Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.
О книге
А еще я мучился своим порой откровенным непониманием. Ну или точнее - непониманием себя. И вот здесь видимо тоже скрывалась какая-то истина. Но я ее разгадал. Особенно когда мне ставили в пример других (резкое различие между мной и "ими" по своему ярко стало вырисовываться по приближении к полувековому возрасту - старик? Молодой? Юный? А может еще ребенок? Седой ребенок), я понял, что я попросту другой. Понимаете? Не существует ошибочного или ложного пути. Просто путь у каждого свой. И он не может измеряться в категориях правильности или ошибочности, ибо это попросту жизненный путь конкретного человека, его и только его. И даже как человек проходит свой путь - в этом тоже нет ошибочности или правильности. По мнению современников Христа и Иисус ошибался (за что били его нещадно и распяли в итоге). А после даже новая эра начинается по календарю его рождения - Рождества Христова. Вот ведь оно как...
Аннотация
Я не понимал откуда я есть и для чего это вообще необходимо.
И в то же время передо мной так или иначе проходила самая настоящая истина. И заключалась она в том, что несмотря на наше какое желание или не желание - мы все равно подчиняемся единому бегу времени. Просто потому, что сами не в силах руководить судьбой. Просто потому, что несмотря даже на какую-то "управляемость" (исходя из предначертанности наших собственных поступков в проекции равно как генетики так и личного опыта), "на деле" выходит все как-то иначе. Да и, зачастую, не пойми как...
Конечно, до конца еще почти никогда ничего не будет ясно. И я оставляю поэтому это маленькое "почти" - как лучик надежды. Авось пронесет да получится.
Да и по сути, сколько в мире держится на этом русском "авось". А может это попросту доказывает, что все в жизни весьма случайно? Как, впрочем, видимо и сама жизнь, которая в любой момент может ведь и закончиться...
Сергей Зелинский
Истина поневоле
роман
"Вы не должны сравнивать себя с другими, и если природа создала вас летучей мышью, вы не должны пытаться стать птицей страусом. Вы иногда считаете себя странным, вы корите себя за то, что идете иными путями, чем большинство. От этого вам следует отучиться. Смотрите на огонь, смотрите на облака, и когда у вас возникнут видения и в вашей душе заговорят голоса, положитесь на них и не спрашивайте, угодно ли, понравится ли это господину учителю, или господину папе, или какому-нибудь боженьке! Так губят себя. Так сливаются с толпой и становятся окаменелостью".
Герман Гессе.
"Даже если вы очень талантливы и прилагает большие усилия, для некоторых результатов просто требуется время: вы не получите ребенка через месяц, даже если заставите забеременеть девять женщин".
Уоррен Баффет.
Все возможно так и было по настоящему.
А еще вернее - ничего не было.
Но ведь надо жить.
Хотя... Почему "надо".
.............................
Анализируя себя (ведь чтобы понять что происходит с вами сейчас - необходимо найти корни причин в глубоком детстве), я понял, что основной составляющей был страх. Этакий комплекс вечного отличника: быть всегда "хорошеньким". Кстати, давно ловил себя на мысли, что эта черта весьма также характерна для различного рода маньяков (этакая "двойная игра" - на людях вы одни, а внутри себя совсем даже другие). Но что-то видимо помешало стать маньяком. Наверное не понял на чем "специализироваться".
......................................
Страх. Жуткое, по сути, слово. Страх толкал без устали заниматься боксом, борьбой и восточными единоборствами чтобы доказать, что "сильный". Страх вынуждал подростка, страдающего в детстве анорексией, набрать почти сто тридцать килограммов мышц, чтобы выступать в абсолютной весовой категории. Страх явился причиной десяти высших образований (помните? учиться, учиться, и еще раз учиться; а там, где мы не учились - там преподавали). Итогом страха явились десять браков (женщины... женщины...), и столь же неминуемых разводов. Страх точно также явился причиной ведения мной двойной жизни (одна история с криминалом чего стоила; или, например, имея справку о психическом заболевании - тоже, впрочем, искусственную, но ведь ее еще надо было получить - стать врачом-психиатром, психологом, психотерапевтом, психоаналитиком, гипнологом; или, скажем, не служив ни дня в армии - устроиться преподавателем в военный вуз, пройдя при этом "особый отдел", а после, уже в казачестве, дослужиться до звания генерала). Многое было, и не обо всем еще можно сказать. Но я уже могу ответственно заявить, что именно страх толкал меня на этакое раздвоения себя: оставаясь при этом всегда психически адекватным.
.............................
Вероятно, где-то результат развития страха и мое такое неистребимое желание казаться хуже, чем я есть. Равно как и намеренно сначала делать "невероятные" трудности, а после "уверенно" все преодолевать (подсознательно желая, чтобы "похвалили").
Занимаясь утренними пробежками по стадиону или парку - я намеренно вставал раньше всех и бегал в четыре-пять утра (если никого не было в пять - бежал в пять, если кто-то был - бежал в четыре) чтобы быть первым (вызывая удивление и потаенную зависть окружающих). Зимой я бег в плавках и босиком при тридцатиградусном морозе. Купался в проруби, даже не то что купался, а плавал, разрубая лед небольшим топориком, который был всегда со мной (отбиваться от акул, как я шутил, хотя какие акулы в ледовитом океане - как я по пушкински называл берега Невы). Обтирался снегом. Вообще делал все, на что не способно большинство. И в течение жизни мои собственные приоритеты конечно менялись, но всегда я что-то такое "отчебучивал" из того, на что, как полагал, были не способны остальные.
И находил при этом особый душевный комфорт, стоит заметить. А без него ведь никак. Скучно? Скучно. Ну и даже не то что скучно, а попросту неинтересно. Кстати, я и книг написал... нет, как выяснилось, пока не больше остальных (две-три сотни - ведь еще не первый результат в мире). Но я ведь тоже еще живу. И мне всего сорок шесть лет. Метр восемьдесят пять ростом. Вес в последнее время весьма стабилен - центнер. В прошлом чемпион мира по боям без правил. Кстати, поймал себя на мысли: "без правил" (хотя всю жизнь особенно ярко занимался боксом, а вот выдалась оказия поехать на бои в Америку, так я и не спрашивал правила, мне главное было стать первым; к слову сказать, с моим знанием - вернее, полным "не знанием", английского языка, мне и правила даже толком не смогли перевести; а потому на другом чемпионате - по контактному кунг-фу - я стал вторым из-за якобы нарушений, которые я сделал во время финального поединка, но если бы я знал правила - не сделал бы).
Вообще, удивительная все время оказывается жизнь. Но я не ропщу. Ибо давно (еще в детстве) понял, что у меня совсем иной путь. Ну, то есть, какой-то свой собственный. А когда меня заставляют играть по общим правилам - весьма печалюсь. А так как воспитан и не могу этого сказать, то переживаю внутри себя. Итог чего иной раз становится заметен когда меня уже вдруг "всё достало" (и это я говорю сам себя). Да ведь и на самом деле достало.
Но говорить об этом нельзя (дабы не изранить душевно ранимую психику так называемых "ближних", или тех же посторонних, какая разница, близкие или далекие, если я все также перед всеми стремлюсь "быть хорошим"; а чтобы бороться с собственным комплексом, - ведь этой мой "комплекс", как я полагаю, - наоборот: намеренно плохим).
Слова о том, что каждому надо быть самим собой - не совсем уместны, ибо зачастую общество еще попросту не готово к подобному. А ведь так хотелось бы - быть самим собой. Да и наверное я буду. Время все-таки приходит. (А то ли старость наступает; наступает - это как на войне, то белые одерживают вверх, то красные, - и тогда - как дед Нечипор в фильме "Свадьба в Малиновке", приходится подстраиваться к новым условиям, меняя флаги; символичность бытия - она ведь вообще везде. Не надо писать об истине прямо - следует обозначить основные направления, а дальше каждый домыслит что-то свое).
Удивительное, конечно, дело, - но вот выдергивать из подсознания (равно - что пласты, что крупицы - прошлого) оказывается возможно лишь только с помощью особого рода психотехник; намеренно вводя себя в измененные состояния сознания. А иначе никак. Не поддается.... (Ведь для любого анализа необходимы факты; а если нет того, что можно "анализировать", то и бесполезно уже все).
Я был вынужден "это" делать. Своего рода, как первые врачи, которые пробовали яд на себе - чтобы найти противоядие.
А на утро давал себе очередной зарок.
А ближе к вечеру подступало такое неотвратимое "желание", что уже словно не было иного выхода (и что уж точно, никто не в силах был остановить, какие там нормы, морали да правила - все ставил на кон ради своего желания погрузиться в бессознательное. Но и ведь не просто так, опять же, а дабы найти "вакцину" и помочь всем вам. Ну или тем, кому необходима истина).
Но, зачастую, происходило это в собственной душе (ведь я не мог вынести наружу собственный протест, а когда выносил - десять раз "выносил" - не понимали; от того и все эти браки да разводы; вернее, браки из-за того, что женщины мой образ "выдумывали", а я как бы и не противоречил; а разводы... разводы тогда уже по факту. Ведь когда-то ты устаешь играть. Тем более дома, в семье. Ну, или вернее, доверяя, это ты полагаешь что семья. А деле, как говорят в народе, хрен собачий...).
............................................
И все-таки я все время понимал, что мир - он не такой, как я - или вы или кто другой - его представляет. Но вот в моем случае - мне необходимо было как можно скорее "открыть карты". Ведь это очень важно было что вас понимали.
Ну а в моем случае - у меня уже и не оставалось иного выхода для "победы". (Окончательной, бесповоротной, любой; ключевое слово здесь именно "победа").
Нам так часто хочется, чтобы люди сами что-то домысливали за нас.
Но вот к великому разочарованию - подобное почти попросту невозможно. ("Почти" - это все-таки надежда; мало ли что, как говорится). Хотя и я уже понимал, что это "мало ли что" заключается в великом множестве последователей, которые скрупулезно изучают да анализируют все написанное вами. И об этом подсознательно мечтает каждый писатель, философ, учитель и иже прочее. Вот только получается лишь у гениев. Да и то, на мой взгляд, случайным образом. Ведь не Пушкин (при всем уважении к его таланту) был самым лучшим в свою эпоху так называемого "золотого века" (перечитывал других авторов и буквально "за голову брался" от таланта да гениальности; тоже самое с веком "серебряным" - хотя там и много... много... И особенно явственный лидер по особенному не выявлен, - разве что видимо все-таки по народной любви да понятности всем и вся все же Есенин; но в общем и целом это все лишь подтверждает мои слова).
А вернувшись к Александру Сергеевичу - случай все же выбрал именно его.
Ну и дай бог, как говориться. Миром все-таки не всегда правят лучшие, а в лотерею выигрывают достойные. А еще чаще - лучшие безвинно погибают, а негодяи празднуют свободу какой-то собственной, отличной от других, справедливости. Впрочем, это уже совсем глубокая философия. Хотя и там где-то, как говорится, зарыта истина. Истина, которая так часто скрывается случайно. То есть поневоле.
А еще у меня большие "подозрения", что люди вас попросту не знают.
В том числе - порой самые ближайшие "окружающие". То бишь близкие.
И это, к сожалению, так и есть, сама жизнь показывает, что все именно так. Вы можете быть семи пядей во лбу, а не представите какую-нибудь - затмевающую все и вся - теорию, и попросту жизнь прожита напрасно. Лотерея, получается.
Подсознание рождало рой всевозможных образов, каждый, при просачивании наружу, мог бы являться истиной, - если бы все-таки истина не вмещала одновременно их все и вся, и при этом казалась бы такой одинокой, вернее, - и одинокой, и далекой, и совсем даже непознанной; несмотря на все наше (ваше) желание постигнуть хотя бы частицу ее. Ведь даже малая толика - оказалась бы счастьем на всю жизнь для каждого.
Впрочем это ведь тоже отчасти в каком-то введении судьбы. Равно как и факторе случайности жизни.
А значит и при всем нашем стремлении познать истину, всякий раз станут всплывать подводные камни (как мины против кораблей - коих так много было в моем детстве в музее бывшей турецкой крепости - русском городе Анапе). И даже если мы уже вроде как приблизимся к пониманию истины - всегда существует опасность нарваться на снаряд.
А потому, как говорят моряки, "малый вперед"
Вот примерно так нам всем и приходится идти по жизни. Малым ходом. А те, кто слишком далеко вырывается вперед (Пушкин, Есенин, Высоцкий...) - забирает само время. Видимо куда-то в свою "эскадрилью" ("Архангел нам скажет: "В раю будет туго". // Но только ворота щелк, // Мы Бога попросим: "Впишите нас с другом // В какой-нибудь ангельский полк", - как пел Высоцкий: "Их восемь, нас двое - расклад перед боем // Не наш, но мы будем играть. // Сережа, держись, нам не светит с тобою, // Но козыри надо равнять. // Я этот небесный квадрат не покину // Мне цифры сейчас не важны, // Сегодня мой друг защищает мне спину, // А значит, и шансы равны. // Мне в хвост вышел "мессер", но вот задымил он, // Надсадно завыли винты, // Им даже не надо крестов на могилу, // Сойдут и на крыльях кресты. // Я первый, я первый, они под тобою, // Я вышел им наперерез, // Сбей пламя, уйди в облака, я прикрою, // В бою не бывает чудес. // Сергей, ты горишь, уповай, человече, // Теперь на надежность строп. // Нет, поздно, и мне вышел "мессер" навстречу, // Прощай, я приму его в лоб. // Я знаю, другие сведут с ними счеты, // Но по облакам скользя, // Влетят наши души, как два самолета, // Ведь им друг без друга нельзя. // Архангел нам скажет: "В раю будет туго". // Но только ворота щелк, // Мы Бога попросим: "Впишите нас с другом // В какой-нибудь ангельский полк". // И я попрошу Бога, Духа и Сына, // Чтоб выполнил волю мою, // Пусть вечно мой друг защищает мне спину, // Как в этом последнем бою. // Мы крылья и стрелы попросим у Бога, // Ведь нужен им ангел-ас, // А если у них истребителей много, // Пусть пишут в хранители нас. // Хранить - это дело почетное тоже, // Удачу нести на крыле. // Таким, как при жизни мы были с Серегой, // И в воздухе и на земле. // Таким, как при жизни мы были с Серегой, \\ И в воздухе и на земле").
............................................
Неминуемое и бесконечное бытие всегда очень ранит сознание и в то же время его радует. В такие мгновения возникает множество зачастую очень опасных обстоятельств, которые норовят всеми силами (по своему мнению: "уберечь", а по факту: "навредить") вам - отстранив вас от истины. Но понятно, что такие обстоятельства (люди это или действительно какие "моменты судьбы") ни в коем случае не могут сбить с толку тех, кому дано свыше постигнуть запланированное для них. И разом отвадят сотни триллионов праздных зевак, решивших искромётным желанием сразу войти в рай. Ан нет. Не получится.
.................................
Мысли постепенно терялись с угасанием дозы, необходимой для погружения в небытие сознание. После, как обычно, грозил наступить туман разума. И даже несмотря на как будто особого рода опытность лавировать в лабиринтах памяти между скрытыми ловушками (минами), рано или поздно вы все равно натыкаетесь на одну из них.
Но ведь вы все равно должны доделать свое дел (помните, как в притче у Кафки, когда двери рая были открыты только перед ним одним - а он так и не вошел, простояв всю жизнь до смерти у входа, ожидая когда его пригласят: "Перед законом стоит привратник. К этому привратнику подходит человек из деревни и просит разрешения войти в закон. Но привратник говорит, что сейчас он не может разрешить ему войти. Человек думает и спрашивает потом, нельзя ли ему тогда войти позже. "Что ж, это возможно," - отвечает привратник, "но только не сейчас". Поскольку ворота, ведущие в закон, раскрыты, как всегда, и привратник отходит в сторону, человек нагибается, чтобы заглянуть через ворота вовнутрь. Когда привратник замечает это, он смеется и говорит: "Если это тебя так манит, то попробуй тогда войти туда вопреки моему запрету. Но запомни: я всемогущ. И я только самый нижний привратник. От зала к залу там дальше стоят привратники один могущественнее другого. Уже перед лицом третьего теряюсь даже я".
Таких трудностей человек из деревни не ожидал; закон ведь должен быть доступен каждому и всегда, думает он, но когда он сейчас внимательнее разглядывает привратника в меховом пальто, его большой острый нос, его длинную, тонкую, черную татарскую бороду, он решает все же лучше подождать до тех пор, пока не получит разрешение на вход. Привратник ставит ему табуретку и указывает ему сесть в стороне от дверей.
Там он сидит дни и годы. Он делает много попыток добиться позволения войти и утомляет привратника своими просьбами. Привратник же нередко устраивает ему маленькие расспросы, спрашивает его о его родине и еще много о чем, но это все безучастные вопросы, из тех, которые задают владетельные персоны, и в конце он говорит ему снова и снова, что еще не может впустить его. Человек, который много чего взял с собой в дорогу, использует все, даже самое ценное, чтобы подкупить привратника. Тот, хотя и принимает все, но говорит при этом: "Я беру только потому, чтобы ты не думал, что куда-то не успел".
За эти долгие годы человек почти непрерывно наблюдает за привратником. Он забывает других привратников и только этот первый кажется ему единственным препятствием на пути в закон. Он проклинает такое несчастное стечение обстоятельств, в первые годы бесцеремонно и громко, позднее, когда стареет, только лишь ворчит себе под нос. Он впадает в ребячество и, поскольку за время многолетнего изучения привратника он рассмотрел также и блох в его меховом воротнике, он просит и блох помочь ему и переубедить привратника.
В конце концов его взор слабеет, и он не знает, действительно ли это вокруг него стало темно, или это только обманывают его его глаза. Однако и сейчас он не может не распознать в этой темноте сияния, негасимо льющегося из дверей закона. Только жить ему уже осталось недолго. Перед смертью опыт всей его жизни собирается в его голове в один-единственный вопрос, который он еще не задавал привратнику. Он слабо машет ему рукой, потому что больше не может выпрямить свое немеющее тело. Привратник вынужден глубоко склониться к нему, ибо разница в росте изменилась отнюдь не в пользу человека. "Что же тебе сейчас еще хочется знать?" - вопрошает привратник, - "ты и впрямь ненасытен". "Все ведь так стремятся к закону," - говорит человек, -- "почему же тогда за многие годы никто, кроме меня, не потребовал войти в него?"
Привратник видит, что человек уже находится при смерти и, чтобы достичь его затухающего слуха, громко кричит ему: "Здесь никто больше не мог получить разрешения на вход, ибо этот вход был предназначен лишь для тебя одного! Сейчас я уйду и закрою его").
........................................
Отчего-то истинно верилось в то, что на каком-то этапе бытия (осознания бытия в процессе жизни) я наконец-то сумею открыть некогда запретные истины, спрятанные настолько глубоко в подсознании, что даже при намеках на обнаружение их - в жизни вдруг начинают происходить такие катаклизмы, что, по сути, забываешь.
Но видимо и должна быть исключительно насыщенной (событиями да эмоциями) ваша жизнь, чтобы хоть когда-нибудь вы все-таки смогли бы наступить на горло подлой змее, мешающие вскрыть все тайные механизмы памяти, и, как говорил когда-то герой Арнольда Шварценеггера: "Вспомнить все".
Чем я, собственно, все эти годы и занимался. А те, кто мешал мне на этом пути - поистине, как сейчас понимаю, желали мне лишь добра. В своем "местечковом" варианте, получается.
Отсюда, кстати, понятно, что я не поддавался. Ведь, по сути, то ли еще будет, - говорил я всякий раз, когда терпеть "безбашенность" (помноженную большей частью на чрезмерную умственную активность в силу собственного интеллекта) уже было не в силах - расставался и... И приходил к тому же самому. (Помните корейскую народную поговорку? Сколько бы раз мужчина ни женился, он женится на женщинах одного склада). Узнал бы об этом раньше - сделал бы соответствующие выводы. Хотя, по сути, разве кому-то поверишь - пока сам не попробуешь? Кто-то даже из великих об этом сказал...).
Поистине, если не будоражишь сознание бытия и вводишь себя в некие измененные состояния сознания (способом - одному только тебе известным), то способны открыться перед тобой определенные тайны. И даже все - но наполовину. Или на часть, на четверть, на десятинку, прочее.
И главным да основным образом является тут - насколько лично ты уделяешь всему этому мгновения собственной жизни. Ведь очень часто так случается, что самую истинную любовь мы не замечаем. И чуда в жизни ищем тогда, когда оно уже с нами. Парадокс...
Фактор готовности или неготовности лично нас к любого рода испытаниям, вероятней всего простирается в русле какого-то нашего общего понимания всего и вся. Бытия, уже получается, ровным счетом бытия.
Но если кто-то - и когда-то - вздумает взлететь ввысь - то ему точно также откроется лишь столько, сколько видимо и предопределено было судьбой. Ни больше, ни меньше. А все другое "тавтология", как любил упоминать Карл Маркс.
Фактически я даже жертвовал всем ради того, чего и сам не знал. Но вот когда-то давно я сделал ставку всей жизни на это. И даже не спрашивая судьбу об ожидаемых результатах (а равно и не надеясь на них - разве что только веря), я все время шел и шел собственной походкой по линии жизни. Ну или даже, быть может, по колее. Но непременно выравнивая ее в своем направлении.
Несмотря ни на что, я продолжал делать свое дело и постепенно идти к цели. Да, со временем я ловил себя на мысли, что становился похож на этакого старичка-бурундучка, и пожалуй наиболее ярким подтверждением вышесказанных слов служил мой транспорт: самокат.
Но тем не менее я ведь все равно шел к цели, а ехать (даже очень медленно) - лучше, чем идти.
А еще мне вероятно - невероятно повезло с моей последней спутницей жизни. Ведь так получалось, что жизнь сама расставила все про энд контра, а потому мне уже как будто бы и ничего не оставалось, кроме как жить; жить согласно собственным правилам, но при этом отчасти равняясь на правила ее. И тогда уже как раз это "отчасти" видимо и обнимало все тайное совершенство бытия; включающего и мой внутренний мир (удовлетворение потребностей его), и мир внутренний ее, и... Вот только условием всего и вся было одно - не жить совместно. То есть быть вместе - но не все время рядом. Рядом с ее слов (да и не только ее - формы так называемого "гостевого брака" предлагали практически все без исключения женщины, знавшие меня; и особенно те, кто жил со мной в браке; браке, который всегда неизменно распадался, - ибо не выдерживали), так вот рядом со мной видимо было наиболее комфортно. Для меня наверное тоже. Я мог быть сам себе хозяин (никто не нарушал мой распорядок дня и жизни), и при этом знал, что не один. Такая вот история.
Мое желание идти вперёд базировалось даже не столько на каком-то внутреннем наитии (хотя было и подобное), а все-таки руководствовалось чем-то свыше. И это было по своему и любопытно и правильно.
Совсем незнакомое время (по психологическому восприятия) наступает; и выбивается иной раз лишь пространство, словно камушек из под колес грузовика.
Я понимал, что самому себе по особенному не принадлежа, сумел перевести режим бытия на прежде незнакомый уровень развития (духовного совершенствования). И вполне подразумевая, что лавиной могут покатиться новые испытания судьбы, я уже знал, что сама судьба в моем подчинении. Это ведь словно на тренировках, когда вы знаете что противник менее опытнее вас, то слегка поддаетесь ему, любопытствуя, что же он такое сделает, чтобы победить вас. А когда вдруг убеждаетесь, что вроде как и правда побеждает, включаетесь, отбрасывая все "за и против" - и вот она, снова победа.
Сколько было в жизни таких побед. Они менялись по характеру содержания, но оставались неизменными по своей - какой-то общей - "потаенной" (или сродни тому) направленности. И это было по своему привлекательно.
Вообще, я только с недавних пор стал замечать, что люди воспринимают меня совсем даже не таким, какой я есть на самом деле. А то, что видят они - зачастую практически полностью противоречит даже тому, что было ранее. "Может они смотрят издалека?", - не раз вопрошал себя я (по типу как апостол Павел сказал, что люди видят бога как в тусклом стекле), но после подумал, что и я не бог, и люди все-таки это всего лишь люди, со своими внутриличностными проблемами, вызванными, зачастую, семейными неурядицами (помните Булгакова с его - в словах Воланда - "квартирным вопросом" в характеристике людей?). Так что, - о чем было мне печалиться да исповедоваться, если факт оставался фактом, а истина так и продолжала манить красками бытия. И это при том, что большую часть красок, из общего многогранства, я уже разгадал.
Да я даже более скажу. Мне вдруг в одночасье открылось все и вся. Ранее на какой-то миг подобное дожде бывало ("Может почудилось?", - думал я тогда), а тут вдруг раз - и задержалось.
Ну и словно задержалось, ибо после ведь все равно все исчезло. Но вот то, что я увидел... То, что я увидел, мне с этих самых пор давало поистине невероятную силу - и жить, и трактовать (пусть и по своему) бытие. И уже никто не мог меня с подобного пути столкнуть. Ибо продолжалось это в течении уже почти как тридцать лет (на мои сорок шесть), и я понимал, что если подобное испытание я выдержал даже когда не было вообще возможности писать (изливая душу на бумагу посредством чернил и памяти), то когда все подобное есть уже... Ну, в общем, будет возможно (как-то так).
Вот так невольно "вырулил" я на тему любви. А ведь если посудить, о любви как раз вообще не собирался писать. Мне ведь во чтобы то ни стало нужна истина. Так неужели истина - это любовь? Я ведь все время в этом сомневался. Да, я шел всю жизнь к любви (равно как и к истине). Да, я искал всю жизнь любовь (равно, как и истину). Но чтобы вот так, прямо да откровенно, признать - не мог. До сих пор не мог. Потому что на мой взгляд (если отбросить сентиментальные слюни), все намного и шире, и глубже.
Ну а что до стихов, так писал я подобного рода стихи (о любви) и раньше. Причем, кстати, ровно двадцать лет назад (от тех, что были написаны выше).