Дело было давно, в конце 70-ых. Можно сказать, в самый расцвет заката развитого социализма. Всё началось на конечной станции - Киевская - радиальная московского метро. Время было вечернее. После очередного рабочего четверга народ разъезжался кто куда: по домам, в театр, кино, в магазины, в гости. Лично я по давно сложившейся традиции ходить по четвергам в баню, сидел на скамейке напротив остановки первого вагона поезда на вышеназванной станции и ожидал своих товарищей по мытью.
Незадолго до этого я заскочил в пивнушку возле работы и залил канистру "Ячменным Колосом", и теперь мои нехитрые пожитки вместе с канистрой покоились на скамье.
Мой взгляд, сосредоточенный на выходящих из прибывающих поездов людей, неожиданно переместился на пол возле скамейки. Там стояла, нет, не стояла, а привлекала внимание круглая коробка зеленого цвета. Сомнений быть не могло. Кто-то, очевидно, только что приехавший из Киева, привёз в столицу дефицит - торт "Киевский", и забыл его, скорее не забыл, а оставил самый нижний в связке, о чём свидетельствовала развязавшаяся и лежащая рядом с тортом бечёвка.
Я уставился на вожделенный продукт подобно кобре, завороженной игрой заклинателя змей, и какое-то время пребывал в таком вот состоянии. Когда же пришёл в себя, стал соображать, как извлечь из находки пользу. Осторожность подсказала, надо бы немного подождать, потому что владелец может хватиться пропажи и вернуться за ней. Но на всякий случай я придвинулся к торту. Этим телодвижением я как бы убивал двух зайцев. Вернувшийся владелец не заподозрит меня в покушении на его собственность, а вываливающимся из вагонов пассажирам не придет в голову, что торт - не мой. Меж тем тортовладелец и не думал возникать. А волны пассажиров благополучно катили в сторону эскалаторов.
Наконец, наступил такой момент, когда я решил, что пора, и спокойно перевязал торт отвязавшейся от него бечёвкой. А тут как раз, подгребли друзья - Геныч и Витя. Я поднялся им навстречу, и мы пошли к выходу из метро. Само собой, парни были немало удивлены, увидев меня с "Киевским". Во-первых, это было так не "в кассу" - в баню с тортом, а уж с таким и подавно. По пути я изложил им свою теорию, но тут мнения резко разделились. Подозрительный Геныч сразу заявил, что ему эта авантюра с нехорошим душком, потому что запросто так никто торты в метро не оставляет, тем более, столь дефицитный. Стало быть, тут какой-то подвох. На что Витя заметил, что торт просто потерян, стало быть, ничей, а это значит, что по праву переходит в руки нашедшего. Его позиция была мне по сердцу, или по желудку. Итак, нашему "Киевскому" было предназначено стать первым тортом, приобщенным к банному процессу.
Отстояв очередь, купили билеты, и оказались в предбаннике. Здесь оккупировали "купе" на четверых, но нас было трое, и вскоре были доукомплектованы мужиком лет сорока с небольшим. После нескольких заходов в парную и помывки, мы вернулись расслабиться в своё "купе". Дядька-сосед еще мылся, а мы уселись друг напротив дружки, устроив импровизированный столик, сделали бутерброды с колбасой и с сыром, порезали селедку, налили в граненые стаканы из канистры пива, и приступили к трапезе. Утолив первый голод, вернулись в парилку. После очередного захода, разместились в "купе" в предбаннике, и обнаружили, что сосед уже на месте, и тоже закусывает. Тут я и предложил друзьям перейти к десерту, причем, в прямом смысле слова. Снова разгорелась дискуссия на тему: есть или не есть? Вопрос был поставлен по-гамлетовски, ребром. А вдруг торт отравлен? Этот вопрос задал супер осторожный Геныч. Под тяжестью подобного вопроса я уже не был так настойчив. Чёрт возьми, может, он прав. А Витя вообще ничего не говорил, но его выдавали глаза, они говорили за него.
-Что ж, - произнес я, - надо рискнуть. Кто не рискует, сами знаете, чего не пьет. Давай, Вить, съешь маленький кусочек, заодно скажешь, свежий ли торт? Да, тут и дата, смотрите, сегодняшнее число. И не какого-то там хлебозавода, а фабрики Карла Маркса. Так что проверено. Мин нет. Я переглянулся с Генычем. Тому идея пришлась по душе.
-Ладно, посмотрим, если дорогой Витя через пару минут не представиться, попробуем и мы.
Витя, лет сто, не евший торт по-киевски, выразительно глянул на нас с Генкой, словно хотел сказать, мол, была, не была, кивнул обалдевшему от этой сцены дядьке, и отрезал себе небольшой кусок. Затаив дыхание, в свою очередь, глотая слюнки, мы следили за куском, который исчезал у Витюши во рту.
Мы честно выждали две минуты. Витя не посинел, не побледнел, на щеках его играл здоровый румянец, может, даже от сверхдолгого пребывания в парилке. И тут мы решились. Быстро нарезали по куску себе, предложили кусок и дядьке, налили из термоса чаю и устроили пир горой.
А потом пошли домываться.
Короче, в тот вечер мы умяли вчетвером три четверти "Киевского", который не подвёл меня и оказался на высоте, помянули добрым словом потерявшего его лопуха, а оставшуюся часть я забрал домой, чем, в свою очередь, сильно удивил и порадовал родных.
Мы все были продуктами своего времени и умели ценить хорошие продукты.
КОФЕ ЗА БУКЕТ
Давным-давно, где-то в начале восьмидесятых летним вечером в пятницу я сидел под табло расписаний поездов пригородного сообщения Киевского вокзала в Москве. Дул приятный ветерок. Я расположился на упаковке двухместной польской байдарки и поджидал своих друзей. Мы собирались сплавляться по течению одной из многочисленных речек Подмосковья. Байдарка, взятая мною в профкоме института, будучи оснащена поддувными бортами, была надёжна в воде, но при этом крайне неудобна в перевозке. Из-за ее жутких габаритов меня не пустили в метро, и пришлось катить ее на тележке от Белорусского вокзала до Киевского. Так что тот водный поход я начал еще в Москве, а преодоление трудностей было отличительной чертой той интересной эпохи.
Итак, я сидел в ожидании друзей-туристов, и, скучая, смотрел по сторонам. Место возле табло было бойкое, люди то и дело подходили свериться с расписанием и спешили к своим электричкам.
Вдруг я заметил, что рядом со мной лежит букетик свежих алых роз. Не бог весть, каких крупных, но очень симпатичных. То ли его обронил покупатель, то ли позабыл продавец, но так или иначе, букет лежал столь близко, что я легко улавливал благоухание цветов. Я припомнил случай с киевским тортом, произошедшим со мной на том же вокзале несколько лет назад, и решил применить ту же тактику. Тем более, что и тогда и сейчас ситуация выглядела совершенно абсурдно. В тот раз я притащил торт в баню, теперь, наверное, прихвачу в байдарочный поход букет роз.
А что если поднести цветы одной из девушек нашей группы? Нет, это будет непростительной ошибкой. Остальные могут неверно истолковать. Оставив эту галантную, но рискованную мысль, я понял - надо продать букет, а вырученные деньги потратить на что-нибудь общественно полезное, что позволит скрасить походные будни. Сказано - сделано. Я взял букет и встал в позу скучающего продавца. Не прошло и трёх минут, как ко мне подлетел прилично одетый юноша и спросил почём цветы. Я предложил ему купить их за пятёрку и тот, глазом не моргнув, вынул из портмоне деньги и дал их мне. Показалось, мы оба были довольны результатом сделки. Он подбежал к стоявшей неподалеку подруге и поднес ей букет. Она нежно поцеловала парня. А я остался стоять с зажатой в руке пятёркой.
Не успел я оглянуться, как передо мной возникла пестрая компания.
-Привет, старик, и давно тут загораешь? - бодрым голосом спросил Серега.
-Да уж заждался вас, братцы кролики, - ответил я ему и Людмиле. - Тусуюсь здесь минут сорок пять, не меньше. А если бы с этой бандурой пустили бы в метро, то ждал бы и того больше.
-Ладно, ладно, - возник передо мною Геныч, явившийся всем семейством, с женой и двумя дочерьми, - лучше скажи, сверил расписание до Калуги?
-Не до расписаний тут было, - ответил я. Покуда вы где-то прохлаждались, я здесь трудился, как пчела и заработал нам на пропитание.
-Как это, как это? - подключился к разговору "дорогой" Витюша.
-Да очень просто. Нашёл вот букет роз и загнал его одному хмырю за пятёрку. Только вот не знаю, на что лучше потратить.
-Слушай! - решил рациональный Геныч. - Вить, как у нас с кофе?
-А никак, - угрюмо ответил любитель кофейной гущи Витя. - С тех пор, как из-за неурожая в Бразилии, кофе в Союзе подорожал в четыре с половиной раза, пьем преимущественно чай.
-Чай не водка, много не выпьешь, - глубокомысленно заметил Саня, сбрасывая на землю здоровенный рюкзак.
-Вить, а не сгоняешь в Гастроном, пока мы будем стоять в очереди за билетами? - предложил Геныч. Купишь арабики на всю пятерку и попроси смолоть, ладно!
"Дорогой" Витя побежал в магазин и вскоре вернулся с заветным пакетиком.
На следующее утро, сидя на покрытых брезентом от байдарок брёвнах возле костра, мы наслаждались горячим крепким кофе со сгущенкой, сваренным боевыми подругами. Пар из эмалированной кружки источал чудный кофейный аромат, и я улыбался про себя при мысли о том, как мне ловко удалось заменить им цветочный.
Какие времена - такие нравы!
"МОНОПОЛЬКА"
Это случилось в стародавние застойно-совковые времена. К нашему другу Толику приехал родственник. То, что приехал, неудивительно. А удивительно было то, что родственник по имени Джон, был американцем, то есть, и прибыл прямо оттуда! Конечно, следовало подивиться такому чуду, что все окружающие тогда и сделали. Но у нас в памяти осталась игра, которую Джон привез в подарок Толику. По-английски она звучала загадочно "Monopoly", и мы ее сразу же окрестили Монополькой.
Джон обучил игре Толика, а тот, в свою очередь, причастил к ней нас. Мы быстро освоились в новых, непривычных американских терминах, и резались в эту игру, как заядлые бизнесмены. И, хотя то была только всего лишь игра, она учила предприимчивости, холодному расчету, умению в нужное время купить, арендовать, заложить, продать, заработать. А если крупно не повезет, то обанкротиться и, по-джентельменски, пустить себе пулю в лоб. Действие игры разворачивалось на карте центральной части города Лондона, и в процессе игры мы изучали географию его улиц, площадей, железнодорожных вокзалов британской столицы. Два удачно брошенных кубика (кости) предоставляли возможность завоевывать рынок недвижимости города, естественно, при наличии "настоящих" фунтов стерлингов, выдаваемых банкиром. В игре были задействованы понарошечные домики и гостиницы, которые надо было приобретать, дабы те, кто "хотел бы" пожить или остановиться, платили тебе ренту за проживание, причем тем большую, чем богаче было место (улица, площадь), на которой они были расположены. Кроме того, всякий раз, проходя старт, игрок получал "зарплату" в двести фунтов, но мог и попасть на поле, где должен был заплатить подоходный налог. В игре было также два набора карточек, один из которых назывался "Общественная касса", а другой "Шанс". Когда играющий попадал на поле, где действовала одна из карточек, то брал из колоды верхнюю и читал написанное на ней. Тут были свои варианты. "Сегодня ваш день рождения. Получите со всех играющих по десять фунтов". Или "Идите прямо в тюрьму, не проходя старта и не получая "зарплату". Или "Заплатите школьный налог 100". Или "Пройдите до Трафальгарской площади и если пройдете старт, получите 200".
Всякий раз, бывая у друга в гостях, мы "резались" в Монопольку со страстью и нешуточным азартом, словно от результата игры зависело наше будущее. И, конечно, очень хотелось иметь свой комплект игры . Да только где его было взять? Между тем, я тогда работал в одном Проектном, а заодно и в научно-исследовательском институте. И как-то затронул в разговоре с коллегой тему "Monopoly". Мол, есть такая отличная игра, жаль, что существует всего в одном экземпляре. И к тому же не у меня. Тот высказал здравую мысль, что если существует образец, то можно по нему, как по шаблону, изготовить копию или, по меньшей мере, похожее на оригинал. Из чего? Да из подручных материалов и по его собственной технологии.
Я одолжил у друга Монопольку на пару недель, принес ее на работу, и дело завертелось. Из куска картона мы вырезали нужной величины подложку для карты Лондона, перегнули ее так, чтобы она могла уместиться в коробке. Сделали и коробку с многочисленными отделениями для банкнот, карточек и прочего. Пересняли на Ксероксе карту-схему Лондона и наклеили ее на подложку. Вручную раскрасили карту в нужные цвета и заламинировали ее плёнкой.
Затем настал черед карточек и "денег". Размещали их на листе бумаги, концы аккуратно заклеивали скотчем и тоже переснимали. Самым трудоемким дедом было раскрашивать купюры разноцветными карандашами. Справившись с этим, задумались. Где взять игровые фишки и кости? Выход был скоро найден. Их взяли из советской настольной детской игры типа "С утра до вечера".
И последнее. Нужна была имитация домиков и отелей, которые в оригинале были пластмассовыми, и выглядели весьма привлекательно. Здесь мой коллега посоветовал сделать формочки из гипса и заливать их жидким оловом. Конечно, полученные таким образом домики и отели выглядели не слишком эффектно, однако свою функцию выполняли довольно неплохо.
Во время очередного обеденного перерыва на работе я устроил презентацию игры. Наш здоровый советский коллектив получил мощный заряд капиталистической энергии. С тех пор вплоть до самого отъезда в Америку Монополька оставалась, пожалуй, самой любимой игрой моей семьи. Само собой, уезжая, нам пришлось распродать и раздарить множество вещей. В их числе оказалась и наша самоделка.
Уже, живя в США, мы за несколько баксов приобрели "Monopoly" в одном из супермаркетов. И что же? А ничего. Игра, которую мы когда-то обожали, пылится на стеллажах, и за долгие годы мы почти и не вспоминали о ней. Трудно сказать, в чем причина такого охлаждения. Может, мы ее переросли, может, появилась масса других дел и интересов, но факт охлаждения и забвения был налицо.
И вот совсем недавно наш старинный друг Толик, который когда-то обучил нас премудростям заморской игры, собрался к нам в гости. И мы по телефону спросили, что бы он пожелал увезти из Штатов в качестве сувенира. Толик долго размышлял, так как времена изменились, и в современной России товаров не меньше, а качеством, намного лучше, чем в той же Америке.
И знаете, чего он попросил? Угадали. Именно ее, Монопольку. Ведь та первая игра, которую когда-то привез ему в подарок американский родственник по имени Джон, была заиграна до дыр.
И мы ему сказали: - Толик, прилетай. Будет тебе новая игра!
АЙ, ДА КОРОЛЕВА!
Заметка к событию.
День рожденья. Юбилей. Кто, где и как только их не отмечает. Традиционно, (если исключить детей), в гости к "новорожденному" или юбиляру приходят члены его семьи, друзья, знакомые, коллеги по учебе или работе. Или именинник приглашает гостей в кафе, ресторан, на пикник на лоне природы. В Соединенных Штатах, кстати, виновника торжества приглашают родные, друзья и коллеги, накрыв для него стол в буфете или в ресторане.
А формы празднования могут быть самыми разнообразными и даже экстравагантными - вплоть до группового прыжка с парашютами в полном неглиже на ранчо виновника торжества. При этом в полете откупоривается шампанское и распивается за его драгоценное здоровье. Примеров "отмечания" может быть бесконечное множество и не о них сегодня речь.
То, чему мы только что стали свидетелями, выходит за рамки всех мыслимых представлений о том, как, где и с кем юбиляру следует проводить этот незабываемый день. Королева Англии, Елизавета Вторая, продемонстрировала совершенно немыслимый и истинно королевский подход к празднованию своего восьмидесятилетнего юбилея. Она пригласила в Букингемский дворец ни много, ни мало, девяносто девять гостей, в том числе, семьдесят женщин и двадцать девять мужчин со всех концов страны. Единственная привилегия этих людей заключается в том, что все они родились в один день, месяц и год с ее Величеством, а именно, 21 апреля 1926 года.
Безусловно, идея отметить юбилей в подобном кругу вряд ли придет в голову любому из нас, в силу элементарной нереальности ее воплощения - кто откликнется на зов совершенно незнакомого ему человека лишь по причине полного совпадения дат рождения.
Но королева - совсем другое дело. Елизавета Вторая, нарушив все каноны, устои, традиции, сделала, поистине королевский жест, разделив юбилейную трапезу с совершенно незнакомыми ей людьми разных сословий, которым довелось родиться под одной с ней звездой. И быть подданными ее Величества.
Итак, да здравствует королева!
ОГОНЬ, ВОДА И ДВЕ ПОДУШКИ
В некотором царстве, в некотором государстве... Нет, не то. Давным-давно, в незапамятные времена... Не годится. Жили-были... Нет, не по делу.
Произошло это в начале весны, точнее, аккурат под Международный женский день в семидесятых годах. Вот теперь то, что надо. И место действия - подмосковная дача моей тетки, что по рижскому направлению железной дороги.
В трудовом коллективе, где я начинал инженерную карьеру молодым специалистом, в перекурах рождалась идея как лучше отметить неукротимо надвигающийся дамский праздник. Обсуждалась возможность встретить его в ресторане, у кого либо на квартире, даже предлагался походный вариант с ночевкой в лесу. Наконец, кто-то ушлый из наших девчат вспомнил, как я недавно рассказывал о том, как замечательно провожу лето на даче. Итак, все взоры обратились на меня. Я, как мог, объяснил, что дача не моя, а тетки, и что зимой там никто не живет, то есть там запросто замерзнуть, но наши девчонки обладали завидными методами убеждения, и я сдался. Пообещал поговорить с теткой, чтобы она разрешила мне провести пару дней с небольшой компанией на ее двенадцати сотках.
До сих пор не могу понять, как удалось ее уговорить, но, так или иначе, я получил ключи от дачи (во, выдал какую рифму)!
После этого в кулуарах возник другой вопрос. А кто поедет? Тут выяснилась, что на мартовскую зимовку имеется восемь реальных кандидатов. И все бы ничего, если бы семеро из них, исключая меня, не относились как раз к той половине человечества, чей праздник мы и собирались отмечать. То есть, конечно, я по молодости лет был вовсе не против, провести пару дней с ночевкой в обществе семи прекрасных амазонок, но они-то явно не собирались играть роль жен Востока из фильма "Белое солнце пустыни".
Словом, понадобились мужики. Тогда на роль мужиков я предложил пригласить своих друзей, тем более, что ни один из них в те времена еще не связал себя узами Гименея. Предложение было принято единогласно. И еще мне пришлось дать краткую и, непременно, положительную характеристику каждому из ребят, кои и в мыслях не имели, что замышляется за их спиной.
Я созвонился с парнями и, что удивительно, никто из них тоже не сделал самоотвода. То есть, все вместе и каждый в отдельности были готовы к суровым испытаниям. Единственная неприятность состояла в том, что канун праздника был рабочим днем, и друзья пообещали приехать (естественно, не с пустыми руками), сразу после работы, а с учетом того, что это было преддверье праздника, то не слишком поздно. Условились, что я привожу сотрудниц на дачу, они там готовят, парят, жарят, а мужики захватят с собой "огненную" воду и подключатся к процессу несколько позднее. Учитывая, что лежачих мест на всех точно не хватит, я попросил товарищей захватить с собой спальные мешки и надувные матрацы - нормальный туристский набор.
Итак, наступил канун праздника. С раннего утра первая половина нашей группы погрузилась в вагон электрички, и через пару с половиной часов по засыпанной снегом дороге, мы добрались до заветной калитки. Как я и предполагал, открыв входную дверь, мы обнаружили затхлость помещения, в котором царил уличный холод. Термометр у крыльца застыл на отметке минус 13 градусов. Я повел небольшую экскурсию по дому, и показал девушкам, где находятся "удобства" (естественно, во дворе).
Перед нами стояли две важные задачи, а именно, растопить печь и добыть воду. Причем, оказалось, добывать ее нужно было буквально. На участке был новый колодец из крупных бетонных колец. Но, открыв дверцу колодца и заглянув внутрь, я с ужасом обнаружил, что там, где предполагал обнаружить воду, виднелась мощная корка льда. Я нашел в сарае лом и вознамерился колоть лед сверху, но, увы, сверху до него было не достать. Пришлось идти на подвиг - не имея представления о толщине льда, спуститься внутрь на глубину около двух метров. В качестве страховки я взял ведро с тросом, прикрепленном к колодезному вороту зажал его между ног, и попросил двоих девушек натянуть трос ручкой ворота, чтобы в случае чего я мог удержаться и не провалиться в воду. Затем упершись ногами в диаметрально противоположные концы бетонного кольца, начал методично долбить под собою лед. С каждым ударом рос страх, что вот сейчас провалюсь в ледяную воду. К счастью, все как-то обошлось, я сумел обколоть лед по центру, и вот вожделенная вода зачернела под ногами. Я передал лом наверх, затем зачерпнул ведро воды и, выпустив его из под ног, велел поднять наверх. Чтобы больше не лезть в колодец, я повторил ту же водочерпательную операцию еще несколько раз, и, уже на пустом ведре был поднят на поверхность.
На этом наши злоключения не закончились. Надо было вскипятить воду, а заодно растопить печь. Эта задача оказалась тоже непростой. Зимой печь ни разу не топилась, дымоход отсырел, да к тому же, печную трубу сверху накрыло доброй шапкой снега. В результате первой попытки весь дом наполнился едким дымом, и пришлось раскрывать настежь двери, и окна, чтобы дым вышел наружу. Мои гостьи, бедняжки, чихали и кашляли, глотая эту гадость. Воевали с печкой часа два, не меньше, прежде чем дрова занялись. Мы еще долго оставались в верхней одежде, так как стены медленно отдавали холод. Девушки, между тем, занимались готовкой, накрывали стол в большой комнате.
Уже порядочно стемнело, когда снаружи послышались мужские голоса, и шестеро моих друзей с морозу ввалились в, ставший сразу каким то маленьким, дом. Я церемонно, насколько это было возможно в данных условиях, представил гостей друг дружке, а также поведал ребятам героическую историю битвы за огонь и воду.
Помню, прежде чем все окончательно уселись за праздничный стол, ребята сварили в кастрюле на плите огненный пунш, который пришелся очень кстати. Что было дальше? Ну, все как положено. Мы разбились на пары, и начался пир на весь мир. Хорошо помню, как поджигали в подсвечнике водку, дабы проверить ее на градусность, пели хором под гитару туристские песни. Танцевали, обнимались, целовались. И не забывали подкладывать в печь дрова, благо с этим у тетки не было проблем. Сильно за полночь, расползлись по своим пещерам, то есть по комнатам, мальчики в одну, девочки в другую.
Спали полураздетыми, поскольку было жарко. Печка продолжала исправно нести свою нелегкую службу. А поздним утром нас разбудил женский крик. Я почуял недоброе. В ноздри ударил неприятный запах. Оказалось, причиной переполоха явились две перьевые подушки. Они противно дымили. Объяснилось все просто - подушки лежали впритык к побеленной стенке печи, а печь, как я уже упоминал, работала без перерыва часов двенадцать. Загасить тлеющее перо было невозможно, и я, накинув телогрейку, схватил в охапку подушки и бросился прочь из дома. Слава богу, бежать далеко не пришлось, прямо через дорогу начинался лес, и, протоптав в глубоком снегу пару десятков метров, я оставил на полянке то, что прежде называлось подушками.
Когда я вернулся в дом, все живо обсуждали происшествие, а главное, его возможные последствия. Было ясно, что ежели тетка узнает о случившемся, ключей от дачи мне больше не видать, как своих ушей. А то, что она об этом узнает, было практически предрешено. То есть, достать две аналогичные подушки и подменить погибшие в ту далекую пору было практически невозможно. Они входили в длинный список хронического дефицита, на который была столь богата ныне ушедшая эпоха развитого социализма. Прикидывали и так и эдак, но ничего путного придумать не могли.
А между тем наступил тот самый международный женский день, из-за которого и был затеян весь сыр-бор. После завтрака, и соответствующей опохмелки, решили выйти погулять. Стояла великолепная солнечная безветренная погода, снег скрипел под валенками и сапогами. В воздухе пахло приближающейся весной. Словом, до поры забыли о досадной неприятности и чудесно провели этот день.
Возвращались в Москву электричкой с песнями и плясками. Пассажиры с удивлением взирали на спитую группу.
Вскоре после вышеописанных событий, я завез тетке ключи, и, рассказав, как хорошо мы повеселились, скрыл от нее неприятный факт. На душе у меня скребли кошки, но что было делать?
А несколько дней спустя девчонки вручили мне две новехонькие перьевые подушки. Я выразил радостное удивление и спросил, как им удалось достать такой Дефицит! Оказалось, нам просто повезло. В нашем отделе была одна молодая пара, которая в ближайшее время как раз собиралась расписаться. А под это дело тогда давали талоны на постельное белье в Салон для новобрачных. Жених и невеста прониклись бедой коллектива и просто выручили меня.
Дело оставалось за малым. Я не мог просить тетку дать мне ключи еще раз. Это вызвало бы излишние вопросы и подозрения. И я решился на авантюру. В ближайший выходной приехал на дачу, перемахнул через забор, и, воспользовавшись тем, что форточка в одну из комнат была слегка приоткрыта, а был я тогда не в пример себе нынешнему, тощ как селедка, залез в дом, и положил подушки на их законное место.
Дорогой моей тетки уже нет на этом свете, так что я могу с легкой душой обнародовать сей факт из своей бесшабашной юности.
ВДОЛЬ ПО "МЕРТВОЙ" РЕКЕ
Это было еще до горбачевской эпохи перестройки и ускорения, приблизительно на закате брежневской эры. В свободное от трудов праведных время я увлекался байдарочным спортом и практически все весенне-летние выходные проводил в водных походах, главным образом, по рекам Подмосковья. Для реализации такого хобби у меня имелось все необходимое: личное снаряжение, а главное, друзья, с которыми я всегда был готов к крупным (по моим представлениям) авантюрам.
Я хочу рассказать об одной из них, и вовсе не потому, что все прочие были неинтересны, а потому что в мирное время мне довелось своими глазами увидеть ужасы потенциальной вселенской катастрофы.
Правда, в тот августовский поход по подмосковной реке Поле нас собралось всего ничего, а именно, друзья Витя и Гена, и семейство последнего, включающее жену и двух их дочек. Младшей, Леночке тогда было всего четыре года. Обсуждая план похода, мы исходили из того, что несколько лет назад, когда их старшей дочери Наде было тоже четыре года, мы сплавлялись по этой речке до села Власово. Предыдущий поход напоминал пикник. Вдоль берега нас сопровождала бабушка Наденьки, в задачу которой входило забрать ребенка, как только девочке надоест торчать в байдарке. На сей раз, решено было начать с села Власово и продолжить путь по Поле, вплоть до впадения ее в реку Клязьму.
Виктор, бессменный "матрос" моей байдарки на совещании заявил, что по пути будет вынужден нас покинуть из-за неотложных дел в Москве. Мы почесали репы, поскольку поход в таком составе, когда каждая пара мужских рук на вес золота, будет нелегким, и со вздохом согласились. Были высказаны сомнения в правильности выбранного маршрута. По описаниям один участок реки считался плохо проходимым летом, да и река в этом месте якобы была загрязнена промышленными отходами. Но и это обстоятельство не смутило нас. И, как оказалось, зря.
К полудню, собрав две байды и предварительно перекусив, мы погрузились в лодки и отчалили от села Власово. Погода стояла по-летнему солнечная и теплая, и, казалось, нас ожидает продолжение пикника четырехлетней давности. Правда, купаясь в реке, я наступил на осколок, и порез постоянно давал себя знать. А на одной из стоянок Леночку укусила пчела, и бедняжка горько плакала. Но в целом, поход развивался по радужному сценарию. Нам предстояло пройти примерно пятьдесят километров, то есть по двадцать пять в день. Течение было не сильным, и обе лодки шли без проблем. Витя, будучи от природы одарен отличной памятью, работая веслами, развлекал меня перечислением названий всех морей мира, привязав их к бассейнам каждого из четырех океанов. Из соседней трехместной байды до нас доносились звуки песен. У Нины, жены Гены, был неплохой голос, так что развлечения на воде нам были обеспечены. Ночевали на высоком левом берегу в сосновом бору, а утром, после завтрака, Витя нас покинул. Неподалеку проходила дорога, где он рассчитывал сесть на автобус.
Итак, одним матросом у нас стало меньше. Пришлось перегруппироваться. Нина пересела ко мне, и мы поплыли дальше. На одном из привалов у костра мы с Геной сели за карту. По ней было видно, что скоро в Полю вольется приток - ручей Воймежный. А надо сказать, мы знали, что в его верхнем течении есть "закрытый" город Рошаль, и, что, якобы, отходы порохового производства, спускают в ручей практически без очистки. Учитывая такую перспективу, а также оставшиеся по прикидкам километров восемнадцать пути до Клязьмы, мы решили запастись чистой питьевой водой, чтобы ее хватило и на питье, и на мытье. Залили во все имеющиеся емкости кипяченой воды, и, положив в байды несколько сухих поленьев, отчалили.
Собственно, рассказ об этом походе следовало бы отсчитывать именно с этого момента. Ибо, миновав ручей Воймежный, мы очутились совершенно в другом мире. Лес, по которому только что приятно было пройтись, вдруг стал дремучим и непроходимым. Солнце спряталось за набежавшие облака. Вода, по которой мы плыли, приобрела нездоровый ядовито-зеленый цвет. То тут, то там из воды поднимались и лопались воздушные пузырьки, и стал ощутим нездоровый запах серы. В довершение картины, деревья, растущие по берегам этой узкой в межень речушки, угрожающе нависли над нами полумертвыми остовами. И тут начались сплошные завалы. Стволы берез, елок, сосен и осин перегораживали реку, делая проход почти невозможным. Стоя по колено в вонючей зеленой жиже, мы с Геной вытаскивали детей на берег и обносили лодки на руках. И продолжали путь до следующего завала. Если вначале расстояние между ними было невелико, то с каждым пройденным километром завалов становилось все больше. Иногда, встав на скользкий ствол, мы прорубали себе путь вперед топорами, иной раз отпихивали бревна веслом. Помню, я стоял на скользком стволе сосны и отчаянно рубил топором ветки. А за карман штормовки меня держала Нина, чтобы я не упал в воду. Руки у нее болели от сумасшедшей гребли.
Один раз, во время очередного обноса, Гена поскользнулся, и его накрыло байдаркой. Потребовался внеочередной привал. Мы все выбрались на небольшой бугорок, сделали скромный перекус, выпили холодного чаю. Подвели некоторые итоги похода. Я выстроил нашу команду и начал перечислять потери:
-Укушенная пчелой, шаг вперед! Вышла маленькая Леночка.
-Та, у которой болят руки, выходи! Нина шагнула к ним.
-Проколотый стеклом, ты где?! Я потешно захромал на кочке.
-Напуганная страшной речкой, кто ты? И Надюшка присоединилась к нам.
Эта пауза немного разрядила обстановку, все заулыбались. В самом деле, столько неприятностей сразу, да на наши хрупкие плечи.
- Ничего, ребята, прорвемся! - добавил я, хотя самого точил червь сомнения. Сколько еще завалов впереди, сколько реального пути до чистой воды, кто ж знает? Мы плыли по безлюдным местам, не у кого было спросить. Ни рыбаков по берегам реки, ни пастухов, никого. В этих краях не было слышно даже птичьих голосов. Плыли буквально по мертвой реке. Ощущение было таким, что здесь прошла не то ядерная, не то химическая атака. Все кругом затаилось в смертельном молчании, если не считать тихое журчание реки да лопавшиеся тут и там ядовитые воздушные пузыри.
Кульминацией похода стал момент, когда мы проплывали под наклонившимися низко ветвями берез. Я услышал душераздирающий крик. - Гря-а-зь! Гря-а-зь! - орала Надюшка. Ветка березы с застывшими следами ядовитой пены хлестнула ей в лицо. С девочкой случилась истерика. Надо отдать должное, отец не растерялся. Он строго посмотрел на нее и тихо сказал, чтобы не разбудить малышки Леночки. - Ты что себе позволяешь! Если мы все так будем себя вести, запаникуем, то никогда не выберемся отсюда. Сейчас же возьми себя в руки! Потом вытер ей лицо. Девочка перестала плакать и затихла. Где-то еще с полчаса мы продолжали борьбу за жизнь, и вдруг в закатных лучах внезапно появившегося солнца увидели, что река как бы раздалась, и впереди замаячило широкое водное пространство.
-Клязьма! - почти одновременно выдохнули мы с Геной.
-Клязьма! - воскликнула Нина.
-Ура! - закричали все, и эхо далеко раскатилось нашим "ура".
С чувством невероятного облегчения преодолели оставшиеся полкилометра и вошли в показавшуюся нам такой многоводной и чистой Клязьму. Правда, несмотря на страшную усталость, пришлось проплыть еще с километр-другой, чтобы окончательно выйти к сравнительно чистой воде. И хотя на том берегу, где мы заночевали, было неважно с дровами, и нам пришлось немало потрудиться, чтобы разжечь костер, спали в ту ночь все как убитые.
А утро принесло солнце и тепло. Пол дня мы гребли по чистой широкой Клязьме, без завалов и вчерашних страстей. И благополучно вернулись домой.
Порой, нет-нет, а закрываю глаза и вспоминаю, как мы плыли на байдарках по "мертвой" речке Поле.
Послесловие.
Недавно прочитал статью одного водного туриста, как он сплавлялся по той же самой Поле несколько лет назад. Поход состоялся весной в половодье. По его словам сейчас завод в Рошали закрыт, и река стала намного чище. Та статья и сподвигла меня на эти строки.
ПЛЫВУ ЗА ТРЁШКУ.
История, которой хочу поделиться, случилась довольно давно. В те времена я был студентом второго курса московского Вуза. Дело было в сентябре-октябре в самом начале семестра. Наш курс погрузили на автобусы и отправили на помощь отечественному сельскому хозяйству. По этому поводу одно время ходил анекдот. Армянское радио спрашивает: - Может ли слон получить грыжу? Ответ, да, если он начнет поднимать наше сельское хозяйство. Мы были не слонами, а всего лишь студентами, и ничуть не опасались за свое здоровье. И после трехчасовой тряски в автобусах все четыре группы были благополучно десантированы в одном не самом живописном месте, но с красивым названием Серебряные Пруды. Если попытаться описать место точней, то на небольшом косогоре по соседству с деревенским прудом, заполненным ржавой водой, где барахтались несколько жалких уток, стоял длинный барак. В него нас и расселили по группам. Так вышло, что три группы разместились в шести палатах, мальчики отдельно, девочки отдельно. А моя группа, будучи крепко спитым коллективом, избрала себе форму общежития, и девушки поселились с юношами вместе, разгородив палату занавесом из простыней. Я не случайно обозначил диспозицию именно так, поскольку это имеет самое непосредственное отношение к произошедшему дальше.
Не стану подробно останавливаться на том, как в продолжение трех последующих недель мы вели "битву за урожай", извлекали из земли картофельные клубни, складывали их в большие мешки, как эти мешки вручную забрасывали за высокие борта ЗИЛов и МАЗов. Как потом продукцию доставляли на сортировку, и там, в грохоте сортировочной машины картофель разделялся на три фракции (последняя самая мелкая шла на спирт завод), и, как ухватив полные мешки "за уши", их быстро оттаскивали в сторону...
Все это малоинтересно, равно, как и то, что при условии выполнения плана, можно было в день "заработать" от трешки до пятёрки минус рубль на кормежку. О последней можно рассказывать отдельно и долго. Но не стану. Ибо, несмотря и даже вопреки, мы - студенческое братство, были вполне счастливы, ибо молодость плюс общие интересы сплачивали нас в дружный коллектив. После тяжкого деревенского труда, отмывшись от картофельной и земляной пыли, мы садились за импровизированный стол, пели, танцевали, читали стихи, рассказывали анекдоты, играли в азартные и в прочие игры. Словом, то была иная, более приятная сторона медали.
Был у нас в группе парень - Сашка Морозов. Розовощекий блондин с голубыми глазами. Среди студентов московских вузов он тогда занимал пятое место по плаванию. И был у него закадычный друг - Коля Козлов. Колиным коньком была гитара. Под его аккомпанемент мы драли свои луженые глотки и пели любимые песни Окуджавы, Высоцкого, Кима, Визбора и. т. д. В один октябрьский день, точнее вечер, когда усталая толпа ввалилась в общагу, и большинство разлеглось по койкам, скинув ненавистные сапоги, между Сашкой и Колей возник спор. Саня горячился:
-Я? Да запросто. Ты чё, не веришь?
Коля спокойно возражал:
-Да сдрейфишь, Сашок! Кто ж полезет в такую холодину?
Вокруг спорщиков быстро скучковались остальные. Кто-то из ребят поинтересовался:
-Что за спор, а драки нету?
Коля усмехнулся:
-Да, вот Санька брешет, что запросто переплывет наш лягушатник.
-Спорим на десятку, - вспыхнул тот, - что я вот прямо сейчас переплыву этот самый долбаный пруд.
-Идет, - согласился Коля. Он вытащил из бумажника десять рублей и предъявил толпе.
-Ну, пошли, коли не шутишь.
Не успели девчата вмешаться в спор, как Сашка, скинул с себя куртку, схватил с кровати полотенце, и шагнул за порог. За ним последовал Николай, и потом повалили остальные. Признаюсь, я не верил, что Сашка решится на подвиг. Уже вечерело, стояли первые дни октября, и вода в пруду не вдохновляла к купанию. Однако, Морозов оказался малым с характером. Или ему приспичило "срубить" легкую деньгу. А может, то и другое вместе. Короче говоря, он быстро разделся и, оставшись в плавках, с разбега бросился в коричневую муть пруда. Немногочисленные утки и гуси, напуганные бурным всплеском, поспешили уступить дорогу. Зрители побежали в обход к противоположному берегу, дабы с почетом встретить "моржа". Хорошо, кто-то из девчат догадался прихватить с собой одеяло. Вскоре, завершив стометровку, наш чемпион вышел на берег. С его тела стекала грязная вода, а самого его трясло.
-Ну, как водичка, чемпион? - крикнул ему Козлов.
-Х-а-а-ро-шая ва-ада, - не попадая зуб на зуб, промычал Сашка. -Да-йте п-а-а-ла-тенце!
Первую помощь ему оказали наши "боевые" подруги. Быстро растерли бедолагу полотенцем, обернули одеялом и под белы рученьки доставили в барак.
Коля не без сожаления достал портмоне, вытащил червонец и бросил его герою на кровать. Сашка подобрал ассигнацию и сунул ее в карман ватника. Видимо, Коле стало жаль десятку, так как немного помявшись, он вдруг решился:
-Сашь, будь другом, не откажи. Плыву всего за пятерку.
Мы опешили. Что, и этот туда же? А Сашка просиял:
-Да, за такое удовольствие не жаль и пятерки.
Вот тут и вмешались все наши девчата. Мол, никуда Николай не поплывет. Мало того, что Сашка, скорее всего, заболеет от переохлаждения, так за ним еще и Коля. Не пустим. И, дабы подкрепить угрозы делом, встали грудью на страже у двери. Только не на того напали. Коля завелся, дескать, не маленький, сам знаю, что творю, мол, никто мне не указ и, вообще, позвольте выйти. Получасовая перепалка с сокурсницами завершилась победой грубой силы. Отодвинув валь, надь, наташек и нинок широким плечом, Коля, а за ним и Саня вышли на свободу. Что оставалось остальным? Все устремились вслед. Правда, на сей раз девушки лучше подготовились к очередному покорению водной стихии, захватив все необходимое для спасения бедного Коли от переохлаждения.
После того, как Козлов повторил подвиг товарища, и его, клацающего зубами, покрытого гусиной кожей растерли, одели и доставили в теплое помещение, мы оказались свидетелями все той же сцены. Правда, на сей раз дающей стороной оказался Саня, а благодарно принимающей компенсацию в виде пяти рублей, Коля.
Два дня спустя, уже накануне отъезда нашего студенческого курса из Серебряных Прудов домой в Москву, произошло некое событие, которое и поставило жирную точку в этой истории. После ужина к нам на огонек зашел Серега Дрозд из соседней группы, и подойдя к Сане и Коле, произнес сакраментальную фразу:
-Ребята, душа горит, выпить надо, плыву за трешку.
Парни переглянулись, потом взорвались хохотом.
-А что, давай, скинемся по полтора рябчика! На это стоит посмотреть.
Слух о предстоящем зрелище быстро растекся по всему бараку.
И смотреть последний заплыв сезона вышли все как один.
СКАЗКА О СТАРИКЕ И БИЛЛИАРДЕ.
В некоем тридесятом царстве жил старик со своею старухой. Честно говоря, старик был в душе вовсе не стар, ибо у него в голове роились порой совершенно не стариковские мысли. Так, однажды, проснувшись поутру в своем кондовом кондо, поделился он со старухой оригинальной идеей.