Утро было повеселее, чем вчера (или уже пару дней назад?). Наручников не было, солнце весело поблескивало за иллюминаторами, под ногами плавно покачивался наш "Меконг". Мы, по крайней мере я, был дома. О состоянии остальных я предпо-читал узнать из официальных источников. Они не замедлили явиться. Мао был об-лачен, как опереточный капитан из древней советской оперетты "Вольный ветер", о которой он никогда не слыхал, а вот рядом с ним был настоящий моряк. Это чувствовалось во взгляде, каким он обшаривал каюту, по хозяйскому виду и походке,
явно выдававшей его многолетнюю привычку к качающейся палубе. Ну, моряк, так моряк. У нас моряков, точнее матросов, увы, уже не было. Эти кретины убили ни в чем не повинных людей... Но об этом поговорим позже, если удастся, конечно.
- Это ваш заместитель, - Великий кормчий ткнул пальцем в моряка. - Его зовут Сун, а по прозвищу - Псих. Если ты и твои дружки начнете играться с нами в море, он поймет и тогда вы испытаете на себе его кличку. У Психа на плече висел "Узи" и возражать, а тем более шутить, мне не хотелось.
Мы поднялись на палубу. Кроме Мао и Психа у нас прибавилось народу - четверо весьма ярко одетых японца (или китайца? Черт с ними, пусть будут японцы), в кото-рых, однако явно проглядывало не только знакомство с рукопашной , но и умение управляться с судном. На палубе царила девственная чистота, все находилось абсолютно точно там, где и положено, а один из них подошел ко мне чуть ли не строевым шагом и на приличном английском доложил, что пассажиры и вся коман-да на борту, судно к отплытию готово. Я машинально бросил руку в приветствии и отпустил новоявленного боцмана.
В рубке меня встретили изрядно похудевшие и небритые Энди и Пачанг. Мы коротко обнялись. Пока было не до проявлений радости, слишком много нехорошего ждало нас каждую минуту. Пачанг успел шепнуть, что Исии они тоже держали в подвале рядом с ними больше недели, пытали и спрашивали всех про какую-то карту. Я похлопал Пачанга по плечу, чему тот немало удивился и улыбнувшись добавил специально для Великого кормчего, который внимательно следил за встречей старых друзей.
- Карту найдем. И мне кажется, я знаю как. Надо все проверить. Старый япошка был хитер, ой, как хитер...
- Штурман, - обернулся я к Энди, курс получен?
Энди виновато оглянулся на Психа. Тот не спеша протянул пакет карт. Когда мы разложили и рассмотрели их, то я понял, что не ошибся в своей интуитивной догадке - остров лежал где-то между Северным Борнео и Филиппинами. Там было наиболее удобно перебросить золото с корабля на субмарину, да вот не получилось. На нашу голову... Ясно, там не только корабль с золотом можно упрятать, а все Тихоокеанские флота мира. И потопить бы, конечно, неплохо было... Но, увы. Нам придется искать иголку в здо-о-о-ровенном стоге остовов, островков и островочков. Помоги нам Бог, если не найдем. И вдвойне помоги, если найдем.
Таможенные процедуры, по моему, созданы в Таиланде исключительно для сокра-щения безработицы и возможности мужикам покрасоваться в шикарных мундирах. И то и другое им удается делать с блеском. Только вот искать они ничего не умеют. Или не хотят. Что для нас одинаково хорошо. Даже я сам не смог бы вот так сходу определить, где и что именно нам насовал этот придурочный капитан на Филиппинах. Я говорю придурочный в самом хорошем смысле, так как он блестяще сделал свое дело, ограничился солидной, но разумной ценой, а, главное проделал все с изяществом и остроумием, продумав все возможные и невозможные условия для
использования всего того, чем он так усердно напичкал все 93 фута нашего "Мекон-га". А уж припрятал все на совесть. Мао, Псих и их ребята, уверен, обшарили здесь все до последней гайки. Кое-что нашли, конечно, но основное, судя по всему, осталось для них тайной. Посмотрим, поможет ли оно нам.
Исии ничком лежала на широкой кровати в нашей самой шикарной каюте на корме. Платье слегка задралось, обнажив самые красивые в мире ножки. Они были покры-ты рваными рубцами и у лодыжек виднелись явные синяки, там, где ноги были свя-заны. Я осторожно коснулся ее плеча. Со стоном она перевернулась и, уткнувшись лицом мне в грудь разрыдалась. Что делают в таких случаях я не знал, но стал тихонько гладить по голове и монотонно повторял: "Не надо, успокойся, все позади, все хорошо..." То ли сама природа, то ли мой научный фрейдовский подход возымели действие. Она замолкла. Потом молча показала мне руки - на них тоже отпечатались следы веревок. Вот жлобы, вскипел я, ее-то зачем вязать, что она вам, чемпион мира по карате? Потом она резко стянула платье с плеча и части спины - там тоже были рубцы. Да, очень хочется Мао и его хозяину получить карту: если даже девушку не оставили в покое. Ее ведь можно было просто попугать... Ладно, еще одна палочка-зарубка.
Из-за занавески на двери за нашей трогательной сценой с ухмылкой наблюдал председатель Мао.
- Ее-то зачем? Попробовали бы сначала меня.
- Не торопись, и твое время придет, если не будешь пай-мальчиком. А это просто ошибка, один из нас решил, что именно внучке старикан все рассказал. Он ошибся и...куда-то пропал. Так что не ищи его, чтобы поквитаться. Мы сами не любим, ко-гда так грубо ошибаются. Оставайтесь здесь. Сун и янки поведут судно не хуже вас. Если понадобитесь - позовем. И не делайте глупостей. Нас здесь шестеро, мы вооружены, все владеют всеми видами борьбы, а вас только трое - Исии больше помеха, чем помощь. Храбрость часто предполагает благоразумие, не так ли?
Вот тут он был абсолютно прав, этот косоглазый ублюдок. Тем более, что кроме, как на благоразумие рассчитывать было не на что. Я осторожно снял платье с девушки до пояса. На спине было три неглубоких длинных шрама, как от кнута или плети. На прелестных грудях ничего такого, к счастью, не было и я не удержался, чтобы не расцеловать их. Достав из аптечки мазь, я тщательно обработал ранки. Бинтовать их не стоило - мазь быстро всосалась Исии перенесла процедуру уди-вительно спокойно и я только подивился восточному умению терпеть. Наша бы девка орала, как оглашенная. Это уж точно. Один раз моя знакомая свалилась в шиповник - до сих пор помню ее вопли...
Я укрыл Исии легким пледом, дал успокоительное, зная, что боль еще придет и тогда даже хваленый японский характер может не выдержать. Она благодарно по-гладила меня по руке и приготовилась подремать. Тревога подкосила ее...
В рубке царила почти дружеская обстановка. Псих оказался неплохим моряком, а в профессиональной среде даже враги на время забывают о разногласиях и действуют единой командой, пока это выгодно обеим сторонам. Мне тоже стоило бы наладить подобные отношения с Мао. Плыть еще долго, что толку собачиться все время. Устанешь. Да и адреналин потратишь зря. Вот так и получилось, что почти весь первый день мы с Мао провели вместе, в тени тента над палубой, рассказывая друг другу страшные истории о морских чудовищах, летающих тарелках и прочей белиберде. К моему удивлению, он оказался все-таки не настолько туп, как показался сразу, но даже Пачанг по сравнению с ним выглядел великим Леонардо. Все-таки развлечение - наблюдать, как он среди невероятных рассказов делал попытки, как бы невзначай ,узнать что-либо о карте. Выглядело все очень открыто и не замаскировано. Это даже несколько умиляло, тем более, что сказать ему хоть что-нибудь я не мог по самой банальной причине - об этих картах я не знал ничегошеньки. В промежутках светской беседы мы отлично пообедали. Один из его людей оказался превосходным поваром и после стряпни собственной и моих таких же "великих" кулинаров я почувствовал себя в гостях на яхте какого-нибудь нефтяного магната, а не на затрапезном суденышке полунищего искателя золота самураев.
Из каюты на палубу вышла Исии. Она использовала одну из моих рубашек и выгля-дела прелестно, если бы не синие следы на лодыжках. Она тихонько присела к нам, молча наложила еды и стала сосредоточенно есть. Чувствовалось, что и она соскучилась по хорошей пище. Матрос-повар принес еще какое-то замысловатое японское кушанье и положил его на тарелку Исии. На нас с Мао он даже не посмот-рел, будто мы были безмолвными украшениями у стола великой богини. Мне это даже понравилось, да и Мао выглядел благодушно. Исии поела, молча отвесила нам полупоклон и так же молча отправилась в каюту. Видимо, только голод и гор-дость заставили ее совершить такой поступок. Такой она мне и нравилась. Потол-ковав еще о том, о сем, выпив седьмую или восьмую чашку чая, я тоже пошел в каюту.
По решению Мао мы все четверо находились в кормовых каютах. Самая большая была отдана мне и Исии, а в двух маленьких разместились мои друзья. Четвертая, обычно служившая нам небольшим арсеналом была тщательно прибрана - даже следов ветоши или ружейного масла не было видно. Стерильная чистота. Правиль-но. Очень правильно, товарищи якудзисты. Партия учит нас, что любое ружье само раз в год стреляет. А партия, господа из якудзы, никогда не ошибается. Вон сколько народу погибло у нас в 1937-м из-за неправильного хранения оружия. Да-вали, кому попало...
Глава 13.
В тропиках ночь прилетает внезапно, как птица с мягкими черными крыльями. Я зажег свет в каюте. Исии свернулась клубочком и, казалось, слезы снова вот-вот хлынут ручьем. На осторожное и нежное поглаживание по щеке Исии отреагирова-ла, как обычно - любовно потерлась о мою шершавую ладонь. Потом открыла гла-за, осмотрелась. Мы были одни. В каюте было не очень жарко после дневного солнца, воздух был теплым и настоенном на старом дереве корабля, морских водорослях и еще чем-то, что всегда выдает любовное гнездышко. От такого сравнения меня самого чуть не вытошнило, но пахло действительно здорово. Я прилег рядом и осторожно обнял ее. Ее тело словно всосалось в меня, стало моей частью и я уже не мог понять, где начинается она, а где кончаюсь я. Поцелуй получился достойным Книги рекордов Гиннеса.
- Они мучили меня, не давали пить, есть... Держали связанной в каком-то подвале с крысами! Бр-р-р!
- Ну-ну, дорогая, все уже позади, мы снова вместе, а крысы не такие уж гадкие жи-вотные. Меня вот тоже кое-кто называет крысой, а ведь я довольно симпатичен и даже красив! - Тут я изобразил из себя подобие культуриста и принял несколько наиболее идитотских поз. Своего я добился - слезы у Исии нырнули туда, где им и положено быть и она слабо улыбнулась.
- А что им от тебя было надо? Ты-то им зачем, кроме как заложница? О чем тебя спрашивали?
- О какой-то карте. Будто бы дедушка оставил мне тайную карту, по которой вы и должны были найти золото. Но дедушка мне ничего не говорил, я ничего не знаю ни о какой карте!
- Тихо-тихо, успокойся, милая... Меня они тоже спрашивают об этой карте, но я тоже ничего не знаю о ней.
- Так куда же мы плывем, в таком случае? Без карты.
Девочке в сообразительности и хладнокровии можно было позавидовать. Она ко-ротко и предельно ясно выразила то положение, в котором мы все оказались.
- Теперь не я хозяин на "Меконге". Нас взяли на абордаж и теперь у нас есть Вели-кий кормчий.
- Но он же не Мао! Его зовут Йоку Сакигиво. И он не капитан, он был у дедушки сержантом.
Тэк-с. Звания понижаются с головокружительной быстротой. Хорошо бы и с их оружием происходило что-нибудь подобное. "Узи" превращались бы в рогатки, "беретты" в плевательные трубочки... Я даже завертел головой, пытаясь изгнать эту крамольную фантазию и стать серьезным. Главное - не напугать Исии. Второе - выяснить, наблюдают или прослушивают нас. Насчет наблюдения - вряд ли. Места тут маловато даже для китайца, а вот послушать, это другое дело, тут про-странство ни к чему. Знаем. Сами обучены. Только вот знает ли об этом великий кормчий Мао, я не знал. Наклонившись к самому ушку Исии (кое-как удержался, чтобы не укусить ...) и выдал инструкцию болтать о чем угодно - рассказывать про крыс, ругать погоду, жару, похитителей, плакать о дедушке... Полная свобода, про-сто Театр на Таганке. Она с удовольствием занялась этим и уже через минуту тараторила, что твой "калашников". Просто приятно было слушать. А я тем временем вооружился миниатюрными бокорезами для маникюра и ползал, бегал, прыгал, распевая, как я был сам уверен, лихие ковбойские песни.
Микрофонов я обнаружил три. Один - в спальне, прямо над уютной постелью, вто-рой в не менее уютной ванной комнате, третий - в крохотном коридорчике перед каютой. Короче, спрятаться было негде, поговорить тайно - тоже. Грустно, ребя-та... Правда, девушке, сидевшей на постели и самозабвенно рассказывающей о гнусных смертоносных тварях под названием крысы, ничего не сказал о результатах осмотра. Меня только поразило глубокое понимание психологии крыс моей возлюбленной. Разве что она готовилась стать специалистом по уничтожению этих вредных гадин. Или начиталась Брема. Но представить Исии с толстенным томом
Брема я, при всей своей фантазии, не мог. Главное было избавиться от "жучка" в каюте, причем проделать это, как нелепую случайность. Я забрался в кровать и начал невинные игры с Исии вроде щекотания пяток и других соблазнительных час-тей тела. Она, словно стараясь забыть произошедший с нею кошмар, с удовольст-вием включилась в игру. Вскоре все в каюте было вверх дном - подушки и прочие предметы летали, как во время торнадо. Разгорячившись, я издал крик то ли Тарза-на то ли Кинг Конга и повис, раскачиваясь на изящной люстре точно над кроватью. Хрясь! Люстра, видимо гордость бывшего судовладельца или даже строителя нашего славного суденышка (прости, брат!) вместе с порядочным куском под-волока вылетела со всеми проводами и шлепнулась мне на голову. К счастью, сильно, так что я завопил, как резаный. Не потому, что было так уж больно, что невтерпеж, но так требовала режиссура данной мизансцены. Я вышел из каюты кое-как перевязанный полотенцем, по лицу струилась кровь (я молил Бога, чтобы она не очень быстро сворачивалась). Вокруг меня, как спутник "Молния-4" вертелась Исии, охая, ахая и, вообще, внося предусмотренный той же гениальной режиссурой сумятицу. На рану сбежались смотреть все. Когда Исии рассказала о моих подвигах, хохотали тоже все. Только Председатель Мао коротко обменялся взгля-дом с одним из своих людей. Тот ответил успокаивающим жестом - не все, мол, потеряно.
Наконец на моей голове красовалась чалма из бинта, кровь с лица и прочей одеж-ды смыта, меня с традиционными шуточками погнали назад в каюту. Тщательно наводя порядок под нарочито строгим присмотром Исии, я с удовлетворением отметил, что шнур микрофона так же благополучно оборвался, как и электрические провода. Уверен, завтра его заменят и отремонтируют в лучшем виде, так что ночь в запасе у меня пока есть. Если, конечно, микрофоны в ванной и коридоре не окажутся слишком уж чувствительными. Ну, тут мы им поможем, тем более что я был уверен - у наших доморощенных Маркони нет сложных приборов для фильтрации звуков. А магнитофон "Сони" мог перекричать самого голосистого певца...
Наконец, я обнял Исии по-настоящему. Я ласкал ее предельно осторожно и нежно, чтобы не задеть еще свежие ранки. Но Исии, казалось, все нипочем - я был рядом, а со мной все будет хорошо, все недруги будут повергнуты в прах, мы разбогатеем и уедем к черту на кулички. На Гавайи, например. Или на Таити.
Господи, думал я, слушая ее лепет, я и так уже на таких куличках, а потом бы твои слова да Богу в уши - это насчет поверженья в прах врагов наших... Красиво, но, увы, бессодержательно. А это нашему народу чуждо. Так, кажется говаривал вели-кий вождь всех народов бессмертный Юзик Сталин. В конце концов Исии перестала лепетать, я - размышлять и мы занялись самым красивым для художников, самым приятным для каждого и самым полезным для человечества делом - любовью. Я забыл и об осторожности, и о микрофонах, и о том, что нас может ждать совсем скоро... Я просто любил. Любил, как умел, как мог, как мне нравилось...
Исии лежала на спине, раскинув пуки и, казалось, впала в особый вид беспамятст-ва. Я уже видел ее такой и потому тихонько встал, натянул кое-что из одежды и вышел на палубу. Один из "матросов" заговорщицки улыбнулся мне, я ответил еще более скабрезной ухмылкой и прошел в рубку. Великий кормчий, видимо, отдыхал от трудов праведных. Лоцман Сун дремал на кресле, "Меконг" тихо управлялся джоном-автоподруливателем. Энди на всякий случай визуально контролировал ситуацию, время от времени сверялся по радиомаякам, а Пачанг стоял рядом с ним, молча и безотрывно глядя куда-то в ночь. Он-то мне и был нужен.
- Ты ту бутылочку еще не оприходовал?
Сун открыл было глаза, но раз уж речь зашла о бутылочке, особых поводов для беспокойства не увидел.
- Да нет, тебя дожидается. Ты все там со своей женщиной забавляешься, а то бы уже давно прикончили за твое здоровье.
Энди был все-таки сообразительный человек. Для янки, конечно.
- Шли бы вы болтать о выпивке на палубу. Я бы и сам засадил пару-тройку двойных виски, но у меня-то вахта. Вот будет ваша вахта, я специально приду и буду распи-вать бурбон у вас под носом. Нравиться вам такая перспектива? То-то же! А теперь вон из рубки управления!
Последние слова он гаркнул, как стопроцентный сержант-горилла из морских пехо-тинцев. Сун даже подпрыгнул на кресле, огляделся, хмыкнул и продолжил сон, тяжело вздохнув. Ему бы тоже пара стаканчиков не помешала, так ведь за этими балбесами надо следить. На палубе, кроме моего давешнего знакомого охранника-матроса, никого не было. Мы с Пачангом уселись на бухты канатов посередине
палубы. Отличное место - ни от кого не прячемся, но и к нам никто незаметно не подойдет, а чтобы подслушать негромкий разговор двух людей, которые только одни знают о предмете разговора, и речи быть не могло. Если уж так хочется по-слушать, а не можешь, то ходи себе по палубе со своим новеньким "узи" и скреже-щи зубами, думая о том, что ты будешь завтра докладывать начальничку.
- У тебя вроде были кое-какие мыслишки по поводу той бутылки, помнишь?
- Еще бы, я даже попробовал немного, даже другим дал понюхать. Знающие люди говорят - чудо, а не зелье. Ахнешь!.
- А женщинам его можно употреблять? А то кто ж его знает, когда женщина хлебнет лишнего! - Эту фразу я нарочито произнес очень громко, - часовой оценил мое настроение и стандартно улыбнулся.
- Кстати, Пол, эту бутылку только и можно разделить с женщиной, иначе весь кайф пропадет.
- Ты знаешь, дружище, после этих кувырканий с женщинами у меня что-то головка бо-бо, принеси-ка чего-нибудь успокаивающего, да посолиднее, как на слона. Го-лова просто раскалывается... Проклятая люстра! Эй, парень хочешь хлебнуть? Не бойся, я на тебя капать начальству не буду. Дружок вот все о моем здоровье беспокоится, а мы с тобой по маленькой, пока его нет... А?
Часовой поколебался, но потом решительно отрицательно замотал головой. Я начал настаивать - надо было, чтобы он не смог вспомнить точно, сколько отсутствовал Пачанг, а за болтовней время кажется короче...
Пачанг появился с внушительного вида бутылкой и ложкой, нацедил этой гадости и заставил меня проглотить. Черт побери, это знаменитый вьетнамский стимулятор - теперь я хоть две ночи подряд могу куролесить. Таблетки Пачанг высыпал в раз-рез майки, благо я ее кое-как заправил в шорты. Карманов у меня не было.
Я хотел было еще отхлебнуть чудодейственной жидкости, но Пачанг был неумолим.
- Пол, дружище, теперь тебе пора баиньки. Порезвился и хватит. - Потом, бережно обнимая меня за талию медленно повел к каюте, сообщая подробности. - Полная доза уложит ее через десять минут часов на пять-шесть. Бутылочка в моей каюте в кармане старых джинсов, в которых я обычно драю палубу. Расходуй экономно, наноси на всю поверхность, а не по частям. Я и сам толком не знаю чего ожидать. И сколько эта штука действовать может. И вообще, может это совсем даже не то, что я предполагаю. Буду в своей каюте минут через пятнадцать - ты должен дать мне знак или хотя бы позвать. Я знаю, что там "жучки", но делать-то нечего.
Мы уже слюняво прощались возле лестницы в каюту, когда я вспомнил.
- Приготовь "Поляроид" на всякий случай.
Он кивнул.
Глава 13. (продолжение)
Исии была хоть и в расслабленном состоянии, но только тела, а никак не духа. При виде меня она надула губки и заявила, какой я гадкий мальчик, который заставляет так долго ждать женщину. Я ответил ей на том же слюнявом жаргоне, что мальчик хочет капельку джинчика с тоничком и если малышечка хочет, то и она может получить свою порцию. Малышечка с восторгом захлопала в ладошки и я отправился к миниатюрному бару, где смешал два коктейля. Только в одном из них таилась снотворно-атомная бомба, правда чуточку послабее хиросимской. Мне стало весело - вдруг я перепутаю бокалы, вот смеху-то будет! Но малышечка была послушной и проглотила содержимого своего бокала с пугающей быстротой, чтобы побыстрее заняться любимым делом. Я еще только смаковал половинку, как ее руки цепко обвились вокруг моей шеи. Осторожно отставив выпивку, я ответил на ласку. Она была способна завести паровоз, уже сто лет простоявший на запасном пути. Со мной ей было легче. Но на этот раз головы я не терял. Во-первых, кое-что мне показалось странным, когда все было во-первых, а во-вторых, сейчас в ней сидела бомба замедленного действия, и как она может сработать, я не знал. Правда, недолго. Это было ни с чем не сравнимое ощущение - твоя партнерша в самый эмоциональный момент вдруг начинает отключаться... Пришлось и мне приглушить свой пыл, а то, не дай Бог, она передумает и снова воспламенится.
Решил начать с живота. Уложив Исии свободно и даже приоткрыв внутренние по-верхности ее прелестных ножек и ручек, открыл бутылочку, отмерил примерно треть, вылил на ладонь и быстро растер жидкость по телу Исии. Она только слегка вздрогнула и поежилась, как от холода. Жидкость, наверно, пощипывала, однако, думаю, такая ерунда не смогла бы разбудить девушку. Люстру я, конечно, расколо-тил сгоряча, но все включенные бра давали достаточно света. Я ждал. Ждал, сам не зная, чего же я жду. Наконец-то... На теле Исии, на ее прекрасном теле со всеми его прелестными и такими уже знакомыми мне изгибами, начала проявляться та самая проклятая карта. Она была цветной и с каждой секундой становилась все ярче. Я стоял, как последний идиот и удивлялся, как неизвестный художник (или картограф) искусно использовал особенности тела девушки. Это была карта от места высадки на берегу острова до пещеры с золотом. Пунктиром был указан маршрут. Были еще несколько странных значков, на первый взгляд не имевших отношения к самой карте. Я вглядывался еще и еще, буквально впитывая изобра-жение в мозги, как вдруг рисунок начал бледнеть. Ругая себя за несусветную глу-пость и, не имея другого выхода, громко позвал Пачанга. Тот влетел, держа наготове "Поляроид" . Он начал снимать с разных точек и чертыхался, пока американское чудо техники протаскивало очередной кадр.
- Все. Больше снимать нечего. Все исчезло.
- А может еще раз намазать, - довольно глупо предложил я.
Пачанг даже не удостоил ответом мою дурость и приказал перевернуть Исии на живот. Ничком она выглядела не менее соблазнительно и я опять залюбовался ее телом. Меня вывел из состояния легкой эйфории грубый Пачанг.
- Раздвинь ей ноги, может там что окажется. Поторапливайся, скоро вся пожарная команда будет на месте. Теперь не жалей снадобья, а бутылочку - в иллюминатор.
Я обильно протер тело Исии жидкостью и запустил пустую бутылочку в море. На мой вопросительный взгляд Пачанг ответил:
- Такие временные татуировки делались еще во времена Конфуция, этим путем передавались научные знания, ценнейшие сведения. Ведь любой свиток можно потерять или повредить, любая краска за годы пути может стереться, но только не татуировка. Даже мертвый человек мог передать важное сообщение. И для каждой такой татуировки изготавливали только два уникальных состава и только они, со-единенные вместе, давали желаемый эффект. Я только слышал об этом и думал, что это старые легенды... Все, хватит болтать, начинает проявляться...
На теле вновь засияла цветами новая карта. Как я понял, это был лабиринт внутри пещеры. Однако некоторый фрагменты (насколько они важны, узнаем потом) были утрачены - их испортили безобразные рубцы от плетки. Пачанг продолжал снимать, когда явилась в полном составе, кроме капитана Психа, вся честная компания в нижнем белье, зато вооруженная до зубов.
- Что здесь происходит, - неподобающим Великому кормчему визгливым голосом завопил Мао. - Прекратите или я буду стрелять.
- Успокойтесь, ваше кормчее величество, мы добываем для вас и нас карту. Если бы вы не подпортили холст, картина была бы идеальной.
- Но, мы...-- начал было японец, но вовремя осекся. Нам о чем-то знать было не обязательно.
Карта снова начала бледнеть, но на этот раз снимки получились отличные, если не считать, конечно, безвозвратных потерь от шрамов. Пачанг опустил камеру, по его лицу струился пот. Мао властно протянул руку - таец безропотно отдал и камеру и пачку снимков. На лице Пачанга было уже безразличие - карта в их руках, мы - тоже, так что жить нам осталось не очень-то долго. Благо Энди находился в рубке и пока не знал, как плохи наши дела. И его тоже. У меня, правда, брезжила кое-какая мыслишка по поводу нашей дальнейшей судьбы и я от души теперь благо-дарил дешевые американские фотоаппараты. А вот начинать свою игру надо было сейчас, пока они не до конца очумели от радости и по этому случаю не перестре-ляли нас, как гусей. Я пошел с козыря.
- И давно эта стерва работает на вас? - я ткнул пальцем в обнаженное тело Исии, безмятежно раскинувшееся на кровати.
Мао вытаращил глаза. Пачанг - тоже.
- Как вы узнали, когда, что именно?
- Полегче, Председатель, не все сразу.
- Я не председатель Мао! Сколько можно повторять!
- Простите, кормчий. "Что-то с памятью моей стало, то, что было не со мной пом-ню," - довольно немузыкально пропел я. - Но так у ж и быть, исключительно снис-ходя вашей тупости расскажу все по порядку.
Мао посмотрел не меня с ненавистью, Пачанг - с тревогой. Не зарываюсь ли?
Я проигнорировал все взгляды и начал тоном моего любимого профессора Бубницкого в университете.
- Любовь старика-японца к безвестному рейнджеру, пусть даже русскому, показа-лась мне не совсем бескорыстной. Поначалу. Потом понял, в чем эта корысть бы-ла - у меня было то, чего не было у вас всех вместе взятых и работающих на стари-ка много лет. Честность. Мое честное слово. Он знал, что если я дам слово, я его сдержу, если только уцелею сам. Знаю, что нехорошо так говорить о себе, но ведь я передаю ход мыслей старика. Он хотел сделать внучку супербогатой. Вам это показалось чрезмерным. И обидным. Столько лет вместе всякие делишки обделывали, в крови с головы до ног, сколько душ безвинных сгубили, а теперь что? Все какой-то сопливой девчонке? Тем более, что сумма колоссальная, всем хватит. И девчонку не обидим, дадим ей пару миллионов, так и довольна и помогать будет. А уж молчать и подавно, так как и на нее кровь ляжет. Вот только старикан вас подвел. Он, если не знал, то догадывался, что вы с вашей самурайской верностью сделать можете и карту вам не доверил. Он очень скоро убедился, что был прав. Вы его пытали и потом убили...
- Это ты его убил!
- Признаю. Последний выстрел сделал я. Но вы хоть краем уха слышали о рыцар-ских обычаях? Думаю, нет. Когда смертельно раненый рыцарь оставался лежать на поле боя и думать не моги, чтобы вытащить к ближайшему госпиталю несчастного в его броне. А умирать, лежа неподвижно, не имея возможности даже самому избавиться от невыносимых мук, представляете себе? Впрочем, куда вам. Вы же самураи. У вас казни устраивают такие, чтоб помучить человека подольше. Но рыцари - это не вы. У каждого рыцаря был всегда с собой длинный узкий кинжальчик, он очень удобно проникал под забрало шлема. Кинжальчик так и назывался - мизерикордия. Так сказать, оружие милосердия. И если умирающий просил, то рыцарь доставал такой кинжальчик и завершал путь этого несчастного рыцаря на грешной земле. При этом не важно было - друг это или недавний против-ник. Вы бросили умирать старика в пламени, заживо гореть... Не знаю, как уж там по вашим религиям, но точно знаю - это не по-христиански и не по-людски. Вот я и выстрелил в труп.
- А Исии? Ты же был влюблен в нее, как последний болван.
- А разве в такую девушку можно было не влюбиться?
- Может сказать тебе, сколько у нее было таких, как ты?
- У меня на родине, да думаю и не только у нас, за такие слова обычно бьют по роже. Но думаю, что время еще не пришло.
- И не придет, очень скоро вы пойдете на корм рыбам. Но закончим наш разговор. Как ты узнал, что Исии ведет двойную игру?
- Не умеешь ты слушать, все поперед батьки в пекло лезешь (это я попытался вста-вить в разговор русскую поговорку, но он не понял). Ты же, дорогой мой председатель и навел меня на такие мысли. Я тебя дважды абсолютно точно засек, когда ты следил за мной - в Сингапуре и где еще, ты думаешь? В отеле, где мы с Исии обычно занимались любовью. Она с тобой разговаривала, даже поцеловала, но не в этом дело. За деньги ты не то что девушку, маму родную зарежешь. Вот ты
и решил меня на живца ловить, на жалость мою славянскую. Подбросил мне изму-ченную пытками женщину, чтобы карту добыть. Только не знал, как. Я тоже не знал. Но я все-таки догадался, а ты ошибся. Не тронули меня страдания этой женщины, да и карты у меня, как ты теперь, надеюсь, понял своей председательской башкой, никакой не было. Она все время была у тебя в руках. Славно пошутил старый са-мурай, придумал же такое. Я бы на твоем месте от стыда тут же сделал себе харакири. Только подойди поближе к борту, а то палубу мыть придется долго...
Великий кормчий позеленел. Энди и Пачанг делали мне предостерегающие знаки. Но меня, как Великого Комбинатора понесло.
- А теперь взгляните на это прекрасное тело. Вот страшные рубцы. От боли бедная девочка выдала бы вам даже то, чего не знала. И вы проявили все-таки гуманность. Сначала дали ей такую здоровенную дозу наркоты, что она не почувствовала боли и не запомнила ничего. Но вы хитрые бестии, решили подстраховаться и ввели ей обезболивающее средство подкожно, Вот тут, тут,тут... Такие малюсенькие точечки от инъекций. Вот меня и удивило - любил и тискал ее я по-настоящему. Вы правы, угораздило меня в нее влюбиться. Я ее и так и этак, а она ни разу не застонала, не попросила быть осторожнее... Потом пригляделся к ногам и рукам - там, видите страшные следы от веревок. Кошмарные синяки! Ужасно, так издеваться над бед-ной девочкой. А пригляделся - не вижу следов от потертостей веревкой. Нет и все тут. Связывали веревкой, давно уж развязали, а следы синие, страшные, только вот следов от веревки нет. Правильно. Такая картина будет, если связывать (не надо на несколько суток, на несколько часов хватит) обыкновенным резиновым жгутом из аптечки... Ясно, генералиссимус?
Мой кормчий был в явном замешательстве. Видимо, всю операцию с Исии прово-дил он по высшему повелению. И нате вам - что ни шаг, то прокол. Будет от чего голову в затылке почесать. Но я решил добить его. Ну не мог я отказать себе в этом удовольствии. Я бережно перевернул тело девушки на спину и довольно бесстыдно раздвинул немного ноги. Мне без дураков было стыдно, что я так ис-пользую Исии, но какую участь она уготовила мне? От этой мысли сразу стало легче. Охранники до того увлеклись рассматриванием тела прекрасной женщины, что позабыли обо всем. Я спокойно вытащил здоровенный десантный нож у одного из них, а тот только оторопело наблюдал за моей наглостью. Правда все три "узи" подпрыгнули стволами вверх, но скоро заняли привычные места, даже эти кретины поняли, для чего мне был нужен нож. Вместо указки.
- Вот, господа студенты, взгляните сюда, - я указал на лобок и прилегающие приятные поверхности. - Вы сами знаете, что идеальная забота о гладкости, нежности, шелковистости и чистоте лобка - нормальное явление в вашей жарковатой стране, разве что кто-то предпочитает орангутангов?
Охранники чуть не стонали от оргазма во время моих пояснений, пока не застыли под ледяным взглядом председателя Мао.
- И что же мы здесь видим? Ту самую идеальную чистоту и порядок, как и ра-нее.Теперь вопрос наиболее сметливым: если девушка провела неделю в подвале со связанными руками и ногами, валяясь на грязной соломе среди крыс и прочих гадов, могла ли она в таком образцовом порядке содержать свое заветное местеч-ко? По глазам вижу - вы сомневаетесь, И правильно делаете. Ибо ни в каком подва-ле Исии не сидела, не лежала и не стояла... Все это липа высшей пробы.
Тут Энди решился раскрыть рот. Пачанг благоразумно промолчал.
- Но мы же слышали, как она кричала, как ее мучили. Это были жуткие крики.
- Эх, ты, технарь... Может крики и показались тебе жуткими, а может это она так надрывалась в экстазе с предводителем или вот с одним из них. Она, оказывается очень любила разнообразие. А вы с Пачангом действительно сидели в подвале и слушали ее неординарные крики, но только через высококачественные динамики. Говорят, местные весьма неплохие. Так, председатель?
Мао с ненавистью взглянул на безмятежно спящую Исии, дал знак своим гориллам
и все они вышли. Ключ наружного люка громко щелкнул. Мы остались одни. И Исии.
Глава 14.
Ночь выдалась беспокойная. Каждый продумывал собственные планы - вслух их обсуждать мы не решались. Утром заскрипел замок и мы снова оказались в относи-тельной свободе на палубе родимого судна. Все гориллы были на месте, капитан Сун, он же Псих, управлял кораблем, а председатель Мао решил, видимо, слегка помариновать нас, заставить понервничать. Нам были до лампочки его психологи-ческие уловки и мы с удовольствием растянулись на теплой палубе, нежась под утренним солнцем.
Наконец Красное солнышко Мао появился. Он строго оглядел нашу разношерст-ную компанию и кивнул Исии. Она грациозно встала и вновь улеглась у ног японца: как верная собака. Так. Кое-какая расстановка сил наметилась. Не в нашу пользу. Но кое-что за пазухой мы держим... Мао с самого начала взял неверный тон - он решил сразу же запугать нас безвыходностью положения и все в таком духе. По правде говоря, угроз мы слышали столько, что еще десяток-другой дополнитель-ных дела не меняли. Я даже начал позевывать. Угрозы - последний и бесполезный способ узнать истину.
- Мы тщательно изучили карты и считаем: что теперь можем обойтись без вашей помощи, а ваш кораблик - это просто великодушный дар благородных европейцев темным азиатам. Благодарим, - Мао издевательски поклонился. Гориллы послушно заржали - начальство шутить изволит.
- Э, дорогой кормчий, так дело не пойдет. Первые снимки оказались весьма и весь-ма неудачными и такой картой пользоваться практически нельзя. Вам придется пригласить сотни три ваших колдунов, шаманов или кого там еще, чтобы отыскать малюсенький вход на трехстах квадратных километрах острова, большую часть которого занимают горы. А может и больше, не знаю. Ищите. Может ваши правнуки и найдут что-нибудь...
Теперь ход был за японцем и он попытался перейти в контратаку.
- Маршрут достаточно хорошо виден, так что район поиска значительно меньше, не рассчитывайте на нашу глупость.
- Я и не рассчитываю, даже наоборот, пытаюсь помочь вам не тратить силы зря. Маршрут хорош тогда, когда знаешь его исходную точку. А где она? Вот тут. - Я постучал себя по виску, хотя в данной ситуации это был явно неудачный жест. Чтоб его нейтрализовать, я стукнул пару раз и по деревянной палубе. Кроме того, на карте есть ряд весьма странных значков, которых вы не в силах понять. Это особый код особых людей и во всем мире только они одни могут понимать друг друга. И, наконец, третье. Вторая карта гораздо лучше первой, но кое-что потеряно из-за
актерско-садистского пристрастия к эффектам у Исии и вас. А в лабиринтах пеще-ры, если судить по карте, можно бродить веками. Вот и вся экспозиция, председа-тель. Решайте, стоит ли вам так уж быстро от нас избавляться?
Японец погрузился в тяжкое раздумье. Приказа своего главного везиря он явно не выполнил - настоящих, полноценных карт у него нет. Пленники живы - пока это плюс, их можно попытаться разговорить. Или рискнуть поискать самим? Здесь его мозги не выдержали, я даже услышал, как они захрустели, как неисправные шес-терни. Стало быть, выход один - посоветоваться с главным. Мао деловито напра-вился в рубку, дав знак остальным оставаться на месте. Этот самый Сун, который Псих, как я успел понять, неплохо разбирался в современных навигационных при-борах, так что сеанс радиосвязи на моем трансивере для него легкая задача. Види-мо ,
начальство сильно рассердилось, ибо нашего Председателя довольно долго не было и, я уверен, большую часть времени он выслушивал мнение о своих умствен-ных способностях. Наконец, покрасневший от жары в рубке или еще чего другого, он появился и просто на глазах стал раздуваться от важности. Ну вылитый Пиночет или какой-то там Трухильо.
- Вы будете жить. Пока. Соблюдать все ограничения передвижения по судну. Лю-бое неверное движение будет расцениваться, как попытка бунта, охрана стреляет без предупреждения.
Эх, председатель ты мой ненаглядный, маловато у тебя еще настоящего тупого садизма, нет у тебя сиплого от спирта и махорки голоса, каковым надо произносить такие слова. Вот послушал бы ты наших вертухаев где-нибудь в Сиблаге лет двадцать назад, быстро обучился бы. Хотя нет, они бы тебя только за то, что ты япош-
ка, быстренько пристрелили за попытку к бегству на лесоповале или утопили бы в параше. Жидковат ты против них, хотя задатки хорошие, не отрицаю.
Энди с Пачангом переглянулись. До последнего момента они не верили, получится ли у меня игра. Я так же молча приказал им помалкивать и дальше, а сам пошел в рубку - мне это не возбранялось. Но взглянув на приборы, карту, я про себя тихонько присвистнул. Ай да Мао, ай да хитрец! Оказывается, мы перли всю ночь полным ходом к Сингапуру, и вовсе не собирались к Филиппинам. Что не в Синга-пур, это уж точно (хотя мало ли какие дела могут быть у Великого кормчего и его хозяина), а гораздо дальше, в кошмарные лабиринты индонезийских островов. Вот это уж стог так стог для нашей иголки.
Я преисполнился глубоким презрением к самому себе и моей, так называемой ин-туиции - Борнео, Борнео... А Сингапур не хочешь? По палубе ночью бродить, так я молодец, а вот в небо взглянуть... Зачем ты книжки умные читал, для чего трениро-вался, а? Чтобы перед проститутками хвост распушить? Точно. Теперь уж помалки-вай насчет интуиции и благодари Бога, Паша, что ты не успел похвастать своей сраной интуицией перед ребятами. Ну, ладно, хватит поливать себя грязью, и так уже по уши в ней. Надо думать, как выживать дальше.
Капитан Псих решил использовать хороший попутный ветер. До этого мы использо-вали довольно маломощный дизель и Псих долго дивился, зачем привод от такого хилого движка разделен трансмиссией на два винта.
- Идиоты! Тратить силу еще и на эти шестеренки, глупые вы однако, ребята. Лучше бы побольше парусов поставили, а то занимаются всякой ерундой.
Капитан Псих может и был очень хорош в навигации и управлении парусными су-дами, но ни черта не смыслил в технике и, особенно, во всяких военно-инженерных хитростях. Под металлическими настилами вокруг дизеля-монстра таились два новенькие, по 180 лошадей каждый, маленькие по размерам дизелечки Penta Volvo. И в случае надобности допотопная трансмиссия отключалась, а два этих зверя начинали рыть воду, как сумасшедшие. И скоростишка получалась, дай Бог! Но капитан Сун по прозвищу Псих решил довериться ветрам. Когда ставили телескопи-ческую мачту, сделанную из титана и еще Бог знает чего, при деле были все, кроме Исии и капитана Суна на руле. Тот сметливый американский капитан на Фи-липпинах знал, что делал. Он поставил нам эти дизелечки и справедливо решил, что вряд ли у нас когда-нибудь будет большая и хорошо обученная команда, а потому автоматизировал на корабле исключительно все. Причем выбрал систему бермудского парусного вооружения, как самую простую и надежную. Я не раз отдавал должное инженерам, придумавшим эту замысловатую на вид, но такую простую в обращении систему и часто задумывался, а с какой яхты и у кого из мил-лионеров тот капитан эту систему украл? Я что-то не слышал, чтобы американский флот ходил под парусами. Но, дело прошлое, нечего теперь нервы портить. Грот наполнился ветром, а когда ему в помощь добавились кливер и стаксель, "Меконг" игрушкой заскользил по Сиамскому заливу прямым ходом в неведомое. Какое-то странное чувство охватило меня и, когда я огляделся - не меня одного. На корабле не было врагов, были люди, захваченные первобытным инстинктом открывателей и путешественников. Так, наверно, выглядели люди на палубах Колумба или Магел-лана. Впрочем, довольно скоро иллюзия исчезла и все вернулось на круги своя. Я раздумывал, как же теперь поступит японец с Исии, и что при этом делать мне? Он что, оставит мне ее в качестве аванса за будущую помощь, а заодно и своего уха и глаза при нас, или все-таки заберет ее на корму? Он выбрал первый вариант. Девушка притащила сумку со своими шмотками и деловито размещала их в каютных нишах. Не знаю, что подумали обо мне мои друзья, но я как-то разом смирился с ее временной близостью. В конце-то концов, все решаться будет не сейчас и не здесь, а такая женщина рядом - это что-то... Я нисколько не сомневался, что для Исии все происшедшее - ее подлость, обман, пусть косвенное, но участие в убийстве деда, разврат, в конце концов, не более, чем бултыханье в воде мелких камешков. Бульк, и забыл. Даже кругов не остается...
Энди очень сурово и серьезно попенял мне, что негоже, мол, женщину, которая чуть не погубила нас всех, причем умышленно, держать при себе в качестве на-ложницы. Пригреть на груди ядовитую змею - это ошибка, но сделать это во второй раз - преступление! Ей, Богу, он именно так высокопарно и говорил. Я, сдерживая смех, ответил в том же стиле, что, мол, жизнь, естественно, коротка, лишь искусство, можно сказать, вечно, а поскольку продолжительность нашей жизни, на мой взгляд, настолько укоротилась, что не взять у нее последнее было бы непозволительным расточительством. Кстати, я ему предложил поменяться каютами, что Энди с негодованием отверг, а Пачанг долго потом хохотал, вспоминая эту сцену.
Сидя на палубе и с наслаждением потягивая трубку, я задумался над некоторыми странностями жизни. Вот, например, мы. Пленники на собственном судне, нас могут пристрелить в любой время, по любому поводу, впереди нас ждут изнурительные поиски золота, которое нам не достанется и это справедливо, ибо мы будем уже мертвы, а покойникам золото ни к чему... И вот в этих условиях один балбес корчит из себя этакого пуританина, словно он только что сошел на американский континент с "Mayflower", а другой хохочет как мальчишка, у которого сроду не было забот. И вот с такой командой мне придется работать, добывать в поте лица собственную жизнь? Увы, да. И я был рад, что это так. Ибо это настоящая команда. Она не разучилась смеяться и шутить.
За долгие дни однообразного плавания жизнь на корабле стала рутинной. Все зна-ли, что будет в следующие полчаса и ждали, когда эти полчаса наступят. Капитан Псих уже не торчал круглосуточно в рубке и я сам вел судно по проложенному им курсу. Ночью я выдвигал антенну активного радиолокатора, по существу являюще-гося переделанным и упрощенным вариантом AN/APQ от самолета A6 "Intruder". Тот капитан на Филиппинах сказал, что самолеты модернизируются, и у него есть на продажу два-три десятка таких БРЛС. Нет ли у нас возможных покупателей, мо-жет русским надо? Да, в том капитане я не разочаровался. Думаю, он нашел поку-пателей.
За несколько ночей я определил несколько объектов позади нас и один из них выделялся странной настойчивостью - следовал за нами не меняя дистанции и не отклоняясь от курса более чем на пару кабельтовых в ту или иную сторону. Похоже, у нас были одинаковые карты и курс, проложенный одним и тем же человеком. Кто предупрежден - тот вооружен. Неплохая, конечно, поговорка. Но вот кого следует опасаться, это вопрос, который мучил меня.
Задачка разрешилась быстро и совсем не так, как я ожидал. Судно позади нас рез-ко прибавило ходу, обошло нас и припустилось вперед восвояси. Только вот куда это - восвояси? Насколько я мог судить по локатору, это был быстроходный корабль примерно 80-90 футов длиной (эти янки не могли поменять на индикаторах их жлобские футы на наши метры!), скорость 50-60 узлов. Лихая посудина! Сверив-шись по справочнику я нашел нечто подходяшее - сторожевик береговой охраны. "Выпускается в США, строится на верфях фирмы "Penn Yang Inc.". Оснащен двумя двигателями "Cammings" по 140 л.с. , предназначен для патрулирования прибреж-ных вод, в военных действиях обычно несет патрульную службу или используется, как корабль прикрытия во время высадки немночисленного десанта. Применялись во время десанта на Кубу в заливе Кочинас, в рейдах коммандос в Северном Вьет-наме". Все. Больше в справочнике по этому поводу не было сказано ни слова. Зато пару слов я мог добавить сам. Янки или кто там еще, вовсю торговали такими подержанными катерами повсюду от Калифорнии до Бангкока. Они лишь снимали вооружение, не утруждая себя демонтажом креплений, а так как те же самые пушки и пулеметы продавались там же и, возможно, одними и теми же людьми, то воору-жить такую посудину до зубов было детской задачкой. Пираты в Малазийских и Индонезийских водах вовсю использовали эти катера для грабежа мелких судов не брезгуя порой и солидными. Если мои предположения верны и катер действительно таков, как я его себе представил, то нашему "Меконгу" предстоит нешуточное морское сражение. Хотя у нас есть чем ответить, так сказать, на происки зарвавшихся бандитов, но присутствие шестерых вооруженных людей у нас на борту сильно портило настроение.
Преследование а затем обгон нас незнакомым судном могло означать только одно - мы приближаемся к нужному месту. Теперь уже и мне и Суну хватало работы в рубке. Карты были точны весьма относительно и то, исключительно для крупных островов. Всякую мелочь вроде торчащего метров на двести вверх камня или растянувшегося метров на триста туда-сюда рифа эти морские документы попросту игнорировали. Но одной такой встречи для нашего "Меконга" хватило бы с лихвой. Изредка попадались какие-то подозрительного вида суда - не то яхты не то джонки и так же таинственно исчезали. Тонуть здесь все равно, что на "Титанике" - помощи не дождешься. Единственное утешение - много островков, где ты можешь утешить себя мыслью, что не утонешь, а помрешь от голода на суше.
Паруса мы давно опустили и сложили, двигались на старом дизеле, да и то в этом скопище скал, отмелей и рифов наша скорость иногда казалась мне пугающе высо-кой. Выйдя из-за очередного острова я, наконец увидел корабль. Точно, на этот раз я не ошибся - бывший американский береговик с оставшимся от плаваний в дельте Меконга камуфляжем, поджидал нас в миле по курсу. Председатель Мао уже полчаса тараторил по-китайски в теми, кто был на береговике. Мы сбавили ход, а затем просто стали, правда только на плавучий якорь. Теперь микрофон ухватил капитан Псих, но он больше слушал, чем говорил. Он выслушал инструкции и, закончив связь, решил познакомить с ними и меня. Нам предлагалось следовать в кильватере на дистанции половина кабельтова на скорости пять узлов. Всякое отклонение чревато крупными неприятностями. Выяснять, что это за неприятности, у меня желания не было, все было ясно. На береговике знали фарватер, нам его знать необязательно. Осадка у "Меконга" была побольше, чем у тех ребят, так что я решил благоразумным четко следовать инструкциям. Не стоило тонуть из-за высокомерия.
Корабли сблизились, заняв исходные позиции, и осторожно двинулись вперед в хаос скал и обломков островов. На всякий случай я включил эхолот на запись. Кто знает, а вдруг пригодиться. А вот по каким признакам ориентировался рулевой береговика, для меня некоторое время оставалось загадкой. Потом понял - не я один такой умный. Тот парень тоже шел по эхолоту, только у него наверняка была уже эхограмма этого участка пути. Ничего, у нас тоже будет.
Наконец, этот скальный кошмар закончился, но команды сменить ордер не последовало и мы так же торжественно вошли в довольно обширный залив, напоминающий атолловую лагуну - из залива был только один узкий выход, зато вместо милых пальм, берег представал почти отвесными скалами. Несколько речушек водопадами обрушивались в залив и я невольно залюбовался невиданным зрелищем. Гнусный тенорок Председателя Мао быстро привел меня в чувство.
- Заглушить двигатель. Стать на якорь. Всем пленным выйти на палубу.
Рокот старого движка стих, а Энди и Пачанг уже давно торчали на палубе, с трево-гой наблюдая за маневрами судов. Матросы вновь стали активными, грозно води-ли стволами автоматов, словно мы собирались на них нападать.