Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.
СЕРГЕЙ ЗЕЛИНСКИЙ
ГОРИЗОНТЫ БЫТИЯ
О романе.
Роман "Горизонты бытия" - это роман-размышление, написанный в жанре философско-психологической прозы.
Поиск истины. Поиск смысла жизни. Внезапные озарения, и при этом бег навстречу какой-то словно обреченности, которая в итоге оказывается удивительной истиной, рождая те открытия в душе, которые помогают нам жить.
Жизнь, смерть, любовь, вдохновение - эти вечные темы рассматриваются на страницах романа, словно по своему и заново раскрываясь, ибо задействуют они нечто трансцедентальное, что таится в глубинах подсознания каждого, и при этом у каждого это все-таки что-то свое, помогающее быть может даже по иному взглянуть и на окружающий мир и на самого себя.
Сергей Зелинский
Горизонты бытия
роман
Часть 1
Глава 1
Поистине увлекательная может быть жизнь. Но она точно также может окончиться в любую минуту.
И тогда уже получается, что понимает каждый из нас, что не в силах противостоять безграничному разуму времени. Тому, что вроде как и внезапно нахлынывает на нас. И в то же время кажется таким до бели безграничности потерянным во времени.
.............................................
Приоткрывающие вам границы миропонимания иной раз кажутся тем больше занимательными, чем больше вы - находя успокоения в душевном - еще более погружаетесь в мир собственного таинства души - помноженного при этом на адаптированность к пониманию ближнего. Тогда наступает своеобразная гармония. Та самая гармония, которой некоторые иной раз добиваются на протяжении всей жизни, и все равно, зачастую, это ничем у них не заканчивается, ибо не находят.
Отчего же тогда вы можете судить о том, что нашли?
Этот призрачный мир внутреннего единства держался на чем-то столь хрупком, что я, бывало, сам боялся признаться в собственной душе, что обрел счастье. Счастье, которое требовалось еще оберегать, потому что стоило подумать ветрам ненависти (со стороны кого бы то ни было, хотя, если со стороны кого-либо, еще можно было вынести, то со стороны близких - уже весьма затруднительно), и почти тотчас же тебя возвращало на какие-то неизведанные доселе круги адовой запутанности истины. Когда истина вроде как еще и была. Но при этом вам уже много труднее было признать ее существование. А вы при этом даже не запутывались, нет. Просто становилось все как-то иначе и по другому. По другому - значит иначе. Иначе - значит по другому.
А потому всеми силами я пытался сохранить этот призрачный мир потустороннего отчаяния и наблюдения за чем-то порой быть может и вовсе ужасающим. И что уж точно, тем, что не становилось понятным самому мне, просто хотя бы потому, что мир вокруг казался все таким же загадочно-забавным, каков он, по всей видимости, и был на самом деле.
Глава 2
Проснувшись в один из дней, я решил во что бы то ни стало изобрести своеобразную формулу счастья, которая, как считал, конечно же в первую очередь поможет мне самому. Я тогда верил, что если наступит гармония в собственной душе - значит я смогу спасти мир. Уже позже я понял, что мир живет по своим законам, и ему, по всей видимости, совсем не надо спасения. Но даже если люди что-то такого и хотели (люди ведь населил мир, как и мир состоял из людей), то они ни за что открыто не выражали свое желание. Может не могли правильно сформулировать?
Я задумался над истиной. Я задумался над тем, что происходило в мире с моим участием. И я понял, что мне все-таки удавалось иной раз (путем позитивное воздействия) влиять на кого-то одного, быть может более сильного чем остальные, чтобы он уже оказывал влияние на остальных.
Это значило, что любого подобного рода внушение являлось опосредованным. Я словно не сам воздействовал на других, а через одного из них, одного из наиболее ярких (сильных, конечно же, сильных) представителей, понимающих меня точно также, как и я понимал его. Быть может тогда я подумал о том, что разделение труда (в конце восемнадцатого века описанное Адамом Смитом) существует не только в производстве, но и в мыслительной деятельности. Поэтому в моем случае - прямое влияние могло быть только на личность, которая в последствии сделает историю (даже в рамках "одного королевства"). Ну а кроме того, подобное было заложено природой. Ведь вполне определенно, что у каждого человека есть своя миссия на земле. Миссия, отличная от миссии других людей. Причем, это совсем не обязательно должна была быть какая-нибудь положительная миссия. Миссия может быть и отрицательная. Также как и миссия, направленная на то, чтобы с помощью представителей таких миссий - другие чего-то добивались. И я не говорю сейчас о рабах, хотя и о них тоже. Есть так называемые патологические "жертвы", миссия которых - за счет своего всецелого подчинения - обогащать духовный и физический мир других. Точно также как и существуют люди схожие по своему внутреннему миропониманию. Если подобные люди объединяются вместе - на них просто легче становится возможно воздействовать. Управлять ими. Причем управлять так, что они сами будут благодарны этому и не мыслить иного. А оказывая влияние на них - уже через них подобное влияние может быть оказано и на остальных (всех тех, с кем они контактируют).
Впрочем, подобного рода влияние окажется в итоге все-таки несколько условно-искаженным, потому что при передаче людьми друг другу информации происходит порой удивительное ее искажение. А значит получается так, что единой истины уже как будто и не существует. Хотя разве истина сама по себе не является характеристикой чего-то единого? Загадка.
Загадки были частью моего увлечения. Вернее - разгадки подобных загадок. И зачастую чем больше я погружался в мир различного рода таинств, тем больше во мне зиждилось желание дальнейших побед во благо понимания разгадки внутреннего мира человечества.
Глава 3
Истина, конечно, иной раз невероятно запутывалась. В такие минуты (часы, и - порой даже эпохи) мозг всех без исключения людей поражала какая-то удивительная энергетическая зависимость.
И словно по цепочке от одного к другому тогда переходили различные мысли да предания собственного миропонимания да мироосознания конкретного человека. При подключении (дружеском, любовном, рабочем, ином) одного человека к другому - как раз и наступало та волна - порой необъяснимого мне пока еще - движения (надеюсь разобраться к концу книги), на котором, собственно говоря, все вокруг и базировалось.
И я ведь этим жил. Более того. Мне настолько все это нравилось, что я ни в коем случае не желал каких-то иных изменений. Ведь все, что должно было произойти - способно было произойти фактически невзирая на какое-либо наше участие. Можно верить в судьбу, бога, провидение, еще какие-то буквенные характеристики неизведанного (человек любит объяснять словами то, что сам не понимает), но на самом деле это нисколько не приближает его к тому пониманию, которого он ищет. Так, лишь утешение души за счет того, что нашел, как объединить буквы и родить новые слова (бог, дьявол, миропонимание, высшие силы, подсознание, вселенский разум и прочая, прочая, прочая). Тогда как он и сам понимает, что сколько бы ни пытался (хотя, хорошо ведь, что пытается? Опустить руки - значит способствовать регрессу), так быстро ничего не удастся. Необходимо время. И вера. Вера в то, что обязательно получится.
Глава 4
Преодоление различного рода жизненных парадигм, всегда представлялось мне каким-то уже ставшим обычным делом. Я словно свыкся с ними. Жизнь настолько часто выкидывала различные коленца, что приучила меня если и печалиться о чем, то делать это не часто; дабы совсем не растеряться в ходе бега времени. Ведь время меняет все и вся. И когда я уже, бывало, начинал совсем отчаиваться, мне на помощь приходила история когда-то происходивших со мной событий. А так как все в итоге повторялось, я понимал, что еще словно и рано печалиться. Брал, своего рода, отсрочку. А когда подходило время "платить" - оказывалось, что сам по себе душевный конфликт уже потерял всяческую ориентацию, растворившись в гуще тривиальных событий жизни.
Вот так и выживал.
Глава 5
Необычайно-невидимые отголоски сознания - еще видимо надеялись получить свое величие в тех парадигмах времени, в которых брали свой невидимый путь. Но я уже знал, что ничего у них не получится, если нет на то нашей воли. А потому специально (и словно неведомо ни для кого) желал оставаться ровно таким, какой на самом деле и был. Ну а уж насколько мне это удавалось... Да, думаю, удавалось.
......................................
Бывало, конечно, сила жизненных обстоятельств словно намеренно выводила какие-то новые составляющие бытия, задействуя особого рода внутренние резервы. И, признаюсь, если поначалу чего-то подобного я не понимал (не зная, главным образом, как реагировать), то в последствие научился с этим справляться и даже как-то привык. А так, бывало, просыпаешься утром, и не знаешь, что ждет тебя даже не то, что в течение дня, а и через несколько минут, ибо как раз от первых твоих мыслей да действий чаще всего и зависит колея предстоящего дня. Если грустно да тяжело в душе - таков может получиться и весь день. Если радость - боишься появления нечисти, которая готова эту радость омрачить.
И получается так, что ты словно сам себя программируешь на совершение последующих действий. Но в полной мере я не мог считать так, ибо, когда у вас болит душа, психике все равно какой будет день, и с какими характеристиками (радости или отчаяния) он будет. Ведь существует нечто много сильнее, что нас тревожит. А с другой стороны, когда я счастлив - то, опять же, опасаешься страха за то, что это счастье заберут. Кто? А черт его знает.
Глава 6
Видимо жизнь должна была действительно побить да поломать (в известном аллегорическом понимании) дабы научить с возрастом не реагировать на какие-то свои шаги - (тире) действия; и заставив принимать все даже не так, как должное (в этом сквозит оттенок какой-то излишне покладистой предначертанности), а принимать все, скорее, как нечто вполне собой разумеющееся.
При этом в мыслях всплывало еще одно правило: в жизни с вами никогда не произойдет того, что вы не сможете выдержать. Ведь даже, условно говоря, и ваша земная смерть - это всего лишь окончание жизни. Кто знает, что будет после. Может "там" намного лучше. И что уж точно - спокойнее. Ведь смерть ничто иное как следствие страха неизвестности. Да, каждому дан определённый отрезок жизненного пути, на котором он волен делать все, что захочет. Может страдать, может радоваться, может пребывать в богатстве, а может нищенствовать, все что угодно. Это словно ваш шанс. Шанс, который у каждого свой. Но всех уравнивает земная смерть. А это значит, что просто истекло время ожидания жизни. И точно также, как все в мире заканчивается (радость и печаль, богатство и нищенство, любовь и ненависть, боль и счастье, и прочее), точно также оканчивается игра под названием жизнь. Вот и все. И этого не стоит бояться. Бояться, что вы что-то не успели в этом мире. Не успели для кого? Для тех, кто остался после вас? Так без вас - все равно о вас станут судить несколько иначе, чем вы бы то желали. И вы уже не сможете выступить адвокатом себя.
Да вам, впрочем, потом уже будет все равно, что там после вас. Я это знаю. Не раз терял близких, после смерти которых даже их труды рукописные забывались, а что было говорить о трудах земных, память о которых стирается еще быстрее, ибо люди не только помнят только себя, но и интересуются собой же (о других забывая с течением хода времени). Да и, по сути, любой интерес к другим - всегда лишь постольку-поскольку. И, большей частью, в виде какого земного развлечения или необходимости работы (то есть для достижения и реализации собственных земных жизненных целей), а не по наитию души. Душа ведь пребывает в теле. А тело надо питать земной пищей (помимо духовной). Если без последней не проживешь в полном душевном комфорте (но сумеешь жить в физическом понимании), то без первой просто умрешь. Суровые реалии жизни, как говориться.
Глава 7
Основная ошибка человека заключается в том, что он видит окружающий мир только сквозь призму собственного восприятия. Переживает, ругает (бога или себя), любит, ненавидит, достигает чего-то (любые наши достижения - есть суть нашего же мнения о них в русле оценки и восприятия их окружающими и почти ничего общего не имеют с действительным положением вещей), происходит еще многое, но это все лишь именно так, как это видит сам человек. Вот в чем дело. Тогда как на деле - все вообще может обстоять иначе. И это необходимо не только понимать, но и как раз понимание подобного - есть фактор правильного восприятия действительности. Это очень важно. Да, мы есть то, что о себе думаем. Но это касается нашего программирования (будущих) событий (особого рода специальных техник психопрограммирования - привлечения "будущего" с помощью визуализации). Тогда как то, о чем мы думаем в реальности, есть не иначе как искаженное восприятие нашим внутренним миром - мира внешнего. И на то, что происходит вокруг, смотрим мы, иной раз, не совсем правильным взглядом. А то и вовсе неправильным. Ошибочным. Неверным. Затуманенным тем, что находится внутри нас. Что мешает нам. Что нас, фактически, разрушает. Вот в чем дело.
Глава 8
Я долго шел к этой истине. Истине, прошедшей проверку временем. Ведь только время может расставить все на круги своя. Ведь только время способно выявить ошибки, которые закрадываются, порой, так умело, что уже через время мы принимаем их за свои. И только время (и именно время!) поможет в итоге нам разобраться с тем, что было истинным или ложным в нашем восприятии бытия.
Так почему сейчас уже об этом не задуматься и столь всерьез не относиться к происходящему с вами? А если и относитесь - то просто пропустите все сквозь призму бытия. Отчего-то я уверен, что вам это поможет.
Глава 9
Мир сам по себе не так страшен, если вы не страшитесь его. В любом вопросе важно понимание. И, конечно, любое понимание базируется на знании. Том знании, которое непременно (и всегда) способно вам помочь справиться с любого рода затруднительными ситуациями, возникающими зачастую словно сами по себе, но на самом деле дающимися нам словно какое-то испытание. То испытание, которое всем нам предстоит преодолеть.
Однако большинство людей чурается подобных испытаний. Происходит так потому, что они не знают выхода из проблемы. Забывая, что сама по себе проблема (вернее, то, что мы понимаем под этим словом) возникает прежде всего у нас в головах (нежели чем существует на самом деле). И уже потому необходимо просто научиться воспринимать все, что наступает в нашей жизни с позиции, прежде всего, необходимости наступления оного. Это как будто судьба дает вам дополнительный шанс, состоящий из блага. И если все воспринимать именно с позиции блага (для вас самих), то тогда и не будет неразрешимых ситуаций. Ведь, повторюсь, то, что кажется для вас сейчас самым даже что ни на есть ужасным, на самом деле требует взгляда с иной стороны, согласно которой - если вы только сможете взглянуть на якобы "проблему" с другой плоскости восприятия - вам попросту предоставляется возможность путем малого зла (свершившегося с вами) уберечь самих себя от трудностей зла намного большего, чем даже можете предположить. Ведь ничто не бывает просто так.
Подобное учение жизни следует, в том числе, из теологии (богословия). Но если отбросить характеристики чего-то божественного (ведь в бога по прежнему можно верить или не верить, как это делает большинство, даже если утверждает обратное), то тогда пред нами предстанет одна из самых универсальных философских систем мира. А философия, пожалуй, это единственное, что способно объяснить человеку его существование. (Кстати, до недавнего времени теология входила в число философских направлений, пока со временем не выросла в самостоятельную дисциплину.
Глава 10
Когда мы говорим о жизни, и, прежде всего, о понимании жизни, должны обращать внимание на то, что теология действительно весьма грамотно объясняет и существование человека, и, собственно говоря (и быть может даже главным образом), выживание его. Ведь если отбросить (в научном аспекте) излишне церковную казуистику, то перед нами окажется стройная система выживания человека в окружающем мире. И становится понятно, что печалиться вам не надо (печаль - большой грех). А что такое грех? Грех - это попросту то, что вредно для самого человека. То, что вызывает у него нервное напряжение, а значит и мешает жить. Причем, мы теперь будем не выживать в этом мире (ибо мир - это страдание только в буддийской религии - (тире) философии), а начнем принимать происходящее с нами как, прежде всего, нам самим необходимое. Причем, даже если это мы не способны принять умом (то есть сознанием), следует подумать об этом словно абстрагируясь от любого реального восприятия бытия. Посмотрев на все под иными углами такого восприятия. Увидев (постаравшись увидеть) нечто большее. То, что скрывается за рамками расставляемых нами ранее флажков (в собственном сознании), не дающих права высвободиться из-под влияния так называемой реальности (тот, кто говорит о реальности, всегда на самом деле неясно ее представляет как целое, подменяя увиденные частности и подменяя их соответствующими словами, выражающими в его представлении "реальность"). И нам необходимо заглянуть как можно одновременно и глубже, и охватить взглядом все вокруг этой самой, так называемой, реальности. И может тогда (если пришло наше время) мы увидим что-то большее, чем могли заметить раньше. А если время такое не пришло, то значит следует - не отчаиваясь - продолжать собственное движение вперед. Ведь рано или поздно все равно перед нами покажется истина. Та самая истина, которая непременно все расставит на свои места. А нам даст по настоящему ощущение свободы.
Глава 11
Очень важно действительно унять любое мистическое восприятие даже в какой бы то ни было, на первой взгляд, научности знаний. Понятие "ученый" (в великом значении этого слова) состоит, прежде всего, не в наборе используемых методов анализа, а в образе мышления. И если на каком-то этапе случается, что нет слов объяснить какие-то вещи мира сего (происходящих с нами), вполне логично использовать все то, что уже известно, но не принимая это полностью, а, например, взглянув на это со своих позиций (именно так я в свое время "посмотрел" и на магию, и на религию; причем, если есть религия, то существует и магия, ведь это следует из самой Библии; поэтому те, кто напрочь готовы отвергать магию - должны точно также и отвергать религию). При этом, конечно же, рекомендуется стремиться объяснить все научными словами; но в нашем веке это будет невозможно (или весьма и весьма затруднительно), ибо в тот миг, когда человечество поймет самого себя - оно погибнет. Ибо уничтожение уже заложено в матрице человечества. Именно нечто необъяснимое толкает вперед, на путь к прогрессу (прогресс - как результат усилий постижения разума). Тогда как в то время, когда все станет понятно, когда наступит исключительно комфортная жизнь, когда мозг человека потеряет необходимость бороться за существование - такой человек погибнет. Ибо у него попросту исчезнет стимул к выживанию. Ведь когда у вас все есть - вам ничего не хочется. Цель достигнута, а потому вы уже не сможете обмануть мозг, заставив его рождать новые идеи с целью улучшения вашего существования. Это, своего рода, заколдованный круг. Но это не только заколдованный круг, но и вечный бег времени. Поколения будут сменять поколения и все будет оставаться по прежнему, ибо поиск и стремление к улучшению бытия - есть вообще, собственно говоря, возможность и самого бытия. В ином случае потеряется цель, а потеря цели будет означать и потерю вообще жизненных ориентиров. При этом, даже если цель будет ложной, все равно стремление к достижению ее будет продолжать вашу жить и делать саму жизнь избирательно-комфортной. Иного тоже не дано. Любого рода стагнация - есть фактическая смерть любого живого организма. Человек является таким же живым организмом. А ведь, помимо прочего, человек наделен мозгом. Тем органом, который именно у людей получил наибольшее развитие в сравнении с любыми птицами, животными или млекопитающими, не умеющими говорить и управлять другими (только человек способен управлять другими живыми организмами, хотя и, конечно, управлять условно).
Глава 12
Немыслимые теории познания манили меня чистотой своей первозданной свежести. Казалось, что еще немного, и мне откроется та истина, к которой стремились все философы и писатели мира. Но почти тут же я понимал, что если это и будет так, то значит будет истиной лишь в каком-то одном понимании. Понимании даже не одного человека, ведь любой из нас может иметь своих последователей, но истиной ограниченного круга людей. Также как великие писатели и философы мира имеют своих как последователей да почитателей, так и ярых противников (пример - критика Артуром Шопенгауэром философа Гегеля). И при этом подобное не значит, что одно - всегда будет противоречить другому, совсем нет. Просто как всегда в этом мире правы и одни, и другие, и третьи - и многие остальные, ибо попросту не может существовать единой истины, мир как минимум полярен (черное и белое, холодное и горячее, бог и дьявол, любовь и ненависть, религия и атеизм, и прочая, прочая, прочая), везде и всегда существуют свои противоположности (и в жизни, и в мнениях людей, и в природе вещей). Так почему тогда именно мне хотелось нащупать ту самую истину, которая удивительным образом сможет объединить людей, стремящихся познать природу вещей? Не есть ли это утопия?
Но даже если это и так, то любая утопия ведь тоже имеет право на существование. А кроме того, если дано что-то свыше не только для понимания, но и проекции своих обработанных мыслей на бумагу, значит - это ведь тоже не просто так. Любое усилие способно воплотиться в жизнь при соблюдении определённого рода условий, основным из которых является сама возможность творить. И тогда уже получается, что способность делать оное, словно незримо (и само собой) является, как минимум, косвенным фактом необходимости совершения этого. Ведь иначе и не получалось бы ничего, а мысли стали бы иметь такую хаотичную форму изложения, что были бы непонятны даже самому себе. А это самое страшное, когда случается такое, ведь если автор не понимает написанное собой же, то и вовсе теряется надежда к распознаванию мира.
Глава 13
Бег по границам времени практически каждый раз стремился накладывать собственный отпечаток на мою дальнейшую судьбу, словно то ли выравнивая ее (в каком-то собственном видении), то ли наоборот, стремившись максимально заглушить все то, что во мне еще осталось от прошлого - дабы, должно быть, чтобы я перешел на иной, следующий, уровень развития (по типу, как библейский Моисей сорок лет водил евреев по пустыне, ожидая пока сменится поколение, чтобы новое поколение забывала навязанные прежние установки и, соответственно, легче внушалось что-то новое). Но вот в моем случае я если и сопротивлялся этому, то было подобное сопротивление весьма фрагментарным, ибо я сам всегда стремился к чему-то новому, принимая неизведанное доселе и воплощая его в жизнь. И несмотря на то, что дело не всегда двигалось как я хотел, в общем и целом я ведь смотрел в правильном направлении. Да и судьба, следовало признать, вполне всегда была ко мне расположена, а если и не давала чего-то в полной мере, то лишь для того, чтобы я не отступил от собственной генеральной линии (ниспосланной мне свыше), и попросту делал свое дело. Делал - имея впереди перспективу, цель, двигаясь потихоньку (пусть пока и потихоньку) к своей цели. Тогда как, если бы сразу было дано все - то это наверняка привело бы к лености мозга, а значит и ничего нового (и неизведанного) было бы уже не нужно. Ведь что такое леность мозга? Мозг сам по себе ни за что не хочет трудиться, и если сделать ему поблажки (обеспечив всем необходимым или хотя бы минимальным для выживания), то он тотчас же примет подобную модель поведения, и ничего, совершенно ничего, ему уже будет не нужно, кроме как просто жить и дышать, дышать и жить, существовать, в общем. То есть без всякой перспективы на какое-то иное воплощение, которое, конечно же, даже не приемлет; просто потому, что ему это будет не нужно. Не - необходимо. Не - желательно.
Однако и рассуждения такие, иной раз сподвигали меня в несколько иную плоскость восприятия бытия, быть может, как-то незаметно приоткрывая горизонты. Ведь что получалось: если я все оставляю как есть - будет неизвестно что, но при этом относительно спокойно в душе. Если я продолжу этот свой бег в никуда - у меня впереди точно также будет или ничто, или нечто. В первом случае, не получится ничего (ничто). Во втором случае, я увижу что-то, что разом покроет все мои былые трудности на пути к этому (нечто).
Понятно, что я всю жизнь выбирал для себя именно второй путь. И даже когда почти все общество становилось против понимания моего пути - я тогда просто шел против мнения такого общества, считая, что у меня свой путь, и то, что я его выбрал, изначально зависело даже, быть может, не только от меня, а скорее от природы (бога, родителей, провидения), которая и родила меня таким, и наделила от рождения определенным складом мышления, да и после всячески поддерживала, чтобы мне, не изменяя себе, двигаться в единожды обозначенном направлении. Направлении собственного существования. Направлении пусть и фактически выживания, но и говорить до конца так - есть не совсем истина, потому как, если было бы все время тяжело (без островков счастья), не удавалось бы тогда мне вздохнуть, пусть и изредка, но выплывая из пучины жизненных невзгод.
Глава 14
Несмотря ни на что, я верил, что впереди у меня ясная цель и столь же ясное достижение этой цели. Пусть даже на это уйдет жизнь, но я знал, что за всем рано или поздно следует победа. И не стоило мне никогда сникать, теряя веру. Притом что, на удивление, я ведь никогда этого и не делал. В моей голове словно был тот самый стержень, который двигал меня вперед. Пусть это и было нечто необъяснимое (ведь в полной мере я не мог осознать: и что мной руководило, и какая была конечная цель). Но я очень четко понимал, что именно это заполняло меня изнутри, предоставляя такие эшелоны новых сил, что благодаря подобной поддержке свыше - я действительно способен был свернуть горы. Необходимо было просто, отключив единожды - больше не включать сознание, которое в своем стремлении упорядочить (через осознание, осознать - пропустить в сознание, понять, упорядочить) способно было разрушить ту незримую нить, по типу, как яркий луч фонаря, включенного в темноте леса, способен разрушить ощущение некой потусторонне-сверхъестественной силы, присутствующей в сумраке ночи.
Я вообще был всегда противником какого-либо четкого осознавания хоть чего. Пропускать информацию в сознание - это еще не значит, что это есть хорошо и правильно. Потому что никакая истина на самом деле не выглядит такой, какой ее видят многие, ибо сначала истина приходит к одному человеку (чаще всего - при сопротивлении остальных), и только после - ее способны замечать остальные.
А может и не способны. А может и вообще так случается, что проходит время, а ничего толком в итоге не получается, и в сухом остатке бытия оказывается попусту бесцельно потраченная жизнь.
Но вот если кто-то скажет вам это - гоните его прочь от себя. Или сами бегите от него. Такой человек - искуситель, который сам не верит в сказку, и хочет вас опустить в рамки собственного болота реальности, при этом сам в этой реальности ничего не понимая (ибо реальности как таковой не существует, потому что в одной и той же реальности люди смотрят на мир, но видят его по разному, по типу, как кто-то видит полузаполненный водой стакан наполовину пустым, а другой - наполовину полным).
Глава 15
Мне часто приходилось фактически выживать, доказывая право на существование. После я понял, что можно сэкономить время, просто не общаясь с теми людьми, которым истину объяснить намного сложнее, чем самому понять за потраченное впустую время новую истину. И когда я перестал обращать внимание, мне стало легче. Намного легче. С души словно спал камень, предоставив, в том числе, и собственную гармонию будущего. А если я еще пребывал в какого рода сомнениях, то они уже не носили масштабного характера, а лишь максимум - фрагментарный и особенно никому не нужный.
..................................
При этом жизнь словно сама так распоряжалась, что я видел вроде как все эти парадигмы бытия, но и при этом - а чаще всего случалось все именно так - сквозь затуманенность собственного сознания (ведь все мы не совершенны) еще до конца способен был сконцентрироваться на происходящем. Быть может, считая даже (иногда... иногда...), что это и вовсе мне не нужно.
Нужно.
Необходимо.
Значимо для меня.
И за всей такой потусторонней прострацией скрывалось, видимо, как раз то невидимое доселе таинство души, способное меня направлять в мир поистине чего-то и потустороннего, и загадочного.
Но вот что это было? Я ведь давно уже пребывал словно в двух мирах постижения чего-то порой до ужаса невероятности прекрасного, что манило, или, вернее, что не только манило своими красками осознавания жизни, но и всячески намекало, что сейчас как таковую жизнь я еще не вижу (в полной мере... в полной мере...), но это все откроется мне намного позже.
И я готов был ждать. Ведь ради этого я действительно готов был ждать, потому что, если отчаяние и подступало к моим границам разума, то это скорее был лишь образ его, но никогда не оно само, ибо судьба вела по своим жизненным лабиринтам, предоставляя постепенно то одну, то другую возможность выжить, в надежде, что я все-таки пройду весь тот путь, что мне был предназначен.
Почему он был предназначен мне, а не другим? Да ведь кому-то наверняка мог быть предназначен и еще. Но уже как бы совсем другой, его собственный путь. Его - но не мой. И мой - значит не его. Пусть истина была одна, но путь ведь к ней был у каждого свой, у каждого различен.
Глава 16
А еще были некие злые силы ("злыми" называл их я, они вполне могли быть совсем не таковыми; просто таковыми казались мне на том или ином этапе жизни), которые всячески противились моему порой уж слишком быстрому движению вперед. Но если поначалу я, бывало, еще задумывался над этим, то после уже совсем даже ни о чем таком не вспоминал, понимая, что это все мне и вовсе, быть может, даже не нужно. А то и способно мешать. Мешать бегу времени. Мешать движению по единожды выбранному пути. Мешать осуществлению собственной миссии, установленной, конечно же, не мной, а кем-то свыше.
И вот сейчас, когда я на одном дыхании фиксирую мысли, которые диктуется мне свыше, я понимаю, что до сих пор все еще до конца вроде как и не должен понимать, потому что, если на каком-то этапе мы для себя все поймем, то значит остановится наша жизнь, ибо жизнь уже в таком случае будет не нужна.
...........................................
В этом таинстве бессмертия души пребывал я, фактически располагая всеми возможностями (и ощущениями... и ощущениями...) приближения чего-то поистине сверхъестественного, необъяснимого, быть может даже непонятного, и, что уж точно - такого загадочного.
Я не понимал, как такое возможно. Но и понять я как-то по особенному не стремился, вполне довольствуясь всем тем видением, которая мне открывалась.
И тогда уже получалось, что я ведь просто жил. Жил так, как считал, что необходимо именно мне. Жил, невзирая на существующие в умах остальных шаблонов существования моей собственной жизни. Ведь людям всегда свойственно все и вся усреднять да уравнивать. Так им легче понимать. Но я всегда бежал от любого рода усредненности. Допуская, то если подобное и необходимо, то лишь для тех, кто сам выбрал для себя какой-то такой путь (например, армия, где без усредненности невозможно, ибо начнется хаос).
Глава 17
Вообще, сколько существует на свете тех таинственных истин, которые людям если и открываются, то такими малыми частями, что иной раз просто диву даешься. А ведь кому-то не открывается и вовсе.
И при этом я могу заметить, что большинство людей и не стремится излишне перегружать собственный мозг, словно опасаясь, что знания способны разрушить нечто, бытующее доселе в их собственном воображении. Ведь если у таких людей разрушить иллюзию, они видимо опасаются, что тогда запутаются, не зная, что им дальше делать. Одно дело, когда на место каким-то ошибочным знаниям (знание - ведь это суть любого познания, в том числе и ошибочного) приходят знания новые и правильные, и совсем иное, когда старое уходит, а нового нет. Тогда наступает хаос. Хаос приводит к общему невротизму. Невротизм - к упадку жизни.
И жизнь у таких людей вроде как (в их представлении, как минимум) заканчивается. Этого-то они всячески и опасаются.
Но я был не таким. Все время я стремился всеми силами постигнуть ту самую истину, которая способна была приблизить меня к пониманию мира. А это, в свою очередь, возможно вследствие расширения горизонтов сознания. Каждому от рождения всегда дан какой-то минимум. Далее можно все оставить как есть (и расти как сорняк), а можно путем всевозможных усилий выбраться из отмеренных границ, значительно, в том числе, и превзойдя себя. И это уже во многом и правильно, и вообще, быть может даже, единственно верный путь. Путь к истине. По крайней мере, я придерживался его.
Глава 18
Да, к сожалению, мой мозг имел свою какую-то особенную предначертанность сознания, базирующаяся, видимо, на всех тех незримых составляющих истины, которую я, так получалось, или забывал, или она сама теряла собственную предначертанность. И при этом я, конечно же, всеми силами стремился идти вперед, просто потому что, как полагал, это мне было очень необходимо.
Заблуждался.
Искренне.
И все же, если положа руку на сердце, я ведь все еще верил в ту самую любовь, которая - уже так или иначе - служила флагманом вообще всей моей жизни, ибо сопровождало эту жизнь на кругах памяти сердца. Хотя и в то же время, к чему нам сейчас было говорить о любви, которая, так уж вышло, была столько обманчива, в том числе и в моем восприятии реальности. Ведь, как ни крути, но жизнь все время предъявляет какие-то особые (и свои) требования ко всему, что происходит между нами, людьми. А мы, тогда уже, лишь незримые пешки на пути собственного восприятия бытия. Вольны ошибаться, вольны не так воспринимать реальность, вольны попросту делать совсем иное, чем это хочется нам. И здесь как раз играет роль фактор полярности, ибо в одном своем состоянии - нам это делать хочется, а вот в другом - совсем даже нет. И что тогда это? Ошибка? Да нет. Отчего же сразу ошибка. Просто такой мы видим жизнь.
И тогда, быть может, уже это и есть истина?
Подумайте об этом.
Глава 19
Я стремился удержать движение времени. В последнее время как-то забавно я стал очень суеверный. Вернее, конечно же, не стал. На мой взгляд, суеверность - это уже сродни тому поражению мозга (для грамотных людей), что является психопатологией души. А потому понятно, что от всего этого я открещивался.
При этом, разумеется, не считая зазорным все при случае изучить и кое-что взять на свое вооружение (по типу, как взял в свое время теологию, никогда в бога как-то по особенному (грех... грех...) не веря (хотя и изучал религию уже несколько десятков лет, а философию и того больше), но понимая, но подобная "вера" может послужить фактором острастки для не очень сведущих людей; также как, видимо, и вера в магию поможет обуздать ряд излишне "зарвавшихся" личностей).
При этом, конечно же, я всегда стану все отрицать, если вопрос коснется прямо меня, ибо понял я одну истину - мир наш непознаваемо прекрасен. И то, что всякий решит сам для себя, это и будет - и его вера, и его религия (равно как и отсутствие таковой). А все остальное от лукавого.
Глава 20
Таинственный фактор времени манил меня своим прошлым, помноженным на настоящее. Притом, что само по себе так называемое "настоящее", еще, конечно же, не находило четкого отображения в моей собственной душе. Но и при этом я уверенно полагал, что пройдет всего лишь незначительный период времени, и все вокруг поменяется точно также, как сама по себе прошлая жизнь уже вам и не кажется такой, если удается заглянуть в жизнь будущую (или, скажем, начинать наконец-то по особенному ярко проживать жизнь настоящую).
И тогда уже весь этот бег времени вовсе и не кажется таковым, просто потому что вершина измерения его базируется все на тех же непреложных истинах, которые, при случае, способны, с одной стороны, и открыться вам, и в то же время затуманить вам же свое движение. И это уже фактически ведь тоже истина. Пусть, иной раз, и истина весьма и весьма спорная. Но она наверняка способна найти отображение в вашей собственной душе. Да и почему, собственно, нет, когда только да, да, и да. Вот ведь в чем вопрос. Тогда как само по себе время никогда не способно даже ограничить движение вперед тех, кто давно уже вышел (в собственной жизни, вернее, в осознании ее) из рамок всего того поистине занимательного, загадочного, и, конечно же, превосходного, на что только еще может быть предрасположен мозг. И ваш, и мой. То есть, уже получается, наш.
Глава 21
С каждым разом, чем я больше писал, во мне еще больше открывалась та невидимо-таинственная сила, которая одновременно и помогает понять все единое целое, и при этом каким-то загадочным образом способна блокировать понимание даже частностей.
Притом что проходит всего лишь (совсем незначительное) время, и все вновь открывается перед вами. А вы сами вдруг оказываетесь среди всей этой загадочно-забавной пустоты восприятия бытия. И вам уже порой ничего не захочется, кроме как еще больше погрузиться вглубь ее. И, наслаждаясь моментом, действительно ведь просто жить. Жить так, как, быть может, раньше вам не только не удавалось, но и не существовало даже подвижек к этому. Жить так, как мечтают только в самых порой откровенных снах. В которых никто не мешает нам погрузиться в поистине бездонные глубины памяти. Выдёргивая от этого самые лучшие моменты и умножая оные многократно, пока, наконец, не выявиться все то величие, которое мы (каждый из нас), втайне даже от себя, - и ищет, и ждёт.
- Ваше время пришло! - господа и дамы, - захотелось мне сейчас сказать. - И то, о чем вы так долго мечтали, - как раз сейчас (и только сейчас) способно осуществиться. А все, что вам необходимо - это протянуть свою руку навстречу той мечте, которую я являю сейчас сам. И стать, наконец-то, счастливыми. Вы этого заслужили!
Глава 22
Поистине таинство чего-то загадочного и неизвестного (как и неизведанного) манило меня, провоцируя на достижение чего-то, пожалуй, даже недостижимого (как я это понял).
И при этом всегда находилось то нечто, отрезвляюще действующее на меня, что вынуждало - словно невзирая ни на что - продолжать играть в те загадки, что мне преподносила сама судьба. Судьба, которая тоже в последнее время весьма исправилась да изменилась, и теперь словно в шутку являлась ко мне в образе самых различных людей. Людей как неизвестных мне (и потому "различных", ибо это были лица различного пола да возраста), так и "различных" из тех, кого я знал (но кто безвозвратно, как я полагал, был потерян мною - или они ушли навсегда в силу ограниченности времени собственной жизни или времени, отведенного на общение уже со мной).
И порой становилось чуть ли не вовсе занимательно, ибо я понимал, что, чтобы я ни делал раньше, это все было сродни утопии, единожды уже когда-то описанной мной. И в то же время казалось чем-то новым (порой до увлекательности новым), что еще требовало и - изучения, и - осмысления.
Но все это было словно после. Тогда как стоило мне только всерьез как-то начинать задумываться над этим, и мир вдруг и вовсе менял собственную полярность, словно опрокидывая меня с ног на голову, и наоборот), и передо мной открывались те безбрежные дали бытия, о которых когда-то я лишь способен был мечтать.
И при этом они одновременно - и были, и - их не было.
Что это? Загадка? Или же мир - словно в усмешку надо мной - решил вдруг продемонстрировать все возможности моего собственного мозга - (тире) подсознания. Ведь в мистику я не верил. А что это было, как ни самая, что ни на есть, настоящая мистика. Или?
Глава 23
Всю жизнь приходилось жить в урывках времени, словно в урывках судьбы. Иной раз я ощущал, что словно обкрадываю себя; и при этом совсем даже порой не ведаю, что поистине (то есть на самом деле) происходило со мной. То ли это был бег времени, то ли загадка души, то ли и вовсе нечто такое до боли неизведанное, чему я все еще пока не находил объяснения, но что, конечно же, существовало.
Да и как могло быть иначе?! Ведь мир - это совсем не то, что он (и каков, собственно) есть на самом деле, а мир - это всего лишь наша с вами проекция его; то впечатление, что накладывается (отпечатываясь) в собственной душе, и что является порой тем краеугольным камнем, от которого (и при посредстве которого) происходящее с нами угадывается в тех самых парадигмах времени, кои я все время стремился постичь и что словно одновременно допускал, что этого в ближайшее время не удастся (и тогда уже - словно оставляя на потом).
И тем не менее, я ведь жил в этом времени. И сама по себе судьба могла казаться по отношению ко мне одновременно и равнодушной, и прикидываться совсем бесхозной, да никому вроде как не нужной. Но ведь это была своего рода игра. И я как никто другой понимал все таинство подобной игры, ибо когда-то ведь сам ее инсценировал.
Вы понимаете меня? А ведь это так одновременно и просто, и в то же время невероятно сложно, ибо означает (подобное "понимание") не иначе как то, что вы или сами прошли точно такой же, как и я, жизненный путь, или же просто имеете склад души (как это писали в прежнее время поэты да писатели-философы мира), сродни моему. И ведь, знаете, и то и другое одновременно и почти невозможно, и -...
Спасибо, если поняли. И отдельное спасибо - если прочитали. Уверяю вас, понимание как таковое все равно придет рано или поздно. Любого рода "понимание" подчинено епархии времени. А значит только время способно расставить все "на круги своя". Жизнь такая. И, наверное, судьба. Как моя, так и ваша. Будем ждать.
А для тех, кто понял... Впрочем, те кто понял - они ведь попросту часть меня. Часть того единого целого, что вмещает наш мир, обрамляя наши души. И рано или поздно все окупится сторицей. Верьте мне. Я ведь это знаю.
Глава 24
Само по себе понимание истины иной раз меня настолько обескураживало, что я искал все те многочисленные пути, которые способны были привести меня к ней. И при этом я почти тут же понимал тщетность даже таких (собственных) действий, ибо они говорили лишь о том, что способен искать я нечто подобное лишь в рамках существующей единицы времени, как бы в режиме "здесь и сейчас", тогда как будет ли это на самом деле являться той непреложной истиной, к которой я стремился, или на самом деле все может быть даже намного больше и шире (границ даже собственного бытия), фактор был поистине безграничен даже в моем собственном понимании (соответственно, что тогда было говорить о других).
Вообще, давно уже я стал, фактически, заложником собственного разума, который все время требовал пищи, и при этом я втайне радовался этому, ибо мне казалось подобное положение дел самым что ни на есть и верным, и необходимым мне. Почему? Потому что я жаждал в итоге постигнуть эту самую истину, как в свое время жаждал Павка Корчагин построить свою узкоколейку. И, вероятно, как и он, я точно также готов все силы отдавать на благо своему собственному желанию - точно также во благо других, которые после меня отправятся по этому пути, и им уже будет вполне легче (намного легче), чем тем, кто двигался в этом направлении до меня.
....................................
Мой собственный разум в понимании бытия практически ничем не был ограничен. Я давно уже жил в каком-то собственном восприятии реальности, и лишь только какой-то силой вынужденных обстоятельств заставлял себя привыкать к тому, что помимо погружения в собственное подсознание и выдергивания оттуда всех этих гигабайтов переработанной информации, у меня есть еще и иная реальность, которая способна была фактически удерживать меня на плаву (жизни), не давая погрузиться полностью в пучину иной реальности, фактически потусторонней.
Я наслаждался моментом. Мне всегда казалось, что он весьма недолговечен, также как как совсем недолговечна и моя собственная жизнь. И отсюда следовало, что я должен был непременно успеть как много больше.
Глава 25
Я жил своим измерением времени. В этом времени я был царь и бог. Именно это время я подчинил тому воплощению собственной истины, которая являлась для меня частицей поистине непреложной и правды, и истины, и вообще - значило несравнимо больше, чем любые блага земные и небесные. Это был мой путь. На этом пути я строил жизнь. С помощью этого пути хотел достигнуть будущего. Благодаря этому пути для меня становились возможными все те свершения, которых я достигал - и в собственном величии, и ради собственного величия.
Но все это было еще и во благо других. Тех, кто сам, быть может, никогда бы не сумел пройти этот путь, просто потому, что он ему не под силу. Ведь природа недаром выбирает кого-то одного (или нескольких) из своих представителей, погружая на их плечи весь тот груз ответственности, который необходим для развития, в том числе, и их собственного "Я", и для совершенствования "Я" всего человечества. Как говориться, имеющий уши - да услышит.
Глава 26
И при этом я всегда был ограничен существующим временем. Мне так хотелось расширить его горизонты. Хотелось преодолеть все, чтобы достигнуть поистине несравненно большего, чем то могло бы даже казаться.
К тому же я как бы сам по себе знал, что даже если до конца мне этого никогда не удастся, я все равно буду продолжать это свое движение вперед. Став фактически заложником существующего в моем воображении порядка вещей. И точно также фактически приблизив к ним и внешнюю реальность, уже как бы постаравшись объединить оные (и внешнюю и внутреннюю, внутреннюю с внешней и наоборот).
И вот в таком безумном беге по жизни я проживал свою жизнь. Выдергивая из памяти всю ту истину, к которой (к постижению которой) так все время стремился. Надеясь, что именно это приведет к тем величайшим знаменателям, которые будут необходимы и помогут всему человечеству. Причем, даже если подобное случится в рамках одного единственного индивида, то уже можно будет сказать, что достигнут результат. Ибо часто так случается, что именно за кем-то одним в итоге идут миллионы.
Глава 27
Я знал, что моя истина безгранична. Я знал, что нахожусь на границах того самого разума, к разгадке таинств которого незримо приближался всю свою жизнь. Я понимал, что уже фактически нащупал все те механизмы, которые в последствие способны выйти из границ собственного познания и приблизить вас (наконец-то приблизить вас) к той самой истине, которая является и важным, и необходимым.
И тогда уже я могу ответственно заявить, что я практически максимально приблизился к пониманию этого, выйдя на финишную прямую. Пусть это и всего лишь понимание только первой части, тогда как что будет дальше - это станет уже следующим пониманием - то, что это является верным, я уже не сомневался.
Так вперед, по пути вашей верности единожды выбранному курсу. И никогда не сникайте перед любым вариантом трудностей, даже если таковой вдруг покажется для вас настолько же загадочным, насколько и недоступным. Все это не так. Все это лишь искреннее заблуждение, базирующееся на том сопротивлении, которое включает ваша собственная психики, которая видит, что вы уже фактически приблизились к истине и вам осталось буквально два шага для победы. Ведь даже в этих зашифрованных словах всякий прочитает нечто поистине свое. Один увидит одно, а другой - уже другое. Слова ведь только кажутся таковыми на первый взгляд простыми (да еще сфабрикованными в предложения). Но единый смысл слов таит в себе одну истину, а другой смысл слов - уже такой же и другой смысл, и вообще, нечто совсем даже иное. И на самом деле не бывает ничего такого, чего вам было бы невозможно разгадать при должном усердии и таком же внимании. Ведь истина - она на то и истина, чтобы не открываться первому встречному. Иной раз для постижения истины требуется пройти немалый путь (а то и очень даже большой). А еще случается, что когда кажется, что вы уже как будто приблизились к цели, перед вами вдруг вспыхивает нечто совсем даже ужасное (по собственной непредвиденности), что уводит вас в сторону, или вообще, отбрасывает далеко назад. И вот как же тогда? Загадка, вы полагаете? Да и вовсе даже нет. Просто это тоже своеобразная парадигма и правда истины (не вся истина - есть правда, а правда - истина), расширяющая горизонты вашего сознания.
Глава 28
Волшебные рамки бытия иногда нам поистине кажутся такими. И при этом мы забываем иной раз реальность. Тем самым словно приотодвигая ее границы.
А проходит еще какое-то время, и нам кажется, что это уже вовсе даже не так. И тогда мы смотрим (словно не своими глазами) на все вокруг; не понимая даже - что это ведь по настоящему и есть тот самый наш мир, в который мы погружаемся с подачи вечности.
.............................
Мне очень хотелось, чтобы когда-нибудь наступил тот момент, когда я стану понимать (и отдавать отчет) в происходящем. При этом казалось, что он никогда не наступит. Просто оттого, что я жил в этом времени. Просто оттого, что я как никто чувствовал его. Просто оттого, что так сейчас было надо.
Но вот что на самом деле нам надо? Есть ли в этом тот разящий жезл судьбы, или это всего лишь откровенная (и всепостигающая) истина? Та самая истина, которая так порой мне была нужна. И от которой я точно также стремился сбежать прочь. В пространство времени. Того самого времени, в котором и жил - и никогда не был.
Загадка? Да не это ли загадка судьбы?
Однако.
Глава 29
За таинством печати следовало раскаяние естества. То, что еще недавно было моим - почило в обозе времени. То, к чему я еще был не готов - приходило ко мне. И точно также, как я стремился понять его - оно улетучивалось, иной раз, с быстротечностью времени.
А я тогда не знал, как жить. И верил, что когда-нибудь оно возвратится ко мне. И тогда я - вспорхнув крылами - смогу наконец-то долететь до него и достучаться, просив подпустить меня к истине.
И скажу, что готов постигнуть таинство разума. Просто потому, что пришло время. Просто потому, что нет ничего на свете желаннее, чем эта самая истина. Истина, которая была одновременно и так далека от меня, и так на самом деле близка. Настолько наверное близка, что я и сам не знал. Не понимал. Не верил.
Глава 30
Строчки ложились на печаль истины, и это самая истина удалялась от меня с быстротечностью акульева плавания.