное отношение по сравнению с материальным товаром: "Привычное более ценно, чем редкое". Совершенно уникальная информация очень часто товаром вообще не является, как практически никогда не являются товаром фотографии из семейного альбома.
Дух веет, где ему позволяет копирайт
Барлоу видит решение проблемы в "криптобутилировании", то есть в создании криптографических - защищенных шифрами - каналов связи. Когда вы устанавливаете аппаратный декодер для расшифровки закрытых спутниковых или кабельных телеканалов, и вы сами, и фирма, предоставляющая доступ, поступаете, в общем, в согласии со стратегией Барлоу. Вы покупаете не саму информацию, а разрешение на доступ к ней. Но тем самым доступ к информации резко ограничивается. И, конечно, ее потребитель проигрывает. Но проигрывает и производитель - очень многие потенциальные приемники его информации оказываются отрезаны от источника.
Различные движения за полную свободу информационного обмена, которые можно условно объединить под лозунгом "Антикопирайт" (Михаил Вербицкий http://imperium.lenin.ru/LENIN/32/C/index.html), считают любые ограничения на доступ к информации нарушением одного из прав человека - права на информацию и свободу слова.
Положение дел на сегодняшний день в общих чертах таково. Существует два антагонистических направления в области авторских прав.
Первое - это движение за предоставление максимальной свободы обмена информацией: дух веет, где хочет.
Второе - это целостная система с каждым годом ужесточающегося международного законодательства, которое ставит своей целью предельно подробное описание прав на интеллектуальную собственность и выработку суровых мер по контролю за его соблюдением. Контролем за выполнением законов призваны заниматься WTO и WIPO (World Trade Organization и World Intellectual Property Organization) (http://www.wipo.org/ru/about-wipo/overview.html). И все члены этих международных организаций обязаны привести свои законодательные акты в соответствие с международными законами.
Законодательство в области авторского права ужесточается в довольно неприятном направлении: фактически все, что не разрешено лицензионным соглашением, -- запрещено. А иногда явные запрещения совершенно абсурдны. Михаил Вербицкий пишет: "Выпущенная фирмой Adobe электронная версия "Алисы в Стране чудес" содержит запрет копировать любые куски текста, распечатывать его, давать его почитать кому-либо и даже зачитывать купленную книгу вслух; нарушение этого запрета являет собой уголовное преступление".
На обложке этой электронной книги был приведен текст "This book cannot be read aloud" -- "Эта книга не может быть читаема вслух" (перевод дословный) - сомнений, кажется, не вызывает.
После того как компания Adobe была подвергнута жесткой критике за такие меры защиты своей интеллектуальной собственности, она выступила с заявлением, что ее неправильно поняли. Разъяснения Adobe приводит профессор Лоуренс Лессиг (Lawrence Lessig) руководитель проекта Creative Commons (этот проект ставит своей целью, создание юридической базы для свободного распространения объектов творчества, и подробнее о Creative Commons мы поговорим ниже) в своей книге "Свободная культура": "Едва появившись, Adobe eBook Reader пережила пиарный кошмар. Среди книг, которые можно было бесплатно загрузить с сайта Adobe, была копия "Алисы в Стране чудес". Эта замечательная книга является общественным достоянием. Однако, стоило кликнуть на "Разрешения" для этой книги, ... оказывалось, что эту детскую книжку, являющуюся публичной собственностью, нельзя копировать, давать почитать или дарить кому-либо, и, как указывали "разрешения", нельзя "читать вслух"! Кошмарный пиар был связан с этим последним разрешением. Потому что в тексте не было сказано, что нельзя использовать кнопку "Чтение вслух", там говорилось, что не разрешено читать книгу вслух. Это привело к тому, что некоторые люди сочли, будто Adobe посягнула на права родителей, например, читать книгу своим детям, что было, мягко говоря, абсурдно. Adobe проворно отреагировала, заметив, что нелепо предполагать, будто компания пытается запретить читать книгу вслух. Очевидно, что это просто ограничение на использование кнопки "Чтение вслух" для воспроизведения текста в аудиоформате. Но вопрос, на который Adobe так и не ответила, был следующим: "Признала ли таким образом Adobe, что потребитель может вольно использовать программное обеспечение, ломая ограничения, встроенные в eBook Reader? Если бы какая-нибудь компания (назовем ее "Элкомсофтом") разработала программу для снятия специальной защиты, встроенной в Adobe eBook, с тем чтобы слепой человек, допустим, мог использовать компьютер для воспроизведения книги в аудиоформате, согласилась бы Adobe с тем, что такое использование eBook Reader законно? Adobe не ответила, потому что ответ, как это нелепо ни звучит, отрицательный".
Если как следует подрегулировать закон об авторском праве, можно довольно легко добиться полного паралича любого творчества. Когда знаменитый филолог Юлия Кристева (Julia Kristeva) выдвинула тезис, утверждающий, что любой текст есть цитатная мозаика, это была теоретическая установка. Но сегодня этот тезис можно в каждом конкретном случае доказать. Если считать цитатой, например, любое сочетание из двух и более слов или однословное предложение, то любой текст можно разбить на цитаты и (вот что было невозможно до Интернета) указать на их источники. А дальше дело только за желанием держателя авторских прав, хотя бы на часть этих цитат, утопить создателя неприятного ему по каким-то причинам текста. Ситуация очень быстро может прийти к тому, что преступники все, но не до всех доходят руки, и на какие-то нарушения правообладатели закрывают глаза. Это крайне напоминает наше совсем недавнее прошлое, только идеологическая цензура заменяется коммерческой.
А самое печальное заключается в том, что всякий пишущий будет чувствовать себя вором и многие просто откажутся от такого неблаговидного занятия, как писательство или сочинение музыки.
В мира по нитке
Можно видеть в ужесточении законодательства об авторском праве голую волю корпораций, которые диктуют публике свои условия игры и заставляют ее следовать установкам выгодным только для медиа-корпораций. Корпорация - это посредник, который вклинивается между свободным автором и свободным потребителем, посредник, который мешает информации свободно распространяться и, в конечном счете, парализует творческий процесс, требующий свободного информационного обмена. А корпорации будут еще сто лет продавать Микки Мауса и фильмы с Брюсом Уиллисом, поскольку совершенно не заинтересованы в появлении новых продуктов с неопределенной меновой стоимостью. Более того, всякий новый информационный продукт -- это опасность: а вдруг он окажется конкурентоспособен? Права на него придется покупать у автора.
Если мы считаем, что во всем виноваты корпорации, тогда выход один: в майке с Че Геварой крушить "Макдоналдс". До "Диснея" или "Microsoft" далеко, а этот форпост глобалистов-мондиалистов как раз за углом.
Но неограниченный и бесплатный обмен информацией - это такой же точно тупик, как и ее неограниченная защита. Создание действительно ценного информационного продукта требует работы профессионала. А труд профессионала должен быть оплачен, и оплачен в соответствии с его квалификацией. И труд издателя должен быть оплачен, чтобы издатель шел на риск и вкладывал деньги в новый информационный проект. Если он не уверен в коммерческом успехе (или уверен в неуспехе, что неизбежно, если информация распространяется бесплатно), издатель скорее всего от своего предприятия откажется.
Ситуация остро противоречивая - и поскольку потребителями и производителями информации становится все большая и большая часть трудоспособного населения, все оказываются либо ворами, либо нищими.
Хороша альтернативка.
Но в Интернете постепенно проявляется стратегия, которая видится выходом из тупика. Обратим внимание на такую область, как свободно распространяемое программное обеспечение. Оно действительно распространяется бесплатно с открытым исходным текстом. Главной областью его распространения является на сегодняшний день приложения операционной системы Linux и сама операционная система. Любой желающий может скачать с сайта открытого доступа и саму операционку, и пакет ее приложений, например, StarOffice (аналог Microsoft Office) совершенно бесплатно. Очень многие пользователи так и поступают сегодня, и мне уже доводилось видеть в продаже компьютеры с предустановленным Linux'ом.
Linux - полностью работоспособная и очень быстро прогрессирующая среда - главный на сегодняшний день конкурент Microsoft Windows. И, устанавливая Linux на своем компьютере, вы не только не чувствуете себя вором, но и участвуете как бы в процессе разработки и тестирования - исходный текст вам также доступен.
Естественно, возникает вопрос: на что же живут разработчики? Главный источник дохода - это сопровождение операционной системы и разработка частных приложений. Если фирма заказывает необходимый ей пакет программ, она платит за него. Ситуация саморегулируется. Программы общего использования раздаются даром, они нужны всем, их все тестируют, и на них же пишутся частные приложения. То есть решение частной задачи стоит денег, а инструменты денег не стоят, но стоит их сопровождение. Но и заказные приложения могут распространяться свободно, если они поддерживают The GNU (General Public License http://www.gnu.org/licenses/licenses.html) - лицензию свободного программирования, разработанную энтузиастом и духовным лидером движения Free Software Foundation (FSF http://www.gnu.org) Ричардом Столменом (Richard Stallman http://www.stallman.org). Нужно отметить, что в последние годы крупные корпорации, например IBM, охотно вкладывают деньги в открытые разработки. Эти разработки оказались не только общедоступны, но и хороши и надежны. Свобода творчества и здесь важнее вознаграждения.
Чем специализированнее продукт, тем он дороже, чем шире он используется, тем он дешевле. Возникает необходимый и очень естественный баланс - такой же точно, как при материальном производстве товаров.
Вспомним слова Барлоу: информация тем дороже, чем шире она распространена. Это в точности обратно уникальности материального товара. Информация, тиражируясь, растет в цене, но каждый ее экземпляр должен дешеветь, в пределе дешеветь до нуля. Воздух не должен стоить ни копейки. Иначе...
Право дарить
Конечно, такого рода стратегии ограничивают сверхприбыли. Поскольку источником сверхприбылей являются как раз самые информационно ценные, то есть востребованные огромными количествами пользователей, объекты - Микки Маус или Windows. И очень маловероятно, что корпорации легко сдадут свои позиции. Есть проекты "аппаратной защиты копирайта", то есть установки на компьютеры таких жестких дисков и CD, которые на уровне устройств будут отслеживать копирование информации и контролировать выполнение лицензионных соглашений.
То что звукозаписывающие компании готовы стоять насмерть, показал очень характерный эпизод, который произошел летом 2005 года: корпорация ВВС была подвергнута жесткой критике со стороны звукозаписывающих компаний, специализирующихся на классической музыке, за то что выложила в бесплатный доступ на своем сайте все девять симфоний Бетховена. Симфонии можно было свободно загружать с сайта BBC на свой компьютер, слушать на любом устройстве, но извлекать прибыль, например, продавая CD с этими записями, было строго запрещено. ВВС сообщила, что было загружено более миллиона копий симфоний. Но через месяц свободная загрузка симфоний была остановлена.
Предоставление музыки для свободной загрузки разгневало руководителей музыкальных лэйблов. Они обвинили ВВС в том, что она подрывает ценность классической музыки и применяет бесчестные способы конкуренции. Управляющий директор компании Naxos Энтони Андерсон (Anthony Anderson) сказал, что ВВС как компания, получающая общественное финансирование, не может себя вести подобным образом, поскольку это приводит к девальвации ценности музыки, приводит к тому, что публика сочтет бесплатную музыку нормой и решит, что музыка ничего не стоит. Ральф Каузенс (Ralph Couzens) - управляющий директор другого лэйбла - Chandos, сказал, что компании очень дорого платят большим оркестрам за возможность записи и хотели бы, чтобы эти деньги возвращались к ним от слушателей, и если ВВС собирается предлагать свои записи бесплатно, это приведет к большим проблемам. Парадокс ситуации заключается в том, что действия ВВС были совершенно законны: симфонии Бетховена являются общественным достоянием (public domain), а все записи выполнены собственным симфоническим оркестром ВВС. Тем не менее корпорация была подвергнута публичной обструкции.
Впрочем, беспокойство звукозаписывающих компаний легко объяснимо, поскольку планы ВВС совсем не ограничиваются девятью симфониями Бетховена - это своего рода пробный камень. Весной 2005 года ВВС начала борьбу с политикой тотальных ограничений на распространение контента. BBC вместе с телеканалом Channel 4, Британским институтом кинематографии (BFI) и британским Открытым университетом (OU) запустила 13 апреля проект Creative Archive Licence ("лицензирование творческого архива"), который должен обеспечить правовую базу для хранения в свободном интернет-доступе для жителей Великобритании самых разных радио- и телепрограмм. Опираясь на эту правовую базу, объединившиеся вокруг проекта компании планируют создать лицезионно-чистый архив Creative Archive, цель которого - обеспечить свободный доступ к бесплатной медиапродукции, которую можно будет использовать в личных творческих и просветительских целях. Идея проекта заимствована у американской инициативы Creative Commons, которую я уже упоминал. Creative Commons была создана в 2002 году и также призвана обеспечивать лицензионно чистую юридическую базу для медийных материалов, которые сможет свободно использовать любой человек в своих авторских проектах, и над ним не будет висеть угроза, что его обвинят в нарушении прав интеллектуальной собственности. Основная цель лицензии Creative Commons - обеспечить легальное право дарить, не боясь преследования со стороны копирайтной полиции.
В своей книге "Свободная культура", которая одной из первых была издана под лицензией Creative Commons, Лессиг выступил с резкой критикой медиакомпаний, оказывающих постоянно агрессивное давление на правительство США. Он пишет: "...только из того, что некая заинтересованная сторона просит поддержки у правительства, не следует, что просьбу надо уважить. И только потому, что технологии подорвали чей-то способ ведения бизнеса, еще не обязательно правительству вмешиваться, чтобы поддержать старый бизнес-метод. Kodak, например, потеряла не меньше 20 процентов своего традиционного пленочного рынка с появлением цифровых фотоаппаратов. Разве кто-то считает, что правительство должно запретить цифровые фотоаппараты, только чтобы поддержать Kodak? Автострады ослабили позиции железнодорожных грузоперевозчиков. Разве кто-то считает, что надо запретить грузовики ради поддержки железных дорог?" Лессиг перечисляет причины, по которым попытки реализовать старое копирайтное законодательство в Интернете неизбежно ведут к абсурдным ограничениям и полной стагнации. Во-первых, копирайтное законодательство регулировало только создание копий, например, переиздание. В мире до Интернета - это было нормально. И никому не приходило в голову устанавливать, сколько раз человек имеет право прочесть купленную (или взятую у приятеля) книгу. Он мог читать ее хоть каждый день. В Интернете каждое прочтение создает новую копию, а значит, подпадает под действие копирайтных ограничений. Во-вторых, это - реальная возможность контроля за использованием текста или другой медийной продукции. Лессиг приводит такой пример. "Вообразите, к примеру, что вы состояли в фан-клубе "Стар-Трека". Вы собирались раз в месяц, чтобы поболтать о том, о сем, и, возможно, поставить своеобразный спектакль по мотивам фильма. Один играл бы Спока, другой - капитана Керка. Персонажи пьесы начали бы с сюжета из фильма, а потом просто продолжили бы его. До интернета это, фактически, абсолютно не регулировалось. Вне зависимости оттого, что творилось в вашем клубе, в это никогда бы не вмешалась копирайтная полиция. В том пространстве у вас была полная свобода, вы могли делать все, что хотели, с данной частью общей культуры. Вы могли дополнять ее как угодно, не боясь законодательного контроля. Но если бы вы переместили свой клуб в интернет и открыли бы в него доступ другим участникам, ситуация бы совершенно поменялась. Боты, рыскающие по Сети в поисках нарушений копирайта и посягательств на торговую марку, быстро обнаружили бы ваш сайт. Вывешенное на сайте фанклубовское творение, в зависимости от того, кому принадлежат права не материал, вами использованный, вполне может служить основанием для наезда юристов. А игнорировать угрозу иска обходится недешево. Закон об охране авторского права чрезвычайно эффективен, наказания суровы, а расправа скорая".
К чему же мы пришли? Лессиг подводит неутешительные итоги: "Срок действия авторского права сильно увеличился - втрое за последние тридцать лет. Масштаб копирайта тоже разросся - от регулирования только издателей до контроля и над авторами, и над читателями. И область действия авторского права изменилась, поскольку всякое действие превращается в копирование и, следовательно, должно регулироваться. Поскольку технари отыскивают все более совершенные способы управления контентом, а правообладатели постоянно вооружаются новыми технологиями, мощь копирайтного права тоже растет. Злоупотребления становится проще выявлять и легче контролировать. Эта власть над творческим процессом, начинавшаяся с регулирования крошечной доли рынка произведений искусства, стала единственным и важнейшим функциональным механизмом. Это масштабное расширение правительственного контроля за инновациями и творчеством"
Это - тупик. Лессиг сравнивает, такое состояние с ситуацией в СССР времен брежневского застоя. И это очень похоже на правду. Тогда тоже за самиздат полагалось уголовное наказание.
То, что сейчас начинает делать ВВС, кажется первой и пока довольно робкой попыткой выбраться из тупика. Вопрос только в том, насколько решительно будет действовать корпорация. А то, что ей придется нелегко, ясно хотя бы из тех слов, которые говорят управляющие лэйблов, записывающих классическую музыку. Они намеренно не хотят отличать понятие цены и ценности. Они твердо знают, что бесплатная музыка ценности иметь не может. И сегодня у них есть все возможности, чтобы убедить общество в своей правоте.
Ричард Столмен. "Право читать"
Одним из камней преткновения в борьбе за свободное распространение культурных ценностей стали электронные библиотеки, чье интенсивное развитие привело к целому ряду нерешенных вопросов и встретило жесткое сопротивление и издателей, и авторских гильдий.
Жутковатую картинку нарисовал именно Ричард Столмен. Его короткое эссе называется "Право читать" (The Right to Read http://www.gnu.org/philosophy/right-to-read.html). Оно написано в жанре антиутопии и опубликовано в феврале 1997 года, но эта антиутопия что-то подозрительно быстро превращается в реальность.
Я приведу эту небольшую классическую работу почти полностью с несколькими купюрами в переводе с английского Сергея Коропа (http://www.gnu.org/philosophy/right-to-read.ru.html).
"Дэн Халберт (Dan Halbert) начал свой путь к Тихо в колледже - когда Лиза Ленц (Lissa Lenz) попросила у него взаймы компьютер. Ее собственный сломался, и курсовая работа была бы не выполнена, не найдись другой. Она не решилась обратиться к кому-либо еще, кроме Дэна. Это поставило его перед дилеммой. Нельзя было не помочь, но если одолжить свой компьютер, Лиза могла бы читать его книги. Помимо того, что за это можно было сесть в тюрьму на много лет, шокировала сама идея. С первого класса в школах внушали, что поделиться книгой - ужасное преступление, сравнимое с морским пиратством.
Шансов ускользнуть от бдительного ока SPA - Software Protection Authority (службы защиты программного обеспечения) - практически не было. Изучая программирование, Дэн узнал, что каждая книга имела контрольный Монитор, который сообщал, кто и когда ее читает, в Центр Лицензирования (Central Licensing). (Центр использовал эту информацию не только для поимки "пиратов", но продавал книготорговцам сводки личных пристрастий читателей.) Как только компьютер войдет в сеть, Центр может это засечь, а Дэн, как владелец компьютера, понесет самое тяжелое наказание за то, что не предупредил преступления.
Конечно, Лиза не обязательно собирается читать его книги. Компьютер мог быть ей нужен только для выполнения курсовой работы. Но Дэн знал, что ее семья принадлежит к среднему классу и с трудом оплачивает обучение, так что на книги и вовсе не хватает. Чтение чужих книг для нее могло быть единственным способом завершить образование. Ситуация была знакомой: он сам влез в долги, оплачивая статьи, которые приходилось читать. (10% этих средств получали авторы; поскольку Дэн мечтал об академической карьере, он надеялся, что на его собственные исследования будут ссылаться достаточно часто, и он сможет вернуть долг.)
Позднее Дэн узнал, что было время, когда каждый мог пойти в библиотеку и бесплатно получить журнальную статью и даже книгу. В те годы существовали независимые студенты, которые могли читать тысячи страниц, не прибегая к правительственным библиотечным грантам. Но в 1990-х годах как коммерческие, так и бесприбыльные издатели журналов начали взимать плату за доступ. В 2047 библиотеки, которые бесплатно предоставляли учебную литературу всем желающим, были историей.
Конечно, были способы обойти контроль SPA и Центра Лицензирования. Но и они были незаконными. Вместе с Дэном слушал курс программирования Фрэнк Мартуччи (Frank Martucci), который достал запрещенный отладчик и с его помощью обходил код Монитора, когда читал книги. Но он рассказал об этом слишком многим, и кто-то донес на него SPA, чтобы получить вознаграждение (нуждающиеся студенты легко становились доносчиками). В 2047-м Фрэнк был посажен не за пиратское чтение, а за хранение отладчика...
Дэн решил, что не может просто одолжить Лизе свой компьютер. Но он не мог ей отказать, поскольку любил ее. Каждая встреча с ней была для него праздником. То, что она обратилась именно к нему, могло означать, что и она к нему неравнодушна.
Дэн разрубил этот гордиев узел еще более немыслимым способом - он одолжил ей свой компьютер и назвал свой пароль. Таким образом, если Лиза прочтет его книги, в Центре Лицензирования решат, что он сам их читает. Это также было преступлением, но SPA оказывалось в состоянии немедленно его обнаружить, только если Лиза сообщит о нем.
Конечно, если бы в колледже узнали, что Лиза получила его пароль, это означало бы конец их учебы, независимо от того, для чего этот пароль использовался. Согласно школьным правилам, любая помеха наблюдениям за ученическими компьютерами была достойна дисциплинарного взыскания. Никого не интересовало, случилось ли что-нибудь вредоносное, преступлением считалось помешать администрации в слежке за вами. Предполагалось, что это автоматически подразумевает и другие нарушения, неважно, какие именно. Явного наказания не было предусмотрено. Но учащихся лишали доступа к школьным компьютерам, так что они попросту проваливали сдачу всех заданий...
Лиза не сдала Дэна SPA. Его решение помочь впоследствии привело их к свадьбе и породило сомнения в незыблемости правил, которые им внушали с детства. Супруги взялись изучать историю авторских прав, ограничений на копирование, существовавших в Советском Союзе, и даже изначальную Конституцию Соединенных Штатов. Они отправились на Луну, где встретили других беглецов от длинных рук SPA. Когда в 2062 году началось Восстание Тихо (Tycho Uprising), всеобщее право на чтение вскоре стало одной из главных его целей".
Вот такой хеппи-энд.
То о чем пишет Столмен как-то уж очень напоминает то, что пишет Лессиг о фан-клубе "Стар-Трека".
Электронные библиотеки
Едва ли не первым порывом первых пользователей глобальных сетей было выложить наиболее значимые, с их точки зрения, тексты и обеспечить к ним доступ максимального числа подключенных к Сети пользователей.
Старейшей электронной публичной библиотекой является существующий и по сей день "Проект Гуттенберг" (http://www.gutenberg.net/history.html). Этот проект начал реализовывать Майкл Харт (Michael Hart) - оператор компьютера Xerox Sigma V Университета штата Иллинойс. Первым документом, который был разослан по глобальной сети американских университетов, была "Декларация независимости". И было это в 1971 году. Почти за два десятилетия до того, как появился Интернет.
По мере развития глобальных сетей число электронных библиотек непрерывно росло. Но только с появлением Интернета начался настоящий бум. Стремительно дешевели ресурсы передачи данных и хранения электронной информации. Все проще становился доступ и для создателей библиотек, и для их пользователей. Тогда же сложился и тот тип сотрудничества, при котором создатель библиотеки становится только ее хранителем, пополняется же она за счет текстов, которые присылают энтузиасты. А он выставляет тексты у себя на сайте.
Вот как описывает Максим Мошков рождение и развитие самой знаменитой электронной библиотеки Рунета: (http://www.lib.ru/COPYRIGHT/computera.txt): "Электронные тексты я начал собирать с 1990 года на рабочем компьютере... Когда в 1994 году я выбрался в Интернет, я обнаружил там большую массу сайтов с текстами. Можно сказать, сбылась мечта - вот они, искомые книжки. Но в каком кошмарном состоянии все эти сборники и хранилища пребывали! Масса несовместимых друг с другом форматов. В одном каталоге: TeX, PostScript, html, gif, латиница, 5 разных кодировок, 6 различных архиваторов. В каталогах отсутствовали оглавления. Чтобы что-то найти, приходилось часами рыскать по разным сайтам и каталогам, перебирая вслепую файлы. Выход был только один: преобразовать все в единый формат, подписать в индексах заглавия всех книг и разложить их по тематическим каталогам. Все файлы я собрал вместе на своем рабочем компьютере. Главным пользователем моей коллекции был я сам. Для себя я и усовершенствовал ее структуру, сделал простенький удобный и быстрый интерфейс, напрограммировал поиск и много других полезных функций и выставил в Интернет на своей домашней странице. Вскоре туда повадился ходить народ. Надо же людям хоть где-то почитать тексты на русском языке - пусть это будет у меня.
Примерно два года я рыскал по Интернету: выискивал и перетаскивал из Сети книжки, валявшиеся в открытом доступе. Потихоньку библиотека увеличивалась, заодно росла и аудитория. Мне начали присылать книжки. Потому что у меня их удобнее читать. И вскоре настало время, когда я перестал бродить по Интернету: книжки присылали постоянные читатели, что продолжается и посейчас. Теперь я получаю около 100 писем в день, среди которых 10 - 30 с книгами. И так каждый день. Количество присылаемых книг стало таким, что я уже не успеваю их обрабатывать. Стали присылать также авторы, переводчики и издательства.
Библиотека оказалась нужна им всем. Если дело так пойдет и дальше, мне начнут присылать обязательный экземпляр, будто настоящему библиотекарю..."
Сегодня уже можно сказать, что электронные библиотеки не просто нужны как одна из возможностей работы с текстами - сегодня они необходимы для работы и нормального существования очень многих пользователей Интернета. Более чем десятилетняя история существования и развития библиотеки Мошкова говорит об этом вполне определенно, а "Проект Гуттенберг" существует уже более тридцати лет. Наличие электронного текста в Сети общего доступа не только упрощает доступ к книге - очень часто оно делает этот доступ единственно возможным.
Реальный доступ к большим библиотечным собраниям до сих пор имели только жители крупных городов: в России это в первую очередь Москва - с Ленинкой или Государственной публичной научно-технической библиотекой и некоторыми другими огромными собраниями книг. Но даже находясь в непосредственной географической близости от "бумажной" библиотеки, воспользоваться ее услугами не так-то просто. Пользоваться большой "бумажной" библиотекой нужно учиться.
Таким образом, доступ к книгам реально получали только те, кто профессионально работает с ними, или те, кто тратит большие деньги на формирование домашних библиотек.
Всякий человек, у которого есть домашняя библиотека, знает, что прочитает он, дай Бог, треть всех имеющихся в ней книг. А большинство были куплены ради одной-двух цитат. А некоторые так и остались неоткрытыми. И стыдно становится перед своими книгами. Купил, а не читаешь, и смотрят они на тебя с немым укором.
А электронная библиотека! Это же именины сердца! Доступ - мгновенный и из любой точки планеты, где есть Интернет. Обновление и пополнение - очень быстрое.
Если мы говорим о свободном доступе, то есть о бесплатных библиотеках, то оплата интернет-доступа - это единственное, что требуется, чтобы добраться до кладезя всей человеческой мудрости, до всех областей знаний, накопленных людьми за все время существования письменности.
Но преимущества здесь только начинаются. Если вы не просто читаете книгу, а пытаетесь с ней работать, то одна из трудных задач - это подбор и поиск нужных цитат. В некоторых случаях это занятие становится делом довольно мучительным. А если текст представлен в электронном виде, для поиска не нужно ничего: его за тебя выполнит любой текстовый редактор или поисковая система.
В общем, одни сплошные преимущества. Но так ли это на самом деле?
Максим Мошков говорит о своей библиотеке: "Эту библиотеку подбирал не издатель, которому все равно, что издавать, - лишь бы покупали, не писатель, которому не важно, кто придет, -- лишь бы донести "свое" слово до всех пришедших. Это библиотека для читателя, собранная читателем, с помощью читателей. Отсюда и вытекают ее достоинства и недостатки. Здесь не оказалось классики, не оказалось писателей-середняков, здесь очень много (перебор) фантастики и эзотерики всех мастей. Здесь встречаются бестселлеры - но не все, а только высокохудожественные. Здесь много книг, ставших широко известными, нашумевших и запомнившихся. Фактически она отражает вкусы своих читателей, отобранных по принципу "есть доступ в Интернет, имеется свободное время и осталась потребность в чтении"".
Это - трезвое суждение и спокойный взгляд на вещи. Мошков не претендует, во-первых, на полноту, во-вторых, на аутентичность текстов. Ошибки -- могут быть. И если вы хотите тексты без ошибок, то пожалуйте в обычную библиотеку. На что претендует Мошков - это на постоянство существования своего ресурса, на постоянство его развития и на его лицензионную чистоту: по закону Российской Федерации об авторском праве, если автор не продавал права на интернет-публикацию издательству, он остается полным собственником этого права и его разрешения достаточно, чтобы текст мог быть легально выставлен в библиотеке Мошкова. Результаты переговоров и полученные от авторов разрешения представлены на сайте библиотеки. Вот пример такого письма:
"Сергей Лукьяненко -- Максиму Мошкову. 12 января 1999.
Настоящим письмом я, Сергей Лукьяненко, разрешаю к помещению в электронной библиотеке Мошкова тех моих текстов, которые представлены на моей официальной странице, при условии некоммерческого использования и проставления копирайта. http://www.lib.ru/COPYRIGHT/".
О политике Сергея Лукьяненко в размещении свободных интернет-публикаций его текстов мы еще поговорим.
Постоянство присутствия в Сети, свободный доступ и лицензионная чистота в рамках российского законодательства - это и есть тот максимум, которого может достигнуть электронная библиотека, организованная и существующая усилиями энтузиастов. Как только мы попытаемся добиться аутентичности и полноты - пускай даже в отдельно взятой области знаний, мы сталкиваемся с неразрешимыми трудностями. И эти трудности очень хорошо видны, если мы обратимся к специализированным библиотекам.
Например, к такому уникальному собранию философских текстов, как Библиотека философской литературы Института философии Российской академии наук (http://www.philosophy.ru/library/library.html). В алфавитном каталоге библиотеки указано около полутора тысяч авторов. Но сегодняшнее состояние библиотеки не позволяет назвать ее полным и достаточно аутентичным собранием философских текстов. Недостатки бросаются в глаза: далеко не везде указаны печатные издания, с которых производилось сканирование, опущены имена переводчиков, индексы имен и предметные указатели, которые являются неотъемлемой частью любого научного издания. Не везде проставлены страницы. Не ясен выбор произведений даже у классических авторов. Отсутствие индексов и указателей - это, увы, правило. Ошибки в текстах - очень нередки. И таких неточностей, к сожалению, очень много.
Пользоваться библиотекой в научных целях нельзя. Можно что-то посмотреть, сориентироваться в текстах, которые есть, но потом все равно, будьте любезны, - в нормальное книгохранилище за нормальными (то есть печатными) изданиями, где можно найти гораздо более надежные сведения.
Такое состояние дел в электронных библиотеках не случайность. Конечно, нельзя не испытывать чувства благодарности к авторам сайта, проделавшим огромную работу и продолжающим его регулярно пополнять. Но нельзя не понимать того, что проделанная работа - это всего лишь первый набросок будущей нормальной электронной библиотеки философской литературы.
Программисты знают: когда кажется, что работа закончена, она на самом-то деле только начинается. Вроде бы все уже есть - текст книги отсканирован, проверен spellchecker'ом, переведен в HTML, выложен в Сеть. Ан нет. Подготовка текста явно недостаточна - фактически нужно еще раз держать корректуру, - а что такое вычитка и сверка Аристотеля, знают только те, кто Аристотеля на самом деле читал. И форматирование - неряшливо, и научный аппарат утрачен.
Электронное издание и печатное издание - это принципиально разные вещи. И любое издание - это не только текст. В электронном издании совершенно изменяется понятие страницы как основной единицы любого печатного издания. Html-страничка гораздо больше напоминает пергаментный или папирусный свиток, который прокручивается при чтении.
Барьер качества, за которым в электронных библиотеках могут появиться действительно полноценные издания, усилиями одних только энтузиастов не преодолеть. Полнота и точность недостижимы: как отметил Мошков, классику мало кто будет сканировать, а точность может гарантировать только настоящий специалист, внимательно вычитавший электронный текст.
Важнейшей проблемой, решение которой может самым радикальным образом повлиять на наполнение электронных библиотек, является лицензионная чистота. Конечно, российский автор может дать разрешение на свободную публикацию своей книги. Но как себя поведет его издатель?
Объявление на сайте библиотеки Мошкова на странице Сергея Лукьяненко: "Идут работы по продвижению перевода "Лабиринта отражений" на западный рынок. Наличие полных текстов романов в открытом доступе серьезно усложняет ведение переговоров с издателями, поэтому автор попросил свои романы из Сети убрать".
Это объявление стало прямым следствием письма Лукьяненко: "...я считаю необходимым пойти на изменения официальной политики страницы. Начиная с 1 июня 2003 года все романы будут представлены на ней лишь в виде фрагментов -- четверти или трети общего текста. Рассказы и повести будут по-прежнему доступны полностью. Я также прошу всех держателей электронных библиотек, которые строят свои отношения с авторами на основе сотрудничества, принять данную информацию к сведению и снять со своих страниц полные тексты моих романов, а также все существующие переводы на английский язык моих произведений".
Мошков выполнил требование Лукьяненко: 1 июня 2003 года все романы были убраны с сайта. На своей официальной странице на сайте "Русской фантастики" (http://www.rusf.ru/lukian/faq/common.htm) Лукьяненко высказался о свободном доступе к своим книгам и о свободном доступе вообще вполне определенно:
"Q: Я привык, что ваши книги доступны на вашей странице бесплатно!
A: Что ж, ситуация меняется, причины я указал выше. Вы же не пробуете зайти в магазин и взять бесплатно компакт-диск или книгу?
Q: Я возмущен! Сегодня же сделаю свой сайт и все твои книжки выложу!
A: Ваше право - нарушать законы, наше - этому противодействовать.
Q: С какой это стати западные издатели что-то указывают российскому автору? Это просто наглость!
A: Нет, это не наглость. Это принятые в цивилизованных странах нормы отношения авторов и издателей. Любой писатель имеет право размещать свои книги свободно и бесплатно, но тогда и издатель имеет полное право его не публиковать. Большинство российских издателей тоже требует от своих авторов не размещать текст книг в Интернете. Я держался едва ли не дольше всех своих коллег -- хотя это требовало определенных усилий.
Q: А что, собственно говоря, вам писали западные издатели и на что жаловались?
A: В качестве примера - фрагмент из ответа, полученного моим литературным агентом. Название данного конкретного издательства позвольте опустить".
Здесь я приведу только окончание фрагмента, упомянутого Лукьяненко: "...until Russian sci-fi authors stop with the free dispersing of books on the internet, I guarantee you they will never be approached by a North American publisher! Simply no one wants to risk the huge costs involved in publishing. Look at American authors -- you won't find their works for free online. And this is why they get published..." (Перевод: "До тех пор, пока русские писатели-фантасты не прекратят свободное распространение своих книг в Интернете, я гарантирую, что они никогда не найдут североамериканского издателя! Просто потому, что никто не захочет рисковать огромными суммами, вложенными в публикацию. Посмотрите на американских авторов -- вы не найдете их произведений в свободном доступе. Потому-то их и печатают".
Можно сколько угодно убеждать Лукьяненко в том, что свободный доступ не вредит и не может вредить распространению его книг в печатном виде. Аргументы в пользу этого неоднократно приводил Максим Мошков. Например, что это дополнительная очень мощная и совершенно бесплатная для автора реклама.
Убеждать Лукьяненко можно - убедить нельзя. Он разумный человек и никогда не станет рисковать возможностью подписать действительно выгодный контракт с американским издателем. И потому что реклама-то рекламой, но: во-первых, он и так достаточно раскрученный автор, а во-вторых - это реклама в России, а гонорары, которые платят авторам российские издательства, отличаются от американских в десятки и даже сотни раз.
Позиция Лукьяненко симптоматична. Следует ожидать, что при возникновении любого, даже малого риска для контракта с американским издательством любой российский автор пойдет по тому же пути.
Босоногое детство электронных библиотек кончилось. К ним стали относиться серьезно. Печатные издания - как к конкурентам. Читатели - как к источникам достоверных текстов. На сегодняшний день существует очень мало электронных публичных библиотек, которые выдерживают жесткие требования аутентичности. Но они есть. Одним из примеров является библиотека энциклопедий "Рубрикон". Этот ресурс включает в себя 50 энциклопедических изданий, из которых 27 бесплатных. За доступ к другим необходимо платить. Насколько это неизбежно? Должны ли библиотеки постепенно стать платными? Но ясно что без серьезного притока денежных средств - оплатой ли за доступ, прибылью ли от рекламы - мы никогда не перешагнем порога профессионализма в наших электронных библиотеках.
GooglePrint и Союз Американских Писателей
Компания Google начала проект Google Print в конце 2004 года. Проект рассчитан, как минимум, на 10 лет. В рамках проекта предполагается оцифровать десятки миллионов книг и предоставить возможность полнотекстового поиска по ним в Интернете. В проекте согласились принять участие пять крупнейших американских библиотек: университетские библиотеки Стэнфорда (Stanford University), Мичигана (University of Michigan), Гарварда (Harvard University), Оксфорда (Oxford University) и Публичная библиотека Нью-Йорка (New York Public Library). Бюджет Google Print оценивается в 200 миллионов долларов.
Эти вроде бы те самые деньги, которые необходимы для превращения электронных библиотек в полные собрания достоверных текстов. Но Google Print это вовсе не аналог библиотеки Мошкова. Это - именно средство поиска нужной книги, а не возможность ее прочитать даже в электронном виде. И именно на этом настаивает Google, отвечая на все претензии в нарушении копирайта. И представители Google не устают повторять, что компания уважает американский закон о копирайте и не собирается его нарушать. В разъяснениях, которые дает Google сказано: "Мы уважаем закон об авторском праве и проделанную авторами творческую работу по созданию их книг. Поэтому вы можете просматривать только выдержки из книг, а в некоторых случаях только несколько предложений, если книги защищены законом об авторском праве. Если книга не защищена законом об авторском праве и находится в свободном доступе, вы можете просмотреть ее полностью. Программа Google Print поможет вам найти книгу, а не прочитать ее. Это как пойти в книжный магазин и пролистать книги - только все это происходит в Google".
Американский писательский союз "Авторская гильдия" (The Authors Guild), объединяющий более 8 тысяч авторов, 20 сентября 2005 года подал иск в суд Манхэттена на Google, обвинив компанию, реализующую проект Google Print, в "массовом нарушении копирайта". Это первый судебный иск против проекта Google Print, хотя ранее две крупные американские издательские ассоциации (Association of American University Presses (AAUP) и Association of Learned and Professional Society Publishers (ALPSP)), обратились к Google за разъяснениями, как именно будут защищаться авторские права при реализации проекта. Эти ассоциации утверждали, что полная оцифровка книг является фундаментальным нарушением копирайта, что это нанесет тяжелый финансовый урон издателям и писателям. Исполнительный директор ALPSP Салли Моррис (Sally Morris) обратилась с письмом ко всем членам ассоциации, в котором, в частности, сказано: "Мы советуем всем членам нашей ассоциации, если у них нет уверенности в программе Google Print, исключить в настоящее время все их работы из проекта. Мы призываем Google к немедленной встрече представителей компании со всеми заинтересованными издательскими организациями для выработки приемлемых путей продвижения вперед".
Все возражения издателей сводятся не к тому, что Google Print предоставляет пользователю полный текст книги (об этом речь просто не идет), а к тому, что Google делает полнотекстовую копию для собственного внутреннего использования. Естественно, чтобы предоставить поиск по книге ее нужно отсканировать и распознать. Даже это вызывает бурные возражения издателей.
Но в ответ Google ссылается на судебный прецедент, в котором суд принял сторону интернет-издания и отказал автору в иске. Это - судебный процесс ArribaSoft против Kelly. Фотограф Kelly обвинил систему поиска изображений ArribaSoft в том, что она в нарушение закона о копирайте сохраняет в своей базе, сделанные им фотографии. Права ArribaSoft были защищены в двух разных судах. Защитой были сформулированы четыре ключевых пункта.
1. Arriba никогда не использовала фотографии Kelly для продвижения своего сайта и не пыталась заработать на продаже его фотографий. Фотографии сохранялись среди тысяч других в базе данных. Коммерческая выгода от использования этих фотографий поисковой системой была пренебрежимо мала, по сравнению с теми удобствами для пользователей, которые предоставляла поисковая система.
Хотя Google и предполагает зарабатывать на размещении поисковой рекламы, сама стоимость оцифровки текста, его распознавания и хранения стоит гораздо дороже, а появление такой услуги, как поиск по книгам, является большой общественной выгодой.
2.Использование Arriba уменьшенных образцов фотографий "не заменяет необходимости использования оригинала"
Google точно также дает только извлечения из текста книги, что оригинал, конечно, не заменяет.
3. Хотя Arriba и делает копии полных снимков Kelly, это вызвано тем, что для создания уменьшенного образа необходимо располагать целой фотографией. Если бы поисковик брал только фрагмент фотографии, это создало бы трудности для пользователей, которым было бы трудно определить по фрагменту действительно ли им необходим именно этот снимок.
Google также должен делать полную копию, чтобы поиск был корректным, не приводил пользователя к ошибочному выбору и давал возможность поиска всех вхождений указанных в запросе слов.
4. Arriba всегда указывает пользователю на сайт Kelly, в первую очередь, прежде чем любой другой при использовании его фотографий.
Google поступает также: со страницы обязательно следует ссылка на книгу в которой найдена цитата, на издателя или библиотеку.
Этот судебный прецедент является одним из главных аргументов Google в его борьбе за легальность проекта Google Print. Тем не менее, будущее проекта Google Print вовсе не выглядит безоблачным. Возможно, единственный путь для создания реальной цифровой библиотеки - то есть такого собрания общедоступных текстов, которое можно будет просто читать в Интернете, это собственная издательская программа, которой у Google на сегодня, насколько можно судить, пока нет.
Если бы Google взялась самостоятельно издавать книги, находящиеся в свободном доступе, это, безусловно, стало бы огромным прорывом в обеспечении множества людей книгами классических авторов. И это ни в коем случае не нарушило бы закон о копирайте. То что такая инициатива встретит жесточайших отпор издателей не вызывает сомнений, но интересно будет послушать их аргументы. Ведь классических авторов XIX или XVIII веков затруднительно поддержать материально.
Проект Google Print подхватили Yahoo и Microsoft, которые обещают предоставить не только возможность поиска книг, находящихся в общественном достоянии, но и выложить в Интернет сами книги. Это именно издательская программа. Но она касается только тех книг, на которые прошел срок имущественной интеллектуальной собственности, а сейчас он составляет 70 лет после смерти автора. Причем существует активное желание у владельцев авторских прав максимально продлить этот срок.
------------
Но я все-таки полагаю, что здравый смысл возобладает, и не в последнюю очередь потому, что защита информации может стать крайне дорогим удовольствием, настолько дорогим, что на нее не хватит денег ни у Microsoft, ни у других крупных правообладателей.
Обнадеживает и то, что крупные корпорации вкладывают деньги в свободное программное обеспечение и публичные электронные библиотеки. Информация должна быть свободной и легкодоступной, а то, что автор или правообладатель не заработает миллионы, по-моему, только справедливо: ведь всякое творчество - дело многих людей, и, как говорил Шкловский, в гениальных удачах немногих человечество оплачивает огромный труд безвестных интеллектуальных работников -- науки, программирования, музыки, литературы.
Сетикет
Лингвист Максим Кронгауз, исследуя новые явления в языке пишет: "Особенно интересно, когда новые слова возникают не для специфических интернетных явлений, а для чего-то вполне привычного, но помещенного в сеть. В этом явно видна попытка интернетного сообщества отгородиться от обыденной жизни, переназвать по возможности все, потому что нечто в Интернете - это совсем не то, что нечто в старой реальности. Отсюда такие игровые монстры, как уже достаточно привычная "сетература" (вместо сетевая литература) или пока одноразовое "сетикет" (вместо сетевой этикет). Не приживутся они, если только интернетное сообщество не отделится окончательно от прочего народу. Потому что "сетература" уж слишком плавно перетекает в литературу, чтобы обыденный язык позволил себе роскошь иметь целых два слова для по существу одного понятия. А надо будет подчеркнуть идею "сети", так и словосочетанием не побрезгуем". (http://www.russ.ru/ist_sovr/20010504_kr.html)
Я думаю дело все-таки не в том, что сетевое сообщество так истово пытается выгородить свой уголок, что завело себе отдельный этикет. Если слово "сетикет" и можно назвать "одноразовым", то об английском слове "netiquette" этого никак не скажешь. Поисковая программа Google указывает около 800 тысяч страниц, на которых оно встречается. Для сравнения: английское etiquette встречается 2 миллиона 200 тысяч раз. Это, конечно, больше, но не радикально. Сравнительная редкость русского слова "сетикет", объясняется не тем, что явления, которое оно обозначает, не существует. А тем, что сеть заговорила на русском языке позднее, чем на родном для нее английском, и тем, что слово "нетикет" - точный синоним "сетикета" - употребляется несколько чаще. Поисковая система Яндекс дает ссылок на русские слова "нетикет" или "сетикет" несравнимо меньше чем на английский синоним: "нетикет" встречается около трех с половиной тысяч раз, а "сетикет" - только две тысячи. Это немного, поэтому говорить о том, что слово уже существует в русском языке пока нельзя. Но именно пока.
Письменная речь
В чем же специфика "сетикета"? Это этикет письменного общения. Никогда в истории не было ни такого феномена, ни даже близкого аналога. Церемонные поклоны и многословные приветствия в письмах XIX века - это, конечно, тоже знаки этикета. Но это слишком локальные явления, чтобы выделять их в отдельную область этикета, хотя и существовали специальные письмовники, регламентирующие написание письма. Современный русский человек, в основном, знаком с этими правилами по письмам, которые товарищ Сухов в кинофильме "Белое солнце пустыни" наговаривает "разлюбезной Катерине Матвеевне".
Интернет создал глобальную среду письменной речи. И она существует вместо и/или вместе с деловой встречей или легкой застольной беседой, вместе с бумажным письмом. В Сети никто не увидит вашей улыбки, все равно язвительной, или добродушной. В Сети вы есть то, что вы написали. Если прежде в такой ситуации оказывались разве что писатели или журналисты - то есть профессионалы письменной речи, то теперь в ней оказались миллионы обычных пользователей сети, очень часто в досетевую эпоху почти ничего не писавших.
Письменная речь отличается и от устной речи, и от нормального письменного текста, будь то статья или художественное произведение. Письменная речь (в отличие, например, от художественного текста, который по определению есть текст неадресный) всегда подразумевает конкретного адресата (одного или нескольких), как и речь устная, но эта речь выражается письменными формами, и потому очень близка к литературному или публицистическому тексту.
Формы письменной речи за десятилетие существования Интернета уже приобрели достаточно четкие очертания. И хотя нет никаких формальных правил "сетикета", каждый достаточно давний сетевой обитатель, много общавшийся в режиме онлайн, использовавший электронную почту, принимавший участие в обсуждениях на форумах, в гостевых книгах и разнообразных чатах, четко знает эти правила. И новичок распознается безошибочно.
Важнейшее отличие сетевого общения от переписки досетевых времен заключается, конечно, в том, что в этой переписке могут участвовать более двух человек. Вы можете написать письмо в конференцию, и его прочтут все, кто на нее подписан. И вы можете получить более одного ответа. Вы можете бросить реплику в интерактивном режиме гостевой книги... И вам может ответить совсем не тот, к кому вы обращались. И ответ может прийти с большой временной задержкой от человека, который в гостевую-то никогда не заходил, а наткнулся на ваше высказывание, по ссылке в поисковой системе. И его так задело ваше высказывание, что он решил ответить вам, и, может быть, довольно резко. Любое ваше высказывание слышно на весь Интернет. Это необходимо помнить. Вы обращаетесь не только к непосредственному адресату-собеседнику, но и к неограниченно большому количеству пользователей сети. Подумайте об этом, прежде чем сказать резкость или съязвить. Подумайте, сказали бы вы это же в лицо тому, над кем вы решили поиздеваться?
Технология среды общения
Еще одним важным моментом сетевого общения является сама среда - Интернет. Когда вы пишете письмо, оно попадает к адресату не мгновенно. Письмо довольно долго блуждает по различным узлам сети, оставляя за собой следы в log-файлах, оставляя свои копии на почтовых серверах. Оно может быть прочитано кем-то посторонним, если вы не позаботились о шифровании. Оно может потерять вложение, его кодировка может исказиться, особенно если это письмо написано кириллицей. Среда может работать очень хорошо, и вы забудете о ней, но по закону Мэрфи, эта безупречно работающая среда даст неожиданный и непредсказуемый сбой, как раз тогда, когда вы отправите самое важное письмо. Например, признание в любви. И вы будете нервничать и злиться, ожидая ответа, и, в конце концов, не выдержав ожидания, напишите что-то гневное и совершенно несправедливое, и только потом выяснится, что ваш корреспондент просто не получал письма. Вероятность того, что ваше письмо не дойдет до адресата резко возрастает, если вы используете бесплатные почтовые сервера, например, Яndex или Mail.ru. Они активно борются со "спамом", а что же такое "спам" - никто доподлинно не знает, и вполне легальное письмо может быть отброшено антиспамовым фильтром.
Интернет при нормальной работе обеспечивает пересылку письма за считанные минуты. Поэтому может сложиться впечатление, что никакой среды нет, что она идеально прозрачна. Но это не так.