Как трепетно на ясный небосвод
ты, блеклый месяц, боязливо вплыл.
Неужто даже здесь, среди светил,
бесстрастный лучник бьет кого-то влёт?

Твой облик испитой к себе влечет.
Не оттого ль ты бледен и уныл,
что сам фиал любовных бед испил
и все их заучил наперечет?

Скажи мне, спутник по страстям моим:
на небе верность - тоже лишь фантом?
Красавицы над чувством неземным
глумятся тоже, зла не видя в том?

И в мире, что чудесно так высок,
неблагодарность - тоже не порок?

Philip Sidney
Sonnet 31
With how sad steps, O Moon, thou climb'st the skies!
How silently, and with how wan a face!
What, may it be that even in heavenly place
That busy archer his sharp arrows tries?

Sure, if that long with love-acquainted eyes
Can judge of love, thou feel'st a lover's case;
I read it in thy looks; thy languisht grace
To me that feel the like, thy state descries.

Then, even of fellowship, O Moon, tell me,
Is constant love deemed there but want of wit?
Are beauties there as proud as here they be?
Do they above love to be loved, and yet

Those lovers scorn whom that love doth possess?
Do they call virtue there, ungratefulness?