Тюрин Илья Николаевич
Молчание Тютчева и молчание Мандельштама

Lib.ru/Современная литература: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Тюрин Илья Николаевич (ilyadom@yandex.ru)
  • Обновлено: 19/04/2012. 5k. Статистика.
  • Эссе: Литкритика
  • Статьи и эссе
  •  Ваша оценка:


      
      
      
       ИЛЬЯ ТЮРИН
       МОЛЧАНИЕ ТЮТЧЕВА И МОЛЧАНИЕ МАНДЕЛЬШТАМА
      
       Вначале я хотел бы выписать оба стихотворения с тем расчетом, чтобы мы видели их вместе:
      
       SILENTIUM!
       Молчи, скрывайся и таи
       И чувства и мечты свои -
       Пускай в душевной глубине
       Встают и заходят оне
       Безмолвно, как звезды в ночи, -
       Любуйся ими - и молчи.
       Как сердцу высказать себя?
       Другому как понять тебя?
       Поймет ли он, чем ты живешь?
       Мысль изреченная есть ложь.
       Взрывая, возмутишь ключи, -
       Питайся ими - и молчи.
       Лишь жить в себе самом умей -
       Есть целый мир в душе твоей
       Таинственно-волшебных дум:
       Их оглушит наружный шум,
       Дневные разгонят лучи, -
       Внимай их пенью - и молчи!..
       SILENTIUM
       Она еще не родилась,
       Она - и музыка, и слово,
       И потому всего живого
       Ненарушаемая связь.
       Спокойно дышат моря груди,
       Но, как безумный, светел день,
       И пены бледная сирень
       В черно-лазоревом сосуде.
       Да обретут мои уста
       Первоначальную немоту,
       Как кристаллическую ноту,
       Что от рождения чиста!
       Останься пеной, Афродита,
       И, слово, в музыку вернись,
       И, сердце, сердца устыдись,
       С первоосновой жизни слито!
      
       Осип Мандельштам, 1910
      
      
       Федор Тютчев, 1830
      
       Они потому и нужны нам именно вместе, что представить их вместе в другой ситуации себе невозможно. Во-первых, между первым опытом и вторым прошло такое время, что за этот срок автор первого успел состариться и умереть, а автор второго, родиться и вырасти. Во-вторых, кроме случайного исследователя, никто, конечно, не вздумает бросаться на поиски первого опыта сразу после того, как прочтет второй, или наоборот. В-третьих, авторы обоих опытов никогда у специалистов не стояли в одном ряду. Таким образом, ситуация, противоречащая всему, с чем приходится сталкиваться литературе - времени, читателю и литературоведу, уникальна. Смею утверждать, что она уникальна еще по одной причине: она моделирует историю появления второго стихотворения.
       Дело не закончилось только тем, что Мандельштам прочел Тютчева. Он посчитал свой, второй, взгляд настолько отличным от тютчевского, первого, насколько вообще число 1 отличается от числа 2 - и число взглядов удвоилось. (Он спорил: это я говорю на том основании, что о согласии - если извещают - то извещают в прозе). Вся иноязычная часть стихотворения Мандельштама (то есть название) строится именно в стилистики второй реплики в разговоре. У Тютчева после "Silentium" поставлен восклицательный знак, а у Мандельштама стоит точка, что превращает "молчи" в "молчание"; иными словами, Мандельштам в ответ на призыв молчать действительно умолкает. Но в то время как он вежлив по-латыни, по-русски Мандельштам, как видим, еще и чрезвычайно осторожен сначала. Его, конечно, смущает неловкость положения (минимум дважды в истории некто вынужден говорить о молчании вслух), и он определяет неизреченное местоимением "она", сообщая: "я не знаю точно, о чем мы".
      
       Она еще не родилась,
       Она - и музыка, и слово,
       И потому всего живого
       Ненарушаемая связь.
      
       Молчание можно выдать за все, что угодно. "Она" у Мандельштама созвучно "музыке" и "связи"; но "связь", стоя под ударением в конце, обладает перед "музыкой" преимуществом. К "музыке" же стихотворение еще обратится:
      
       И, слово, в музыку вернись,
       И, сердце, сердца устыдись, -
      
       отдавая "музыке" первородство по отношению к "слову", а конструкции возвращая равновесие. Кстати, это последние четверостишие интересно сразу многим. Мало того, что оно обнаруживает в местоимении "она" Афродиту, - оно еще словно осуществляет перевод первых четырех строк с языка "Silentium." на язык "Silentium!", демонстрирует различие между мгновением "до" и мгновением "после":
      
       Она еще не родилась,
       Она - и музыка, и слово,
       И потому всего живого
       Ненарушаемая связь.
       ...
       Останься пеной, Афродита,
       И, слово, в музыку вернись,
       И, сердце, сердца устыдись,
       С первоосновой жизни слито!
      
       И здесь Мандельштам почти дерзок с Тютчевым. Он говорит: "Повелительное наклонение - прежде всего знак упущенной вами секунды. Я наблюдаю молчание как участник, а вы - только как исследователь". Мандельштам выполняет требование Тютчева молчать с пользой для себя.
      
       1997

  • Оставить комментарий
  • © Copyright Тюрин Илья Николаевич (ilyadom@yandex.ru)
  • Обновлено: 19/04/2012. 5k. Статистика.
  • Эссе: Литкритика
  •  Ваша оценка:

    Связаться с программистом сайта.