Аннотация: ЮРКА ПРИЕЗЖАЕТ В ДЕРЕВНЮ И ПО ПРИВЫЧКЕ НАВОДИТ СВОЙ ПОРЯДОК - СЖИГАЕТ ЗДАНИЕ МИЛИЦИИ И РАЗНОСИТ ДОМ КУЛЬТУРЫ
ЕВГЕНИЙ САРТИНОВ
ЮРКА И БЕШЕНАЯ СВИНЬЯ МАШКА
Ларисе Торховой с благодарностью за подсказанную идею и руководство.
- Хорошего гуся привёз, - одобрила мама Юрки Ивлева Анна Владимировна, не отрываясь от процесса шинкования капусты.
- Какого гуся? - Позёвывая, спросил Юрка. На кухню он явился в старых семейных трусах, майке. В голове его ещё шумело, живот крутило, слегка подташнивало, но это было уже остаточное похмелье, не требующее изгонять подобное подобным.
- Как какого? Вон он, в окне торчит.
Мать ткнула ножом в сторону окна. Между рамами, в самом деле, торчала здоровенная тушка гуся, старательно ощипанная и опаленная.
- А свинины то у Вовки что, не было? - Спросила мать. - Чего он гуся то послал? Где он вообще его взял? Он же гусей не разводит?
Юрка ничего не ответил. Он точно помнил, что в междугородний автобус до родного города он садился без гуся, но засомневался, потому что дальнейшая поездка не вспоминалась вообще, уничтоженная выпитым по ходу движения самогоном. Хотя в Кошелевку, родную деревню матери, он ехал с большими надеждами.
- Съезди в деревню, к Вовке, пригласи его на свадьбу. Да заодно посмотри там, может брательник мой свининкой поделиться. Он по этим временам всегда кабанчика режет, - предложила как-то мать Юрке.
Её младший брат Владимир проживал в родной деревне семьи Божко - Кошелевке. Так-то он был мужиком неплохим, добрым, начитанным, два раза учился в институте, но так и не закончил - помешало пристрастие к алкоголю. Вовка мог не пить полгода, а то и больше. Но потом уходил в такие запои, что порой от дома оставались одни стены. Его всё любили, и, несмотря на прожитые им сорок лет называли просто Вовкой.
Владимир Божко, увидев племянника на пороге своего дома, обрадовался.
- О! Юрка приехал! Здорово! Тогда мы точно сегодня Машку зарежем. А то она уже зажилась на свете.
- Кого? - Не понял Юрка. - Какую ещё Машку?! Это мне зачем?! Я в тюрьму садиться не хочу! Я только жить начинаю!
- Да нет, ты не понял, Юра! Машка, это свинья моя, пора её резать, морозы хорошие, а держать за ноги её некому. Садись пока чай пить, вон сушки, вон халва. Угощайся. А я пока до дяди Кондрата добегу, он у нас живность режет.
Дядя Кондрат, муж старшей сестры Анны - Татьяны, жил на соседней улице.
- А-а! Это хорошо. Да, дядя Вова, у меня скоро свадьба, двадцатого. Приезжай, - сообщил Юрка.
- О, как хорошо! Как раз поедешь, свининки с собой возьмёшь. Гулять то где будете, в кафе?
- Да пока не знаю, наверное, дома. Зачем в кафе?
- Ну, тем более. Сами и приготовите! Котлет накрутите, пельменей! Сейчас я дядю Кондрата позову, Гриньку, - повторил дядька. - Ты пока чай пей, потом картошки почисти немного, вон она, под мойкой лежит. Свинью зарежем - жарёху делать будем! Гульнём по полной!
Чистить картошку Юрка не любил, мать была профессиональным поваром, так что к пищевым продуктам в доме он прикасался только когда поедал их. Тем более чистить её вот так, прямо с дороги. Но что делать. Загадочное слово "жарёха" будоражило его воображение.
Через полчаса он закончил с картошкой, вышел во двор. А там уже вовсю шли большие приготовления.
- Привет, Юрий, - поприветствовал его дядька Кондрат, не отрываясь от процесса заточки двух длинных ножей. Его сын Гринька, парень лет тридцати, только подмигнул, и тут же схватился за щёку. Она явно распухла с одной стороны. Затем Гринька с Вовкой занялся странным делом - сняли с петель дверь сарая, притащили её и положили в центр двора. После этого Вовка начал заливать в паяльную лампу бензин. Юрка подошёл к загону и заглянул через ограду. Свинья его поразила. И не своими внушительными размерами, а густой щетиной, в области шеи даже слегка завивающейся.
- Дядя Вова, а чего это она у тебя такая кудрявая? - Спросил он.
Дядя Кондрат и Гинька дружно засмеялись.
- Это она адаптировалась к природе, - заявил Владимир.- Приспособилась, так сказать, к холодам.
- Ага, - подтвердил Кондрат,- ещё бы ей не приспособиться. Щели у него в свинарнике, Юра, с ладонь шириной. Мёрзнет свининка, вот и обросла щетиной.
Между тем Вовка притащил какие-то старые фуфайки, сбросил их на крыльце, огляделся по сторонам.
- Так, вроде всё. Ну, пошли, к Машке.
Чёрная дворняга размером и экстерьером схожая с ротвейлером по кличке Пират, бегающая с цепью по натянутой поверх двора проволоке, была заперта в будке, и уже оттуда истерично заливаясь охрипшим лаем. Толи это, толи все странные приготовления возбудили свининку, и когда открыли калитку, она стояла посреди загона, недружелюбно рассматривая нежданных гостей своими маленькими глазами и злобно подвизгивая. Дверь в свинарник Вовка закрыл ещё до этого, с утра, после лёгкой кормёжки.
- Маш, Маша, пошли со мной, - предложил Вовка. Он сложил пальцы щепотью и позвал Марью: - Утю-утю-утю-тю, Маша!
Родственники заржали.
- Ну, ты даёшь, Вовка! Это же тебе не утка! Утю-тю! - Напомнил Гринька.
- Вытаскивай её за уши! Зовёт он её, комик, - нахмурился дядя Кондрат.
Маша же стояла как вкопанная. Так как весь загон был покрыт обильным слоем слегка подмёрзших машкиных испражнений, идти вытаскивать свинью во двор свинарника никому особенно не хотелось.
- Иди, хозяин, сам выводи скотинку, - предложил дядя Кондрат. Владимир, единственный из них, был одет в валенки на резиновом ходу, поэтому он покорно двинулся вперёд, потихоньку при этом матерясь. Он попробовал тянуть Марью за уши, толкать в задницу, но зверюга упрямо стояла на месте, и только злобно хрюкала, да временами переходила на истеричный визг. Юрке захотелось помочь родственнику, но при взгляде на свои новые зимние ботиночки он отверг эту идею. Между тем Вовке всё-таки удалось дотянуть свинью до калитки, и здесь уже ему на подмогу пришли дядя Кондрат и Гриня. Дружными усилиями они за ноги и за уши вытащили нещадно визжащую Машку во двор, затащили её на помост.
- Хватайте её за ноги, переворачивайте и держите её! - Скомандовал дядя Кондрат. Гриня и Юрка схватили несчастное животное, перевернули свинью на спину за задние ноги, дядька взялся за одну из передних. Только хозяин потенциального мяса не принимал участие в действии, он бегал вокруг всей компании и причитал: - Маша, Маша - успокойся! Маша! Успокойся!
Всё было готово к закланию, но тут Вовка, всё так же бегая вокруг компании с магическими заклинаниями, умудрился выбить из рук дяди Кондрата здоровенный тесак, который он собирался пустить в дело.
- Да что б тебя!!! Брось бегать, Вовка, возьми её за вторую ногу! - Напустился на хозяина животинки дядька.
Но Вовка словно этого не слышал. Он продолжал бегать и причитать: - Маша, Маша, успокойся!
Тут уже не выдержал Гринька. Он и до этого фыркал от смеха, а тут уже совсем расхохотался, потом схватился обеими руками за флюс, и от этого отпустил заднюю левую ногу Машки. Юрка гигантскими физическими данными не обладал, так что свинья почувствовала слабину, изо всех сил дёрнулась, вырвалась и из рук дяди Кондрата и побежала, куда глаза глядят. Это было бы не страшно - куда она с подводной лодки? Двор был большим, но замкнутым пространством. Но надо же было такому случиться, что именно в эту секунду открылась калитка и в светлом проёме показалась чья-то здоровенная тёмная фигура. Для Машки это было лучом света в темном царстве. Она рванулась вперёд, нежданный гость при виде бегущего на него чудовища шарахнулся в сторону, запнулся и упал. Свинья же выскочила со двора и понеслась по заснеженной улице, куда глаза глядят. За ними, с воплями и матами неслись Вовка, Гриня и Юрка. Дядя Кондрат сильно отстал и помогал родне только могучим российским матом.
Вовкин дом был последним на улице. А дальше была дорога и берег реки с довольно крутым спуском. Десятки лет на этом самом месте мальчишки устраивали горку. В длину она была метров триста, и заканчивалась на льду реки. Именно туда и повернула упрямо не хотевшая умирать свинья. Горка пользовалась популярностью, обычно на ней были десятки детей, кто с санками, кто с картонками, а большинство просто с вытертыми на заднице штанами. Но сейчас все были в школе, и зрителей дерзкого побега свиньи не было. В последний момент троица убивцев настигла свинку. Вовка и Гринька ухватились за её ноги, а отставший Юрка споткнулся об их задницы, полетел вперёд, и очутился лежащим на Машке. Как-то машинально, на инстинкте, он схватился руками за её уши. И вся эта композиция с воплями и визгом покатилась вниз. Это была забавная картина: Машка с противным визгом катилась на животе, на её спине с вытаращенными глазами лежал, ухватившись за уши Юрка. Два других его родственника катились вниз, держась за задние ноги свиньи, при этом крича что-то непотребное. Вовка при этом на ходу потерял валенки. Всё было бы хорошо, они, может быть, и справились бы с дикой зверюгой. Но на льду реки пацаны расчистили хоккейную площадку и поставили пару самодельных ворот. Они даже натянули на них драные сетки, позаимствованные с волейбольной площадки. Самая большая дыра в этих сетях была ровно по центру, и именно в эту дыру и проскочила свиная тушка. А вот все остальные трое наездников остались в сети, запутавшись в них, как налимы в омуте. Юрка же при этом ещё солидно долбанулся лбом о верхнюю штангу, так что, пару минут его жизни выпали из памяти. Когда же он очнулся, родственники его уже выпутались из сетей, и, с нестройными матюгами бежали вверх по склону берега. Вовка при этом бежал в одних носках, держа в руках валенки. Юрка ещё успел заметить круглую задницу Машки на самом верху косогора. Но когда он сам выбрался наверх, то застал там только родственников, растерянно оглядывавшихся по сторонам. Машки нигде не было, улица была пуста. Не было на ней и дяди Кондрата, что больше всего удивляло остальную родню.
- Где Машка? - Спросил Юрка.
- А где дядька? - спросил Вовка.
Надо сказать, что все они были одеты не по погоде. Гриньку спасала от холода старенькая лётная куртка, но он был без шапки. Юрка же был в белом свитере, связанном мамой, и тоже без головного убора. А вот хозяин свиньи вообще был в байковой рубахе поверх тельняшки. Несмотря на беговую нагрузку, мороз начал быстро донимать всех троих. Так что они рысцой побежали в сторону дома.
- Может она домой вернулась? - Стуча зубами, предположил Вовка.
- Ага, и сама легла на дверь, ждёт, когда её зарежут! - Съехидничал Гринька.
Только у самых ворот Вовка опомнился и сунул ноги в валенки.
Дядьку они нашли во дворе, тот занимался странным делом - перевязывал бинтами голову лежащему на снегу здоровенному мужику. Судя по закрытым глазам и открытому рту, детина был без сознания. Рядом снег алел от крови.
- Ну, поймали? - Спросил Кондрат.
- Нет, а это кто? - Спросил Гринька, кивая на пострадавшего гражданина.
- Откуда я знаю? Лежал он тут. Видно башкой о твой валун ударился. Сколько я тебе говорил, - он обратился к Владимиру, - выкопай его и выкинь.
- Нельзя, это историческая ценность!
В самом деле, чуть правее калитке, в небольшом саду испокон веков торчал какой-то здоровый камень объёмом и формой похожий на перевёрнутую ванну. На нём были выбиты какие-то странные символы. Владимир, парень весьма начитанный и фанатик по части истории, даже приглашал специалистов из областного центра - археологов. Те осмотрели камень, сильно оживились и сказали, что это, скорее всего, захоронение времён сарматов. Трогать камень они не велели, а пообещали как-нибудь приехать и раскопать таинственную гробницу.
Между тем Вовка присмотрелся.
- Да ёж твоёж берёж! Это ж Бобёр!
- Какой ещё Бобёр? - спросил Гринька. - Тот самый Бобёр?
- Ну да. Сегодня, у нас какое число?
- Десятое.
- А-а. Я ему тут задолжал... немного... сегодня должен был отдать.
Дядька между тем закончил процедуры.
- Так, где свинья? - Обратился он к родне.
- Сбежала.
- Куда сбежала?
- Да знать бы ещё!
- Протащила нас вниз по горке, потом побежала вверх и куда-то убежала, - пояснил хозяин животинки.
- Ну, так ищите! Сбежала она! А этому "скорую" надо вызвать. Вон, кровищи сколько вытекло. Крикни там Машке, пусть позвонит в больницу.
Вовка подбежал к невысокому забору, разделяющему их с соседями, крикнул в сторону дома: - Тетя Маша! Тётя Маша!
Вскоре открылась форточка.
- Чего тебе, Вовка?
- Позвони, вызови "скорую"!
- Кто поранился то?
- Да Витька, Бобёр! Голову расшиб!
- О, господи!
Дядька же всё уже решил.
- Так, вы одевайтесь, и идите, ищите свинью. А я "скорую" встречу.
Все трое оделись по-зимнему, посовещались, распределили улицы и двинулись на поиски доброго центнера несговорчивого мяса и сала.
Юрка шёл по одной из деревенских улиц, внимательно присматривался к снегу, прислушивался. Но ни следов характерных копыт, ни визгов свинки не было слышно. Вскоре он вышел на центральную улицу деревни, и тут же врезался в живую засаду. Глазевший по сторонам в поисках свиньи, Юрка буквально уткнулся лицом в мощную девичью грудь. Передвижная засада в количестве трёх человек, сворачивала с улицы, а он заворачивали на неё. Юрка за свою жизнь повидал много рослых, полных женщин, но он ещё никогда не видел таких здоровых, да ещё и сразу в количестве трёх штук. Дамы были хороши! Ростом они были не ниже метр девяносто, стандартные объемы женской красоты 90-60-90 перекрывали по всем параметром вдвое. При этом и на лицо девушки были весьма приятны - глазастые, губастые, курносые. И абсолютно одинаковые!
- Опа-на! - Сказала та, к груди которой приложился Юрка. - Это кто у нас такой маленький и шустрый?
- Ты откуда у нас тут появился?
- Тебя как зовут?
Юрке пришлось признаться.
- Юра я, Ивлев. Я тут у дядьки, Вовки Божко.
- А-а! Вовкин племяш?
- Сколько тебе лет, племяш? Пятнадцать?
Юрка даже обиделся.
- Какие пятнадцать?! Мне уже восемнадцать! Я скоро женюсь. На следующей неделе. А потом в армию пойду.
Девицы дружно рассмеялись.
- Вот оно что? Ну, приходи завтра на дискотеку жених.
- Будем ждать.
- Потанцуем!
- Херувимчик.
Юрка и в самом деле походил на иконописного персонажа. Метр шестьдесят ростом, весом в пятьдесят килограмм. При этом на его продолговатом лице разместился классической формы нос, большие, чувственные губы, и голубые, цвета зимнего неба глаза. При этом волосы его, скрытые в это время года шапкой, были пшеничного цвета и больше походили на тополиннй пух. Вылитый ангелочек!
Уже отойдя от знойных девушек, Юрка вспомнил про свою главную задачу. Он крикнул вслед дамам: - Да, а вы тут свинью нигде не видели?
- Какую свинью?
- Кудрявую!
Девки дружно грохнули смехом. Сквозь смех одна из них ответила:
- Нет, мы даже лысых свиней не видели, а не то, что кудрявых!
- Ой, умора!
- Ну, шутник! Кудрявая свинья!
- С бигудями!
Исчезновение свиньи Машки вошло бы в энциклопедию непознанного и таинственного, наравне с Бермудским треугольником или Стоунхенджем, если бы не два представителя доблестной российской милиции. В этот день на выезде из деревни стоял всемирно известный во всём районе капитан ГИБДД Николай Тучков. Это был не просто гаишник, терпеливо обирающий всех проезжающих мимо автовладельцев, это был фанатик своего дела. Сказать, что его не любили все водители области, было мало. Его они искренно ненавидели! Он не брал взяток, ни в грош не ставил авторитетных людей, штрафуя их наравне со всеми грешными. А, кроме того, Тучков каким-то особенным зрением издалека видел пьяных водителей. Он мог пропустить девять машин, остановить десятую и в ней находился именно пьяный шофёр. В любое время года капитан носил форсистую фуражку с высокой тульей, которую он напяливал козырьком до самых глаз, отчего походил на немецкого оккупанта в офицерском чине. Тычок, так звали его водители, посматривал то в сторону въезда в деревню, то вглубь деревни. С утра не было ничего интересного, уши капитана начали подмерзать, и он уже пару раз растирал их шерстяной варежкой, матеря при этом столь рано наступившую в ноябре в этом, 1993 году зиму. Наконец он увидел подозрительную "шестёрку" бежевого цвета. Та, вывернув из улицы метрах в трёх ста до него, резко сбавила скорость, вильнула, было, в сторону переулка, но потом всё-таки продолжила движение на выезд. Тучков жезлом уверенно показал на обочину. Машина остановилась, из неё выскочил водитель, торопливо достающий из кармана права.
- Николай Геннадьевич! - Закричал он с ходу. - Я трезвый, уже неделю не пил. И документы у меня все в порядке.
- Цветков? В жизни не поверю, что ты целую неделю не пил. С кем это ты?
- Васильевы.
- О, все три брата. А чего это они у тебя так странно сидят? - спросил Тучков, заглянув в салон.
В самом деле, три молодых парня сидели на заднем сиденье в странной позе - их колени торчали необъяснимо высоко, практически на уровне лица.
Тучок открыл заднюю дверцу, глянул вниз. На него из-под ботинок одного из братьев скорбно смотрели глаза свиньи. Братьям Васильевым удалось то, что не удалось Вовке Бражко и его подручным. Они жили через три дома от Вовки, при виде бегущей свиньи быстро сориентировались, загнали Машку в ограду, стукнули её по голове поленом, связали свинье ноги, а дабы она не визжала, морду заклеили скотчем. Вот только зарезать Машку не смогли - не имели ни навыков, ни умения, ни желания.
- Эх, какая красивая картина! - Восхитился капитан. - Хорошая животинка! Кудрявая! И куда вы её везёте?
- В город. Продавать, - выдавил один из братьев.
- Мать вырастила, попросила продать, - подтвердил другой.
Зря он это сказал. Тучков засмеялся.
- Витя, не лепи мне из мозга пельмени! Тётя Римма за свою жизнь откормила только вас, троих кабанов. А из живности у ней в доме одни тараканы, да и то пьяные от её самогона. Поехали!
- Куда? - Спросил водитель.
- А ты не знаешь куда ехать, Витя?! Давно пятнадцать суток не получал? По обезьяннику соскучился? Организуем! Вперёд!
Тучков залез в свою "десятку", завёл мотор, развернулся, поехал в деревню. За ним покорно двинулась и "шестёрка". Все в деревне знали, что от Тычка не сбежишь, всё равно догонит.
Кортеж подъехал к зданию милиции. Оно помещалось на самом высоком месте деревни, в обширном, старинном деревянном доме купца Силантьева, с большой мансардой. Двенадцать комнат, плюс две на втором этаже были хороши для купеческого семейства девятнадцатого века, а вот милиционером было уже тесновато в таких хоромах. Туалет был на улице, из прочих удобств только кран с холодной водой, перемотанный тряпкой, и раковина с отбитой эмалью. Дежурный, на свою беду, вышел из своей клетушки, чтобы поболтать с операми по поводу футбола, и прозевал момент, когда в его владения вторглась невиданная угроза. Так бы он, может, успел воспрепятствовать появлению в своих владениях живой скотинки. Но он запоздал, и увидел, как братья Васильевы пыхтя и сопя заносят стреноженное животное в помещение только когда вернулся на свой пост.
- Куда?! Чего?! Зачем?! - Только и смог он выразить своё возмущение криком. - Это что такое?!
- Это ворованная свинья. Улика, - пояснил Тучков.
- Тычок, ты совсем с ума съехал? Ты нахрен её сюда приволок?!
- А куда её мне деть?! У меня дома свинарника нет. Давай, открывай обезьянник, сунем её туда.
Тут возмутился один из Васильевых.
- А нас тогда куда? Тоже к ней? Не, мы тогда туда не пойдём!
- Они там все не поместятся, - поддержал братьев дежурный. - Да она и усрёт там всё! Не отмоем потом. Баба Надя нас самих потом шваброй уроет.
Тычок почесал затылок.
- Красный уголок открыт? - спросил он.
- Да.
- Потащили её туда.
Машку притащили в красный уголок, бросили её на пол. Дама утробно хрюкала, пыталась дёргаться.
- Рот ей развяжи, - предложил Тучок.
- Да она визжать будет, - предположил дежурный.
- Не будет. А дышать ей надо.
Свинья оправдала надежды капитана, и после того, как ей развязали рот, только благодарно хрюкнула.
- Пусть лежит, - велел капитан. - А этих запри в клетку.
Васильевы привычно зашли в обезьянник, и лишь потом начали качать свои права.
- Начальник, это наша свинья. Ей богу!
- Мы первый раз свинью откармливали.
- Да, ведь никто на нас не заявил.
- Не заявил, так заявит, - парировал Тучков.- Ждите.
В это же самое время к дому Владимира Божко подъехал старенький милицейский Уазик. Из него с озабоченным видом выбрался невысокий, коренастый капитан с морщинистым лицом и папкой в руках. Это произошло вовремя, потому что к воротам как раз подошли Юрка и хозяин дома. Они встретились на городской площади, поделились неутешительным результатом своих поисков. По случаю такой хронической неудачи Вовка взял в магазине бутылку водки, предполагая её употребить в виде успокоительного средства. Но тут нарисовался участковый Воронцов.
- Божко, ты чего это у нас тут беспредельничаешь? - строго спросил он. - От кого уж от кого, а от тебя я этого не ожидал!
Вовка возмутился.
- Кто, я?! Чего это я? Чего такого я сделал? Я ничего не делал!
- Да ты! Именно ты! Ты зачем Бобру калган разбил?
- Ничего я ему не разбивал! Он сам башкой о камень стукнулся.
- Ага, так стукнулся, что в коме лежит? Скажи честно, чем его навернул - ломом, кувалдой? Другим его ведь не возьмёшь. У него башка, как броня у "Тигра".
- Да какой ещё кувалдой, Василий Иванович! Свинью мы резали, она вырвалась, а тут Бобёр нарисовался в калитке. Вот он от неё шарахнулся, споткнулся, и башкой о сарматский камень треснулся. Вот и Юрка это всё видел.
- Юрка?
- Ну да, племянник мой, - Владимир показал рукой на хмурого Юрку.
- Сын Анны?
- Да, сегодня приехал. Пошли, покажу, как дело было.
Вовка открыл калитку и показа рукой на пресловутый камень.
- Вот, об него он и треснулся башкой! Вон и кровь на снегу! Это сарматский камень, мне его не велено выкапывать. Большая историческая ценность.
Участковый отмахнулся.
- Да знаю я! Ты всей деревни уши прожужжал своим этим камнем. Поди, сам всё придумал, вот и сочиняешь.
- Да я специалистов приглашал, из университета!...
Неизвестно, поверил бы Воронцов в вину свиньи, но тут в калитке показалась фигура дяди Кондрата.
- Здорово, Василий, - за руку поздоровался с участковым дядька, а потом спросил родственников. - Ну, нашли свинью?
Вовка буквально взорвался.
- Какую свинью, дядя Кондрат!? Мне тут дело шьют лет на десять! Не верят мне, что Бобёр сам себе об камень голову расшиб.
- Точно, он сам расшиб, Василий, - подтвердил Кондрат, - я сам это видел. Шарахнулся в сторону от свиньи, споткнулся о полено, башкой о камень, и до свиданья! Это я его перевязал и "скорую" вызвал.
На лице Воронцова отразилось разочарование. Кондрат Тимофеевич имел в деревне огромный авторитет, всё-таки ветеран войны и труда, орденоносец. Он врать не будет. Если он сказал, то значит, так и было.
- Ты бы, лучше, Василий Иванович, свинью нам нашёл, - продолжил Кондрат. - Свинья от нас сбежала и пропала. Не иначе, кто-то похитил животинку.
Они втроём долго втолковывали участковому всю историю с Машкой. Когда до того дошла вся картина происшествия, участковый смеялся так, что уронил папку, растерял все листы, а когда её поднимал, то и шапку.
- Ой, комики! Просто местные Никулины! Вам в цирке выступать надо с этим номером. До слёз довели! - Стонал он.
Поехали в отдел, - предложил участковый,- там и отказной на Бобра напишем, и заявление на вашу Машку накатаем. Ой, умора!
Поехали двое, Владимир и Юрка. Дядька остался на хозяйстве. Гришка, оказывается, всё-таки пошёл к врачу, дёргать проклятый зуб.
В это время в красном уголке РОВД шла большая и кропотливая работа. Машка, окончательно оправившись от удара поленом по голове, начала дёргаться всем телом, пытаясь вернуть себе былую свободу. Толи братья Васильевы схалтурили, толи свинка была талантлива до гениальности, просто парнокопытный фокусник Копперфильд. Но через пятнадцать минут упорной борьбы с путами она победила. Признаться, ей сегодняшний день изрядно потрепал нервы. В это же самое время на свою беду со второго этажа, из своего кабинета, спустился начальник РОВД майор Кофанов, человек строгий до суровости. Своих подчинённых он держал в ежовых рукавицах, голос имел громогласный, а суждения непререкаемые! В руках майор держал листки своего выступления на будущем собрании по поводу грядущей годовщины дня милиции. Его заинтересовало, как там, тетя Надя, уборщица, помыла красный уголок, или нет. Просто воды в здании не было уже неделю из-за прорыва трубы. Не думая ни о чём плохом, Кофанов открыл дверь красного уголка и тут же был сбит с ног разъярённой Машкой. Майор даже толком не понял, что это было, но уже через секунду он лежал на полу, изрядно приложившись к нему лицом, головой в красном уголке, ногами в коридоре. Кроме чисто механического воздействия был еще и моральный аспект унижения в этом падении. Лицом он приложился точно в жидкие Машкины экскременты. А Машка, вырвавшись на волю, побежала по коридору, свернула в холл, и на входе в здание увидела людей, что час назад хотели её заколбасить. Вовка тоже узнал своё движимое имущество.
- Машка! Вот она! - Заорал он, показывая пальцем в сторону свиньи. Отчаянно завизжав, свинья развернулась и понеслась обратно. А из красного уголка как раз выходил крайне обиженный майор Кофанов. Глава милиции вытирал своё лицо от свиного навоза только что отпечатанным докладом, поэтому не смог увернуться от могучего удара свиным телом по коленкам. То, что он упал, не было удивительным. Свинья в такой весовой категории снесёт и самого Шварценегера. Но удивительно было то, что падая, Кофанов нелепо взмахнул руками и снёс ими электрический щиток на стене. За десятки лет существования этого несуразно приделанного на самом ходу металлического ящика его крепление изрядно прогнило, и он слетел со стены, вызвав замыкание проводки. Заискрило как фейерверк на новый год! Стена под щитком была обклеена столетними обоями, под ними находились предельно высохшие за эти же сто лет брёвна. Так что всё это быстро и дружно занялось огнём. Все, кто кинулся в погоню за Машкой: Тучков, дежурный, Вовка с Юркой, с оторопью наблюдали за подобным зрелищем. Первым отошёл Тучков.
- Чего встали, тушите!
- Чем? Воды у нас нет, - напомнил дежурный.
- Огнетушитель!
- Был где-то у нас, - припомнил дежурный.
- Да на щите!
Бежать за ним не пришлось, сообразительный Воронцов уже бежал именно с этим огнетушителем, здоровым, и старомодным. Он попытался пустить его в дело, но тут закричал Юрка.
- Куда! Это углекислый, им нельзя, током убьёт! Топор есть?
- Есть!
Дежурный метнулся назад и притащил со щита выкрашенный в красное топор. Юрка прикинул, откуда приходит электричество и в два удара перерубил нужный кабель. Искрить перестало. Воронцов перевернул, как полагается красный цилиндр, ударил им об пол, повернул в сторону огня, нажал на рычаг. Что-то пшикнуло, огнетушитель выплюнул что-то похожее на соплю, и это было всё.
- Протух, - прокомментировал Юрка сей факт.
Тут из небытия восстал майор Кофанов.
- Пожарку вызывайте, идиоты! - Закричал он. - Вода у нас хоть какая-то есть!?
- Откуда! Вторую неделю на трассе порыв! - Напомнил дежурный.
Дежурный убежал звонить ноль один, майор героически пытался сбить пламя добытым в красном уголке красным же знаменем, остальные разбежались по всему зданию в поисках хоть какой-то влаги. Её не было нигде, даже традиционный графин на трибуне в красном уголке был пуст. Воронцов нашёл и вылил на очаг возгорания полтарушку лимонада. Ему показалось, что огонь довольно заурчал и выдавил что-то вроде: "Мерси". Между тем занялся уже и потолок. У майора от героического усилия загорелся рукав рубахи.
А вот Юрке повезло. Забежав в один из кабинетов, он увидел эмалированное ведро, поднял крышку и обнаружил в ведре какую-то мутную жидкость. "Наверное, полы мыть", - подумал он.
Подхватив емкость, Юрка выскочил в коридор, крикнул: - Поберегись!
После чего он щедро сплеснул жидкость на очаг возгорания. Рвануло так, что весь коридор заполнился пламенем, все, кто были в здании, заорали от ужаса, и побежали в разные сторону. У майора Кофанова загорелись волосы и погоны! Самого Юрку опалило огнём, слизнув одну бровь и половину чуба. Он несколько секунд оторопело стоял в ступоре, потом понял, что надо спасаться. Пригнувшись, он проскочил под пламенем и выбежал в холл здания. За ним, на карачках, выполз майор. От его головы и погон шёл дым, пахло палёной щетиной.
- Ты чего там такого в огонь плеснул?! - Спросил Юрку Воронцов.
- Не знаю. Там что-то в ведре было.
- В ведре? Эмалированном!? - Переспросил дежурный.
- Ну да.
- Так это мы самогон у бабки Веры реквизировали! Первач! Хотели его сегодня употребить, после митинга.
А пожар разрастался, застучали двери кабинетов, в коридоре начали множиться милицейские фигуры, крики, мат!
Вскоре, судя по звукам, подъехала пожарная машина.
- Пора нам линять, - предположил Тучков, - спецы приехали.
Все кинулись из здания. Тут подняли крик братья Васильевы.
- Э-э! А мы то как?!
- Нас выпустите!
- Мы же тут сгорим! Откройте!
- Да хрен бы с вами, жуликами. Сгорите, нам меньше мороки будет, - сказал Тучков, отпирая засов двери.- Выходите! Бегом!
Все выскочили на улицу, начали наблюдать за действиями пожарных. Те были предельно серьёзны, они торопливо растягивали брезентовые рукава. Но судьба старого дома была предрешена кем-то на небесах. Вода начала, было, поступать в рукава, прыснула струйками из мелких порезов, но потом послышался какой-то скрежет, и движок машины умолк.
- Что там, Василь? - Крикнул Тучков в сторону пожилого водителя. - Чего заглох? Заводи!
- Похоже, движок клинануло, Коля! Машине уже лет тридцать, я, когда пришел, она уже тогда старой была. А я, почитай, двадцать пять лет на ней оттрубил!
Теперь всем присутствующим оставалось только одно - наблюдать, как весело и могуче огонь дожирал свою добычу. Народу собралось - полдеревни! Но кульминацией всего действия было нечто другое. За секунду до того, как рухнула крыша, из здания выскочила визжащая от ужаса Машка. Огонь припалил её кудряшки, и теперь она из блондинок стала брюнеткой. Она неслась, не видя куда, по ходу она сбила пару человек, по привычке одним из них стал майор Кофанов. За Машкой с криками побежали Вовка и Юрка, за ними увязались человек двадцать детворы. А майор с немалым трудом поднялся на ноги. Хромая на обе ноги он вышел вперёд. Смотреть на него было страшно! Он был в том, в чём вышел из кабинета: то есть в прожженной рубашке с оторванным рукавом, дымящихся погонах, висящим на зажиме галстуком, лицо было вымазано машкиным коричневым дерьмом и чёрной сажей. От его роскошной шевелюры остались жалкие, дымящиеся остатки. Сегодня он потерял всё - здание, работу, китель, документы, пистолет, авторитет. Обернувшись к своим подчинённым, он выдал только одну идею: - Если кто-нибудь расскажет начальству про свинью, застрелю нахрен!!! В тюрьму сяду, но застрелю! Было короткое замыкание и всё! Поняли?
- Так точно, - нестройно ответили подчинённые, но глаза у них были такие хитрые, что капитан понял неумолимое - продадут!
Они бы и в этот раз упустили наглую свинью, но сейчас Юрке и Вовке помогали ребятишки. Крича и улюлюкая, они битый час гоняли свинью по всей деревне, так что довели Машку до полного изнеможения и загнали её в родной двор. Зайдя в загон, Машка прошла в сарайчик, что ей вежливо открыл хозяин, и плюхнулась на пол, мордой в солому, в полнейшем изнеможении. Примерно в таком же состоянии были и Вовка с Юркой.
- Ну, её нахрен, эту свинью! Пусть спит! Завтра зарежем. А то темно уже, - предложил, тяжело дыша, Вовка.
Вскоре подошёл довольный, обеззубленный Гринька. По случаю снятия стресса они втроём распили пузырь водки, договорились встретиться с утра в десять, и попытаться ещё раз превратить Машку в желанные килограммы мяса и сала.
Ночью Юрка спал плохо. Машка выспалась и после полуночи устроила целый концерт, визжа так, словно её уже сейчас кромсали ножами.
- Чего она у тебя так орёт? - спросил Юрка у поднявшегося попить воду дядьки.
- Жрать она хочет, - пояснил тот, - у них, свиней, голод вызывает боли в желудке, вот они и орут.
- Ну, так дай ей что-нибудь.
- Нельзя, не положено свинью перед убоем кормить.
В два часа ночи отчаянно взлаял Пират. В окно, выходящее во двор, кто-то постучал. Выглянув в него, Вовка поморщился.
- Что там? - Спросил Юрка.
- Да, Вадик пришёл, сосед! Сын тёти Маши. Похоже поддатый. Пошли. От него теперь так просто не отвяжешься.
Во дворе находились два новых объекта. Один был здоровущей собакой, белой, с купированными ушами и хвостом. Вторым - худощавый мужчина лет сорока пяти в кожаной куртке.
- Привет, Вадик.
- Привет, Вовка. А это кто там у тебя?
- Это Юрка, племянник мой, вчера в гости приехал.
- А, ясно. Меня Вадимом зовут, я тут в соседнем доме живу.
Здороваясь, Юрка почувствовал от соседа очень свежий запах спиртного. После этого Вадим перешёл к теме своего прихода.
- Чё она у тебя орёт всю ночь, Машка твоя оглашенная? Вообще спать не даёт.
- Да мы резать её собрались, а перед этим свиней не кормят.
- А, понятно. А я только что с собачьих боёв. Вон, Арциз до сих пор в крови. Овчарку задавил. Молодец! Зверь!
В самом деле, у собаки на морде были следы крови.
- А это что за порода, - спросил Юрка.
Собаки в это время обнюхивались, Пират дружелюбно вилял хвостом, какую эмоцию испытывал Арциз, было непонятно. Хвоста у него не было.
- Это алабай, - пояснил Вадик. - Пастушья собака. Умная. Я её знаешь, как выдрессировал! Смотри!
Вадим повернулся к своему псу и скомандовал: - Арциз! Фас!
Алабай тут же кинулся на Пирата, перевернул его на спину и начал душить.
- Фу! Фу, Арциз! - Скомандовал довольный Вадик.
Арциз отпустил Пирата и отошёл в сторону. Пират вскочил, и Юрка уловил на его морде явно обиженное выражение лица.
- Видишь! Вот он какой! Молодец-молодец! Ну что, пить будем?
- У нас нет ничего, - признался Вовка.
- А у меня есть.
- Пошли.
За бутылкой водки Вовка поведал соседу всю историю с побегом Машки. Тот смеялся до слёз. А когда он узнал, что Машка отправила в реанимацию Бобра, начал качать головой.
- Ну, ты, сосед, попал!
- Чего это?
- Чего-чего. Вот Бобёр из больницы выйдет, выкатит он тебе такую предъяву, Вовка, ахнешь и заплачешь! Потом он на счётчик тебя поставит, будешь знать, как обижать серьёзных людей. И дом ему отдашь, и рубаху последнюю. Сам в этом свинарнике жить будешь, кудрявой шерстью обрастать.
Лицо Владимира приняло такой вид, словно он за секунду съел ящик лимонов.
- А кто он такой, этот Бобёр? - Спросил Юрка.
- Да, авторитет местный, - признался Вовка. - Полгода как освободился.
- Здоровый, жлоб! - Подтвердил сосед. - Он раньше штангу толкал, мастер спорта. Потом червонец отсидел за мокруху. У кого в посёлке есть вопросы по разборкам, к нему обращаются. А ему что от тебя надо было?
- Да, денег я у него месяц назад стрельнул. На неделю. Да всё как-то отдать не мог. Хотел вот мясо продать, расплатиться.
- За это надо выпить. Долги дело святое.
Юрка пил водку и морщился. Водка ему не нравилась, но пить приходилось. Он до сих пор испытывал чувство неполноценности от своего юного облика, и, потребляя спиртное, пытался хоть этим поднять свой социальный стаж до уровня настоящего мужика.
- Ты чего морщишься? - Спросил Вадик.
- Да не люблю я водку. Я коньяк люблю. "Мартель".
- Иж ты! А ты пил его, "Мор-тель" этот?
- Пил. И "Хенесси" пил. Но "Мартель" лучше. Я и виски пил, и текилу. Всё пробовал.
- Алкаш, - резюмировал сосед, - а по виду не скажешь.
Вскоре Юрка задремал прямо в кресле. Проснулся он от того, что хозяин и гость орали друг на друга.
- А я говорю, во всём виноваты коммунисты! Они страну до точки довели! Ленин твой и Сталин!- Кричал Вадик.