Портье, он же коридорный,он же хозяин гостиницы, он же
полицейский.
Горничные, дама вмехах - четверо в одном лице.
ДЕЙСТВИЕ 1
СЦЕНА 1.
Сцена пополам разделана на две части. Это двагостиныхномерапятизвездочного отеля, стены слегка стилизованы под кирпичную кладку,на стенах картины в стиле Пикассо, два дивана, два кресла. В одном из оконблизкий силуэт горящих гирлянд Эйфелевой башни. Из спальни выходит Анна в легкомысленном халатике, и падает на диван, задрав ножки на валик. За ней появляется Виктор, так же в халате, с двумя бокалами шампанского в руках.
Виктор(подает даме бокал). Ну, что, милая? Ты не разочарована нашей поездкой?
Анна. Нет. Все было просто божественно! Это были лучшие сутки в моей жизни.
Виктор (садится, укладывает ноги Анны себе на колени). Ну и как, похож я на твоего мужа?
Анна. Конечно, нет. Ты настоящий мачо, не то, что этот зануда. За пять лет нашего супружества мы всего два раза ездили в Турцию, в Анталью, и один раз в Египет.
Виктор. Боже, какая пошлость! У него совершенно нет вкуса.
Анна. Вот и я про то же. А тут - "Мулен Руж", "Максим", фуагра, пятизвездочный отель, вид на Эйфелеву башню. А какая морда была у этого коридорного, когда ты дал ему на чай сто долларов! Он был готов твои туфли целовать. А мой Эдичка чаевые дает под пистолетом.
Виктор. Вот за это я не переношу твоего мужа. Так иногда охота ему морду набить!
Анна. Не надо, ты же его просто убьешь одним пальцем.
Виктор. Да, с его канцелярской подготовкой ему со мной в боксе нечего тягаться. Музыкантишка. У него нет размаха, широты, он не способен заглянуть за горизонт. Если бы не я, он бы до сих пор так бы и торговал своими контрабандными сигаретами оптом. Как с ним трудно договориться насчет масштабных акций. Сколько я уговаривал его купить "Шахерезаду"? Год. Год! Едва не упустили такую выгодную сделку. Дал же бог компаньона.
Анна смеётся.
Анна. Ой, не говори мне про эту "Шахерезаду", он мне этой "Шахерезадой" все мозги продырявил. Каждый день, целый год перед сном: "Шахерезада, Шахерезада". Меня просто задолбала эта дурацкая манера Эдика ложиться в кровать и начинать рассказывать свои деловые новости. "Шахерезада, Шахерезада. Покупать мне Шахерезаду или нет?" Я сама начала чувствовать Шахерезадой, так стало охота его если не убить, то хотя бы рога наставить. А тут и ты подвернулся. (она ласков гладит Виктора ногой, тот рычит в ответ, пытается укусить Анну). Кстати, а кто поехал вместо тебя в Мариуполь?
Виктор. Вадик Клюшкин. Он парень ретивый, пусть работает. Ему карьеру надо делать. Он все подготовит, а я прямо с Шереметьева рвану в Мариуполь, ставлю подпись под договором, и победителем возвращаюсь в Москву. Все рассчитано посекундно, Анечка.
Анна. Слава Богу, хоть больше не будет этого дурацкого слова - Шахерезада. После него у меня всякая мысль о сексе исчезает напрочь.
Виктор. А вот у меня она появляется. Прямо сейчас.
Виктор склоняется, начинает целовать ноги Анны. Та хохочет.
Анна. Постой, мне щекотно, я сейчас шампанское на палас пролью.
Виктор. Да и черт с ним. Заплатим, что у нас, последний рубль за душой. Жить нужно так, чтобы кругом все тебе завидовали, но ничего не могли поделать.
Анна действительно проливает шампанское, вырывается и с хохотом убегает в спальню. За ней с плотоядной улыбкой на устах идет Виктор.
Сцена 2.
Соседний номер. В него заходят Эдик и Елена, их сопровождает Коридорный. Оба гостя при параде, полупьяные. Эдик царским жестом дает коридорному сто долларов, и тот, поклонившись, исчезает за дверью. В руках Эдика бутылка шампанского. Елена скидывает туфли на высоком каблуке и падает на диване, задирая ноги на валик.
Елена. Ой, как хорошо! После всех этих танцев у меня ноги гудят!
Эдик наливает шампанского в бокалы, подходит к дивану.
Эдик. Зато ты была бесподобна на танцполе, прямо как в былые времена.
Елена. Ну, еще бы, ты вспомни, какая за моими плечами школа? Кто был чемпионом Московкой области по бальным танцам? Я или твоя жена, эта толстушка.
Эдик. Ты, конечно ты.Ну, скажи, Элен, что Париж лучше квартиры твоей покойной бабушки в Медведково?
Елена. Еще бы! Один вид с Эйфелевой башни чего стоит. Я об этом мечтала всю жизнь! Париж у моих ног! Сколько я просила Витьку свозить меня сюда. Нет, ему некогда. Он лучше один поедет куда-нибудь в Гамбург и там по бабам пойдет!
Эдик. Да, классно сегодня все было. Вот где чувствуешь, что не зря пахал все эти годы, так это на верху Эйфелевой башни. Сколько всего пришлось пережить! Унижаться, совать взятки, пахать без выходных, топить конкурентов. А там - наверху этой большой железяки понимаешь, что можешь все! Всех купить, всё просчитать. Не зря я в свое время во все это ввязался. А то так бы и играл на своей гитаре в хоре имени Мосжилпрома.
Елена. Молодец ты у меня. Дай я тебя поцелую!
Елена чмокает Эдика в щечку.
Эдик. А муженек твой сейчас кукует в Мариуполе.
Елена заходиться от смеха.
Елена. Слушай, как ты здорово отослал его в эту командировку! Это ж надо было так хорошо придумать.
Эдик. Чего Витька хотел, того он и заслужил. Он просто задолбал меня этой своей "Шахерезадой", вот пусть едет и разбирается со своей недвижимостью. Вбухали столько денег, чтобы купить эту дрянь, из-за которой тут же начались тёрки с местными чинушами! Без крупной взятки там теперь не обойдешься, а нам так сейчас не нужны такие расходы. Ну, хватит нам забивать голову делами. Не пора ли нам в ванную, а потом в постельку?
Елена. Пора. А то я усну прямо тут, без всякого секса.
Эдик. Я тебе не позволю этого сделать. Подъем!
Эдик щекочет Елену, от чего та с хохотом подпрыгивает с дивана, при этом проливает шампанское на палас. Затем она хватает Эдика за галстук и утаскивает закулису.
Сцена 3.
Утро следующего дня. Виктор и Анна выползают из спальни, оба всклокочены, она падает на диван, он в кресло.
Анна. Есть охота.
Виктор. Да, пожрать бы сейчас не мешало. Ты не помнишь, кажется, эта клюшка из турагентства говорила, что-то про завтрак? Вроде бы, его тут подают прямо в номер? Тут что, действительно можно заказывать еду прямо в номер?
Анна. Я не помню, я не вслушивалась, я тогда каталог листала. Там все так было красиво, но написано все не по нашему.
Виктор. Надо попробовать. Что тебе заказать? Фуагру хочешь?
Анна. Нет, от нее у меня печенка заболела. Счас бы огурцов соленых, да с вареной картошкой.
Виктор. Ага, и бутыль самогона литров на пять.
Анна заходиться от смеха.
Анна. Ну, ты скажешь тоже! Юморист. Давай, заказывай что-нибудь. Хоть яичницу, но с колбасой.
Виктор пытается звонить по телефону.
Виктор. Какой тут номер кухни из этих? Ресепшен... Это не то. Вот это, наверное, второе. Что может быть важней жратвы? Барышня, нам завтрак в триста тринадцатый номер. Что-нибудь полегшее - яичницу с колбасой, бутерброды с икрой, пару бутылок пива. Что? Что!? А по-русски можно. Да не понимаю я по-французски!... И по-английски тоже... И по-немецки... У бестолочь тупая!
Бросает трубку.
Виктор. До чего тут тупой народ, лопочет что-то по-своему. "Ноу, ноу". Что ноу? Зачем это ноу? Про что хоть это ноу? Ты какой язык знаешь?
Анна. Никакой. Хотя в школе учила немецкий.
Виктор. Вот и я учил. Английский. Тоже ни хрена не помню.
Раздается осторожный стук в дверь.
Виктор. Кто еще там?!
Голос из-за двери: Рецепшен. Плиз.
Виктор. О, кажется, сработало! Завтрак принесли.
Он открывает дверь, входит дородная дивчина с русыми волосами, толкает впереди себя тележку с хозпринадлежнастями.
Горничная. Гуд монин.
Виктор(пытаясь загородить дорогу тележке). Э-э, куда?! Монин-монин. Слышь, моменто, нихт арбайтет. Какого черта ты приперлась? Мы завтрак заказывали, а не швабру.
Из горничной сразу исчезает ее учтивость, она упирает руки в бока.
Горничная. Завтрак?! Таки надо ж было ж звонить по другому телефону, а то вы же ж уборку номера заказали!
Виктор. О, да ты наша, что ли? Как зовут?
Горничная. Оксана.
Виктор. Поди из Житомира?
Горничная. Из Бердичева.
Виктор. Я так и понял. И давно тут, в Париже?
Горничная. Да уже ж давно, очень давно. О, матка бозка!
Глаза ее устремлены на пол.
Анна. Что такое?
Горничная. Пятно, шо тут ещё может быть! Знаете, сколько с вас слупят за такое пятнище?
Анна. Да, какое там пятно, просто бокал шампанского пролили и все. У меня после дня рождения таких на паласе штук сто было.
Горничная. Ну, гражданочка, это у вас дома пятнышко, а тут - пятнище! Вы там хоть слонов пасите, а у нас тут пятизвездочный отель. Вы же в бумаге при поселении расписывались? (Виктор кивает головой). Там такие штуки в ней прописаны, и гринов в пятьсот это пятнышко вам встанет.
Горничная. А шо ж вы ж хотите? Это ж пятизвездочный отель, а не мамин амбар, они тут трясутся над своими мебелями.
Анна. Блин!
Виктор. И надо было тебе проливать его?
Анна. Нет, а кто меня вчера целовать начал? Лапать за все места? И вообще, ты говорил, что откупимся если что.
Виктор. Говорил-говорил! Я не знал, что это так дорого. Может, ты сама его как-нибудь ототрешь?
Анна. Ага, счас! Упаду на коленки, и буду тереть до посинения. (Обижается).
Виктор. Да нет, я ничего, не заставляю. Просто жаль такие бабки платить за такую фигню.
Горничная. Шо, напрягает? Есть вариант вторый. Я коридорному про пятно ничего не гуторю, и сама свожу его за сто баксов. Все равно мне ж потом с ним возиться, выводить.
Анна. О, давай! Витя, гони бабки.
Виктор не сильно охотно отдает деньги.
Виктор. На. Слушай, Олеся...
Горничная. Оксана.
Виктор. Ну, Оксана, а пожрать можешь что-нибудь заказать?
Горничная. Запросто. Гони ишо столько же.
Виктор снова дает деньги, горничная приоткрывает дверь, машет кому-то рукой и что-то тихо говорит.
Виктор. Однако расценки тут, в Париже. Пожрать сто долларов, пятно вывести - пятьсот.
Оглянувшись, и убедившись, что Виктор и Анна за ней не смотрят, Горничная сует деньги себе в лифчик.
Горничная. Сейчас завтрак принесут.
Звучит телефонный вызов. Виктор смотрит на табло мобильника, суровеет лицом и сухо бросает в трубку.
Виктор. Да, Вадик, что там у тебя?
Долго слушает, потом взрывается.
Виктор. Какие намеки, говори конкретно! А, это они говорят намеками. Сколько? И что? Да сунь ты им эти полста кусков, пусть подавятся! Что за проблемы, я не пойму?! Я тебя зачем туда посылал? Решить проблему! Вот и решай ее! И не тревожь больше меня по таким мелочам, да еще в такую рань.
Отключает мобильный.
Виктор. Задолбал меня этот Клюшкин. Взятку нормально дать не может, лошара. Боится, видите ли, он. Ему кажется, что за ним следят. Баран!
Горничная между тем готовиться оттирать пятно. Тут открывается дверь, появляется столик на колесах, на котором стоит завтрак, прикрытый большой, блестящей крышкой. Горничная торопливо перехватывает его, отталкивая кого-то невидимого за дверь.
Горничная. Вот, я же вам говорила, что все сейчас будет.
Анна. Наконец-то!
Они накидываются на еду. Горничная оглядывается на них и украдкой прячет что-то со столика себе в карман передника.
Виктор. Классно! Даже шампанское вместо пива принесли. За сто долларов, а всего так много.
Анна. Какая разница, чем похмеляться, хоть квасом. Мы еще по бутикам с тобой успеем пройти?
Виктор. А как ты объяснишь мужу эти новые французские шмотки?
Анна. Ха! Ты думаешь, что он отличает настоящие французские шмотки от черкизоновских? По-моему ему все равно, в чем я хожу, лишь бы не в рубище. Никакого внимание жене, во что она одета, как одета.
Виктор. Ну, пара часов у нас будет, а потом в Орли надо ехать...
Горничная. Куда это вы собрались?
Анна. Как куда - домой. Нам сегодня улетать.
Горничная поднимается на ноги, упирается кулаками в бока.
Горничная. Здрасьте наше вам! Размечтались! Домой! А у вулкана вы спросили разрешение?
Виктор. У какого еще вулкана?
Горничная. У исландского. Эйяфьядлайёкюдля.
Анна и Виктор: Чё?!
Виктор. Ты сейчас за этот эйфю-бля ответишь!
Анна. Это ты на каком языке сейчас материлась?
Виктор угрожающе поднимается с кресла.
Горничная. Стоп-стоп! Цурюк! Них шиссен! Ауфидерзейн! Объясняю по нашему, по-русски. Эйяфьядлайёкюдль - это не мат, это такой вулкан в Исландии! Он, гадина, так надымил своим извержением, что с прошлого вечера вся Европа прижала задницу, и сидит по хатам. Это как у нас сосед был, придурок, все баню покрышками топил - дымища на всю деревню. Вот и тут так же. Полеты по всей Европе запрещены. Да вы шо, телевизор что ли, не бачили?
Анна. Чё его смотреть, там все равно не по-нашему говорят, ничего не понятно.
Горничная. Нет, тут есть пара наших каналов, щас я найду.
Она начинает пультом искать каналы, наконец, прорывается голос диктора.
Диктор. ...Закрыты все аэропорты Англии, Шотландии, Франции, Германии. Ожидается, что небо над Европой очистится как минимум к концу недели. Десятки тысяч пассажиров скопились в аэропортах...
Анна охает, Виктор под нос себе матерится. Горничная в это время снова сует себе что-то со стола за пазуху, и выходит со своей тележкой из номера. На нее уже не обращают внимания. Виктор хватается за мобильник.
Виктор. Так, это тур-агентство? Что с нашим вылетом? Как откладывается!? Да я знаю, что вся Европа сидит на чемоданах, и пусть она себе там сидит. Но нам-то надо срочно домой, в Москву! И что?!... Как это вы ничего не можете сделать?! Мы за что вам такие бабки платили? Найдите хоть какой-нибудь попутный рейс, чартер. Я повторяю - за что вы с нас такие бабки с нас слупили, чтобы мы тут в этом вонючем, задрыпанном Париже целую неделю сидели?... Да пошла ты!
Бросает трубку.
Виктор. Лепечет как овца - все закрыто, ничего не могу сделать! Как она не может ничего сделать?! Должен же быть хоть какой-нибудь рейс в Россию, если не в Москву, так в Питер - обязательно. Питерские, они же дошлые, они везде пролезут.
Анна выходит из транса.
Анна. Боже мой! А я обещала Эдику сегодня вечером быть дома. Если я не приеду, это будет такой скандал! А если он еще и позвонит маме в Можайск...
Виктор. Ну, позвони сама маме, скажи, чтобы она тебя прикрыла.
Анна. Я лучше застрелюсь, чем позвоню. Ты не знаешь мою маму. Она прожила с отцом сорок лет, и считает измену смертным грехом. Сдаст меня за милую душу, да еще и проклянет, и имя мое из метрик вычеркнет и забудет. О, господи!
Виктор. Тогда позвони ему сама, скажи, что маме стало хуже. Вот мне что ему говорить? Сказать что "Шахерезада" рассказывает мне сказки?
Анна. Да, точно. Сейчас сама ему позвоню.
Она берет телефон, выдыхает воздух, крестится, набирает номер, ждет. В соседнем номере в гостиной играет музыка, из спальни в халате выходит всклокоченныйЭдик, берет мобильник, подносит к уху.
Эдик. Да, милая.
Анна. Эдик, привет, золотце, как у тебя дела, все нормально?
Эдик. Да, конечно, все хорошо, и по-другому быть не может.
Анна. Поскучай без меня еще немного, ладно? Я буду завтра утром. А то мама что-то себя не очень хорошо чувствует.
Эдик. Ладно, не спеши, дорогая. Живи у ней сколько угодно, хоть до послезавтра.
Анна. Ты чудо, киска.
Эдик. Ты тоже. Чао!
Эдик отключает мобильник.
Анна. Фу, пронесло!
Эдик. Чего звонила, зачем? Какое мне дело до здоровья тещи? Но вообще то все это даже к лучшему.
Из спальни выползает помятая Елена.
Елена. Кто звонил?
Эдик. Да, моя дурочка. Прикинь, она задержится у матери еще как минимум на сутки.
Елена. Класс! А что, интересно, мой Витёк там делает, в этом Мариуполе? Он не нагрянет внезапно из командировки.
Эдик. Точно, позвони-ка ему, узнай как там дела.
Еленанабирает номер. В соседнем номере Виктор берет мобильник, кривится, прижимает палец к устам.
Елена. Здравствуй, котик!
Виктор. Да, рыбка моя.
Елена. Как у тебя дела, мой мышонок? Домой не скоро? А то я уже скучаю.
Виктор. Что ты, цыпленок мой, хорошо бы, если завтра что-нибудь прояснится. Так что проскучай там немножко одна, козочка.
Елена. Хорошо, мой козлик! Поскучаю. Пока.
Виктор. Пока, моя зайка.
Елена. Козленок! Целую!
Отключают мобильники.
Виктор. Чего это она меня козлом обозвала?
Елена. Интересно, он не догадался, что я ему рога наставила?