5

Социальные смыслы глобальных процессов и перемен: механизмы и катализаторы [монография] [Электронный ресурс] / Т. З. Адамьянц; Институт социологии РАН. М.: Институт социологии РАН, 2017. - 69 с. // Официальный портал ИC РАН [веб-сайт]. URL: http://www.isras.ru/publ.html?id=5020.
ISBN-978-5-89697-287-7

Оглавление

Введение 5

Глава 1.Процессы смыслотворчества и их влияние на глобальные процессы и перемены 9

1.1.Научные представления о смысле и понимании смысла 10

1.2.Общие принципы выявления смысловых доминант (метод интенционального, или мотивационно-целевого анализа процессов общения) 16

1.3.Латентные технологии смыслотворчества в современных информационных войнах 20

1.3.1.Ментальные ловушки манипулятивного действия 21

1.3.2."Смысловые снаряды" эмоционального влияния 23

1.3.3. Многоходовые воздейственные кампании 24

1.4. О влиянии современных научных концепций на процессы смыслотворчества 26

Глава 2.Модели коммуникации как смыслы глобального значения 30

2.1.Модель линейная (Г.Д. Лассуэлл) 31

2.2.Модель интеракционистская (Т.Ньюкомб) 33

2.3.Модель диалогическая (Т.М. Дридзе) 34

2.4. Модель координированного управления смыслообразованием (Б.Пирс и В. Кронен) 35

Глава 3. Влияние особенностей смысловосприятия на глобальные процессы и перемены 38

3.1. Типичные варианты восприятия представителей разных социоментальных групп 40

3.1.1. Группа адекватного восприятия 41

3.1.2. Группа частично адекватного восприятия 43

3.1.3. Группа неадекватного восприятия 44

3.2. Современные информационные противостояния и "мысль народная" 46

3.2.1. Рейтинги авторитетных личностей в "картинах мира" современной учащейся молодежи (студентов вузов и старшеклассников) 47

3. 2.2.Рейтинги авторитетных личностей в "картинах мира" современной рабочей молодежи 49

Глава 4. Современные научные взгляды о задачах развития личности и их влияние на глобальные процессы и перемены 51

4.1.Экскурс в прошлое (ментальность вчера и сегодня) 59

Глава 5. Задачи и принципы работы социального исследователя в современных смысловых противостояниях 61

Подведем итоги (вместо заключения) 64

Список литературы 68

Введение

Настоящая работа посвящена анализу влияний и взаимовлияний между социально значимыми смысловыми доминантами (социальными смыслами) современной социокультурной среды, с одной стороны, инициированными этими смыслами "картинами мира" миллионов людей, с другой, и, с третьей, происходящими в мире глобальными процессами и переменами.

Глобальные процессы и перемены, происходящие в результате деятельности людей, такие, например, как война или мир, традиционно связываются с материально-практической сферой, в то время как значимость коммуникативно-познавательной сферы недооценивается, а нередко и вовсе выпадает из анализа при диагностике, проектировании и поиске путей и способов предотвращения возможных напряжений и рисков. Имеется в виду те сферы, которые связаны с накоплением, воспроизводством, созданием и распространением знаний и познаний, ценностей и норм, образцов поведения, деятельности, общения и взаимодействия людей. А также, что менее очевидно, но принципиально важно для понимания вектора и динамики глубинных первопричин происходящих процессов и перемен, - с созданием и распространением латентных мотивационно-целевых конструктов (социальных смыслов), являющихся отличительными характеристиками пространственно-временных континуумов и особенностей коммуникативных взаимодействий между странами, социумами, организациями, культурами, сообществами, группами.

Природа социальных смыслов двояка: с одной стороны, они являются виртуальным продуктом сознания людей, результатом сложного комплекса их ментально-образно-эмоциональных процессов и реакций; с другой же стороны - в результате такого бесценного "дара" человечеству, как социальная коммуникация, виртуальные смыслы возможно "проявлять" на материальном уровне, транслировать, фиксировать и распространять посредством знаков разной степени сложности.

Не все смыслы можно назвать социальными: определения "социальные" заслуживают только те смыслы, которые оказывают реальное влияние на социально значимые процессы и перемены или в определенной мере эти процессы отражают.

В зависимости от масштаба распространения и реального влияния социальные смыслы правомочно дифференцировать на локальные и глобальные; в качества примера виртуального смыслового конструкта, вызвавшего к жизни глобальные социальные сдвиги и перемены, напомним об общеизвестном и художественно метком наблюдении К. Маркса о "призраке", который "бродит по Европе".

"Полем" для пребывания и проявления и локальных, и глобальных смыслов служит социокультурное пространство, равно как и социокультурная среда. Эти термины близки по значению, но не тождественны: первый связан скорее с обозначением масштаба охвата и распространения коммуникационных процессов, второй чаще применяют для обозначения специфики коммуникационных возможностей для личности, группы, социума.

И социокультурное пространство, и социокультурную среду изучают в рамках различных аспектов, в соответствии с особенностями и сферами "проявления" коммуникационных процессов: информационно-компетентностного (знания, познания, информация, технологии и т.д.); материально-вещественного (постоянно меняющаяся и обновляющаяся совокупность произведений, материалов, текстов, культурных ценностей и т.д.); абстрактно-виртуального (значения и смыслы слов и их сочетаний, фраз, дискурсов, целостных текстов, произведений, материалов, пропагандистских и прочих кампаний и т.д.).

Методологические и методические подходы к изучению социально значимых процессов, связанных с первыми двумя сферами "проявления" коммуникационных процессов (компетентностным и материально-вещественным) проработаны и широко используются в социальной науке, в то время как сферу, инициируемую абстрактно-виртуальным уровнем процессов коммуникации, исследовать гораздо сложнее, в силу ряда существенных обстоятельств.

Во-первых, вследствие ее неявности, латентности, поскольку необходимо ориентироваться не только в мире явно данных нам простых знаков и их значений, но и в виртуальном мире сложных смыслов и образно-эмоциональных значений ("между слов", "между кадров"), проявляющихся только в сознании или реакциях воспринимающей личности.

Во-вторых, сложность анализа связана с социоментальными особенностями людей, различающихся навыками ("качеством") понимания смысловых доминант воспринятых произведений и, следовательно, качеством ориентирования в коммуникационных процессах.

В-третьих, при анализе необходимо учитывать все усложняющиеся технологии, рассчитанные на манипуляции и воздействие, и социально значимые последействия таких способов коммуникации среди представителей разных социоментальных групп.

В-четвертых, своеобразным "препятствием" для анализа оказывается разнонаправленность современных научных концепций в представлениях о том, что такое смысл и понимание в сфере коммуникации.

В-пятых, исследователю необходимо определить свое отношение к научным представлениям об оптимальных задачах и способах коммуникативных взаимодействий между общающимися сторонами (моделях коммуникации).

И, наконец, в-шестых, сложность анализа связана с разнонаправленностью современных научных представлений об оптимальных способах ориентирования личности в коммуникационных процессах и, соответственно, с неоднозначностью научных представлений о задачах и направлениях развития личности в сфере коммуникации.

Анализ особенностей многоуровневых и многофакторных влияний и взаимовлияний между смысловыми составляющими социокультурной среды, "картинами мира" людей и глобальными процессами и переменами более чем актуален в свете современных политических, социальных, межнациональных и т.д. войн и смысловых противостояний, разворачивающихся в глобальном, благодаря возможностям современных масс-медиа и сети Интернет, социокультурном пространстве.

Актуальность поднятой темы обосновывается также качественными изменениями современной социокультурной среды в сфере художественного мейнстрима, продукции масс-медиа, мейнстрима научных концепций, оказывающих влияние на "картины мира" людей, их ценности, идеалы. Актуальна поднятая нами проблематика и в свете социально значимых представлений о задачах и направлениях развития личности.

Научная диагностика современной социокультурной среды, ее "реперных смысловых точек" и инициируемых ими процессов и перемен, своевременная выдача обоснованных рекомендаций по регулированию социокультурной среды являются актуальной задачей современной социальной науки, ориентированной на социально-гуманитарные процессы и перемены.

Новизна настоящей работы связана с комплексным подходом к изучению заявленных феноменов: предметом исследовательского анализа здесь являются не столько информационно-содержательные, сколько интенционально-смысловые аспекты социокультурной среды, включая социально значимые приемы смыслотворчества и особенности смысловосприятия. Такой анализ стал возможным благодаря использованию методологии и методов семиосоциопсихологической концепции социальной коммуникации, являющейся приоритетом российской науки [Дридзе, 1984; Дридзе, 2000а]. В центре внимания этой концепции - мотивационно-целевые (интенциональные) доминанты целостных, завершенных коммуникативных актов, с одной стороны, и, с другой, социально значимые результаты "встреч" с ними представителей разных социоментальных групп.

Настоящая монография основана на данных ряда научно-исследовательских работ, проведенных под руководством автора. В числе этих работ проект ИС РАН "Интенциональные характеристики современной социокультурной среды, 2013-2014 гг."; проект ИС РАН "Влияние современной социокультурной среды на "картины мира" детей и молодежи, 2009-2011 гг."; проект РФФИ "Развитие коммуникативных навыков личности в зависимости от степени диалогичности информационной среды, 2008-2010 гг."; проект РФФИ "Качественные индикаторы процессов самоорганизации и самоопределения в социуме, 2011-2013 гг."; проект РФФИ "Задачи и методы социоментального развития молодежи: теория, исследования, эксперименты, 2015-2017 гг."; проект ИС РАН "Социокультурные процессы как механизм и катализатор цивилизационных перемен, 2015-2016 гг." и др.

Таким образом, выход на анализ взаимовлияний между социально значимыми смысловыми доминантами социокультурной среды, "картинами мира" людей и глобальными процессами и переменами является закономерным следствием многолетнего научного поиска автора, проведенных исследований и экспериментов.

Глава 1.Процессы смыслотворчества и их влияние на глобальные процессы и перемены

Происходящие в мире процессы и перемены в значительной мере определяются содержательно-эмоциональными особенностями "картин мира" (представлений об окружающем мире и о своем месте в нем) миллионных масс людей. В свою очередь, на "картины мира" оказывают влияние циркулирующие в современном социокультурном пространствесоциально значимые смыслы, являющиеся непременным атрибутом жизненной среды современного человека.

Современный век правомочно называть не только веком информационным, но ивеком смысловым: информация - всего лишь средство для донесения смыслов; термин "информация" определяет скорее количественные возможности и особенности социокультурной среды. Учитывая же тот факт, что в современном социокультурном пространстве разыгрываются острейшие смысловые противостояния [Адамьянц, 2015], несущие потенциальную опасность для судеб мира и, следовательно, качества жизни людей и даже выживания человечества, именно здесь, на мой взгляд, следует увеличить научное внимание.

Сегодня, например, имеются социумы, где смысловые компоненты "картин мира" очень больших масс людей, определяющие их эмоции и поступки, кардинально противоречат тем смыслам, которые подаются в материалах масс-медиа как официальная точка зрения и даже - как мейнстрим прогрессивной мысли, что ведет к расколу внутри социумов и проявлениям недружелюбия между группами и кланами (в качестве примера напомним о результатах выборов в США и последующей борьбе вокруг личности и легитимности президента этой страны).

Сами мы живем в социуме, где искусственно внедряемые "извне" смысловые посылы, направленные на создание отрицательного отношения к власти и разъединение людей (имеются в виду экономические санкции), вызвали, как свидетельствуют данные многочисленных социологических опросов, кардинально противоположные реакции: ожидаемой "победы холодильников над телевизором" не случилось.

Еще примеры, в доказательство актуальности поднятой нами проблематики. События и процессы последнего времени позволяют говорить о распространении на значительной части современного социокультурного пространства тревожного смыслового новообразования, ориентированного на создание в "картинах мира" населения самых разных стран негативного отношения к России; настолько негативного, что могут быть допущены, в силу мнимой необходимости, любые действия агрессивного характера...

В противовес этому искусственно создаваемому смысловому посылу в мире, точнее, в сознании людей возникает волна нового, все более расширяющего смысла, связанного с представлением о России как носителе общезначимых гуманитарных ценностей.

Особенности влияния на социальные процессы и перемены смыслов, циркулирующих в социокультурном пространстве, как правило, поначалу неявны, равно как неявны большей частью и сами смыслы. Поэтому вряд ли кто станет возражать, что исследовательского внимания заслуживает своевременное выявление циркулирующих в глобальном социокультурном пространстве смысловых новообразований, особенно тех, что искусственно созданы для целей манипуляции. Необходимо также изучение особенностей их понимания (и реагирования на них) разными группами людей, причем с дифференциацией не только по традиционным социологическим и социально-психологическим характеристикам, но и по характеристикам, связанным с особенностями (качеством) понимания смысловых доминант транслируемых произведений, материалов, ведущихся в глобальном социокультурном пространстве информационно-пропагандистских кампаний.

Учитывая сложность и неоднозначность циркулирующих смыслов, сегодня ограничиваться анализом содержания (контента) информационных потоков оказывается во многих случаях непродуктивно для глубинного понимания социальных процессов. Не всегда продуктивно, как показывает жизнь, и изучение общественного мнения посредством традиционных опросов с превалированием закрытых вопросов (перечня готовых ответов, из которых надо выбрать): результат изучения может отражать, в силу разных причин, неполный спектр мнений (напомним еще раз о несбывшихся прогнозах итогов выборов в США).

Важно находить и латентные причины соответствий или, напротив, несоответствий между реальными процессами и циркулирующими смыслами: происходят ли они по общеизвестному принципу "стимул-реакция" и если нет, то какой смысловой посыл и для каких групп, включая группы, дифференцированные по особенностям понимания, оказывается решающим, главенствующим?

1.1.Научные представления о смысле и понимании смысла

Смыслы создаются всегда и везде: и результаты дискуссий, бесед, размышлений, и произведения искусства, и материалы СМИ, и научные трактаты, и морально-нравственные нормы, и различного рода законы, и длящиеся информационные кампании, и личностные "картины мира", - все это далеко не полный перечень тех сфер, где "пребывают" смыслы. Однако в представлениях о том, что же такое смысл, где его искать и с чем связано понимание смысла, единой точки зрения нет, несмотря на общеизвестность и кажущуюся простоту термина. В разных научных концепциях понятия "смысл" и "понимание смысла" трактуются по-разному, что значительно затрудняет изучение и прогнозирование социально значимых последействий изучаемого нами феномена [Адамьянц, 2014].

Бесспорно одно: "проявление", фиксирование и транслирование смыслов неразрывно связано с общением и взаимодействием людей, происходит в процессе коммуникации посредством знаков, которые, в зависимости от степени сложности, несут в себе либо значение, либо смысл.

Знак любой степени сложности виртуален. Даже простейший, несущий "прямое" значение знак предполагает включение ментальной сферы человека: необходимо либо связать в сознании объект с обозначающим его знаком, либо отождествить знак с объектом. Гораздо большая доля виртуальности свойственна процессам создания/восприятия фраз, дискурсов, образов: там привычные значения способны модифицироваться благодаря контексту или другим изобразительно-выразительным средствам, приобретая новые качественные характеристики. К тому же в результате внутренних взаимодействий могут возникать и абсолютно новые значения. Отметим, что и здесь все процессы происходят в сознании человека, однако простая линейность, присутствующая в паре "знак-значение" усложняется, обогащаясь логическими, эмоциональными или эмоционально-логическими "вспышками", обусловленными сложными взаимодействиями в связке "знак-значение-контекст - новое значение".

Соответственно, для понимания значений новых смысловых конструктов (настолько виртуальных, что им и знака соответствующего, как правило, нет, респондент должен пройти тот же ментальный путь, что и коммуникатор; при этом ему необходимо задействовать воображение, логику, иметь развитой эмоциональный мир.

Несравненно большая доля виртуальности - буквально, высшая математика для ума - требуется при восприятии целостных, завершенных коммуникативных актов (произведений, материалов), где значимыми элементами оказываются не столько значения слов, дискурсов, фраз, кадров и т.д., сколько латентные смысловые конструкты, посредством которых автор/коммуникатор реализует комплекс своих целей и мотивов.

Взаимосвязь значений и смыслов, с одной стороны, и социальных процессов, с другой, не могла не стать предметом изучения и социальных исследователей. Понятие "смысл" является центральным в понимающей социологии (М.Вебер), символическом интерактицонизме (Дж. Мид, Г.Блумер, Ч.Кули), феноменологии (Э.Гуссерль, А.Шюц, Т.Лукман и П.Бергер), этнометодологии (Г.Гарфинкель, Х.Сакс), культуральной социологии (Дж. Александер), семиосоциопсихологии (Т.М. Дридзе) и в ряде других концепций. При этом носителями смысла оказываются либо непосредственно общество и люди, либо такие формы и способы коммуникации, как язык, дискурс, речь, текст, целостное произведение, комплекс взаимосвязанных событий, действий.

Как известно, в XX веке произошло широкое признание центральной роли языка в социальной жизни (так называемый "лингвистический поворот"), что отразилось и на социологических теориях (М.Хайдеггер, М.Фуко, Ж.Деррида и др.). Здесь также категория "смысл" рассматривается в рамках языка, дискурса, речи, либо, если в центре внимания особенности восприятия, декларируется тезис о многозначности смыслов и "смерти автора" [Барт, 1994; Деррида, 2007; Фуко, 1994].

Во всех концепциях и дисциплинах смысл - основная цель понимания, однако представления о том, что же такое смысл, различаются. В дисциплинах лингвистического профиля, предметом изучения которых являются язык, речь или дискурс, представление о смысле, как правило, связывается с возникающими благодаря контексту новыми значениями, более сложными по своей организации, нежели простые линейные [см., например, Выготский, 1934; Зинченко, 1998; Леонтьев, 1997; Леонтьев, 1999; Пелипенко, 1999; Петренко, 1997; Рубинштейн, 1957 и др.].

Еще одно толкование этого понятия дает герменевтика: здесь смысл - прежде всего выход на новый уровень знания/толкования посредством накопления или личностного интерпретирования, отсюда распространенное сегодня выражение "смыслов должно быть много". Кроме того, имени "смысл" нередко удостаиваются значения отдельных дискурсов, знаков, символов, образов и т.д., наличествующих в произведении, а также и новые контексты, которые "читаются" или могут быть "прочитаны" при восприятии и интерпретировании как всего произведения, так и его отдельных частей; отсюда вывод о множественности и личностном характере смыслов.

Расширительное представление о смысле в рамках целостного, завершенного коммуникативного акта (то есть произведения, материала, информационной компании, цикла взаимосвязанных событий, серии целенаправленных действий и т.д.), что представляется автору настоящей статьи наиболее релевантным для анализа заявленной проблематики, содержит диалогическая (семиосоциопсихологическая) концепция социальной коммуникации [Дридзе, 1984; Дридзе, 2000а].

Концепт "смысл" определяется здесь как виртуальный многоуровневый конструкт (латентная структура), состоящий из нескольких уровней иерархически организованных коммуникативно-познавательных программ, ориентированных на константную мотивационно-целевую (интенциональную) доминанту, которая и является вершиной, "высшей точкой" многоуровневого конструкта.

Все уровни латентной структуры взаимосвязаны, имеют иерархические отношения между собой и все вместе "служат" донесению авторской интенции ("равнодействующей мотивов и целей общения и взаимодействия людей" [Дридзе, 2000а, с.16]), которая и есть основной, доминирующий смысл данного коммуникативного акта; соответственно, термин "интенциональность" подразумевает качественную особенность любых целостных, завершенных коммуникативных актов, а также, применительно к конкретному произведению, формулировку наличествующей в нем интенции.

Это тот искомый результат, к которому стремился автор/коммуникатор; то, что он хотел сказать, передать, выразить, сообщить, руководствуясь как своими осознанными целями, так и мотивами, которые могут быть осознанными, неосознанными, а также, в случаях манипуляции, - скрываемыми. Именно по степени понимания авторской интенциональности и составляется представление о том, состоялось или нет понимание и, далее, вывод об успешности (диалогичности) коммуникации.

Служащие цели донесения смысла уровни структуры выполняют (могут выполнять) следующие основные функции: тезисов и антитезисов; аргументов и контраргументов; иллюстраций и контр-иллюстраций; многоступенчатых элементов фонового уровня, причем в разных наборах и разных сочетаниях подчинения и взаимоподчинения.

Уровни латентной структуры, в случае ее жизнеспособности, взаимодействуют между собой, подкрепляя, дополняя друг друга и в результате "работая" на донесение авторской интенциональности, которая и есть смысл данного коммуникативного акта.

Интенция "венчает" собой латентную структуру иерархически организованных коммуникативно-познавательных программ; ментальное "освоение" этой структуры и успешный "подъем" до ее вершины (то есть до интенциональности коммуникатора) характеризует собой "смысловой контакт", или достижение понимания (речь идет не о согласии - только о понимании).

Именно факт донесения авторской интенциональности, а не "чистое", абстрактное сообщение содержания, и есть то главное, что коммуникатор хотел передать, выразить, сообщить, как на уровне осознаваемых/декларируемых целей, так и на уровне собственных осознанных, неосознанных или скрываемых мотивов.

С категорий "смысл" неразрывно связана категория "понимание". Неоднозначность представлений о том, что же такое смысл, отразилась и на представлениях о том, что такое понимание в коммуникации и что именно надо понять.

Так, в герменевтике предмет понимания расширительно-неопределенный и, как правило, несет на себе "след" личности воспринимающего субъекта, задача которого - дать объяснение, толкование, проинтерпретировать, выйти на новый уровень знания (информированности). Успешность в понимании связывается здесь либо с накоплением новой для воспринимающего субъекта информации (фактологической, практической, теоретической, содержательной), стимулированием его любознательности, либо с появлением новых самостоятельных выводов, умозаключений, предположений и т.д. относительно воспринимаемого материала, то есть - с интерпретированием.

Герменевтическая трактовка категории "смысл" близка к позициям широко распространенной сегодня синергетики, где декларируется социальная целесообразность смены "субъекта познающего" "субъектом интерпретирующим", который не столько открывает мир, сколько создает его благодаря своим интерпретативным способностям [Микешина, 2007].

Автор настоящей работы в вопросах о том, что такое смысл и понимание смысла (целостного, завершенного коммуникативного акта) солидарен с семиосоциопсихологической концепцией социальной коммуникации. Предмет понимания здесь конкретен и объективен: понять надо авторскую интенциональность, которая латентно, а в некоторых случаях и явно наличествует в целостных, завершенных произведениях, материалах, пропагандистских кампаниях и т.д. При этом в каждом отдельном случае авторская интенциональность константна, поскольку уже "овеществилась" в использованном коммуникатором "наборе" знаков, их сочетаний и особенностей взаимодействия между собой.

Упомянем о важном моменте, который может вызвать вопросы или даже возражения у читателя. Упомянутая выше смысловая константность и, соответственно, возможность адекватного понимания интенциональности коммуникатора противоречат, казалось бы, постмодернистским идеям и концепциям, представляющих так называемый "лингвистический поворот", о множественности смыслов. Отметим заодно, что представление о множественности смыслов, благодаря широкому распространению идей постмодернизма, прочно укоренилось в сознании очень большого числа людей, отразилось в содержании многочисленных научных трудов, учебно-образовательных программ и прочих социокультурных реалий.

Никакого диссонанса не окажется, если "развести" понятия "константный смысл" отдельного произведения и личностные "картины мира", возникающие в результате его восприятия. "Картин мира", конечно же, столько же, сколько и людей. Согласно данным наших исследований, навыки адекватного понимания смысла воспринятых произведений нисколько не "вредят" уникальности и самобытности интерпретаций тех респондентов, которые смогли адекватно (так, как это есть на самом деле) понять интенциональность коммуникатора.

К тому же отрицание возможности адекватного понимания константных смыслов классических произведений, притчей, басен, текстов законов, указов, норм, формулировок терминов, общепринятых ценностей и т.д. равноценно отрицанию возможности взаимопонимания, а следовательно, и конструктивных действий и взаимодействий между людьми, социумами, культурами, странами.

Учитывая сложность внутренней организации многоуровневых структур, уникальность и виртуальность каждой из них, адекватное понимание в сфере коммуникации - непростая интеллектуальная деятельность: для того, чтобы понять, человеку необходимо "выстроить" в своем сознании многоуровневую структуру, аналогичную той, что латентно наличествует в воспринимаемом произведении, материале, пропагандистской кампании.

Доказательством успешности поиска "равнодействующей авторских мотивов и целей" служит тот факт, что при развитых навыках понимания разные люди выстраивают в своем сознании одни и те же структуры взаимоподчиненных коммуникативно-познавательных программ, ориентированных на одну и ту же авторскую интенциональность. Процедура состоит из ментального выдвижения и опровержения гипотез. Момент ментального "подъема" до авторской интенциональности (смысла) сродни озарению, инсайту: меняется выражение лица, особо блестят глаза и т.д.

В механизмах понимания ученые выделяют дедукцию (рассуждение от посылки к следствию) и апдукцию (рассуждение от следствия к посылке); последнюю американский математик и философ Чарльз Пирс назвал гипотезой, возникающей как озарение: "Конечно, различные элементы этой гипотезы присутствовали в моем сознании и раньше, но именно мысль сопоставить то, что раньше я не подумал бы сопоставлять, заставляет новое предположение вдруг молнией вспыхнуть в моем сознании" [PierceCh., 1956].

Российский социолог Л.Г. Ионин, признавая апдукцию как "ненадежный метод - метод выдвижения гипотез, которые опровергаются так же легко, как и выдвигаются...", тем не менее считает, что "...иного пути, пожалуй, и нет, ибо дедукция не дает нового знания, в отличие от апдукции. В процессе взаимодействия, природа и тип которого уже ясны взаимодействующим сторонам, могут фигурировать и дедукция, и индукция. Но опознание типа нового взаимодействия, сопоставление нового, эмпирического факта с имеющимся набором типов ситуаций, личностей, мотивов, зафиксированных в опыте культуры, в языке, происходит путем апдуктивного заключения" [Ионин, 2000].

Понимание в коммуникации связано с "освоением" мотивационно-целевых структур. При этом происходит и дедукция, и апдукция, приводящие к соответствующим глубинным выводам (ментальному "подъему" до интенциональности).

В зависимости от степени (качества) "освоения" респондентом исходной константной структуры, в современных исследованиях обычно используется следующая дифференциация: группа с высоким уровнем коммуникативных навыков (адекватное восприятие); группа со средним уровнем (частично адекватное восприятие); группа с низким уровнем (неадекватное восприятие) [Адамьянц, 2009; Адамьянц, 2016].

К сожалению, число людей, способных, в силу своего природного дара, к адекватному пониманию смыслов воспринятых произведений, меньше, чем хотелось бы (в настоящее время начинают разрабатываться методики обучения таким навыкам).

На протяжении нескольких десятилетий изучения доля респондентов, адекватно проинтерпретировавших (при опросах и экспериментах) авторскую интенциональность, колебалась в интервале от 14% до 25-30% [Дридзе, 1984; Массовая..., 1980; Жаворонков, 2007; Адамьянц, 2016]; зафиксированные различия в показателях адекватного восприятия обусловлены особенностями воспринимаемых произведений: сложностью содержания, формой подачи и организации материала, убедительностью автора и т.д.

1.2.Общие принципы выявления смысловых доминант (метод интенционального, или мотивационно-целевого анализа процессов общения)

В центре исследовательского внимания семиосоциопсихологической концепции оказываются не только результаты общественной практики, но и интенции, лежащие, по определению Т.М. Дридзе, автора вышеназванной концепции, "...у истоков зарождения, становления и распространения образцов поведения, деятельности, общения и взаимодействия людей со всеми элементами их жизненной среды". Традиционное понятие "интенция" (цель, намерение, стремление) здесь расширено и уточнено: это "равнодействующая мотива и цели (точнее - искомого результата) деятельности, общения и взаимодействия людей" [Дридзе, 200а, с. 16].

Поскольку в основе любого коммуникативного акта лежит проявленная интенциональность коммуникатора, обязательными условиями доказательного выявления смысловой доминанты являются целостность и завершенность коммуникативного акта. Так, например, вывод о смысле произведения может быть неполным или даже искаженным, если анализировать только его отдельный блок (главу, раздел, строчку, фразу, слово), что вполне допустимо в литературоведении при изучении авторского стиля, или же - в психолингвистике, в центре внимания которой дискурс, отражающий, как известно, движение, развитие мысли, а она может быть локальной по отношению к интенциональности всего произведения).

Иерархичность структурных компонентов выражается в том, что по отношению к интенции они не равнозначны: среди них всегда есть главные, второстепенные, третьестепенные и т.д. Без некоторых структурных компонентов при общении, казалось бы, можно обойтись, однако при этом исчезает, "выхолащивается" эмоционально-образная, личностная сфера, без которой полноценное донесение авторского коммуникативного намерения оказывается затруднительным. Поэтому любой коммуникативный акт - это целостное объединение неравнозначных, но одинаково ценных для донесения интенции коммуникативных единиц. Он представляет собой "иерархию коммуникативно-познавательных программ" (структурных элементов), ориентированных на общую интенциональность [Дридзе, 1984].

В каждом конкретном случае заключающая в себе смысловое ядро латентная многоуровневая структура принимает только ей свойственный вариант модификации (уникальную виртуальную форму), а для того, чтобы ее "проявить", коммуникатор/автор использует, по собственному выбору и разумению, именно такие, а не другие коммуникативные средства. Определяет, например, последовательность и внутренние взаимодействия структурных элементов (противопоставления, сопоставления, "наложения" и т.д.), особенности их знакового и художественно-выразительного воплощения.

Существуют общие, универсальные при любых формах и способах общения, закономерности структурной организации целостного, завершенного коммуникативного акта коммуникативного акта, знание которых позволяет, во-первых, фиксировать "набор" структурных элементов в конкретном произведении/материале и, во-вторых, прослеживать особенности их внутренних взаимосвязей (см. Рисунок 1).

Такая возможность позволяет доказательно выявлять искомую равнодействующую мотивов и целей коммуникатора, даже в тех случаях, когда она скрывается, например, при попытках манипулирования, или же - когда она "непроявлена", непонятна или не совсем понятна, даже самому автору: художественное творчество, например, преимущественно интуитивно. Момент операционализации несет в себе, к тому же, возможность повторяемости эксперимента, что является непременным условием релевантности выводов.

Кроме того, наряду с возможностью "увидеть" структурную организацию или, образно говоря, "костяк" произведения, существует и возможность "увидеть" и понять его индивидуальные особенности и отличия.

Типовая мотивационно-целевая структура коммуникативного акта (целостного и завершенного):

I уровень - интенциональность, или "равнодействующая мотивов и целей" автора, самое главное, что он хотел сказать, передать, выразить (зачем? почему? для чего? что у него "сказалось"?).

II уровень - тезисы и контртезисы:

а) утверждения, декларации, заявления, главные выводы, принципиально важные, опорные для интенции;

б) разъяснение (развертывание) тезисов и контртезисов.

III уровень - аргументы и контраргументы:

а) доказательства, являющиеся основаниями для тезисов и контртезисов;

б) разъяснение (развертывание) основных аргументов и контраргументов;

в) разъяснение проблемной ситуации.

IV уровень - иллюстрации:

а) иллюстрации к тезису, аргументам;

б) иллюстрации к разъяснениям тезиса, аргументов;

в) иллюстрации к проблемной ситуации, ее описание, оценка и пр.

V уровень - фоны:

а) общий фон к цели (целям) сообщения;

б) общие фоны к тезисам и аргументам;

в) общие фоны к иллюстрациям.

VI уровень - фоны к фонам и пр.

Рисунок 1 - Типовая интенциональная (мотивационно-целевая) структура целостного, завершенного коммуникативного акта

На искусстве выделения подобных структур и строится метод мотивационно-целевого (интенционального) анализа процессов общения, который успешно апробирован при изучении коммуникативных актов самого разного происхождения, назначения и знакового (семиотического) воплощения: материалов прессы, телевидения, радио, кино, интернета, живописи, учебно-методических материалов, поэзии, художественной прозы, различного рода нормативных актов, при изучении имиджа (образа) и т.д.

Анализ следует начинать с выявления проблемной ситуации, породившей текст, и того социокультурного фона, на котором происходит коммуникация. Проблемная ситуация "пронизывает" все уровни мотивационно-целевой структуры, это тот стержень, те "строительные леса", которые делают возможным "возведение здания" - с одной стороны, порождение акта коммуникации, с другой - возможность его адекватного понимания.

Мотивационно-целевая (интенциональная) структура всегда выделяется как некое организующее начало, как основа, некий вектор, обнаруживаемый при соответствующих навыках анализа (неинтенционального общения попросту не бывает). Разные специалисты, владеющие такими навыками, из одного и того же произведения/материала выделяют одинаковые мотивационно-целевые структуры (как известно, одним из основных доказательств обоснованности метода и полученного при его использовании результата служит повторяемость эксперимента).

Как правило, авторская интенциональность ("равнодействующая мотивов и целей общения"), определяющая и организующая содержательный материал, не выражена словесно: даже цели общения не всегда декларируются коммуникатором - в силу разных причин, а мотивы общения - тем более, особенно при желании манипулятора влиять на общественное мнение скрытыми методами.

Применение метода мотивационно-целевого анализа позволяет также и доказательное определение качества понимания респондентом авторской интенциональности (смысла) воспринимаемых произведений, что и служит основанием для дифференциации по уровню развития коммуникативных навыков, или социоментальным группам.

Процедура состоит из нескольких этапов: во-первых, в изучаемом произведении выделяется латентная многоуровневая структура коммуникативно-познавательных программ, ориентированных на авторскую интенциональность; во-вторых, на основе анализа полученных в анкете интерпретаций выстраивается структура восприятия этого же произведения респондентом; сопоставление данных первого и второго этапов позволяет сделать вывод о степени понимания авторской интенциональности (смысла) [Адамьянц, 2009].

Как свидетельствуют многолетние исследовательские данные, адекватное понимание авторской интенциональности обнаруживают далеко не все респонденты; особо следует подчеркнуть, что речь идет не о согласии с коммуникатором (автором) - только о понимании главного, что он хотел сказать, передать, выразить.

Уровень развития коммуникативных навыков - это интегральная характеристика степени понимания респондентом интенциональности (смысловых доминант) воспринятых произведений. Показательно, что, исходя из полученных в исследованиях данных, эта характеристика оказалась значимой не только для понимания особенностей взаимодействий человека с традиционными видами и формами коммуникации, но и со всеми другими социально значимыми сферами, функционирование которых невозможно без коммуникации, например, взаимодействий между конкретным коллективом, группой ит.д. и - органами управления; между самими членами коллектива, группы; между членами коллектива, группы и - социумом, "задающим" общий вектор норм, ценностей и особенностей поведения и реагирования. По сути дела, данная характеристика оказывается универсальным "переходником", позволяющим перебросить мостик между коммуникационными процессами разной степени сложности и разного уровня формализации.

1.3.Латентные технологии смыслотворчества в современных информационных войнах

В мейнстриме современной социокультурной среды можно выделить несколько глобальных направлений, и прежде всего это продукция масс-медиа, связанная с информационными войнами и "двойными стандартами". Это реальность, не требующая для констатации специальных изысканий, однако требующая углубленного изучения со стороны социальной науки, ориентированной на устойчивое и социально-гуманитарное развитие глобальных процессов и перемен.

В ракурсе нашего анализа понятие "информационные войны" требует существенных уточнений. С одной стороны, это - противостояния в информационном пространстве посредством транслируемой информации, с другой же - само понятие "информация" оказывается настолько расплывчатым и неопределённым, что уводит от углублённого внимания к сущности анализируемого феномена.

Содержание информационных посылов, равно как использованные в них слова, фразы, дискурсы, кадры, звуки и т.д. вторичны и являются, по сути дела, "строительным материалом" для создания целеориентированных смысловых конструктов (смыслов), посредством которых и ведутся современные информационные войны. Образно говоря, в современном информационном пространстве разыгрываются глобальные мистерии смысловых противостояний и смысловых атак, направленных на большие группы людей, но проходящие фактически через ум и эмоции каждого отдельного человека. Социологический анализ данного явления требует выявления типичных механизмов манпипулятивного смыслотворчества, с одной стороны, и типичных, социально значимых особенностей восприятия аудитории (смысловосприятия), с другой.

1.3.1.Ментальные ловушки манипулятивного действия

В материалах, используемых в информационных противостояниях, так же, как и в любом целостном, завершенном коммуникативном акте, всегда можно выделить латентную структуру коммуникативно-познавательных программ, ориентированных на интенциональность коммуникатора (в роли последнего в данном случае выступают инициаторы/организаторы информационных кампаний). Однако принципы организации этих структур могут кардинально различаться: в одних случаях это логически непротиворечивые и открытые средства убеждения, в других - скрытые манипулятивные приемы. Последние сегодня приобрели особую роль: еще не так давно намерение манипулировать умами старались не декларировать и даже по возможности маскировать, а сегодня, например, в Англии или Украине, открыто заявляют о намерении иметь службы информационного влияния. Не секрет, что подобные службы есть и в ряде других стран.

Процесс понимания интенциональности произведений/материалов, использующих манипулятивные приёмы, гораздо сложнее, нежели понимание художественных произведений, где авторы большей частью стремятся донести свое коммуникативное намерение. При "встречах" же с материалами манипулятивной направленности воспринимающей личности надо не только "увидеть" виртуальную многоуровневую структуру, но и оценить логичность и обоснованность внутренних связей между ее элементами, особенности соответствия между ними.

Приходится оценивать, например, степень достоверности фактов, событий, приводимых в качестве иллюстраций к аргументам и тезисам; обоснованность логических связей между аргументами и тезисами; соответствие между номинациями (формулировками) тезисов и их реальной сутью; наличие "второго дна", точнее, "второй верхушки" - еще одной интенциональности, скрываемой за той, что декларируется. Надо ли говорить о том, что коммуникатор, использующий манипулятивные приёмы, меньше всего стремится к адекватному пониманию аудиторией его мотивов и целей: в его интересах, чтобы как можно больше людей не заметили его приемов/методов влияния, однако - поддались им.

Назовем наиболее часто встречающиеся в современном глобальном социокультурном пространстве "ментальные ловушки", применяющиеся в ситуации информационных войн.

Широко известен афоризм "миром правят идеи". Поскольку на судьбы мира, как известно, в разные времена влияли разные идеи, и не всегда благотворно, человечество выработало некие общезначимые солидарности - идеи и тезисы, утверждающие нормы и ценности цивилизованных, гуманных форм развития и взаимодействия. Формулировки и номинации таких идей стали своеобразным кодами доверия, одобрения, поддержки, гражданской обязанности следовать им. Современные смысловые противостояния внесли в применение общезначимых идей новые аспекты. Нередко это, если можно так сказать, идеи модифицированные: реальная смысловая нагрузка слов, которыми обозначают такую идею, несколько отличается от первоначального значения, но при этом претендует на прежнюю, уже привычную. Так, например, трансформируются первоначальные значения терминов "свобода слова", "демократия", "гуманизм", "толерантность", "семья", "справедливость" (перечень можно продолжать), узаконенных на уровне общечеловеческих солидарностей.

Однако когда эти же термины используются для определения событий и действий, несущих иную смысловую нагрузку, порой и прямо противоположную, - мы встречаемся, фактически, со своеобразным ментальным трюком: переносом обозначения (номинации) исходного смыслового конструкта на обозначение другого смыслового конструкта; при этом переносится не только первоначальное обозначение, но и вышеупомянутые психологические феномены доверия, одобрения, поддержки. Любопытный факт: звучащие подчас предложения найти (выработать общими усилиями) новое обозначение для фактически нового смысла (например, "семья" в нетрадиционных браках) встречаются подчас агрессивно.

Для целей воздействия могут создаваться и транслироваться "промежуточные", порой на протяжении длительного времени, смысловые конструкты, исподволь разрушающие прежние стереотипы, ценностные ориентации, модели поведения и исподволь же создающие новые, желаемые для коммуникатора (технология длительного манипулятивного влияния, или принцип постепенности, направленный на изменение ключевых для социума представлений, известна как "окно Овертона").

Искаженные номинации идей, заявленные как основные мотивы и цели, то есть как уровень интенциональности, на самом деле, если обратиться к приведенной выше схеме типовой мотивационно-целевой структуры, выполняют всего лишь роль тезисов, скрывающих еще одну, теперь уже подлинную интенциональность.

Как правило, такого рода идеи (несущие иную смысловую нагрузку) мало связаны и с нижестоящими уровнями мотивационно-целевой структуры, что разрушает ее целостность, а, следовательно, и убедительность.

Тем не менее, "зачарованная" авторитетом формулировок, легковерная и внушаемая часть аудитории, а таких большинство, не замечает того, что вместо идеи предлагается всего лишь ее номинация, что внутренняя структура воспринимаемого материала "рассыпается", а сами структурные уровни, что называется, "притянуты за уши" (разница, если прибегнуть к сравнению, такая же, как между скорлупой от ореха и его ядром).

Таким образом, приведенное выше утверждение о том, что идеи правят миром, в значительной мере продолжает оставаться верным, несмотря на то, что нередко это идеи-обманки, перевертыши, двойные стандарты, ряженые в звонкую словесную упаковку. Огромные по своей численности группы аудитории не замечают в таких случаях и мотивационно-целевой направленности (интенциональности) всей информационной кампании, "проявляющейся" в последующих событиях; во всяком случае, не прослеживают взаимосвязи между реальными событиями и теми коммуникативными механизмами, которые стали их катализаторами.

Искаженные по своей первоначальной сути номинации идей, заявленные как основные мотивы и цели, то есть как уровень интенциональности, на самом деле выполняют всего лишь роль тезисов, скрывающих, как за завесой, другую, подлинную интенциональность, которая кроется в предполагаемых, ожидаемых, запланированных последействиях глобального плана, которые, случается, готовят и пестуют годами, создавая и транслируя "промежуточные" смысловые конструкты, исподволь разрушающие прежние стереотипы, ценностные ориентации, модели поведения и создающие новые [Адамьянц, 2015].

В числе используемых в настоящее время "ментальных ловушек" можно назвать также ложную классификацию/типологию, при которой в одну линейку (список, перечень и т.д.) попадают и те элементы, которые ей соответствуют, и те, которые не соответствуют, но, в угоду манипулятору, оказавшись в одном ряду, принижают (или напротив, возвышают) их реальную значимость. Добавим заодно, что такой прием мало способствуют развитию способности людей логически и доказательно мыслить.

1.3.2."Смысловые снаряды" эмоционального влияния

В поиске эффективных ходов любители манипулятивных технологий нередко обращаются к поиску или искусственному созданию неких "реперных точек", становящихся эмоционально окрашенными элементами новых смысловых конструктов манипулятивной направленности. Механизм действия (воздействия) здесь иной, нежели в материалах информационных и аналитических жанров: стимулирование "темных" сторон человеческой психики: ненависти, раздражения, обиды, зависти, алчности, гордыни, желания унизить, отомстить, высмеять.

Так, смысловой конструкт разрушительного действия, суть которого - стремление посеять враждебность по отношению к братскому народу - утвердился в умах и эмоциях значительного числа современных жителей Украины путем создания и широкого распространения произвольной интерпретации реальных драматических событий, происходивших в стране Советов при коллективизации, причем не только на Украине, а повсеместно. Этот целенаправленно созданный смысловой конструкт оказался своеобразной "болевой точкой", которую к тому же, что усилило его эмоциональное воздействие, назвали "голодомором".

В мотивационно-целевых структурах многолетних смысловых атак на умы жителей Украины этот конструкт выполнял одновременно роль аргумента к декларируемому тезису (о якобы виновности современной России, практически другого государства) и одновременно эмоционально окрашенного фона к новому смысловому образованию, который постепенно, поэтапно взращивал из семян надуманной обиды реальные ростки раздражения и агрессивности по отношению к братскому народу. Свою роль сыграла и двунаправленность вызываемых эмоций: с одной стороны - стимулирование жалости, сочувствия, с другой - обращение к деструктивным сторонам человеческой психики: побуждение к обвинению, осуждению и наказанию в сочетании с желанием извлечь материальную выгоду.

На эмоциональное воздействие рассчитаны и многоходовые вербально не выраженные апелляции к некоему действию (поступку, реакции), которое якобы приведет к благому результату (спасет страну, экономику, культуру, мораль, традиции, народ и т.д.). При этом используются логически не обоснованные или спорные аргументы для стимулирования желаемого результата: социологические, экологические, экономические, медицинские и т.д. данные, нередко устаревшие, спорные с точки зрения их реальной опасности, а то и заведомо неверные.

Распространен также приём, связанный с использованием интенции "все плохо", которая, как подтверждают исследовательские данные, пробуждает тревожность, беспокойство, недоверие, страхи и прочие негативные ощущения, особенно у групп аудитории, не способных к адекватному пониманию механизмов манипуляции. Чтобы прибегнуть к этой интенции, например в процессе дискуссий, используются специально проработанные переходы. Вариант: "зачем обсуждать это (предмет дискуссии), когда есть более важные проблемы (некие тревожные события или факты, мало относящиеся или даже совсем не относящиеся к предмету дискуссии).

Крайней формой интенции "все плохо" является грубое экономическое давление - так называемые санкции, которые, тем не менее, по данным крупных социологических центров об отношении россиян к власти, вызвали реакцию, обратную той, на которую рассчитывали манипуляторы.

1.3.3. Многоходовые воздейственные кампании

Подлинная интенциональность разворачивающихся в глобальном социокультурном пространстве многоходовых пропагандистских/воздейственных кампаний с использованием манипулятивных технологий тщательно скрывается, зато широко декларируются другие цели и мотивы (выполняющие на самом деле роль тезисов), как правило, общегражданского звучания: заявляются, например, задачи борьбы с несправедливостью, утверждения демократических основ, разоблачения неправды и т.д. При этом организуются многочисленные дискуссии и дебаты в СМИ, подтверждающие декларируемые цели и задачи посредством ложных или недоказательных аргументов, в числе которых используются недостоверные или устаревшие социологические, научные, фактологические данные и сведения. Особая роль отводится иллюстрациям (к аргументам, тезисам), в качестве которых выступают подобранные из множества других или даже специально организованные факты, события, происшествия, в том числе трагические, из категории тех, которые в СМИ, вследствие своей грустной многочисленности, получили имя "сакральная жертва".

Выявление социальных последействий таких многоходовых кампаний, следовательно, связано с определением не только декларируемых целей, но и, прежде всего, выявлением подлинной интенциональности коммуникатора: именно она определяет и предлагаемое аудитории содержание (контент), и материалы иллюстративного уровня, которые выбираются или специально организуются для достижения искомого результата.

Типовая мотивационно-целевая структура пропагандистских и воздейственных кампаний:

1-й уровень - подлинная, реальная интенциональность (как правило, ее непросто определить и доказать);

2-й уровень - декларируемые цели, задачи, мотивы, функции;

3-й уровень - отношение к потенциальной аудитории;

4-й уровень - заявленное отношение к противоположной стороне конфликта, противостояния;

5-й уровень - содержательные характеристики (контент);

6-й уровень - методы, подходы, процедуры, используемые для доказательства подлинности и неангажированности заявленных аргументов, объективности предъявленных иллюстраций;

7-й уровень - выразительные средства (стилистика, тональность, эмоционально-экспрессивные элементы продуцируемых текстов, выступлений, заявлений);

8-й уровень - приведенные в качестве доказательств личностные реакции референтных для аудитории персоналий, групп населения.

Использование метода интенционального (мотивационно-целевого) анализа процессов общения позволяет "выводить на поверхность" неявные, скрытые приемы манипулятивных технологий. Речь идет о возможности сделать зримыми эгоистические или агрессивные намерения, мешающие общегуманитарной направленности глобальных процессов и перемен (см. Рисунок 2).

Рисунок 2 - Типовая интенциональная (мотивационно-целевая) структура пропагандистских/воздейственных кампаний

1.4. О влиянии современных научных концепций на процессы смыслотворчества

Дискурсивная вариативность, использующаяся в современных манипулятивных технологиях, типична не только для сферы информации и общественно-политической аналитики: ей подвержены и культура, и педагогика, и искусство. Она поддерживается самыми разными направлениями гуманитарных наук, в том числе в России, причем в социальной и научной сфере нередко оценивается как модная, современная, "продвинутая" и т.д., в противовес традиционным формам смыслотворчества, ориентированным на константность и определенность.

Каким же образом оказывается возможным искажатьзначенияочевидных фактов исутьобщепринятых, общечеловеческих норм и ценностей? Ни один политик и ни один журналист не отважится на действия, поступки и утверждения, которые грозили бы поставить под вопрос степень его разумности. Но если то, что мы наблюдаем среди любителей манипулятивной коммуникации, не является массовым лишением разума (хочется надеяться, что это не так), то есть ли некие научные или этические опоры, позволяющие нелогические и странные выверты сознания? Такой опорой служат идеи постмодернизма и развившиеся в его рамках современные герменевтические концепции, декларирующие множественность и личностный характер смыслов. Согласно этим концепциям, смысл возникает не столько в процессе создания текста (произведения, закона, общепринятой нормы), сколько в процессе его "потребления".

По мнению постмодернистов, текст видоизменяется при каждом новом прочтении и толковании; отсюда вывод - смыслов в рамках одного произведения может быть неизмеримо много. Исследователей постмодернистского толка не интересует ни авторская личность, ни его интециональность; модным стал термин "смерть автора". Так, представители "идеологического направления" в рамках постмодернизма утверждают, что текст пишется общественными силами эпохи, в то время как деконструктивисты говорят, что текст создается последующими интерпретациями.

Представление о множественности смыслов и значений (полидискурсивность) берёт начало с распространившегося в социогуманитарных науках в 50-70 годы прошлого века так называемого "лингвистического поворота", сторонники которого заявили о центральной и определяющей роли языка в социальной жизни. В соответствии с этой идеей, основным положением представителей так называемой континентальной философии (Барт, Деррида, Фуко) и их последователей (чаще используется термин "постстуктуралисты") стало представление о правомочности разобщения целостной ткани текста на составные части, сосредоточении сферы анализа на смысловых значениях языка и отдельных фраз, которые видоизменяется при каждом новом прочтении и толковании. Была подвергнута сомнению и универсальность методов традиционной литературной критики, где объяснение смысла литературных произведений связывалось с личностью автора: его биографией, мировоззрением, намерениями; отрицание такой взаимосвязи привело к выводу о "смерти автора".

Представление о том, что такое смысл, в данных концепциях связано с приростом знаний и новыми интерпретациями, возникающими при восприятии как результат личностных "прочтений" контекстовых значений; отсюда вывод о том, что "смыслов должно быть много". На практике это оборачивается тем, что смыслом произведения могут быть заявлены никак не соотнесённые с авторскими мотивами и целями наблюдения или умозаключения интерпретатора. Приведем, для наглядности, пример. На недавнем научном мероприятии смысл иконы Андрея Рублева "Воскрешение Лазаря" был сформулирован докладчиком как "принадлежность иконописца к исихастам" (сторонникам религиозного мистического направления). Это предположение, возможно, является приростом знаний в каком-то научном направлении, но и без специальных исследований ясно, что константный смысл этой иконы связан с восхищением автора личностью Иисуса Христа и верой в его деяния. Однако, обойдя своим вниманием это толкование, докладчик заявил, что у него, кроме вышеназванного, есть еще два (!) смысла этой иконы.

Перед нами оправданная научными концепциями возможность произвольных трактовок и приписывания новых значений и смыслов каноническим текстам, авторским произведениям, историческим событиям, реальным фактам. Отсюда берут незримую поддержку разночтения и "двойные стандарты" в трактовке законов, решений, морально-нравственных норм и ценностей.

Без новомодных концепций, провозгласивших "смерть автора", то есть права интерпретатора игнорировать константные смыслы и значения, а значит, и суть общечеловеческих ценностей и общепринятых солидарностей, такое не было бы возможно в современном мире. Не оказалась бы возможной и тенденция к созданию смыслов деконструктивного влияния, которых немало в современной социокультурной среде, и, напротив, к замалчиванию и игнорированию смыслов и научных концепций позитивной направленности.

Следует упомянуть и о том, что феномен широко распространившейся полидискурсивности качественно влияет на освоенные умом человека особенности ментальной переработки воспринятых материалов: неограниченная возможность произвольных толкований обесценивает ментальные навыки глубинного понимания.

В современном общественном и политическом дискурсе все чаще стало звучать мнение о том, что конструктивные договоренности и взаимодействия невозможны без общезначимых точек отсчёта в значениях терминов, законов, положений, в смысловых доминантах обсуждаемых текстах. Вот как ответил В.В. Путин на вопрос журналиста В. Соловьева о "рецепте мирового порядка": "Не может быть никакого двойного, тройного толкования, "как вздумается"... Если мы будем руководствоваться подобными волюнтаристскими категориями, не прописанными понятным, ясным, прозрачным и единообразно понимаемым языком, тогда будет хаос" Миропорядок. Документальный фильм Владимира Соловьева. Транслировался 20 декабря 2015 г. на телеканале Россия 1..

Всемиосоциопсихологической концепции социальной коммуникации, разработанной в рамках российской академической науки, смысл целостного, завершенного коммуникативного актаконстантен, в противоположность идее множественности смыслов, широко распространившейся в рамках постмодернистских течений и современных герменевтических концепций. Множественность значенийи смыслов (относительно воспринятого текста, произведения, дискурса, образа, персонажа и т.д.) характернатолько для личностных "картин мира", что естественно, закономерно и объяснимо, учитывая факт уникальности и неповторимости каждого человека. Адекватное восприятие связано спониманиемконстантного смысла (при праве не согласиться с ним). Эффективная коммуникация связана с диалогом, который трактуется как взаимопонимание, "смысловой контакт", мотивационно-целевая открытость между общающимися сторонами [Дридзе; 1984; Адамьянц, 2009].

Глава 2.Модели коммуникации как смыслы глобального значения

Выявление отдельных смыслов с их конкретной интенциональной направленностью и, соответственно, изучение особенностей реакций на них разных групп респондентов, конечно, важный и необходимый аспект социологического изучения. Однако главной, отправной точкой для понимания природы циркулирующих смыслов, их типологизации, диагностики возможных социальных последействий оказываются "живущие", как в отдельных социумах или странах, так и в глобальном, благодаря Интернету и возможностям современных масс-медиа, социокультурном пространстве, комплексы представлений о том, зачем, для чего и посредством каких коммуникативных механизмов происходит (должен происходить) процесс общения между коммуникатором и аудиторией. Речь, следовательно, идет о разработанных наукой моделях коммуникации, которые декларируются как образцы эффективных коммуникативных взаимодействий и которые по своей сути также являются смыслами, причем, в случаях общепризнанности модели коммуникации, смыслами глобального значения.

В состав их иерархически организованных структур входят, как правило, следующие характеристики:

Ј декларируемые способы общения (уровень тезисов);

Ј представление о смысле (уровень тезисов);

Ј декларируемый социальный результат (уровень аргументов);

Ј предлагаемые способы достижения и оценки желаемого социального результата (уровень аргументов);

Ј заявленное отношение к воздействию и манипуляции (фоновый уровень).

Общепринятая в конкретном пространственно-временном континууме модель коммуникации становится своего рода эталоном по обозначенным параметрам, эталоном, на который следует равняться при создании разовых смыслов. Наш анализ, однако, показывает, что в реальности так происходит далеко не всегда, в связи с влиянием политических, экономических, общественных, личностных и прочих интересов и сил, в результате чего социокультурное пространство оказывается наполненным смыслами модифицированными, но все же с учетом идей и канонов "живущей" в социуме модели.

Рассмотрим наиболее значимые, на наш взгляд, модели коммуникации, их влияние на реальные процессы и "картины мира" людей. Внимание науки и общества к оптимальным формам и способам коммуникации не случайно: от качества информационной среды, в которую "погружен" фактически каждый человек, зависит в значительной степени и качество жизни людей, и качественные характеристики социумов.

Представление о коммуникации, положительно влияющей на людей и в массовых масштабах совершенствующей их ум, нравственность, активно разрабатывалось в эпоху Просвещения (XVII-XVIII вв.). Особую надежду просветители связывали с появляющимися в этот период печатными изданиями, прежде всего, газетами, а также с небывалыми доселе возможностями, открывающимися с началом книгопечатания. Казалось, еще немного - и высокая духовность станет обязательным качеством каждого человека, и на Земле наступит долгожданный золотой век...

Разочарование в идеях Просвещения, а точнее, в результатах предпринятых усилий и действий, не изменивших массовое сознание людей, снова и снова обращало исследователей к поиску оптимальной модели коммуникации. Человечество, ввергнутое в пучины двух мировых войн, жаждало ответа: как это могло случиться и как избежать подобного впредь? К середине XX века у многих ученых и у большинства граждан разных стран сложилось стойкое мнение о том, что для судеб цивилизации губительно оказалось влияние пропаганды, которую использовали для воздействия на умы, настроения и поступки миллионов людей. Не удивителен поэтому начавшийся поиск идеальной модели коммуникации, способствующей всеобщему миру и благополучию.

2.1.Модель линейная (Г.Д. Лассуэлл)

В 1948 г. американский социолог Г.Д. Лассуэлл предложил модель, которая известна как "линейная". Ее основной задачей декларировалось поддержание равновесия в обществе, конкретно - "равноценное просвещение эксперта, лидера и гражданина". Декларируемым социальным результатом было названо "понимание и соглашение" по проблемам, касающимся мира в целом [Lasswell, 1971].

Поскольку в истории человечества "понимание и соглашение" достигались далеко не всегда, внимание исследователя, воспользуемся его же терминологией, было обращено к процессу движения идей внутри общественного сознания, а эффектом, к которому следует стремиться, было заявлено донесение информации без искажений. Автор модели, в отличие от своих предшественников, впервые выдвинул мысль о том, что процесс продвижения информации состоит из "линейки" нескольких этапов, или циклов одной общей структуры ("КТО сообщает - ЧТО - по какому КАНАЛУ - КОМУ - С КАКИМ ЭФФЕКТОМ?"), причем на каждом из вышеназванных этапов возможно искажение информации.

Вслед за Г.Д. Лассуэллом ученые многих стран обратились к изучению механизмов распространения в обществе идей, объяснению причин успехов или провалов при попытках влиять на сознание людей. Научные исследования отслеживали те промежуточные этапы коммуникативного акта, на которых возможны помехи для достижения желаемого эффекта (при использовании радио, например, изучались такие составляющие, как тембр звука, темп речи, убедительность дикторов в зависимости от пола, композиция сообщения и т.д.).

Поскольку конечной целью процесса коммуникации был заявлен желательный результат (эффект), а его достижение связывалось с донесением информации, помогающей "прийти к пониманию и соглашению" без искажений, фактически речь шла не о разрозненной информации, а блоках информационных материалов, организованных определенным образом; пользуясь современной терминологией - о константных смысловых конструктах, имеющих определенную задачу и реализованных посредством материального (коммуникативного) носителя.

Обратим внимание и на то, что механизм анализа внутренней организации транслируемых смысловых конструктов в рамках данной модели не предлагался (имеются в виду методы оценки степени логичности, доказательности, мотивационной открытости и т.д.); речь шла только о внешних и сопутствующих условиях, учет которых должен, по мнению Г.Д. Лассуэлла, способствовать достижению желаемого эффекта.

Для определения данной модели коммуникации нередко используется термин "субъект-объектная": субъектом коммуникации в данном случае выступает отправитель информации, задача которого - посредством транслируемых материалов повлиять в нужном направлении на объект, то есть на получателя, шире - на аудиторию.

Субъект-объектное представление о об особенностях взаимоотношений между коммуникатором и аудиторией делало практику влияния и воздействия (в благих, с точки зрения коммуникатора, целях) правильной и даже необходимой.

В отечественной науке советского периода формула Г.Д. Лассуэлла была широко известна, но принималась с оговорками, хотя, по сути, партийная журналистика также была не чем иным, как пропагандой, имеющей целью воздействие на сознание и поведение людей. Значительным продвижением вперед в социальной науке советского периода оказалось обращение внимания исследователей к воспринимающей стороне - аудитории, однако основной акцент изучения все же был односторонним и сводился к изучению методов и способов влияния на нее.

Негативным результатом практического следования принципам данной модели оказывается, во-первых, раздражение тех групп аудитории, которые не приемлют подобных способов общения, и, во-вторых, привычка представителей других, причем самых многочисленных групп, к некритичному восприятию и ментальному подчинению. Негативным результатом оказывается и неумение больших групп людей адекватно понимать коммуникатора, а значит, и друг друга, иными словами, неумение приходить к подлинному взаимопониманию и конструктивному взаимодействию.

Предложенная модель, как показала жизнь, не повлияла на практику использования информационного пространства для воздействий и манипуляций сознанием людей. Не принесла она и ожидаемого социального согласия, тем более что в мире начиналась и набирала силу "холодная война".

2.2.Модель интеракционистская (Т.Ньюкомб)

В 1953 г. появилась также ставшая широко известной интеракционистская ("субъект-субъектная") модель коммуникации, в которой аудитория рассматривается не как объект воздействия, а как равноправный субъект коммуникации. Автор модели, американский социолог Т. Ньюкомб, исследовал социально-психологические характеристики, обеспечивающие возможность коммуникации между субъектами, применительно как к личностному, так и к социальному общению [Newcomb, 1953].

Поскольку респондент и коммуникатор связаны взаимными ожиданиями и установками, общим интересом к предмету общения, результатом коммуникации, как утверждает автор, оказывается сближение или, наоборот, отдаление их точек зрения. Для того чтобы продвинуться в направлении желаемого эффекта, как успешный способ общения с аудиторией предлагался поиск некоей усредненной позиции, "точки согласия". При этом в процессе поиска усредненной позиции, так называемой "симметрии" (фактически - нового константного смысла), все-таки не исключалась возможность влияния и воздействия, и так же, как и в модели Г.Д. Лассуэлла, для благой, с точки зрения коммуникатора, цели. Во всяком случае, механизм обнаружения такого стремления коммуникатора не предлагался.

Заявленная равноправность участников (субъект-субъектность) в рамках модели Ньюкомба оставалась в значительной степени декларативной: поскольку "холодная война" в мире продолжалась, в сфере коммуникации продолжалась и практика воздействий/влияний.

К тому же, как неоднократно фиксировалось и в процессах политических, и в практике социального управления, усреднение позиций сторон (консенсус) по поводу той или иной социально значимой проблемы далеко не всегда ведет к реальному разрешению проблемы, а всего лишь "замораживает" ее на время, несмотря на, казалось бы, успешность прошедшей коммуникации и созданный в процессе коммуникативного взаимодействия новый "симметричный" смысл.

Следует отметить и позитивное влияние данной модели на практику коммуникативных взаимодействий: тенденцию к равноценной представленности противоположных точек зрения в СМИ, появление новых дискуссионных жанров и т.д.

В числе позитива можно назвать и качественные изменения в "картинах мира" значительной части аудитории: имеются в виду все те же представления о равноценной представленности сторон, а также права личности на самостоятельное мнение.

2.3.Модель диалогическая (Т.М. Дридзе)

К 60-м годам прошлого века в социальном, политическом и научном дискурсах все чаще стали появляться термины "диалогическая коммуникация", "диалог", однако ответ на вопрос, как его определить, оставался открытым. Традиционно представление о диалоге связывалось с вопросно-ответной формой общения, искренностью в самовыражении автора, партнерским отношением к аудитории. Расширительное представление о диалоге как "смысловом контакте, основанном на способности и стремлении субъектов к адекватному истолкованию коммуникативных намерений партнеров по общению" [Дридзе, 1996, с. 147] содержит диалогическая модель коммуникации, разработанная в конце 60-х - начале 70-х гг. прошлого века в рамках семиосоциопсихологической концепции социальной коммуникации [Дридзе, 1984].

Диалог связывается здесь, в первую очередь, с взаимопониманием между общающимися сторонами, а эффективность общения - со степенью достижения искомого взаимопонимания. В противоположность другим формам и способам коммуникации, эта модель исключает любые формы воздействия, поскольку ориентирована на взаимопонимание не только декларативно, но и располагает исследовательским механизмом, позволяющим доказательное выявление смыслов и особенностей (качества) их понимания. Имеется в виду метод мотивационно-целевого, или интенционального анализа процессов общения, пользуясь которым в любом целостном, завершенном коммуникативном акте всегда можно выделить условную структуру иерархически организованных, взаимоподчиненных коммуникативно-познавательных программ, высшей точкой которой оказывается авторская интенциональность; такая структура, по определению Т.М. Дридзе, является "знаком высшего порядка".

По сути дела это схема универсального алгоритма, отражающего особенности, во-первых, ментальных процессов человека, вступающего в коммуникацию, и, во-вторых, ментальных процессов воспринимающей личности, стремящейся понять интенциональность коммуникатора (см. Рисунок 1).

Если сопоставить константную структуру, исходящую от автора/коммуникатора, с особенностями ее отражения в интерпретациях респондента, можно проследить, произошло ли понимание и насколько оно было адекватно по отношению к интенциональности автора.

Прикладное применение диалогической модели коммуникации направлено на помощь участникам коммуникации в таком варианте общения, при котором коммуникатор хочет и может успешно донести свою интенциональность, а воспринимающая сторона адекватно, то есть так, как это и есть на самом деле, ее понимает.

Диалогическая модель коммуникации, с ее утверждениями о том, что взаимопонимание возможно только при константности смыслов и значений и интенциональной открытости общающихся сторон, долгое время оставалась хотя и признанной, однако мало востребованной: и в Стране Советов, и за рубежом скорее нужна была формула эффективности воздействия и влияния. Добавим, что в это же время мир вступал в полосу постмодерна, что привело к широкому распространению идей множественности смыслов, "смерти автора" и целесообразности массового появления "интерпретирующей личности"; такие заявления рассматривались (и продолжают рассматриваться) как единственно верные не только в сферах массовой информации и массовой культуры, но и в самых различных отраслях гуманитарной науки.

Отметим, что автор диалогической модели крайне отрицательно относилась к распространению и внедрению в коммуникативную практику постмодернистских методов и подходов: их действие, по ее утверждению, не только "разрушает принципы подлинного диалога", который является "главным условием выживания людей и человеческих сообществ", но и дает возможность манипулировать общественным мнением и сознанием людей. "Правильная (адекватная) интерпретация коммуникативной интенции партнера, а не вариативная открытая система толкований, когда добиться единственно правильной интерпретации невозможно, представляется... моментом весьма существенным в обеспечении успешного межкультурного общения и даже выживания людей и человеческих сообществ... Недооценка колоссальных этических, эстетических, социально-экологических, экономических, гражданских и иных потерь, связанных с распространившейся"модой на разночтения", социально опасна" [Дридзе, 2000б, с. 136].

2.4. Модель координированного управления смыслообразованием (Б.Пирс и В. Кронен)

Модель коммуникации, узаконивающую формы и способы общения в соответствии с идеями постмодернизма и так называемого "лингвистического поворота", предложили американские социологи Б.Пирс и В.Кронен (первые работы появились в конце 70-х годов).

Коммуникация рассматривается здесь как процесс и средство формирования социальных смыслов за счет координации между участниками взаимодействия, причем смысл понимается как способ и основной фактор приспособления друг к другу действий и мировоззрений индивидуумов. Поэтому задача коммуникации - создание и воссоздание новых социальных миров посредством коммуникативных способов координации между участниками коммуникации [Pearce and Cronen, 1980].

Смысл декларируется как сложный конструкт, он не константен, постоянно меняется (конструируется) участниками взаимодействия. Коммуникатор, согласно концепциям "лингвистического поворота", находится "внутри" смысла, он вовлечен в разработку его создания и воссоздания.

Основными характеристиками создаваемых смысловых конструктов выступают когерентность (согласованность элементов содержания, использованных речевых фактов-нарративов с моделируемыми социальными действиями), координация (механизм сцепления нарративов), тайна (ограниченность возможностей взвешенного и верифицируемого исследования нарративов и способов их сцепления при корректном интерпретировании).

В качестве основного, базового принципа внутренней организации смысловых конструктов авторы предлагают "Иерархическую модель" соподчиненных между собой контекстов, которые обнаруживаются в процессе социального взаимодействия. Предложены также модели "Серпантин" и "Лепестковая", которые, по сути, являются модификацией базовой "Иерархической модели".

Обратим внимание на схожесть представлений авторов модели о внутренней организации смысловых конструктов с упомянутой нами выше типовой мотивационно-целевой структурой целостных, завершенных коммуникативных актов, разработанной в рамках диалогической модели Т.М. Дридзе. Схожесть касается не только представлений об иерархических взаимоотношениях между уровнями структуры (компонентами смыслового конструкта), но и особенностей/условий их "сцепления" между собой для возможности реализации некоей "тайны", связанной с "операционным ограничением возможностей рационального толкования нарративов и их развития в коммуникации" [Ионова, 2010]. При этом концепт "тайна" фактически равнозначен концепту "интенциональность коммуникатора" (которая, напомним, большей частью латентна, а в случаях манипуляции скрываемая, тайная).

Представление о смысле в рамках анализируемой нами концепции неоднозначно и противоречиво: с одной стороны, декларируется (и активно используется на практике) множественность смыслов и значений, что позволяет коммуникатору реально продвигаться по пути создания желаемых смыслов, волюнтаристски модифицируя значения устоявшихся в общественном дискурсе терминов и понятий.

С другой же стороны, созданный в результате коммуникативных взаимодействий латентный смысловой конструкт оказывается константным: это и есть та самая "тайна" (а фактически - конструируемый социальный мир, где все детали коммуникативной "сборки" так приспособлены друг к другу, что верифицировать их можно только определенным способом!).

При этом конкретные участники коммуникативных взаимодействий большей частью неизвестны (известен, и то декларативно, только автор, вовлеченный в процесс создания смыслов), равно как неизвестна и процедура процесса: аудитории объявляется или готовый, или промежуточный, но в нужном направлении, результат.

В этой связи нельзя не упомянуть о концепции, получившей название "Окно Овертона", где американский юрист и общественный деятель Дж. Овертон обозначил рамки допустимого спектра мнений относительно положений общественной морали.

Им же была высказана мысль о возможности манипулирования общественным мнением путем создания и транслирования на протяжении длительного времени "промежуточных" смыслов и значений, исподволь разрушающих традиционные стереотипы, ценностные ориентации, модели поведения, и исподволь же создающих новые, желаемые для коммуникатора.

Глава 3. Влияние особенностей смысловосприятия на глобальные процессы и перемены

Понимание в коммуникации - это непростая интеллектуальная деятельность, особенно в тех случаях, когда надо понять целостный, завершенный коммуникативный акт (материал СМК, литературное произведение, устное выступление, телепередачу, кинофильм, цепь взаимосвязанных событий и т.д.): для такого понимания в сознании воспринимающей личности должна "выстроиться" виртуальная многоуровневая структура соподчиненных коммуникативно-познавательных программ, аналогичная той, которая латентно присутствует в самом коммуникативном акте.

И мало того, что эта структура латентна, - она еще и нелинейна: в реальной последовательности восприятия элементы структуры, как правило, располагаются в прихотливом, одним лишь автором определенном порядке, а интенция чаще всего "прячется" между слов (строк, кадров, и т.д.), о ней приходится догадываться (иного способа нет). Ментальный "маршрут" для достижения понимания, следовательно, должен быть столь же нелинейным.

Что происходит в сознании человека при восприятии, по какой траектории протекают его ментальные процессы, какую форму они принимают, наблюдать непосредственно невозможно, но можно зафиксировать их следы, подобно тому, как физики прослеживают следы от заряженных частиц вкамере Вильсона [Адамьянц, 2016]. Социальную и научную значимость такого знания можно поставить в один ряд со знанием внутреннего "устройства" человека, строением клетки и т.д.

Принципы работы "камеры Вильсона для ментальных процессов" опираются на положение семиосоциопсихологической концепции о том, что качество понимания интенциональности (смысла) воспринятого произведения зависит от социоментальных особенностей личности.

Значение термина "социоментальный" шире традиционной трактовки термина "ментальный": это не только содержательные или функциональные аспекты сознания (ума), но и аспекты технологические, если так можно выразиться по отношению к сознанию (уму), связанные с привычными для человека или группы приёмами (способами, методами, "механизмами") постижения интенциональности (смысла) воспринимаемых произведений, материалов, событий и т.д. Используемая сознанием (умом) технология вводит воспринимаемые произведения, тексты, события, материалы и т.д. в некие виртуальные формы, которые могут быть разной степени сложности; качество понимания связано с освоенной, привычной для сознания (ума) формой. Речь, следовательно, идет не только о содержании ментальных процессов, но и об их форме, соответственно которой "раскладывается" воспринятое, о степени сложности и многоуровневости "освоенных" сознанием человека форм [Адамьянц, 2015б].

Феномен социоментальных особенностей восприятия оказывается созвучным тому, что вкладывал известный философ К.Г. Юнг в предложенное им понятие "архетипы". Как известно, он определял их как общие символы, априорные структуры, воспринимаемые человеком на инстинктивном уровне, причем "архетипы определяются не содержанием, но формой, да и то весьма условно [Юнг, 1998, С. 27]. Архетип, по утверждению Юнга, пуст и чисто формален, это всего лишь некая неопределенная структура, которая может принимать определенную форму только в проекции, наполняясь содержанием.

Успех понимания связан с неоднократным "перемещением" направленности внимания адресата по структурным элементам, с определением особенностей их подчинения и взаимоподчинения. Основной вектор поиска - апдуктивное [PierceCh., 1956] (от апдукции - движения снизу-вверх) выдвижение и опровержение гипотез об авторской "равнодействующей мотивов и целей". Поскольку гипотезы выдвигаются и опровергаются, происходит, как правило, несколько попыток (перемещений по мотивационно-целевой структуре), прежде чем наступает понимание, равноценное озарению, инсайту. В идеале эта процедура выполняется автоматически, без специальных усилий, но такая способность встречается реже, чем хотелось бы.

Но такого рода (адекватное) понимание может и не наступить. И не из-за недостатка знаний (когнитивной информации), но из-за отсутствия необходимых коммуникативных навыков, характеризующих привычный способ "освоения" воспринятого. Как показывают наши исследования, смысл даже тех произведений, которые человек называет любимыми, повлиявшими на его мировидение, бывает понят адекватно авторской интенции далеко не всегда. Тем сложнее понимать глубинные смыслы в тех случаях, когда коммуникация основана на скрытых, манипулятивных приемах.

Проследить, произошло ли понимание и насколько оно было адекватно (адекватно интенциональности), позволяет сопоставление константной структуры, исходящей от автора/коммуникатора, с особенностями ее отражения в интерпретациях респондента. Процедура выделения константных мотивацивационо-целевых структур операционализирована, что обеспечивает воспроизводимость и доказуемость результата. При этом из сферы анализа, для чистоты эксперимента, мы обычно исключаем произведения, в которых прочитываются мотивы абсурда и/или странностей психического плана, нередкие в творчестве современных авторов; обычно используем классические художественные произведения, притчи, материалы СМИ.

Для получения интерпретаций, позволяющих судить о качестве понимания авторской интенциональности (смысла произведения), в специальный блок анкеты включаются просьбы сформулировать самое главное, что хотел сказать, выразить, передать автор, назвать запомнившихся героев и дать им определения-характеристики (речь идет не о согласии или несогласии с точкой зрения автора - только об адекватном понимании его мотивов и целей, а, следовательно, и взаимосвязей между уровнями структуры).

При всем множестве полученных интерпретаций их можно дифференцировать в зависимости от степени ментального "подъема" по мотивационно-целевой структуре. На протяжении нескольких десятилетий доля респондентов, способных адекватно понимать и интерпретировать авторскую интенциональность, колебалась в интервале от 14 до 25-30% [Дридзе, 1984; Массовая..., 1980; Жаворонков, 2007; Адамьянц, 2009]; разброс в цифрах обусловлен различиями в сложности содержания, форме подачи и организации материала, убедительности автора и т.д.

В современных исследованиях с использованием семиосоциопсихологических методов и подходов традиционно выделяются три социоментальные группы индивидов, различающихся особенностями понимания и интерпретирования воспринятых произведений/материалов (уровнем развития коммуникативных навыков):

Ј группа адекватного восприятия, с высоким уровнем коммуникативных навыков;

Ј группа частично адекватного восприятия, со средним уровнем коммуникативных навыков;

Ј группа неадекватного восприятия, с низким уровнем коммуникативных навыков.

3.1. Особенности восприятия и интерпретирования представителей разных социоментальных групп

Традиционно аудитория дифференцируется (различается) по следующим социально-демографическим характеристикам:пол; возраст; место жительства; род занятий; образование. Используются и такие социально-психологические характеристики, какнаправленность интересов, эмоциональные и поведенческие реакциилюдей. В некоторых исследованиях аудиторию различают также поуровню жизни, политическим пристрастиям, семейному положению, хоббии т.д. Все перечисленные виды дифференциации и их сочетания позволяют получать ценный исследовательский материал. Однако при этом "за бортом понимания" остается немало принципиально важных ситуаций, например, случаев неоднозначного восприятия и реагирования при абсолютно одинаковых социально-демографических или социально-психологических характеристиках или, наоборот, сходного восприятия и реагирования при диаметрально противоположных характеристиках людей.

Работа в русле семиосоциопсихологии позволяет ввести в исследовательскую практикуеще один вариант дифференциации аудитории - по коммуникативным (интерпретационным) навыкам или по умению человека понимать другого.

Представление о мотивационно-целевой (интенциональный) организации текста и возможность сопоставить особенности "преломления" основных логических и эмоциональных "узлов" в сознании воспринимающего человека позволяют получить данные о степени понимания им интенциональности коммуникатора. Это кропотливая многоэтапная работа, основанная на опросе, с применением различных тестов, открытых и закрытых вопросов. Результатом ее оказываются так называемые "структуры восприятия", анализ которых дает ценную информацию.

По степени понимания, запоминания и адекватности интерпретирования респондентом авторской интенциональности, а также основных, ключевых для ее донесения логических и эмоциональных "узлов" исходного текста можно судить, во-первых, об умении коммуникатора общаться и, во-вторых, о качестве восприятия: сумел ли человек (читатель, зритель, ученик и т.д.)понятьинтенцию или нет (еще раз напомним, что речь не идет осогласииилинесогласиис коммуникатором - только опонимании). Речь не идет также оправильномилинеправильномвосприятии: каждый человек вправе воспринимать и интерпретировать любой текст так, как он его понимает. Однако, поскольку авторская интенциональность, будучи реализованной в конкретном тексте, становится фактом объективной реальности, очевидно, что умениеадекватнопонимать воспринятое оказывается социально значимым качеством: конструктивное взаимодействие людей невозможно без взаимопонимания.

В зависимости от степени понимания целей и мотивов (интенциональности) воспринимаемого текста,интерпретацииразличают какадекватные, частично адекватныеинеадекватные.Отсюда и возможность дифференциации людей по проявленным навыкам понимания и интерпретирования. Для обозначения такого способа дифференциации аудитории используются термины "социоментальные группы", "группы сознания", "интерпретационные группы", "группы по коммуникативным (интерпретационным) навыкам", "группы по особенностям восприятия", все они фактически являются синонимами.

3.1.1. Группа адекватного восприятия

При адекватном восприятии респонденты самостоятельно постигают авторскую интенциональность, "видят" основные логико-композиционные и эмоциональные "узлы" воспринятого материала/произведения, понимают особенности иерархических отношений внутри мотивационно-целевой структуры, иными словами, различают главное, второстепенное, третьестепенное и т.д. (см. Рисунок 2).

При встрече с материалами манипулятивной направленности представители данной социоментальной группы понимают не только преследуемую коммуникатором цель, но и, хотя бы в общих чертах, механизм воздействия (на коммуникативном уровне). Как правило, они крайне негативно относятся к источникам информации манипулятивной направленности, отдельным материалам, конкретным персонам, прибегающим к скрытому воздействию. И, напротив, положительно относятся к открытой интенциональности в любых ее проявлениях. Решения в связи с воспринятым материалом принимают самостоятельно, взвесив все "за и против".

Позиции группы с высоким уровнем коммуникативных навыков более выигрышны (социально значимы) по всем характеристикам, ставших, в разные годы и в разных исследованиях, предметом изучения и анализа.

Исходя из полученных результатов, сегодня мы можем обоснованно и, что называется "с цифрами в руках", говорить о социально значимых преимуществах следующих аспектов в "картинах мира" представителей группы адекватного восприятия (с высоким уровнем коммуникативных навыков):

Ј личностные представления о желательном и нежелательном;

Ј представления об оптимальном варианте поведения при конфликтной ситуации в коллективе;

Ј особенности реального поведения при конфликте в коллективе;

Ј характеристики качеств любимых персонажей в любимых и понравившихся произведениях;

Ј эмоциональное восприятие "мира вокруг";

Ј уровень социокультурных интересов (частота и особенности обращения к прессе, радио, телевидению, Интернету, театру, кино, художественной литературе);

Ј представления об актуальных проблемах современной России;

Ј степень толерантности (дружелюбия) по отношению к представителям другой национальности, другого вероисповедания;

Ј успехи в учебе у школьников;

Ј отношение к своим профессиональным задачам.

Рисунок 2 - Особенности понимания и интерпретирования при адекватном восприятии

При восприятии материалов общественно-политического содержания число адекватных интерпретаций традиционно составляет 13-14%; при восприятии произведений художественных жанров число адекватных интерпретаций оказывается несколько выше.

3.1.2. Группа частично адекватного восприятия

Представители группы частично адекватного восприятия, как правило, легковерны и падки на громкие декларации. Для их восприятия характерно снижение качества проникновения в смысл произведений: интенциональность коммуникатора и уровень тезисов, как правило, оказываются для них в "смысловом вакууме", они их попросту не замечают; теряется и понимание иерархичности между элементами структуры (см. Рисунок 3).

Представители данной группы, как правило, прочно запоминают содержащиеся в воспринятом материале аргументы, проблемную ситуацию, факты-иллюстрации, информацию фонового уровня. Хорошая информированность, тем не менее, не уберегает их при "встречах" с различного рода воздействиями: вне поля внимания остаются логические несоответствия, а в тех случаях, когда некие несостыковки все-таки замечаются, допускается возможность собственной некомпетентности в трактовке терминов, возможности двойного и даже тройного толкования, в связи с современными постмодернистскими вольностями.

Особую убедительность для представителей данной социоментальной группы имеют ссылки на источники информации, исторические аналогии, точки зрения авторитетных персон, равно как и содержащиеся в воспринимаемом материале декларации справедливости, демократии, прав человека и т.д.

Рисунок 3 - Особенности понимания и интерпретирования при частично адекватном восприятии

При восприятии материалов информационного и общественно-политического содержания число частично адекватных интерпретаций составляет не менее 30%, в зависимости от формы подачи и организации материала. При восприятии материалов художественных жанров доля респондентов, обнаруживших частично адекватное восприятие, несколько выше, за счет уменьшения числа респондентов неадекватного восприятия.

3.1.3. Группа неадекватного восприятия

Для представителей этой социоментальной группы характерно полное расхождение между смысловыми акцентами воспринимаемого материала и их "отпечатками" в сознании. Такие респонденты либо вообще ничего не запоминают (из анкет: "что-то об экономике", "что-то о политике"), либо "выхватывают" из материала отдельные факты, выполняющие иллюстративную роль по отношению к тезисам и аргументам, не замечая при этом ни самих тезисов, ни аргументов, ни, тем более, мотивов и целей (интенциональности) коммуникатора (см. Рисунок 4).

Очень часто вместо того, чтобы попытаться "включить внимание" и понять главное, что хотел сказать, выразить автор, респонденты данной социоментальной группы либо проявляют вялость и скуку, либо демонстрируют эмоциональную взрывную реакцию, особенно в тех случаях, когда у них уже сформировалась установка (неважно, положительная или отрицательная) по отношению к теме, проблеме, автору, персонажу и т.д.

Рисунок 4 - Особенности понимания и интерпретирования при неадекватном восприятии

Представители группы неадекватного восприятия легко становятся жертвами манипуляций, однако механизмы влияния на них иные, нежели в предыдущей группе.

Как правило, представители группы неадекватного восприятия восприимчивы к эмоциональным воздействиям и внушениям, особенно в тех случаях, когда они попадают на созвучный или в чем-то близкий жизненному опыту этих людей негатив: обиды, зависть, несбывшиеся надежды, жажда мщения, страхи, тревоги, опасения.

При восприятии материалов информационного и общественно-политического содержания доля неадекватно интерпретирующих респондентов составляет не менее 30%, незначительно варьируя вблизи этого значения в зависимости от формы подачи и организации материала; при восприятии материалов художественных жанров - несколько ниже.

3.2. Современные информационные противостояния и "мысль народная"

При активной фазе информационных войн представители аудитории, даже те, кто по своим социоментальным особенностям относятся к группе неадекватного восприятия, большей частью понимают, какую сторону конфликта представляет тот или иной журналистский материал, орган СМИ, политик или публичная личность, тем более что в открытых противостояниях это, как правило, не скрывается, а заявляется открыто, вкупе с обвинениями противника и/или доказательствами своей правоты. На чьей же стороне оказываются предпочтения, симпатии и сочувствия миллионов?

Как показывает жизнь, искусственно созданные смысловые посылы деструктивной направленности, даже те, взращивание которых требуют от их разработчиков огромных средств и усилий, при достижении определенного уровня барьера несоответствий могут дать эффект, противоположный тому, который был задуман.

Содержательные характеристики "барьера несоответствий" определяются теми же или близкими позициями, на которых строятся и манипулятивные смысловые посылы: справедливость, демократия, свобода, честность, гуманность и т.д. При этом стимулом, задающим интенсивность и направление вектора реакций и поступков, непредвиденных для воздействующей стороны, оказывается не столько абстрактно-созерцательное, сколько реальное и многократное ущемление прав, свобод, качества жизни (населения, электората, страны, религии, культуры, нации и т.д.). В таких ситуациях возникает не только так называемый "когнитивный диссонанс", но и проявляется эмоционально-волевое единодушие, по определению Л.Н. Толстого, "мысль народная", даже в тех случаях, когда несоответствия объясняются условиями для дальнейшего развития демократии, свободы, справедливости и т.д.

Примерами несовпадений могут служить результаты выборов в Америке, голосование по Brеxit в Великобритании, а также и ряд других неожиданных для организаторов манипулятивных "вливаний" реакций и реальных поступков миллионных масс. Примером несоответствий могут служить и результаты целенаправленных и многочисленных усилий извне для негативного влияния на "картины мира" россиян.

Неоднократно "вбрасывалась" в российское социокультурное пространство интенция "все плохо" (эпицентром её проявления оказались ограничительные экономические и политические меры, или санкции), за которой, не скрываясь, маячило желание пробудить негативные реакции россиян по отношению к Президенту РФ. Тем не менее, согласно социологическим данным, представленным крупными исследовательскими центрами, Президент РФ не потерял поддержки сограждан, и даже наоборот - доверие к нему значительно увеличилось.

В каком-то другом обществе, возможно, подобное давление привело бы к задуманному эффекту, но только не с россиянами, в особенностях национального характера которых дремлют и в особые моменты, как показывает жизнь, продолжают просыпаться свободолюбие, внутреннее ощущение справедливости, способность к жертвенности, стремление и умение защитить, в случае необходимости, свою землю и суверенность страны. Подобное случилось и при нынешнем варианте интенционального прессинга "все плохо": повторился уже имевший место в российской истории, причем неоднократно, всплеск массового единодушия, комплексно сочетающий эмоциональное сопротивление давлению извне, патриотизм и самоотверженность. Возникшее единое эмоционально-смысловое поле не только объединило, но и сплотило россиян, что вряд ли ожидалось инициаторами и организаторами санкционных и прочих действий.

Значительную роль в данной ситуации сыграли ответные социокультурные процессы, инициированные отечественными СМИ и реализованные формально в выступлениях и материалах журналистов, политиков, общественных деятелей, представителей власти.

Добавим, что, согласно данным исследований с использованием семиосоциопсихологических методов и подходов, такое отношение проявили представители всех социоментальных групп. Этот момент представляется принципиальным, поскольку публикации автора настоящей работы о зафиксированном феномене в значительной мере нейтрализовали начинавшее было распространяться, усилиями так называемой либеральной оппозиции, мнение о том, что Президента РФ поддерживают только отсталые и недалекое по ментальным особенностям слои населения.

Для подтверждения наших выводов приведем часть данных комплексного исследования современной молодежи (проект РФФИ "Задачи и методы социоментального развития современной молодежи, 2015-2017 гг."). где выявлялся, во-первых, уровень развития коммуникативных навыков каждого из респондентов, а также, во-вторых, комплекс значимых аспектов их "картин мира". Один из вопросов комплексной многоуровневой анкеты содержал просьбу к респонденту указать, чье мнение значимо для него при принятии решений, выработке собственной точки зрения (персону или статус авторитетной личности следовало назвать самостоятельно, перечень фамилий не предлагался).

3.2.1. Рейтинги авторитетных личностей в "картинах мира" современной учащейся молодежи (студентов вузов и старшеклассников)

Приведенные ниже данные получены в 2015 г.; опрошено 213 человек; нижний уровень приведенных данных ограничен 2%; исследование позиционируется как качественное.

Группа адекватного восприятия (высокий уровень коммуникативных навыков):

Ј Путин В. - 23%;

Ј свое мнение - 20%;

Ј Познер В., родители, близкие - 13%;

Ј Лавров С., Парфенов Л. - 8%;

Ј специалисты, эксперты - 6%;

Ј Соловьев В., преподаватели, профессора - 4%;

Ј Баженов Т., Быков Д., Навальный А., Собчак К., Шарий А. - 3%.

Группа частично адекватного восприятия (средний уровень коммуникативных навыков):

Ј Путин В. - 19%;

Ј Познер В. - 17%;

Ј родители, близкие - 15%;

Ј Соловьев В. - 10%;

Ј друзья, коллеги - 8%;

Ј Быков Д., Лавров С., свое мнение - 6%;

Ј Гордон А., Медведев Д. - 4%;

Ј Малахов А., Навальный А., Парфенов Л., Собчак К., Толстой П. - 2%.

Группа неадекватного восприятия (низкий уровень коммуникативных навыков):

Ј Путин В. - 29%;

Ј родители, родственники - 18%;

Ј Лавров С. - 10%;

Ј Познер В., Соловьев В., свое мнение - 8%;

Ј Собчак К. - 6%;

Ј Чуркин В., преподаватели, профессора, ученые - 4%;

Ј Гордон А., Дроздов Н., Жириновский В., Задорнов М., Караулов А., Медведев Д., Навальный А. - 2%.

3. 2.2.Рейтинги авторитетных личностей в "картинах мира" современной рабочей молодежи

Приведенные ниже данные получены в 2016 г.; опрошено 183 человека; нижний уровень приведенных данных ограничен 2%; исследование позиционируется как качественное.

Группа адекватного восприятия (высокий уровень коммуникативных навыков):

Ј свое мнение - 21%;

Ј Путин В. - 12%;

Ј Лавров С., Познер В., друзья и коллеги, "нет таких" - 8%;

Ј родители и родственники; специалисты и эксперты - 6%;

Ј Кончаловский А., Соловьев В. - 4%;

Ј Аристотель; Бог, святые; Воля П.; Ди Каприо; Зюганов Г.; Кожевникова М.; Кудрин А.; Ларин Д.; Мамонтов А.; Медведев Д.; Михалков Н.; Пелевин В.; Пиманов А.; Пучков Д.; Сатановский Е.; Сюткин В.; Тарантино; Фома Аквинский; Хакамада И.; Шнуров С.; Шойгу С.; мнение народа; начальство; правительство; журналисты - 2%.

Ј нет ответа - 12%.

Группа частично адекватного восприятия (средний уровень коммуникативных навыков):

Ј Путин В. - 35%;

Ј свое мнение - 22%;

Ј родители и родственники - 16%;

Ј Жириновский В. - 15%

Ј Лавров С. - 13%;

Ј Соловьев В. - 9%;

Ј Шойгу - 7%;

Ј Медведев Д., Познер В., Толстой П., специалисты и эксперты - 4%;

Ј Губин А.; Гузеева Л.; Емельяненко Ф.; Зюганов Г.; Киселев Д.; Михалков Н.; Нарочицкая Н.; Песков Д; Прокопенко И.; Савельев С.; Шипулин А.; Яровая И.; врачи; друзья, коллеги; "нет таких" - 2%.

Ј нет ответа - 11%.

Группа неадекватного восприятия (низкий уровень коммуникативных навыков):

Ј Путин В. - 18%;

Ј свое мнение - 14%;

Ј Жириновский В. - 9%

Ј Лавров С., Соловьев В., "нет таких", родители и родственники - 4%;

Ј Веллер М., Зюганов Г., Малахов А., друзья и коллеги; начальство - 3%;

Ј нет ответа - 22%.

Несмотря на опыт успешного противостояния наших соотечественников грубым (по факту и по использованным технологиям) формам давления, вероятность применения новых, еще более изощренных технологий не снимает с исследователей социальных процессов задачи постоянного мониторинга смысловых новообразований, вбрасываемых в российское социокультурное пространство, их своевременной диагностики и выдачи научно обоснованных рекомендаций по их нейтрализации.

Задача социальной науки состоит также и в предоставлении для широкой аудитории в понятной и популярной форме "разоблачений" механизмов скрытого манпулятивного влияния, а также в массовом развитии коммуникативных навыков людей: на понимающую личность манипуляции не действуют, а, как правило, отталкивают.

Глава 4. Современные научные взгляды о задачах развития личности и их влияние на глобальные процессы и перемены

Размышляя о судьбах цивилизации, ученые и мыслители на протяжении веков мечтают, прежде всего, о массовом совершенствовании людей: только при таком условии возможен, по мнению практически всех когда-либо обращавшихся к этой проблеме, долгожданный "прорыв" к мирной и гармоничной жизни, "золотому веку". История человечества знает немало попыток найти способы решения этой безусловно важной проблемы, которые, как правило, заканчивались разочарованиями в тех случаях, когда объектом обучения оказывались широкие массы населения (вспомним Просветителей).

Успешными оказывались локальные, закрытые школы для избранных, группирующиеся вокруг мудрецов-ученых, воспитывающих и обучающих, по собственным оригинальным методикам, новых ученых и мудрецов (школы Сократа, Пифагора и др.). Целью таких коллективов единомышленников было познание тайн мироздания, передача от посвященных тайного, сакрального знания. Совершенствование менталитета обучающихся, скорее всего, происходило как следствие таких глубинных уроков.

Судя по косвенным источникам, применялись и специальные упражнения, подобные сложнейшим и многолетним ступеням совершенствования физических и моральных качеств, которые и сегодня используются в практиках йогов, даосов, в оккультных школах разного толка, и в итоге приводят - это декларируется как одна из главных целей - к так называемому "расширению сознания". В имеющихся скупых описаниях особенностей такого сознания декларируется его космичность как видение и понимание связи и детерминации всего сущего с высшими силами, в целом - с космосом.

Особое качество сознания, отличное от традиционного массового, присуще и редким самородкам - гениям и талантам. В чем здесь секрет, точного ответа нет, хотя, как известно, этой проблемой занимался не один исследователь и даже не один исследовательский коллектив, например, Институт мозга, созданный после смерти В.И. Ленина и призванный дать научное обоснование гениальности вождя. Мудрой считается и старость - в традиции всех народов уважать мнение людей много видевших и испытавших: долгая жизнь дает возможность сопоставить и оценить развертывание судеб и процессов в зависимости от реальных намерений и действий (личности, группы, социума). Не стоит, однако, абсолютизировать возраст как безусловный и достаточный критерий: встречается и определение "старческий маразм".

Мудрость нередко связывают не только со знаниями, но и с моралью, нравственностью. В современных концепциях понимания такая взаимосвязь впрямую не декларируется, мораль скорее рассматривается как следствие, но не как условие. Более конкретны древние источники: известное библейское древо имеет уточняющие определения: это древо познания добра и зла. И хотя на протяжении веков споры вокруг темы "гений и злодейство" оставались более чем актуальными, наука так и не смогла объяснить, есть ли взаимосвязь между пониманием (познанием) и моралью.

Современные тенденции и вовсе нивелировали эту проблему: тест IQ, претендующий на право оценивать уровень интеллекта, никак не проявляет социоментальные и нравственные характеристики личности; это скорее тест на умение ориентироваться в логических схемах с цифрами, формами или словами, что, безусловно, важно для многих сфер деятельности в современном постиндустриальном обществе.

Принимать решение о качестве умственных способностей человека исходя только из коэффициента IQ, как это происходит сегодня почти повсеместно, представляется в корне неверным. Кроме этой характеристики, необходимо знание ещё и другой, связанной с оценкой навыков (качества) понимания смысловых составляющих воспринятых произведений: высокий уровень таких навыков - залог расширительных возможностей адекватного ориентирования человека в любых коммуникационных процессах, умения воспринимать мир и своё место в нём не механистически, а в сложной и многоуровневой взаимосвязи.

Прогресс человечества связан с массовым развитием качества сознания наших современников на основе современных научных технологий, с освоением все большим числом людей таких ментальных возможностей (навыков), которые позволяют глубинное понимание не только в сфере математических и технических знаний, но и в сфере коммуникации, а большинство аспектов нашей жизни и есть, по сути дела, коммуникация. Иными словами - возможностями, равноценными уровню гениев и талантов, развивая при этом личность и во всех остальных сферах, в том числе - нравственности и духовности.

Практически все гуманитарные дисциплины так или иначе выходят на проблемы понимания: философы, например, рассуждают о феномене сознания, психологи - механизмах понимания и запоминания, социальные психологи - о побудительных причинах (стимулах) и типах восприятия, искусствоведы - о художественных средствах, способствующих раскрытию внутреннего мира авторов. Однако несмотря на огромное количество ценных выводов, наблюдений, концепций и мнений, решение проблемы, если можно так выразиться, "провисает", поскольку ни одно из перечисленных (а также и других, не названных здесь) научных направлений не предлагают точки отсчета, по отношению к которой происходит понимание (понимание чего?), а также и соответствующего инструментария, посредством которого можно измерить, состоялось или нет понимание.

В разных дисциплинах современного гуманитарного знания нередко декларируется цивилизационная целесообразность и необходимость массового прихода в мир человека, обладающего объёмным, бинарным, тринитарным и т.д. мышлением/умом. Однако механизмы для достижения этой безусловно важной цели предлагают далеко не все концепции; мало того, порой заявленным декларациям противоречат лежащие в их основе концепций логические построения и постулаты.

В настоящее время, как упоминалось, теория и практика дисциплин, связанных с коммуникацией, и в мире, и в нашей стране определяется идеями постмодернизма и современных герменевтических концепций, декларирующих множественность смыслов и связывающих понимание с "приращением смыслов". Предмет понимания (что именно надо понять при восприятии) здесь расширительно-неопределенный и, как правило, несет н

а себе "след" личности воспринимающего субъекта, задача которого - дать объяснение, толкование, проинтерпретировать, выйти на новый уровень знания (информированности).

Успешность в понимании связывается здесь с накоплением новой для воспринимающего субъекта информацией (фактологической, практический, теоретический, содержательной), стимулированием его любознательности, иными словами, с расширением когнитивной сферы, либо - с появлением у него новых самостоятельных выводов, умозаключений, предположений и т.д. относительно воспринимаемого материала, то есть с интерпретированием. Развитие личности, следовательно, в рамках вышеназванных концепций связывается с накоплением знаний и развитием навыков интерпретирования.

В семиосоциопсихологии предмет понимания конкретен и объективен: понять надо коммуникативную (авторскую) интенцию, которая латентно, а в некоторых случаях и явно наличествует в целостном, завершенном коммуникативном акте. Смысл (целостного, завершенного коммуникативного акта) - это авторская коммуникативная интенция. А содержащиеся в произведении дискурсы, знаки, символы, вкупе с локальными контекстами, которые возникают при восприятии, рассматриваются как значения, идеи, образы, логические и/или эмоциональные компоненты, образно говоря, как "кирпичики", из которых состоит целостное "здание", скрывающее смысл всего произведения. Выбор автором этих "кирпичиков", их внутренне расположение и взаимодействие в рамках отдельного произведения не случаен и служит донесению авторской интенциональности, причем и на уровне заявленных, осознаваемых им целей, и на уровне не всегда осознаваемых (или тайных, скрываемых) мотивов.

Понимание связано с многоуровневой внутренней "переработкой" воспринятых значений слов, дискурсов, идей, образов, логических и/или эмоциональных компонентов (причем в предложенной автором очередности их следования и автором же определенном знаковом воплощении) и, далее, "выстраиванием", благодаря возможностям сознания/ума, виртуальной иерархически организованной мотивационно-целевой структуры, адекватной той, которая латентно наличествует в воспринимаемом коммуникативном акте (см. выше Рисунок 2).

Не отвергаются и даже приветствуются ментальные операции, связанные с выдвижением самостоятельных выводов, умозаключений, получением эмоциональных ощущений, накоплением информации, новых знаний и т.д., которые, тем не менее, рассматриваются не как смысл анализируемого произведения, а как новые значения или, если это сложная многоуровневая конструкция, как новые смыслы личностных "картин мира", сложившиеся в результате восприятия.

Люди постоянно вступают в коммуникацию, интерпретируют уже имеющиеся произведения, следовательно, создают и продуцируют все новые и новые значения и смыслы, в которых отражаются жизненный опыт, знания, намерения, возраст, здоровье, семейные традиции, религиозные пристрастия, проблемные ситуации и т.д. Поэтому "смыслов" в социокультурной среде (и вокруг нее) действительно много, и все они разные, однако чаще это личностные значения и/или смыслы, отражающие грани личностных "картин мира".

Если "развести" два позиции: первая - адекватное понимание авторской интенциональности, которая в рамках каждого конкретного произведения константна, поскольку уже "овеществилась" посредством слов, изображений и т.д., и вторая - личностные "картины мира", складывающие в результате восприятия, - в таком случае неразрешимые, казалось бы, противоречия снимаются: есть смыслы константные, запечатленные в целостных, завершенных коммуникативных актах, и есть множество смыслов и значений в рамках личностных "картин мира". Навыки адекватного понимания константных смыслов (а значит, идруг друга при общении и взаимодействии) и естьплатформа для взаимопонимания и, следовательно, для позитивных глобальных процессов и перемен.

Не отрицая значимости накопления знаний и умения интерпретировать, семиосоциопсихологическая концепция связывает развитие личности прежде всего с ментальным умением (особого рода тренированностью, навыками) постигать авторскую интенциональность; напомним, что речь идет только о понимании, а не о согласии/несогласии.

Приветствуются и навыки адекватного понимания воспринятых произведений (пусть авторы живут в своих шедеврах!) и, одновременно, навыки интерпретирования, то есть умение "выстраивать" в рамках личностных "картин мира" (все процессы проходят виртуально, "в уме") многоуровневые смысловые конструкты, включающие, как составные элементы, и то, что автор хотел сказать, выразить, донести, и личное отношение человека к тому, что он воспринял, узнал, прочувствовал.

Именно такое умение и отличает представителей немногочисленной группы с высоким уровнем развития коммуникативных навыков (воспринимающей адекватно), о которой шла речь выше. При этом их интерпретации оказываются наиболее глубокими и интересными, если сравнивать с другими группами; большей частью это не только сообщение авторских целей и мотивов, но и личное отношение к воспринятому произведению, героям, событиям, вкупе с глубокими наблюдениями, небанальными выводами.

Однако, как явствует из приведенных выше исследовательских данных, огромное число людей к подобному глубинному многоуровневому восприятию не способны, а распространенные в социокультурной среде модели коммуникативных взаимодействий, вектор и особенности которых в настоящее время определяют герменевтические научные концепции, не способствуют снятию этой проблемы.

Стимулирование интерпретационных качеств личности без развития ее социоментальной сферы чревато массовыми проявлениями поверхностного или даже неадекватного восприятия не только литературы, но и окружающего мира и своего места в нём, повышенной самоуверенностью, сверхактивностью и при этом податливостью к воздействию. Негативные последствия такого мировосприятия, причем и на личностном, и на социальном, и на глобальном уровне,мы наблюдаем постоянно (вспомним Майдан).

В результате утвердившихся в социуме а, следовательно, и в системе образования моделей коммуникации, у огромных масс людей создается или продолжается привычка к линейному восприятию, неумению адекватно понять автора, собеседника, педагога, комментатора, отделить правду от вымысла или необоснованных фантазий, принять выверенное самостоятельное решение. Такие люди, как правило, оказываются легкой "добычей" манипуляторов, будь это сфера политики, массовой культуры или рекламы.

Особого внимания заслуживает современное научное направление междисциплинарных исследований, направленное на изучение закономерностей и механизмов достижения высшей ступени уровня развития личностных способностей и профессионального самоопределения, прежде всего молодежи; для определения такого аспекта изучения чаще используется термин акмеология.

Акмеологический поиск ведется в рамках разных дисциплин: философии, социологии, психологии, педагогики, литературоведении, в системе наук о человеке. В качестве важнейших аспектов анализа оказываются следующие позиции: личностные качества и их взаимосвязь с конечными результатами становления человека; самооценка; психологическая готовность; активность; направленность интересов; субъектность; выбор; взаимодействие; самоорганизация; саморегуляция; самоопределение и т.д.

Во всех перечисленных (а также и не названных здесь) направлениях научно-исследовательского поиска сделано много ценных наблюдений и научных открытий, однако задача выхода на изучение взаимосвязей между анализируемыми позициями и социоментальными особенностями респондентов не ставилась, возможно, потому, что методология и методики социоментальной дифференциации появились сравнительно недавно.

Подобный анализ проводится в рамках семиосоциопсихологических исследований, где постоянно фиксируются приоритеты представителей группы адекватного восприятия (с высоким уровнем коммуникативных навыков) практически во всех социально значимых позициях, в том числе в вопросах личностного становления и профессиональных успехов, что, впрочем, вполне объяснимо [Адамьянц, 2012; Гармажапова, 2009; Карпенко, 2016].

Следует упомянуть, в связи с поднятой нами проблематикой, и о такой дисциплине, как медиаобразование (Media Education), которая получила широкое распространение в вузах гуманитарного профиля, тем более что, начиная с 1960 г. XX века, эта дисциплина активно поддерживается и продвигается ЮНЕСКО.

Задачей медиаобразования декларируется развитие личности путем получения знаний об особенностях функционирования и влияния на аудиторию различных форм и видов медиа (прессы, телевидения, радио, кино, Интернета, информационных блоков в гаджетах и т.д.), широкое распространение и даже экспансия которых является отличительной характеристикой современности. Такие знания, безусловно, необходимы и создателям медиапродукции, и ее потребителям, однако развитие личности в данном случае решается только на когнитивном, "знаниевом" уровне.

Проведенные эксперименты показывают, что массовое развитие навыков адекватного понимания - реальная и выполнимая задача [Адамьянц, 2012; Темницкий, 2016; Чудновская, 2015]. Легче и проще всего учить таким навыкам при анализе литературных произведений. В таком случае воспоминания о произведениях, включенных в школьную программу (те, мимо которых "проходили"), не будут по прошествии времени вызывать скуку или отторжение, как это порой случается с теми, кто когда-то был школьником. К тому же результатом такого рода занятий окажется не только глубинное, на всю жизнь, понимание интенциональности литературных шедевров (авторскихоткрытий), но и реальное развитие у обучающихся навыков нелинейного, самостоятельного, творческого мышления, что крайне важно и для современной личности, и для современного социума.

Однако качество образовательных мероприятий в сфере коммуникации и, соответственно, качество одной из важнейших характеристик менталитета современных учащихся проверяется (до сих пор проверялось) на основе герменевтических методов и подходов: имеются в виду межгосударственные исследования на основе программы PRILS, PIZA, где понимание связывается с возможностью использования текста в практических, прагматических целях (например, "прочитал рассказ и узнал, как разводить костер"). Сама же процедура обучения пониманию в сфере коммуникации связывается только с развитием медиакомпетентности.

Для того чтобы проиллюстрировать актуальность развития социоментальной сферы (уровня развития коммуникативных навыков), приведем типичные варианты неадекватного интерпретирования, в данном случае - "ухода" от ответа на содержащуюся в анкете просьбу сформулировать главное, что хотел сказать, передать, выразить автор воспринятого произведения:

- вместо того чтобы отвечать на заданный вопрос, респондент вкратце и поверхностно сообщает о содержании произведения, нередко используя банальные сентенции: "Автор посвящает свое произведение войне. Рассказывал о судьбах людей, которые под натиском войны стали либо ближе друг другу, стали ценить. А другие жестоко относились друг к другу. Главное было сохранить мир во всей этой жестокости" (18 лет, студентка вуза, о романе Л.Н. Толстого "Война и мир", который назвала как произведение, повлиявшее на мировидение).

- вместо того чтобы отвечать на заданный вопрос, респондент сообщает те сведения о произведении, которыми он обладает (историю создания, биографию автора, жанр, стиль, литературное направление и т.д.): "...существует множество интерпретаций данного стихотворения. Для Блока оно знаковое, поскольку обозначило переход от образа прекрасной Дамы (чистой, недосягаемой, цельной) к образу прекрасной Незнакомки (земной, имеющей простые человеческие качества). Самое главное здесь - это то, что лирический герой уже не имеет страха перед героиней, здесь акцент сделан именно на субъективное восприятие, на ассоциативный ряд, на то, что герой хранит тайну: цельность чувства, образа, который возникает в воображении при виде незнакомки" (19 лет, студентка вуза, о стихотворении А. Блока "Незнакомка").

- вместо того чтобы отвечать на заданный вопрос, респондент рассказывает о своих наблюдениях, проблемах, даже о своём жизненном кредо по отношению к затронутым в произведении темам, событиям, действиям: "Автор сообщает, что важно проводить время за раздумьями, оценивая то, что происходит вокруг. Для этого не обязательно сидеть в шумной компании, можно в тихой обстановке пить вино". (19 лет, студентка вуза, о стихотворении А. Блока "Незнакомка").

- вместо того чтобы отвечать на заданный вопрос, респондент сообщает известные ему литературоведческие сведения общего плана (что такое художественный образ, литературный приём и т.д.): "Если говорить о произведении в целом, то автор хотел показать проблемы отношений между разными поколениями, особенности отношений между разными поколениями. Но говоря о литературном произведении, нельзя не говорить о его героях, действующих лицах, ведь через них автор общается с читателями, передаёт определенные идеи" (18 лет, студент вуза, о романе И.С. Тургенева "Отцы и дети").

- респондент заданный вопрос игнорирует (ничего не отвечает или пишет в этой графе анкеты, что не знает, не помнит, забыл т.д.).

- вместо того чтобы отвечать на заданный вопрос, респондент заявляет, что понимание константного смысла в принципе невозможно: "...нет и не может быть единого ответа на фундаментальные вопросы бытия. На эти вопросы человек может ответить лично для себя, исходя из своих целей..." (19 лет, студентка вуза, о притче, с которой только что познакомилась).

Очень часто респонденты не понимают даже суть вопроса или не хотят понимать, поскольку он оказывается для них непривычным, даже странным. Некоторые отвечают по принципу "авось да подойдёт", сообщая те сведения, которые старательно усвоили в процессе обучения в школе или вузе. Для особо "продвинутых" помехой оказывается именно знакомство с положениями постмодернизма и герменевтических концепций, фактически позволяющих подменять непростую интеллектуальную деятельность, каковой является процесс адекватного понимания, интерпретированием любого, даже примитивного качества.

Реальным инструментом для развития навыков адекватного понимания смысла воспринятых произведений, а, следовательно, и социоментальной сферы личности, оказывается знакомство с общими принципами метода мотивационно-целевого анализа, который позволяет "видеть" в воспринимаемых произведениях не только содержательный пласт, но и латентные многоуровневые структуры, ориентированные на авторскую интенциональность.

Момент достижения понимания, особенно когда это случается с человеком впервые, сродни озарению, инсайту; в такие моменты становятся одухотворенными лица, особо блестят глаза: происходит не только "смысловой контакт" с автором, хотя это тоже важный момент, но и некая ментальная "перестройка", связанная с освоением умом объёмной и многоуровневой формы.

4.1.Экскурс в прошлое (ментальность вчера и сегодня)

Первые данные о числе людей, способных к адекватному пониманию смысла воспринятых произведений, были получены в начале 70-х годов прошлого века в широко известном проекте "Общественное мнение", которым руководил известный российский социолог Б.А. Грушин. Для эксперимента использовалась довольно сложная газетная статья на производственно-экономическую тему ("Стратегия хозяйственного успеха"), получившая условное название "эталонный текст". Полученные показатели адекватного восприятия оказались невысокими: всего 14% респондентов от всего массива опрошенных; наивысшие показатели (у респондентов с высшим образованием) также оставляли желать лучшего - 35% [Дридзе, 1984; Массовая..., 1980].

В 80-ые годы, при изучении особенностей этого самого "эталонного текста", был получен аналогичный результат: 14% от всего массива опрошенных [Жаворонков, 2007].

Сходные результаты (13,6%) были получены и в 90-е годы, при восприятии общественно-политических телепрограмм [Адамьянц, 2009].

Качественные изменения социокультурной среды последующих лет, связанные с необъятным количеством и разнообразием наличествующих в ней материалов, небывалым расширением социокультурного пространства, резким увеличением технических возможностей для получения информации, появлением Интернета, разнообразных гаджетов и т.д., выдвигают предположение о возможном расширении числа людей, способных к адекватному пониманию смысла воспринятых произведений. Для того чтобы проверить эту гипотезу, в 2015 г. был проведен эксперимент по выявлению особенностей понимания смысла того самого "эталонного текста", что применялся и в исследованиях несколько десятилетий тому назад.

Эксперимент проводился среди студентов гуманитарных вузов Москвы в рамках учебных дисциплин по социальной коммуникации, причем после специальных лекций и семинаров по развитию навыков понимания. Отметим, что в перечне обязательных дисциплин у наших респондентов была также и дисциплина "Медиакоммуникация"; этот момент представляется значимым, поскольку возникает возможность оценить влияние знаний, полученных в рамках данной дисциплины, на развитие социоментальной сферы обучающихся.

Каждому из респондентов (всего 54 человека) следовало ознакомиться с текстом статьи ("эталонного текста") и ответить на содержащуюся в анкете просьбу рассказать о коммуникативном намерении автора (ответить на вопрос о главном, что он хотел сказать, выразить, передать). Будучи зафиксированной в тексте, интенциональность (коммуникативное намерение) автора остается константной, несмотря на изменившуюся за период, прошедший с момента написания статьи, социально-экономическую ситуацию.

Респондент, конечно же, был вправе как согласиться, так и не согласиться с автором, он даже мог отметить это в специально отведенном месте анкеты, хотя для оценки качества понимания авторский интенциональности (смысла) момент согласия или несогласия никакой роли не имел: в расчет принималось только "качество" понимания того, что именно автор хотел сказать, выразить, передать, донести до аудитории.

Полученные данные-2015 сопоставлялись с данными изучения особенностей восприятия этой же самой газетной статьи ("эталонного текста") в исследовании 70-ых годов в группе респондентов с высшим образованием; студенты как отдельная группа, к сожалению, в выборке 70-ых годов выделена не была.

Данные о параметрах социоментальных групп "тогда" и "сейчас" в наиболее ментально "продвинутых", казалось бы, группах, остались близкими: навыки адекватного понимания продемонстрировали 30% современных студентов элитных гуманитарных вузов, причем, напомним, после специальных лекций и практических занятий по обучению навыкам понимания, и - 35% респондентов с высшим образованием в исследовании 70-х годов прошлого века!

Иными словами, качество понимания в сфере коммуникации практически не выросло с течением времени и появлением новых технических возможностей получения информации.

Для решения этой проблемы как уже упоминалось, необходимы специальные обучающие мероприятия, которые, согласно данным уже проведенных экспериментов, дают положительный эффект [Адамьянц, 2017; Темницкий, 2016; Чудновская, 2015].

Глава 5. Задачи и принципы работы социального исследователя в современных смысловых противостояниях

В ситуациях информационных войн и "двойных стандартов" особую значимость приобретают продуцируемые социальными исследователями полученные ими научные результаты, а также и их собственные оценочные суждения: это, по сути дела, смысловые конструкты, имеющие в представлениях аудитории статус авторитетности и научной мудрости. Поэтому важно, чтобы в социокультурной среде циркулировали достоверные, выверенные и объективные исследовательские данные, не искаженные личностными вкусами, пристрастиями и ожиданиями. К сожалению, такое случается не всегда.

Настоящий раздел Отчета несет некоторый налет публицистичности, поскольку в нем содержатся личные наблюдения автора. Впрочем, наблюдение - также метод социологического анализа.

Поскольку я никогда не говорю и не пишу о том, что не проверено эмпирически, на что не имеются реальные и "свежие" цифры, таблицы, заполненные анкеты и т.д., неожиданные "встречи" с противоположными по значению данными, причем от людей из сферы науки, вызывают у меня вполне объяснимые размышления и вопросы.

...На конференции выступающий заявляет, что В.В. Путина поддерживают представители только самой отсталой по ментальности группы (еще один вариант смысловых противостояний, способ "вбросить" сомнения в социальную значимость полученных крупными исследовательскими центрами и обнародованных в СМИ социологических данных). Последовали, конечно, вопросы, и оказалось, что никаких эмпирических данных у докладчика нет, а основывается он на данных антропологии и о ментальности каких-то древних (племен? времен?).

...В конце февраля 2015 г. получаю приглашение на "круглый стол", посвящённый молодежи. По этой теме у меня много исследовательских данных, есть что сказать. Еду. В центре большой комнаты действительно что-то вроде круглого стола, вокруг него учёные и преподаватели вузов, а по сторонам - студенты, студенты... Милая девушка открывает мероприятие и зачитывает вопросы, которые "уважаемым участникам предлагается обсудить", например, способны ли сегодняшние студенты встать во главе процессов по спасению экономики, ведь во все периоды истории студенты были впереди... и почему большинство современных студентов хотят уехать из страны...

-У Вас устаревшие данные, - вмешиваюсь я, в общем-то, довольно бестактно, поскольку интенциональность мероприятия обозначилась с первых минут, - Ваши данные - по крайней мере, десятилетней давности. Я социолог, и студенческие анкеты последний раз я держала в руках два часа тому назад. У нас в анкетах вот уже несколько лет есть вопрос о том, что для человека желательно, чего он больше всего хотел бы, и есть вопрос противоположный: что нежелательно, чего он не хочет. Вопросы открытые, а анкетирование, как и положено, анонимное, поэтому отвечают откровенно. Результаты таковы: хотят современные студенты (в большинстве) успешной карьеры, личного счастья, материального благополучия, мира на земле, доброты от окружающих людей. За границу тоже хотят, чтобы путешествовать, учиться. Недовольные страной тоже есть, но сейчас их мало, крайне мало. Далее я рассказала о социоментальных группах и об особенностях "картин мира" представителей разных социоментальных групп среди современного студенчества.

Мое выступление было поддержано и дополнено коллегами из других институтов и научных центров, в результате чего обсуждение получилось интересным и конструктивным. Студенты разошлись заинтересованными и спокойными по отношению к своей особой и незамедлительной роли по спасению страны, которую им пытались навязать. А если бы я промолчала? Или если бы меня не поддержали коллеги-социологи? А ведь так случилось, что буквально на следующий день страну потрясло убийство известного политика из оппозиции (Б.Е. Немцова), и близость по времени этих событий могла вызвать непредсказуемую реакцию в студенческой среде.

... -Я не "полевик", - гордо заявил ещё один выступающий ещё одного научного мероприятия, которое довелось посетить. Я подошла к нему, чтобы узнать, на каких эмпирических материалах основывается его оценка современной информационной среды: и лапшу, мол, на уши вешают, и одурманены все поголовно, даже частушку с трибуны прочитал. А поскольку я тоже изучаю информационную среду, хотелось узнать более конкретно: какие группы? сколько? какими методами? Так вот, он не "полевик", в "поле", то есть, не работает, опросы не делает. Но ведь и не теоретик: ничего нового из теории не прозвучало. А в таком случае зачем позиционировать свое выступление на научном (!) мероприятии как сообщение научных данных? Понятно, конечно, что речь идет о так называемых либеральных взглядах, а также, причем безо всяких анализов, и то, какие цели и мотивы преследуются в подобных ситуациях. И все же, независимо от политических взглядов и пристрастий, передёргивать факты и аргументы, утверждать что-то социально значимое, не имея эмпирических данных, недостойно для учёного любой политической ориентации.

В таком случае лучше бы попытаться декларировать свои взгляды в сфере публицистики, художественного творчества: здесь, как известно, полная свобода слова. Но какая свобода произвольных толкований и даже фантазий, в угоду политическим взглядам или стремления к популизму, может быть на поле науки?

Научное мнение, равно как и научный результат, должны быть честными и выверенными на эмпирическом уровне - только в таком случае продуцируемые учеными и исследователями смысловые конструкты будут служить позитивным процессам и переменам.

Подведем итоги (вместо заключения)

Текст, с которым Вы только что познакомились, включает не только содержательную информацию, хотя информации в нем также немало, - он содержит, воспользуемся терминологией предыдущих разделов, - содержит в себе "латентный многоуровневый смысловой конструкт", все составные части которого дополняют и подкрепляют друг друга и все вместе "работают" на донесение авторской интенциональности ("равнодействующей мотивов и целей").

Эта интенциональность связана, прежде всего, с желанием способствовать, во-первых, упрочению в глобальном социокультурном пространстве диалогических форм коммуникации; во-вторых, тотальному отказу от любых форм манипуляций и, в-третьих, развитию у максимально большого числа людей стремления и способности к адекватному ориентированию в коммуникационных процессах, что приведет к массовому умению адекватно понимать коммуникатора, а значит, и друг друга при общении и взаимодействии, отличать честное и открытое информирование или убеждение от хитроумных способов воздействий и манипуляций.

Смыслы и значения, ставшие достоянием сознания больших масс людей, несут в себе особую энергетику психо-эмоционального свойства и потому оказываются огромной нематериальной силой пролонгированного действия. Не удивительно поэтому, что в глобальном социокультурном пространстве идут острейшие смысловые противостояния, которые разворачиваются не только вокруг фигур президентов, цен на нефть или, скажем, судеб Евросоюза, но и за "картины мира" миллионов людей (представлений о мире и о своем месте в нем).

Широко распространившиеся в мире идеи демократических принципов жизни оказались катализаторами для осознания огромными массами людей, проживающих на планете Земля, возможности своей причастности, пусть и эпизодической, к таким значимым событиям, как выборы, референдумы, митинги, шествия, манифестации, социологические опросы, обсуждения в СМИ и т.д. Этот феномен стал, в свою очередь, стимулом для распространения в социокультурном пространстве не только произведений и материалов просветительно-образовательной и художественно-эстетической ценности, как это было сравнительно недавно, но и искусственно созданных смысловых конструктов манипулятивной направленности, несущих потенциальную опасность для судеб мира и выживания человечества.

В современном глобальном социокультурном пространстве циркулируют смысловые конструкты разного качества. Одни ориентируются на открытое, логически обоснованное убеждение, другие - на использование ментальных трюков, допускают обманы и смысловые искажения, распознать которые удается далеко не всем людям, в силу их социоментальных особенностей (уровня развития коммуникативных навыков).

Использование манипулятивных приемов вызывает и обостряет деструктивные процессы между странами, социумами, группами и т.д., ведет к противостояниям, причем не только на информационном уровне, тормозит позитивные процессы и перемены.

Разработанные наукой и узаконенные в общественном мнении представления об оптимальных способах коммуникативных взаимодействий (модели и концепции социальной коммуникации) определяют, на уровне деклараций и общественного мнения, особенности и мотивационно-целевую направленность "живущих" в социокультурном пространстве смыслов, которые являются неотъемлемым компонентом среды современного человека. И поскольку не все оказывающие влияние на "картины мира" людей социальные смыслы ориентированы на гуманитарно-нравственное развитие происходящих процессов и перемен, необходим широкий диалог между концепциями и моделями коммуникации, разграничение сфер и направлений их влияний, с учетом возможных и реальных социальных, политических и т.д.последействий.

Как известно, научные открытия не всегда используются во благо; история с использованием энергии атома тому пример. Применение новейших высокотехнологичных приемов и моделей в сфере коммуникации, направленных на воздействие и манипуляции, может оказать последствия, равноценные по разрушительному действию неуправляемой энергии атома, причем сферой поражения окажется не материальный мир, а сознание людей, их умение и стремление противостоять манипулятивным технологиям, принимать взвешенные самостоятельные решения.

Постоянно создаваемые смысловые конструкты манипулятивной направленности уже посеяли и продолжают сеять множество хаотических процессов и ситуаций, крайне нежелательных для судеб мира и в целом цивилизации. А факт несогласия миллионов людей с такими смысловыми посылами (имеется в виду непрекращающаяся на планете Земля череда митингов, выступлений, войн, убийств и т.д.) заставляет усомниться, что при их конструировании реальными участниками коммуникативных взаимодействий (в соответствии с декларациями) оказывались все заинтересованные стороны, а также в том, что главной целью создателей таких смысловых конструктов была забота о благе людей.

Большой урон для позитивных перемен глобального плана оказывается "размывание" значений понятий, связанных с общечеловеческими нормами, ценностями, общепринятыми солидарностями. Без константных смыслов и значений, служащих общезначимыми "точками отсчета", согласованные действия и конструктивные взаимодействия невозможны. Размытые, призрачные смысловые новообразования создают ощущение непознаваемости и зыбкости окружающего мира, способствует массовому привыканию к непониманию и социальной пассивности.

Незаметно и неуклонно искусно созданные смысловые конструкты манипулятивной направленности, с их неопределенно-расплывчатыми представлениями о том, что такое демократия, толерантность, семья, уважение к родителям, смысл жизни, права человека, честь, представление о счастье, отношение к традициям и т.д., атакуют принципиально важные гуманитарные и морально-нравственные опоры и вехи в сознании людей и в общественном мнении, те опоры и вехи, к которым человечество шло веками и тысячелетиями. При этом остается неясным, кто, зачем и почему принимает решения о необходимости таких "смысловых перезагрузок"; по этому поводу в популистских текстах можно встретить предположения, вымыслы и фантазии о вмешательстве инопланетян, религиозных тайных обществ, сект или даже трансцендентных злых сил. Прояснить эту проблему, сделать ее обсуждаемой, гласной может и должна социально-гуманитарная наука.

Центр тяжести глобальных процессов и перемен сегодня как никогда связан с умением людей адекватно ориентироваться в социокультурной среде, понимать механизмы использованных коммуникатором методов и приемов. Только в таком случае возможно противостоять манипулятивным технологиям, которых так много в сегодняшней реальности, и действовать сообща для сохранения и упрочения цивилизации понимающих, а, следовательно, мудрых людей на планете Земля.

Как показывают эксперименты, уровень развития коммуникативных навыков (социоментальная сфера) поддается совершенствованию, а это означает реальные возможности для расширения сферы разума и разумности. Высокий уровень коммуникативных навыков позволяет человеку воспринимать мир и своё место в нём не механистически, а в сложной и многоуровневой взаимосвязи, следовать выработанным человечеством морально-нравственным нормам в силу осознанной и желанной необходимости.

Показательно, что научная концепция, ставящая своей сверхзадачей решение такой глобальной общецивилизационной задачи, как массовое развитие навыков понимания, о чём мечтали на протяжении веков величайшие умы человечества, родилась и продолжается в России, для народа которой во все времена был свойственен поиск правды, справедливости, чувство патриотизма. Россия может и должна стать первой страной, где глубинное понимание, а значит, и мудрость станут массовым и повседневным явлением.

Катализаторами позитивных цивилизационных перемен социально-гуманитарной направленности является диалогическое социокультурное пространство между всеми участниками коммуникативных взаимодействий, основанное на стремлении к взаимопониманию и интенциональной (мотивационно-целевой) открытости.

Только единое смысловое пространство и коммуникация, ориентированная на диалог с взаимопониманием, могут пресечь ту вакханалию множественных смыслов и значений, которая стала атрибутом современных информационных войн.

Назовем актуальные условия создания и поддержания диалогического социокультурного пространства:

Ј соблюдение единообразия при трактовке значений общепризнанных терминов и формулировок общечеловеческих солидарностей;

Ј отказ от практики использования традиционных, устоявшихся значений для обозначения модифицированных понятий и терминов; создание, в случаях необходимости, новых терминов (как, например, новый термин "брексит");

Ј признание факта константности смысловых доминант в рамках целостных, завершенных коммуникативных актов, наряду с признанием множественности смыслов и значений в рамках личностных "картин мира";

Ј массовое развитие коммуникативных навыков (социоментальной сферы), что позволит миллионам людей распознавать и, следовательно, сводить "на нет" результаты самых изощренных манипулятивных технологий.

Список литературы

Адамьянц Т.З. Заблудившиеся в социокультурной среде // Человек. 2014. Љ 3. С. 34-41. URL: http://www.isras.ru/files/File/publ/Adamyants_Zabludivshiesya_v_sociokult_srede_2014.pdf

Адамьянц Т.З. Концепции понимания в коммуникации: в поисках платформы для взаимопонимания // Общественные науки и современность. 2014. Љ 4. С. 121-123. URL: http://www.isras.ru/files/File/publ/Adamiants_blog_Kontseptsii.pdf

Адамьянц Т.З. Латентные технологии информационных войн и "двойных стандартов" // Социологические исследования. 2016. Љ 12. С. 123-127. URL: http://socis.isras.ru/article.html?id=6482

Адамьянц Т.З. Массовое социоментальное развитие: миф или реальная возможность?//Общественные науки и современность. 2012. Љ 1. С. 27-38. URL: http://www.isras.ru/files/File/publ/Adamyants_Massovoe_socioment_razvitie.pdf

Адамьянц Т.З. Осторожно - смысловые атаки! // Человек. 2015. Љ4. С. 77-83. URL: http://www.isras.ru/publ.html?id=3782

Адамьянц Т.З. По следам ментальных процессов // Человек. 2016. Љ4. С. 165-171. URL: http://www.isras.ru/files/File/publ/Adamyants_Chelovek_2016.pdf

Адамьянц Т.З. Социальные коммуникации. Учебное пособие для вузов. М.: Дрофа. 2009. - 208 с. URL: http://www.isras.ru/files/File/publ/Adamyants_Socialn_kommun_2009.pdf

Адамьянц Т.З. Социоментальные группы в социальном познании // Социологические исследования. 2015. Љ 7. С. 117-128. URL: http://socis.isras.ru/article.html?id=5589

Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М., 1994. С. 384-391.

Выготский Л.С. Мышление и речь. М.; Л.: Соцэкгиз, 1934 - XXXV, 334 c.

Гармажапова Е.А. Проблемы эффективности коммуникативных взаимодействий во внутрикорпоративном управлении / Вестник Бурятского госуниверситета, серия Философия, социология, политология, культурология, 2009. Љ6. С. 171-175.

Деррида Ж.Письмо и различие / Пер. с фр. Д. Кралечкина.М.: Академический проект, 2007. - 495 с.

ДридзеТ.М. Две новые парадигмы для социального познания и социальной практики // Социальная коммуникация и социальное управление в экоантропоцентрической и семиосоциопсихологической парадигмах. Книга 1. М.: ИС РАН, 2000. С. 5-42. http://www.isras.ru/publ.html?id=2767

ДридзеТ.М. От герменевтики к семиосоциопсихологии: от "творческого" толкования текста к пониманию коммуникативной интенции автора // Социальная коммуникация и социальное управление в экоантропоцентрической и семиосоциопсихологической парадигмах. Книга 2. М. ИС РАН, 2000. С.115-137.

ДридзеТ.М. Социальная коммуникация как текстовая деятельность в семиосоциопсихологии / Общественные науки и современность, 1996, Љ3. С. 145-155.

ДридзеТ.М. Текстовая деятельность в структуре социальной коммуникации. М.: Наука. 1984. - 268 с. http://www.isras.ru/publ.html?id=904

ЖаворонковА.В. Российское общество: потребление, коммуникация и принятие решений. М.: Вершина. 2007. - 567 с. http://www.isras.ru/files/File/Publication/Zavoronkov_Rossiyskoe%20obz_NEW%203x.pdf

Зинченко В.П. Живое знание: психологическая педагогика. Ч. 1. 2-е изд., испр. и доп. Самара: Самарский Дом Печати, 1998. - 296 с.

Ионин Л.Г. Социология культуры: путь в новое тысячелетие. М., Логос, 2000.

Ионова О.Е. Конструирование социальной реальности в теории кординированного управления смыслообразованием // Вестник МГИМО-Университета. 2010. Љ4. С. 130-136.

Карпенко Е.В. Современная молодежь в зеркале социоментальности (по результатам исследования) // Общественные науки. 2016. Љ 5. С. 310-320.

Леонтьев А.А. Психология общения. 2-е изд. М.: Смысл, 1997. - 365 с.

Леонтьев Д.А. Психология смысла. С.: Смысл. 2007. - 511 c.

Массовая информация в советском промышленном городе. Опыт комплексного социологического исследования / Под ред. Б.А. Грушина, Л.А. Оникова. М.: Политиздат. 1980.

Московичи С.Социальные представления: исторический взгляд // Психологический журнал. 1995. Љ1. С. 3-18; Љ2. С. 3-14.

Пелипенко В.Ф. Смыслогенез и структуры сознания (культурологический подход) // Мир психологии. 1999. Љ1 (17). С. 141-146.

Петренко В.Ф. Основы психосемантики. Смоленск.: Изд-во Смоленского гуманит. У-та, 1997. - 396 с.

Рубинштейн С.Л. Человек и мир. М.: Наука. 1997. - 191 с.

Темницкий А.Л. Возможности повышения уровня адекватности понимания в современных коммуникациях студентов // Коммуникология. 2016. Том 4. Љ6. С. 223-240. http://www.isras.ru/files/File/publ/Temnitsky_kommunikologiya_2016.pdf

Фуко М.Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. Пер. с фр. В.П.Визгина и Н.С.Автономовой. СПб: А-cad, 1994. - 408 с.

Чудновская И.Н.Коммуникативное образование в обществе знания: проблема обучения пониманию // Коммуникация как дисциплина и область знания в современном мире: диалог подходов. Сборник статей и выступлений участников международной научной конференции. М.: НИУ ВШЭ. 2015. С. 168-176.

Юнг К.Г.Бог и бессознательное. М.: Олимп. 1998. - 480 с.

Lasswell H. The Structure and the Function of Communication in Society // The Process and Effects of Mass Communication. Chicago, 1971, P. 84-99.

Newcomb T.An Approach to the Study of Communication Acts // Psychological Review, 1953, N.60, P. 393-404.

Pearce W.B. and Cronen V.E. Communication, Action and Meaning: The Creation of Social Realities. - NY: Praeger, 1980.

Pearce W.B. Making Social Worlds: A Communication Perspective. - Madlen, MA: Blackwell Publishers, 2007.

PierceCh.Collected papers. Vol. 6. Camb. (Mass.). 1956. P. 181.