Настал момент, и мы переступили грань - века и тысячелетия. Но по-прежнему миром правит Любовь, а потому Поэзия будет вечной.
Пришло время Цветаевой. Сущность её жизни и творчества - она, всесильная Любовь.
Мне хотелось бы познакомить читателя с неординарной стороной цветаевской любви - сафической. Среди пятисот моих стихов о Марине Цветаевой некоторые посвящены этой теме, и я привожу их в этой статье.
Цветаевой всегда не хватало любви. Мать гордилась Мариной /особенно её музыкальным успехами/, а любила младшую - послушную и ласковую Асю. Зато Марину любили хлыстовки: тайно кормили клубникой, передавали с рук на руки, как свое бесценное сокровище. Не здесь ли истоки сафической любви? В этом ракурсе коснусь лишь нескольких женских имён.
В 1915 году у Цветаевой возник цикл стихов "Подруга". Эти стихи посвящены Софье Парнок. Цветаева знакомится с ней в середине октября 1914 года в доме Аделаиды Герцык в Кречетниковском переулке в Москве. Встреча, духовная близость, любовь... Софья Парнок пишет стихи, сотрудничает в петербургском журнале "Северные записки". Критические статьи печатает под псевдонимом Андрей Полянин. "Трагическая леди", которой руководит "треклятая страсть", несёт в себе черты демонизма.
Если близкие отношения с женщинами для Парнок были естественными, то в жизни Цветаевой это произошло впервые, и неизбежными оказались многие психологические и иные проблемы, решить которые позволила её сильная, увлекающаяся натура.
Недаром первоначальное название цикла "Подруга" - "Ошибка". Старшая по возрасту /на семь лет /, Парнок в поэзии несравнимо "младшая", меньшая по таланту. Но Парнок способствовала вхождению Цветаевой в петербургскую литературную среду: журнал "Северные записки" в 1915-1926 годах печатает цветаевские стихи. Новый 1916 год Цветаева встретила в Петрограде, с Софьей Парнок.
Главным событием было посещение литературного вечера в доме Канегиссеров, где она познакомилась с Михаилом Кузминым. Но вечер не завершился, а оборвался: Цветаевой пришлось уйти раньше из-за болезни подруги:
Он на двоих, ваш этот вьюжный вечер,
А ты украсть решила - только мой!
В его вцепилась сумрачные плечи
И не казалась старшею сестрой...
А младшая, как Золушка из сказки.
На крыльях - на литературный бал
Явилась. Ничего прекрасней
Ей сказочник в тот миг не обещал!
Но бой часов! - И чудеса общенья
Скользнули мышью торопливой вниз...
Окончен бал. И нет тебе прощенья,
И ненависти вечной нет границ...
Судя по стихотворениям цветаевского цикла "Подруга", Марина полагала, что именно ей будет принадлежать инициатива ухода от подруги. Но когда в начале 1916 года случилось наоборот, это заставило Цветаеву до конца жизни сохранять неприязненное отношение к Парнок:
Разрыв меж вами небом был объявлен.
Была ночей неистовая власть...
Звезда любви твоей, Андрей Полянин,
С какою ночью белою слилась?
В заледенелой Северной Пальмире
Таким горячим был ваш Новый год!
Любовь и ревность не утихомирить,
Зато стихам в печати - полный ход...
Уедешь ты. Расстанетесь, не раня
Друг другу душ мистическое дно.
Прощается с тобой Андрей Полянин -
Вам в этом мире встречи не дано...
Неутолённой жаждой любви привлекла Цветаеву другая Софья - Голлидэй, актриса студии Вахтангова. Ей Цветаева посвятила "Повесть о Сонечке". Их отношения не были сафической любовью в чистом виде: Цветаева не хотела повторения того, что было с Парнок. К тому же одновременно с Софьей Голлидэй у Марины Цветаевой бывает Володя Алексеев, так же ученик студии Вахтангова. Вот мой сонет об этом романтическом трио:
Белая ночь
А граммофон из тёмного угла
Вытягивал к нам певческое горло.
Он раньше вишней был, она весной цвела
Японской и сегодняшней любовью.
Пел и играл нам всё, что он умел,
Всё, что "умели" мы - любовь, тоску, разлуку.
Ave Maria - рай нам песню пел,
И скрипка выговаривала звуки.
А молодость сплетённых наших рук
Бесхитростно нас так объединила.
И колыбель любви в кольце разлук
Качалась кораблём на водах Нила.
Рассветная, сновиденная сплошь -
И серебром мерцающая ночь.
Эта дружба длилась до осени 1919 года. После связь оборвалась, но всю жизнь о Сонечке Цветаева вспоминала с нежностью. Но вот в начале 30-х годов в Париже в витрине антиквара Цветаева видит коралловые бусы, которые она подарила Сонечке незадолго до расставания:
А времени полёт необратим -
Пятнадцать лет он чётками нанижет.
Что было с сердцем трепетным моим
На разноцветной улице Парижа!
На бархатной витрине антиквара
Внезапный тонкий шеи стебелёк
И губ тёмно-вишнёвые кораллы,
И темноглазого лица намёк.
Секундное виденье вдруг исчезло...
Со дня подарка минули века,
И жизнь твоя развеяна, как жезлом,
Четырёхзначной цифрой ярлыка.
В жизни Цветаевой ничего не было случайным: у двух любимых женщин - одно имя...
Две подруги твои, Софии...
Сколько веры, надежды, любви!
У тебя их вечность отнимет,
И тогда уж зови - не зови...
С ними канут надежда и вера,
И останется только любовь -
Одна вспомнится как Химера,
А другая - как милость богов.
Ты с подругой первой рассталась,
Своенравной российской Сафо,
Ты уехала так далеко...
А вторая была воскресеньем,
Милой Сонечкой и весельем -
Как по-разному в сердце остались...
И, наконец, обратимся к отношениям Цветаевой и Ахматовой. Эта проблема всесторонне изучена цветаеведением и ахматоведением.
Марина любила Анну Ахматову всей страстью своего пожара: была в восторге от царскосельской Музы, посвятила ей большой цикл стихотворений, писала письма, отправляла посылки, но ответа так и не получила.
Любовь оказалась неразделённой. В одном из писем Б. Пастернаку Цветаева пишет, что от Ахматовой был только недошедший телефонный звонок да свидетельство очевидцев, что она постоянно носила в сумочке её затёртое письмо.
Об отношениях двух Муз русской поэзии:
Она - любимица всея Руси,
А ты - её соперница по цеху...
Ты от Москвы дарила ей ключи,
Благословляя все её успехи.
Над божеством величественный нимб,
Поэзии твоей не принимала
И лишь чеканным профилем своим
Тебе с обложек новеньких сияла.
Вам помешали встретиться невстречи,
Понять друг друга вам не суждено.
Твоим стихам в лицо взглянула вечность -
Созрело драгоценное вино!
После возвращения Цветаевой в Россию произошла их встреча в 1941году. Встретились две разные сущности двух начал: аполлонического и дионисийского. И произошло неизбежное взаимное оттолкновение - невстреча.:
"Ни ахматовской кротости,
Ни цветаевской ярости..."
М. Петровых
Ну нет, не кротость, нет - не кротость...
То вещь в себе и для себя.
Цветаевские бусы носит,
К подарку только снисходя.
И лишь невстречу соблюдая,
Где не осталось общих мест,
Той грешнице рука святая
Поставит в спину страшный крест...
Всё творчество этой великой и трагической личности - Цветаевой - попытка найти ответ на вечный вопрос, заданный Сафо:
Как вызволить сердце из новой напасти -
Истомчивой, испепеляющей страсти?
Вопрос остаётся открытым...
Все стихи, приведенные в данной статье, принадлежат автору - Людмиле Майдановой