Lib.ru : Владимирова Элина Джоновна. Информационно-коммуникативные процессы в экосистемах (статья 2001 г.)

Опубликовано: Вестник Самарск. ун-та. Естественнонаучн. серия. - Самара: Самарск. ун-т, 2001. N 2(20). - С. 163-177.

УДК 159.922.5 + 801.009 + 577.4

ОПИСАНИЕ ИНФОРМАЦИОННО-КОММУНИКАТИВНЫХ ПРОЦЕССОВ

В ЭКОСИСТЕМАХ С ИСПОЛЬЗОВАНИЕМ СЕМИОТИЧЕСКОЙ ТЕРМИНОЛОГИИ

No 2001 Э.Д.Владимирова

Статья посвящена проблемам теории информационных (сигнальных) полей млекопитающих. Предпринята попытка провести сравнительный анализ понятийного аппарата лингвистики и теории коммуникаций животных. Предметом исследования становится метаязык, описывающий хранение, накопление и движение информации в экосистемах. Процесс коммуникаций млекопитающих рассматривается с позиций получателя знаковой информации как своеобразная семиотическая система. Определяющие соотношения задаются с помощью понятий "сигнальное (знаковое) поле", "текст", "знак", "знаковая система", "информация", "коммуникация", "сообщение", "мотивация". Величина сигнального поля равна числу классов объектов внешней среды, которые актуализированы животными в качестве разновидностей знаковых объектов посредством ответной двигательной реакции. Животные активно реагируют на следы деятельности особей своего вида и особей близких видов, слагающих единый коадаптивный комплекс.

Введение

Основной целью данной работы является формулировка методологических предпосылок, которые позволили бы построить теоретическую модель процесса хранения и передачи информации в экологических системах. Моделирование в области экологии создает основания для построения прогнозов функционирования экосистем и может применяться, например, для оценки последствий антропогенного воздействия различной интенсивности. Кроме того, теоретические модели обладают ценностью и в качестве средства научной рефлексии. Они позволяют понять основания, на которых строятся обобщения и дифференцировки используемых научных понятий. Сравнение особенностей внутривидовых коммуникаций отдельных особей и популяций млекопитающих, "измерение" поведения, позволяющее провести математическую обработку результатов наблюдений и моделирование процессов авторегуляции в экосистемах, должны опираться на анализ четко определенных "единиц" информационно-знаковых явлений, выявленных при полевых исследованиях.

Концепт "знак" в теории сигнального поля млекопитающих

На кафедре зоологии Самарского университета к настоящему времени накоплены и систематизированы с помощью теории сигнального биологического поля материалы по коммуникациям млекопитающих в природных условиях. Основы теории заложены московским зоологом Н.П.Наумовым [1], практические методы сбора и обработки материала, а также дальнейшая формулировка теоретических положений, имеющих предсказательные возможности, разработаны Д.П.Мозговым и Г.С.Розенбергом [2].

Авторы концепции биологического сигнального поля определяют поле как "совокупность воздействий млекопитающих на окружающую среду, меняющих её структуру" [1]. Предлагается также более широкое определение сигнального поля млекопитающих: "Биологическое сигнальное поле - это пространственно-временной информационный континуум, определяющий функционирование (движение) изучаемой надындивидуальной системы и одновременно формируемый этой системой в процессе её активности", причем функция поля заключается в том, чтобы ориентировать животных относительно состояния внешней среды, включая состояние популяций, входящих в экосистему [2, с. 8-9].

Исследователи показали, что в экологических системах "возможен опосредованный через внешнюю среду обмен опытом между особями, поколениями одного вида млекопитающих и разными видами, то есть, по существу, обмен информацией. Такое сообщение не имеет адресата. В большинстве случаев "средовой" обмен информацией действует по принципу: "адресовано всем, кого это касается". Так, ольфакторная метка маркирования территории на границе индивидуального участка - это знак, который адресован потенциальным нарушителям границ или потенциальным половым партнёрам в период размножения. Но следы кормежки, комфортного поведения, просто следовая дорожка животного не имеют адресата, хотя и могут нести информацию, например, о кормности участка. Следовательно, при средовом обмене сигналами направление информационного потока задается первичной активностью получателя сообщения при соответствующем внимании к следам деятельности животных, оставленным в среде. Здесь важны как степень внимания (индивидуальное качество), так и разрешающие способности сенсорных и анализаторных систем животного-реципиента (видовое свойство)" [2, с. 8].

Теорий, подобных теории сигнальных биологических полей млекопитающих, до сих пор не было создано, с нашей точки зрения, по следующим причинам. Во-первых, исследователи дискретизировали элементы восприятия среды животными по восприятию человека [3], в то время как единственно правильным подходом выступает дискретизация среды по ответной двигательной реакции животных. Во-вторых, зоопсихологи исследовали языковые способности животных, в основном, в условиях лаборатории (Premack, 1978; Мак-Фарленд, 1988). В-третьих, в семиологии доминировал антропоморфизм: изучали преимущественно акустические коммуникации животных, полагая, что они могут быть организованы по конвенциальным кодовым правилам, подобным кодовым правилам языка человека [4]. Данные полевых наблюдений за животными убедительно показывают, что ориентиры, которыми пользуются млекопитающие в естественной среде, по преимуществу, не акустические, а визуальные или запаховые, хотя для некоторых видов звуковые ориентиры и акустические коммуникации тоже достаточно важны.

Исторически сложилось так, что семиология изучает неакустические языки человека лингвистическими методами, признавая абсолютный приоритет за естественным языком человека в качестве языковой модели [5, c. 115; 6], в то время как основатель семиологии Ф. де Соссюр стоял на иных позициях. Отмечая тот факт, что "проблемы лингвистики - это прежде всего проблемы семиологические", Соссюр писал: "Кто хочет обнаружить истинную природу языка, должен прежде всего обратить внимание на то, что в нем общего с иными системами того же порядка; а многие лингвистические факторы, кажущиеся на первый взгляд весьма существенными (например, функционирование органов речи), следует рассматривать лишь во вторую очередь, поскольку они служат только для выделения языка из совокупности семиологических систем" [7, с. 55-56]. В недавно вышедшей книге Жака Деррида "О грамматологии" (2000) визуальным знакам, как факторам антропосоциогенеза, придается такое же важное значение, как и акустическим языковым знакам.

Феномен коммуникации животных в трудах по этологии и зоосемиотике рассматривался, как правило, с точки зрения отправителя знакового сообщения. В условиях, когда животные оперируют инстинктивными релизерами, коммуникативная ситуация однозначна, сообщения простые по форме и моносемичные по содержанию, нет необходимости создавать сложные "языковые" модели. Инстинктивные сообщения животных вполне удовлетворительно описываются "психогидравлической" моделью мотивации (Lorenz, 1950).

Поведение млекопитающих, помимо врожденного (инстинктивного, видоспецифического), характеризуется прижизненно приобретенным компонентом. Известно, что антропоморфные обезьяны и китообразные способны к усвоению большого количества элементарных кодов, имеющих конвенциальный характер, под управлением человека, подкрепляющего подобное обучение (Gardner,1969; Terrace, 1980; Прайор, 1995). Чтобы предположить существование аналогичных явлений в естественной среде обитания млекопитающих, без участия исследователя-зоолога, стимулирующего обучение, необходимо допустить метафизические, с позиций современной биологии, представления о существовании у животных мотивации к совместным скоординированным действиям неинстинктивного характера, направленным на совместное целедостижение, и мотивации к усвоению конвенциально определенных кодовых правил.

В работе В.И.Маркова по изучению внутривидовой коммуникации дельфинов показано наличие у этих животных сложной системы внутривидовых коммуникаций, в частности, в виде сигнальных последовательностей акустического характера [4]. Исследователи предполагали выявить у животных наличие языковых кодовых правил, не объясняя, является ли следование правилам языкового кодирования информации истинктивным свойством, или свойством, приобретенным в процессе научения. Была поставлена задача узнать, по аналогии со структурой текстов языка человека, как организованы акустические сигнальные последовательности дельфинов. Предполагалось]�� "охарактеризовать механизм образования кодового словаря, уровень развития языковой полисемии, соотношение врожденных и усвоенных при обучении компонентов сигнализации"; текст анализировался на наличие в нем референциально нагруженных и служебных слов, велся поиск синтаксической организации языка, аналогичной синтаксису языка человека, выявлялись правила комбинирования сигналов, предполагались "структурные ограничения со стороны кода", наличие фонематического слуха, выявлялись "средства модификации акустических сигналов", позволяющие их "однозначно дифференцировать" по типу оппозиций языка человека. Велся поиск изологизма между тем, что "сказано" на входе в коммуникативную сеть, и тем, что получено адресатом на выходе [4]. Действительно, в коммуникативных моделях, ориентированных на отправителя, считается, что "код предшествует сообщению", "независим от сообщения" и "определяет все ситуации, в которых он может быть использован" [8].

Создатели теории сигнального поля млекопитающих базируются на ином подходе, допускающем оперирование понятием "сообщение" без принятия границ кода для передающей стороны. Такой подход снимает допущения о наличии у животных системы договорных кодовых правил и мотивации к следованию конвенциальной системе в ходе информационных обменов. Опыт полевых исследований показывает, что млекопитающие, обитающие в естественной среде, эмитируют "знаки" непреднамеренно. Собственно говоря, животные ведут себя соответственно своей естественной природе. Переданная животными информация получает признак "знаковости" не в момент передачи, а в момент получения сообщения другими животными или зоологом, исследующим поведение. Аналогичную позицию занимает итальянский семиотик У.Эко, который дифференцирует понятия "передача информации" и "передача знакового сообщения" по признаку наличия у знакового сообщения свойства коннотативности, которое возникает при обращении к жизненному опыту реципиента, в то время как "просто" информация может быть принята неодушевленным механизмом, настроенным соответствующим образом. В случае "отсутствия в самом сообщении указаний на то, каким кодом пользовался отправитель сообщения", значение сообщения может быть понято, исходя из "внутреннего контекста сообщения" или из "общей коммуникативной ситуации" [9, с. 48, 70 -73].

Полагая, что ценность коммуникации измеряется принимающей стороной, теория сигнального поля отдает предпочтение получателю информации. Более того, информация полагается полученной животным-реципиентом только по признаку актуализации этой информации двигательной реакцией животного, принимающего сообщение. Исследователь, зафиксировавший след двигательной реакции животного в ответ на восприятие животным знаковой информации, моделирует метаязык, описывающий знаковые взаимодействия животных. Значение полученного животным сообщения в большинстве случаев определяется, исходя из общего характера поведения с учетом доминирующей биологической мотивации.

Необходимым условием существования сообщения считается возможность сообщения "быть источником семиологической информации для реципиента", - пишет У.Эко. Он указывает, что семиологическая информация "предполагает целый спектр возможных толкований, спектр достаточно широкий, но все же обозримый" [9, с. 74-75]. Проблема конвенциального кода, якобы существующего у животных, таким образом снимается: сообщение становится таковым только будучи принятым, иначе актуализированным двигательной реакцией животного - реципиента; задача исследователя, таким образом, заключается в фиксировании метаязыкового сообщения, отнесении его к известному классу подобных сообщений и определении его значения.

Процесс коммуникации предполагает следующие минимальные посылки:

-- систему средств общения, которая на эмпирическом уровне выступает как система отдельных различных выражений, которые можно передавать определенным каналом общения. Нельзя говорить о средствах общения без предпосылки возможной передаваемости (transmissibility);

-- класс явлений экстралингвистической действительности, к которым можно присоединить языковые выражения и, тем самым, их семантизировать (наделить значением);

-- системы, между которыми происходит общение - первый и второй коммуниканты [10, с. 25-26] .

У животных инструментом общения является их собственное поведение, воспринимаемое или при непосредственном контакте между особями, или через среду обитания, измененную адаптивным поведением. При непосредственном общении млекопитающих средством языкового выражения, которое можно передавать по каналу связи, выступает поведение первого коммуниканта, которое, наряду с восприятием состояния внешней среды, фиксирует второй коммуникант, семантизируя, таким образом, поведение первого. Наличие договорного кода и интенциональность сообщения, отсутствующие у животных, в отличие от конвенциальной, намеренной и направленной коммуникации человека [11, с. 4], не являются обязательными минимальными предпосылками коммуникации. Адаптивное поведение животного - первого коммуниканта, зафиксированное в среде в виде следов его жизнедеятельности, представляет собой "языковое" выражение, обладающее свойством передаваемости для второго коммуниканта-интерпретатора.

Встает проблема интерпретации "языковых" выражений, которая в теории информации называется "проблемой кодирования и декодирования" [10, с. 35]. "Кодирующее устройство" первого коммуниканта - его видоспецифический способ поведения, мотивированный и обладающий определенной степенью свободы, в ответ на то или иное состояние внешней среды. Так как животные-коммуниканты принадлежат к одному виду или к одному коадаптивному комплексу близких видов, входящему в состав биоценоза, они обладают сопоставимой "языковой предметной областью" - набором поведенческих стереотипов и сопоставимым опытом семантизации поведения партнеров по коммуникации [2, c. 45-50]. Понимание смысла информации, в теории информации, предполагает пересечение предметных областей двух коммуникантов [10, c. 36]. Cпособность коммуникантов "присоединить" конкретный двигательный акт к тому же самому элементу внешней среды - референту коммуникации - выступает условием взаимопонимания. Полевые материалы показывают, что животные внимательно обследуют следы деятельности животных своего и близких видов, особенно в ситуациях совпадения мотиваций [2, c. 57]; следовательно, животные обладают способностью к "декодированию" сообщений в пределах собственной предметной области коммуникации, ограниченной актуальной биологической мотивацией животного-интерпретатора и его жизненным опытом. Теперь мы можем обоснованно называть такое поведение коммуникативным поведением, причем наша терминология не противоречит терминологии, принятой в теории информации и теории семантики.

Итак, после появления ряда публикаций в области семиотики, лингвистики и философии языка, в которых были подняты метаязыковые проблемы, оговаривающие условия определения лингвистических понятий [9, 12, 13, 14, 15], появилась возможность построить теоретическую метаязыковую модель, объясняющую функционирование "языков" млекопитающих, с использованием современной терминологии, принятой в языкознании и семиотике в целом.

Лингвистика и зоосемиотика: междисциплинарные параллели

Одним из основных источников зоосемиотики является языкознание - как опыт рефлексии по поводу функционирования знаковых систем человека. Ниже будет предложен ряд теоретических положений, почерпнутых из лингвистики, зоосемиотики, сравнительной психологии и философии языка, которые согласуются с фактическим материалом полевых исследований и их толкованием в рамках теории сигнального поля млекопитающих и позволяют построить непротиворечивую, на наш взгляд, модель, описывающую накопление, хранение и передачу информации в экологических системах посредством знаковых взаимодействий животных.

Решающую роль в становлении современной лингвистической парадигмы сыграли следующие научные направления: структурализм первой половины ХХ века, генеративная грамматика, интерпретационизм, категориальные граммматики, функционализм, теория прототипов, "лингвистика текста", теории речевого действия, "принцип кооперированности", когнитивная лингвистика, а также комплекс представлений о знаке, языке, тексте и дискурсе, сложившийся в философии постструктурализма [12, 13, 15, 16, 17].

Перечисленные выше научные направления используют в метаязыковом моделировании ряд понятий, которые, с нашей точки зрения, употребимы и при моделировании процессов коммуникаций мелекопитающих. Знак, референция, текст, означаемое, означающее, коммуникация, сообщение, информация, язык, структура, система, референт, иконичность, символичность, индексальность, код, значение, ценность, синтаксис, семантика, прагматика, адресат, адресант, направленность сообщения, денотация и коннотация, синонимичность, полисемия и моносемия, контекст и ситуация общения, ось одновременности и ось последовательности, синхрония и диахрония, синтагма и парадигма - эти понятия зоосемиотика заимствует из лингвистики и семиологии, полагая генетическую связь названных научных дисциплин.

Понятия, с помощью которых мы будем описывать коммуникации животных в естественной среде обитания, с одной стороны, позволят систематизировать эмпирические данные, с другой стороны - осуществить некоторые гипотетико-дедуктивные построения относительно функционирования системы информационных обменов. Кроме того, терминология, оговаривающая условия приложения понятий, необходима для обоснования процедур работы с эмпирическим материалом: границы словесных знаков человека определены кодовыми правилами, границы знаков животных необходимо определять всякий раз в ходе наблюдений за животными на основе базовых теоретических постулатов.

Основная проблема зоосемиотики - выявление структуры неинтенционального, безадресного сообщения, "записанного" в объектах и событиях внешней среды, организующегося как текст, последовательно "считываемый" в процессе двигательной активности животных, причем сообщение анализируется с позиций получателя знаковой информации. Можно сказать, что зоосемиотика изучает структуру, организацию и значение безадресного сообщения, кодированного видоспецифическим для данных видов животных образом. Это сообщение актуализируется двигательной активностью животных в собственном или групповом информационно-знаковом поле. Задача исследователя - организовать свой процесс получения знакового сообщения так, чтобы этот процесс максимально отражал структуру и организацию знакового сообщения, полученного животными.

По мнению Л.Ельмслева, язык, понятый как структура, представляет собой "систему, на основе которой процесс может быть проанализирован и описан посредством ограниченного числа предпосылок". Характеризуя понимание структуры, датский структуралист продолжает: "Следует предположить, что любой процесс может быть разложен на ограниченное число элементов, которые постоянно повторяются в различных комбинациях. Затем эти элементы могут быть объединены в классы по их комбинационным возможностям" [18].

Характеризуя язык человека как систему, Ю. С. Степанов пишет: "Язык как система" - это, по существу, тот же тезис "Язык как структура", но как бы с включенной в определение критикой и модификацией жестко структуралистского подхода. Под системой понимается единое целое, доминирующее над своими частями и состоящее из элементов и связывающих их отношений. Совокупность отношений между элементами системы образует её структуру. Совокупность структуры и элементов составляет систему. Система и структура определяют элемент как принадлежность данной системы и в этом смысле доминируют над ним. Поэтому при описании системы логическое определение отношений действительно предшествует логическому определению элементов. Однако система и структура не предопределяют происхождение элементов как отдельных объективных явлений действительности (например, материальных звукотипов, значений слов как отражения отдельных предметов объективной действительности) и в этом смысле не доминируют над элементами. Кроме того, даже и в случае доминации в системе языка, важную роль играют нежестко детерминированные, вероятностные отношения - нежесткая доминация. Её примером могут служить явления "континуума" [19, с. 16-17].

До сих пор наличие структуры реального и возможность её обнаружения постулировались для феноменов не природного, а культурного порядка (Levi-Strauss, 1958; Автономова, 1977; Лотман, 1978). В семиотике смысл и организация феноменов коммуникации изучались в их соотнесении с культурным кодом [20].

С нашей точки зрения, зоосемиотика, подобно дисциплинам гуманитарного профиля, может претендовать на построение структурных и информационных моделей по следующим причинам: понятие "культура" входит в более широкое понятие "социальная регламентация", а понятие "социальность" распространяется на социумы животного типа. С этих позиций допустимо говорить о закономерностях кодирования информации инстинктивного и приобретенного характера, имеющих место в социумах млекопитающих, поддающихся дешифровке реципиентом.

Исторически сложилось так, что языковые способности животных изучались преимущественно на примере отдельных особей или искусственно созданных групп животных в условиях лабораторного содержания, между тем как гуманитариям, пожалуй, показалась бы странной идея изучать в качестве модели языка человека языковые феномены "маугли", которого с детства лишили естественной языковой среды. В настоящее время известно, что, помимо видоспецифичной врожденной коммуникативной компетенции, млекопитающие, обитающие в условиях природных экосистем, способны приобретать опыт коммуникации при непосредственном взаимодействии с сородичами, а также через знаковое взаимодействие с объектами естественной среды обитания, измененной другими животными [2].

Кроме того, являясь, по существу, метаязыком для описания знаковых систем животных, зоосемиотика анализирует знаковые оппозиции, держащиеся на сходстве и различии, лежащие в основе коммуникаций животных. Знаки животных "отсылают" их к ситуациям из прошлого жизненного опыта, в которых животные были мотивированы аналогичным образом, или к ситуациям, в которых восприятие объектов среды привело к имеющим значение последствиям. Инстинктивные релизеры, состоящие из инвариантной "значимой" части и не обладающего каким-либо значением индифферентного остатка, полностью попадают под определение иконических знаков, в которых "часть равна целому" [14, с. 58-59]. По мнению У. Эко, структурированная система характеризуется "значимым оппозициональным отсутствием" собственных элементов, "систематической возможностью узнавать то, что есть, по тому, чего нет" [9, с. 13-14, 49]. С нашей точки зрения, ожидания мотивированных животных, проявляющих активность в естественной среде, создают такие "пустые и замещаемые в системе валентности", а двигательные реакции животных позволяют исследователям определить значимость для животного информации, которую знак сообщает, то есть значимость референции.

У. Эко, определяя границы семиологии, пишет: "В том, что семиология изучает только явления культуры, можно усомниться хотя бы потому, что существуют такие её ответвления, как зоосемиотика, изучающая коммуникативные процессы в животном мире. Однако, по-видимому, также и эти исследования, скажем, изучение языка пчел, направлены на выявление систем конвенций, хотя бы и инстинктивного характера, и, стало быть, форм социальной регламентации животного поведения" [9, с. 33].

Представления о генетической связи языков животных и естественного языка человека разделяет Ю.С.Степанов, указывая: "Естественные знаковые системы предшествуют языку человека на лестнице эволюции живой природы, п е р в и ч н ы по отношению к нему, а искусственные языки в том же порядке эволюции следуют за языком, в т о р и ч н ы по отношению к нему" [21]. С нашей точки зрения, научный взгляд на естественный язык человека как на феномен, не имеющий ничего общего со знаковыми системами животных, исторически получает периодические подкрепления от приверженцев тех лингвистических теорий, которые считают необходимым и достаточным свойством языка наличие в нем синтаксиса, имеющего форму логического исчисления. Поиск метафизических языковых моделей, отвечающих требованиям изологизма, вели в разное время Аристотель, Лейбниц, Декарт, Г.Фреге, Б.Рассел, Р.Карнап, Л.Ельмслев, А.Черч, Н.Хомский и другие известные ученые. Максимально формализованные грамматики, функционирующие по законам логики, получившие признание среди ученых, работающих в области кибернетики, искусственного интеллекта, машинного перевода, ограничивают функционирование языка "одной прикладной функцией" - быть орудием "чисто формального упорядочения эмпирических фактов и событий" (В.А.Подорога, 1993, с. 289-290, цит. по: [19, с. 31]). Существенной чертой человека, отличающего его от животных, выступает существование человека в мире смысла, которое может и не обладать свойством последовательной логичности, допустим, в мотивации поступков. Поэтому мы разделяем мнение Ю.С.Степанова, который считает, что единственной результирующей языковой парадигмой конца ХХ века, которая не исключает из своего поля зрения человека с его сугубо человеческим, отличающим от животных качеством - вечным осмысливанием ситуации, - выступает представление в духе М. Хайдеггера о языке человека "как пространстве мысли и доме духа" [19, с. 30-33].

Итак, единицей изучения знаковых систем млекопитающих является изначально не имеющий адресата текст, "прочитанный" животным в процессе двигательной активности в собственном или групповом сигнальном поле. Базисный для зоосемиотики, с нашей точки зрения, концепт "текст" понимается здесь в широком смысле, гомологичном смыслу, вкладываемому в это понятие Р.Бартом, Ж.Деррида и иными структуралистами и постструктуралистами. Текст - способ дискретизации континуума восприятия, проводимый с целью, зачастую неосознанной, сконструировать упорядоченную и осмысленную личным опытом модель мира.

Теории сигнального поля млекопитающих можно поставить в определенное соответствие приведенную в работе И.Ильина ссылку на постструктуралиста Х.Харари, который предлагает "новое понятие текста как "неопределенного поля в перманентной метаморфозе", где "смысл - это вечный поток и где автор - или всего лишь порождение данного текста, или его "гость", а отнюдь не его создатель" [12]. Оговаривая границы мира "смысла" для животных границами их биологических мотиваций, зоосемиотика заимствует у современной философии выражение "гул языка", авторства Р.Барта (1989), для характеристики информационного континуума, определяющего индивидуальные и групповые знаковые комбинации и движение знаковой информации.

Безадресное сообщение, "прочитываемое" животными в ходе двигательной активности в среде, включено в систему групповых коммуникаций животных. Оно функционально обеспечивает единство группы (популяции) и совместную адаптивную реакцию. Сообщение, как и текст языка человека, может быть полисемичным в той или иной степени. Моносемия (изологизм) сообщения или отдельного знака достигается у человека контекстом сообщения и доминирующей мотивацией у животных.

Среда континуальна, её восприятие - дискретно. Воспринятый животным объект среды - знак, о его границах можно судить по ответной двигательной реакции животного. Роль языка животных частично играет преобразованная животными среда их обитания. Развернутое в пространстве множество знаков животных, актуализированных двигательной реакцией в ответ на восприятие объектов и событий среды, понимается как текст, внутренне скрепленный доминирующей мотивацией.

Язык животных - "система знаков, единственным существенным свойством которой является соединение смысла и чувственного образа (у Соссюра - "акустического образа"), причем оба эти элемента знака в равной мере психичны". Это определение языка, данное Соссюром для естественного языка человека, принимается в качестве базового определения [7, с. 53]. Интерпретация языкового знака человека - отсылка (референция) к иным знакам [14, с. 48], интерпретация знаков животных - отсылка к означающим из их индивидуального опыта или отсылка к инстинктивно закрепленным релизерам. То, к чему знак отсылает, не присутствует в самом знаке. Означающие знаков животных мотивированы по отношению к означаемым доминирующей биологической мотивацией. Животные не обладают символической способностью, подобной способности человека, которая позволяет немотивированность означающего по отношению к означаемому считать общим случаем знаковых систем человека, а непроизвольность природы языкового знака человека, на которую указывает большинство современных лингвистов (напр., [22]), объяснять экстралингвистическими феноменами - конкретными социальными, прагматическими или психологическими причинами. Знак естественного языка человека представляет собой чувственный образ. Психология восприятия образа, а также необходимость взаимопонимания между людьми, осуществленная наиболее экономным способом, приводят к мотивированности языковых знаков человека.

В основе оперирования знаками языка человека лежат объединенные в систему процессы генерализации и дифференцировки, осуществляемые на основе группового опыта, закрепленного правилами языкового кодирования. Знак обладает значимостью, которая определяется его окружением - позицией и оппозицией. Люди умеют отражать реальные отношения между явлениями экстралингвистической действительности с помощью языковых кодов. Животные демонстрируют посредством двигательных реакций лишь отношения между собой и окружающим миром и фиксируют эти отношения в среде в виде следов собственной жизнедеятельности.

Люди обладают способностью понимать значения слов и выражений, употребленных в переносном смысле. Однозначное отношение означающего и означаемого возникает в ситуации заранее оговоренного или допускаемого реальным опытом пользователей языка контекста и является предметом изучения ряда металингвистических теорий. Для зоосемиотики предпочтительнее те метаязыковые теории, которые не постулируют заранее, а изучают условия обозначения, порождающие изологизм, например, группа теорий, объединенных под названием функционализм [17, с. 262-273].

Ниже приводится ряд современных лингвистических теорий, положения которых могут быть частично использованы в зоосемиотических конструкциях.

Генеративная лингвистика. С нашей точки зрения, представления о грамматике языка как формальной автономной системе объясняют функционирование только изологических языковых моделей. Для объяснения изологизма генеративная грамматика ограничивается представлениями об универсальных свойствах человеческой ментальности, базирующейся на функциях головного мозга (представлениями о врожденной языковой способности человека). Так как нас интересуют условия возникновения моносемии, которые могли бы быть объяснены метаязыковой, по отношению к генеративной лингвистике, теорией, то нам остается только констатировать факт отсутствия у животных способности к языковым явлениям, структурированным как логические исчисления. Животные не обладают умением кодировать в языке более или менее сложные отношения между реалиями окружающего мира, то есть животные не способны к синтаксису, подобному синтаксису языка человека. Основа синтаксиса естественного языка человека - разделение на субъект и объект. Животные не выделяют себя из мира природы и не обладают свойством субъективности.

Интерпретационизм. Его основное положение заключается в том, что значения вычисляются интерпретатором, а не содержатся в языковой форме [17, с. 239-307]. Интерпретационная семантика - это обобщенное название ряда метаязыковых теорий, которые базируются на данных психолингвистики и социологии, в то время как "языковая" часть теорий основана на процедурах приписывания "правильных" значений и смыслов, выявленных в единицах текста через субъективное понимание речи, осуществляемое на основе объективных структур человеческого опыта. Смысл знаков языка животных исчерпывается доминирующей биологической мотивацией. Задача исследователя коммуникаций животных - интерпретировать полученный материал в "семантическом поле" мотивации животного, которое функционально гомологично языковому контексту человека.

Генеративная лингвистика, интерпретационизм, категориальные (логические) грамматики восходят, с нашей точки зрения, к представлениям о "вертикальных" отношениях между означающим и означаемым, которые разрабатывали Аристотель, Лейбниц и Декарт, мечтая о создании "таблиц дефиниций" на основе жестко закрепленных кодовых правил. Изологизм или постулируется в языке человека, или считается желаемым условием, но пока не достижимым из-за несовершенства человеческого мышления. На сходных основаниях базируются некоторые положения Л.Ельмслева.

Эти теории не затрагивают условий возникновения изологизма, полагая их свойствами мозга. Животные не пользуются формализованными языками. К "формализованным" знакам можно лишь с большой натяжкой отнести условные рефлексы животных. Даже инстинктивные релизеры воспринимаются животными как таковые в условиях соответствующей мотивации. Знаки животных "по вертикали" отсылают к образу, связанному с доминирующей в настоящий момент биологической потребностью, и "по горизонатали" - к "синонимам" - знакам, актуализированным животными в прошлом опыте по ходу реализации аналогичной мотивации с близкими по биологическому смыслу последствиями.

Главным и существенным отличием естественного языка человека и "языков" животных является наличие у человека символической способности, которой нет у животных. Люди, по словам Жака Лакана, способны оперировать символами как знаками, замещающими или фиксирующими особым образом отсутствующий предмет (ссылку на текст Ж.Лакана приводит Н.С. Автономова [23, с. 82]). В речи человека символическую способность можно обнаружить в виде тропов, неологизмов, отклонений от развернутых грамматических структур. Согласно теории Ж.Лакана, "символическое" характеризует логику опосредований между биологической потребностью человека и её удовлетворением, которое может быть осуществлено только в форме, не противоречащей социально признанному варианту, закрепленному правилами языкового кодирования.

Теория прототипов. В теории постулируется, что в языке человека "одно и то же языковое означающее может означать очень разные вещи, но в разной же степени" [17, с. 273]. Положения этой теории устраивают нас с тех позиций, что допускают множественность смыслов, которые могут быть найдены в зависимости от размеров анализируемого текста. Мы полностью разделяем мнение авторов теории прототипов о том, что концептуальные структуры проистекают из нашего телесного опыта и только благодаря ему обладают смыслом. Представление о телесном опыте, как первом и основополагающем классификаторе явлений реальности, полностью распространяется на возможность определения значения текстов, "прочитанных" в информационно-знаковом поле млекопитающих.

Лингвистика текста утверждает, что языковое исследование связано с единицами более крупными, чем предложение. Анализ поведения животных в своем сигнальном поле, по сути, является анализом "чтения" животными текста, означающими которого могут выступать воспринятые животными объекты окружающей среды и реакции иных особей.

Современные теории речевого действия утверждают, что языковое выражение - это не предмет, а действие, продолжая развивать, в частности, положения Л.С.Выготского (1996) и Л.В.Щербы (1974). Сходную позицию занимают создатели теории сигнальных полей млекопитающих, которые утверждают, что знаки языковой (коммуникативной) системы млекопитающих можно выделить только с помощью фиксации двигательных реакций животных в ответ на восприятие объектов окружающей среды [1, 2]. Люди же, по мнению многих психологов и физиологов, способны к отсрочке телесной двигательной реакции или к превращению её в принципиально иные формы - символические. Развитая символическая способность взрослого человека позволяет существовать "поэтическому" языку, то есть способности производить и понимать сообщения, кодированные частично "закрепленным" кодом, с одной стороны, и общим смыслом контекста при метафорическом, "скользящем" коде, с другой. Эта способность, как отмечает в своей работе "Мышление и речь" Л.С.Выготский (1996), возникает в онтогенезе человека только после прохождения знаковых стадий, которые носят фиксированный, фетишистский характер. Знаки животных отсылают к конкретной доминирующей мотивации: означаемое биологически детерминировано, зафиксировано мотивацией, имеющейся на данный момент.

Функционализм. Мы полагаем, что зоосемиотика может пользоваться достижениями функционализма - группы лингвистических теорий, изучающих язык сквозь призму речевых функций. Функционализм допускает и поощряет вмешательство экстралингвистических факторов в язык и речь. Более того, функционализм - метаязыковые теории, которые делают возможным рассмотрение условий функционирования кодовых правил языка; при этом структура языковой системы предопределяется конкретными функциями данной языковой системы.

Нам близка позиция французского структуралиста психоаналитика Ж. Лакана, который в своих работах ставит вопрос об условиях, делающих возможным использование конвенциальных кодовых правил языка человека. Лакан "не считает связь знака и значения - означаемого и означающего - заранее заданной, но пытается выяснить, как, при каких условиях, по каким критериям, в каких ситуациях означаемое может соединиться с означающим, а значит, и обозначение как таковое становится возможным" [23, с. 77].

Сравнение знаковых систем млекопитающих и естественного языка человека

Язык - это модель, а конкретная функциональная реализация модели - речевая деятельность, речь. Поэтому, пользуясь общепринятым выражением "функции языка", мы будем в большинстве случаев подразумевать "функции речевого сообщения". Языки, входящие в обобщаемое посредством употребления гомологичной терминологии множество языков ( от естественного и формализованных языков человека до "языков" животных), выполняют различающиеся наборы функций. У "речей" разного рода, осуществленных при помощи всех языков, включенных в наше множество, есть общая функция - функция коммуникации, хотя в ряде случаев это может быть вторичная автокоммуникация (разговор с самим собой) или однонаправленное общение - передача кодированной информации (трансляция).

Язык животных можно определить как закрытую врождённую знаковую систему, которая выполняет, в основном, коммуникативную функцию [24]. В более широком смысле, включающем передачу информации заочно, через среду обитания, язык животных - это обобщенное название знаковых систем животных, частично способных к хранению информации в среде и к дополнению новыми знаками. "Подобно знакам человека, знаки животных являются двусторонними: по каналам связи может быть передан только материальный носитель (физическая часть сигнала, план выражения знака), но не его значение (план содержания знака). Поэтому можно пренебречь материальной модальностью знаков животных и изучать знаковые системы животных как языковые системы по принципу организации их структуры", - пишут биологи В.И.Марков, В.М.Островский и М.А. Островский, аргументируя возможность построения теоретических моделей коммуникативных систем животных [25].

Функции языковых сообщений животных: при непосредственном взаимодействии адресанта и адресата: коммуникативная (передача информации при общении), суггестивная (воздействие), эмотивная (передача эмоций), фатическая (установление контакта). При воздействии адресанта на среду, знаки которой "прочитываются" адресатом, к перечисленным функциям добавляются аккумулятивная (накопление информации) и консервативная (хранение информации).

Отличия языка животных от естественного языка человека состоят, в основном, в следующем.

Основная социальная функция языковых систем человека - функция психической защиты. С одной стороны, люди создают символическую реальность, замещающую какую-либо реальную нехватку, с другой стороны, активное употребление принятых в группе правил кодирования информации позволяет пользователю языка идентифицироваться с данной группой. Защитная функция в языках животных представлена в очень незначительной степени, только в составе игрового поведения.

Человеческий язык - инструмент мышления и познания мира. У животных, в их системе коммуникации, эта функция языка не выполняется. Животные способны оперировать знаками только при непосредственном контакте с объектами. В сигнальных сообщениях животных отсутствует разделение на субъект и объект, нет логического синтаксиса, нет общих и отождествляющих суждений. Животные способны к частичным отождествлениям внешних объектов на основе иконических образов, где часть равна целому. Так, след хищника вызывает ту же реакцию страха и избегания, что и сам хищник.

Знаки человеческого языка полисемичны, моносемия достигается контекстом, который адресант выбирает относительно свободно. Люди могут говорить о том, что в данный момент скрыто от глаз и других органов чувств, животные такой способностью не обладают. Животные эмитируют и "прочитывают" знаки однозначно, в зависимости от собственного мотивационного состояния. Содержание сообщений животных ограничено биологическим смыслом: знак биологически релевантен. Животные не способны к метафорам и символам, у них нет языковой цензуры социального происхождения, которая производит явление вытеснения.

Естественный язык человека иерархичен: меньшие единицы служат для организации больших; внутривидовой язык животных, как правило, состоит из сигналов одного уровня. Иерархичность сигналов животных наблюдается при межвидовой коммуникации; иерархически организован базирующийся на потоке информации процесс саморегуляции экосистем различного уровня [2, с. 92-95].

Животные не имеют специальной материальной субстанции для знакового означающего, кроме естественной среды. Знаки естественного языка человека независимы, автономны от мира вещей, имеют четкие границы и легко выделимы. Границы знаков животных можно выделить только по их ответной поведенческой реакции. Знаки, используемые млекопитающими с целью коммуникации, в основном не звуковые, как у человека, а ольфакторные, зрительные и ультразвуковые.

Как в стереотипных инстинктивных сигнальных ситуациях, так и в прижизненно приобретенных способах поведения, животные эмитируют знаки непреднамеренно. Как совершенно верно указывает белорусский семиолог Н.Б. Мечковская, для животного, которое издает сигнал опасности, крик тревоги не означает опасности, а является первой частью поведения, которое животное предпринимает в случае опасности. Животное издает крик тревоги не для сообщения другим животным об опасности. Крик выражает эмоциональное состояние напуганного животного. Для членов же стаи крик тревоги имеет знаковое значение, он представляет определенную ситуацию, например, появление хищника. Интенциональные знаки языка человека в ряде случаев предполагают ориентацию на отправителя в большей степени, чем на получателя. Одна из функций знаков человека - быть "конвенциональным транслятором значений от отправителя к получателю" [11, c. 4].

Знаковые системы животных закрыты, в них практически не добавляются новые знаки. Большинство сигнальных сообщений животных инстинктивно по форме. Лишь незначительная часть приобретенных знаний передается следующим поколениям при общении, осваивается в результате подражания сородичам, а также закрепляется через изменение среды обитания.

В заключение можно сделать следующие выводы.

Животными движут только биологические мотивации. У человека, наряду с "биологическими" мотивациями, присутствует исключительно человеческая мотивация - быть признанным в том социуме, с которым он самоотождествляется, то есть идеалы которого он разделяет и язык которого он использует в качестве естественного языка, излагая свои желания. "Биологические" мотивации говорящего субъекта оказываются "преломленными через призму" их признания тем языковым коллективом, к которому принадлежит данный субъект и языковыми кодовыми правилами которого он пользуется, полагая их своими.

Возможно использование "сквозной" (междисциплинарной) понятийной системы для описания особенностей функционирования языка человека и знаковых систем млекопитающих. При этом следует оговаривать цели и задачи применения семиотической терминологии и границы приложения семиотических понятий в случаях, дискуссионных с точки зрения современной семиологии.

ЛИТЕРАТУРА

1. Наумов Н.П. Биологические (сигнальные) поля и их значение в жизни млекопитающих //

Успехи современной териологии. М.: Наука, 1977. С. 336-398.

2. Мозговой Д.П., Розенберг Г.С. Сигнальное биологическое поле млекопитающих: теория

и практика полевых исследований. Самара: Изд-во "Самарский ун-т", 1992. 119 с.

3. Sebeok T.A. Perspectives in Zoosemiotics. The Hague: Mouton, 1972. Р. 6-33.

4. Марков В.И. Продуктивность коммуникативной системы дельфина афалины: к

проблеме внечеловеческих языковых систем // Язык в океане языков. Новосибирск:

Сибирский хронограф, 1993. С. 86 - 147.

5. Барт Р. Основы семиологии // Структурализм: "за" и "против". М.: Прогресс, 1975.

С. 115-137.

6. Якобсон Р. Язык в отношении к другим системам коммуникации // Якобсон Р. Избранные

работы. М.: Прогресс, 1985. С. 30

7. Соссюр Ф. де. Курс общей лингвистики // Труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1977.

С. 53-56.

8. Декомб В. Современная французская философия. М.: Весь мир, 2000. С. 90-93.

9. Эко У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию. М.: Петрополис, 1998. С. 13-

75.

10. Тондл Л. Проблемы семантики. М.: Прогресс, 1975. 484 с.

11. Никитин М.В. Предел семиотики // Вопр. языкознания, 1997. N 1. С.3-14.

12. Ильин И.П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М.: Интрада,

1996. С.170.

13. Ильин И.П. Постмодернизм от истоков до конца столетия: эволюция научного мифа. М.:

Интрада, 1998. С. 8-135.

14. Пирс Ч. Логические основания теории знаков. СПб.: Алетейя, 2000. С. 48-59.

15. Степанов Ю.С. В трехмерном пространстве языка. Семиотические проблемы

лингвистики, философии, искусства. М.:Наука, 1985. С. 278-315.

16. Амирова Т.А. Из истории лингвистики ХХ века. М.: ЧеРо, 1999. С. 4-35, 90-103.

17. Демьянков В.З. Доминирующие лингвистические теории в конце ХХ века // Язык и

наука конца ХХ века. М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 1995. С. 239-307.

18. Ельмслев Л. Пролегомены к теории языка // Новое в зарубежной лингвистике. М.:

Прогресс, 1960, Вып. I. С. 270.

19. Степанов Ю.С. Изменчивый "образ языка" в науке ХХ века // Язык и наука конца ХХ

века. М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 1995. С. 7-34.

20. Eco U. A theory of semiotics. Indiana Universiti Press, Bloomington, London, 1976. P. 12.

21. Степанов Ю.С. Семиотика. М.: Наука, 1971. С. 47.

22. Лебедев М.В. Стабильность языкового значения. М.: Эдиториал УРСС, 1998. С. 49-61.

23. Автономова Н.С. Структуралистский психоанализ Ж.Лакана // Французская философия

сегодня. Анализ немарксистских концепций. М.: Наука, 1989. С. 65-87.

24. Антропология. Сост. Э.Д. Владимирова. Самара: Изд-во "Самарский ун-т", 1999. С. 97-

100.

25. Марков В.И, Островский В.М, Островский М.А. Структурный системный подход к

анализу коммуникативных систем животных // Поведение животных в сообществах. М.:

Наука, 1983. С. 4-5.

DESCRIPTION OF THE INFORMATIVE AND COMMUNICATIVE PROCESSES IN THЕ ECOLOGICAL SYSTEMS BY THE SEMIOTICS NOTIONS

No 2001 E.D.Vladimirova

The article is devoted to the problems of the animals' informational interrelation theory. The work deals with the knowlege on methodological foundations of the animals communication theory and lingvistics. This paper's subject is the metalanguage for the description of the information accumulation, storage and motion in the ecological systems. The process of the communications is examined from the point of view a sign recipients by means of semiotics. The determining relations are set as "signal field", "text", "sign", "sign sistem", "information", "communication", "message", "motivation". The dimensions of sign perseption for animals are equal to number of environmental objects which actualliezed by animal behavior response. The specieses of the same coadaptive complex have identical natural signscapes.

Владимирова Элина Джоновна, кафедра зоологии, генетики и общей экологии, Самарский государственный университет, 443011, Самара, ул. Акад. Павлова, 1; E-mail: elvlad@newmail.ru

Elina Vladimirova, Department of Zoology, Genetics and General Ecology, Samara State University,

Samara 443011 Russia;

Владимирова Элина Джоновна Информационно-коммуникативные процессы в экосистемах (статья 2001 г.)

Владимирова Элина Джоновна
Информационно-коммуникативные процессы в экосистемах (статья 2001 г.)