"ПИКОВАЯ ДАМА" Л.Е.УЛИЦКОЙ
В СВЕТЕ ТРАДИЦИЙ РОЖДЕСТВЕНСКОГО РАССКАЗА

Завьялова Е.Е.

Рассказ Л.Е.Улицкой неоднократно обращал на себя внимание литературоведов. Подавляющее большинство исследований "Пиковой дамы" посвящено её сопоставлению с"донорским текстом" - повестью А.С.Пушкина (см., например, работы С.Б.Бахтиновой, П.С.Волковой, О.В.Побивайло, Е.В.Сафоновой, Л.И.Шевцовой, И.С.Юхновой). Для понимания авторской концепции необходимо определить и другие интертекстуальные связи произведения. Важными, на наш взгляд, являются отсылки к "Рождественским повестям" Ч.Диккенса и святочному жанру в целом.

Начнём с темпорального аспекта: приуроченность событий к периоду святочного цикла часто называют категориальным признаком этого типа литературы. Основное действие в рассказе Л.Е.Улицкой приходится на зиму, развязка наступает через полгода, 12июня. День начала событий не указан, но его приблизительно можно определить по пейзажным зарисовкам ("После многодневных морозов немного отпустило - начался снегопад, и Замоскворечье на глазах заносило снегом" [4]), упоминанию о конкретных действиях ("...Гриша пошёл скакать на очередную ёлку к однокласснику, а Леночка отправилась заваливать очередной зачёт" [4]) и выражению "рождественские обещания" [4] (такназываются обязательства, которые берёт на себя приехавший гость).

Заслуживают внимания аналогии в системе образов. Для "Рождественских повестей" характерна "разнополюсность" персонажей: "богатый мизантроп, с одной стороны, и"маленький" человек как носитель положительного идеала, с другой" [3; 38] Простота, сердечность - качества, присущие Анне Фёдоровне, её дочери Кате и - отчасти - внучке Леночке. Внешность Анны Фёдоровны, профессора-медика, непрезентабельна: "грубоватые пальцы" [4] с ногтями "в йодистой окантовке" [4], "по-немецки прочные ноги" [4], родинка на щеке, напоминающая "лиловатую фасолинку" [4], "воробьиного цвета волосы" [4], коса, свёрнутая на шее "колбаской" [4], "оплешивевшая на груди шуба" [4]. "Домашняя одежда ей всегда была не к лицу, в халате она выглядела дачной хозяйкой из пригорода" [4], - отмечается в повествовании. Неказиста и наружность Кати: "круглые глаза на белёсой перистой головке, тонкая шея, длинный нос клювиком" [4]. Леночка описывается "высокой, нескладной, с узкими плечами и круглыми глазами" [4].

В этих образах подчёркивается домашность; значимы в указанном контексте сравнения: "в старых тёплых халатах, похожие на поношенные плюшевые игрушки" [4], "Анна Фёдоровна привалилась к подлокотнику, Катя, поджав под себя тонкие ноги, забилась матери под руку, как цыплёнок под крыло рыхлой курицы" [4]. Так намечаются основополагающие для рождественской философии мотивы домашнего уюта и человеческого тепла. См.: "Мать и дочь любили друг друга безгранично, но сама любовь препятствовала их близости: более всего они боялись причинить друг другу огорчение. Но поскольку жизнь состояла главным образом из разного рода огорчений, то постоянное умолчание заменяло им и тихую жалобу, и сладкие взаимные утешения, и совместные вслух размышления, и потому чаще всего они говорили о Гришином насморке, Леночкиных экзаменах или о снотворном для Мур. Когда же случалось в их жизни что-то значительное, они только прижимались теснее и ещё дольше, чем обычно, молча сидели на кухне перед пустыми чашками" [4].

Портретам упомянутых выше героинь противопоставлены два других - Марека (бывшего мужа Анны Фёдоровны) и Мур (90-летней матери Анны Фёдоровны, урождённой Марии Чарнецкой). Марек живёт за границей, в Йоханнесбурге, там у него своя клиника. Облик мужчины - олицетворение успешности: "моложавое загорелое лицо" [4], кудри, бежевый "ворсистый" [4] пиджак, шарф "высочайшего качества" [4], ладный чемоданчик на колёсах (рассказ написан в 1999г., когда trolley cases были в России редкостью). Радиотелефон, фотоаппарат, кинокамера, "какие-то технические штучки" [4], туфли для Мур, игры для внука, пара компьютеров, приглашение в Грецию на виллу - таков неполный список подарков Марека, чья щедрость позволяет отождествить его с персонажем-дарителем. Примечательно сравнение героя с Дедом Морозом, актуализирующее рождественскую тему: "Не только восьмилетний Гришка, но и дылда Леночка <...>, и сама Катя выбегали на звонок Марека с такой восторженной прытью, как будто за дверью стоял по меньшей мере Дед Мороз. Марек и держал эту безвкусную красно-белую ноту: над африканским загаром дымились ярко-белые кудрявые волосы, а вместо пошлого красного халата с белым ватным воротником был закинут вокруг шеи шерстяной шарф глубокого кровяного цвета... Как и полагалось Деду Морозу, он был весел, румян и невероятно щедр на всякие угощения и подарки, а ещё больше на обещания" [4].

С образом Марека связаны и две другие важнейшие для рождественского текста составные части сюжета: облагодетельствование положительных персонажей, а также воссоединение отца с ребёнком - мотив, восходящий к литургической драме. "Безотцовщина <...> стала в их семье явлением глубоко наследственным, в трёх поколениях прочно утвердившимся" [4], - говорится в рассказе. А потому появление в квартире мужчины - дедушки, отца, бывшего, но доныне любимого мужа - расценивается домочадцами как ещё одно, уже не связанное с материальным благополучием чудо. И Марек счастлив увидеть "новообретённых внуков" [4], "простодушных и трогательных детей, собственно, его семью" [4]. "Семейный экстаз" [4] - так, несколько ревниво, характеризует воцарившуюся вдоме атмосферу Анна Фёдоровна. "Праздник Рождества, ставший праздником единения людей, и в особенности членов одного семейства, неизбежно должен был породить рассказы с мотивами "возвращения блудного сына", "встречи" родных иблизких после долгой разлуки, "раскаяния", "нравственного перерождения"" [2; 205], - указывает Е.В.Душечкина, автор монографии о святочной литературе.

Облик Мур аристократичен: прямая, "как линейка" [4], спина, тонкий нос, узкие запястья и стопы. Дама "всегда театрально разодета" [4], то сидит в позе любительницы абсента, то "изящно, как лорнетку" [4], держит на весу очочки, то подаёт наманикюренную кисть "великосветским движением" [4]. Её манеры, поступки свидетельствуют о любви кшику и - полном пренебрежении семейными ценностями. Воспоминания Дамы о прошлом - скабрёзные рассказы о богатых мужьях и знаменитых любовниках. "...Полон дом детей, ничтожная жизнь, без веселья, без интересов..." - так она оценивает своё нынешнее положение. Мур алчна, подчас груба и бесцеремонна; любые события для неё лишь "декорация собственной жизни", а люди - "статисты её пьесы" [4]. В отличие от предшественников - Ч.Диккенса, Х.К.Андерсена, Ф.М.Достоевского, Н.С.Лескова, А.П.Чехова, Л.Н.Андреева и многих других - Л.Е.Улицкая в "Пиковой даме" почти не затрагивает проблемы неравенства, связанного с несправедливым устройством общества, писательница сосредоточена на семейных коллизиях. Однако отголоски характерной для рождественского текста социальной темы обнаруживаются в противопоставлении поведения героев: с одной стороны, привыкшая к роскоши и повиновению Мур, с другой - остальные домочадцы, смиренно переносящие лишения в быту и неустроенность личной жизни.

Особую роль в описании Пиковой Дамы играют подробности, указывающие на инфернальность образа. Урождённая панна Чарнецкая родилась "в одном из полуготических узких домов" [4] Варшавы, её родословная идёт от "лютого польского воеводы" [4] (заметим, что фамилия "Чарнецкий" берёт начало от польского прилагательного "czarny", т.е. "чёрный"). Мур наделена "нечеловеческим обаянием" [4], удивительной способностью подчинять окружающих своей воле. "Это чудовище, гений эгоизма, Пиковая Дама, всех уничтожила, всех похоронила...", - говорит Марек. Она фактически побеждает смерть: повредившая часть её лёгкого раковая опухоль инкапсулируется, "замирает" [4]. Немаловажны в обозначенном контексте и портретные детали: "медленно двигала длинными веками" [4], "неодобрительно смотрела... глазами цвета пустого зеркала" [4], "желтоватые костяные кисти в неснимающихся перстнях да длинная шея с маленькой головой торчали, как у марионетки" [4], "чёрное кимоно висело пустыми складками, как будто никакого тела под ним не было" [4]. Трижды в отношение Мур употребляется лексема "дух".

Мотив нечистой силы является самым распространённым в народных рассказах, приуроченных к святкам; обострение отношений с потусторонним миром мифологи объясняют "переломным" характером периода зимнего солнцестояния [2; 27] (далеко не случайно, на наш взгляд, что события пушкинской "Пиковой дамы" приходятся на зимний сезон балов, начинавшийся как раз с Рождества). Следуя фольклорной традиции, Ч.Диккенс повествует, как в жизнь его героев вмешиваются сверхъестественные силы: духи, привидения, призраки [3; 39]. Сюжет подхватывают многочисленные последователи автора "Рождественских повестей". Наличие мистического подтекста у Л.Е.Улицкой подтверждает генетическую связь произведения со святочной темой.

К другим присущим рождественскому нарративу признакам рассказа следует отнести мотивы сновидения, воспоминания, обиженного ребёнка, образы метели, очага, колокольчика. Можно отметить и непосредственные параллели, например, схожесть описаний Марека и Боба Крэтчита, диккенсовского персонажа ("Рождественская песнь впрозе"). Ср.: "Во мгновение ока контора была заперта, а клерк, скатившись раз двадцать - дабы воздать дань сочельнику - по ледяному склону Корнхилла вместе с оравой мальчишек (концы его белого шарфа так и развевались у него за спиной, ведь он не мог позволить себе роскошь иметь пальто), припустился со всех ног домой в Кемден-Таун - играть со своими ребятишками в жмурки" [1; 58] - "...По широкой лестнице поднимался какой-то сумасшедший в бежевом пиджаке, красном шарфе, перекинутом через плечо, без шапки, вседых заснеженных кудрях" [4], "ловко обогнул крепко укутанного человека" [4], ""Ты без пальто?" - восхитился Гриша" [4].

В классическом рождественском рассказе мизантроп часто переживает нравственное перерождение, становится благодетелем, награждает кротких героев, которые безропотно терпели лишения и прощали обиды. В "Пиковой даме" Л.Е.Улицкой доброхот Марек щедр изначально, а перемены в поведении Мур, спокойно принимающей доводы гостя, оказываются эфемерными: она не позволяет свершиться главному "чуду", её внучка и правнуки не едут за рубеж, а дочь скоропостижно умирает. Реминисценцией на рождественский текст можно считать ещё одну художественную деталь - синее звёздчатое платье, в котором Анна Фёдоровна остаётся лежать на тротуаре, недалеко от церкви Всех Скорбящих, так и не дождавшись приезда "скорой помощи".

В конце рассказа "невероятное" событие всё-таки происходит: за минуту до приступа героиня решается на бунт и представляет, как наносит матери удар по лицу. Сама того не подозревая, дочь умершей вскоре исполняет это желание. О значимости эпизода сигнализирует почти буквальный повтор: "И увидела вдруг как уже совершённое: она, Анна, размахивается расслабленной рукой и наотмашь лепит по старой нарумяненной щеке сладкую пощёчину..." - "Катя подошла к Мур и, размахнувшись расслабленной рукой, наотмашь влепила по старой, ещё не накрашенной щеке сладкую пощёчину". Впрочем, последнее слово вновь остаётся за Пиковой Дамой: Катя тут же проходит на кухню, занимает место Анны Фёдоровны, чтобы выполнить очередную прихоть Мур. Читатель так и не дожидается хэппи-энда, столь типичного для диккенсовских историй.

1. Диккенс Ч. Собрание сочинений: в 30 т. Т. 12. М.: ГИХЛ, 1959.

2. Душечкина Е.В. Русский святочный рассказ: становление жанра. СПб.: Санкт-Петербургский гос. ун-т, 1995.

3. Меретукова М.М. Жанровая и художественная специфика "Рождественских повестей" ("Christmas Tales") Ч.Диккенса и английская фольклорная традиция // Вестник Адыгейского гос. ун-та. Серия 2: Филология и искусствоведение. 2010. Љ 2. С. 37-41.

4. Улицкая Л. Пиковая дама [Электронный ресурс] // Улицкая Л. Пиковая дама и другие. Рассказы. М.: Вагриус, 2001. С. 261-299. URL: http://www.ulickaya.ru/content/view/1050/460/ (дата обращения 27.03.2016).