Сонеты 119, 99 Уильям Шекспир, - лит, перевод Свами Ранинанда

Свами Ранинанда

*********************
Poster 2023 © Swami Runinanda: "William Shakespeare Sonnets 119, 99"
William Shakespeare Sonnet 119 "What potions have I drunk of Siren tears"
William Shakespeare Sonnet 99 "The forward violet thus did I chide"
___________________




"If ever any Author deserved the name of an Original, it was Shakespeare. The Poetry of Shakespeare was Inspiration indeed: he is not so much an Imitator as an Instrument of Nature; and 'tis not so just to say that he speaks from her as that she speaks thro' him".
"Если какой-либо автор заслужил имя "мастер" - это Шекспир. Поэзия Шекспира в действительности является вдохновенной: он не столько подражатель, сколько инструмент самой Природы; и было бы не справедливо сказать, что он говорил от неё, как то, что она говорила через него".

 Alexander Pope (1688-1744) "Preface to Shakespeare" (The preface first appeared in vol. 1 of "The Works of Shakespeare", ed. Alexander Pope, 6 vol. London, 1725).
После Шекспира Поуп являлся вторым по цитируемости автором в Оксфордском словаре. Некоторые из его фрагментов стихов вошли в обиходную речь и по праву стали "крылатыми фразами", например, "damning with faint praise", "осуждение с помощью слабенькой похвалы" или "to error is human; to forgive, divine", "ошибаться - это по-человечески; прощать - по-божески".






    Могу предположить, что читателю не составит особого труда догадаться, что шекспировские образы "червоточины" в сонетах использовались автором, чтобы показать проявления бесчестья в поступках придворной аристократии, которых не должно было быть среди представителей высокородной знати, дабы не быть уподобленным бастардам.

В одном из предыдущих эссе при рассмотрении подстрочника сонета 54 литературные символы предоставили ключ к понимаю обобщающего образа "червоточины".
Под которым поэт подразумевал всё низменное, что характеризовало проявления качеств не свойственных высокородным аристократам, ибо были присущи простолюдинам. При рассмотрении литературного образа "canker", "червоточины" в сонетах 35, 54, 70, 95, 99 можно обратить внимание на то, что во многих пьесах этот образ получил широкое распространение в виде паттерна. Хочу отметить, что бард был величайшим мастером, как паттерна, так и антитезы.

Впрочем, обратив свой взгляд на сонет 99, мы обнаруживаем, что у него неординарная структурой построения и наличие 15-ти строчек в то время, как чисто английский, шекспировский сонет имеет всего лишь четырнадцать.
Принимая во внимание тот факт, что автор использовал аллегорические литературные образы "культивируемых цветов" из летнего сада в сюжете сонета 99, которая была широко распространена и использовалась многими поэтами "елизаветинской" эпохи. Но внутреннее чутьё подсказывало, что использование аллегорических образов "культивируемых цветов" Шекспиром было не случайным, а для того, чтобы зашифровать описываемые фрагменты придворной жизни, характеризующие нелицеприятные стороны.

Шекспир, будучи придворным аристократом по понятной причине не только работал под литературным псевдонимом, поскольку не хотел быть подвергнутым преследованию. Впрочем, его литературный псевдоним, являлся именем малограмотного сына ремесленника перчаточника Джона Шекспира. О процветании бизнеса не могло быть речи, но щедрые денежные вливания для того, чтобы сын перчаточника "держал язык за зубами", который стал заниматься ростовщичеством буквально в течении несколько лет сказочно обогатили его семью. А благодаря протекции и связям, остававшегося в тени придворного аристократа предоставили сыну ремесленника и ростовщику возможность реализовать почти невыполнимую мечту, получить разрешение на обладание родовым гербом. На обладание, которого, согласно королевскому указу, простолюдины ни коим образом не могли претендовать.


Шекспировская "червоточина", как образ, отражающий порочное начало.

 Вполне очевидно, но сонет 99 был написал не случайно, судя по содержанию, можно предположить, что во время написания автор был в состоянии крайнего психологического напряжения. Определённо это сказалось на импульсивном характере не только структуры сонета, но и получило отражение в содержании сонета. Автор использовал аллегорические образы культивируемых цветов в сонете в качестве символов, отображающих придворных, где фигурировала главная персона в сюжете сонета 99. К которой поэт обращался от первого лица, это в строке 7, безусловно, подразумевая королеву Елизавету. Можно ли, с полной уверенностью утверждать, что сонет 99 был полностью посвящён ей?

- Безусловно, нет!

Основная причина заключалась в другом, и она была раскрыта в заключительных двух строках 14-15, что поэт обратился к юноше, адресату последовательности сонетов "Прекрасная молодёжь" по касательной.

У вдумчивого читателя может возникнуть вполне закономерный вопрос: "Почему сонет 99 построен с структурой построения несвойственной чисто "шекспировскому сонету, и он состоит из 15-ти строк?

По-видимому, повествующий бард таким образом отдал дань уважения удивительному поэту Барнабе Барнсу, опубликовавшему накануне поэтический сборник "Партенофил и Партеноф" в 1593 году, спустя два года после по возвращению из Франции. Именно, тогда Барнабе Барнс в период своей творческой зрелости был отмечен, как один из самых популярных поэтов в тот период времени, по праву получив заслуженное признание в литературных кругах Лондона. Можно отметить непосредственное влияние лирики Барнабе Барнса на создание сонетов 119 и 99, а также ряда пьес, но к этой теме возвращусь чуть позднее. На основании чего, можно сделать предположение об приблизительной дате написания сонета 99. 

________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________

Original text by William Shakespeare Sonnet 99, 6-10, 12-15

"The Lillie I condemned for thy hand,
And buds of marjoram had stol'n thy hair;
The Roses fearfully on thorns did stand,
One blushing shame, another white despair:
A third, nor red nor white, had stol'n of both" (99, 6-10).

      William Shakespeare Sonnet 99, 6-9.

"Лилли, Я осуждённый от твой руки (увы),
И завязи сухого майорана твои волосы похищали;
Розы, наполненные страхом на шипах - стояли,
Одни застенчивым стыдом, каждая вторая отчаяньем белым;
Третьи, ни красным, ни белым, похищенным - у обоих" (99, 6-10).

       Уильям Шекспир, Сонет 99, 6-10.      
       (Литературный перевод Свами Ранинанда 07.01.2023).

"But, for his theft, in pride of all his growth
A vengeful canker eat him up to death.
More flowers I noted, yet I none could see
But sweet, or culler it had stol'n from thee" (99, 12-15).

      William Shakespeare Sonnet 99, 12-15.

"Но, от его кражи в гордыне во весь рост (впредь) 
Мстительная червоточина до смерти заест его (спустя).
Цветов куда более Я заметил, хотя Я никого не мог разглядеть
Но сладость, или выборочность ей была похищена - у тебя" (99, 12-15). 
      
       Уильям Шекспир, Сонет 99, 12-15.      
        (Литературный перевод Свами Ранинанда 07.01.2023).

В своих воспоминаниях о сиротском детстве повествующий бард, тоже затрагивая тему "безотцовщины" упомянул в аллегорическом литературном образе выборочности "отобранных цветов", детей сирот высокородного происхождения в отличии от детей сирот бастардов "Weeds among weeds", "Сорняки среди сорняков" в строке 4 сонета 124, о которой ещё будет сказано в семантическом анализе сонета 99. Обнаруживается интересный факт, что темы "червоточины" и "безотцовщины", буквально пронизывают всё творчество поэта включая ряд пьес, как прямо, так и по касательной намёками.

Строки 1-4 сонета 124, дают очевидную ссылку на тему "ректификации" в отборе детей аристократов в сонете 5, не удивительно сложно построенная риторическая модель сонета 5, не давала шанса переводчикам на русский расшифровать подстрочник, поэтому, он входил в число "непонятых". И, как следствие к многочисленным вариантам прочтения, которые детерминировано заводили в заблуждение не только последующих исследователей, но читателей из числа любителей творчества гения драматургии.
Определённо, что в "елизаветинскую" эпоху в среде придворных аристократов придавалось большое значение теме "чистокровности", не только в силу чистоты родового "дерева", но исходя из совершаемых неблаговидных поступков, проявляющих бесчестие некоторых аристократа.

Согласно мировоззрению барда, совокупность душевных качеств и благородных черт характера, передаваемая по наследству от родителей через кровь, могла в полной мере раскрыть внутреннюю природу любого аристократа. Этаким "генетическим" маркером, указав на отсутствие или наличие "червоточины", то есть проявлений ущербности в поступках и мотивациях аристократа. Впрочем, сама по себе дуальная и энтропийная природа материального мира является благодатной основой для возникновения "червоточин", вопрос стоял лишь в том, каким образом можно было от них избавиться. Например, не смешивая аристократическую кровь с кровью бастардов или следуя божьим заповедям, использовать вековой эмпирический опыт предыдущих поколений.
 
Необычайно яркий и выразительный образ "червоточины" любви можно встретить в некоторых пьесах. Например, в пьесе Шекспира "Два джентльмена из Вероны" акт 1, сцена 1:

- Confer!
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________

Original text by William Shakespeare "Two Gentlemen of Verona", Act I, Scene I

                "...as in the sweetest bud
The eating canker dwells, so eating love
Inhabits in the finest wits of all".

    William Shakespeare "Two Gentlemen of Verona", Act I, Scene I.

                "...как в сладчайшем бутоне
Разъедающая червоточина обитает, так съедающая любовь
Проживает из всех в прекраснейшем уме".

    Уильям Шекспир "Два джентльмена из Вероны" акт 1, сцена 1.
    (Литературный перевод Свами Ранинанда 17.01.2023).
 
По определению автора, безысходность человека была заключена в самом чувстве ревности, которое сопутствует любви, без него любовь, как чувство "страсти" ни коим образом не может прожить. Парадокс ревности в чувстве любви заключён в простой истине, что сопутствующая любви чрезмерная ревность, как правило её убивает, медленно разъедая.
В приведённом фрагменте пьесы разъедающая "червоточина" - это жгучая, не дающая покоя неуёмная ревность, медленно и незаметно убивающая саму любовь.

Шекспировский образ "червоточины", с одной стороны отображал порочную природу многочисленных любовных интрижек юноши, адресата сонетов последовательности "Прекрасная молодёжь"; с другой стороны, повествующий бард с присущей ему иронией мастерски использовал литературный приём "антитезу", намекая на "чистое незапятнанное начало", которое по разумению поэта, олицетворял своим видом прекрасный юноша, как в сонете 70:

- Confer!
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________

Original text by William Shakespeare Sonnet 70, 5-8, 11-14 

"So thou be good, slander doth but approve
Thy worth the greater, being woo'd of time;
For canker vice the sweetest buds doth love,
And thou present'st a pure unstained prime" (70, 5-8).

     William Shakespeare Sonnet 70, 5-8.   

"Так будь ты добр, совершая злословие, но зато одобряя
Твоя значимость большего будет со временем добиваться;
Для червоточины порока снимая бутоны сладчайшие любви,
И чистое незапятнанное начало собой представишь ты" (70, 5-8).
      
     Уильям Шекспир сонет 70, 5-8.   
     (Литературный перевод Свами Ранинанда 14.01.2023).

"Yet this thy praise cannot be so thy praise,
To tie up envy evermore enlarg'd:
If some suspect of ill mask'd not thy show,
Then thou alone kingdoms of hearts shouldst owe" (70, 11-14).

    William Shakespeare Sonnet 70, 11-14.

"Но это твоё восхваление не может быть так, твоей похвалой,
Чтоб завязать зависть, пополняя всё более и более (гордец):
Если некто заподозрит зла маскировке отображенье не твоё,
Тогда, лишь ты один должно быть, задолжал царствам сердец" (70, 11-14).
      
    William Shakespeare Sonnet 70, 11-14.
    (Литературный перевод Свами Ранинанда 14.01.2023).

 - Однако, что видит читатель в содержании сонета 70, где повествующий говорит об "canker vice", "червоточине порока"? Критику и бесконечные упрёки в прегрешениях юноши, где поэт одержим идеей религиозных табу, требуя последовательно следовать доктрине священного писания.

Но, молодости свойственна ежедневная потребность любви во всех её проявлениях, что было заложено самим создателем через сакральный нарратив "плодитесь и размножайтесь"! Впрочем, в таком случае религиозные табу не являются ли, сами "червоточиной" для естественного желания безумно любить и быть любимым?  Таким образом, создав сплошные противоречия "венцу Природы", на каждом шагу подтверждая человеческую природу крылатой фразой: "Запретный плод сладок".

В то время, как православное учение продолжала утверждать: "Любовью можно заниматься только в браке, а если любовь не в брачном союзе, то - это смертный грех, "прелюбодеяние", за который по окончанию жизни ожидают вечные нетерпимые муки в адском пламени. Но можно ли, с полной уверенностью утверждать, что любовь вне брака Ромео и Джульетты, приведшая их к суициду в итоге приведёт их влюблённые души в пламя вечных мук в аду?

- Но соответствует ли, это утверждение чаяниям истинно верующих в их представлениях об адских муках и райских наслаждениях"?

В связи с чем, у читателя может возникнуть недоумённый вопрос по поводу претензий барда, предъявляемых к "молодому человеку" в строках 1-4 сонета 93:

- Confer!
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________

Original text by William Shakespeare Sonnet 95, 1-4 

"How sweet and lovely dost thou make the shame,
Which like a canker in the fragrant Rose,
Doth spot the beauties of thy budding name?
Oh in what sweets dost thou thy sinnes inclose!"  (95, 1-4).   

     William Shakespeare Sonnet 95, 1-4. 

"Сколь сладким и прекрасным тобой совершается беcчестье,
Которое словно червоточина на благоухающей Розе,
Сделавшей пятно красоте твоего расцветающего имени?
О, в какой сладости ты, окружённый твоими грехами!"  (95, 1-4).

     Уильям Шекспир сонет 95, 1-4.   
     (Литературный перевод Свами Ранинанда 15.01.2023).
 
По вполне понятной причине, поэта беспокоила безупречная чистота репутации юноши, однако многочисленные любовные победы, сделали его ещё более известным и обожаемым в творческих кругах и среди молодых особ, состоящих по большей части их харизматичных персон, для которых юноша служил предметом восхищения и подражания.

Впрочем, именно тема "червоточины" предоставила поэту ристалище для раскрытия литературных образов порока, которые он адресовал через сонеты близкому для него человеку и внебрачному сыну. Это не тот, порок, окрашенный "чернотой" осмысленных поступков с целью нанести зло в порыве яростной жестокости, описанный в сонетах, посвящённых тёмной леди. Порок у червоточины почти незримый, но который медленно по истечению продолжительного времени меняет одержимого пороком человека, перевоплощая в адепта зла.

Натан Дрейк (Nathan Drake) был первым, кто в своей книге "Шекспир и его время", "Shakespeare and His Time" раскрыл для широкой публики тот факт, что графу Саутгемптону были посвящены не только два длинных повествовательных стихотворений Шекспира, но и то, что он был адресатом последовательности сонетов "Прекрасная молодёжь".
В памятной надписи на титульном листе были расположены вдохновенные слова признательности, указывающие на "главного зачинателя этих вдохновляющих сонетов "Mr. W. H.". Хотя, ранее было высказанным в литературных кругах умозаключение, что сонеты автор адресовал "Mr. W. H.", то есть Уильяму Герберту, которым в 1623 году было спонсировано и инициировано для публикации в печать "Первое Фолио", "First Folio" сборник сочинений Шекспира. 
(Nathan Drake "Shakespeare And His Times: Including The Biography Of The Poet, Criticisms On His Genius And Writings, A New Chronology Of His Plays, A Disquisition On The Object Of His Sonnets, And A History Of The Manners, Customs, And Amusements, Superstitions, Poetry, And Elegant Literature Of His Age". London 1817. RCIN 1082665).

Несмотря, на критику поэтом любвеобильного юноши, он буквально боготворил его, а в строках некоторых сонетов прочил ему бессмертие, к примеру в строках 7-14 сонета 81:

________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________

Original text by William Shakespeare Sonnet 81, 7-14

"The earth can yield me but a common grave,
When you entombed in men's eyes shall lie
Your monument shall be my gentle verse,
Which eyes not yet created shall o'er-read,
And tongues to be your being shall rehearse,
When all the breathers of this world are dead.
You still shall live, such virtue hath my pen,
Where breath most breathes, even in the mouths of men" (81, 7-14).

     William Shakespeare Sonnet 81, 7-14.

"Земля может уступить мне, только - общую могилу,
Когда вы будете погребены, в глазах людей оставшись ложью
Вашим монументом будут мои нежные стихи (потому),
Которые глаза, ещё не рождённых станут перечитывать,
И об вашем существовании языки будут повторять,
До тех пор, как упокоятся все дышащие в этом мире.
Вы будете жить пока, моё перо такой добродетелью обладает,
Когда вдох само дыханьем, ровно на устах людей (растает)" (81, 7-14).

     Уильям Шекспир Сонет 81, 7-14.
     (Литературный перевод Свами Ранинанда 17.11.2022).

Одной из находок в моих исследований заключалась в том, что мной была обнаружены очевидные взаимосвязи сонетов 119 и 99, они были скрыты под почти неуловимой ссылкой на поэтический сборник Барнабе Барнса 1593 года "Партенофил и Партенофа", "Parthenophil and Parthenophe" опубликованный через два года после возращения Барнса из Франции в совместной поездке с графом Эссексом.

Сама фраза "for your countenance", что переводится "с вашего одобрения" в предисловии единственного сборника Барнабе Барнса, в который входили сонеты, мадригалы и оды выражала в посвящении дань уважения Саутгемптону, на самом деле "заполнила" вдохновлённую поэтическую строку Барнса до отказа попутным ветром, словно "гордый полный парус"!

 Эти детали предоставили подсказку об непосредственном участии Саутгемптона в создании сборника любовной лирики "Партенофила и Партенофы". В содержании которого нашли место в стихотворной форме фрагменты развлечений на придворных вечеринках с участием Елизаветы I в окружении её главного фаворита графа Эссекса в аллегорической поэтической строке. Где все персонажи были обозначены Барнсом именами божеств из древнегреческой мифологии. В одних из самых ранних критических заметках отмечалось, в что Барнабе Барнс под литературным образом "Партенофила" подразумевал графа Эссекса, а под образом "Партенофы" - саму королеву Елизавету.


Символизм Барнабе Барнса - ключ к расшифровке до конца "непонятых" критиками сонетов Шекспира.

В ходе исследования обнаружились новые особенности сонетов Шекспира это то, стало подсказкой для расшифровки некоторых сонетов, как например, сонет 99, 153 и 154. В данном случае, литературные образы из "Партенофил и Партенофа" Барнабе Барнса дали мне ключ к более углублённому пониманию подстрочника сонета 99. В тоже время, лингвистическая аутентичность образов сонета 99 при сравнительном анализе с литературными образами ряда пьес дали намёки на приблизительное время написания сонета.

________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда 
________________

Original text by Barnabe Barnes "Parthenophil and Parthenophe"
Sonnet XLIX. "Coole coole in waues, thy beames intollerable"

Coole coole in waues, thy beames intollerable
O sunne, no sonne but most vnkinde stepfather,
By law nor nature fier but rebell rather,
Foole foole these labours are inextricable,
A burthen whose weight is importable,
A Syren which within thy brest doth bath her
A fiend which doth in graces garments grath her,
A fortresse whose force is impregnable:
From my lovel's lymbeck still still'd teares, oh teares!
Quench quench mine heate, or with your soueraintie
Like Niobe conuert mine hart to marble:
Or with fast-flowing pyne my body drye
And ryd me from dispaires chyll'd feares, oh feares!
Which on mine heben harpes hart strings do warble.

     Barnabe Barnes "Parthenophil and Parthenophe" Sonnet XLIX.

Всё круче, и круче в путях, что становится невыносимым
О солнечный, не сын, но зато наибольше чем добрый отчим,
Ни по закону природы пламенной, но бунтарь скорее,
Глупец, глупец, эти труды неразрывны,
Бременем, которого вес, разрешённый к ввозу,
Сиреной, которая на твоей груди, её омывает
Демон, который в облачениях милосердия натирает её,
Крепость, чья сила в неприступности:
Из моего лимбека любви ещё не остановились слёзы, о слёзы!
Утоли, утоли меня он съест, или с вашими суверенитетами
Словно Ниоба, превращающая моё сердце в мрамор:
Или с помощью скорейшего костра моё тело иссушит
И избавь меня от отчаяния, охлаждающих опасений, о особенности!
Которые на моих поднятых арфах сердечных струн исполняют трель.

     Барнабе Барнс "Партенофил и Партенофа" сонет 49.
     (Литературный перевод Свами Ранинанда 30.01.2023).

(Примечание от автора эссе: Ниоба (Niobe), в греческой мифологии дочь Тантала (царя Сипила в Лидии) и жена фиванского царя Амфиона. Она была прототипом осиротевшей матери, оплакивающей потерю своих детей.
Согласно "Илиаде" Гомера, у Ниобы было шесть сыновей и шесть дочерей, и она хвасталась своим превосходством над титаном Лето, у которого было только двое детей, божества-близнецы Аполлон и Артемида. В наказание за её гордыню Аполлон убил всех сыновей Ниобы, а Артемида - всех её дочерей. Мифограф 2-го века до н.э. Аполлодор (Библиотека, книга III) упоминает о выживании Хлориды, которая стала женой Нелея и матерью Нестора. Тела мёртвых детей девять дней пролежали непогребёнными, потому что Зевс превратил всех фиванцев в камень, но на 10-й день они были похоронены богами. Ниоба вернулась в свой фригийский дом, где её превратили в скалу на горе Сипилус находящийся в локализации Яманлар Даги, к северо-востоку от Измира, Турция, которая продолжает плакать, когда над ней тает снег. Encyclopedia Britannica).
 
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда 
________________

Original text by Barnabe Barnes "Parthenophil and Parthenophe"
Sonnet XCVI. "The Sun in Pisces; Venus did intend"

The Sun in Pisces; Venus did intend
To seek sick Flora; whose soil (since by Kind
Titan to th' Antipodes, his beams resigned)
No pleasant flowers, to welcome her did send.
To whom, for need, Parthenophe did lend          
(At Nature's suit), rich Helioch rise, which shined
In her fair hair; white lilies which combined
With her high-smoothed brows, which bent, love bend.
Violets from eyes, sweet blushing eglantine
From her clear cheeks, and from her lips, sweet roses.        
Thus Venus' Paradise was made divine
Which such, as Nature in my Lady closes.
Then, since with her, Love's Queen was glorified!
Why was not my sweet Lady deified?

   Barnabe Barnes "Parthenophil and Parthenophe" Sonnet XCVI.

Солнце в знаке Рыб; Венера намеревалась действительно
Разыскивать больную Флору; с которой почвы (ввиду того, что
Титан к своим Антиподам, покорившись его лучам)
Никаких приятных цветов, её поприветствовать не прислали.
Какие, для нужд Партеноф одолжил (там)
(Из Природы набора) с богатым восходом Гелиоса, что сиял лучами
На её прекрасных локонах, которые с белыми лилиями соединялись,
Над её высоко гладкими бровями, кои наклоном любовно изогнулись:
Фиалки из глаз, сладко краснеющего эглантина
Из её чистых щёк, и из её губ - сладчайших роз:
Таким образом, Венеры рай был создан божественным
Который подобен, как у Природы в одеяньях моей Леди.
С тех пор как её, Любви Королева была прославляемой!
Почему же, моя милая Леди не была обожествлённой?

    Барнабе Барнс "Партенофил и Партенофа" сонет 96.
    (Литературный перевод Свами Ранинанда 31.01.2023).

На основании исторических документов, можно констатировать факт, что Саутгемптон был верификатором не только у Шекспира, но и у Барнабе Барнса при создании поэтического сборника "Партенофил и Партенофа".
Например, критик Эрик Сэмс (Eric Sams) посчитал, что подстрочник строки 13 сонета 86 Шекспира имел очевидную ссылку на работу Барнабе Барнса (Barnabe Barnes) 1593 года "Партенофил и Партенофа", "Parthenophil and Parthenophe".
Где в тексте строки 13, сонета 86 Шекспира повторил ключевую фразу, взятую из предисловия поэтического сборника Барнса, а именно: "...when your countenance filled up his line", "...когда твоя моральная поддержка заполнила его строку".

Сонет Барнса, адресованный Саутгемптону, включал в себя оригинальную фразу из его сонета "your countenance". Таким образом, Барнабе Барнс добиваясь благосклонности у Саутгемптона, написал посвящение ему в предисловии сборника "Партенофил и Партенофа". В предисловии к нему, было написано следующее: "...с вашего одобрения, они (стихи Барнса) могли противостоять" наперекор зависти и критике окружения Саутгемптона. Фраза "your countenance", что переводится "ваше одобрение", согласно утверждению критика Эрика Сэмса.

- Но так ли, все было на самом деле?

Когда в предисловии поэтического сборника "Партенофил и Партенофа" Барнсом перед передачей в вёрстку имени Саутгемптона не было, но было написано на титульной странице следующее посвящение, дословно:

"To the right noble and vertuous gentleman, M. William Percy Esquier, his deerest friend", "Достойному благородному и верному джентльмену, М. Уильяму Перси эсквайру, его самому дорогому другу".

 Очевиден тот факт, что такие детали нам исследователям творчества Шекспира дали подсказку на приблизительную хронологию, когда Саутгемптон был верификатором у Барнабе Барнса. И что в содержании некоторых фрагментов сборника "Партенофил и Партенофа" Барнса при внимательном прочтении можно увидеть намёки на Саутгемптона и его непосредственное участие в корректировке и верификации, где Барнс от первого лица написал следующее:

"Then with his countenance backt, thou shalt
Excuse the nature of thy fault..."

"Тогда с его одобрения ты должен вспять
Характер своей недоработки оправдать..."

Barnabe Barnes "Parthenophil and Parthenophe".
(Elizabethan Sonnets, ed. Sidney Lee, 1904, pp. IXXV. et seq.). Professor E. Dowden contributed a sympathetic criticism of Barnes to The Academy of Sept. 2, 1876).

Или же:

"O sunne, no sonne but most vnkinde stepfather,
By law nor nature fier but rebell rather..."

"О солнечный, не сын, но зато наибольше чем добрый отчим,
По закону ни природы пламенной, но скорее бунтарь..."

Barnabe Barnes "Parthenophil and Parthenophe" Sonnet XLIX.

Впрочем, Шекспир упоминал Саутгемптона, тем же ласкательным именем "Солнечный" в тексте сонета 35 в строке 3: "Clouds and eclipses stain both 'Moon and Sunny...", "Облака и затмения испачкали обоих: Луну, и Солнечного...".  Известно, что во множестве посвящений в различных произведениях авторов елизаветинской эпохи, особенно поэтических Елизаветой I упоминали под литературным псевдонимом "Артемида", "Селена" и "Луна". Поскольку, автор сонета адресовал строки близким для него людям, то эпитет "Sunny", "Солнечный" принадлежал в поэтических посвящениях Генри Райотсли, 3-му графу Саутгемптону.

- Confer!
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________

Original text by William Shakespeare Sonnet 35, 1-4

"No more bee greeu'd at that which thou hast done,
Roses have thorns, and silver fountains mud,
Clouds and eclipses stain both 'Moon and Sunny,
And loathsome canker Hues in sweetest bud" (35, 1-4).

    William Shakespeare Sonnet 35, 1-4.

"Не буду больше радоваться от того, что ты стал (такой),
Розы имеют шипы, и серебряных фонтанов - грязи,
Облака и затмения испачкали обоих: Луну, и Солнечного (оной),
И мерзкой червоточины оттенками на сладчайшей завязи" (35, 1-4).

    Уильям Шекспир сонет 35, 1-4.   
    (Литературный перевод Свами Ранинанда 12.12.2022).

Строки 1-4 сонета 35, затрагивали тему "червоточины", которая являлась литературным образом порока, и нашла своё место в сонетах и пьесах для использования контраста в антитезе для противопоставления образам добродетели.

- Но можно ли, счесть пристрастное отношение барда к близким для него людям в поэтической строке критиканством?

- Конечно же, нет!

Сонеты, будучи частной перепиской адресовались не только юноше, но и другим из круга общих друзей и знакомых, а он сам, судя по содержанию сонетов был фаворитом при дворе и аристократом, хорошо знающим не только придворных, но и придворную жизнь. Хорошая осведомлённость поэта об мельчайших подробностях событий при дворе подтверждается исторической перепиской, что он принимал участие, выполняя миссии дипломатического характера в Европе, а также участвовал в регулярных военных кампаниях.

- Но мог ли, сын ремесленника перчаточника быть столь приближённым к придворной жизни?

- Конечно же, ни в коем случае, нет! В условиях "елизаветинского" правления это, было невозможным для простолюдина. 

Из содержания строк 1-4 сонета 35, можно сделать ключевой вывод, что поэтом-соперником, которому была посвящена группа сонетов 77-86, "Поэт Соперник" ("The Rival Poet"), являлся Барнабе Барнс. Именно, о нём были написаны необычайно выразительные первые две строки сонета 86:

"Was it the proud full sail of his great verse,
Bound for the prize of all-too-precious you" (86, 1-2).

"Тем гордым полным парусом был - его великий стих,
Связанный с призом, в виде слишком драгоценного Вас" (86, 1-2).

Под фразой "his great verse", "его великий стих" Шекспир подразумевал сборник "Партенофил и Партенофа" Барнса, который оказался необычайно популярным, произведшим фурор в кругу придворных аристократов и персон из числа литературных кружков Лондона.
Именно в сонете 86, повествующий бард упрекал Саутгемптона, обратившись к нему от первого лица на "вы". Несомненно, сонет были прочитан Генри Райотсли, таким образом осложнив процесс разрыва отношений адресата сонетов с поэтом, хотя дружеские отношения между ними были восстановлены несколько позднее.

При прочтении содержания сонета 86, можно, лишь сделать поверхностное предположение, что литературный образ поэта-соперника являлся обобщающим.

- Но так ли, это было?

По-видимому, содержание сонета 86, обрело обобщающие черты, благодаря нескольким литературным образам поэта-соперника, принадлежавших поэтам из известного литературного салона в поместье Уилтон-Хаус. 
Ввиду того, что разнящиеся между собой описания образа поэта-соперника в сонете 86, вполне могли принадлежать нескольким поэтам, которые являлись современниками Шекспира.
Впрочем, критики не могли учесть тот факт, что колоритная пестрота образа поэта-соперника могла возникнуть при написании, лишь из-за единственного желания автора придать сонету 86 неповторимое и самобытное звучание, сделавшее его столь известным и любимым критиками и читателями.

 Не являясь окончательно доказанным, даже наиболее распространённое предположение не может ни коим образом претендовать на окончательное. Одна из причин моего предположения кроется в подтверждённых исторических фактах, указывающих на то, что Барнабе Барнс занимался оккультизмом и медиумизмом, и будучи медиумом проявлял чрезвычайно повышенный интерес оккультным знаниям. Учитывая тот факт, что в условиях средневековой Англии на подобные практики существовали категорические религиозные запреты и табу, а за колдовство можно было легко угодить на костёр.

Сложный характер харизматичного и необычайно талантливого Барнабе Барнса с его склонностями к созданию информационных поводов для возникновения скандалов в среде поэтов, с одной стороны, отталкивал от него вызывая опасения быть втянутым в очередной скандал, инициированный им самим.
С другой стороны, он привлекали неординарно мыслящих и харизматичных личностей, что наверняка послужило причиной для сближения с Саутгемптоном в создании сборника "Партенофил и Партенофа", который определённо создавшего фурор в среде литераторов Лондона.

Судя, по содержанию фрагментов перевода "Партенофила и Партенофы", предложенных для ознакомления выше, Саутгемптон кроме посвятительной надписи на титульной странице был одним из действующих лиц в некоторых сонетах и мадригалах. Помимо этого, Барнабе Барнса объединяла с Саутгемптоном, его тесная дружба с графом Эссексом, который в то время являясь главным фаворитом королевы Елизаветы имел невероятно большое влияние при дворе.
 
Возвращаясь к теме литературных влияний на творчество Шекспира поэтов из числа постоянных членов литературного салона Уилтон Хаус, можно говорить много, по этой теме было написано много, лишь могу констатировать, что эта тема - неисчерпаемая. Однако, парадокс заключается в том, что исследователи, создавшие многочисленные версии окончательно завалили ими единственный проход к достоверной, таким образом создав непроходимые лабиринты из них, в которых плутает не одно поколение исследователей Шекспира.

Единственно, хочу отметить указав на необычайно схожие образы Муз в сонетах Шекспира которые, можно увидеть у Филипа Сидни "Аркадии графини Пембрук", "Countess of Pembroke's Arcadia". Неоспоримо подтверждающие, что Уильям Шекспир был вхож в "клуб избранных", известный под названием "литературный салон Мэри Херберт", графини Пембрук с девичьей фамилией - Мэри Сидни.
Впрочем, её родной брат Филип Сидни был завсегдатаем салона Уилтон-Хаус, вплоть до его гибели в битве при Зутфене. Где получил фатальное ранение, сражаясь на стороне протестантов против испанцев, и вследствие ранения в бедро получив инфекцию в течении недели скончался от гангрены в октябре 1586 года, когда ему исполнился 31 год.

Итак, истинные исследователи Шекспира смогли воочию убедиться в том, что творчество Филипа Сидни и Барнабе Барнса непосредственно повлияло на творческое формирования гения драматургии. Впрочем, изучая творческий путь "елизаветинских" поэтов можно увидеть, что творческое наследие таких поэтов, как Эдмунд Спенсер, Джордж Чапмен, Самуэль Даниель, Джервас Маркхэм, Майкл Дрейтон и Ричард Барнфилд также оказали в различной степени влияние на огранку таланта Шекспира для написания ряда произведений.

________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________


What potions have I drunk of Siren tears,
Distill'd from limbecks foul as hell within,
Applying fears to hopes and hopes to fears,
Still losing when I saw myself to win!
What wretched errors hath my heart committed,
Whilst it hath thought itself so blessed never!
How have mine eyes out of their spheres been fitted,
In the distraction of this madding fever!
O benefit of ill! now I find true
That better is by evil still made better;
And ruin'd love, when it is built anew,
Grows fairer than at first, more strong, far greater.
So I return rebuk'd to my content,
And gain by ill thrice more than I have spent.


- William Shakespeare Sonnet 119
_____________________________

2023 © Литературный перевод Свами Ранинанда, Уильям Шекспир Сонет 119

*                *                *

Какими зельями из слез Сирен был опьянённым Я,
Перегнанных из лимбеков мерзких, как изнутри ада,
Наложением страхов на надежды и чаяний на опасенья,
Всё ещё проигрывая, когда Я видел победителем себя!
Какие жалкие заблуждения моё сердце совершало (зря),
Хотя оно не считало себя таким благословенным никогда!
Сколь мои глаза соответствующими из их сфер смогли стать
В отвлечении внимания от этой сводящей с ума лихорадки!
О, пользу из зла! Отныне, Я истину нашёл (без оглядки),
Чтоб лучшее быть благодаря злу, ещё лучше стать (вспять);
И погубил любовь, когда вновь она была возведена,
Взрастив прекраснее, чем поначалу, крепче, гораздо больше.
Итак, Я, вернувшись упрекал за моё содержимое (тогда)
И получил от зла в три раза больше, чем Я вложил (раньше).


*                *                *

Copyright © 2023 Komarov A. S. All rights reserved
Swami Runinanda Jerusalem 11.01.2023
_________________________________


*distil -
distills (глагол);
дистиллировать, перегонять, перегнать, процесс ректификации для получения экстрактов;
(глагольные формы) выделять что-то (из чего-то) перегонкой, чтобы
сделать жидкую смесь очищенной, путём нагревания её до тех пор, пока она не станет паром,
затем охлаждая собрать капли конденсата, которые будут конечным продуктом;
процесс перегонки морской воды для получения пресной воды, то есть дистиллированной воды;
перегонять что-то, чтобы таким образом получить что-то, к примеру, крепкого алкогольного напитка;
различать анализируя что-то (из чего-то во что-то) (формальное), чтобы получить существенное
осмысление или идею из мыслей, информации, переживаний и т. д.
Примеры:

Factory distils many bottles of whisky.
Фабрика перегоняет много бутылок виски.

The notes I made on my travels were distilled into a book.
Записи, которые я сделал в своих путешествиях были перегнаны в книгу.

Оксфордский Большой словарь в 12-ти томах изд. 1928 (Oxford English Dictionary, OED).




 Сонет 119 - один из 154 сонетов, написанных английским драматургом и поэтом Уильямом Шекспиром. Этот сонет входит в последовательность сонетов "Прекрасная молодёжь", в которой поэт выражает свою приверженность чувству любви к адресату, которым вполне могла быть женщина, например молодая жена поэта, вопреки утверждениям критиков об адресате юноше.


Структура построения сонета 119

Сонет 119 - это чисто английский или шекспировский сонет. Сонет состоит из трех четверостиший, за которыми следует заключительное рифмующееся двустишие. Он следует типичной схеме рифмы формы ABAB CDCD EFEF GG и составлен в пятистопном ямбе, типе поэтического метра, основанного на пяти парах метрически слабых / сильных слоговых позиций. Третья строка служит примером правильного пятистопного ямба:

# / # / # / # / # /

"Наложением страхов на надежды, и чаяний на опасенья" (119, 3).

Необычное количество строк (5, 6, 7, 8, 10, и 12) имеют конечный внеметрический слог или окончание женского рода, как например:

/ # # / / # # / # / (#)

"Сколь мои глаза соответствующими из их сфер смогли стать" (119, 7).

/ = ictus, метрически сильная слоговая позиция. # = nonictus. (#) = экстраметрический слог.

Линия 7 (выше) также показывает начальный разворот и, возможно, разворот по средней линии. Другие потенциальные начальные развороты происходят в строках 6, 8 и 13, тогда как потенциальные промежуточные развороты происходят в строках 9 и 11.
Счётчик требует, чтобы слово "благословенный", "blessed" в строке 6 произносится, как два слога.
(Kerrigan, John, ed. 1995 (1st ed. 1986): "The Sonnets; and, A Lover's Complaint". New Penguin Shakespeare (Rev. ed.). Penguin Books, pp. 125-136. ISBN 0-14-070732-8. OCLC 15018446).


Семантический анализ сонета 119.

Знаменитая крылатая фраза: "What potions have I drunk of Siren tears", "Какими зельями из слез Сирен был опьянённым Я" - это первая строка из сонета 119 Уильяма Шекспира. В данном контексте фразы повествующий бард, возвратившись домой в Англию после длительного морского путешествия в Европу размышлял о многих изменениях в семье, в связи с чем задался вопросом о том, что он удивлён и разочарован подозрениями в измене жены и предавшими его друзей. Слово "сирена" относится к мифическим существам в греческой мифологии, которые были известны необычайно соблазнительным пением и способностью заманивать моряков на верную смерть. В этой фразе поэт провёл сравнительную линию показав своё разочарование, сравнивая его с зельем полученному путём перегонки из "слёз сирен".
Таким образом предполагая, что был околдован, опьянён своими заблуждениями по отношению к своей жене и друзьям, что, очнувшись от дурмана зелий он вынужден противостоять испытаниям судьбы, перерабатывая зло в добро - с пользой для себя.
В целом, эта фраза является примером непревзойдённого мастерства Шекспира в отражении его способности неповторимо при помощи образного языка передать, охватившие его сложные и противоречивые чувства эмоционально выразительной поэтической строкой.

Согласно утверждениям, большинства критиков сонет 119 имеет выраженную тематическую связь с предыдущим сонетом 118.

- Но так ли, это на самом деле?

Давайте переместим фокус внимания на сонет 118, в котором повествующий рассуждал о поиске первопричин нервных расстройств, так часто распространённых у придворных аристократов. При внимательном прочтении, содержание сонета 118 может представлять интерес в качестве учебного пособия для начинающих психологов, рассматривая с позиций 21-го века.

________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________

Original text by William Shakespeare Sonnet 118, 1-4

"Like as, to make our appetites more keen,
With eager compounds we our palate urge;
As, to prevent our maladies unseen,
We sicken to shun sickness when we purge" (118,1-4).

    William Shakespeare Sonnet 118, 1-4.

"Подобно как, делая наши аппетиты более вовлечёнными,
При помощи нетерпеливых компонентов мы наше небо призываем;
Как-будто, наше расстройство невидимо предотвращаем,
Мы, заболев болезней избегаем, когда очищаемся мы (сами)" (118,1-4).

    Уильям Шекспир сонет 118, 1-4.
    (Литературный перевод Свами Ранинанда 21.01.2023).

"Thus policy in love, to anticipate
The ills that were not, grew to faults assured,
And brought to medicine a healthful state,
Which, rank of goodness, would by ill be cured:
But thence I learn, and find the lesson true,
Drugs poison him that so fell sick of you" (118, 9-14).

    William Shakespeare Sonnet 118, 9-14.

"Таким образом, политика в любви, чтобы предвидеть
Невзгод чтоб не было, вырастающих к гарантированным порокам,
И приведший медицину в здоровое положенье (впредь),
Каким по рейтингу добродетели, дабы больной излечивался (сам):
Только оттуда Я обучаюсь и нахожу сей урок - правдивым, что
Снадобья отравлены им так, что чувствую от вас - больным" (118, 9-14).
    
    Уильям Шекспир сонет 118, 9-14.
    (Литературный перевод Свами Ранинанда 21.01.2023).


  В сонете 188, повествующий бард в заключительном двустишии обратился к адресату сонета от первого лица, что указывает на адресата, юношу, которому были обращены строки сонета. Но адресатом сонета 119 является тот же юноша, как и в сонете 118, только это является единственным звеном, связывающим сонеты. Тематическая, либо связь похожими образами между сонетами 118 и 119 - полностью отсутствует.
 Поэтому утверждения представителей от академической науки о тематической связи сонетов 119 и 118 можно с полным правом считать голословными, не имеющими реальных доказательств, это, во-первых.

Краткая справка.

Основным источником, дающим возможность для ознакомления с сонетами Шекспира, являлось первое напечатанное издателем Томасом Торпом под стилизованно изменённым названием "Shake-speare's Sonnets" в количестве 750 экземпляров "Quarto" 1609 года.
Согласно которому было невозможно установить написал ли сонеты како-либо конкретный автор елизаветинской эпохи. Так как среди пишущих не существовало поэта с таким странным именем. Сборник "Quarto" 1609 года содержал 154 сонета, за которыми следовало длинное стихотворение "Жалоба влюблённого". Тринадцать экземпляров "Quarto" сохранились в довольно хорошем состоянии. Издатель Томас Торп внёс книгу в Реестр канцелярских товаров 20 мая 1609 года.
Использовал ли, Торп авторизованную рукопись Шекспира или несанкционированную копию, точно никому неизвестно. Джордж Элд напечатал "Quarto", и тираж был разделён между книготорговцами Уильямом Аспли и Джоном Райтом.

Сама парафраза в строках 13-14 сонета 118, "and find the lesson true, drugs poison him that so fell sick of you", "и нахожу сей урок - правдивым, что снадобья отравлены им так, что чувствую от вас - больным" не может ни коем образом быть связана, с первыми строками сонета 119: "What potions have I drunk of Siren tears, distill'd from limbecks foul as hell within", "Какими зельями из слез Сирен был опьянённым Я, перегнанных из лимбеков мерзких, как изнутри ада". Которые имеют в своей основе "аллюзию" на знаменитый эпос Гомера "Одиссею", что подсказывает, что бард столкнулся с аналогичными проблемами, как главный герой эпоса Одиссей после длительного морского путешествия в Европу.

Определённо, сонет 119 выделяется среди окружающих необычайно яркими и образными первыми строками. Но для лучшего понимания читателем его подстрочника буду следовать шекспировскому правилу "двух строк". Хочу отметить, что буквально все произведения гения драматургии пронизаны многогранными образами, как добродетелей, так и порока. Но говоря словами известного переводчика и поэта Александра Поупа, уникальность Шекспира выражалась в том, что "о он не столько подражатель, сколько инструмент самой Природы; и было бы не справедливо сказать, что он говорил от неё, как то, что она говорила через него".

"What potions have I drunk of Siren tears,
Distill'd from limbecks foul as hell within" (119, 1-2).

"Какими зельями из слез Сирен был опьянённым Я,
Перегнанных из лимбеков мерзких, как изнутри ада" (119, 1-2).

В строках 1-2, повествующий использовал литературный приём "аллюзия", чтобы передать свои чувства и переживания по приезду домой: "Какими зельями из слез Сирен был опьянённым Я, перегнанных из лимбеков мерзких, как изнутри ада". В содержании строк 1-2, повествующий задавая себе риторический вопрос применил литературный приём "гипербола", для выражения автором той ситуации, в которой оказался, но "гипербола" содержит оттенки утончённой иронии, присущей только Шекспиру.

Краткая правка.

Гипербола (из древнегреческого: "переход; чрезмерность, избыток; преувеличение") - стилистическая фигура явного и намеренного преувеличения с целью усиления выразительности и подчёркивания сказанной мысли. Например: "я говорил об этом тысячу раз" или "нам еды на полгода хватит".
Гипербола часто сочетается с другими стилистическими приёмами, придавая им соответствующую окраску: гиперболические сравнения, метафоры и т. д. ("волны вставали горами"). Изображаемый характер или ситуация также могут быть гиперболическими. Гипербола свойственна и риторическому, ораторскому стилю, как средство патетического подъёма, равно как и романтическому стилю, где пафос соприкасается с иронией.

Применённый литературный приём "аллюзия" первых двух строк даёт ссылку на древнегреческий эпос "Одиссея" Гомера. Безусловно, автор сонета сопоставил свои чувства с чувствами главного героя эпоса Одиссеем по прибытию домой к своей жене Пенелопе, окружённой многочисленными женихами и поклонниками, пировавшими в его доме, в то время, пока он пробыл в длительном морском путешествии, наполненном смертельными опасностями и испытаниями судьбы.

Краткая справка.

Одиссея, эпическая поэма в 24 книгах, традиционно приписываемая древнегреческому поэту Гомеру. Поэма представляет собой историю Одиссея, царя Итаки, который странствует в течение 10 лет (хотя действие поэмы охватывает только последние шесть недель), пытаясь вернуться домой после Троянской войны. По возвращении его узнают только его верный пёс и медсестра. Но с помощью своего сына Телемаха Одиссей уничтожает настойчивых поклонников своей жены Пенелопы и её служанок, которые сблизились с женихами, таким образом восстановив себя в своем доме, как хозяина.

Эпическая история "Одиссеи".

Повествование эпической поэмы "Одиссея" не следует линейной хронологии. Повествование начинается с середины всей истории, поэтому читатель узнает о предыдущих событиях только из последующего пересказа Одиссея. В первых четырёх книгах действие разворачивается в Итаке. Пенелопа, жена Одиссея, и их маленький сын Телемах бессильны перед её высокомерными поклонниками, поскольку они в нетерпении ждут возвращения Одиссея после осады Трои. Телемах ищет хоть какие известия о судьбе своего отца, о котором ничего не было слышно с тех пор, как он ушёл на войну почти 20 лет назад. Поэтому он тайно отправляется на Пелопоннес и разыскивает двух мужчин, которые сражались вместе с Одиссеем на войне под Троей, Нестора и Менелая, и обнаруживает, что его отец действительно всё ещё жив.
Вторая часть из четырёх книг (V-VIII) знакомит читателя с главным героем, Одиссеем, которого освобождает из плена нимфа Калипсо на острове Огигия. Он терпит кораблекрушение и высаживается на берег Схерии, земли феаков. В книгах IX-XII Одиссей рассказывает фракийцам о мучительном путешествии, которое он и его команда пережили, пытаясь найти дорогу домой, включая их встречи с пожирателями лотоса, лестригонцами и волшебницей Цирцеей, чудом их спасшийся из заточения в пещере циклопа Полифема, и всех их испытаний, связанных с Сциллой и Харибда и последнее кораблекрушение, в котором Одиссея выбрасывает шторм в одиночестве на берег Огигии.
В книгах XIII-XXIV, во второй половине эпической поэмы содержится следующее: обстоятельства заставляют Одиссея вернуться на Итаку, столкнувшись с неожиданными препятствиями и опасностями. Где он встречается со своей богиней-покровительницей Афиной, по совету которой раскрывается сначала своему верному свинопасу Эвмею, а затем Телемаху, прежде чем разработать сложный план избавления от женихов, возникших вокруг его жены за время его странствий. Во время отсутствия Одиссея яростно Пенелопа сопротивлялась приставаниям более сотни поклонников, которые оставались в доме Одиссея, ели, пили и кутили, ожидая, пока она выберет одного из них. Но чтобы воссоединиться со своей женой, после прибытия домой Одиссей убивает их всех с помощью сына Телемаха, слуги Эвмея и пастуха Филоэция. (Encyclopedia Britannica. Edit. chapter by Blumberg).

Но какие выводы можно сделать, сравнивая "слёзы из лимбека любви" Барнабе Барнса сонета 49 из "Партенофил и Партенофа" с "зельями из слёз Сирен" сонета 99 Шекспира? Вполне очевидно, что Барнс, затрагивал тему "ректификации" своих персональных переживаний и чувств, которые на "поднятых арфах сердечных струн исполняли трель".
Шекспировские образы "лимбеков", наоборот зловещие, лимбеки для ректификации "слёз сирен" мерзкие, "как изнутри ада". Но, что такое "лимбеки"? Это ёмкости для перегонки для получения концентрированных экстрактов.

Краткая справка.

Аллюзия (итал. allusio "намёк") - стилистическая фигура, содержащая указание, аналогию или намёк на некий литературный, исторический, мифологический или политический факт, закреплённый в текстовой культуре или в разговорной речи. Материалом при формулировке аналогии на намёк, образующего аллюзию, часто служит общеизвестное историческое высказывание, какая-либо крылатая фраза или цитата из классической поэзии или литературы.

 Для того чтобы понять, что подразумевал автор, во время написания сонета 119, столь выразительных строк читателю необходимо уловить подстрочник в контексте распространённых литературных символов, используемых поэтами в "елизаветинскую" эпоху. Подобные литературные символы и образы широко применялись в поэзии неподражаемого Барнабе Барнса.

Впрочем, техника применения литературных символов Шекспира в сонетах 119 и 99 отличается от техники коллег и предшественников. Ему, как новатору не свойственно пользоваться поэтическими шаблонами, он обогащает поэзию своим "золотым" пером, продвинувшись значительно дальше, как например в "непонятом" критиками сонете 99.
В контексте которого начинает применять "эзопов язык" искусно используя литературные символы, когда они обозначались конкретных придворных персон. В "елизаветинскую" эпоху, за столь откровенный строки в незашифрованном с помощью "эзопова языка" виде, вполне можно было поплатиться головой.

Краткая справка.

В греческой мифологии сирены - это человекоподобные существа с чарующими голосами; они появляются в одной из глав древнегреческого эпоса Гомера "Одиссея", в которой Одиссей спасает жизни членов своей команды.  Позднее римские поэты в своих произведениях помещали сирен на неких небольших островах, называемых "Сиренум скопули", "Sirenum scopuli".
В некоторых ещё более поздних, рационализированных традициях зафиксирована буквальная география "цветущего" острова Антемоэсса (Anthemoessa), или Антемуса (Anthemusa): иногда на мысе Пелорум, а иногда на островах, известных как Сиренузы, близ Пестума или в Капреях. Как правило, подобные места были окружены утёсами, скалами и рифами.
Образ сирен получил продолжение и многократно использовался в качестве риторической модели для обозначения символа опасного искушения, греховного порока, совершаемого женщинами лёгкого поведения в христианском искусстве средневековой эпохи.
Позднее образы сирен чаще сопрягались с русалками, и они отображались с верхней частью женского тела, но с рыбьими хвостами. Такое сочетание было наиболее распространённым в эпоху средневековья.
По разным данным, число сирен в различных источниках составляет от двух до восьми. В "Одиссее" Гомер ничего не говорит об их происхождении или именах, но называл число сирен в количестве двух.
(Michael; Ingpen, Robert (1987). "Encyclopedia of Things That Never Were". New York: Viking Penguin Inc. p. 211. ISBN 0-670-81607-8).
Более поздние авторы упоминают как их имена, так и количество: некоторые утверждают, что их было трое: Пейсиное, Аглаопа и Телксипея или Аглаоноя, Аглаофема и Телксипея; Партенопа, Лигейя и Левкозия.
("Eustathius", l.c. cit.; Servius on Virgil, Georgics 4.562; Strabo, 5.246, 252; Lycophron, 720-726; Tzetzes, Chiliades 1.14, line 337 & 6.40).
Аполлоний вслед за Гесиодом называет их Телксиноей, Мольпе и Аглаофоносом; Суидас называет их Телксипеей, Пейсиноей и Лигеей; Гигин называет число сирен четырьмя: Телес, Райдне, Мольпе, и Тельксиопа; Евстафий утверждает, что их было двое, Аглаофема и Тельксипея;  древняя вазопись подтверждает эти два имени как Гимеропа и Тельксипея. (Mike Dixon-Kennedy, "Encyclopedia of Greco-Roman Mythology", ABC-Clio, 1998, p. 281).

Исторические записи о книгах, приобретённых в 1569 году для графа Оксфорда, свидетельствуют о его неизменно повышенном интересе к истории, теософии, а также к фолиантам, посвящённых риторике, поэтике, истории литературы и философии. Среди них были издания Женевской библии в позолоченном переплёте, труды Джефри Чосера, Плутарха, две книги на итальянском языке и фолианты изданий Цицерона и Платона. В том же году Томас Андердаун посвятил Оксфорду свой перевод "Эфиопской истории Гелиодора", восхваляя его "надменное мужество", "великое мастерство" и "самодостаточность в знаниях".
Зимой 1570 года Оксфорд познакомился с математиком и астрологом Джоном Ди, который проявлял нескрываемый интерес к оккультизму и магии. Примечательно, но известные поэты "елизаветинской" эпохи Джон Лили и Энтони Манди, начиная свою творческую карьеру служили личными секретарями в течении нескольких лет у графа Оксфорда.

Для более полного понимания образов "сирен" из эпоса "Одиссея" Гомера ("The Odyssey" by Homer) для сопоставления с шекспировскими образами ректификации "слёз сирен" любезно предлагаю читателям для ознакомительных целей фрагмент перевода:
 
- Confer!
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________

Original text by Homer "The Odyssey". Book 12, line 36-55
 
Sirens, Scylla & Helius.

"Then queenly Circe spoke to me and said: All these things have thus found an end; but do thou hearken as I shall tell thee, and a god shall himself bring it to thy mind. To the Sirens first shalt thou come, who beguile all men whosoever comes to them. Whoso in ignorance draws near to them and hears the Sirens' voice, he nevermore returns, that his wife and little children may stand at his side rejoicing, but the Sirens beguile him with their clear-toned song, as they sit in a meadow, and about them is a great heap of bones of mouldering men, and round the bones the skin is shrivelling. But do thou row past them, and anoint the ears of thy comrades with sweet wax, which thou hast kneaded, lest any of the rest may hear. But if thou thyself hast a will to listen, let them bind thee in the swift ship hand and foot upright in the step of the mast, and let the ropes be made fast at the ends to the mast itself, that with delight thou mayest listen to the voice of the two Sirens. And if thou shalt implore and bid thy comrades to loose thee, then let them bind thee with yet more bonds.

Homer "The Odyssey". Book 12, line 36-55.
(Homer "The Odyssey". Translated by Murray, A T. Loeb Classical Library Volumes. Cambridge, MA, Harvard University Press; London, William Heinemann Ltd. 1919).

Сирены, Сцилла и Гелиос.

"Тогда царица Цирцея заговорила со мной и сказала: все эти вещи, таким образом, нашли конец; но ты слушай, что я скажу тебе, и бог сам донесёт это до твоего разума. Сначала ты придёшь к Сиренам, которые соблазняют всех людей, кто к ним приходит. Кто в неведении приближается к ним и слышит голос Сирен, тот больше никогда не возвращается, чтобы его жена и маленькие дети могли стоять рядом с ним, радуясь, но сирены соблазняют его своей звонкой песней, когда они сидят на лугу, а вокруг них большая груда костей разлагающиеся люди, и вокруг костей сморщивается кожа. Но ты проплыви мимо них и помажь уши своих товарищей сладким воском, который ты замешал, чтобы никто из остальных не услышал. Но если у тебя самого есть желание слушать, пусть они привяжут тебя на быстроходном корабле по рукам и ногам вертикально к ступеньке мачты, и пусть верёвки будут прикреплены концами к самой мачте, чтобы ты с наслаждением мог слушать голоса двух Сирен. И если ты будешь умолять и приказывать своим товарищам освободить тебя, тогда пусть они свяжут тебя ещё сильней большими узлами".

     Гомер "Одиссея". Книга 12, 36-55.
     (Литературный перевод Свами Ранинанда 03.05.2023).

Риторическая модель построения строк 3-4 сонета 119 не имеет никакого схожести с темой сонета 118, что подталкивает на мысль о "силе инерции", которой было подвержено подавляющее большинство исследователей творчества Шекспира и критиков.

"Applying fears to hopes and hopes to fears,
Still losing when I saw myself to win" (119, 3-4).

"Наложением страхов на надежды и чаяний на опасенья,
Всё ещё проигрывая, когда Я видел победителем себя!" (119, 3-4).

В строках 3-4, повествующий бард при помощи литературного приёма "аллюзия", сопоставив свои чувства и переживания с опасениями Одиссея: "Наложением страхов на надежды и чаяний на опасенья, всё ещё проигрывая, когда Я видел победителем себя!". 
В строке 3 при повторении комбинации слов "fears to hopes" и "hopes to fears", бард применил литературные приёмы: разновидность "антитезы" и внутри строчный "ассонанс", таким образом подчеркнул и усилил строки 3-4, сделав их более выразительными.
Обе строки входят в одно предложение и поэтому взаимосвязаны. Автор хотел показать при помощи литературных образов "внешнюю" сторону зыбкости своего положения на тот момент, справившись с этой задачей мастерски.

Краткая справка.

Ассонанс (фр. assonance, от лат. assono - звучу в лад) - приём звуковой организации текста, особенно стихотворного: повторение гласных звуков - в отличие от аллитерации (повтора согласных).

Строки 5-6 следует читать вместе, так как они также входят в одно предложение, которое в отличии от предыдущих двух строк поэт переходит от "внешних" к "внутренним" факторам своих переживаний и сомнений, происходящих в резиденции души - его сердце.

"What wretched errors hath my heart committed,
Whilst it hath thought itself so blessed never!" (119, 5-6).

"Какие жалкие заблуждения моё сердце совершало (зря),
Хотя оно не считало себя таким благословенным никогда!" (119, 5-6).

Стоит обратить внимание на двух смысловой контекст английского глагола "committed", "совершать", дополнительный перевод, как "привержено" и "преданно", что сделал его "ключевым" в связи с чем, этим словом содержит посыл прежде всего адресату сонета, юноше.

Риторическая модель строк 5-6, как подчёркнуто непритязательная исповедь перед священником в приверженности искренним чувствам. В строке 5, мной была заполнена конечная цезура строки наречием в скобках "зря", которое по смыслу органически вписалось в строку, одновременно была решена проблема рифмы строки.

Наличие повторяющегося слова "hath" в строках 5-6 и слова "hought", являясь литературным приёмом "ассонанс", с помощью которого указанные строки получили выразительное звучание, таким образом бард подчеркнул свои чувства в совокупности с восклицательным знаком в конце предложения. 

Риторическая модель строк 7-8, поддерживает ритм предыдущих четырёх строк, математическим приёмом воссоздавая формулировку поэтических образов в последовательности: от "внешних" признаков к "внутренним" и к производной. Которая характеризует "ответную реакцию" барда, через зеркальное отражение антитезы на изменения, произошедшие в некогда привычном мире, после длительного путешествия ставшим чужим до поной неузнаваемым.
Это чувство "неузнаваемости" любимого по воспоминаниям места после длительного отсутствия, возможно, знакомо многим читателям!

"How have mine eyes out of their spheres been fitted,
In the distraction of this madding fever!" (119, 7-8).

"Сколь мои глаза соответствующими из их сфер смогли стать
В отвлечении внимания от этой сводящей с ума лихорадки!" (119, 7-8).

Строки 7-8, входящие в одно предложение, поэтому их следует читать вместе, что согласуется с шекспировским правилом "двух строк": "Сколь мои глаза соответствующими из их сфер смогли стать в отвлечении внимания от этой сводящей с ума лихорадки!". 

Рассматривая образы "глаз в недоуменном страхе и гневе" строки в строк 7 сонета 99, можно сопоставить с похожими образами из пьесы Шекспира "Гамлет" акт 1, сцена 5-ть: "Make thy two eyes, like stars, start from their spheres", "Сделай, чтоб твои два глаза, словно звезды начали выходить из своих сфер".

Для ознакомительный целей любезно предлагаю фрагмент пьесы "Изнасилование Лукреции", написанной в 1594 году и содержащей схожие образы "разгневанных глаз":

- Confer!
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________

Original text by William Shakespeare "Rape of Lucrece", line 457-463

Wrapped and confounded in a thousand fears,
Like to a new-kill'd bird she trembling lies;
She dares not look; yet, winking, there appears
Quick-shifting antics, ugly in her eyes:
Such shadows are the weak brain's forgeries;
Who, angry that the eyes fly from their lights,
In darkness daunts them with more dreadful sights.

    William Shakespeare "Rape of Lucrece", line 457-463.

Запутанная и сбитая с толку тысячей опасений (мнит),
Словно недавно убитая птица, дрожащая она лежит;
Она не осмелится посмотреть; ещё моргнув появится тут
Быстро меняющимися повадками, уродливыми в её глазах:
Подобно теням появляясь мозга слабыми подделками (идут);
Какие разгневанные, что глаза вразлёт от их огней,
В темноте устрашают они больше, в ужасном взгляде (страх).

    Уильям Шекспир "Изнасилование Лукреции", 457-463.
    (Литературный перевод Свами Ранинанда 17.02.2023).


*вразлёт -
нареч. разг.
В разные стороны. Ефремова Т.Ф. Толковый словарь русского языка

Примечателен то факт, когда были написаны Шекспиром две пьесы в стихах после эпидемии чумы в Лондоне: "Венера и Адонис" в 1593 году и "Изнасилование Лукреции" в 1594 году то, они были единственными произведениями, которые Уильям Шекспир пропустил через процесс печати. Стоит отметить, что на титульных листах в предисловиях этих двух пьес имелись памятные надписи посвящений, адресованных Генри Райотесли, графу Саутгемптону.

Краткая справка.

В январе 1575 года Елизавета выдала Оксфорду разрешение на поездки и снабдила его рекомендательными письмами к иностранным монархам. В 1575-1576 годах Оксфорд совершает 14-ти месячное путешествие в Европу, он посещает Германию, Францию и Италию, где находится с мая 1575 года по март 1576 года.
Оксфорд покинул Англию в первую неделю февраля 1575 года, а месяц спустя был представлен королю и королеве Франции. Новость о том, что его молодая жена Анна беременна, дошла до него в Париже, и в ближайшие месяцы он отправил ей множество экстравагантных подарков. Но где-то на этом пути его разум уже начал настраиваться против Анны и Сесила до тех пор, пока по приезду окончательно убедился, что долгожданный младенец не от него. 
В середине марта он отправился в Страсбург, а затем через Милан направился в Венецию. Граф Оксфорд покинул Венецию в марте, намереваясь вернуться домой через Лион и Париж; хотя в одном из более поздних сообщений говорится, что он оказался далеко на юге, в Палермо на Сицилии.
Когда Оксфорд возвращался через Ла-Манш в апреле 1576 года, его корабль был захвачен пиратами из Флашинга, которые забрали его имущество, раздев его до рубашки и могли убить, если бы один из пиратов не узнал его.
По возвращении Оксфорд отказался жить со своей женой и снял комнаты на Чаринг-Кросс. Подозрения в связи со слухами измены жены Анны Сесил во время его отсутствия и то, что дочь Элизабет, родившаяся во время его поездки не от его, послужили весомым основанием для ряда претензий графа Оксфорда ко всей семье Сесил.
Но, удовлетворяя просьбу королевы он разрешил своей жене присутствовать при дворе королевы, но только при его отсутствии, и настоял на том, чтобы она не пыталась заговорить с ним с целью восстановления отношений.
В связи со случившимся во время путешествия графом Оксфордом было выставлено упредительное требование, дабы барон Берли не обращался к нему с апелляциями от имени свой дочери, как не заслужившей доверие неверной жены, таким образом отдалился от её на пять лет.
В 1581 году де Вер был уличён во внебрачной связи с Анной Вавасур, родившей от него ребёнка, и на короткое время был заключён в Тауэр, так как это его приключение привело к длительной вражде с дядей Вавасур, сэром Томасом Найветтом, закончившейся схваткой с тремя убитыми и несколькими ранеными. Граф сам был на одной из дуэлей тяжело ранен, что стало причиной его хромоты. Вражда была прекращена лишь после личного вмешательства королевы. На Рождество 1581 года де Вер примирился с женой, и с тех пор они жили вместе, до 1588 года, когда его первая жена Анна Сесил умирает, в возрасте 32 лет. В 1591 году де Вер женится вторично, на Элизабет Трентам, одной из близко приближённых к королеве.

В строках 9-10, где повествующий бард меняет риторическую модель изложения с "исповедальной" предыдущих строк на "эвристическую". Поэт, вышел, как ему казалось по началу безвыходное положение, неожиданно находит выход из сложившегося кризиса.

"O benefit of ill! now I find true
That better is by evil still made better" (119, 9-10).

"О, пользу из зла! Отныне, Я истину нашёл (без оглядки),
Чтоб лучшее быть благодаря злу, ещё лучше стать (вспять)" (119, 9-10).

В строках 9-10, бард продолжил повествование, применив "эвристическую риторику", берущую начало от трудов древнегреческих философов-стоиков: "О, пользу из зла! Отныне, Я истину нашёл (без оглядки), чтоб лучшее быть благодаря злу, ещё лучше стать (вспять)".
В строке 9 конечная цезура строки мной была заполнена оборотом речи в скобках "без оглядки", одновременно была решена проблема рифмы строки. В строке 10, также была заполнена конечная цезура строки наречием в скобках "вспять", которое органически вписалось в строку, решив проблему рифмы строки.

Краткая справка.

"Эврика!" (греч., букв. "нашёл!") - легендарное восклицание Архимеда, ставшее общеупотребительным в выражения радости при нежданно пришедшей идеи, необходимой для разрешения необычайно трудной задачи.
Согласно легенде, пересказанной Витрувием в трактате "Об архитектуре", сиракузский царь Гиерон II подозревал своего ювелира в обмане при изготовлении золотой короны. Он поручил Архимеду открыть обман и доказать, что корона не из чистого золота (часть которого мастер якобы присвоил), а из сплава золота и серебра. В то время существовали инструменты, позволяющие достаточно точно измерить вес, и было известно, что плотность золота примерно вдвое больше плотности серебра; но, чтобы проверить состав короны на чистоту, требовалось также знать её объём.
Архимед долго бился над решением предложенной задачи, пока решение не пришло к нему случайно во время купания, когда при его погружении в ванну вода начала выливаться на пол: он понял, что объём вытесненной воды равен объёму тела, погружённого в воду (принцип, который иногда путают с законом Архимеда - гидростатическим законом, гласящем о выталкивающей силе); а значит, можно с невероятной точностью измерить объём сложных по форме объектов.

Строки 11-12 входят в новое предложение, состоящее из двух строк, и поддерживают тему повествования в духе "эвристической" риторики предыдущих строк.

"And ruin'd love, when it is built anew,
Grows fairer than at first, more strong, far greater" (119, 11-12).

"И погубил любовь, когда вновь она была возведена,
Взрастив прекраснее, чем поначалу, крепче, гораздо больше" (119, 11-12).

Было бы наивно полагать, что столь проникновенные строки о любви, поэт мог посвятить юноше. Известно, что поэт был глубоко верующим христианином, это, во-первых. Во-вторых, бард состоял в браке со старшей дочерью барона Берли, титул барона ему был пожалован королевой в тот же год, когда его дочь Анна Сесил, от роду в 15-ть лет вышла замуж за графа Оксфорда. 

Поэтому в строках 11-12, повествующий вполне мог написать о любви к своей молодой жене, которую он оставил в доме её отца на целых 14-ть месяцев, о чём по приезду очень пожалел: "И погубил любовь, когда вновь она была возведена, взрастив прекраснее, чем поначалу, крепче, гораздо больше".
Безусловно, распространившиеся сплетни среди придворной знати окончательно подорвали душевное равновесие барда. Вследствие чего, нестерпимая обстановка в доме и плачевное положение дел привело к серьёзным разбирательствам, в конце концов закончившимися чредой дуэлей со смертельным исходом. Всё происходило с невероятной точностью, как в исторически документируемых записях, согласно хронологии событий.

Из чего, можно заключить, что в содержании сонета 119 конкретного адресата, к которому поэт обращался бы от первого лица фактически нет. Из намёков в тексте сонета можно, лишь догадаться, что автор сонета был в длительном морском путешествии и затем возвратился домой, где обнаружил, нечто такое, что одновременно необычайно удивило его и разгневало до глубины души.

В заключительных строках, повествующий как-бы подводит черту вышеизложенному, но хочу обратить внимание читателей на фразу в строке 13: "I return rebuk'd", "Я, вернувшись упрекал". Именно, на основании этой фразы мной были окончательно сформированы аргументы в пользу, версии "об возвращении" поэта домой к молодой жене после длительного морского путешествия.

"So I return rebuk'd to my content,
And gain by ill thrice more than I have spent" (119, 13-14).
 
"Итак, Я, вернувшись упрекал за моё содержимое (тогда)
И получил от зла в три раза больше, чем Я вложил (раньше)" (119, 13-14).
 
В строках 13-14, бард констатировал факт, но при этом выразил своё удовлетворение: "Итак, Я, вернувшись упрекал за моё содержимое (сполна) и получил от зла в три раза больше, чем Я вложил (раньше)". Оборот речи Quarto 1609 года: "to my content", "моё содержимое" в "елизаветинскую" эпоху могла означать при упрёке по возращению на то, что "имел по факту", "имел на содержании".

Как известно поэт, возвратившись домой после путешествия длившегося 14-ть месяцев обнаружил, что его молодая жена родила ему дочь; и этот факт, плюс слухи, домыслы и подозрения его друзей обрушились на него, как лавина, приведшая к переоценке бывших друзей и цепочке дуэлей. В одной из которых бард, получивший ранение в бедро, после чего стал прихрамывать на одну ногу.

 В строке 13 мной была заполнена конечная цезура строки наречием в скобках "тогда", решившее проблему рифмы строки. В строке 14, также была заполнена конечная цезура строки словом наречием в скобках "раньше", которое органически вписалось в строку, а также была решена проблема с рифмой строки.

Особенности морфологической структуры сонетов 119 и 99 указывали на широкое применение автором литературных символов особенно в тексте сонета 99. После расшифровки, которых гражданская позиция поэта раскрылась в полной мере. Новые находки, буквально ожидали меня на каждом шагу, они требовавали дополнительной сверки со схожими образами пьес барда, которые дали намёки на примерное время написания сонетов. Служа надёжным инструментом для верификации подстрочника сонета в увязке с остальными сонетами, имеющими схожие литературные образы и символы.

(Примечание: для ознакомления предлагаю критические дискуссии и заметки относящиеся к сонету 119, которые могут вызвать интерес для более углублённого изучения некоторыми исследователями. Текст оригинала по этическим соображениям при переводе максимально сохранен, и автор эссе не несёт ответственности за грамматику, стилистику и пунктуацию ниже предоставленного архивного материала).


Критические дискуссии и заметки к сонету 119.

Критик Тайлер (Tyler) предположил: "Вполне вероятно, что здесь мы вплотную подошли к причинам скандала, к которому относятся 112 и 121".
В строке 1 по поводу слова "syren" "сирен" критик Бичинг (Beeching) предложил: "Сирена, по-видимому, была бы дамой сонетов (в конце сборника)".
Критик Рольф (Rolfe) добавил: "Коварные слёзы соблазнительных женщин".

В строках 1-2 Критик Сидни Ли (Sidney Lee) отметил: "(Этот экзордиум) заимствован из оскорбительного сонета Барнса (S. 49), где он, назвав свою любовницу "сиреной", поэт бессвязно восклицал: "From my lovel's lymbeck still still'd teares, oh teares!", "Из моего лимбека любви ещё не остановились слёзы, о слёзы!" (Life, p. I52n.).
В строке 2 по поводу слова "limbecks", "лимбеки" критик Шмидт (Schmidt) дал определение: "Перегонные кубы, перегонные кубики, чертовски грязные".
Критик Тайлер (Tyler) предложил ссылку: Cf.! 131, 13 and 147, 14.

О строке 4 критик Дауден (Dowden:): "Любой "losing in the very moment of victory", "проигрывает в самый момент победы", либо "одерживает победы (в других любовных отношениях, кроме тех, что были у его друга), которые на самом деле были всего лишь потерями".

Критик Бичинг (Beeching) дополнил: "Контраст строки 5 со строкой 6 показывает, что последнее преобладает более вероятным смыслом".
В строках 7-8 по поводу слова "fitted", "соответствующие" критик Малоун (Malone): "Сотрясался в конвульсиях во время безумных приступов моей лихорадочной любви". (Cf.! Macb., III, IV, 21: "Then comes my fit again", "Затем у меня снова начинается приступ").

Критик Стивенс (Steevens) добавил: "Мы можем встретить в "Гамлете" (Hamlet I, V, 17) тот же образ, что и здесь: "Make thy two eyes, like stars, start from their spheres", "Сделай так, чтобы два твоих глаза, словно звезды, исходили из своих сфер".

Критик Стаунтон (Staunton) констатировал: "Началось, как с пароксизмов". (He compares Per., II, I, 58, "If it be a day fits you", "Если этот день тебе подходит"), очевидно, понимая "подходит" в родственном смысле".
Критик Шмидт (Schmidt) добавил: "Работал пароксизмами".

Критик Дауден (Dowden:) отметил: "Начиная с их лощин во время приступов лихорадки моего заболевания". (N.E.D. принимал этот традиционный лоск, не отмечая никаких параллелей).
Критик Мэсси (Massey) резюмировал: "(Этот пункт), как я понимаю, должно мог быть опечаткой в слове "flitted", которое, прежде всего могло означать "moving", "перемещение" или удаление в сознании шотландцев...". 
У Тассо Фэрфакса (Cf.! Fairfax's Tasso 5, 58): "Alas,  that cannot be, for he is flit out of this camp", "Увы, этого не может быть, ибо он сбежал из этого лагеря"...".

Критик Путтенхэм (Puttenham) называл (такую) фигуру метастазы "порхающей фигуры", или "удаляющийся образ". Смысл этой строки в том, как мои глаза были выведены из своих сфер. Cf.! Cymb., V, V, 371: "After this strange starting from your orbs", "После этого странного старта из ваших орбит". (p. 185.)
Критик Хадсон (Hudson) предположил: "Я сильно подозреваю... "они перелетали". Это дало бы нам что-то очень похожее на отрывок из "Rape of Lucrece", line 461: "Who, angry that the eyes fly from their lights", "Которые разгневаны, что глаза разлетаются от их огней".

Критик Уиндхэм (Wyndham) подметил: "Иногда "Приступ" = "внезапный выброс". 
У Кольриджа (Cf.! Coleridge: "A tongue of light, a fit of flame", "Язык света, вспышка пламени".
Интерпретация критика Малоуна (Malone) подтверждается строкой, отмеченной мистером Горацием Дэвисом (Horace Davis) в "Партенофил" Барнса, 2-й мадригал (Barnes"s "Parthenophil", 2d Madrigal): "I for thee fever scorched, yet thou still fitless", "Я для тебя опален лихорадкой, но ты всё ещё не подходящий".
В строке 8 об обороте речи "madding fever", "сводящая с ума лихорадка" критик Тайлер (Tyler) дал ссылку: Cf.! 147, 1, 9-10.

О строке 10 критик Маккламфа (McClumpha): Cf.! R. & J., I, II, 46-49: "One fire burns out another's burning", "Один огонь выжигает пламя другого" etc.

О строке 11 критик Дауден (Dowden) акцентировал: "Обратите внимание на введение метафоры восстановленной любви, пожинающей плоды в более поздних сонетах". Cf.! C. of  E., III,  II,  4: "Shall love, in building, grow so ruinate", "Любовь, воздвигаясь, будет взрастать так разорившись"; и A. & C, III, II, 29-30: "The cement of our  love, to keep it builded", "Цемент нашей любви, чтоб сохранить её незыблемой". (Эти параллели были отмечены Малоуном).

О строках 11-12 критик Ферниваль (Furnivall): "(Эта доктрина) также была включена в "Принцессу" Теннисона (Tennyson "Princess"), в её (парафразе): "Blessings on the falling-out, that all the more endears", "Благословения на ссоры, которые тем более привлекают"; но была справедливо удалена снова" (Intro., p. IXV).
В строке 14 по поводу слова "ills", "зла": "(Некоторые редакторы защищали изменение на "ill" (учитывая) ссылку на строку 9".

Критик Мэсси (Massey) отметил важную особенность: "Признание (сделанное в этом сонете) могло быть сделано только женщине. Подобное не имело бы никакого значения при обращении от мужчины к мужчине" (p. 197).
("Shakespeare, William. Sonnets, from the quarto of 1609, with variorum readings and commentary". Ed. Raymond MacDonald Alden. Boston: Houghton Mifflin, 1916).

________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________


The forward violet thus did I chide:
Sweet thief, whence didst thou steal thy sweet that smells,
If not from my love's breath, the purple pride
Which on thy soft cheek for complexion dwells?
In my love's veins thou hast too grossly dyed.
The Lillie I condemned for thy hand,
And buds of marjoram had stol'n thy hair;
The Roses fearfully on thorns did stand,
One blushing shame, another white despair:
A third, nor red nor white, had stol'n of both,
And to his robbery had annex'd thy breath;
But, for his theft, in pride of all his growth
A vengeful canker eat him up to death.
More flowers I noted, yet I none could see
But sweet, or culler it had stol'n from thee.


- William Shakespeare Sonnet 99
_____________________________

2023 © Литературный перевод Свами Ранинанда, Уильям Шекспир Сонет 99

*                *                *

Препровождающий фиалковый, поэтому упрекнул Я:
Сладкий вор, откуда ты украл твою сладость, что благоухала,
Если не от моей любви, пурпурной гордыни дыхание (алкая),
Что на твоих нежных щеках в лица оттенках обитало (исчезая)?
У моей любви венах ты тоже, чрезвычайно окрашенный.
Лилли, Я осуждённый от твой руки (увы),
И завязи сухого майорана твои волосы похищали;
Розы, наполненные страхом на шипах - стояли,
Одни краснеющим стыдом, каждая вторая отчаяньем белым;
Третьи, ни красным, ни белым, похищенным - у обоих
И к его ограблению, захватившая твоё дыхание (за ним);
Но, от его кражи в гордыне во весь рост (впредь) 
Мстительная червоточина до смерти заест его (спустя).
Цветов куда более Я заметил, хотя Я никого не смог разглядеть
Но сладость, или выборочность ей была похищена - у тебя. 


*                *                *

Copyright © 2023 Komarov A. S. All rights reserved
Swami Runinanda Jerusalem 07.01.2023
_________________________________


*АЛКАТЬ -
алчу, алчешь и алкаю, алкаешь; алчущий и алкающий; алча и алкая; несовер., чего (устар. книжн.). Сильно желать (первонач. чувствовать голод). "Предстану здесь алкающий спасенья" Пушкин. "Ум, алчущий познанья" Грибоедов. Ум, алчущий познаний.

Толковый словарь Ожегова. С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. 1949-1992.




  Сонет 99 - один из 154-х сонетов, написанных английским драматургом и поэтом Уильямом Шекспиром. Этот сонет входит в последовательность сонетов "Прекрасная молодёжь", в которой поэт, используя аллегорию в теме "культивируемых цветов" эмоционально описал придворную жизнь при участии адресата сонетов. На первый взгляд, может показаться, что сонет 99 продолжает схожую тему двух предыдущих в последовательности, разделяя такой же троп в построении строки и подобные образы, но это не так. В сонете 99, повествующий обращался к юноше поверхностно и в основном в завершении сонета, но таким образом повествующий бард описал особенности придворной жизни со всеми сопутствующими коллизиями.


Структура построения сонета 99

Сонет 99 - один из трех "неправильных" сонетов в последовательности Шекспира. В то время, как типичный английский или шекспировский сонет состоит из трех четверостиший, за которыми следует заключительное рифмующееся двустишие со схемой рифмы ABAB CDCD EFEF GG, этот сонет начинается с квинты, дающей схему рифмы ABEBA CDCD EFEF GG. Как и другие сонеты, он написан пятистопным ямбом, типом поэтического метра, основанного на пяти парах метрически слабых/сильных слоговых позиций. 8-я строка является примером правильного пятистопного ямба:

# / # / # / # / # /

"Розы, наполненные страхом на шипах - стояли" (99, 8).

/ = ictus, метрически сильная слоговая позиция. # = nonictus.

Поэтический метр в строке 1 требует нескольких вариантов произношения: "violet" произносится с тремя слогами; в строке 6: слово "condemned" произносится также с тремя слогами; в строке 11 слово "robbery" произносится с двумя слогами.
 В строке 14 слово "flowers" произносится, как один слог, а слово "stolen" всегда появляется как один слог (в строках 7, 10 и 15).
 В строке 13 слово "eate" равнозначное современному прошедшему времени "eat".

Относительно пятнадцати строк в построении сонета 99 критик Сидни Ли (Sidney Lee) отметил, что авторы "елизаветинской" эпохи не считали за обязательное правило, чтобы структура сонета была абсолютно зафиксированной, поэтому им было приведено множество примеров пятнадцати строчных сонетов, как, к примеру, в поэзии Барнабе Барнса. 
Дополнительная строка особенно часто встречается в связанных сонетах, и этот сонет, возможно, был связан с сонетом 98, предположил критик Малоун (Malone), добавив, что он закончил бы сонет 98 двоеточием, чтобы окончательно продемонстрировать связь.
Однако, другие учёные полностью отвергли связь сонетов 99 и 98, утверждая о "несовершенстве" первой строки и предположили, что текст Quarto 1609 года представлял собой неотправленный черновик, случайно попавший в печать.
(Kerrigan, John, ed. 1995 (1st ed. 1986). "The Sonnets; and, A Lover's Complaint". New Penguin Shakespeare (Rev. ed.). Penguin Books, p. 302. ISBN 0-14-070732-8. OCLC 15018446).


Семантический анализ сонета 99.

Ввиду того, что сонет 99 входил в число "непонятных" критиками, то основным исходным материалом, заслуживающим внимания для перевода на русский, мной п был взят оригинальный текст на английском из сборника Quarto 1609 года. Дело в том, что в более поздних изданиях сонетов Шекспира, редакторами в разное время были внесены изменения, в которые входили замена одних слов на другие, а также перемещение или замена знаков препинания.
В редакционные "правки" также вошли, удаления заглавных букв ключевых слов на английском, и удалены выделения курсивом слов-символов, что привело к ощутимому искажению не только содержания сонета, но и как следствие, - его подстрочника.
Углублённое исследование сонета 99 требовало рассмотрения мельчайших деталей, имеющих отношение к характерным особенностям быта, обычаев, распространённых оборотов речи, бывших в ходу в средневековой Англии. 

Достоверно известно, что во множестве всех посвящений в различных произведениях авторов елизаветинской эпохи, особенно поэтических за Елизаветой I основательно закрепился литературный псевдоним "Артемида", "Селена" и "Луна", или обратная сторона луны - "Лилит", "Lilith".
По характерным признакам риторическая "несовершенная" модель в так называемом "незавершенном" сонете 99, по определению критиков указывала на женщину необычайно высокого положения, Строка 7 сонета 99 давала подсказку, что женщина, к которой обращались, была той персоной, которой предварительно говорили - "ваше высочество".

Секрет расшифровки контекста и подстрочника сонета 99 осмысленно был зашифрован поэтом с помощью риторической модели "эзопова языка" характерными литературными образами символов вне зависимости от того, чем они были обозначены: цветом, звуком, взглядом дыханием, вкусом или тактильными ощущениями всех органов чувств.
Впрочем, бард зашифровал литературный псевдоним Lilith", то есть смертельная сторона Луны не случайно, в строке 6 сонета 99, повествующий в слове "Lilith", он убрал конечные две буквы "th", так для посвящённых дал не двусмысленный намёк указав имя конкретной персоны - "Elizabeth".

Не вызывает сомнения, что риторическая "несовершенная" модель, по определения критиков в сонете 99 указывала на обращение в строке 6 к женщине необычайно высокого положения в обществе.
Характерной чертой, связавшей сонеты 119 и 99 было то, что повествующий бард большую часть поэтических строк посвятил женщинам, которых хорошо знал и любил. Главному адресату последовательности сонетов "Прекрасная молодежь" в сонете 99 также есть строки, в которых поэт обращался к нему по касательной.

Помимо этого, по мере углублённого изучения, выявилась очевидная связь сонетов 119 и 99 с мифической лирикой и символизмом Барнабе Барнса из сборника "Партенофил и Партенофа", "Parthenophil and Parthenophe".
По определению критиков, основа лингвистико-семантические модели построения сонетов 119 и 99 прямым образом указывала на то, что в их контексте автор обращался к женщинам.
Для сопоставления можно рассмотреть строки сонета 18 из группы сонетов "Свадебные сонеты", "Marriage Sonnets" (1-18), где эпитеты поэта были адресованы совсем юной девушке:

- Confer!
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________

Original text by William Shakespeare Sonnet 18, 1-4

"Shall I compare thee to a summer's day?
Thou art more lovely and more temperate:
Rough winds do shake the darling buds of May,
And summer's lease hath all too short a date" (18, 1-4).

    William Shakespeare Sonnet 18, 1-4.

"Сравнить тебя с летним днём - смогу ли, Я?
Ты более очаровательная, и более сдержанная впрок:
Ветра жестокие сотрясали милые бутоны Мая,
И летняя аренда имеет чересчур короткий срок" (18, 1-4).

     Уильям Шекспир, Сонет 18, 1-4.
     (Литературный перевод Свами Ранинанда 27.07.2021).

Например, в начальных строках первого четверостишия сонета 18 Уильям Шекспир обращался к персоне, где риторическая модель строк указывает что это очень близкая для поэта юная особа. Поэт в строках выражал чувство восхищения, и в риторическом вопросе предположил, что несмотря на то, что летний день может быть прекрасным, эта персона, которой адресованы эти строки "ещё более милая и сдержанная по своему темпераменту". Повествующий бард также в сонете 18 отметил, что красота лета чересчур мимолётна: резкие ветра треплют нежные "бутоны Мая", а сам сезон длится недолго.

Поэт, возможно, подразумевал, что персона, которой эти строки были посвящены, более отличается терпеливостью и постоянством, чем мимолётная красота погоды летнего дня. Далее в содержании сонета затрагивалась тема изменчивой природы, погоды и любви. Риторическое обращение с эпитетами "ещё более милая и сдержанная по своему темпераменту" и "бутоны Мая" при семантико-морфологическом анализе прямым образом указывают, что в строках сонета 18 поэт обращался к совсем ещё юной особе.

Поскольку сонет 18 относился к группе "Свадебных сонетов", то согласно логике, этой "загадочной" персоной могла быть юная девушка, которую поэт знал с рождения, которая была помолвлена с будущим женихом юношей, адресатом последовательности сонетов "Прекрасная молодёжь". Однако, сонет 18 ни коим образом не мог быть посвященным молодому графу Саутгемптону, тем более в период помолвки со старшей дочерью Эдуарда де Вера.
Согласно содержанию сонетов последовательности, юноша не отличался сдержанностью в чертах характера, а наоборот по своей природе был необузданным бунтарём и гулякой. Из чего можно сделать вывод, что строки сонета 18 были посвящены Элизабет де Вер, внучке Уильяма Сесила, старшей дочи Эдуарда де Вера.

Утверждения критиков о том, что адресатом сонета 18 был юноша, разбились об рифы здравой логики, буквально со второй строки: "Thou art more lovely and more temperate", "Ты более очаровательная, и более сдержанная". Психологический портрет юноши, согласно содержанию большей части сонетов, указывает на то, что ему не было свойственным быть "temperate", "сдержанным". Наоборот, энергичный и необычайно талантливый Саутгемптон отличался неудержанной влюбчивостью и многочисленными любовными связями.

Можно ли, с чувством полной уверенности утверждать, что Уильям Шекспир в своей поэзии подражал насыщенной аллегорическими описаниями придворных греховных утех в лирике "Партенофила и Партенофы" Барнабе Барнса или любовной лирике поэтического сборника "Диана" Генри Констебля?

- Конечно же, нет!

Эти утверждения, исходили от исследователей, не изучивших в достаточной степени шекспировскую эпоху в мельчайших деталях, так и не расшифровавших психологический портрет барда, как личности. Именно, на подобных утверждениях были построены зыбкие опоры для многочисленных версий, в которых речь шла о якобы не вполне очевидной ущербности Шекспира из-за отсутствия творческой самодостаточности. По определению критиков влияние шекспировского поэтического символизма и "эзопова языка" с темой "культивируемых садовых цветов", использованного бардом в сонете 99 и пьесе "Изнасилование Лукреции" можно встретить, к примеру, в сонете 9, Первая декада, "Дианы" Генри Констебля:

- Confer!
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________

Original text by Henry Constable "Diana", 1st Decade, Sonnet IX.
Upon occasion of her walking in a garden

My lady's presence makes the roses red,
Because to see her lips they blush for shame.
The lily's leaves, for envy, pale became;
And her  white hands in them this envy bred.
The marigold the leaves abroad doth spread;
Because  the sun's and her power is the same.
The violet of purple colour came,
Dyed  in  the blood she made my heart to shed.
In  brief, all flowers from her their virtue take;
From her sweet breath their sweet smells do proceed;
The living heart which her eyebeams doth make
Warmeth the ground, and quickeneth the seed.
The rain, wherewith she watereth the flowers,
Falls from mine eyes, which she dissolves in showers.

    Henry Constable "Diana", 1st Decade, Sonnet IX.

Моей Миледи присутствие делает розы красными,
Потому, увидев её губы они краснеют от стыда.
Листья лилии от зависти бледными стали;
И её белоснежные руки в них эту зависть размножали.
Календулы листья, что за границы распространились;
Потому, что солнца и её самой сила одинаковая.
Фиалка пришла пурпурного цвета,
Окрашенная кровью, в коей она заставила мое сердце обливаться.
Вкратце, все цветы от неё свою добродетель получают;
От её сладкого дыхания их сладчайшее благоухание исходит;
Живое сердце, что излучает лучи её взгляда, создавая
Согревают землю и оживляют семя.
Дождь, посредством которого она поливает цветы,
Падает из моих глаз, которые она растворит в потоках ливней.

    Генри Констебль "Диана", Первая декада, сонет 9.
    (Литературный перевод Свами Ранинанда 02.02.2023).

При рассмотрении ярких поэтических строк неподражаемого Генри Констебля, наполненных литературными символами, мы видим, он описывал жизнь придворных аристократов символами не столь чётко артикулированными, как у Шекспира в сонете 99.

Секрет гения Шекспира, кроется в универсальной истине: "Гений драматургии по воле высшего провидения родился и жил в нужное время и в нужном месте". А именно, в творческой атмосфере литературного бомонда графини Мэри Пембрук поместья Уилтон-Хаус.

Совокупность многих факторов, в число которых входили: образование высочайшего уровня и незаурядный интеллект с творческой интуицией поэта. Именно, они предопределили благоприятные условия для формирования благодатной почвы в оттачивании мастерства поэта для последующего написании гениальных пьес. Значительно позднее ставших эталонами мировой драматургии, на которые стали равняться последующие поколения поэтов, литераторов и драматургов.

Для лучшего понимания шекспировской строки, а также её подстрочника в содержании сонета 99 предлагаю пошагово рассматривать текст, используя пунктуацию оригинального текста на английском из сборника Quarto 1609 года, это, - во-первых.

Во-вторых, хочу отметить, что у поэтов "елизаветинской" эпохи не было обязательным к выполнению правил при написании сонетов, чтобы структура построения поэтической строки была зафиксированной, как требовал поэтический канон, изначально берущий начало от поэзии Петрарки.
К величайшему сожалению, многими критиками от академической науки этот немаловажный факт был упущен, поэтому в своих научных трудах любая стихотворная форма, которая не следовала строго поэтическим правилам для написания сонетов, ими была названа - "не сонетом".

В-третьих, сонет 99 был написан Шекспиром под впечатлением после прочтения поэтического сборника Барнабе Барнса "Партенофил и Партенофа", опубликованного в 1593 году.
Именно, совокупность аргументов предоставила мне возможность сделать предположение о приблизительной дате написания сонета 99.
Безусловно, сам факт написания сонета 99 поэтом, являлся не столько данью уважения неповторимой поэтической строке Барнабе Барнса, как неким посланием для потомков в виде ссылки на поэтический символизм сборника стихов "Партенофил и Партенофа" Барнабе Барнса. Который с полным правом можно рассматривать в качестве инструмента или ключа для расшифровки подстрочника некоторых сонетов таких, как, например, 5 или 99.
При этом, вызывает недоумение тот факт, что этот ключ, до времени написания этого эссе никто не удосужился найти, чтобы им воспользоваться.

В-четвёртых, утверждения критиков о том, что сонет 99 был не дописан, будучи черновиком или о "несовершенстве" структуры сонета, в ходе исследования показали свою несостоятельность и объясняются тем, что автор сонета использовал "эзопов язык" не случайно. К подобному отчаянному шагу его вынудила житейская необходимость, так как за любую критику Елизаветы в условиях авторитарного правления, можно было поплатиться не только полным разорением, но и своей головой.

Краткая правка.

"Эзопов язык" (название от имени баснописца Эзопа) - тайнопись в литературе, иносказание, намеренно маскирующее мысль (идею) автора. Прибегает к системе "обманных средств": традиционным иносказательным приёмам (аллегория, ирония, перифраз, аллюзия, притча), басенным "персонажам", полупрозрачным контекстуальным псевдонимом. Раб Эзоп, в угоду обстоятельств не мог в своих баснях прямо указывать на пороки господ, поэтому заменял их образы образами животными, имеющих похожие черты. С тех пор язык иносказаний стал именоваться - "эзоповым языком".
В русской литературе традиция использования этого приёма формировалась с конца XVIII века для обхода царской цензуры. Русский писатель классик Михаил Салтыков-Щедрин часто использовал этот литературный приём в качестве иносказания при написании своих произведений.
Позднее "эзопов язык" стал неотъемлемой частью индивидуального сатирического стиля плеяды писателей, поэтому нашёл широкое применение для обхода цензуры в их литературных произведениях.
Использование эзопова языка было исследовано литературоведом Львом Лосевым, который дал "эзопову языку" определение, как "литературной коммуникативной системе" для передачи авторского подстрочника читателю, когда основной смысл написанного в произведении остаётся скрытым для цензора.

В данном случае, первые четыре строки входят в первое предложение сонета 99, поэтому их следует рассматривать вместе, чтобы понять подстрочник сонета в полном объёме. Хочу подчеркнуть, что применение "эзопова языка" невозможно без использования литературного приёма "метонимия".

Краткая справка.
 
Метонимия (др.-греч. metomia "переименование", от meta - "над" + otoma / otvma "имя") - вид тропа, словосочетание, в котором одно слово заменяется другим, обозначающим предмет (явление), находящийся в той или иной (пространственной, временной и т. п.) связи с предметом, который обозначается заменяемым словом. Замещающее слово при этом употребляется в переносном значении.

Поэтому строки сонета 99 пронизывает "метонимия", на которой держится шекспировский строка написанная "эзоповым языком, не удивительно, что по этой причине сонет входит в число "непонятных", особенно для широкого круга читателей. Для того, чтобы скрыть содержание и подстрочник сонета 99, повествующим бардом были применены вспомогательные литературные приёмы, скрывающие основной авторский замысел. К примеру, одним из приёмов в сонете 99 служит "метонимия", которая лежит в основе "эзопова языка" шекспировской строки.
Можно выделит две основные группы приёмов, которые осуществляют реализацию эзопова языка: "экраны", направленные на то, чтобы скрыть эзоповский текст; и "маркеры", которые в противоположность, являясь ключевыми символами "эзопова языка", в виде аллегории передают ассоциативную реакцию автора по ходу повествования. В совокупности они с одной стороны привлекают внимание своим колоритом, с другой стороны вводят в замешательство читателя "непонятностью", неординарностью видения окружающего мира автором.

Впрочем, иносказательный язык Шекспира в сонете 99, коренным образом отличался от иносказательного языка Эзопа тем, что бард использовал "тему культивируемых цветов" в саду, в отличии от "эзопова языка", где Эзоп использовал тему "животных" для подмены образов критикуемых им патрициев на образы животных, но находя между ними общие черты.

По мере семантического анализа сонет 99, попытаюсь донести до читателя основные параметры шекспировской строки, как образца незаурядного таланта гения драматургии, и шаг за шагом раскрывая авторский подстрочник. Вероятно, без увязки с хронологией событий автобиографического характера, подстрочник сонета 99 невозможно было бы осмысленно понять, поэтому особая благодарность частным лицам и компаниям, предоставивших необходимые исторические документы и материалы, благодаря которым у меня возникла возможность дописать это эссе.

Для удобства осмысления сонета 99, необходимо читать первые четыре строки вместе, одна за другой. В данном случае хочу заострить внимание читателя на той особенности, что в риторическом вопросе от первого лица, входящем в первые четыре строки автор не случайно кроме себя описал, ещё два действующих лица. Кроме этого, в последующих строках, согласно умозрительному приходу к исходной точке движения, автор обратился к действующему лицу вокруг которого происходила вся интрига сюжета.
Однако, сюжетная линия сонета построена по направляющей между двумя обращениями, которые в структуре сонета являются опорными точками риторических фигур сгруппированных и прикреплённых к оси между этими двумя опорными точками.

"The forward violet thus did I chide:
Sweet thief, whence didst thou steal thy sweet that smells,
If not from my love's breath, the purple pride
Which on thy soft cheek for complexion dwells?" (99, 1-4).

"Препровождающий фиалковый, поэтому упрекнул Я:
Сладкий вор, откуда ты украл твою сладость, что благоухала,
Если не от моей любви пурпурной гордыни дыхания (алкая),
Что на твоих нежных щеках в лица оттенках обитало (исчезая)?" (99, 1-4).

Итак, имеющий хоть малую толику воображения читатель, прочитав эти четыре строки закроет глаза и мысленно представит себя в эпицентре необычайно бурной придворной жизни в королевских апартаментах средневековой Англии!
Именно эту картину, имел ввиду поэт, когда писал строки сонета 99, совершенно "непонятного", как могло показаться на первый взгляд извечно суетящегося и опаздывающего исследователя.

В строках 1-4, повествующий бард использовал риторический вопрос, на котором построена структура всего сонета, в конечном счёте остальные строки связаны самим риторически вопросом заданным автором. С основного риторического вопроса начинается сюжетная линия, основанную на обобщающем аллегорическом образе одного из эпизодов придворной жизни. 
 
Но читатель может легко различить, что в строках 1-2 бард обратился к придворной молодой фрейлине, которая как-бы "препровождает" или сопровождает в покои высочайшей особы: "Препровождающий фиалковый, поэтому упрекнул Я: сладкий вор, откуда ты украл твою сладость, что благоухала".

- Но к кому обратился поэт в первой строке сонета 99? 

Итак, аллегорическим литературным символом "препровождающий фиалковый", повествующий обозначил юную фрейлину, по-видимому, одетую в платье с преобладанием оттенков фиалкового цвета или цвет её глаз. Содержание строки 2, явно отвлекает от определения пола "препровождающего", так как речь идёт о ком-то или чём-то мужского рода: "Сладкий вор, откуда ты украл твою сладость, что благоухала".
Этот приём является "отвлекающим" элементом "эзопова языка", где строки 3-4, дают конкретные намёки о ком идёт речь. В строках 3-4, повествующий бард, используя язык литературных символов говорит об украденной сладости его "любви пурпурной гордыни дыхания", которое могло принадлежать только одной персоне, это адресату последовательности "Прекрасная молодёжь юному Саутгемптону: "Если не от моей любви пурпурной гордыни дыхания (алкая), что на твоих нежных щеках в лица оттенках обитало (исчезая)?".

- Но как каким образом украденная сладость "пурпурная гордыни" дыхания стала обитать на "нежных щеках в лица оттенках" у "препровождающего фиалкового"?

Совершенно, верно, только с помощью поцелуев в щеку и губы, так как "препровождающий фиалковый" - это тайная любовница юного Саутгемптона, молодая особа, которая была любимой фрейлиной королевы. Для понимания хочу перевести фокус внимания читателя в раздел хронологии событий и фактов.

Кратка справка.

Генри Ризли, 3-й граф Саутгемптон в 1596 году подал прошение королеве о разрешении участвовать в экспедиции в Кадис, однако ему было в этом отказано. Но в следующем, 1597 году, заручившись поддержкой Государственного секретаря сэра Роберта Сесила (сына своего бывшего опекуна), добился разрешения на участие в экспедиции на Азорские острова. В 1598 году получил разрешение королевы в течение двух лет путешествовать по Европе и отправился в Париж вместе со свитой сэра Роберта Сесила, отправленного, как представителя посольства к Генриху IV во Францию.
Впрочем, вскоре стало известно, что любовница Саутгемптона, фрейлина королевы и кузина графа Эссекса Элизабет Вернон, ждёт от него ребёнка. Граф тайно вернулся в Лондон на четыре дня, где в полной тайне поспешно заключил брак, но в ближайшее время об этом стало известно самой королеве.
 Известие о тайной венчании Саутгемптона с Элизабет Вернон дошло до королевы очень быстро, что привело её в ярость, королева не могла терпеть, когда придворные аристократы и её фрейлины вступали в брак без её согласия. И тогда Елизавета потребовала, чтобы Саутгемптон снова вернулся в Лондон, чтобы наказать его. Саутгемптон пытался противиться, но неудачно, и в ноябре 1598 года прибыл в Лондон, где он был отлучён от двора и на неопределённое время заключён в тюрьму Флит, его молодая жена также провела некоторое время в заточении.

Именно, о "пурпурной гордыни" дыхание Саутгемптона на "нежных щеках" Элизабет Вернон "в лица оттенках обитало (исчезая)", что было написано в строках 3-4 сонета 99! И это были щеки кузины графа Эссекса - Элизабет Вернон, она же любимая фрейлина королевы Елизаветы. Пурпурный цвет в "елизаветинскую" эпоху, да и ранее, аллегорически использовался для обозначения особ королевских кровей, каковым и являлся молодой Саутгемптон, повествующий о нём, упомянул в строках 1-4 как-бы по касательной, "моей любви пурпурной гордыни дыхание".

Английское слово "complexion" строки 4 в сонете 99, будучи в ходу, как оборот речи "елизаветинской" эпохи мог означать "оттенок лица или глаз"; более позднее слово "complexion" получило распространённое применение, но только в тех случаях, когда для обозначения чего-либо начинался придаваться "оттенку лица или глаз" новый или другой тон, отличающийся от предыдущего или какой стала ситуация вследствие этих изменений.
Для обозначения изменений в том случае жизненной ситуации, когда что-то меняется какой-либо степени придавая: погоде, происходящим событиям, стечениям обстоятельств совершенно другой оттенок, отличающийся от предыдущего, согласно Большому английскому словарю Мюррея.

Например:

"The joke took on a rather serious complexion when the police became involved".
"Шутка приобрела довольно-таки серьёзный оттенок, когда в дело вмешалась полиция".

(Оксфордский Большой словарь в 12-ти томах изд. 1928 (Oxford English Dictionary, OED).

В сроке 3, повествования мной была заполнена конечная цезура словом деепричастием в скобках "алкая", которое обозначает "страстно желая", таким образом решив проблему рифмы строки.
В строке 4, также была заполнена конечная цезура строки словом деепричастием в скобках "исчезая", которое органически вписалось в строку, отразив во времени динамику поцелуя, дополнительно была решена проблема рифмы строки.

Строка 5, входит в одно предложение, поэтому её следует рассматривать отдельно, так как после предыдущего риторического вопроса строк 1-4, она является риторическим ответом на вопрос или положительным подтверждением строки 4, то есть заключительной части риторического вопроса.

"In my love's veins thou hast too grossly dyed" (99, 5).

"У моей любви венах ты также, чрезвычайно окрашенный" (99, 5).

В строке 5, речь идёт "пурпурном" цвете" гордыни юноши в его "дыхании" на "нежных щеках в лица оттенках" его возлюбленной, которое обитало, где поэт подтверждает, ибо от знает, будучи биологическим отцом юноши: "У моей любви венах ты тоже, чрезвычайно окрашенный". Предложение строки 5, было построено автором так, чтобы ввести в замешательство читателя, который не сразу смог понять, что бард хотел донести, обращаясь на "ты" к "пурпурному цвету" юноши. Оборот речи "grossly dyed", "чрезвычайно окрашенный" была широко распространённой в елизаветинскую эпоху, ибо вопрос "чистоты кровей" был необычайно актуальным особенно в условиях придворной жизни. В античной традиции стихосложения, такое подчёркивание контраста цвета представляет собой разновидность метафорической антитезы.

Строки 6-7, входящие в одно предложение при прочтении следует рассматривать вместе, где риторическая модель поэтической строки, указывает на то, что две строки являются риторическим обращением.   

"The Lillie I condemned for thy hand,
And buds of marjoram had stol'n thy hair" (99, 6-7).

"Лилли, Я осуждённый от твой руки (увы),
И завязи сухого майорана твои волосы похищали" (99, 6-7).
 
Итак, риторическое обращение в строках 6-7, ни коим образом не могло бы быть реализованным в реальной жизни автором сонета, это всего лишь авторская фантазия, облачённая в аллегорическую форму, но на основе реально происходивших событий, свидетелем которых был сам поэт.

 - Но, что хотел автор, чтобы читатель обратил внимание в строках 6-7 при риторическом обращении к персоне под литературным символом "Lillie"?

Содержание строк намёками подсказывает о какой персоне идёт речь, где бард упрекал эту персону: "Лилли, Я осуждённый от твой руки (увы), и завязи сухого майорана твои волосы похищали", что указывало на необычайно высокий социальный статус, во-первых.
Во-вторых, повествующий бард упрекает от первого лица влиятельную персону за то, что он "осуждённый от (её) руки", по всей видимости уже не молодую женщину, у которой "завязи сухого майорана (её) волосы похищали".

Строка 7 не содержит литературных символов и не является метафорической, как не странно смешение в одном предложение предыдущей строки 6, содержащей аллегорический литературный символ с "метонимией", даёт эффект "придуманного" образа. В некоторых случаях подобный приём сбивает с току и запутывает читателя.
 
Согласно, посвящениям поэтов "елизаветинской", эпохи, этой персоной могла быть Синтией, богиней сияющего шара, что являлось поэтическим именем королевы Елизаветы. Известно, что во множестве посвящений в различных произведениях авторов елизаветинской эпохи, особенно поэтических за Елизаветой I основательно закрепился литературный псевдоним "Артемида", "Селена" и "Луна". Но как мы видим в тексте оригинального текста обратной стороной Луны - "Лилит", "Lilith". В том случае, когда она своими поступками отражала зловещие кровавые оттенки обратной стороны в соответствии воззрениям древнегреческих стоиков об дуальности материального мира. "Лилит" в более древней версии писания, была первой женой Адама до Евы, о чём адепты религий тщательно скрывали по вполне понятной причине.   
Не составляет труда догадаться, что автор сонета 99 в строке 6 обратился к высокопоставленной даме: "The Lillie I condemned for thy hand", "Лилли, Я осуждённый от твой руки". Таким образом, убрав окончание "th" из слова "Lilith" в тексте сонета, автор вполне мог дать ссылку на настоящее имя "загадочной" персоны - "Elizabeth". 

Краткая справка.

В древнегреческой мифологии и религии, "Селена" - являлась олицетворением Луны. Также известная также, как "Мина", согласно традиции мифа являлась дочерью титанов Гипериона и Тейи и сестрой бога солнца Гелиоса и богини рассвета Эос. В тексте мифа она ездит на лунной колеснице по небесам. В различных мифах ей приписывается несколько любовников, включая Зевса, Пана и смертного Эндимиона. В пост классические эпохи Селену часто отождествляли с Артемидой, или Афродитой также, как её брата Гелиоса отождествляли с Аполлоном. Селена и Артемида также ассоциировались с Гекатой, и все из трёх перечисленных считались лунными богинями, но только Селена считалась олицетворением самой Луны. Её римский эквивалент - Луна.
Сохранившиеся описания внешнего вида и характера Селены, за исключением тех, которые применялись к Луне, чрезвычайно скудны. Ни в "Илиаде", ни в "Одиссее" Гомера нет упоминания имени богини Селены, как таковой. Но, имя Селены было упомянуто в одном из тридцати трёх гомеровских гимнов, в котором есть следующее её описание, цитирую:
"И далее сладкоголосые музы, дочери Зевса, искусные в пении, рассказывают о длиннокрылой Луне. От её бессмертной головы сияние исходит с небес и охватывает землю; и велика красота, исходящая от её сияющего света. Воздух, прежде неосвещённый, сияет светом её золотой короны, и её лучи сияют ясно, как бы ни была яркой Селена, омывшая своё прекрасное тело в водах океана, и облачившаяся в свои сверкающие одежды, и запрягшая свою сияющую упряжку едет на своих длинногривых лошадях с сильными шеями на полной скорости, вечером в середине месяца: именно, тогда её большая орбита наполнена, и тогда её лучи ярче сияют, в то время, когда она увеличивается. Так что, она - верный знак и знамение для смертных мужчин".
...
"Возрадуйся, белорукая богиня, светлая Селена, кроткая, светлокудрая королева!".

Впрочем, содержание гимнов Гомера, очередной раз подтверждает неординарную версию предложенную мной, в которой предоставлены убедительные аргументы в пользу того, что сонеты 153 и 154 при написании были посвящены Елизавете, а не "тёмной леди", как это утверждалось в научных диссертациях и публикациях подавляющего большинства критиков от академической науки.

Безусловно, строка 7 сонета 99, подтверждена исторически, что Елизавета уже в немолодом возрасте была серьёзно озабочена начавшимся выпадением волос, и что придворный лекарь ранее рекомендовал ей втирать в корни волос завязи цвета майорана, называемый душицей. Из-за выпавших в большом количестве волос после перенесённых заболеваний Елизавета, начала носить парики светло-рыжего цвета.

Итак, в строках 1-7, автор обратился к двум ему знакомым женщинам, первая юная фрейлина королевы, тайная любовница молодой Саутгемптон, который с ней тайно повенчается в связи с беременностью. Вторая женщина сама Елизавета, она не молодая, но по-прежнему претензионная, порой жестокая.
Молодой Саутгемптон, упомянут в сонете 99 поверхностно по касательной, в итоге, кроме автора, который задал риторический вопрос и обращался от первого лица, есть третье действующее лицо "молодой человек" с "с пурпурной гордыни дыханием", это Саутгемптон.

Строки 8-9, для лучшего понимания подстрочника следует читать вместе, так как входят в одно предложение. Стоит отметить совокупность содержания строк 6-13 составляет собой многосложное предложение, в которое входят три односложных разделённых знаками пунктуации "точкой с запятой.

"The Roses fearfully on thorns did stand,
One blushing shame, another white despair:
A third, nor red nor white, had stol'n of both,
And to his robbery had annex'd thy breath" (99, 8-11).

"Розы, наполненные страхом на шипах - стояли,
Одни краснеющим стыдом, каждая вторая отчаяньем белым:
Третьи, ни красным, ни белым, похищенным - у обоих,
И к его ограблению, захватившая твоё дыхание (за ним)" (99, 8-11).

В строках 8-9, повествующий при помощи литературных символов аллегорически описал реакцию придворной челяди и фрейлин на сам факт выпадения волос у обожаемой ими королевы: "Розы, наполненные страхом на шипах - стояли, одни краснеющим стыдом, каждая вторая отчаяньем белым", и связанные с эти событием переживания приближённых из числа придворных.

Основной литературный приём в строках 8-11, семантическая "антитеза", в которой на основании созданного контраста автором было сформировано противопоставление. Под словом аллегорическим символом "Roses", "Розы", автор подразумевал фрейлин королевы, юных особ из доверенных семей аристократических кланов, лояльных королеве. Впрочем, в среде аристократических кланов, считалось за честь служить при дворе, тем более королеве. Строка 11, по сути является зашифрованным посланием, адресованным юноше, но не имеющего никакого отношения к предыдущим строками 6-10.

Безусловно, строка 11 сонета 99, "и к его ограблению, захватившая твоё дыхание (за ним), по смыслу должна была продолжать написанное в строке 5, ибо она являлась стоящий автономно представляя собой одно предложение: "У моей любви венах ты тоже, чрезвычайно окрашенный". Где речь шла о "чрезвычайно окрашенном" "пурпурном цвете" дыхания Саутгемптона.

В условиях елизаветинской "косноязычной" автократии в отношении говоривших или написавших отрыто о подобных вещах могли быть применены карательные меры. А им могли вменить "измена королеве" или "посягательство на королевский трон". По-видимому, поэтому строка 11, умышленно была опушена автором значительно ниже строки 5, хотя по смыслу должна была следовать за ней. Именно, эта особенность строки 11 сонета 99 ввела в заблуждение критиков, который на перебой стали твердить о "несовершенстве" структуры и "незавершенности" сонета. Секрет сонета 99 оказался простым и гениальным, Шекспир не только зашифровал сонет при помощи литературного "эзопова языка" и "метонимии", используя аллегорические символы, но и перенёс строку 11, только с одной целью дополнительно запутать содержание сонета, чтобы обезопасить, как себя, так и юношу.

Краткая справка.

Антитеза - риторическое противопоставление, стилистическая фигура контраста в художественной или ораторской речи, заключающаяся в резком противопоставлении понятий, положений, образов, состояний, связанных между собой общей конструкцией или внутренним смыслом.
Антитеза, как семантическая фигура, построенная по принципу контраста в противопоставлении, наблюдает целый ряд структурно-семантических типов. Т.Г. Хазагеров и Л.С. Ширина называют, вслед за античной традицией, такие подвиды: акротеза, амфитеза, диатеза, парадиастола, аллойоза, синкризис, грамматическая антитеза, квазиологическая антитеза ("Общая риторика", 1994, стр. 129-130).

В строках 10-11, повествующий бард расширил тему, где аллегория литературных символов приобрела ассоативный характер: "Третьи, ни красным, ни белым, похищенным - у обоих, и к его ограблению, захватившая твоё дыхание (за ним)", где отрылся образ женщины, балансирующей на грани срыва, интраверной и параноидальной Елизаветы.
Утончённая ирония пронизывает строки 8-11, в которые автором мастерски вплетённая в качестве литературного приёма антитеза, построенная по принципу контраста в противопоставлении, сделавшая строку необычайно выразительной и самобытной. Можно отметить, что Шекспир очередной раз показал себя в сонете 99, как великолепный мастер "антитезы".

Краткая правка.

Ирония (от др.-греч. "притворство") - сатирический приём, в котором истинный смысл скрыт или противоречит (противопоставляется) явному смыслу; вид тропа: выражающее насмешку лукавое иносказание, когда в контексте речи слова употребляются в смысле, противоположном их буквальному значению. Которое обозначается при помощи иронии, где некий объект или субъект высмеиваются, ставится под сомнение, сатирически разоблачается и отрицается его значимость под маской похвалы и напускного одобрения.

*НАПУСКНОЙ, напускная, напускное.
1. Деланный, несоответствующий натуре, притворный. Напускная важность. Напускная весёлость.
2. прил. к слову напускн. во 2 знач. (спец.).
Синонимы: деланный, искусственный, лицемерный, ложный, мнимый, наигранный, нарочитый, насильственный, неестественный, неискренний, ненатуральный, поддельный, показной, принуждённый, притворный

Толковый словарь Ушакова. Д.Н. Ушаков. 1935-1940.

Литературный образ оборота речи "on thorns did stand", "на шипах - стояли", можно встретить во многих пьесах барда, например, в пьесе Шекспира "Зимняя сказка", акт 4, сцена 3:
 
 - Confer!
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________

Original text by William Shakespeare "The Winter's Tale", Act IV. Scene III, line 562-579

The Same.  A Lawn before the Shepherd's Cottage.
Enter FLORIZEL and PERDITA.

PERDITA

One of these is true:
I think affliction may subdue the cheek,        
But not take in the mind.

CAMILLO

Year say you so?
There shall not at your father's house these seven years
Be born another such.

FLORIZELL

 My good Camillo,        
She is as forward of her breeding as
She is i' the rear o' her birth.

CAMILLO

 I cannot say 'tis pity
She lacks instructions, for she seems a mistress
To most that teach.
      
PERDITA

Your pardon, sir; for this
I"ll blush you thanks.

FLORIZELL

My prettiest Perdita!
But... O! the thorns we stand upon.

CAMILLO

Preserver of my father, now of me,        
The med'cine of our house, how shall we do?
We are not furnish'd like Bohemia's son,
Nor shall appear in Sicilia.

William Shakespeare "The Winter's Tale", Act IV, Scene III, line 562-579.

То же самое. Лужайка перед Пастушьим коттеджем.
Входят ФЛОРИЗЕЛЬ и ПЕРДИТА.

ПЕРДИТА

Одно из них верно:
Я думаю, что несчастье может подчинить себе щеку,
Но зато не берите себе на ум.

КАМИЛЛО

Ты так говоришь?
Не будет в доме твоего отца этих семи лет
Быть рождённым другим, подобным.

ФЛОРИЗЕЛЬ

Мой добрый Камилло,
Она так перенаправляет к её воспроизводству, как
Она - есть я, тыльная причина её рождения.

КАМИЛЛО

Я не могу сказать, что это жалко
Она не обеспечена руководством, для неё выглядит хозяйкой
Для большинства, что обучают

ПЕРДИТА

Прошу прощения, сэр; от этого
Я покраснела, благодарю вас.

ФЛОРИЗЕЛЬ

Моя самая красивая Пердита!
Но... О! шипы, на которых мы стоим.

КАМИЛЛО

Хранитель моего отца, а теперь со мной,
Врач нашего дома, как нам поступить?
Мы не предоставлены, чтоб понравиться Богемии сыну,
Никак не должны появляться в Сицилии.

    Уильям Шекспир "Зимняя сказка" акт 4, сцена 3, строка 562-579.
    (Литературный перевод Свами Ранинанда 05.02.2023).

Предлагаю возвраться к семантическому анализу сонета 99, где повествующий в строках 12-13, перемещает фокус внимания читателя на тему, похищенного "пурпурной гордыни" дыхания юноши. Строки 12-13, входящие в одно предложение следует по мере прочтения рассматривать вместе, так как в этих строках имеется описание женщины, к которой автор риторически обращался к ней в строке 6, согласно литературному символу, назвав её - "Lillie". 

"But, for his theft, in pride of all his growth
A vengeful canker eat him up to death" (99, 12-13).

"Но, от его кражи в гордыне во весь рост (впредь) 
Мстительная червоточина до смерти заест его (спустя)" (99, 12-13).

В строках 12-13, повествующий продолжил тему кражи "пурпурного цвета" стареющей женщиной с выпавшими волосами, одержимой паранойей, что у неё хотят захватить власть: "Но, от его кражи в гордыне во весь рост (впредь) мстительная червоточина до смерти заест его (спустя)". Не вызывает сомнения то, что строки 12- 13 можно интерпретировать двусмысленно.
Сам оборот речи в строке12: "for his theft, in pride of all his growth", "от его кражи в гордыне во весь рост" в "елизаветинскую" эпоху мог обозначать - "без всякого сомнения" или "с полной решимостью".
В строке 12 конечная цезура строки была мной заполнена по смыслу наречием в скобках "впредь", решившим проблему рифмы строки.

- Но, кого имел ввиду автор в строке 13 сонета 99, обозначив символом "мстительная червоточина"?

Шекспировская семантика образов и символом в сонетах, как подсказывала многолетняя практика переводов сонетов, практически не изменилась. Однако, можно только предположить, что мстительной червоточной была обозначена необычайно влиятельная персона, облачённая всей полнотой власти: "Мстительная червоточина до смерти заест его (спустя)", то есть "заест до смерти" его, - "пурпурный цвет". Но что эта необычная фраза могла означать?
Обратившись к историческим событиям, можно предположить, что в подстрочнике этой фразе речь шла о молодых аристократах, которые были обладателями кровей, чрезвычайно окрашенных в "пурпурный цвет", то есть представляющие опасность вправе на королевский трон. Однозначно, но "мстительная червоточина" боялась обладателей "пурпурных" кровей, чтобы они ненароком не стали претендовать на королевский трон. Как, примерно по такой же причине произойдёт бунт графа Эссекса, против Елизаветы.   

В строке 13 конечная цезура строки была мной заполнена словом наречием в скобках "спустя", которое одновременно решило проблему рифмы строки.

Для ознакомления читателем и сопоставления схожих образов "червоточины" любезно предлагаю фрагмент перевода пьесы Шекспира "Ромео и Джульетта", акт 2, сцена 3, в диалоге монаха Лоуренса с Ромео, наполненного паттерном и глубочайшим философским смыслом:

- Confer!
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________

Original text by William Shakespeare "Romeo and Juliet", Act II, Scene III, line 1-31

Friar Lawrence's cell.
(Friar Lawrence; Romeo)

Enter Friar Lawrence alone, with a basket.

FRIAR LAWRENCE

The grey-ey'd morn smiles on the frowning night,
Check'ring the Eastern clouds with streaks of light,
And fleckled darkness like a drunkard reels
From forth day's path and Titan's fiery wheels.
Now ere the sun advance his burning eye,
The day to cheer and night's dank dew to dry,
I must up-fill this osier cage of ours
With baleful weeds and precious-juiced flowers.
The earth that's nature's mother is her tomb;
What is her burying grave, that is her womb;
And from her womb children of diverse kind
We sucking on her natural bosom find:
Many for many virtues excellent,
None but for some, and yet all different.
O, mickle is the powerful grace that lies
In plants, herbs, stones, and their true qualities;
For nought so vile that on the earth doth live
But to the earth some special good doth give;
Nor aught so good but, strain'd from that fair use,
Revolts from true birth, stumbling on abuse.
Virtue itself turns vice, being misapplied,
And vice sometime by action dignified.

Enter Romeo.

Within the infant rind of this weak flower
Poison hath residence and medicine power;
For this, being smelt, with that part cheers each part,
Being tasted, stays all senses with the heart.
Two such opposed kings encamp them still
In man as well as herbs, grace and rude will;
And where the worser is predominant,
Full soon the canker death eats up that plant.

ROMEO

Good morrow, father.

William Shakespeare "Romeo and Juliet", Act II, Scene III, line 1-31.

Келья брата Лоуренса.
(Монах Лоуренс; Ромео)

Входит монах Лоуренс один, с корзиной.

МОНАХ ЛОУРЕНС

Сероглазое утро улыбнувшись нахмуренной ночи,
Посмотрит на кольцо Востока облаков с полосами света,
И конопатая тьма, словно пьяница раскачивается
Из четвёртого дня пути и огненных колёс Титана.
Ныне, прежде чем солнце продвинет его прожигающий глаз,
День приветствуя, и промозглой ночи росе дав просохнуть,
Я должен наполнить эту ивовую клетку нашу 
С мрачными сорняками и драгоценно сочными цветами.
Земля, что есть природы мать - её надгробие;
Что погребальная её могила, то есть её утроба;
И из её чрева дети разнообразного вида
Мы сосём от её природного лона и находим:
Многие из многих добродетелей превосходно,
Ничто, но зато для некоторых, и все же все разные.
О, большое количество - мощная благодать, что пролегла
В растениях, травах, камнях и истинных качествах их;
Ибо ничто столь мерзкое, что на земле живёт
Но зато земле даёт некое особенное благо;
Ни что-нибудь так хорошо, но напрягалось от этого доброго пользования,
Бунтуя от истинного рождения, споткнувшись на надругательстве.
Добродетель перевернулась сама по себе в порок, неверно употребив,
И порок иногда совершала - действием достойным.

Входит Ромео

Внутри кожуры младенца этого слабого цветка
У яда есть местожительство и лекарственная сила;
Для этого, будь понюханным, в этой роли бодрит каждую часть,
Будь испробованным, все чувства оставит в сердце.
Два таких противоположных короля всё ещё разобьют их лагерь
В человеке, также, как и травах есть благодать и грубая воля;
И если худшее в нём преобладает то,
Вскоре червоточина смерти разъест полностью это растенье.

РОМЕО

Доброе утро, отец.

   Уильям Шекспир "Ромео и Джульетта", акт 2, сцена 3, строка 1-31. 
   (Литературный перевод Свами Ранинанда 04.02.2023).

Даже в первой пьесе Шекспира "Венера и Адонис" опубликованной в 1593 году, нашёл своё место литературный образ "червоточины", но внимательно вчитавшись, можно обнаружить паттерн, применённый неповторимым мастером драматургии:

- Confer!
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________

Original text by William Shakespeare "Venus and Adonis", line 654-660

This sour informer, this bate-breeding spy,
This canker that eats up Love's tender spring,
This carry-tale, dissentious Jealousy,
That sometime true news, sometime false doth bring,
Knocks at my heart and whispers in mine ear
That if I love thee, I thy death should fear

    William Shakespeare "Venus and Adonis", line 654-660.

Этот информатор, этот искаженья порождающий шпион,
Эта разъедающая червоточина Любви источник нежный,
Этот переносящий выдумки, (словно) ревность сварливая (в нём),
Который иногда правдивые новости, иногда лживые приносит,
Стучится в моё сердце и мне прошепчет на в ухо (вкрадчиво он), 
Что если Я люблю тебя. "Тебе бояться нужно её смерти" (порой бросит).
 
    Уильям Шекспир "Венера и Адонис", 654-660.
    (Литературный перевод Свами Ранинанда 17.02.2023).

Впрочем, предлагаю возвратиться к семантическому анализу сонета 99, исследование которого дало обнаружить новые грани неисчерпаемого таланта поэта.
Завершающие сонет 99 строки 14-15 входят в одно предложение, при рассмотрении следует читать вместе.

"More flowers I noted, yet I none could see
But sweet, or culler it had stol'n from thee" (99, 14-15).

"Цветов куда более Я заметил, хотя Я никого не смог разглядеть,
Но сладость, или выборочность ей была похищена - у тебя" (99, 14-15).

Можно ли, с полной уверенностью сказать, что в заключительном двустишии сонета 99, имеется посвящение "молодому человеку"? Нет, нельзя. Дело в том, что в предпоследней строке 14, нет даже намёка на посвящение, а в строке 15 читатель может увидеть заключительную реплику от третьего лица, как-бы брошенную автором в заключении перед уходом.

Безусловно, строка 14: "Цветов куда более Я заметил, хотя Я никого не смог разглядеть" служила для того, чтобы завуалировать предыдущую строку 13 и строку 15. Во всяком случае, можно лишь предположить, что психологическое состояние, описанное в строке 14, могло возникнуть у человека, только что перенесшего эмоциональную встряску от сказанного известия или чего-то случившегося с близкой для поэта персоной.

Впрочем, читателю стоит заострить особое внимание на строку 15, которую можно назвать "заключительной репликой", предназначенной по-видимому, юноше: "Но сладость, или выборочность ей была похищена - у тебя".
Впрочем, обратившись образам "безотцовщины" в сонете 124, можно увидеть в строке 4: "Weeds among weeds, or flowers with flowers gather'd", "Сорняки среди сорняков, иначе цветы с цветами отбирались" тему "отбора цветов", где также есть образы, как в строке 15 сонета 99  в слове "culler", "выборочность" или "отбраковка".

- Confer!
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________

Original text by William Shakespeare Sonnet 124, 1-4

"If my dear love were but the child of state,
It might for Fortune's bastard be unfather'd,
As subject to Time's love or to Time's hate,
Weeds among weeds, or flowers with flowers gather'd"

    William Shakespeare Sonnet 124, 1-4.

Если б милая моя любовь была, только дитём положенья,
Она могла бы для бастарда Фортуны безотцовщиной быть,
Как заслуживающей любви Времени иль Времени отвращенья,
Сорняки среди сорняков, иначе цветы с цветами отбирались"
 
    Уильям Шекспир сонет 124, 1-4.   
    (Литературный перевод Свами Ранинанда 14.04.2022).


Но известно, что строка 15 претерпела существенные изменение в последующих изданиях и отличалась от оригинального текста Quarto 1609 года из-за замены слова "culler", "выборочность" на "colour", "цвет", которое при переводе и составлении предложения на русском, согласно правилам грамматики и стилистики, создаёт ляпсус.
Так как, в содержании сонета уже было упоминание "об похищении" мстительной червоточиной не только цвета и дыхания в строке 11: "к его ограблению, захватившая твоё дыхание".
В строке 2, входящей в риторически вопрос, также есть вопросительное напоминание об кражу "пурпурной гордыни дыхание" юноши. Трёхкратное повторение о краже, пусть даже в стихотворном произведении - это уже чересчур.

Поэтому замену "culler", "выборочность" на "colour", "цвет" считаю не только нецелесообразным шагом редактора второго переиздания, но и нанёсшим вред не только содержанию сонета 99, но репутации автора, как вполне адекватного, без психических отклонений.


Критический анализ сонета 99.

Критик Эдвард Мэсси (Edward Massey) и некоторые другие утверждали, что стихотворение было непосредственно вдохновлено стихотворением Генри Констебля (Henry Constable) из первой части поэтического сборника "Диана", "Diana", опубликованного в 1592 году. В 1594 году последовало второе издание дополненное, со второй частью, содержащей пять новых сонетов Констебля с дополнениями сэра Филипа Сидни и других поэтов.

Критик Т.У. Болдуин (T.W. Baldwin) отверг это утверждение, и отметил, что наоборот сонет 99 Шекспира вдохновил Генри Констебля, а также отрывок из "Изнасилования Лукреции", "Rape of Lucrece". Во всяком случае, мнения критиков разошлись, но некоторыми критиками были найдены параллели в стихах Эдмунда Спенсера, Томаса Кэмпиона и других.
По мнению критиков сонет 99 в своё время привлёк внимание как один из тех, которые предоставляют ключ к пониманию исторической идентичности темы Шекспира, исходя из традиционно распространённого предположения, что сонеты Шекспира являются автобиографичными.

В 1904 году критик мисс К. К. Стоупс (C. C. Stopes) отметила об существовании портрета Саутгемптона в Уэлбекском аббатстве, на котором его волосы вьются так же, как у молодого майорана. Этот анализ был позднее оспорен учёными, которые утверждали, что запах, а не внешний вид, является основным референтом линии Шекспира. Из-за экстравагантного восхваления внешнего вида, красоты любимого юноши, хотя некоторые викторианские учёные утверждали, что риторика сонета, согласно эпитетам, могла быть адресована женщине; мнению некоторых, которое не является аргументом, что сонет группируется с другими, посвящёнными "молодому человеку".

Джордж Уилсон (George Wilson) высоко оценил в своей книге "Пять Врат Познания", "Five Gateways of Knowledge" и отзывался о сонете 99, таким образом: "...a poem which  beautifully weaves together the eye, the nostril, and the ear, each as it were like instruments in an orchestra, in turn playing the air, and then falling back into an accompaniment, so that now it is colour which is most prominent before us, and then smell, and then sound, and thereafter through  colour we return to sound and fragrance again", "...стихотворение, в котором очень красиво сплетены воедино глаз, ноздря и ухо, где каждый (орган чувств) как-бы  уподобился инструментам в оркестре, по очереди играющим воздухом, а затем возвращающимся к аккомпанементу, так что теперь это является цветом, который наиболее заметен пред нами, и затем запах, а затем снова звук, и после этого через цвет мы снова возвращаемся к звуку и аромату" (George Wilson. "Five Gateways of Knowledge", p. 78).
Несколько критиков отметили, что применённые эпитеты сонета 99, подталкивают на мысли, что в содержании сонета речь шла о женщине.

Например, критик Брандл (Brandl) посчитал, что "...этот сонет почти наверняка был адресован женщине" (p. XIX).
С тем же мнением согласился критик Рольф (Rolfe) и отметил характерную особенность: "Даже в елизаветинские времена, когда экстравагантные восхваления мужской красоты были, так широко распространены, находим ли мы поэта, останавливающегося на "дыхании своей любви" или "лилейной" белизне её руки? От начала до конца нежность и обаяние, описанные в стихах, безошибочно женственны и поэтому предназначались женщине".
("Shakespeare, William. Sonnets, from the quarto of 1609, with variorum readings and commentary". Ed. Raymond MacDonald Alden. Boston: Houghton Mifflin, 1916).

(Примечание: для ознакомления предлагаю критические дискуссии и заметки относящиеся к сонету 99, которые могут вызвать интерес для более углублённого изучения некоторыми исследователями. Текст оригинала по этическим соображениям при переводе максимально сохранен, и автор эссе не несёт ответственности за грамматику, стилистику и пунктуацию ниже предоставленного архивного материала).


Критические дискуссии и заметки к сонету 99.

Критик Мэсси (Massey) был, пожалуй, первым из многих комментаторов, сравнившим этот сонет с "Дианой" Генри Констебля (Henry Constable "Diana", 1st Decade, Sonnet IX):

"My lady's presence makes the roses red,
Because to see her lips they blush for shame.
The lily's leaves, for envy, pale became;
And her  white hands in them this envy bred.
The marigold the leaves abroad doth spread;
Because  the sun's and her power is the same.
The violet of purple colour came,
Dyed  in  the blood she made my heart to shed.
In  brief, all flowers from her their virtue take;
From her sweet breath their sweet smells do proceed;
The living heart which her eyebeams doth make
Warmeth the ground, and quickeneth the  seed.
The rain, wherewith she watereth the flowers,
Falls from mine eyes, which she dissolves in showers".

Критик Дауден (Dowden) сравнил (сонет 99), кроме того, со Спенсером "Аморетти" (Spenser, "Amoretti", S. 64) (цитируемый при S. 21). И также Даниель "Делия" (Cf. also Daniel, "Delia", S. 19, "Restore thy tresses to the golden ore", "Восстановите ваши локоны золотой руды" и т.д. (цитируется выше при S. 21). - Ed.).

Критик Уиндхэм (Wyndham): "Эти цветочные сонеты были написаны в стиле, заимствованном у Петрарки, сонеты который заполонил Европу в 16 веке. Плеяда энергично обработала его, а затем атаковала, как Sh.  атаковал его в S 21, и снова в S 130".

Критик Сидни Ли (Sidney Lee) добавил: "...у Ронсарда "Любовь" (Ronsard "Amours", I, 140) рассказывал, как от цветов (фр.) "du beau jardin de son printemps riant", "прекрасного сада её смеющейся весны" (то есть от его любовницы) исходят все сладкие ароматы Востока".

В строке 1 по поводу слова "forward", "препровождающий" критик Шмидт (Schmidt): "Раннеспелый".

Критик Бичинг (Beeching:) дополнил: "Весна. Постоянный, а не какой-то конкретный эпитет фиалки". Cf.! Haml, I, III, 8:

"A violet in the youth of primy nature,
Forward, not permanent, sweet, not lasting".

"Фиалка в юности первозданной природы,
Препровождающая, непостоянная, сладкая, недолговечная".

В строке 6 об обороте речи "for thy hand", "от твоей руки" критик Малоун (Malone) дал пояснение: "За то, что осмелился подражать белизне твоей руки".

Критик Дауден (Dowden) дополнил: "За кражу белизны твоей руки". Критик Бичинг (Beeching): "По сравнению с интерпретацией Даудена (Dowden), которого поддерживали Тайлер и Рольф, несомненно, верна". - Ed.).

В строке 7 по поводу слова "marjoram", "майоран" критик Мэсси (Massey) резюмировал: "Бутоны майорана имеют темно-красно, почти-коричневый оттенок и имеют своеобразный волосяной блеск" (p. 180).

Критик Дауден (Dowden) предложил ссылку: Саклинг "Бренноральт" (Cf.! Suckling's "Brennoralt", IV, I):

"Hair curling, and cover'd like buds of marjoram;
Part tied in negligence, part loosely flowing".

"Волосы вьющиеся и покрывают, словно бутоны майорана;
Часть в пренебрежении завязана, часть свободно ниспадает".

Мистер Х.К. Харт (H.C. Hart) сказал мне, что "...бутоны майорана темно-пурпурно-красные до того, как они раскрываются, а затем розовые; темно-каштановые, я полагаю, был бы наиболее близок к майорану по цвету волос. Мистер Харт предположил, что майоран украл не цвет, а аромат из волос молодого человека".
Джерваз Маркхэм (Gervase Markham) называл "сладкий майоран" ингредиентом "Воды со сладкими запахами", а Калпеппер (Culpepper) говорил, что "майоран широко используется во всех ароматических водах".

Критик Уиндхэм (Wyndham) дополнил: "Чистый, ароматный аромат этой сладкой травы, без сомнения, послужил поводом для сравнения, в цитате из Саклинга (Suckling) даётся более прямой ключ. Непревзойдённый вкус получается, в первую очередь, из свежего, мелколистного стебля майорана с хрустящей россыпью маленьких бутонов на верхушке". Cf.! T. N. K.:
 
"His head's yellow,
Hard hair'd, and curl'd, thick twin'd, like ivy-tops".
 
"Его головы жёлтый,
Жёстких волос, завитых, густо сплетённых, словно плюща верхушки".

 Критик Бичинг (Beeching) апеллировал: "Отрывок из Саклинга, конечно, является лишь реминисценцией этой строки в сонете и не ведёт нас дальше. Когда я пишу, передо мной лежит пучок наполовину раскрытого майорана, а цвет его соответствует пигменту, известному как "коричневая марена". Контекст показывает, что речь идёт о "цвете", а не, как некоторые думали, о "форме".

Критик миссис Стоупс (Stopes) (Ath., March 19, 1898, p. 375), где описывала портрет Саутгемптона в Уэлбекском аббатстве, на котором граф был изображён с волосами, не соответствующими моде его времени, а свисающими через левое плечо длинными прядями, концы которых завиваются, как "бутоны майорана". (This is reproduced in Lee's Life, facing p. 144).
Вопрос о том, является ли этот отрывок намёком на цвет или запах, обсуждается У.Б. Брауном (W.B. Brown) и другими, N. & A., nths., pp. 169, 213, 237. C. C. B. observes (p. 237): "Майоран у Sh. обычно "сладкий майоран", иначе "мейджорам нежный", цветки которого белые, и, вероятно, именно об этом сорте он говорит здесь, цветы этого и предыдущего сонета в основном садовые... Возможно ли, что Sh. напоминал о какой-то помаде, которой пользовался его друг? ... В старой книге квитанций за косметику и т.д. ("The Toilet of Flora", 1779), я нахожу два средства для мытья волос, в которые входит майоран".

В строке 8 об обороте речи "on thorns did stand", "на шипах стояли критик Рольф (Rolfe:) отметил: "Колкий намёк на вошедшее в поговорку выражение "стоять на шипах". Cf.! W.T., IV, IV, 595: "O the thorns we stand upon!", "О тернии, на которых мы стоим!"

В строке 9 по поводу слова "blushing", "краснеющий": Cf.! Lucrece, 479: "And the red rose blush at her own disgrace", "И красная роза покраснела от её собственного позора".

О строке 12 критик Малоун (Malone) дал ссылку: Cf.! R. & J. II, III, 30: "Full soon the canker death eats up that plant", "Скоро червоточина смерти разъест полностью это растение"; и V. & A., 656: "This canker that eats up love's tender spring", "Эта язва, которая съедает нежный источник любви".
(Ссылаясь на то, что в этом сонете 15 строк, критик Батлер (Butler)заметил, что "вопросительный знак в конце 4-й строки в Q - это то, что Sh., несомненно, написал в первую очередь, намереваясь, чтобы четверостишие заканчивалось вопросом. Вероятно, он отменил запрос 4, или забыл его отменить и добавил пятую строку, потому что до тех пор, пока он этого не сделал, запрос оставался без ответа, если только он не перенёс ответ на предыдущий запрос".

Критик Бичинг (Beeching) предположил: "Можно предположить, что перед нами лишь черновой вариант сонета. Соответствие строки 1 к строке 6 показывает, что первая строка не была запоздалой мыслью; а повторение ссылки на "дыхание" в строке 11 наводит на мысль, что Sh., использовал уже написанное четверостишие (строки 2-5) для своего отрывка о фиалке, намереваясь впоследствии сократить его до трех строк путём ограничивая параллель с "оттенком лица"...".

Критик Сидни Ли (Sidney Lee): "Многие сонеты из 15 строк встречаются в "Партенофил" Барнса, например, 35, 36, 38, 39, 40, и т.д." (Во всех этих случаях дополнительная строка вводит заключительное двустишие и рифмуется с 12-й. - Ed.).

Критик Брандл (Brandl) посчитал, что этот сонет почти наверняка был адресован женщине" (p. XIX).
С тем же мнением согласился критик Рольф (Rolfe) и отметил характерную особенность: "Даже в елизаветинские времена, когда экстравагантные восхваления мужской красоты были, так широко распространены, находим ли мы поэта, останавливающегося на "дыхании своей любви" или "лилейной" белизне твоей руки? От начала до конца нежность и обаяние, описанные в стихах, безошибочно женственны и поэтому предназначались женщине". (Intro., Rev. ed., p. 24).

Джордж Уилсон (G. Wilson) в своей книге "Пять Врат Познания" (Five Gateways of Knowledge") отзывался о сонете 99, так: "... a poem which  beautifully weaves together the eye, the nostril, and the ear, each as it were like instruments in an orchestra, in turn playing the air, and then falling back into an accompaniment, so that now it is colour which is most prominent before us, and then smell, and then sound, and thereafter through  colour we return to sound and fragrance again", "...стихотворение, в котором очень красиво сплетены воедино глаз, ноздря и ухо, где каждый (орган чувств) как-бы  уподобился инструментам в оркестре, по очереди играющим воздухом, а затем возвращающимся к аккомпанементу, так что теперь это является цветом, который наиболее заметен пред нами, и затем запах, а затем снова звук, и после этого через цвет мы снова возвращаемся к звуку и аромату" (p. 78).

(Отталкивающая и невозможная интерпретация сонета была предложена критиком Крейтон (совместно с S. 115 и S. 124) в книге Blackwood, 169: pp. 837- 643).
("Shakespeare, William. Sonnets, from the quarto of 1609, with variorum readings and commentary". Ed. Raymond MacDonald Alden. Boston: Houghton Mifflin, 1916).



Post Scriptum. Уильям Шекспир боготворил Генри Райотсли, 3-го графа Саутгемптона, и так написал посвящение на титуле пьесы "Изнасилование Лукреции":

RIGHT HONORABLE HENRY WRIOTHESLY, 
Earl of Southampton, and Baron of Tichfield.
 
The love I dedicate to your lordship is without end; whereof this pamphlet, without beginning, is but a superfluous moiety. The warrant I have of your honourable disposition, not the worth of my untutored lines, makes it assured of acceptance. What I have done is yours; what I have to do is yours; being part in all I have, devoted yours. Were my worth greater, my duty would show greater; meantime, as it is, it is bound to your lordship, to whom I wish long life, still lengthened with all happiness.
 
Your lordship's in all duty,
WILLIAM SHAKESPEARE.

ДОСТОПОЧТЕННЫЙ ГЕНРИ РАЙОТЕСЛИ,
Граф Саутгемптон и барон Тичфилд.

Любви, которую я посвящаю вашей светлости, нет конца; о чём эта брошюра без начала, является лишь излишней половиной. То, что я уверен в вашем благородном характере, а не в ценности моих неискушённых реплик, гарантирует его принятие. То, что я сделал, принадлежит вам; то, что я должен сделать, принадлежит вам; будучи частью всего, что у меня есть, я принадлежу вам.
Если бы моя ценность была больше, то мой долг был бы больше; а пока, как это есть, это связано с вашей светлостью, которой я желаю долгой жизни, ещё более продолжительной с помощью всяческого счастья.

Вашей светлости за всё обязанный,
УИЛЬЯМ ШЕКСПИР.

________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________

Original text by William Shakespeare "The Rape of Lucrece", line 477-483

"Thus he replies: 'The colour in thy face,
That even for anger makes the lily pale,
And the red rose blush at her own disgrace,
Shall plead for me and tell my loving tale: 
Under that colour am I come to scale
Thy never-conquer'd fort: the fault is thine, 
For those thine eyes betray thee unto mine" (477-483).

   William Shakespeare "The Rape of Lucrece", line 477-483. 

"Поэтому он отвечал: Оттенок на твоем лице,
Что даже от гнева сделает лилию бледной,
И покраснеет красная роза от собственного позора,
Будет меня умолять и поведаю мою любовную историю:
Под этим цветом Я приступаю измерять
Твою совсем не завоёванную крепость: вина - твоя,
Ибо эти твои глаза выдают тебя моим" (477-483).

    Уильям Шекспир "Изнасилование Лукреции", строка 477-483. 
    (Литературный перевод Свами Ранинанда 23.02.2023).

В 1592 году издатель Ричард Смит (Richard Smith) опубликовал в Лондоне поэтический сборник "Диана" ("Diana"), последовательность из двадцати трех сонетов Констебля, одну из первых последовательностей сонетов на английском языке. В 1594 году последовало второе издание, содержащее пять новых сонетов Констебля с дополнениями сэра Филипа Сидни и других поэтов. Салливан считал, что публикация 1594 года была предпринята по инициативе Ричарда Смита. Было ещё два издания в 1597 и 1604 годах. Четыре стихотворения Констебля были включены в английский "Геликон" в 1600 году, среди них "Песнь Дамелуса" к его "Диафении" и "Венера и Адонис" Уильяма Шекспира.
По словам У. Кэрью Хэзлит, "...более прекрасных образцов ранней английской лирической поэзии, чем "Песнь Шепарда"; и "Венеры и Адониса", вряд ли можно было бы найти во всем окружении авторов елизаветинской поэзии".
Рукопись Тодда содержала дополнительные любовные сонеты Констебля, а сборник "Harleian MS 7553" содержал семнадцать "Духовных сонетов в честь Бога: и его святых".
Стихи Констебля отличались, как правило необычайной пылкостью и богатством красок. Из многочисленных написанных им сонетов двадцать восемь из последовательности сонетов "Диана" и четыре, предваряющие "Апологию поэзии" сэра Филипа Сидни.
Среди которых его лучшее произведение: "My lady's presence makes the roses red", "Моей Миледи присутствие делает розы красными", только такая строка Констебля была способна передать очарование поэтической лирики Эдмунда Спенсера.
Характерно, но схема рифмованной строки Генри Констебля - это смесь итальянского и английского стилей, как, например, а у Филипа Сидни, октава - итальянский и секстет - английский стили.




           04.03.2023 © Свами Ранинанда "Уильям Шекспир Сонеты 119, 99. William Shakespeare Sonnets 119, 99"

© Copyright: Свами Ранинанда, 2023
Свидетельство о публикации: 123030408221

---

Оставить комментарий © Copyright Комаров Александр Сергеевич (already_saint@yahoo.com) Обновлено: 22/01/2024. 170k. Статистика. Стихотворение: Перевод

---

Связаться с программистом сайта.