Где произошла эта история? Конечно же, на Острове Голубых скал, на Острове прекрасных Голубых скал и Голубых вершин.
Остров этот помнит множество историй и очень древних сказаний.
А этой истории меньше сорока лет. В общем, еще юная совсем.
В каком году она произошла? Точно сейчас и не вспомню - ведь я ездила на Остров каждый год, начиная с 1986-ого по 2002-ой. Иногда и по два раза - весной и осенью. Однажды и три раза там побывала, еще в марте приехала на школьные каникулы после Парижа.
Хотя постойте... У меня уже был рыжий рюкзак, а значит, это было не раньше 1989 года, после моей поездки в Швецию. Там мне его подарили. Ну, стало быть, 89-ый, 90-ый, 91-ый... Как-то так... А, может, и позже...
К этому времени я уже стала на Острове узаконенной коренной паломницей. Все меня знали, и сложился вполне определенный круг общения.
Так что все мифы и легенды Острова были мне известны.
И частенько рассказывали мне о Страшном Огромном Черном Коне, который любил пастись на Тепсене - так назывался холм в предгорьях Сююрюк-Каи, что значит - "Острая скала".
Я любила погулять и посидеть на Тепсене, особенно вечером. Иногда из-под ног с шипением выскальзывала гадюка, но Черного Коня я никогда не видела. Наверное, он пасся ближе к Сююрю. Я не подходила к ней вплотную.
Закат. Триптих
Китайский Золотой Дракон
знак Бесконечности хвостом рисует
бесконечно
над синими ушедшими холмами.
Да-да, закат сегодня солнечный,
не алый,
не матовый
и никакой другой.
И небо всей душою отражает
загадочность Великого Китая...
В ней - Бесконечность Миросозерцания
и Бесконечного Мгновения Покой.
* * *
Как я могла наверное сказать,
что только - золото и больше ничего,
пока не выстроились купола ночей.
Закат в своей Мистерии Сакральной
прошел семь жизней светопревращений
и пурпуром синеющей волны
застыл в великоплавности мгновения...
* * *
Еще один закатный малый миг и...
остается только серый цвет
на фоне серых бесподобных скал.
Тот, кто видал Расцвета Торжество,
тот не воскликнет, не восплачет вновь.
И Серые Драконы Ориента
готовы раствориться в Небытье,
А там, внизу, грохочет Океан...
Но вот однажды, причем среди бела дня, я стала беззаботно подниматься на Тепсень (за плечами - рыжий Шведский рюкзак) и даже не дошла до перевала, как вдруг неподалеку передо мной из травы неожиданно поднялась Черная гора.
Она была живая. И этой горой был Черный конь.
Мгновенно в голове пронеслись рассказы о том, как он любит затаптывать одиноких женщин и что вообще - ходить на Тепсень одному крайне опасно.
Я развернулась и со всех сил помчалась вниз, а за мной, храпя и топая копытами, помчался Черный конь, так что земля сотрясалась под ногами.
Не знаю, как долго продолжался этот марафон. По трезвом размышлении думаю, что не долго - ведь Черный конь моментально бы меня настиг.
Но тогда я уже была на грани помешательства, как вдруг топот копыт затих, и земля под ногами успокоилась.
Я обернулась - Черный конь стоял от меня метрах в пятидесяти и нюхал мою розовую газовую косынку, которая выпала из рюкзака.
Я тут же перекинула рюкзак на одно плечо и снова побежала, выбрасывая из него вещи - по одной.
И каждый раз Черный конь останавливался, чтобы их понюхать. В этом было мое спасение!
Но все равно он скакал за мной по пятам. И, когда я ворвалась в первую же незакрытую калитку дома - я уже была внизу, на окраине деревушки, Он тут же вырос передо мной за калиткой.
Я защелкнула щеколду и заорала, что было мочи, призывая на помощь хозяев.
На мой крик вышла молодая женщина, сразу же оценила ситуацию, взяла хворостину и, как ни в чем не бывало, погнала Черного Коня назад, на Тепсень.
А я пошла за ними, подбирая с земли свои вещи. Меня трясло. Коленки стукались друг о друга. Ладони взмокли.
В какой-то момент она обернулась и сказала: "Ну, проучил он тебя? А то ты везде ходишь одна и ничего не боишься. Будешь теперь знать"!
Значит, она меня знала или слышала обо мне? Но я видела ее впервые.
Однако нужно понимать, что такое наш Остров. Это - мифы и легенды об всех и вся.
Как-то раз я сидела в открытое кафе, и незнакомые молодые девицы шваркали стульями и восклицали: "Ну, можно иметь такую кожу, если каждый день ходить в Кара-Даг"!
Но Солнце на Острове светило одинаково для всех - на всей его поверхности...
Просто я очень хорошо загораю, так что практически меняю расу.
И да, я хотела ходить каждый день в Кара-Даг и получила пропуск - Кара-Даг был Заповедником Республиканского значения, закрытым для посещений. Чтобы получить пропуск я подарила свои работы Музею при Кара-Дагской биостанции.
"Хитр`о схвачено", съехидничала дама, дочь членов Литфона, с которой я однажды летом жила в одном дворе очень удачного расположения.
Двор этот находился у Литфондовского парка, недалеко от почты и рынка, и близко от моря, короче - исторический Центр, ЦАО. Автодорога была в стороне, так что мы не слышали ни машин, ни гогота пьяных компаний, бредущих ночью к Парку.
А мы - в глубине и немного в низине. И там имелся городской туалет и летний душ, что считалось по тем временам на Острове - немыслимым шиком.
"У меня же условия"! - любила повторять хозяйка, имея в виду цены на жилье.
Но цены на самом деле были смешные, хоть мы и платили долларами.
В 94-ом году, например, я прожила на Острове месяц за 100 долларов.
"Даром"! - прокомментировал водила из Ньюсуика, когда я вернулась.
А вот те островитяне, что снимали в доме хозяйской дочери на пути к Парку, мучились от этих ночных оргий, хотя дом был роскошный. Его построил для своей доченьки муж нашей хозяйки.
Я тоже хотела было туда переехать, но меня сразу предупредили, и я осталась, где была.
А потом, через несколько лет, переселилась на Виллу по ту сторону от автодороги. Там вообще была красота. Номер огромный, на втором этаже - не чета каморкам в низине у Литфондовского парка, где меня будили крики петухов, - их разводила хозяйка. А здесь я просыпалась от восхода Солнца. И за дверью - "все условия": и личный туалет, и личный душ!
Расскажи кому-нибудь о таком конце 80-х, не поверили бы!
Так что - да, все было "хитр`о схвачено".
Однако хитрости во мне не много.
Просто я очень хотела ходить а Кара-Даг. "Ну, если ты чего захочешь", - говорила мама, а я в уме добавляла: "Не спасется уже никакая живая плоть".
А в Кара-Даг я стремилась больше всех других мест на Острове. И начала искать пути. Сначала отправлялась туда с экскурсиями, потом познакомилась с егерями, платила им, привозила раритетные книги о природе. Ну, а когда стала рисовать, отнесла свои работы на биостанцию, и мне дали ПРОПУСК!!!
Получить пропуск было явлением экстраординарным, и, насколько я знаю, больше пропуска не имел никто другой.
Мне его продлевали каждый год, и я дарила все новые и новые работы.
Однажды меня даже выставили в Кара-Дагском музее.
Стихов я там написала море. "Коктебельские дневники" всех моих лет, начиная с 1986 г.
Последний раз приезжала в 2002-ом.
Да, я очень любила Остров и Кара-Даг. И хотела везде бродить одна. На Набережную выходила только вечером - поужинать в хорошем кафе (например, "У Ларисы") и пообщаться. К тому же в Кара-Даге было гораздо безопаснее - там никого не было, кроме меня, и никто ко мне не приставал. А если бы со мной что-то и случилось бы, егеря бы меня нашли рано или поздно.
А страх... - нет, я действительно ничего не боялась. Меня хранил сам Кара-Даг. И даже не трогали дикие орлы, когда я весной поднималась по скалам к их гнездам в период высиживания птенцов.
Наверное, они тоже меня знали, как знали и жители деревушки, которых не знала я.
А может, просто чувствовали, что во мне нет разрушения...