Все права защищены. Любая часть данной книги может быть воспроизведена в любой форме только с указанием автора, Сергея Зелинского (владелец авторских прав - Сергей Алексеевич Зелинский).
Аннотация-1.
Жизнь, она ведь всегда двигается в исключительно правильную сторону. Правильную да верную. И вариантов нет иных. Да и не должно быть. Равно как и всё происходит в ней так, как это необходимо. А потому и жить надо, и проживать жизнь одинаково. И никаких вопросов не иметь к тому (или касается что того, - а равно и любые иные что, как, да почему), не иметь вопросов и просто жить. Жить так, как может никто ещё до этого не жил. Жить - настолько любя жизнь, чтобы даже духа ни у кого не нашлось сказать что-то против, а тем более сделать.
Жить так, чтобы даже смерть нет-нет, да и снимала шляпу в уважении и кланялась как доброму знакомому, приятелю, брату, родному человеку, - на коего у неё - от её же самой - негласный закон да распоряжение: "не трогать".
Аннотация-2.
И ведь иной раз даже непонятно что происходит. Ты словно подбираешься, бродишь в потёмках души, но веришь, чувствуешь, что подбираешься. Да и истина уже как будто рядом. И ведь правда, что так. Понимаешь ты это. Понимаешь, правда, пока всё больше этак "про себя", но сути то не меняет. Рядом она. Рядышком.
А кто она? Смерть? Или женщина?
Эк-ка ты куда хватил. Истина.
Истина?
Она, родимая. Из-за неё весь то и сыр бор.
Понятно...
Ну, ну. Понятно ему. Вижу пока не понятно. Ну так затем мы здесь, как говорится, и собрались. Хотя может кому-то понятно и уже.
Что?
Да нет. Это я так. Думаю вслух...
Аннотация-3.
А иной-то раз ведь и действительно загадочно как бог-то всеми нами управляет. Бог, что-то Свыше, это мы уж решили. Привычно для русского слуха бог, будем бог. Для арабского Аллах привычней, значит Аллах. Для кого Будда, Будда, Вишну - Вишну, Высшие Силы - значит Высшие Силы, как удобно, разница переводов, несколько тысяч богов и в каждого верят десятки тысяч людей минимум, да и даже если несколько сотен - неужели и они могут заблуждаться (но если сохранились имена богов в истории, значит много поколений верит, а там количество уже не важно), и вот если так всё происходит, то значит вот вам, друзья мои дорогие, и истина. И сама она как будто не преподнесена, и нужно расстояние каждому чуть ли не в вечность пройти, ан тем не менее. Я ведь постепенно и на протяжении всё раскрываю всё и вся. Остаётся лишь верить. Поистине, как сказал Тертуллиан в ещё третьем веке: "Credo quia absurdum" (Верую, ибо абсурдно).
Вот я что понимаю. Люди все быть может и грамотные да здравомыслящие (в рамках природной условности конечно), но никогда ни у кого не может быть полной информации (о том или ином предмете, событии, прочее), а люди судят - и судят, к сожалению, так, что после получается как в том испорченном телефоне, когда пока одну новость передали через десятки лиц, получилось то ли он украл, то ли у него украли... Вот так и у нас. Во-первых, полную информацию порой не знает даже сам человек (он мог что-то не увидеть, на эмоциях не заметить, на что-то не обратить внимание и прочее). Но он передаёт такую информацию кому-то. Заметьте, это уже частично искаженная информация. Далее, в зависимости от уровня образования, интеллекта, усталости, собственных внутренних установок и прочее - другой человек выслушает информацию, и поймёт уже по-своему. Передаст кому-то он неминуемо в собственной транскрипции. И чем больше людей, тем больше в конечном итоге всё изменится. А потому совет. Никогда не спорьте. Скажите себе, что каждый понимает в силу своего разума. И винить его за это нельзя. Отдайте пальму первенства другому, пусть он считает, что прав, поблагодарите "за науку", и бегите, бегите, бегите... помните, как у американского классика, кролик - беги...
О книге-1.
Конечно, в первую очередь мы с вами должны и сами подойти к разрешению этого (равно и любого иного) вопроса. И вот потому всё мелочное, наносное, левое, пустое - следует тотчас же отмести, оставив, соответственно, то, что действительно необходимо.
И вот как раз тут оказывается, что этим необходимым остаётся то, что для кого-то может даже и странным вовсе не кажется. И так всегда. Настоящую истину (также как верную и преданную женщину) по ошибке оставляют в стороне, обращая внимание порой и вовсе на чёрт знает что (извините). Тогда как истина...
Понимаете, истина ведь - это не девка на выданье или там девица с характером, истина - женщина опытная и даже может умнее большинства из нас. Оттого она и двигается всегда не только поступью времени, но ещё и на шаг впереди. (И обычно это так.)
А потому, как говорил Шарапов в диалоге с Груздевым (подозреваемым в том, что не совершал) - я хочу разобраться. Понять, понимаете, разобраться... и понять... И разобраться...
О книге-2.
Что ж. Будем тогда попросту жить да, как говорится, не мудрствовать лукаво. Ведь, если разобраться, только жизнь - это то, что всегда и для всех самое главное. Любовь, деньги, жильё и прочее - это лишь блага да удовольствие. Жизнь. Она лишь важна этак априори - и баста. Когда на кону жизнь - остальное всё разом ничто. И это истина! Разом да навсегда.
О книге-3.
А ведь многое, и, если разобраться, очень многое (равно как и о многом, о чём можно говорить) фактически канула в лету; но если кто только думает так (даже мысль если такая промелькнёт), то искренне и от всей души заблуждается. Хотя вот слово-то какое, право, "заблуждение". Ведь это слово фактически индульгенция всем нам. Мы все ведь иногда заблуждаемся. Но не по злобе, а по доброте душевной. Amen.
О книге-4.
Как на самом деле хорошо, когда есть деньги.
И здоровье.
И разум (хотя разум относится к психическому здоровью, но на первое место ставим физическое, ибо будет оно - будет и остальное, тем более иной раз и грамотный психиатр, сошедший с ума, вполне может выдавать себя за относительно здорового; профессия ведь как на войне, всякий может "заразиться").
И любовь. И любовь хорошо, когда есть.
Если будут деньги - будет всё (кроме здоровья).
Если будут деньги и здоровье - будет всё (кроме любви).
Если есть деньги, любовь и здоровье - поистине уже можно жить.
Если будет, помимо денег, здоровья и любви, ещё и разум - можно жить долго.
А если помимо денег, любви, разума и здоровья будет ещё творческий дар - то можно жить не только долго, но и счастливо.
Поистине, да будет так.
И всё остальное - доброе, нужное, вечное - ещё да прибавится свыше.
Amen.
О книге-5.
Ну да это ведь только иногда случается, чтобы такое понимание али единство (в душе... в душе...) находилось; и когда придёт своё время или наступит время его (а оно - и "придёт" и "наступит" - помяните моё слово), и вот когда подобное произойдёт - тогда я, вероятно, поверю во многое. Хотя ведь я и сейчас верю. Оказия лишь иной раз случается в виде недоверия. А так ничего. Да, ещё вот бывает, что накатывает ум на разум. А так ничего. Хотя... Хотя вот, случается, слова иной раз словно смеются окаянные навзрыд (над собой, надо мной, пока не выяснил). А во время смеха - шутят. Но не словами, - а аккордами. Поистине, и вовсе мракобесие, подумает кто. Ну да тут уж извините. Не от нас в жизни многое зависит, а может и всё. Всё что происходит зависит не от нас. Не мы главные. Человек предполагает, бог располагает, говорится в старинной русской поговорке. Старинной - значит существует подобное веками. Народная мудрость, получается. Amen.
Сергей Зелинский
Пляски заумности
роман
"Не приведи бог видеть русский бунт - бессмысленный и беспощадный. Те, которые замышляют у нас невозможные перевороты, или молоды и не знают нашего народа, или уж люди жестокосердечные, коим чужая головушка полушка, да и своя шейка копеечка".
Александр Сергеевич Пушкин
Пролог.
Я всегда не только жил в долг (перед судьбой), но и получал всё авансом (от жизни). Я верил в свою миссию. Особую. До конца не ведая какая она, я знал только то, о чём мне говорили люди, благодарив меня за помощь. Я учитель. Моя миссия помогать людям. Я психолог. Моя миссия помогать людям. Я писатель и философ. Моя миссия записывать в том числе и свои философские мысли. Любого рода специальности и профессии в точной степени коррелировали с помощью другим. Учитель - от слова "учить". Но учить - это не только навязывать свои знания, но и раскрывать природные таланты людей. Помогать, направлять, оберегать, - и дальше они сами пойдут, им ведь только на первом этапе надо помочь, а дальше они уже сами, дальше они уже сами...
Часть 1
Глава 1
И всё-таки, конечно, не так всё просто было у меня сейчас. С одной стороны, я видел начало какого-то окончания (так вроде бы обязательного да необходимого), а с другой, - совсем было это нечто загадочное, забавное, ранимое душевно и отчасти, вероятно, даже ненужное.
Как бы то ни было, в общем, я совсем даже нисколько не задумывался: надо ли мне было это. Ну или, скорей всего, конечно же, задумывался, но этакой своей "задумчивостью", больше по детски-наивной, нежели какой-то реальной, настоящей да грамотной.
И всё ведь было (или только казалось) действительно так. И вот забавно, - подумал я, - что, если и правда, всего лишь только казалось. Тогда как на деле всё это было совсем даже иначе. Да и отчасти даже так, как - то и понять-то становилось возможно не сразу, а то и вовсе непонятно было никогда, а если вам кто говорил о каком понимании, то было это больше не правдою, чем истиной, как-то так.
Как-то так - вероятно, к сожалению. Ну а может и к счастью. К тому некоему счастью, которое, по сути, было совсем вроде как ни о чём, и при этом если в чём-то и повторялось, то лишь от того, что так было надо. Надо, не надо, вопросов, вероятно, и действительно было не в пример более, чем ответов, да и ответы, как таковые, совсем даже не напрашивались, а если и были - были всё также загадочные, нелепые, ранимые отчасти, и столь же отчасти не сопоставимы с той самой истиной, к которой, как я всегда полагал, стремился. Вот только существовала ли она? И действительно ли, - что не менее важно, - ждала меня эта самая истина? Или для неё было, - что скорей всего, - всё и вся безразлично. Равно как и вообще безразлично: достигнет ли кто её, или нет.
Подобного рода вопросами я если и не то, чтобы терзался этак всерьёз, но тем не менее иной раз нет-нет и задумывался о том да о сём. А порой, когда хотелось и вовсе как будто не думать, думы нет-нет да захватывали меня. И тогда становилось по-своему загадочно да удивительно. И был я на пороге какого-то открытия (как полагал сам). Тогда как на самом деле было ли это так или нет, - кто знает, как говорится, кто знает...
Глава 2
Несмотря ни на что, мои размышления всё-таки имели какую-то определённую завершённость. Да, вполне могло быть, что она просматривалась не тотчас же (это и понятно!). Да, возможно, что и вообще нечто должно пройти занимательное, прежде чем удастся подойти к определённым истинам (коих может, впрочем, и вовсе не оказаться). И даже так случается, что обстоит дело (и подобное действительно бывает), что ничто совсем даже не подходит ни под какое-либо разумное объяснение, а при этом раз - и всё вдруг становится на свои места, раз - и перед тобой самый веселый танец пляшет разум, раз - и...
А ведь подобное и действительно интересно, - подумал я. И, прислушавшись, понял, что продолжать мне вослед никто не будет. Я обречён общаться с собой, но это ведь сладкая обречённость, не правда ли? (пытался раззадоривать я сам себя). И было то действительно правда. И мои поступки, и мои мысли. И не всегда мысли переходили в поступки, равно как и поступки не всегда являлись следствием мыслей. Мысли вообще могли закончиться - лишь начавшись или перескочить на какой-то иной круг развития (себя же). И поди, как говорится, свищи. Этак, свищи - не свищи, да всё бестолку (ну, в плане, - без толку).
Глава 3
Если что-то для вас (или вам) не понятно так чтобы сразу, или понимается с трудом, ничего, читайте дальше, позже всё сложится в единую картину по типу мозаики; да так всегда и во всём ведь: например, без школьного курса - будет сложен курс в институте, без института - будет затруднено обучение в аспирантуре, всему своё время и время каждой вещи под солнцем, как сказал Экклезиаст. ("Всему своё время, и время всякой вещи под небом: время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное; время убивать, и время врачевать; время разрушать, и время строить; время плакать, и время смеяться; время сетовать, и время плясать; время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и время уклоняться от объятий; время искать, и время терять; время сберегать, и время бросать; время раздирать, и время сшивать; время молчать, и время говорить; время любить, и время ненавидеть; время войне, и время миру". (Еккл.3:1-8)).
Однако, конечно же, не всё ещё, далеко не всё ещё было так, чтобы просто. И то и даже (что скорей всего) совсем не просто. И понимания как такового ещё не было, и разум пока лишь только стремился к чему-либо этакому правильному да (вероятно) значимому, ну да как бы то ни было, загадок всё равно пока было явно больше, чем ответов. Хотя и ответы как таковые особо как-то не напрашивались.
И создавалось даже впечатление, что они может и должны быть, но вполне возможно, что быть их не должно. Так, наметиться разве что этакое нечто, да не более.
Глава 4
Многое оставалось до сих пор чего-то того, к чему я вроде как если и имел какое-то отношение, то всё равно чувствовал некую неподвластность совершенства оного. Так, словно было это одновременно и надо, и не надо мне. Да и вообще, иной раз, загадочности всё равно было несравненно больше, нежели какой-то истины. И это притом, что истину как таковую я всё также продолжал искать. А при нахождении даже частицы её - лелеял, всячески оберегая и потворствуя, казалось, всему и вся (но благо, что подобное делать было не нужно, не важно, да и не совсем пока объяснимо "зачем" бы понадобилось в будущем).
Впрочем, как всегда любопытного казалось больше, чем, вероятно, должно было казаться. А потому иной раз так обстояло дело, что и указываемое, и значимое, и по своему разграниченное "начало" - имело нечто общее с какими-то мыслями (моими, вашими, ничьими), а после всё также забывалось, ибо мне порой казалось, что и не обязательно иметь чёткую последовательность суждений, вернее, не то что совсем не иметь, но исходя из того, что следовало охватить множество вопросов, получалось, что необязательно каждый доводить до логического завершения сразу; а то даже и наоборот, хорошо будет когда (после, после) они все разом придут в одно депо, сложившись словно мозаика в единое полотно восприятия бытия, ибо тотчас же после этого как раз всё и станет на свои места. Я так думаю.
Я сейчас так действительно думал, и для меня какие-либо размышления оказывались лишь неким средством движения вперёд. Ибо я, вероятно как и мой герой, верил, что вполне готов был ожидать того, чтобы всё сложилось после, а пока... А пока пусть идёт так, как идёт, - говорил я самому себе, и мне от этого было и радостно, и приятно.
Глава 5
Иногда не всё так оказывается просто, как то быть может кажется (или хочет казаться). Но почти непременно, что подобное ещё ни есть ничто плохое (равно как и коварное, ненужное да прочие синонимы, не важные сейчас), ибо всё равно в итоге будет всё так, как уготовано на то судьбой. Как распорядится некто свыше. И ему, этому "некто", если честно (этак, как говорится, между нами девочками) совершенно безразлично: вера будет у нас или неверие. Законы в мире всё равно проходят по особого роду, характеризуясь изредка каким-либо предзнаменованием, а чаще всего и вовсе как будто ничем не знаменуются, а просто случаются словно сами собой и всё. Аут. До первой остановки. По полной программе. До второго Пришествия. Но пока рано. Пока ещё рано. Хотя и всё впереди. Иначе никак. Иначе нельзя. Иначе неправильно.
Постепенно, с годами, я начинал понимать большинство из каких-то значений, кои, казалось ранее, пришли ко мне словно сами по себе, сами собой, да ещё отчасти так, что этого мне и правда недоставало. Ну, по крайней мере, я был подобному рад. И то, что когда-то выглядело как нечто необъяснимое (и столь же невероятно загадочное да забавное), со временем перешло в какой-то особый случай (по типу "особой папки", но не совсем так), после чего становилось всё как-то разом на свои места и было на самом деле легко, очень легко и понятно. (А от легкости в душе - было ещё и внутренне спокойно. Но это уже другой разговор.)
Глава 6
Порой печально, конечно (и отчасти это действительно так), что вкрапливается в течение новой жизни - жизнь прошлая. Подобного рода воспоминания всегда больно ранят и, признаться, на протяжении сознательной жизни я было с ними боролся (не всегда, правда, побеждая), пока не понял, что всё это дано для личностного роста, для лучшего осмысления будущего, для того, чтобы сохранились в душе остатки душевности (сострадания, толерантности, терпения, прочее), и всё подобное для того, чтобы не исчезало чувство эмпатии, этого тончайшего прочувствования другого человека, которое помогает нам при случае не только понимать людей, но и управлять ими, угадывая порой мельчайшие струнки души, на кои можно воздействовать.
И в этом нет ничего плохого или скверного, ибо всё равно другим человеком играют все, просто кто-то это только намеревается делать, у кого-то получается в реалии, и всё происходит в большинстве случаев исключительно бессознательно (у подавляющего большинства уж точно). Такова природа психики, ничего личного, как говорится.
Однако мне, как душе чрезмерно чувствительной, достаточно долго приходилось учиться контролировать собственные чувства, ибо на первом этапе - у тех, у кого получается чувствовать, то есть сострадать другому - обычно отдают себя Бахусу (предаваясь тому порой безмерно), и лишь кто сумел преодолеть подобное тягостное влечение (сгубившее большинство, ибо после первой ступени зачастую все двери судьбы оказываются закрыты) могут рассчитывать на снисхождение свыше. Но и тут важно не остановиться в подобного рода неге сладкого обмана (думая, что ты всё и вся), а непременно двигаться вперёд. И вот только тогда приоткроются перед вами горизонты. Ну или, если по-справедливому, ещё пока только могут приоткрыться, ибо на самом деле всё ещё бабушка надвое сказала и, по сути, ничего не понятно.
Но иногда нет-нет да я возвращался в этих (становившимися нежелательными в подобном контексте) воспоминаниях к прошлому, выдёргивая из памяти отдельные эпизоды того, из-за чего было стыдно (и что хотел бы исправить); но всё равно не желал бы забыть их, потому что я вообще сторонник того, чтобы помнить всё что было, ведь если это когда-то происходило с вами - это ваш опыт, жизненный, а значит именно он способен научить, помочь, скажем, два раза не наступить в одну и ту же лужу, или что-то по типу того; а потому забывать, стирая из памяти, ничего не надо, а лучше наоборот, раздуть до неимоверности негативное восприятие (душевную боль, помноженную на сожаление) оного, да и направить ударной волной на нечто кажущееся непреодолимым сейчас. И, прорвав плотину, добиться удачи. Удача, как и судьба, - как и любые женщины, - всё-таки любят, когда их завоёвывают. У женщин это, вероятно, повышает их внутреннюю значимость (для самих себя, ведь каждый человек внутри себя, - и особенно когда это никто не видит, - всегда жутко не уверен, недаром все подвиги происходят чаще всего на публике или когда об этом "узнается" после; причём не важно, кто неуверенный в себе герой: женщина или мужчина), а судьбе да удаче просто нравится, когда их завоёвывают, ведь это люди придумали слово "завоевание", для удачи и судьбы ближе слово "призывание", то если вызывая их, люди их призывают, - призывают удачу, призывают успех (а ни в коем случае не "испытывают", - это просто неправильный перевод, каждое слово зачастую ведь имеет несколько значений и важно правильно перевести, - то бишь в нужном контексте). И об этом тоже необходимо как минимум задуматься. Ну или хотя бы подумать. (Здесь переведено верно.)
Глава 7
Не всегда так чтобы нечто чёткое да разумное способно приходить в голову, но в этом нет ничьей вины, ибо несмотря на наше какое-либо желание или не желание - на всё воля божья, как говорится, то бишь судьба, батенька, судьба-с, - как сказал бы кто-то раньше (в то время, особенно царское, когда вера в бога была сама собой разумеющееся, и в то время, которое, вероятно, навсегда потеряно, ибо советское прошлое внесло свой оттенок порой поразительного бескультурья на всех и вся, хотя и понятно, что такую большую страну не смогли бы изжить со свету, мудрецы всегда найдутся, разве что не в тех, конечно, количествах, как то могло иметь место, если бы не Октябрьский переворот, названный после революцией...).
Удивительной, порой, бывает судьба. И можно, конечно, долго рассуждать на тему как бы что пошло, как бы оно было-не было, да и вообще, как бы да что, а на самом деле порой кажется, что и не важно совсем это; потому что если предположить, что на всё воля божья, то значит так и должно было быть. То бишь судьба, тогда уже, у всех должна быть непременно такой, как она и была. А если так, то и размышлять о том да о сём можно разве что в целях тренировки ума, а поиски истины как таковые следует оставить на потом, отложив в долгий ящик, ну или, - что разумнее, - и попросту забыть, посчитав подобное неуместным.
Глава 8
Не всегда, вероятно, можно прийти к какому-то ясному логическому разумению - (тире) - пониманию. Да и не всегда, впрочем, подобное так-то уж необходимо. Но вот факт остаётся фактом: если методично идти к цели, - подобную цель достигнете. А всё, что было совершенно раньше (если это имеет в памяти вашей негативный оттенок), представьте, что совершенно было подобное исключительно в целях личностного роста. Проверить невозможно, а для психики будет гораздо спокойнее считать так. Поверьте, я знаю. (Помните фразу Владимира Высоцкого в роли Глеба Жеглова из фильма "Место встречи изменить нельзя" по роману Братьев Вайнеров, когда он советовал подозреваемому Груздеву в исполнении Сергея Юрского, облегчить душу: "В кабинете по-прежнему было холодно, но Груздев расстегнул пальто, пуговицы на сорочке -воротничок душил его, на лбу выступила испарина. Острый кадык несколько раз судорожно прыгнул вверх-вниз, он даже рот раскрыл, но выговорить не мог ни слова.
Жеглов сказал задушевно:
- Я понимаю... Это трудно... Но снимите груз с души - станет легче. Поверьте мне - я зна-аю...
- Вы знаете... - выдохнул наконец Груздев с тоской и ненавистью. - Боже мой, какая чудовищная провокация! - И вдруг, повернувшись почему-то ко мне, закричал что было сил: - Я не убива-ал!! Не убива-ал я, поймите, изверги!..").
Я тоже знаю. Знаю, что всё давно бы могло измениться, если бы я никогда (вы слышите?! никогда, ключевое слово: "никогда") в жизни не пил. Вообще. Даже не пробовал. Алкоголь. Туда же - в утиль - относится алкоголь, наркотики, и вообще всё, что способно так или иначе воздействовать на изменение сознания (поистине мусульманская культура, в отличие от христианской, исключает заранее алкоголь, а Русь и на христианстве остановилась по причине что князь Владимир сказал, что русскому человеку запретить пить нельзя, не поймёт, и выбрал христианство, где любили вино). Я даже больше скажу. Весь мир, начиная с самих изначальных веков, пошёл бы по иному сценарию, если бы никто и никогда (ни разу!) не попробовал бы ничего, что приводит мозг в состояние искусственного транса (алкоголь, табакокурение, наркотики, прочее). Всё было бы иначе. Вероятней всего, заметно снизилось бы количество войн. Да, за войны отвечает такая особенность мозга как доминантность (то нечто, что досталось современному человеку от первобытных людей), но ведь именно с помощью допинга в виде алкоголя и прочих наркотиков стираются границы допустимости совершения того или иного. Помните великолепны работы Фрейда (в русском переводе известные как: "Психология масс и анализ человеческого Я", "Будущее одной иллюзии" и другие - "Massenpsychologie und Ich-Analyse", "Die Zukunft einer Illusion", и др.) где он проводит параллель между развитием культуры, культуры как цивилизации, - и появлением у человека запретов культурного характера, то есть сдерживании известных первичных позывов: убить, съесть, изнасиловать, - которые живут в психике цивилизованного человека и проявляются в состоянии пребывания в массе, в толпе, или когда стираются границы сознания с помощью алкоголя и наркотиков).
В качестве примера, - для лучшего понимания, - с некоторыми купюрами я приведу отрывок из одной из своих научных книг по психологии массового сознания, из сборника лекций: "На любого человека общество оказывает воздействие, выражающееся в необходимости придерживаться определенных правил и норм поведения. Фрейд прослеживал пути возникновения подобных правил и норм исходя из времен существования первобытного человека. Психика современного человека в своих глубинных основах ничем отличается от психики первобытного человека. Отличие лишь в соблюдении современным человеком норм поведения, сформированных в свод законов и являющиеся следствием развития цивилизации (развития в обществе культуры).
Как наиболее явное доказательство схожести психики - поведение современного человека при его попадании в толпу или при нахождении в измененном состоянии сознания (алкогольное опьянение, например). В обычном состоянии психика человека контролируется сознанием. Но если подобный контроль ослабевает - наружу прорывается то, что таится в подсознании, и что сдерживается цензурой психики, роль которой выполняет Сверх-Я. Любая информация из внешнего мира программирует человека на совершение поступков. Поступки являются следствием мыслей. Таким образом мысли являются трансформацией, полученной из внешнего мира информации. Трансформации, потому что информация, поступаемая в подсознание, переводится в сознание не в чистом виде. Такая информация смешивается с уже имеющейся в подсознании информацией, полученной как в процессе жизненного опыта самого индивида, так и в результате филогенетического наполнения.
В процессе жизнедеятельности большинству индивидов удается сдерживать первобытные инстинкты (сохранившиеся в психике в латентной форме) с помощью Сверх-Я. Человек освобождается от Сверх-Я когда его психика переходит в режим измененных состояниях сознания (ИСС). ИСС - алкогольное или наркотическое опьянение, усталость, стресс, внутреннее расстройство, вызванное, например, переключением внимания на какой-либо посторонний объект, и т.п. трансовые и полутрансовые состояния. В этом случае ослабевает контроль Сверх-Я (пропускная способность цензуры психики). Сверх-Я находится между Я и Оно. Бессознательное (Оно) стремится вывести в сознание свои первобытные желания, которые запрещает мораль и закон современного общества. Сверх-Я противится этому, сдерживая деструктивные желания индивида.
По Фрейду культура несет в себе тревожность и невроз для индивида, так как загоняет его в рамки цивилизации. Фрейд выделял, что цель жизни задана удовольствием. Мы уже говорили, что психика современного человека мало чем отличается от психики человека первобытного; наиболее яркое отличие заключается в следующем: то что у первобытного человека было представлено в сознании, современный, цивилизованный и культурный человек, вынужден скрывать в бессознательном (подсознании). Речь идет о желаниях, которыми активно жил первобытный человек, и которые современный человек вынужден подавлять. Это три основные желания: убить, съесть, изнасиловать. И только когда психика современного человека переводится в ИСС такие желания (как минимум два из них) он свободно реализует (например, войны). Как отмечал Фрейд, то, что называется счастьем, проистекает из внезапного удовлетворения достигшей высокого уровня напряжения потребности. Любое постоянство вызывает лишь чувство равнодушного довольства. Психика устроена таким образом, что способна наслаждаться лишь при наличии контраста.
Иное с испытанием несчастья. С трех сторон психике угрожают страдания: со стороны тела, приговоренного к упадку и разложению, предупредительными сигналами которых являются боль и страх. Со стороны внешнего мира. И со стороны наших отношений с другими людьми. Поэтому принцип удовольствия под влиянием жизненных обстоятельств преобразуется в принцип реальности. Задача избавления от страдания вытесняет принцип удовольствия, то есть - удовлетворение низменных желаний. При этом можно или сознательно контролировать проявление таких желаний или сознательно уходить от мира, например, в монастырь. И в том и в другом случае это сознательный уход от реальности проявления тайных желаний, которые современный человек вытесняет в бессознательное и сдерживает там с помощью барьера психики, воздвигаемого между сознанием и бессознательным.
Существует также бессознательный уход от проблем окружающего мира (психические заболевания). Среди полусознательных можно назвать наркотики и алкоголь, как своего рода бегство от реальности. Но это путь в никуда. (Любопытная деталь: в молодости Фрейд двадцать лет подряд употреблял кокаин, защитив за это время докторскую диссертацию врача-психиатра и разработав все основные концепции психоанализа; при этом до конца жизни он выкуривал каждый день больше двадцати сигар, прожил почти восемьдесят четыре года и закончил жизнь самоубийством.)
Необходимость сдерживать позывы бессознательного в ряде случаев приводит к неврозу. В других случаях человек пребывает в так называемом пограничном состоянии. Таких людей большинство. Наиболее частым проявлением симптоматики пограничных состояний вследствие отказа от удовлетворения бессознательных желаний является чувство вины. Фрейд писал, что существуют два источника чувства вины: страх перед авторитетом отца (Эдипов комплекс) и страх перед "Сверх-Я". Даже при самом мягком воспитании у ребенка может развиваться суровая совесть. Совесть - одна из структур Сверх-Я, и действует как цензор, отсеивая поступающую в сознание информацию.
Всякая культура, замечал Фрейд, покоится на принуждении к труду и на отказе от влечений. В итоге это вызывает сопротивление со стороны психики. Значительное число людей повинуется культурным запретам лишь под давлением внешнего принуждения (когда нарушение запрета грозит наказанием). Бесконечно многие культурные люди не отказывают себе в удовлетворении своей алчности, своей агрессивности, своих сексуальных страстей, не упускают случая навредить другим ложью, обманом, клеветой, если могут при этом остаться безнаказанными, и это продолжается без изменения на протяжении многих культурных эпох.
Фрейд обращает внимание, что деструктивные желания можно реализовывать в творчестве. Это называется сублимацией. На пути удовлетворения влечений в обычной жизни становится, по мнению Фрейда, религия. В чем заключена особая ценность религиозных представлений? - задается вопросом Фрейд. Если вообразить, что ее запреты сняты и что отныне всякий вправе избирать своим сексуальным объектом любую женщину, какая ему нравится, вправе убить любого, кто соперничает с ним за женщину или вообще встает на его пути, может взять у другого что угодно из его имущества, не спрашивая разрешения, - какая красота, какой вереницей удовлетворении стала бы тогда жизнь! Правда, мы сразу натыкаемся на следующее затруднение. Каждый другой имеет в точности те же желания... По существу, только один-единственный человек может поэтому стать безгранично счастливым за счет снятия всех культурных ограничений - тиран, диктатор, захвативший в свои руки все средства власти; и даже он имеет все основания желать, чтобы другие соблюдали по крайней мере одну культурную заповедь: не убивай.
При этом, в случае избавления от культурных запретов, единственной участью человека окажется природное состояние. Но в этом случае природа погубит человечество. Поэтому люди создали культуру. По мнению Фрейда, любая религия - это иллюзия. При этом религия способна сдерживать асоциальные влечения индивида. Когда культура выставила требование не убивать соседа, которого ты ненавидишь, который стоит на твоем пути и имуществу которого ты завидуешь, то это было сделано явно в интересах человеческого общежития, на иных условиях невозможного. В самом деле, убийца навлек бы на себя месть близких убитого и глухую зависть остальных, ощущающих не менее сильную внутреннюю наклонность к подобному насильственному деянию. Он поэтому недолго бы наслаждался своей местью или награбленным добром, имея все шансы самому быть убитым. Даже если бы незаурядная сила и осторожность оградили его от одиночных противников, он неизбежно потерпел бы поражение от союза слабейших. Если бы такой союз не сформировался, убийство продолжалось бы без конца, и в конце концов люди взаимно истребили бы друг друга... Одинаковая для всех небезопасность жизни сплачивает людей в общество, которое запрещает убийство отдельному индивиду и удерживает за собой право совместного убийства всякого, кто переступит через запрет. Так со временем возникают юстиция и система наказаний".
Глава 9
Конечно, порой, то разумным казалось, то неимоверно заумным (и оттого казавшимся даже не нужным) всё то моё понимание бытия, которое складывалось таким вот самым забавным образом во время жизни. Справедливее даже сказать: в процессе взросления, ибо несмотря на возраст, я всё время занимался самообучением, и вкупе с самотренировками мозга и тела, тренировалась, вероятно, и душа, потому что стал я со временем смотреть на всё иными глазами, чем раньше, а после, как предполагаю, будут смотреть иначе, чем сейчас. Этакое эволюционное развитие, что, на мой взгляд, совсем не плохо, да только вызвано оно было, к сожалению, не достаточной развитостью раньше. Всё-таки социальная среда, окружение, играет видимо наиглавнейшую роль, ибо подчиняет себе всё и вся. И это хорошо ещё, что я рос в семье интеллигентных родителей, дома была правильная речь, манеры и огромная библиотека в каждой комнате; что при моём замкнутом характере (послужившем мне на пользу) было поистине подарком, ибо я мог проводить всё время за чтением, прерываясь на хождение в школу (школу не любил) и занятия спортом (бокс, борьба и каратэ в те годы были вынужденной необходимостью для победы над дворовыми хулиганами, коих... коими были почти все мальчишки моего двора и соседних улиц).
Глава 10
Не всегда нечто необходимое и долгожданное появляется перед нашим пониманием. Чаще всего вдруг оказывается так, что наблюдаете вы некую разрозненность того, что внутри - с тем, что в итоге выражается в виде ваших слов, чувств, поступков. И вот над этой дилеммой размышлял я довольно долго, пытаясь всё-таки разгадать механизмы функционирования бытия, и, признаться, скорей всего до сих пор ещё в размышлениях (хотя и за время оных успел уже сделать множество различных выводов, служащих, вероятно, одним из отростков гидры, ибо, как понимаю, процесс весьма длителен и может даже бесконечен).
С раннего детства я жил уже как минимум в двух измерениях, одним из которых (первым - равно как и вторым, и вторым - равно как первым, - порядковых номеров не было, ибо были они едины по силе своего желания) была непременная необходимость научиться драться (для этого были занятия боксом, борьбой и восточными единоборствами; причём попутно было желание стать сильным, а потому прибавлялись физические упражнения), другим чтение книг (позже прибавилось написание оных). Я очень долго мучился над выбором, потому что все вокруг говорили о несочетаемости одного и другого (на протяжении уже как минимум века, - вероятно, начиная с советской власти, хотя и спорт как таковой родился незадолго раньше, - в обществе бытует устойчивый стереотип: "ботаник" (то есть человек очень образованный) - хил физически, а спортсмен - туп интеллектуально). Но тем не менее я продолжал делать своё дело: и книг читал безбожно много (в школе часто читал вместо уроков, кои были скучны и выполнялись часто ещё на уроках) и спортом занимался ежедневно да по несколько раз в день (всегда пробежка перед уроками, так что успевал принять душ и позавтракать - пока просыпалось большинство сверстников, днем тренировка обязательно, и вечером тоже стадион или парк; когда занимался спортом профессионально - доходило до восьми часов в день каждый день) и книги читал в большом количестве. И всё как-то успевал. Я ведь не знал, что оказывается можно было не успевать. Я вообще понял наверняка: что с помощью внушения можно постигать совершенно любые объемы информации. И память развить до невероятности, - и жизнь прожить до удивительности.
Кто знает, конечно, что, как, да почему всё это должно было идти так, а отчего этак? И всё чаще в последнее время наблюдал я забавную деталь: стоило мыслям, кои бродили доселе в собственном измерении да водили только им известные хороводы, пытаться вывести на чистую воду, и тотчас же доселе вроде как уже готовые выстроиться в ряд они вдруг разбредались, да ещё так, что, как говорится, и днём с огнём не сыскать. И тогда только остаётся восклицать: бывает же такое?! И тотчас же ответить самому себе, - что бывает. Что даже не только бывает, но и то ли ещё будет. А что будет, может и не запомнится после, да наворотит дел, ой наворотит. Ну да ладно. Как говорится, и не такое выдерживали, и не такую ношу вытягивали из реки жизни. Потому что, если есть жизнь, значит может ещё в ней быть и много хорошего. Другой момент, когда ничего быть не может. Ну да это уже после смерти. А пока живы - всегда есть шанс. Всегда.
Глава 11
Мне отчего-то казалось, что осталось ещё совсем немного, и я обязательно должен был успеть. Должен, мог бы, обязан, любые слова здесь так или иначе не несут в себе даже части той ответственности, которую, вероятно, были бы должны. Но и даже это ещё совсем может не главное, не важное, не нужное даже отчасти (хотя говорить так - есть как минимум заблуждение, а как максимум преступление), и тогда уже мне попросту хотелось бы, чтобы всё складывалось в режиме "как получится", - но с непременнейшим (и почти уловимым) оттенком в лучшую сторону. В мою. Почти всегда в мою.
Но вот фактически проходит жизнь, а мне очень трудно понимать, что она быть может и вовсе уже прожита. Хотя ведь и правда, что нет. Я всегда на что-то надеюсь. Ну а почему бы и нет? Пока жив, всегда остаётся шанс что-то изменить. Ведь только со смертью приходит отчаяние и ощущение что уже поистине всё. Тупик какой-то, точнее, наверное, даже не тупик, из тупика ещё можно как минимум развернуться обратно, а когда конец жизни - там уже ничто невозможно, смерть и всё, аут, как говорится, аут. И вот наверное только "аут" - это всё, хотя, если разобраться, в боксе "аут" - это нокаут, когда продолжение боя невозможно вследствие потери сознания спортсмена, но и потери лишь больше десяти секунд, предусматривая, что он обязательно очнётся (умирает один на миллион или на несколько, погрешность случайна и невысока), а значит "аут" - это ещё не всё, это просто временный отдых, этакий искусственный, насильственный, так же как бывает отдыхают те, кто очень устал и не спал несколько суток, сваливается навзничь и спит, организм попросту берёт своё, и это действительно "его" необходимо ему возвратить. А так нет, аут - это ещё не всё. И в жизни вообще может даже не может быть такого, чтобы всего. Всегда есть возможность продолжить движение. Всегда есть возможность прожить ещё. А прожив - непременно что-либо сделать. Другой вопрос, конечно, нужно ли будет это "что-то". Но если вам кажется что нужно, то значит следует совершать его. Просто знать, что каждому человеку в большей мере всегда интересен лишь он сам. Но вот и точно также, уже исходя из такого определения, если они увидят у вас что-то, что непременно будет необходимо им, тогда им стане интересна и ваша жизнь и всё, что вы в этой жизни совершаете. Но это всё возможно, конечно, только если уж действительно очень стали интересны. Этак даже исторически интересны. В нашей стране (да и во всём мире) подобные случаи фактически пересчитать по пальцам. Среди наиболее заметных примеров моего поколения Высоцкий и, вероятно, Есенин (хотя Есенин поколение предыдущее). Ну да этак чтобы среди всего народа, без остатка. Этакая народная любовь. А по изысканной любви мне нравится Бродский. Не все быть может знают, ещё меньше читали, и намного ещё меньше тех, кто понимали написанное, но это, конечно же, Бродский. А так много. Довлатов, Пастернак, Бунин, Толстой - и первый и второй, Достоевский, Пушкин, Чехов. Куда-то можно ещё идти по убывающей (не в силу таланта, а в силу иных причин: годы существования, там, или годы открытия творчества для себя - в плане ясного понимания), в общем, ещё и другие авторы-классики. Некоторые очень любимые. Необязательно всех произносить всегда. Любого рода таблица зависит больше от сиюминутного настроения и уж точно соответствующего периода жизни сейчас, тогда как в другое время и под иное настроение будут существовать иные, или уж точно выбьются на первый план, а потому всё же лучше, на мой взгляд, перечисление вести этак просто так, с указанием фамилий, но не степени важности, ибо важность вполне может меняться в том числе и с возрастом, а значит и с моментом понимания, если возраст связан с изучением чего-то и дополнительным постижением всего и вся, но ни в коем случае ни с возрастом как с синонимом маразматической старости, коя, к сожалению, достаточно наблюдаема мною вокруг, ну да каждому своё, как говорится).
Глава 12
Конечно, порой случается поразительно, что застаёт меня моё состояние как будто невзначай. Но это ещё что, это ничего. Справлялся обычно запросто: Бахус в помощь, как говорится. А с недавних пор вот понял, что достаточно. Не то, чтобы отторжение было какое, или вред, нет, всё произошло на неком ментальном уровне, ибо понял вдруг, что просто хватит. Да и вред, конечно, есть, но он скорее выражается в торможении того, что быть могло бы - а не произошло; и не произошло как раз по причине излишней расслабленности мозга. Алкоголь ведь расслабляет мозг, позволяя совершать то, что никогда не совершилось бы и равно (что самое печальное) не совершить то, что так или иначе могло бы совершиться. При ином раскладе, разумеется.
Ну и попутно ещё множество причин, столь же не нужных для жизни, сколько и опасных. Да и итог-то жизни...
Впрочем, никто не знает, как он закончит. Бывает и счастливые при жизни люди встречают старость в одиночестве, умирая в муках, а случается и те, кто не мог бы гордиться душевным спокойствием - оканчивают жизнь тихо да размеренно. И в трезвой памяти, со столь же здравым умом, стоит заметить.
Вообще, жизнь порой действительно весьма и весьма прозорлива да загадочна, и совершенно точно, что она ни за что не укладывается ни в какие (навязанные кем бы то ни было) рамки, стереотипы да правила. Бывает, что историю пишут с одного человека, а то и начинают её писать (словно априори отметая то, что было ранее). Ну а на самом деле, конечно, никто никогда ни о чём не знает. Как бы там не били себя в грудь попы о всевидении, приписывая оному мнимое всемогущество. Причём, что самое любопытное, такое всемогущество может и есть, но совершенно не то, что да как считают да якобы знают люди. В средние века тоже знали, должно быть, сжигая на кострах инквизиции. И крестовые походы организовывали также люди "знающие". Равно как и Христа распинали. Во все времена люди искренне заблуждались. И если кто-то что-то и знает, то доходит до всего интуитивно. Да и то ему не дают всех знаний, как при возведении вавилонской башни рассоединили людей путём введения различных языков, так и сейчас точно также мозгов, не совершенных, кои что-то понимают, и это истина, а что-то отвергают, и это тоже истина, только вот они не знают этого; равно как могут отвергать да принимать наоборот, всё так, всё верно, ибо не бывает ни у кого на все сто процентов истинной безгрешности, в чём-то да согрешит человек, согрешит хотя бы собственной глупостью. Всякое ведь случается. Тем более что судит чаще всего суд истории. А это должно пройти порой очень и очень много времени. Столько не живут.
Глава 13
По сути, не всегда, конечно, случается так, как мы то желали да предполагали. Но если разобраться, отчего бы нам самим начать не только прогнозировать ожидаемое, но и непременно стремиться совершать оное. Да ещё чтобы это нравилось. Хотя бы самим. А в идеале и всем. И почему нет, если только да. Верно?
От вопросов, задаваемых себе, я периодически не то что уставал, а, опасаясь, дабы они не свели меня с ума, отключал мозг. А потому таким образом я мог увеличивать обороты изучаемого материала. Который учил, словно стремясь компенсировать когда-то упущенное. И мне это не только нравилось (да и мозг я таким образом изучал), но и чувствовал я благодарность от психики; психики, которой становилась заметно лучше и легче, нежели чем если бы не было такого обучения. Вот в чём дело. И тем самым, вероятно, я опровергал некоторые теории о мозге (как, например, то, что мозг стремится больше отдыхать, чем работать, ибо при малом объеме в сравнении с массой тела затрачивает практически четверть, а то и более всей энергии, и отдых в таком случае это якобы вынужденная необходимость), а у меня вот наоборот: если мозг не включался на полную мощность, чувствовал я упадок сил; а когда он использовался по полной - мне было радостно и хотелось ещё и ещё (не потому ли раньше, когда я заканчивал употреблять алкоголь, то тут же оканчивал какое-нибудь учебное заведение - экстерном и с отличием; это в то время когда я ещё проводил периодически подобные научные алкогольные эксперименты, теперь давно уже всё закончено, alles).
Глава 14
Когда ситуация норовит выскочить из-под контроля, я вроде как всеми силами и делаю что-то, а на деле ничего не выходит, ибо попусту и напрасно.
А иногда находит и вовсе нечто невообразимое. И даже не то, что вы сходите с ума (но как будто!), и даже не то, что мерещится вам всякое (мерещилось!), и даже не то, что зиждилось этак привидеться и вовсе порой невообразимое (так всё и было!), а вот проходило время, и словно истекало куда-то это всё. И после даже казалось, что словно ничего и не было. Но вы то хорошо знали, что было.
"Было. Даже к бабке не ходи - было", - думал я про себя, норовя нисколько не подчиняться этому суматошному времени, после которого порой кажется нечто и вовсе невообразимое, а иногда и что-то сходит с ума, и больше уже даже не проявляется (как будто) никак, ан нет, - думаешь про себя, - появится, обязательно появится нечто, - да и действительно, почти не проходит такого уж чтобы совсем длительного времени, и появлялось оно всё. А вот что это было? - так я и запамятовал как будто. Так, словно не день да два прошёл, а годы какие-то. Ведь так случалось, что, то, что было через годы - не помнил я совсем. А иной раз забывал и что было совсем недавно. Но не забывал, конечно, окончательно, а просто память вытесняла, будучи поглощена чем-то (или кем-то); и после всё вдруг всплывало совсем неожиданно да порой и не к месту.
И лишь какие-то отдельные мысли нет-нет на будоражили сознание. А может и не было их. А лишь что-то такое попросту казалось. Ни больше, ни меньше.
Глава 15
На самом деле иногда мне и правда бывало очень забавно да удивительно. Не знаю сейчас, насколько всё это вообще должно было мне когда-нибудь казаться. Но вот выходило, что я словно и не задумывался над происходящим. А подумав, мог бы, пожалуй, и сойти с ума. Но ведь даже и не думая, я словно намеревался подойти к вопросу разрешения всего и вся этак правильно да положительно. Да ещё ведь и хотелось мне, чтобы всё было очень и очень искренне. Искренность вообще обычно всегда превалировала в моих каких-либо суждениях, мнениях да понимании бытия. И это в высшей степени правильно, да и почему бы, собственно говоря, и нет, как говорится. Если обычно только да.
Глава 16
Далеко не всегда может казаться, что нечто совершается так-то уж непременно важно. Равно как и случается порой даже обратно пропорциональное (особенно по силе воздействия), нежели чем то было, казалось, предопределено. Но вот в чём вся соль, в чём суть, в чём вообще что-либо возможно, чтобы было так или этак, иначе, если как раз "иначе", - порой совсем даже не хочется (не особенно хочется), чтобы было. А то и скорей всего, чтобы не было. Да и не зачем всё это. К чему? Ни к чему. Порой и правда, что попросту ни к чему. Тогда как... Да нет. Вполне может и правда ни к чему. Ну а почему нет? Когда самое что ни на есть да, да, и только да. Хотя вот, если разобраться, по-особенному как-то понять это иной раз не дано. Ну или не то, чтобы дано. Запутанно просто бывает всё донельзя, до неузнаваемости; и до того момента, пока к чему-то (или к кому-то) как-либо хочется будто бы даже стремиться (а может и не стремиться), то скорей всего в этом во всём всегда пустоты чуть более запланированного. Притом, что особенно так-то уж что никто и не планирует ведь.
Я начинал понимать, что запутываюсь. Не то чтобы так как-то сразу и навсегда. Нет. Иногда ещё случались какие-то отблески мысли, да всё больше происходило это только вначале, а дальше меня каким-то (порой самым таинственным) образом уводило в туманную даль. Притом, что если туман - то и даль, как таковая, не обязательна. Ведь всё равно невидимое нечто, а что оно из себя представляет да и где находится, кто его знает, может здесь, может там, а может и вовсе неизведанно где, так что случается, что и нет этого вовсе, а бывает что и рядом оно, совсем рядом. Так что и не разобрать даже вовсе. "Непонятное что-то", - хочется даже сказать, ан нет, молчишь; молчишь да понимаешь, что чуть ли и не напрасно всё, незачем это, необъяснимо ведь (а что необъяснимо - так то традиционно как будто и непонятно, тогда как на самом деле ведь всё не так; или так? кто знает, кто разберёт, кто поймёт, кто осудит, кто разумеет, кто, кто, кто... никто, никто, никто...), и вот оказывается вдруг тогда, что совсем будто и не следует так-то опускать руки, проигрывая; нет, действительно совсем нет. Хотя... ("Кто знает"? "Да, кто знает". "Ну, я же говорил"? "Говорил". "И меня не слушали"? "Скорей не слышали". "Как"? "Не слышали, говорю". "Первая гласная "ы"? "Она самая". "А, тогда понимаю". "То-то и оно".)
Глава 17
Какое-то отчасти "нЕчто" необъяснимыми волнами начинало играть во мне, - и при этом я словно сам ещё не решил для себя: насколько всё это мне нравится. "Да и так ли уж чтобы обязательно должно нравится"? - восклицал я себе, и, не дожидаясь ответа, бежал куда-то вдаль, словно роняя на бегу мысли, - так могло показаться, - а может и наоборот: собирая оные.
- Но ведь не те, которые потерял? - спросил я себя же.
- Не те, - ответил самому себе.
- Тебе видимо нравится разговаривать с собой же?
- А почему и нет, - недоумённо ответил я. - Чем плох такого рода разговор?
- Ничем, ничем, - словно нехотя, проговорил я же.
- То есть?
- Ничем-с, совершенно ничем-с он ни плох, ни хорош, - я посмотрел несколько задумчиво, - верно ведь?
- Отчасти да, - столь же задумчиво проговорил я же. - Но...
- Но...
- Но мне иной раз кажется...
- То есть создаётся такое впечатление?
- Да... Кажется...
- Кажется?
- Кажется, что всё быть может и не столь важно да правильно, - произнёс я все тем же задумчивым голосом, словно бы одновременно и говоря и решая: насколько о подобном говорить следует.
- Вы полагаете, что это так? - не заметив, я перешёл с собой на "вы", когда бывало, как я знал, в минуты, когда нечто действительно серьёзно занимало меня. Занимало порой настолько, что я мог, - размышляя, - отдаляться даже от собственных мыслей. Хотя и, конечно же, не всегда это было так, равно как и не всегда, как я понимал, было правильно, но...
- Но?
- Не следи за моими мыслями, - распорядился я. - Порой они случаются весьма и весьма хаотичными.