-1-

В журналах и заметках между строк
Мелькает отрезвляющий звонок,
И текстом загорается прямым -
Гормон, серотонин, амфетамин. 

Строение зеленой ДНК -
Вот от чего дрожит твоя рука,
Ветвистой нуклеина кислотой
Повязан ты, хорошенький, со мной. 

А остальное все - иллюзий блеск,
Невроз свиданий, крови нашей плеск -
Анатомически объяснено
И в целом не являет ничего 

Обескураживающего, посмотри сюда -
Какая она, гендеров война:
Приходит время, и на гормональный фон
Бросает взгляд озябший феромон. 

В животном мире знает каждый гад,
Что он - сигнал "Я спариванью рад,
Я разогнал аксиологий хлам,
Я сексуальный воздвигаю храм, 

Иди ко мне", и запах феромон
Бросает в бесконечность, и O mon
сheri, андростенол и копулин
Тантрической пыльцой разгонят сплин. 

Внутри опустошенного ежа
Взойдет эпилептический пожар,
И страстный холод сжавшихся колец,
Отстрелянный сквозь торсы в глубь сердец, 

Беспечным оставляет существам
Угрозу привыканья к веществам
Амфетаминных и других рядов,
Мой срез ассоциации готов: 

Размениванье шахматных фигур,
Началу свойственное, томных дур
Еще не показное озорство,
И скоро перспективное родство 

Как будто душ, на самом деле - тел,
Маячит (адаптации предел,
Однако, близок), сизый организм
Впадает в подслепой анахронизм,

Зовущийся любовью, допамин -
Нейротрансмиттер видный, он один
Изрежет в клочья сон и аппетит,
Истреплет нерв, либидо возбудит,

Сыграет в эйфорию, ставя на
Простецкий кон судьбу твою, она,
Как воздух, волосинка - тонкий жест -
Вот все, что в ней на самом деле есть. 

Период опьянения решен
В цветах матиссовых а-ля крюшон,
Безумная любовь еще жива,
С гипоталамусом она сопряжена. 

Ученый-антрополог изучил -
На вечный рай нам не хватает сил
И двадцать девять месяцев спустя,
Заметишь ты - огонь любви иссяк, 

Ведь вся она зависела, сон мой,
От допамина выработки злой.
И доп устал, коралл моей души,
У допамина шутки не смешны.

Ученый объяснил, что на таком
Он уровне не может быть, потом
Влюбленность превращается в иной
Период жизни по пути в отбой. 

Французский романтический салон
Сменяется привязанности рвом.
"Окситоцин повергнул допамин," -
Сказал мне биохимик-херувим. 

Дружище, биохимик, быть беде
Уверенности в будущем нигде
Не знали, рядом - слабое плечо:
Таламус, гипокампус, мозжечок 

Вместо тебя решают, где и как
Сорвется в пропасть радостный лежак,
На коем ты ногой своей болтал
В забрале величайшей из похвал. 

Окситоцин в тебе пробудет пару лет,
Фенилэтиламина больше нет.
Кричит ученый через квант невзгод:
"Фенилэтиламин уже не тот!" 

И этот же ученый мне твердит,
Что мыслить впрок совсем не повредит,
Что как ты не крути, оно придет,
И все угаснет на четвертый год. 

Останется привязанность и секс,
Останется помазанник и крест,
Останется эротика в крови,
Не будет только серенькой любви. 

Вот все, осталось что от корабля
Пошла ко дну победа, вуаля!
Смеялась ночь, детей своих губя,
И - что скрывать? - ученых ненавижу я. 

                 -2-

В журналах и заметках между строк
Мелькает отрезвляющий звонок,
И текстом загорается прямым,
Несведущим тупеньким двоим, 

Что, впаянные в отблесков канву,
Девятый год живут не по уму
Не по уму разложен их пасьянс,
С природой - очевидный дисбаланс.

Она горячим дует молоком
На тела его кажущийся ком,
Когда прижмется страх к стеклу его
Она не произносит ничего,

Лишь окаймляет ободом руки
Его системный блок и проводки,
И только после... после тишины
К нему приходят снова - вещи, мы, 

Ученые, перченые, весна,
Приходят мимолетности, сестра,
Покачивая бедрами, зайдет,
Короче - все у них наоборот. 

Когда она больна, напряжена,
Споет он только много позже, на
Мотив одной известной шансонье
Мелодию ее привязанности. Мне 

Неясно, о каких -аминах речь,
И -финов коих нам не уберечь?
И что в моем в мозгу в ответе за
То, что гирляндой формул описать нельзя?

За дружбы исцеляющий накал,
Самооценки муки в снах зеркал,
За почитанье памяти отца,
За ту любовь, которой нет конца?
 
Которой нет пределов в естестве,
Которой нет замены по весне,
Которая одна на много лет,
Которой у ученых, видно, нет?

Которая трепещущей волной
Омоет все, что связано с тобой,
И ты идешь скозь тернии аптек
Сквозь стон ларьков и тьму библиотек
 
К единственному чуду на земле,
Тому, что есть вне домыслов и вне
Домысливаний скудных, в пику дню.
Ведь я жива, а значит - я люблю.