Корнющенко Дмитрий Ильич
Граф Уваров - конформист, лицедей, охранитель

Lib.ru/Современная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Корнющенко Дмитрий Ильич (tat.kornushenko@yandex.ru)
  • Размещен: 23/12/2012, изменен: 23/12/2012. 108k. Статистика.
  • Памфлет: История
  • Скачать FB2
    •  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Полемизируя с историком А.Зубовым, автор дает оценку теории и личности графа Уварова, идеолога николаевской России. Обращаясь к современности, автор демонстрирует сегодняшнее проявление триады "православие - самодержавие - народность" в России путинской.

    •    Граф Уваров - конформист, лицедей, охранитель.
      

    * * *

       Эта работа предназначалась для "Новой газеты" - как полемический ответ на публикацию в NN 97 от 29.08, 100 от 05.09. 2012 г. статьи д.ист. н., проф. МГИМО Андрея Зубова "Граф "православие, самодержавие, народность". По причинам, не зависящим от автора, ответ был подготовлен с запозданием: "Новая газета" в N 110 от 28.09.12 опубликовала интервью с д.ист.н., проф. Оксфордского у-та и РАНХ и ГС А.А. Зориным "Если есть "вашингтонский обком", то должен быть и ЦК". Я прочитал это интервью в больничной палате в послеоперационный период. Андрей Зорин сказал в интервью многое из того, что собирался сказать и я, и это совпадение мнений сделало мою публикацию в "НГ" проблематичной.
       Однако в моей статье есть факты и их интерпретация, есть авторские мысли, выходящие за пределы исторического и культурного поля, обозначенного в публикациях авторов "НГ", что позволяет мне представить свою работу, жанр которой я сознательно не определяю, в более академической и развернутой форме, не исключающей, тем не менее, приемов памфлетной публицистики.
      
       - Он не щадил никаких средств,
       никакой лести, чтобы угодить
       барину (императору Николаю).
       С.М. Соловьев об Уварове.
       * * *
       Редакция "НГ" дипломатично предварила статью А. Зубова уведомлением читателей о своем амбивалентном отношении к созданному им апологетическому образу автора охранительной доктрины в николаевской России. К Президенту Академии наук, министру народного просвещения графу Сергею Семеновичу Уварову. Такая позиция представляется удачно сконструированной интеллектуальной провокацией, вызовом, предполагающим адекватный ответ.
       Хорошо сконструированный, панегиричный, и тем самым взывающий к полемике, текст А. Зубова содержит в себе определенное самоотрицание, ибо личность главного персонажа текста также была амбивалентна уже для его современников. Самоотрицание многих положений статьи проявляет себя в том очевидном факте, что автор пользуется хорошо известным в исторической публицистике приемом: говори правду..., но не всю правду. Прежде всего это проявляется в выборочном цитировании источников, на которые он ссылается, создавая образ рыцаря просвещения, трагически не понятого своим временем, "Дон Кихота отживающей правительственной интеллигенции", как сказал о С.С. Уварове Г. Шпет.
       Такова же интерпретация составляющих печально знаменитой триады, которую, при всем уважении к автору, я не могу не назвать интеллектуальной пошлостью. Что не мудрено: еще соратник Уварова по "Арзамасу" Д.В.Дашков ("Чу!") говорил о нем: "Всё опошляющий Уваров".
       * * *
       После смерти бывшего министра просвещения С.С. Уварова (1785-1855) известный литератор и чиновник М.Н. Лонгинов писал: "Нет сомнения, что скоро вся Россия прочтет подробное жизнеописание незабвенного государственного мужа... Участие ко всему, что составляет гордость и славу отечества, распространяется у нас более и более".1 Но такое жизнеописание появилось в не очень давние годы и не на русской почве (Рязановский Н.В. Nicholas I and the Official Nationality in Russia. 1825-1855. Berkeley, 1967; Виттекер Ц.Х. Граф С.С. Уваров и его время. СПб., 1999). Вторую упомянутую мною работу часто цитирует А. Зубов. Тем не менее, ни Уваров, ни его воспитательная концепция просвещения и образования не были забыты ни в один из периодов российской истории. Тот казенный патриотизм, который с легкой руки графа стал архетипом для всех последующих имперских идеологий от Николая I до Владимира Путина, получил в русской общественной мысли наименование теории "официальной народности". В нач. 70-х гг. 19 века это понятие сформулировал историк и литератор А.Н. Пыпин на страницах журнала "Вестник Европы". Так формула "православие, самодержавие, народность" до недавнего времени называлась и в школьных учебниках истории СССР - Отечества - России. Сейчас об этой триаде говорится в нейтральном тоне: "Разработка идеологии российского консерватизма является заслугой президента Российской Академии наук графа С.С. Уварова, ставшего впоследствии министром народного просвещения. Он считал исконными основами русской жизни православие, самодержавие и народность. Под православием Уваров понимал традиционную ориентацию русского человека не на личный, а на общественный интерес, стремление к общему благу и справедливости (?! - Д.К.). Народность выражала единство объединенного вокруг царя народа без его разделения на дворян, крестьян, мещан и т.д. Между народом и монархом, считал Уваров, всегда существовало неразрывное духовное единство, которое было и будет гарантом успешного развития России".2
       В довоенную советскую эпоху, по словам академика А.Д. Сахарова, "именно тогда, в 1937 году, Пушкин был официально провозглашен великим национальным поэтом. <...> Незаметно идеология приблизилась к знаменитой триаде эпохи Николая I - "Православие, самодержавие, народность". Народность при этом олицетворял Пушкин, коммунистическое православие = марксизм - лежащий в мавзолее Ленин, а самодержавие - здравствующий Сталин". 3
       Так вот, только за последние 25 лет деятельность Уварова и его теория более-менее подробно освещены в книгах и статьях следующих авторов: М.Лунин 1988, В. Кунина 1988, Г. Шпет 1989 (переиздание работы 1922), Я. Гордин 1989, Н. Цимбаев 1989, Л. Исамбаева 1990, А.А. Левандовский 1990, Л. Киселева 1997, М. Шевченко 1997, А. Зорин 1996, 2004, Р. Уортман 2004, В. Кантор 2008, М. Майофис 2008. Статья А. Зубова с полным основанием может быть включена в этот далеко не полный ряд. Изданы доклады и переписка, принадлежащие министру Уварову.
       В древнем Муроме Владимирской обл. в художественно-краеведческом музее один зал отведен для портретов и документов рода дворян Уваровых, земляков муромцев. Экскурсовод со знанием дела и с неподдельным пиететом рассказывает посетителям о заслугах графа перед отечеством. С.С.Уваров делит благодарную память жителей города наравне с богатырем Ильёй Муромцем и святыми Петром и Февронией.
       Илья Муромец, богатырь, и Сергий Уваров, граф, в официальной версии - ревнители и защитники православия (именно так: "Сергий" - называл и писал свое имя министр просвещения). Церковь не смущает тот факт, что былины рассказывают, как Илья стрелами из лука посшибал с киевских церквей "маковки золоченые и чудные кресты", а потом велел голи кабацкой золото с маковок обирать и нести в кабак на пропой.4 Граф же часто нарушал многие заповеди Моисея и Христа и имел в глазах современников достаточно скандальную репутацию. Ныне его приписали бы к лицам с нетрадиционной сексуальной ориентацией, что, разумеется, не имеет прямого отношения к его государственной деятельности, однако объясняет некоторые его поступки и поведение. К тому же, Уваров отзывался о русском духовенстве в такой презрительной манере: "Эта каста все равно как брошенный оземь лист бумаги, как бы его не топтали, а раздавить нельзя". 5
       Любопытно сравнить это мнение Уварова с аналогичным мнением его главного врага А.С. Пушкина. В черновом варианте ответа П.Я. Чаадаеву на "философическое письмо", опубликованное в "Телескопе" в 1836 г., поэт писал: "Что касается духовенства, оно вне общества, оно еще носит бороду. Его нигде не видно, ни в наших гостинных, ни в литературе... Оно не принадлежит хорошему обществу. Оно не хочет быть народом. Наши государи сочли удобным оставить его там, где они его нашли. Точно у евнухов - у него одна только страсть к власти. Потому его боятся".
       Сходство мнений очевидно. Но и различие велико. Уваров лицемерил, Пушкин был честен. И как он прозорлив в последних строках!
       Богатырю Илье благодарные потомки поставили в Муроме помпезный памятник. А.Зубов задает риторический вопрос: встанет ли перед С.-Петербургском университетом, открытым при деятельном участии С.С. Уварова, его статуя, подобно статуе М. Ломоносова перед МГУ? Думаю, что памятник Уварову, скорее, поставят на берегу Оки, рядом с Муромцем. Места там много, а провинциальный патриотизм часто более трогателен, чем столичный. Впрочем, сегодняшний российский патриотизм, вернее, то, что называют этим замечательным словом, независимо от места проявления все чаще и увереннее приобретает зоологический характер.
       * * *
       С.С. Уваров - частый персонаж в записках, мемуарах, дневниках, письмах современников. Ему и его деятельности на ниве просвещения отдавали должное. Свое реноме либерала он умело поддерживал в царствование Александра I. Его окружение состояло тоже из либералов, которым либеральная власть позволяла быть либералами. Изменялся облик власти - изменяли обличие и либералы. Убеждения Уварова зависели от политической конъюнктуры и окружавшей его правящей элиты. Повторяю, в этом он не был одинок. Но на общем фоне ренегатства, наступившего с восхождением на престол по трупам расстрелянных и казненных декабристов нового императора, Уваров отличался не просто лицемерием, двуличием, трусостью, душевной жестокостью. Конформизм Уварова, по оценке знавших его людей, были прямым наследием фаворитизма XVIII в. с его пресмыкательством, угодливостью и лицедейством, процветавших при Екатерине II и Павле I. "Столетие безумно и мудро" часто порождало злодеев и гениев в одном лице. Уваров был одним из последних русских парадоксалистов "железного XIX века". Его даже трудно упрекать в конъюнктурности, хотя смена либеральных убеждений на консервативно-охранительные, казалось бы, свидетельствует об этом. Нет, граф Уваров более сложный персонаж русской культуры и истории. Он имел некий, неотделимый от его взглядов, поступков, душевных проявлений физиологический механизм подлости. Все хорошее, полезное, совершенное им, соприкасалось с этим механизмом и неизбежно превращалось в свою противоположность. Какие бы благородные цели он не ставил перед собой, итогом было лишь то, что в исторической памяти потомков он остался всего лишь автором ретроградной формулы-триады.
       Этот-то факт еще можно объяснить тем, по-своему трагичным обстоятельством, что Уваров хотел с помощью либерально-консервативных средств укрепить и просветить реакционно-консервативный режим николаевского самодержавия. Труднее объяснить, почему действие этого механизма подлости отчетливо проявлялось в его отношениях с современниками. Даже те, кто первоначально был очарован министром, чаще всего, затем меняли свое мнение на противоположное. Мадам де Сталь, например. Что касается свидетелей "со стороны", они и вовсе нелицеприятны.
       Причина этого заключалась в двойничестве Уварова. В 1846 г. Ф.М.Достоевский завершил повесть "Двойник", не понятую современниками. Вряд ли молодой писатель имел в виду министра просвещения, когда пытался изобразить мучительную развоенность героя повести господина Голядкина. И, конечно, не об Уварове написана Р. Стивенсоном знаменитая повесть "Странная история доктора Джекиля и мистера Хайда" в 1886 г., но феномен "расколотого я", показанный Достоевским и Стивенсоном, - это симптом XIX века и имеет явное отношение к Уварову, чья личность могла бы стать замечательным объектом исторического психоанализа.
       Кто оставил о нем свое, хотя бы упоминание? Вдова профессора философии и богословия из одного немецкого университета адресовалась к Уварову с такими словами: "Слава о знаменитых подвигах Вашего превосходительства в пользу народного просвещения Российской империи, распространяющаяся по всей Европе..." и так далее. Некто Г. Попов после смерти графа написал и издал на свой счет стихи, заканчивающиеся так:
       - Нам народность - в бранях знамя,
       Божий Крест верней забрал,
       Русь Святая - орифлама, -
       Нас Уваров понимал! 6
       Таков эффект двойничества. И таков уровень того немногочисленного образованного общества России, которому и адресовалась триада "православие - самодержавие - народность". Немало было и таких, разных по степени значимости для русской культуры, имен, дававших Уварову вполне развернутую характеристику, сохранившую ценность и для нашего времени. Андрей Зубов приводит высказывания либерала Б.Н. Чичерина, революционера А.И. Герцена, цензора А.В. Никитенко, графа А.Х.Бенкендорфа, историков Т.Н. Грановского и С.М. Соловьева. Андрей Зорин добавляет к этим именам Д.В. Дашкова, Г.Г. Шпета (не современника). Я назову дополнительно Ф.Ф. Вигеля, А.И. Тургенева, К.Н. Лебедева, А.Я.Булгакова, Н.И. Греча, А.А. Фишера, А.С. Пушкина.
       Остановлюсь на мемориях Никитенко, Герцена, Соловьева. И на Пушкине, который в последние годы жизни вел с Уваровым войну не на жизнь, а на смерть. Первые три имени в статье А. Зубова образуют тоже некую "триаду", которая должна подтвердить правоту его позиции. В конце статьи, с определенным укором, он называет и Пушкина.
       * * *
       Благодаря "Дневнику" А.В. Никитенко, мы знаем о главной политической задаче, которую поставил перед собой в 1832-33 годах новый министр просвещения: "Если мне удастся отодвинуть Россию на пятьдесят лет от того, что готовят ей теории, то я исполню свой долг и умру спокойно. Вот моя теория; я надеюсь, что это исполню" (запись от 8.08.1835).7
       В докладе императору по итогам инспекции Московского университета в ноябре 1832 г. в разделе "Об общем духе университета" Уваров предлагал: "В нынешнем положении вещей и умов нельзя не умножать, где только можно, число умственных плотин. Не все оные окажутся, может быть, равно способными к борьбе с разрушительными понятиями, но каждая из них может иметь свое относительное достоинство, свой непосредственный успех".
       Делать эти плотины нужно умело, прибегая к методу кнута и пряника, "и постепенно завладевать умами юношества столько же доверенностью и кротким назиданием, сколько строгим и проницательным надзором, привести оное почти нечувствительно к той точке, где слиться должны к разрешению одной из труднейших задач времени образование правильное, основательное, необходимое в нашем веке, с глубоким убеждением и с теплою верою в истинно русские хранительные начала Православия, Самодержавия и Народности, составляющих последний якорь нашего спасения и вернейший залог силы и величия нашего Отечества".8
       Эти уваровские сентенции стали хрестоматийными и получили свои интерпретации во всевозможных политических и культурных ракурсах.9
       О своем патроне с 1832 года А.В. Никитенко, в части "Дневника" за этот год, отзывается доброжелательно, с известным уважением: "У нас новый товарищ министра народного просвещения, Сергей Семенович Уваров. Он желал меня видеть; я был у него сегодня...
       Уваров человек образованный по-европейски; он мыслит благородно и как прилично государственному человеку; говорит убедительно и приятно. Имеет познания, и в некоторых предметах даже обширные. Физиономия его выразительна. Он давно слывет за человека просвещенного".10 В дальнейших записях имя Уварова, или просто "министра" встречается часто. Восхищение заметно убавилось, иногда проскальзывает ирония.
       "Пушкин написал род пасквиля на министра народного просвещения, на которого он очень сердит за то, что тот подвергнул его сочинения общей цензуре. <...>
       Пасквиль Пушкина называется "Выздоровление Лукулла": он напечатан в "Московском наблюдателе". Он как-то хвалился, что непременно посадит на гауптвахту кого-нибудь из здешних цензоров, особенно меня, которому не хочет простить за "Анжело". Этой цели он теперь, кажется, достигнет в Москве, ибо пьеса наделала много шуму в городе. Все узнают в ней, как нельзя лучше, Уварова. <...>
       Весь город занят "Выздоровлением Лукулла". Враги Уварова читают пьесу с восхищением, но большинство образованной публики недовольно своим поэтом" (записи от 17, 20. 01. 1836). 11
       О дуэли и смерти А.С. Пушкина Никитенко со скорбью пишет в дневнике 29-30. 01. 1837 г. И сразу же следует резюме: "Сегодня был у министра. Он очень занят укрощением громких воплей по случаю смерти Пушкина. Он, между прочим, недоволен пышной похвалой, напечатанною в "Литературных прибавлениях к "Русскому инвалиду".
       Итак, Уваров и мертвому Пушкину не может простить "Выздоровления Лукулла".
       Сию минуту получил предписание председателя цензурного комитета не позволять ничего печатать о Пушкине, не представив сначала статьи ему или министру".12 Председателем комитета был М.А. Дондуков-Корсаков.
       Последний раз министр просвещения упомянут в "Дневнике" в записи от 12. 10. 1846: "Уваров получил графское достоинство (в июле 1846 г. - Д.К.), от чего пришел в неописуемый восторг".13
       К "Дневнику" Никитенко я должен буду еще раз обратиться. Сейчас же самое время поговорить об отношениях Пушкина и Уварова. В российской культуре сложилось неписанное правило, закрепленное двумя веками отечественной истории: критерием оценки той или иной личности является зафиксированное отношение данной личности к великому поэту. Особенно, если этот персонаж влиял на судьбу поэта, что приводило порой к перекосу в сторону несправедливой оценки (Александр I, М.С. Воронцов). В случае С.С.Уварова все оценки находятся на своих местах, хотя попытки его оправдания предпринимались и раньше, чем в статье А. Зубова. Можно вспомнить в конспективной форме этапы нарастающей вражды между былыми арзамасцами "Сверчком" (Пушкиным) и "Старушкой" (Уваровым). Две видные фигуры светского образованного общества не были ангелами или святыми. Один обладал гениальностью, но был беден и бесправен. Другой был талантлив и образован, богат и обладал властью, но отличался подлостью и мстительностью. Пушкин мог быть циничным, злым, легкомысленным, но поступать "применительно к подлости" он не мог. Уваров мог.
       * * *
       В 1830 г. в списках широко распространялось стихотворение Пушкина "Моя родословная". Зерном стихотворения являлся ответ Ф.Ф. Булгарину, который в "Северной Пчеле" издевательски сообщил о прадеде поэта Абраме Ганнибале - "арапе Петра Великого", - что некий "шкипер" купил его за бутылку рома (А.П. Ганнибал был близким другом моего пращура барона И.А. Черкасова). Тем самым человек без роду-племени высмеивал законную гордость Пушкина шестисотлетним дворянством по отцовской линии и гордость предками Ганнибалами по материнской линии. В стихотворении было множество язвительных намеков на представителей правящих кругов из родов "новой знати", выдвинувшихся благодаря фаворитизму 18 века.
       Откуда Булгарин почерпнул скандальный анекдот? Н.И. Греч в своей "Записке" сообщает: "Однажды, кажется у А.Н. Оленина, Уваров, не любивший Пушкина, гордого и не низкопоклонного, сказал о нём "что он хвалится своим происхождением от негра Аннибала, которого продали в Кронштадте Петру Великому за бутылку рома!" Булгарин, услышав это, не преминул воспользоваться случаем и повторил в "Северной Пчеле" этот отзыв".14
       В 1831 г. Уваров делает попытку сблизиться с Пушкиным через посредство Ф.Ф. Вигеля, но поэт не отзывается. В сентябре этого года была напечатана его ода "Клеветникам России", имевшая успех в царском семействе. По моему глубокому убеждению, в этой оде, как и в более поздней "Бородинской годовщине", Пушкин перешел границу, отделявшую патриотизм от казенного патриотизма. Но и в своем заблуждении он был честен. Уваров перевел оду на французский язык и передал текст перевода Николаю I. Жесткий, но здравый смысл имперской позиции Пушкина Уваров подменил откровенно шовинистическим вызовом. Затем Уваров посылает свой перевод поэту через князя М.А. Дондукова-Корсакова, о котором говорили как о клеврете и любовнике Уварова. Князь был дельным чиновником, назначенный своим покровителем на видные посты в сфере культуры и образования, неплохо справлялся со своими служебными обязанностями, но в памяти потомков остался запечатленным эпиграммой Пушкина:
       -В Академии наук
       Заседает князь Дундук.
       Говорят, не подобает
       Дундуку такая честь;
       Почему ж он заседает?
       Потому что жопа есть. 15
       Двусмысленность последней строки современники прекрасно улавливали. Те же, кто понимал не сразу, могли узнать дополнительные пояснения из письма Пушкина И.И. Дмитриеву от 26.04.1835: "На академии наши нашел черный год: едва в Российской почил Соколов, как в академии наук явился вице-президентом Дондуков-Корсаков. Уваров фокусник, а Дондуков-Корсаков его паяс. Кто-то сказал, что куда один, туда и другой; один кувыркается на канате, а другой под ним на полу". 16
       Пушкин перевод Уварова принял и ответил вежливым, но холодным письмом.
       В 1832 г. во время инспекции Московского университета (еще в роли товарища министра народного просвещения) Уваров, напротив, демонстрирует приязнь к поэту и приглашает его в университет. И.А.Гончаров, бывший тогда студентом, вспоминал: "Когда он вошел с Уваровым, для меня точно солнце озарило всю аудиторию: я в это время был в чаду обаяния его поэзии; я питался ею, как молоком матери... " <...> И вдруг этот гений, эта слава и гордость России - передо мной в пяти шагах. Я не верил глазам. Читал лекцию Давыдов, профессор истории русской литературы.
       "Вот вам теория искусства, - сказал Уваров, обращаясь к нам, студентам, и указывая на Давыдова, - а вот и само искусство", - прибавил он, показывая на Пушкина. Он эффектно отчеканил эту фразу, очевидно, заранее приготовленную". 17 Юный студент Гончаров смог заметить лицедейство и напыщенность Уварова, весь тот камуфляж, который так не любил Пушкин.
       В этом же 1832 году в ноябре С.С. Уваров отправит Николаю Первому уже упоминавшийся и цитированный выше доклад. Через год, в 1833, он представит доклад "О некоторых общих началах, могущих служить руководством при управлении Министерством Народного Просвещения",- уже в качестве министра. 18 В своей сфере деятельности Уваров становится всесильным.
       В апреле 1834 министр потребовал от цензора Никитенко, чтобы он вычеркнул из поэмы "Анжело" восемь строк. Пушкин пришел в ярость, т.к. Уваров фактически отменил распоряжение императора, объявившего, что он сам будет цензором поэта. Очевидно, что Николай позволил Уварову цензурировать Пушкина на общих основаниях.
       В конце 1834 г. с разрешения царя выходит в свет "История Пугачевского бунта". Уваров поражен и возмущен. Противоборство поэта и вельможи приобретает характер противоборства исторических мировоззрений. В январе 1835 г. Пушкин делает в дневнике большую запись об Уварове: "В публике очень бранят моего Пугачева, а еще хуже - не покупают. Уваров большой подлец. Он кричит о моей книге как о возмутительном сочинении. Его клеврет Дундуков (дурак и бардаш) преследует меня своим ценсурным комитетом. Он не соглашается, чтоб я печатал свои сочинения с одного согласия государя. Царь любит, да псарь не любит. Кстати об Уварове: это большой негодяй и шарлатан. Разврат его известен. Низость до того доходит, что он у детей Канкрина (министра финансов - Д.К.) был на посылках. Об нем сказали, что он начал тем, что был блядью, потом нянькой, и попал в президенты Академии Наук, как княгиня Дашкова в президенты Российской академии. Он крал казенные дрова и до сих пор на нем есть счеты (у него 11.000 душ), казенных слесарей употреблял в собственную работу etc. etc. Дашков (министр), который прежде был с ним приятель, встретив Жуковского под руку с Уваровым, отвел его в сторону, говоря: - Как тебе не стыдно гулять публично с таким человеком!" 19
       В этой записи уже виден каркас стихотворения "На выздоровление Лукулла". Тем временем, привилегия иметь своим цензором императора была исчерпана. Подготовленный к печати и прошедший через III отделение том "Стихотворений" по распоряжению Уварова отправляется в цензурный комитет. Пушкин узнает об этом весной 1835 г.
       15 декабря 1835 года он закончил рукопись "Истории Петра". Его страшит мысль, что и этот, его главный исторический труд, будет отдан под контроль Уварова. Как остановить своего врага? Средство есть: личная дискредитация Уварова с помощью безадресного памфлета, в котором тем не менее все увидят министра просвещения таким, каков он есть без маски. Стихотворение "На выздоровление Лукулла" было написано еще в ноябре 1835. Какой эффект оно произвело, сообщил в "Дневнике" Никитенко.
       История, представленная в нем, уже была хорошо известна. А.Я.Булгаков, почт-директор, перлюстрирующий письма и поэтому знавший всё обо всех, написал следующее: "Богач граф Шереметев поехал в Воронеж, где занемог отчаянно, по сему случаю востребован был из Петербурга доктор графа, который спас жизнь ему скорым и решительным средством, за что получил 25 тысяч рублей одновременно и 5000 пенсии по смерть... Скоро разнесся слух, что Шереметев умер в Воронеже. Уваров, не уверясь в истине слуха сего, потребовал запечатания всего имущества, находящегося в доме графа Шереметева в Петербурге. К нещастию, среди всех этих предварительных, преждевременных распоряжений и воздушных замков насчет огромного наследства получено было известие о совершенном выздоровлении Российского Крезуса". 20 С.С. Уваров был родственником Д.Н.Шереметева: его жена являлась кузиной богача-графа.
       В стихотворении Пушкина этот трагикомический сюжет, связанный с Уваровым, таков:
       - А между тем наследник твой,
       Как ворон к мертвечине падкой,
       Бледнел и трясся над тобой,
       Знобим стяжанья лихорадкой.
       Уже скупой его сургуч
       Пятнал замки твоей конторы;
       И мнил загресть он злата горы
       В пыли бумажных куч.
      
       Он мнил: "Теперь уж у вельмож
       Не стану нянчить ребятишек;
       Я сам вельможа буду тож;
       В подвалах, благо, есть излишек.
       Теперь мне честность - трынь-трава!
       Жену обсчитывать не буду,
       И воровать уже забуду
       Казенные дрова!" 21
       А. Зубов в конце статьи пишет, что Пушкин издевался над министром, "намекая даже на кражу богачем Уваровым каких-то "казенных дров". Дрова были самые реальные. С.- Петербург снабжался дровами и сеном водным путем на баржах. На берегу Невы шла торговля этими необходимыми товарами. В первую очередь их закупали на зиму государственные учреждения, поэтому обывателям дров порой не хватало. Уваров, служа в двух министерствах, приказывал завозить казенные дрова, "забывая" оплачивать их стоимость. Об этом же сообщает подчиненный Уварова профессор А.А. Фишер: "особенное имел внимание к дровам и был характера подлого, ездил к министерше, носил на руках ее детей, словом, подленькими путями прокладывая себе дорогу к почестям". 22
       В том-то и дело, что богатство и вельможность не могли остановить мелкость и подлость Уварова, что и продемонстрировал с таким блеском Пушкин.
       С.С. Уваров был в бешенстве от стихотворения. Один из чиновников министерства просвещения вспоминал: "Через несколько дней по выходе в свет этого стихотворения, был в департаменте доклад министру С.С. Уварову. По окончании доклада С.С. на выходе из департамента встретил в канцелярии цензора Гаевского; остановившись, он громко спросил его: "Вы, Павел Иванович, вероятно, читали, что этот негодяй и мерзавец написал на меня?" <...> "Сейчас же извольте отправиться к князю Д. (Дондукову-Корсакову - Д.К.) и скажите ему от меня, чтоб он немедленно сделал распоряжение цензурному комитету, чтоб к сочинениям этого негодяя назначить не одного, а двух, трех, четырех цензоров",- с этими словами, кивнув нам головою, удалился. По отъезде С.С. Гаевский подошел к нам и с грустным видом сказал: "Как жаль, что С.С. так выражается о Пушкине". 23 В итоге Уваров понял, что лучше сделать вид полного непризнания себя в стихах о Лукулле и его наследнике.
       * * *
       Для более глубокого понимания процесса нарастающей вражды поэта и министра нужно вспомнить о том, что в первой трети XIX века среди нескольких других были выдвинуты две, противоположные по целям, концепции просвещения молодого поколения.
       В 1826 году, по распоряжению нового императора, А.С. Пушкин создает свою записку "О народном воспитании". В 1832-33 годах С.С. Уваров предлагает свою концепцию, выраженную в триаде "православие - самодержавие - народность". Любопытно, что авторы обеих концепций считали необходимым вести изучение русской истории по Карамзину. Вероятно, это единство мнений таких несхожих людей объяснялось былой принадлежностью обоих к кружку "Арзамас", бывшим обществом карамзинистов. Пушкин писал жесткие эпиграммы на Карамзина, но в записке назвал его "Историю" "подвигом честного человека".
       Однако цели Пушкина и Уварова были совершенно различны. Поэт считал: "Изучение Истории должно будет преимущественно занять в окончательные годы умы молодых дворян, готовящихся служить отечеству верою и правдою, имея целию искренне и усердно соединиться с правительством в великом подвиге улучшения государственных постановлений, а не препятствовать ему, безумно упорствуя в тайном недоброжелательстве". 24
       Уваров обосновывает назначение воспитания в циркуляре попечителям учебных округов 21.03.1833: "Общая наша обязанность состоит в том, чтобы народное образование, согласно с высоким намерением августейшего монарха, совершило в соединенном духе православия, самодержавия и народности". Окончание циркуляра особенно впечатляет: "При сем случае покорнейше прошу Ваше превосходительство, чтоб поставлено было на вид и студентам, что я не премину обращать особенное внимание на тех из них, кои по успехам, благонравию, скромности и покорности к начальникам окажутся достойными, - имена их останутся в моей памяти, и я предоставлю себе оказывать им и на поприще жизни то самое участие, какое они внушат мне на поприще юношеского образования". 25
       Пушкин хотел учить молодых дворян "независимости, храбрости, благородству (чести вообще)". На страницах его записки представить триаду Уварова невозможно ни при каких обстоятельствах.
       Уваров хотел учить "благонравию, скромности и покорности начальству". На страницах его докладов, меморандумов и проч. невозможно представить процитированные выше слова Пушкина.
       Соответствующим было восприятие обеих концепций императором. Рукопись Пушкина пестрит множеством недоуменных и возмущенных вопросительных и восклицательных знаков, сделанных рукой Николая I. "Умнейший человек России", как назвал его царь после первой встречи, получил ответ от А.Х. Бенкендорфа: "Государь император <...> поручил мне изъявить вам высочайшую свою признательность. Его Величество при сём заметить изволил, что принятое вами правило, будто бы просвещение и гений служат исключительным основанием совершенству, есть правило опасное для общего спокойствия, завлекшее вас самих на край пропасти и повергшее в оную толикое количество молодых людей. Нравственность, прилежное служение, усердие предпочесть должно просвещению неопытному, безнравственному и бесполезному. На сих началах должно быть основано благонаправленное воспитание. Впрочем, рассуждения ваши заключают в себе много полезных истин". 26 Позднее Пушкин скажет своему приятелю А.Н. Вульфу: "Мне бы легко было написать то, чего хотели, но не надобно же пропускать такого случая, чтоб сделать добро".
       На страницах уваровских докладов и других документах министра часто встречаются другие маргиналии: "И я так думаю", "Читал с особым удовольствием" и т.п. Уваров осыпан орденами и милостями, возведен в графское достоинство.
       Пушкину было над чем задуматься через 6-7 лет после написания записки, соединявшей аристократический и демократический пути просвещения и воспитания. Он видел как торжествуют косные, ретроградные, охранительные идеи в той сфере, в которой он хотел сделать добро. За это стремление великий поэт получил полной мерой.
       * * *
       Свою статью А. Зубов закончил совершенно неожиданным пассажем: "Но, в действительности, никто не определил принципы Уварова, его триаду, лучше гениального поэта в знаменитом наброске 1830 года: "Два чувства дивно близки нам..." Самодержавие - самостоянье человека, основанное на народности - любви к родному очагу, к отеческим гробам, - коренится в воле Самого Бога, в истинном православии. Можно ли сказать лучше?" Я убежден, что нет ничего более худшего и оскорбительного для памяти А.С. Пушкина, чем подобная похвала.
       Этот неожиданный поворот винта вызывает мое личное возмущение. По той причине, что начиная свою книгу "Род Черкасовых в истории России XVII-XX столетий", мы, совместно с дочерью Е.Д. Макеевой, выбрали для нее эпиграфом эти пушкинские строки:
      
       - Два чувства дивно близки нам -
       В них обретает сердце пищу -
       Любовь к родному пепелищу,
       Любовь к отеческим гробам.
       Животворящая святыня!
       Земля была б без них мертва,
       Как ........ пустыня
       И как алтарь без божества. 27
       И другой эпиграф, тоже из Пушкина: "Гордиться славою своих предков не только можно, но и должно; не уважать оной есть постыдное малодушие".
       Где в строках Пушкина есть хотя бы малейший намек на самодержавие, православие, народность даже в той адаптации, которую проделал с ними А.Зубов? Неужели не очевидно, что поэт, знаток античности, обратился к хтоническим божествам римской мифологии, ларам и пенатам римского культа мертвых предков, символам родного дома и домашнего очага?
       Пушкин несколько раз упоминал И.А. Черкасова в "Истории Петра" и в статье о В.Н. Татищеве. Если бы нам, авторам, тогда в 2005 году, когда мы начали создавать книгу о предках, кто-нибудь сказал бы о пушкинском эпиграфе то, что сказал А. Зубов, мы сочли бы этого человека безумным.
       О последнем годе жизни поэта существует убедительная версия, что Сергий Уваров был причастен к травле Пушкина, к тому нарастающему "отсутствию воздуха", которое и погубило его. Уваров не бездействовал и после смерти поэта. Об этом убедительно сообщает Никитенко в "Дневнике".28
       Он же, со сдержанным негодованием, поведал, как "православие - самодержавие - народность" в лице первых лиц государства почтило память умнейшего и гениального сына этого государства: "Жена моя возвращалась из Могилева и на одной станции неподалеку от Петербурга увидела простую телегу, на телеге солому, под соломой гроб, обернутый рогожею. Три жандарма суетились на почтовом дворе, хлопотали о том, чтобы скорее перепрячь курьерских лошадей и скакать дальше с гробом.
      -- Что это такое? - спросила моя жена у одного из находившихся здесь крестьян.
      -- А Бог его знает что! Вишь, какой-то Пушкин убит - и его мчат на почтовых в рогоже и соломе, прости господи - как собаку". 29
       Как когда-то в 1828 году Пушкин на горной дороге встретил арбу, везущую тело убитого Грибоедова.
       * * *
       В начале статьи А. Зубов сообщает, что А. Герцен поражался образованности Уварова и приводит цитату из первой части "Былого и дум". А.И. Герцен поступил в Московский университет в октябре 1829 г. и закончил его в июле 1833 г. Своим воспоминания он начал записывать в 50-е годы. Вот как выглядит весь абзац об Уварове в гл. VI: "Второй "знаменитый" путешественник был тоже в некотором смысле "Прометей наших дней", только что он свет крал не у Юпитера, а у людей. Этот Прометей, воспетый не Глинкой, а самим Пушкиным в послании к Лукуллу, был министр народного просвещения С.С. (еще не граф) Уваров. Он удивлял нас своим многоязычием и разнообразием всякой всячины, которую знал; настоящий сиделец за прилавком просвещения, он берег в памяти образчики всех наук, их казовые концы или, лучше, начала. При Александре он писал либеральные брошюрки по-французски, потом переписывался с Гете по-немецки о греческих предметах. Министром он толковал о славянской поэзии IV столетия, на что Каченовский ему заметил, что тогда впору было с медведями сражаться нашим праотцам, а не то что песнопеть о самофракийских богах и самодержавном милосердии. В роде патента он носил в кармане письмо от Гете, в котором Гете ему сделал прекурьезный комплимент, говоря: "Напрасно извиняетесь вы в вашем слоге; вы достигли до того, до чего я не мог достигнуть, вы забыли немецкую грамматику".30
       Из всего этого ироничного текста Зубов процитировал несколько строк: от "Он удивлял нас..." до "образчики всех наук..." Увидеть в словах Герцена какое-либо признание высокой образованности Уварова крайне сомнительно. "Сиделец" - это приказчик, торгующий бесплодной, но эффектной эрудицией, которую министр демонстрировал всем, с кем беседовал, от студента до императора. Лицедею-царю нужен был в роли министра просвещения тоже лицедей. Николай изображал из себя строгого, но справедливого отца нации, подобно отцу своему Павлу, рыцаря на престоле. А Уваров изображал из себя высокоученого, европейски образованного вельможу, всё понимающего слугу монарха, готового поступить по тоже известной формуле Н.В. Кукольника: "Если государь император прикажет, то я завтра же стану акушёром".
       Ф.И. Тютчев, умевший разбираться в людях, вскоре после смерти Николая I выразил настроение мыслящей части общества в своеобразной эпитафии:
       - Не Богу ты служил и не России
       Служил лишь суете своей,
       И все дела твои, и добрые и злые, -
       Все было ложь в тебе, все призраки пустые:
       Ты был не царь, а лицедей. 31
       Генерал А.П. Ермолов, герой войны 1812 года, попавший в опалу при Николае I, в конце жизни сказал: "Вот если я перед кем колени преклоню, то это пред незабвенным: ведь можно же было когда-нибудь ошибиться, нет, он уже всегда как раз попадал на неспособного человека, когда призывал его на какое бы то ни было место". 32
       Ермолов был не совсем прав: Сперанский, Канкрин, Киселёв были способными людьми и делали свое дело исправно. Однако не каждый мог быть талантливым лицедеем, как Уваров.
       * * *
       Лицедейство Уварова со знанием дела оценил крупнейший историк России С.М. Соловьев, которого А.Зубов обвинил в предвзятости и необъективности. Но историк в саркастической форме сказал лишь то, что было известно другим. В "Записках" Соловьева С.С. Уваров представлен "умным и хитрым холопом", стремившемся потрафить барину-самодуру. Он "быстро уловил "веяния времени" и сумел сформулировать ряд четких, логичных внешне положений, которые вполне отвечали настроению императора". Он "придумал эти начала, т.е. слова: православие, самодержавие и народность; православие - будучи безбожником, не веруя в Христа даже по-протестански; самодержавие - будучи либералом; народность - не прочтя в свою жизнь ни одной русской книги, писавший постоянно по-французки и по-немецки". 33
       Вероятно, С.М. Соловьев имел более проницательную оптику видения человека, которого он хорошо знал. Как и В.Г. Белинский, не последний человек в русской литературе, сказавший об Уварове убийственные слова: "министр погашения и помрачения просвещения в России".
       * * *
       В статье А. Зубова наиболее спорным, с моей точки зрения, является компаративистский анализ двух парадигм: Французской революции 1789 г. и уваровской триады 1832 г. Предположение о полемическом переосмысливании николаевским министром девиза революции "свобода - равенство - братство" в 1999 г. высказал Б.А. Успенский. Вероятно, так и было. Исторический фон европейских и латиноамериканских революций 20-30 гг. XIX века, вдохновлявшихся знаменитой французской триадой, соблазнительно вдохновлял умного и изобретательного Уварова на то, чтобы предложить реакционеру императору такую концептуальную связку идей, каждое звено которой являлось соответствующим противостоящим оплотом русской монархии: свободе - православие, равенству - самодержавие, братству - народность. Эти три кита могли являться теми "умственными плотинами", которые министр собирался возводить везде, где возможно. Документальных подтверждений такого замысла не известно.
       Между двумя триадами есть существенное различие в чисто инструментальном плане. Триада Французской революции была политическим лозунгом, в чрезвычайно лаконичной форме транслировавшим смысл "Декларации прав человека и гражданина" 1789 г., и была направлена на разрушение старого порядка. Уваровская триада изначально предназначалась для народного воспитания и образования, т.е. являлась педагогическим лозунгом, и была направлена на сохранение существующего порядка, великолепно представленного в книге маркиза Астольфа де Кюстина "Николаевская Россия" в 1839 г. В определенном смысле именно книга французского путешественника могла бы считаться тем политическим документом, смысл которого в кратчайшей форме передавала уваровская триада. Во всяком случае, она уже действовала, как идеология, 6-7 лет. Сравнение двух триад не совсем корректно, как если бы мы стали сравнивать кубометры и километры.
       Далее, автор сначала отмечает противоположность элементов, составляющих обе триады, а затем неожиданно утверждает, что свобода равна православию, равенство - самодержавию, братство - народности. Вернее, не совсем ясно: или они равнозначны, или "острый галльский смысл" сочетается с российским казарменным патриотизмом.
       В сущностном измерении французская и российская (русская) триады являются оппозициями. Поэтому попытки А. Зубова представить "глубоко продуманные и взвешенные Уваровым" развернутые дефиниции понятий "православие", "самодержавие", "народность" выглядит не только вымученными, но и совершенно неубедительными при всей их эксцентричности. Эти безнадёжные натяжки в доказательствах недоказуемого серьезно раскритиковал в своем интервью А. Зорин.
       Тот смысл, который А. Зубов вкладывает в "расшифровку" составляющих триады принадлежит ему, а не С.С. Уварову. Это образ мышления и стилистика выражения хорошо образованного человека рубежа XX-XXI веков, а не высокопоставленного, по-европейски образованного чиновника первой половины XIX века. Достаточно прочитать тексты докладов Уварова, переведенные его подчиненными с французского, чтобы увидеть различие. Автор допустил сознательный анахронизм.
       * * *
       В конечном счете важно не то, что мог думать Уваров, а то, как восприняли власти и современники его идеи. Их восприятие вряд ли отличалось той усложненностью, которую предложил своим современникам А. Зубов. Истоки формулы Уварова нужно искать в том пространстве, которое было наиболее близко царю, - в пространстве солдатской казармы. Там унтеры отрабатывали у рядовых знание и понимание старинного боевого клича русской армии, закрепившегося задолго до Французской революции: "За Веру, Царя и Отечество!" С этим призывом офицеры вели русских солдат в атаку вплоть до марта 1917 г. Об этом происхождении триады писал М.М.Шевченко в 1997 году. Об этом упоминает А. Зорин. Уваров был умен и догадывался, что Николаю I, императору с кругозором ротного командира, запрограммированный примитивизм формулы будет наиболее понятен и близок, адекватен его стремлению превратить в казарму всю империю, что не без определенного успеха проделывала его "команда" на протяжении 30 лет. В итоге получился общесистемный российский кризис, наиболее ярким проявлением которого было позорное поражение, в сущности, локальной Крымской (Восточной) войне, а наиболее положительным итогом было вымученное решение императорской власти об освобождении крестьян.
       В задержавшемся развитии России формула Уварова сыграла свою зловещую роль. Страны западно-христианской цивилизации, и не только, почти два столетия так или иначе утверждали демократию на основе "свободы - равенства - братства!" Сам лозунг крайне противоречив, и его утверждение далеко не всегда соответствовало действительности, и демократия часто оказывалась уязвимой, но ничего лучше человечество не придумало. Не случайно этот девиз ненавидел Адольф Гитлер.
       Уваровская "православие - самодержавие - народность" носила периферийный характер, как и русская цивилизация. За пределами России ей места не было. Ее специфика заключалась прежде всего в антидекабристской направленности. Николай I еще не изжил испуг от 14-го декабря 1825 года, и воспитание молодежи в духе уваровской охранительной концепции должно было искоренить дух дворянского авангарда, ибо прошедшие семь лет царствования показали, что этот дух еще не ослабел.
       Ни один из крупных самобытных умов России не принял теории "официальной народности". Ее отвергли и западники, и славянофилы. Хотя, надо признать, к идее разделения и различия путей развития России и Европы русское образованное общество в 30-е годы стало привыкать. Деятельность С.С. Уварова как министра просвещения получала одобрение и из либерального лагеря. А. Зубов приводит мнения Т. Грановского, Б.Чичерина. Однако с известным трепетным восторгом охранительные стремления Уварова воспевали историки, писатели и публицисты второго-третьего ряда: М.П. Погодин, С.П. Шевырев, Н.Г. Устрялов, П.А. Плетнев, М.Н. Загоскин, Ф.В. Булгарин, Н.В. Кукольник. Любопытно, что многие представители этих верноподданных рекрутировались из "низов", даже из крепостных крестьян. На рубеже XIX-XX веков формулу Уварова пытался возродить обер-прокурор Синода К.П. Победоносцев, с целью "подмораживания" России.
       Каков же был итог усилий Уварова? Как "сработала" столь чтимая некоторыми современными историками и публицистами знаменитая триада?
       В 1848-49 гг. в Европе бушует революция. На повестку эпохи вновь поставлен вопрос о возвращении лозунга "свобода - равенство - братство!" В России все ограничивается делом фурьеристского кружка М.В. Петрашевского. Петрашевцы были людьми из поколения Ф.М. Достоевского, чьи годы юности и ученья пришлись как раз на время торжества уваровской триады. Совершенно неадекватная расправа с кружковцами показала одновременно боязнь императора и девальвацию замысла Уварова. За фурьеристами следуют первые землевольцы, Д. Каракозов, С. Нечаев, народники, вторые землевольцы, А. Соловьев, народовольцы-террористы, марксисты, социал-демократы, три революции, каждая - страшнее предыдущей... Меньше всего я склонен восхищаться свершавшимися антигосударственными деяниями. Но не были ли они запоздавшей или отсроченной реакцией общества на внедрение уваровской триады? Эти поколения формировались вопреки ей. Фактически шел дискретный, но не останавливающийся процесс дискредитации и разрушения и православия, и самодержавия, и народности. Гибель империи освободила место для еще более изощренных форм контроля над мыслями людей и еще более жестоких средств уничтожения этих людей. Но не прошло и столетия, как началась реанимация триады "православие, самодержавие, народность". Очередной парадокс "русской идеи"?
       * * *
       О происхождении детища президента Академии наук и министра народного просвещения еще при его жизни ходили легенды. Генетически его возводили к исторической концепции Н.М. Карамзина,34 к архиепископу Тверскому и Кашинскому Григорию, произнесшему в молитве в день открытия честных мощей Митрофана, первого архиепископа Воронежского такую тираду: "Этот живой дух правые веры внушил Помазаннику Божию поставить во главу угла воспитания русского юношества: Православие, Самодержавие и Народность; а провозгласителем этого великого символа нашей русской жизни - избрать мужа, стоящего во всеоружии европейского знания". 35 Называются и европейские источники: Г.Г. Шпет первым указал на зависимость идей Уварова от философии Ф.В. Шеллинга, и особенно от идей немецких романтиков, в частности, братьев Фридриха и Августа Шлегелей в "Очерке развития русской философии".36 Из государственных деятелей, возможно, повлиявших своими идеями на Уварова, называют французского историка и министра Ф. Гизо и прусского реформатора барона фон Г.Ф. Штейна. 37
       Ричард С. Уортман на основании многих русских и зарубежных источников пришел к следующему выводу: "Как показал Н. Рязановский, их (принципы Уварова - Д.К.) распространяло и защищало множество официальных писателей, сотрудничавших в таких изданиях, как "Северная пчела" и "Москвитянин", и отражавших взгляды значительной части современной образованной публики. Характерно, что первые два компонента, православие и самодержавие, были не столько принципами, сколько институтами или тропами-метонимами, включавшими в себя и национальный дух, и прошлое России. По утверждению Уварова, "залогом счастья общественного и семейного" является церковь и "русский, преданный отечеству, столь же мало согласится на утрату одного из догматов нашего православия, сколь и на похищение одного перла из венца Мономахова". Московский митрополит Филарет распространял понятие об исторической роли православной церкви как союзника самодержавия и спасителя России. "Народность" выражала и преданность русского народа царю и несравненную, уникальную силу этой преданности. Россия - не Европа, и именно вследствие тех теплых чувств, какие русский народ всегда питал к своим правителям начиная с призвания варягов".38
       Однако первым, кто шел "по следам" и дал убедительное объяснение происхождению уваровской доктрины, был неукротимый декабрист М.С. Лунин (1787-1845). Он же дал решительную критику охранительных принципов.
       * * *
       "Государственный преступник, находящийся на поселении" М.С.Лунин переписывался с сестрой, Е.С. Уваровой (ее муж Ф. Уваров-"Черный" в 1827 г. исчез при невыясненных обстоятельствах). В письме N 15 от сентября 1838г. Лунин пишет буквально следующее: "Министерство обнародовало, что основная его мысль состоит в одновременном развитии православия, самодержавия и народности; но не обнаружило, что эта мысль заимствована. Тому около 50 лет профессор Московского университета выразил ее в каком-то сочиненьице для своих учеников. Добрый человек не думал хитрить. Он составлял философию, как мещанин во дворянстве прозу без своего ведома. Мысль профессора, поглощенная забвением, возникла как правило в Министерстве народного просвещения".39
       Вести из европейской России в Сибирь доходили нескоро. Немногие газеты и журналы, которые могли выписать ссыльные, или те, которые посылали родственники вместе с книгами, проделывали многомесячный путь. Любое заметное событие являлось предметом долгого обсуждения в создавшихся силой обстоятельств дружеских кружках на поселениях декабристов. Вместе с Луниным в селе Урик в 18 км. от Иркутска жили Волконские, Никита и Александр Муравьевы, доктор Вольф. Поблизости осели Трубецкие, Юшневские, Вадковский, Артамон Муравьев, Якубович, Громницкий, Свистунов, Панов. Недурная компания для критической оценки воспитательной концепции, направленной как раз против этой компании. В своей записке "Взгляд на русское тайное общество с 1816 по 1826 года" Лунин скажет о своих товарищах: "От людей можно отделаться, но от их идей нельзя". И он был прав. Обсуждая триаду Уварова, ссыльные не могли не видеть ее целенаправленного характера: воспитание дворянской молодежи в духе православия, самодержавия, народности должно стать препятствием на пути второго 14 декабря 1825 г. и второго 3 января 1826 г.
       У Лунина были свои счеты и с Николаем I, и с Уваровым, и с Д.Н.Блудовым ("Кассандра"), еще одним арзамасцем, автором-составителем тенденциозного "Донесения Следственной комиссии" по делу 14 декабря 1825 года, с которым он будет спорить в 1839 году. Откуда ссыльный мог знать об источнике, из которого Уваров почерпнул свою педагогическую мудрость? Кто был этот профессор? В примечаниях составитель и комментатор "Писем" Н.Я. Эйдельман констатирует: "Кого имел в виду Лунин - установить не удалось. Некоторые идеи николаевского самодержавия были предвосхищены политикой правительства Павла I..."40 Тем не менее назвать имя этого профессора представляется вполне возможным.
       Среди декабристов, особенно среди обер-офицеров, на каторге и в ссылке находилось свыше 20 человек обучавшихся и закончивших Московский Благородный пансион при Московском университете. Были они и в окружении Лунина. В этом же пансионе обучался казненный Петр Каховский. В 1791-1823 годах бессменным директором пансиона был профессор словесности Московского университета Антон Антонович Прокопович-Антонский. Вскоре после вступления на пост директора он написал для своих питомцев и их родителей небольшую книжку "О воспитании". Как пишет Лунин: отсчитывая годы от 1838 г. назад, приблизительно 50 лет (47 лет).
       Среди моих предков по женской линии из рода баронов Черкасовых имеются два декабриста: братья, полковник П.И. и поручик А.И. Черкасовы. Первому удалось "выкрутиться"; второй, член "Южного общества", офицер близкий к П.И. Пестелю, был осужден "по седьмому разряду к ссылке в каторжные работы, а потом на поселение". В 1837 г. вместе с другими был отправлен на Кавказ, где выслужил чин прапорщика в 1842 г. и был уволен от службы 27.01.1843. Так вот, годы учения барона, поручика квартирмейстерской части Алексея Ивановича Черкасова, прошли под началом А.А. Прокоповича-Антонского. "В Университетском Благородном пансионе в Москве я пробыл три года...", - отвечал он на вопрос Следственной комиссии. 41
       Прокопович-Антонский был последователем гуманистической педагогики И. И. Бецкого. Он не стремился к роли ведущего педагога, но благодарную память о себе оставил и в среде пансионеров, и у их родителей. В отличии от Уварова, все, кто оставил о нем воспоминания, говорят об Антонском с неподдельным уважением. Поэт М.А. Дмитриев писал в 1843 году:
       - И жив, и свеж под сединами
       Еще тот старец, тот мудрец,
       Который опыта лучами
       Светил нам в глубь младых сердец,
       Чья в путь отчизны благородной
       Благословляла нас рука! 42
       О его книге "О воспитании" М.А. Дмитриев пишет: "он написал только одну маленькую книжку о воспитании, правда, написал дельно, благоразумно, слогом ясным, точным, правильным, кратким и сжатым..."43
       В этом педагогическом труде нет ни малейшего проявления либеральных или вольнолюбивых мыслей. В отличие от конформиста и лицедея Уварова Антонский искренне утверждал нравственные идеалы русского человека так, как он их понимал и свято верил в них: Бог, Отечество, Государь, соборный образ жизни. Способами их привнесения в души юношей является образ жизни русских людей, религиозное воспитание, порождающее русский гений. 44
       Он поставил вопрос о национальном характере: "каждый народ... требует особых средств, особых попечений, особого воспитания". К зарубежным ценностям профессор относился скептически, несколько свысока: "И чего искать нам в странах чужих? Богатства природы? Россия переизбыточествует их сокровищами. Произведений ума и рук человеческих? Россия в недрах своих имеет многочисленные к тому памятники, на коих резец Бессмертия в нетленных чертах изобразил имена сынов ее <...>
       Чему учиться нам у иноплеменных? Любви к отечеству, преданности к государям, приверженности к законам? Века свидетельствуют, что сие всегда было отличительной чертой великодушных россиян. Средствам, руководящим к просвещению ума, к образованию сердца, к воспитанию? Возведем окрест очи наши и узрим повсюду к тому бесчисленные способы..." 45
       Нетрудно догадаться, что именно этот наивноохранительный, патриархальный патриотизм в деле воспитания юношей-дворян лег в основу теории "официальной народности" Уварова. Именно этот идеологический плагиат обнаружил М.С. Лунин. Уваровскую формулу декабрист рассмотрел в трех измерениях: "Рассмотрим начала, в ней заключенные, и постараемся обозначить их взаимные отношения. Вера (православие) так же склонна к самодержавию, как и к другого рода проявлениям. Она равно допускает все формы и очищает их, проникая духом своим. Она изглаживает народность, как и всякое различие между людьми; потому что объемлет все человечество, без различия между рабом и свободным, между иудеем и язычником. Вера имеет, впрочем, своих служителей, которым поручено распространение оной, и всякая мирская власть, дерзнувшая завладеть этим служением, подвергается поражению Озину (Озия - иудейский царь, присвоивший функции священника и пораженный проказою - Д.К.). Перейдем к началу самодержавия. Это политическое устройство имеет свои выгоды и невыгоды. Не доказано еще, почему оно свойственнее русским, чем другие политические устройства и всегда ли оно будет для них равноудобно? Ибо народы, опередившие нас на поприще гражданственности, начали самодержавием и кончили тем, что заменили оное формами конституционными, более соответствующими развитию их сил и успехам познаний. Как усилия министерства стремятся к тому, чтоб постичь, даже опередить эти народы, то может статься, что такое же преобразование и по тем же причинам понадобится и русским. Тогда необходимо устранить одно из основных начал системы цивилизации. - Начало народности требует пояснения. Если под оною разумеют выражение обычаев, нравов, законов всего состава общественного, то она будет изменяться с каждым периодом нашей истории. Баснословные времена Рюрика, господство монголов, владычества царей, эпохи императоров представляют столько же разных народностей. Которую хотят развить? Если последнюю, то она более иностранная, чем русская. Из этих общих соображений открывается, что три начала, составляющих настоящую систему цивилизации, разнородны и противоречащи в своих взаимных отношениях. Их можно заменить одним началом: меньше слов, больше дела. Это будет религиознее, потому что скромнее, самодержавнее, потому что болтовня противна духу самодержавия, наконец народнее, потому что выражается народною поговоркой". 46
       Следовательно, Лунин первым из современников дал всестороннюю оценку триаде Уварова, и эта оценка, как видим, была нелицеприятной. Прежде всего он показал противоречивость триады, еще большей, чем триада Французской революции.
       Где мог узнать Лунин о книжке "О воспитании"? На каторге и в ссылке, на поселении от тех товарищей по несчастью, которые учились в Московском пансионе. "О воспитании" являлось обязательным учебным пособием для воспитанников в период директорства А.А. Прокоповича-Антонского.
       В сестре Екатерине Лунин видел посредника для распространения своих идей, мыслей, критики. Сестра пыталась распространять письма брата, но неудачно. Неизвестно, было ли передано обществу содержание письма с критикой теории С.С. Уварова.
       Интересен тот факт, что С.С. Уваров, вне всякого сомнения, был знаком с А.А. Прокоповичем-Антонским. Последний с 1811 года являлся первым избранным председателем "Общества любителей российской словесности". Антонский не был литератором в полном смысле слова, но его педагогический такт и опыт помогал умиротворять и прекращать несогласия и ставить выше всего общую пользу. "Общество" издало 20 томов "Трудов общества". В 1815 г. было издано "Собрание образцовых русских сочинений в прозе". И в этом же году началась деятельность "Арзамаса". Между двумя обществами литераторов изначально шло соперничество и были споры, однако члены "Арзамаса" печатались в "Трудах" и "Собраниях", т.к. публиковать свои сочинения где-либо было затруднительно из-за ничтожного количества журналов. 47
       Подробнее о Московском Благородном пансионе и его директоре можно прочитать в нашей книге. 48
       * * *
       Важной особенностью методологического подхода Андрея Зубова к деятельности С.С. Уварова является нарочитое подчеркивание мировоззренческих различий между Николаем I и его министром просвещения. На это подчеркивание обратил внимание и Андрей Зорин: "Проблема в попытке представить его (Уварова - Д.К.) "певцом свободы", хотя и таившим свою любовь к свободомыслию от Николая I". В самом деле, А. Зубов придерживается традиционно либеральной характеристики императора: "фанатичный приверженец абсолютизма"; "давно устарелый абсолютизм и фельдфебельский обскурантизм императора Николая I"; "Должно повиноваться, а рассуждения свои держать при себе",- грубо объявил он графу" - в ответ на протесты министра против сокращения числа студентов в университетах; "он не мог не видеть, что деятельность Николая не создает, но разрушает". Все эти оценки вполне соответствуют тому хрестоматийному образу, который сложился у современников императора и был запечатлен в надписи на портрете Николая, гулявшей по рукам в первые годы царствования: "С ног до головы детина, // А с головы до ног скотина.// Немного царствовал, но много начудесил, // Сто двадцать пять в Сибирь сослал// и пятерых повесил".
       Уваров же выглядит в статье чуть ли не жертвой человека, который одобрял его замыслы, охотно взял на вооружение его "триаду", осыпал его орденами, милостями, даровал ему графское достоинство. Создается впечатление, что автор невольно совершил некую смысловую подмену. На закате империи существовала подобная "государственная пара": П.А.Столыпин, сильный и смелый реформатор, и Николай II, слабохарактерный консерватор, которому быстро надоели реформы. Претендовавший на роль реформатора Уваров был личностью несмелой и слабохарактерной, а Николай I, не желавший реформ, был сильным, грубым, беспощадным человеком.
       С.С. Уваров действительно боялся императора, буквально дрожал, когда являлся на аудиенции. С чего бы бояться государственному человеку, охранителю трона, поборнику европейской культуры? Не боялись царей ни Милютин, ни Лорис-Меликов, ни Витте, ни Столыпин. Трусливость Уварова объяснялась причинами, о которых прекрасно было известно осведомленным современникам. Боялся министр того, что царю станет известно о кое-каких его проделках нечистоплотного характера, вроде той, что предстала в "На выздоровление Лукулла", боялся, что станут известны его "греческие" любовные увлечения, как шутил А.И. Тургенев, намекая на "Пир" Платона. Император таких вещей страшно не любил. Есть смутные предположения, что тайны Уварова стали ему известны, что и привело к отставке министра. Еще бы! Это все равно, как в наши дни борец с сексуальными меньшинствами депутат Милонов вдруг оказался бы скрытым педофилом!
       Но пока Уваров был на своем месте, он делал все, чтобы благоволение к нему императора закрепилось в сознании окружающих. В министерстве просвещения на церемонии по случаю награждения министра орденом Св. Александра Невского он произнес: "Истинный министр народного просвещения есть государь император - я его орудие - вы исполнители моей власти - в моем лице вы все награждены; впрочем, я вами доволен".49 Разумеется, это говорил верноподданный льстец, сам "падкий на лесть и похвалу" (А. Зубов). Какими бы высокими тайными целями он не руководствовался, формула "православие, самодержавие, народность" эти цели зачеркивала, т.к. выгодна она была прежде всего Николаю I. Он воспринимал ее в святой простоте без всяких тонких иносказаний, буквально. Министр и император в истории неотделимы друг от друга. Есть определенный символический смысл в том, что вскоре после смерти Николая, 18.02.1855, через несколько месяцев, 4.09.1855, умирает граф Уваров. Вероятно, и в загробном мире царю понадобился верный слуга и он позвал его к себе!
       А. Зубов восхищается поступком Уварова, имевшего более 14 тысяч крестьян в шести имениях, и в завещании дававшего вольную всем своим дворовым крепостным. Может быть, неудачно составлен текст, но можно понять так, что граф завещал освободить всех своих крестьян, т.е. 14 тысяч. Этот поступок рассматривается как очень смелый и решительный. На самом деле освобождение дворни, нескольких десятков или от силы сотен "холопов", было делом частым и обыденным. Дворяне - помещики, вдоволь нагрешившие за свою жизнь, надеялись, что совершив в канун смерти доброе дело, они обеспечат себе милость Божью. Дворня была наиболее бесправной и неимущей, но и более развращенной частью крепостного крестьянства. Случалось, что от вольных отказывались, т.к. людям некуда было идти и нечем заработать себе на хлеб. В литературе и мемуарах XIX века таких примеров не счесть.
       * * *
       Андрей Зорин в своем интервью упоминает о том, как "в телепрограмме умилённо обсуждалось, как Николай I бесконечно работал". Мне тоже пришлось слышать, как в какой-то передаче его с раболепием назвали "царь-реформатор". Официальным титулом брата Александра Благословенного был "Николай Законодатель", а неофициальным - "Николай Палкин". Некоторые современники и свидетели 14 декабря 1825 г. сложили малоубедительную, но ставшую с недавних времен популярной версию о том, что своим мятежом декабристы напугали и озлобили молодого царя и тем самым оттолкнули его от возможных реформ. В действительности Николай по своей натуре не был реформатором и знал, что именно по этой причине заговорщики не хотели видеть на престоле именно его, не пользовавшегося любовью и уважением ни в гвардии, ни в армии. Бывшего дивизионного генерала начать кое-какие перемены заставил страх: не только перед повторением 14 декабря, но и перед многомиллионным крепостным крестьянством. То есть, декабристы все-таки подтолкнули царя к отдельным новшествам, которые мало походили на реформы. Титул "Законодателя" ему преподнесли за составление "Свода Законов Российской империи" с 1649 по 1835 годы. Эту гигантскую, действительно нужную работу выполнил М.М.Сперанский. Близкий к декабристам генерал П.Д. Киселев в 1837-1841гг. провел реформу управления государственными крестьянами, несколько улучшившую их статус. Все остальные бесконечные тайные и секретные комитеты и комиссии утонули в таких же бесконечных заседаниях и дискуссиях. То, что неизменно проводилось в жизнь, обрастало Указами и Законами, на звание реформ претендовать никак не могло. Это методичный, не прекращающийся всё тридцатилетие репрессивный произвол, который был отчасти инспирирован Уваровым, предложившим везде, где только можно, возводить "умственные плотины". Они и возводились в управлении, в образовании, в культуре. Это было не реформаторство, а реставрация худших качеств российского самодержавия из допетровских времен, хотя сам Николай стремился походить на царя-реформатора. "В нем много от прапорщика и немного от Петра Великого", - говорили современники.
       Именно антиреформаторские "деяния" Николая I дали повод одному из самых светлых умов России К.Д. Кавелину энергично высказаться в письме Т.Н. Грановскому: "Калмыцкий полубог, прошедший ураганом и бичом, и катком, и терпугом по русскому государству в течение 30-ти лет, вырезавший лица у мысли, погубивший тысячи характеров и умов, истративший беспутно на побрякушки самовластия и тщеславия больше денег, чем все предыдущие царствования, начиная с Петра I, - это исчадие мундирного просвещения и гнуснейшей стороны русской натуры - околел, наконец, и это сущая правда! До сих пор как-то не верится! Думаешь, неужели это не сон, а быль?.. Экое страшилище прошло по головам, отравило нашу жизнь и благословило нас умереть, не сделавши ничего путного! Говори после этого, что случайности нет в истории и что все совершается разумно, как математическая задача. Кто возвратит нам назад тридцать лет и призовет опять наше поколение к плодотворной и вдохновенной деятельности!" 50
       * * *
       Сегодняшнее российское время забавляет и ужасает своей карнавальностью. Бепрерывно меняются маски исторических персонажей прошлого и настоящего. Если хорош Николай Павлович, значит, хорош и его слуга Сергий Семенович. В Российской Академии образования (РАО) ее Президент Н.Д. Никандров предложил реабилитировать и ввести в действие знаменитую триаду Уварова. Академики РАО сумели раскритиковать и не допустить внедрения в современное образование этой новации своего Президента. Но сей казус может повториться в более решительном проявлении, ибо ситуация в государстве с каждым днем становится похожей на времена первой половины XIX века. Вертикали власти осталось совершить не так уж много усилий, чтобы окончательно поставить знак равенства между николаевской Россией и путинской Россией.
       Летом 2004 года в интервью Е. Гурееву я говорил о том, что тогда еще только проявлялось в эмбриональной стадии: "За последние примерно 20 лет в Российском обществе произошел "пассионарный перегрев". <...>
       На рубеже двух веков произошла смена политических элит - к власти пришла "элита субпассионариев". Общество, уставшее от пассионарного перегрева, охотно приняло эту трансформацию власти. <...>
       Однако вот в чем заключается скрытый смысл прихода субпассионариев. Ночь после битвы принадлежит мародерам. Властная псевдоэлита субпассионариев незаметно для общества производит вивисекцию мародерства духовного: одно за другим отсекаются, опошляются, ликвидируются пассионарные качества народа. Ему предлагают ретроспективу, а не футуроперспективу, и большая часть народа, озабоченная проблемой выживания, принимает это обращение к прошлому <...>. Но совсем ликвидировать пассионарное начало в обществе нельзя. Будем надеяться на появление новой популяции пассионариев.
       Поэтому перманентный кризис государства и общества будет продолжаться. Господин Путин и его ближайшее окружение - не те люди по всем своим психологическим и политическим качествам, чтобы преодолеть кризис". 51
       Прошло около десяти лет. Предсказания оправдались, даже с лихвой. И опять - тот же ландшафт с господином Путиным! Вот этого я предсказать не мог. Этот постаревший Путин явно симпатизирует тем параллелям, которые проводят некоторые СМИ и сервильная публицистика между Николаем и Владимиром. Какой-то восторженный патриот в порыве чувств выдвинул концепцию, подхваченную всеми эврименами: "Путин поднял Россию с колен!" Что-то похожее говорили об императоре его верноподданные (и говорят ныне). Разумеется, в условиях несокрушимой свободы слова можно нести любую чушь, лишь бы она была "за", а не "против". Казус заключается в том, что если два выдающихся государственных деятеля прошлого и настоящего и совершили этот подвиг, то, по выражению Н. Бердяева, Россия - баба после стояния на коленях оказалась стоящей на четвереньках, т.е. в крайне беззащитном и неприличном положении. К чему такая акробатика привела николаевскую Россию, хорошо известно. В путинской России верховная власть упорно добивается похожего результата.
       * * *
       Я говорю о "самодержавии" сегодня в конце бурного 2012 года. Не нужно называть Владимира Владимировича ни "Крошка Цахес", ни "орел наш дон Рэба", ни "Луи Бонапарт", - эти литературно-исторические сравнения чужды российскому менталитету. У нас есть родимая знаменитая формула, в которой нужно только заменить имена и получить - "Путин - это Николай I сегодня". Но немного и Сталин, - об этом позднее.
       Кое-что об этом сходстве сказано и в интервью А. Зорина: оба правителя - труженики, рабы на галерах. "Трудолюбивые медведи" из одноименной басни Крылова. Кстати, это животное - эмблема "Единой России":
       "Орешника, березняка и вязу
       Мой мишка погубил несметное число,
       А не дается ремесло". 52
       А "Единая Россия" - правящая партия, опора российского парламента. В ее наличии - огромное преимущество г-на Путина, - у Николая I не было такого, непревзойденного по своей готовности совершать функции коллективного палача, органа как "Государственная Дума N 6". Но Николай был злейшим врагом парламентаризма и конституционности, а Путин блестяще доказал, что эти атрибуты демократии можно эффективно использовать в антидемократических целях. Еще бы, такой состав! Когда я вижу на экране эти одухотворенные лица, да еще в совокупности с представителями второй древнейшей профессии, доносчиков-авторов всяких "анатомий" и "провокаций", у меня в памяти сами собой всплывают строки из древней датской баллады о герре Вонведе:
       "Я ездил, но не видал ни разу
       Столько проклятых бестий сразу". 53
       Черт бегал, стоптал сто пар лаптей, прежде чем собрал такую компанию вместе, - вот и получилась Дума N 6, в которой собравшиеся "представители народа" принимают коллективную вонь за единство российского духа, как сказал когда-то Фазиль Искандер.
       За 30 лет у императора Николая все потуги реформ кончились пшиком. За 12 лет все путинские и медведево-путинские "модернизации" и "инновации" завершились тем же. Скоро тем же закончатся все остальные благие намерения. Николаю не удалось завершить Кавказскую войну, не удается это и Путину: война приобрела латентный характер и грозит вылиться в ряд местных гражданских войн. Николай своими медвежьими услугами добился полной дипломатической изоляции в Европе, в результате чего у России не оказалось ни одного союзника в Крымской войне. Путин уверенно добивается того же, но не только в Европе, и скоро добьется результата, при котором союзников можно будет пересчитать по пальцам одной руки: из числа наиболее одиозных режимов. Оба правителя смотрели и смотрят на Европу и Америку снисходительно и высокомерно, с тем же гонором, с каким нищий люмпен презирает богатого буржуа. Николай свою силу и величие видел в огромной армии, которая подавила в 1849 г. Венгерскую революцию, - и навечно обеспечил России прозвище "жандарма Европы". Путин надеется на неисчерпаемые запасы углеводородного топлива, что позволяет использовать экономический шантаж, - но это вопрос времени. Николай опирался на генералитет, Путин - на гениев плаща и кинжала, бывших гебешников и сегодняшних ФСБешников. При Николае процветали взяточничество и воровство, своему сыну-наследнику он говорил: "В России не воруют только два человека: ты и я". При Путине коррупция и воровство достигли раблезианских размеров, в том числе по степени бесстыдства. В оба царствования бюрократический аппарат достиг невиданных размеров и приобрел устрашающее влияние. Тому же наследнику император говорил: "В России правят столоначальники". Не знаю, что говорит своим детям Президент России на сей счет.
       Николай I, как и подобает солдату, отличался ландскнехтско-казарменным грубым юмором. Юмор Путина, - сортирно-лагерный, - рассчитан на более изысканную публику, знакомую с тонкими шутками воспитанников КГБ. В период правления "тандема" выдающиеся мыслители, обслуживающие президента и премьера, выдвинули идею, отличающуюся исключительной новизной: да здравствует русский консерватизм! Он будет нашей национальной идеологией. Неопытным людям показалось, что наконец-то место таинственной и неуловимой русской идеи будет занято неоконсерватизмом российского розлива. В идеологическом тумане замаячили тени прошлого: М. Катков, К. Победоносцев, Л. Тихомиров и, конечно, С. Уваров. Как водится в наших палестинах идейная гора родила мышь. Все-таки Уваров, как идеолог, был на порядок выше В. Суркова или А.Дугина. Но синдром уваровщины великолепно проявляет себя в раболепстве и мифотворчестве. Главный миф, созданный современной уваровщиной, это миф о незаменимости президента Путина.
       Когда-то Ф. Ницше, размышляя об упадке философии и литературы в Германии, с иронией писал: "А есть ли сегодня у немцев философы? Поэты? Есть ли хорошие немецкие книги?" - такие вопросы задают мне за границей. Краснею, но с отвагой, свойственной мне и в отчаянные минуты, отвечаю: "А как же! Бисмарк!" Разве могу я признаться, какие книги нынче у нас читают!.. Проклятый инстинкт посредственности!"54 Не так уж трудно представить российского интеллигента, который на аналогичные вопросы о русской философии и поэзии, с такой же отвагой ответит: "А как же! Путин!"
       А русская идея? Чтож, она существует давно и ее содержание за последние, примерно 150 лет, изменялось очень мало. Менялась только очередная мифогенная каста, -носительница идеи и правящая Россией.
       -А программа наша вот какова. Чтобы мы, мерзавцы, говорили, а прочие чтобы молчали. Чтобы наши, мерзавцев, затеи и предложения принимались немедленно, а прочих желания чтобы оставались без рассмотрения. Чтобы нам, мерзавцам, жить было повадно, а прочим всем чтоб ни дна, ни покрышки не было. Чтобы нас, мерзавцев, содержали в холе и в неженье, а прочих всех - в кандалах. Чтобы нами, мерзавцами, сделанный вред за пользу считали, а прочими всеми если бы и была польза принесена, то таковая за вред бы считалась. Чтоб о нас, мерзавцах, никто слова сказать не смел, а мы, мерзавцы, о ком вздумаем, что хотим, то и лаем! -
       Какие родные и милые лица видятся за строками М.Е. Салтыкова-Щедрина! Неумирающий гений, как он мог предвидеть осуществление в городе Глупове мечты российского парламента?!
       Вот такие "мерзавцы" осуществляли и продолжают осуществлять "русскую идею". Смысл ее так же прост, как их программа. Взять любое хорошее, доброе дело, любую мудрую мысль, - и исковеркать, испохабить, довести до полной противоположности, уничтожить тех, кто пытается мерзавцам помешать, - а для этого ложью и страхом привлечь на свою сторону народ, превратив его в обыдлившуюся толпу, исковеркать жизнь этому народу (но так, чтобы он считал это счастьем), оставить от прошлого буквально ничего, и...затем взяться за другие народы, навязать им свой образ жизни, свою "идею", подавить, если не захотят, а потом с чувством глубокого удовлетворения улечься в собственной грязи и гордиться тем, что мы лучше всех потому, что хуже всех. "Комплекс сверхнеполноценности" - вот "русская идея" в последние 100 лет.
       Для защиты такой идеи нужна власть ради власти - "кратократия", легко превращающаяся в быдлократию. Ей не нужна легитимность, ей не нужна конституция, ей не нужно разделение на три ветви. Все это мы видим в сегодняшней российской власти. Но ей нужен правитель, наделенный харизмой, а если ее нет, или она утрачена, нужно убедить и народ, и правителя, что он является носителем такой высочайшей миссии. Что понимание её обыденными умами просто невозможно. Такова была вера Николая I, напуганного декабристами и позже петрашевцами, и его охранительное законодательство. Таковы охранительные законы 2012 г., вызванные к жизни властью с сомнительной легитимностью. Репрессивный произвол под видом заботы о стабильности государства и прочих замечательных вещах начинается тогда, когда правитель и его слуги начинают испытывать страх - страх перед возможностью потерять власть. И тогда начинается:
       - Как подковы куёт за указом указ -
       Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому
       в глаз. - 55
       Надеюсь, что в будущем психологи и правоведы подробно изучат феномен напуганного "несчастного сознания" в начале второго десятилетия XXI века. В том числе и феномен, известный со времен Сталина в его статье "Головокружение от успехов".
       Уже цитировавшийся Ф.И. Тютчев в письме А.Д. Блудовой от 28.09.1857 г. высказал замечательную политологическую мысль: "В истории человеческих обществ существует роковой закон, который почти никогда не изменял себе. Великие кризисы, великие кары наступают обычно не тогда, когда беззаконие доведено до предела, когда оно царствует и управляет во всеоружии силы и бесстыдства. Нет, взрыв разражается по большей части при первой робкой попытке возврата к добру, при первом, искреннем, быть может, но неуверенном и несмелом поползновении к необходимому исправлению. Тогда-то Людовики Шестнадцатые и расплачиваются за Людовиков Пятнадцатых и Людовиков Четырнадцатых". За Николая I расплатились его сын Александр II и правнук Николай II.
       Кто расплатится за Президента Путина? Современник Тютчева Карл Маркс писал в 1853 году о новоиспеченном императоре Наполеоне III: "Недостаточно сказать, по примеру французов, что их нация была застигнута врасплох. Нации и женщине не прощается минута оплошности, когда первый встречный авантюрист может совершить над ней насилие и овладеть ею". 56 Русская нация и будет расплачиваться. В "Стране негодяев".
       * * *
       Поговорим о "православии". Русская Православная Церковь устами Патриарха Кирилла (Гундяева) заявила о том, что Путин дан России Богом, тем самым провозгласив еще одну конфессию христианства: гундяево-путинское православие. Из лексикона служителей церкви и околоцерковных публицистов, по моим наблюдениям, исчезло слово "христианство". В то же время, даже среди вполне образованных неофитов христианства существует убеждение, что католичество и протестантизм - не христианские конфессии. Их охотно считают еретическими. Утверждается, что только русский может быть православным и только православный может быть патриотом. Эти новоявленные богословские открытия удивительным образом совпадают с той характеристикой, которую в меморандуме на высочайшее имя дал С.С. Уваров религиозной составляющей триады: "Без народной религии народ, как и частный человек, обречен на гибель; лишить его своей веры - это значит исторгнуть его сердце, его кровь, его внутренности, это значит поместить его на низшую ступень нравственного и физического порядка, это значит его предать. Даже народная гордость восстает против подобной мысли, человек, преданный своему отечеству, столь же мало согласится на утрату одного из догматов господствующей церкви, сколько и на похищение одного перла из венца Мономаха".57
       Ползучая экспансия православного обскурантизма началась с рубежа 80-90-х годов прошлого века, когда, как по манию руки, начался несанкционированный повальный процесс обращения атеистов и материалистов, коммунистов и комсомольцев в христиан и мистиков. Благословение избранного президентом Б.Н. Ельцина патриархом Алексием II (Ридигером) было, в сущности, имитацией помазания на царство.
       Когда президентом стал В.В. Путин, знающие люди с трепетом ждали не повторится ли этот обряд? Была бы замечательная картинка с российской выставки: бывший агент КГБ с 1958 г. с агентурной кличкой "Дроздов" в патриаршем облачении благословляет на царствование бывшего полковника-резидента КГБ. Очень трогательный сюжет. Патриарх Кирилл (Гундяев) придал обряду освещения власти президента особый сакральный смысл. Б.Ельцин был не тем человеком, которым можно манипулировать. В. Путин охотно согласился играть роль "Божьего помазанника", пришедшего для спасения России ("поднимания с колен"). Его убеждению в отмеченности Богом, видимо, способствовало крещение в Иерусалиме, где он был вместе с А. Собчаком (со слов Л. Нарусовой). Вероятно, он сразу же стал воцерковленным верующим. Дальнейшее - вопрос древней церковной политики: един Бог на небе, един царь на земле, царь - от Бога и власть его от Бога, и всякая власть от Бога, следовательно, ей нужно повиноваться не размышляя и не протестуя. За такое божественно-церковное обеспечение своей власти Путин охотно выплачивает церковную десятину: государственные деньги, в том числе деньги неверующих налогоплательщиков, идут на восстановление и ремонт храмов, церковь не платит налоги, активно ведет торговую деятельность на территориях храмов, в школах вводится изучение православия, о чем я скажу подробнее позднее. Православное христианство стали насаждать как картошку при Екатерине Великой. Только в отношении РПЦ срабатывает институт реституции: многие музейные сокровища перекочевали в хранилища церкви. Например, в Новодевичьем монастыре, переданном РПЦ, не осталось ни одного из ценнейших музейных артефактов.
       На фоне этих клерикальных явлений складывается крайне противоречивая мозаика, сочетающая в себе элементы язычества, маскарада и застенка.
       Религиозное мракобесие усиливается не только в России. Но здесь оно имеет свою специфику. Среди 15-ти автокефальных и 3-х автономных ПЦ РПЦ получила автокефалию только в 1589 г. Недавно произошло формальное объединение РПЦ с РПЦЗ. Продолжают существовать Старообрядческая РПЦ и Истинно-Православная (катакомбная) церковь. РПЦ всегда отличалась от остальных православных церквей повышенным уровнем обскурантизма и национальным самомнением. По мнению В.О.Ключевского именно этот невежественный нарциссизм духовенства привел Московскую Русь к Смутному времени начала XVII века. В русском фольклоре всех жанров, начиная с древности, духовенство является носителем всех смертных грехов. Нет ни одного положительного образа, даже в стихирах "калик перехожих". То же и в литературе, за немногими исключениями. В те годы, когда церковь стала усиливать свой диктат и брать под крылышко замордованный всякими экспериментами русский народ, последний председатель Совета по делам религий при Совете министров СССР г-н Харчев высказал такую сентенцию: "Мы 50 лет отбирали в высший клир церкви самых отпетых: пьяниц, развратников, извращенцев, лихоимцев, сексотов и они выполняли все, что им приказывали, из страха разоблачения. А теперь эти же люди учат верующих и неверующих христианской нравственности".
       В событиях катастрофы 1917 года велика вина церкви, не справившейся с ролью духовного наставника народа. Народ, никогда не любивший попов, отплатил церкви сторицею: разгромы и грабежи церквей, расправы со священнослужителями начались задолго до прихода к власти большевиков. Отречение от престола последнего Романова церковь восприняла с удовлетворением, считая это справедливым возмездием за отмену патриаршества Петром Великим и секуляризацию церковных земель, проведенную Екатериной Великой и последующими императорами.
       С июня 1917 по сентябрь 1918 г. проходили Предсоборный совет и Поместный Собор, озабоченные внутрицерковными проблемами и возвращением патриаршества. Через 200 с небольшим лет после последнего патриарха был избран патриархом Тихон (Беллавин) - уже после октябрьского переворота. Читая материалы совета и собора, поражаешься, насколько его участники были беспечны и слепы. Церковь не могла даже представить, какая "секуляризация" ожидает ее в ближайшие дни и на много лет вперед. Репрессии советской власти и немецкая оккупация привели к тому, что с 1941 г. на территории России действовали две православных церкви: на оккупированной территории РПЦ во главе с патриаршим экзархом митрополитом Сергием Воскресенским, убитым неизвестными лицами 22.04.1944, и РПЦ на территории СССР во главе с митрополитом, а с 1943 г патриархом, Сергием Страгородским. 58
       За два десятилетия бывшая служанка самодержавия, ставшая рабыней советской власти и коммунистической партии, превратилась в жестокую госпожу с наклонностями палача, в алчущую лицемерную торговку, которую Христос изгнал бы из храма, носящего его имя. Впрочем, сегодняшняя церковь не признала бы Христа, как отказался его признать Великий инквизитор. А верные слуги, опричники, то бишь охранники, не пустили бы его во храм.
       Нет ничего более отвратительного, чем раб, ставший господином. Когда-то этот феномен блестяще исследовал Г. Гегель в "Феноменологии духа".
       Сращивание государственного механизма с церковной иерархией успешно продолжается, и эта штука посильнее, чем "сращивание финансового капитала с капиталом промышленным". РПЦ погрязла во множестве грехов вместе с Россией. Ее присные пропагандируют воинствующее невежество, варварство, духовное изуверство. Кроме "обрядоверия" ей нечего предложить верующим, а то, что она предлагает, может служить чему угодно, только не христианству. Иисус Христос на Голгофе не был ни католиком, ни православным, ни протестантом. Он не был даже христианином, а был иудеем. РПЦ же по-прежнему заражена духом антисемитизма. Под ее покровительством набирает силы русский нацизм. Только религиозные полуязыческие обрядовые действа, только лубочные поклонения святым мощам, рассчитанные на дремучих простецов с пещерным мышлением, имеются в арсенале церкви. С недавних пор в этот скудный арсенал добавились стенания церковных "казанских сирот" по поводу наступления вражеских сил на "веру православную" и на "Святую Русь". Требования сочувствия переходят в требования к верующим чувствовать себя оскорбленными и эта "оскорбленность" успешно провоцируется и подогревается иерархами церкви. Этот дикий бред на полном серьезе преподносится прихожанам и всему населению, скопом зачисленного Московской патриархией в православные, как подлинное служение Богу. Государство радо поучаствовать в этом бреде, подготавливая закон о защите оскорбленных чувств верующих, забыв, что в этом государстве есть Конституция с тремя статьями, отрицающими постановку вопроса. Забыв о том, что "чувства" и "убеждения" - вообще не юридические понятия. Тем не менее, эту чушь законодатели готовят на полном серьезе.
       Религия, которая должна доказывать, что она - истинная, - слабая религия. Церковь, которая взывает к защите от оскорблений к государству - неуважающая себя церковь. Когда я вижу эти лицемерные постные лица с хищным блеском в глазах, я вспоминаю великие слова, принадлежащие Иисусу Христу:
       "Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры,
       что уподобляетесь окрашенным гробам, которые
       снаружи кажутся красивыми, а внутри полны
       костей мертвых и всякой нечистоты.
       Так и вы по наружности кажетесь людьми
       праведными, а внутри исполнены лицемерия и
       беззакония". (23 Мат. 27, 28)
       "Гробы повапленные..."
       Когда я вижу высший клир РПЦ в сопровождении высших чиновников государства, мне сами собой приходят на ум знаменитые строки Владимира Соловьева:
       "Благонамеренный и грустный анекдот:
       Какие мерины пасут у нас народ!"
       Если бы они пасли только то беспринципное, конформистское большинство низкокачественного народа, которое власть сознательно провоцирует на варварские инстинкты! Каждая власть имеет тот народ, который она заслуживает. Но РПЦ давно подкрадывается к школе, стремится найти лазейку, чтобы нарушить "Конституцию РФ" и закон "Об образовании", зато обеспечить себе будущих прихожан. Такая лазейка была найдена не без содействия некоторых образовательных структур и региональных администраций. С середины нулевых годов в 10-11-х классах был введен элективный (факультативный) курс "История религий". Курс имел культурологические цели, был обеспечен неплохими учебниками, методически продуман. Давалось общее представление о мировых религиях, закладывались основы религиоведения, что было ценным для гуманитарного образования. Однако, что можно было предвидеть, никакого интереса у старшеклассников курс не вызвал. К этому этапу российской истории у них успели сформироваться другие культурные интересы. Чиновники Минобраза в который раз оказываются в плену нейролингвинистического тезиса: "карта - не территория". Их представления о современном педагогическом пространстве на самом деле таким пространством не являются, в том числе представления о религиозных интересах и потребностях старшеклассников являются совершенно ложными. За четыре года работы в с уч-ся 9-11 классов я встретил только двух подростков, выражавших этот интерес: один это делал ради показного патриотизма, другой видел в религии средство оправдать свое безобразное поведение. Упомянутые курсы в школах, в большинстве своем, не велись, но сведения о них, как о действующих, регулярно подавались. Это была оплачиваемая фикция.
       В запасе держался другой вариант: ведение курса по пособию А.В.Бородиной "Основы православной культуры". Внедрить его просто так было слишком сомнительно даже для МОиН. Но терпеливое ожидание клерикальной общественности было вознаграждено: с 1-го сентября 2012 года во всех школах в обязательном порядке в 4-5-х классах введен многомодульный курс "Основы духовно-нравственной культуры народов России". Несколько вполне уважаемых авторов написали шесть пособий под общей редакцией Л.В. Шапошниковой. Понятно, что над детьми в таком нежном возрасте проводить босховскую "Операцию глупости" гораздо сподручнее. Помимо прямого лоббирования и прямой идеологической заинтересованности власти, никаких других импульсов со стороны школы не было. Кроме вреда для преподавания других предметов этот курс вряд ли что-либо даст. Учителя-гуманитарии открещиваются от преподавания этого курса как черт от ладана (если черт умеет креститься). Администрации школ находят абы кого, лишь бы отчитаться о преподавании курса. Пикантность ситуации в том, что родители должны выбрать модуль для своего ребенка. Что же они выбрали? По моим сведениям из трех школ расклад таков: "Основы светской этики" - 31%; "Основы мировых религиозных культур" - 22%; "Основы православной культуры" - 15%; в совокупности "Основы иудейской, буддистской, исламской культур" - 32%. Эти цифры показывают, что слухи о сплошной православизации русского народа сильно преувеличены.
       Интерес к религии и религиозной культуре, в том числе к языческой и нетрадиционной, действительно был в начале 90-х годов прошлого века. Но он был добровольным. В те годы в гуманитарном колледже я вел курс-семинар "Мифологии народов мира" по своей программе, и от желающих не было отбоя.
       Когда-то, в начале шестидесятых, в знаменитом романе "Трудно быть богом" братья Стругацкие предупреждали: после долгого правления "серых" к власти обязательно приходят "черные" и начинают творить расправу "во имя господа и именем его" над всеми, кто стоит на их носорожьем пути. Это те, кто отличается свободомыслием, несогласием, кого тошнит от симбиоза церкви и власти, единения "священства" и "царства". "Черные" начинают уничтожать и "серых", - так произошло на вымышленной планете в королевстве Арканар. Теократия. Похоже на Россию. Полностью - нет. Партнёры в тандеме "государство - церковь" еще нуждаются друг в друге. "Власть царска веру охраняет, // Власть царску вера утверждает;// Союзно общество гнетут!"59
       * * *
       И та, и другая сторона заинтересованы в помощи "народности". Поговорим о ней.
       Все политические режимы, дрожащие за свою власть, рекрутировали себе подмогу из рядов "простого народа". Чем низкокачественнее был этот народ, тем больше на него возлагалось надежд. Особый упор делался на силу из рядов молодежи не лучшего сорта.
       Термидорианцы пользовались помощью "мюскаденов". "Золотая молодежь" Парижа в 1794 г. громила революционные клубы, убивала якобинцев и санкюлотов.
       В 1848 г. в июньские дни в Париже на помощь правительству пришла "мобильная гвардия", сформированная из деклассированных юнцов со дна столицы-центра революции.
       В 1905 г. в разгар революции на помощь императорской власти пришли черносотенцы с православными лозунгами, рекрутировавшиеся из торговцев-охотнорядцев и обитателей Хитрова рынка.
       В 1918 г. из неграмотной и малообразованной молодежи большевики сформировали коммунистический союз молодежи - "комсомол", позднее дополнив его "пионерами".
       В 1920-е годы в Германии из маргинальных слоев, как боевой отряд нацистской партии, формируются штурмовики, а позднее из учащихся будет создан "Гитлерюгенд", школа кадров для НСДАП.
       В 1966-1968, в годы "культурной революции" в Китае Мао Цзедун благословляет на борьбу со старыми кадрами компартии и критически настроенной интеллигенции отряды "хунвейбинов" и "цзаофаней", из числа студенческой и рабочей люмпенизированной молодежи.
       С появлением во властной элите господина Путина в политической сфере России появились молодежные движения: "Наши", "Молодая гвардия" и еще что-то, быстро получившие неофициальное название "Путинюгенд". Эти светские формирования современной молодежи с малокачественным уровнем образования не оправдали в полной мере возлагавшихся на них надежд. Недавно 7 ноября на Красной площади промаршировали отряды "Молодых патриотов" из всех округов Москвы. Как у Салтыкова-Щедрина: "На патриотизм напирают. Видимо, проворовались". По своим "патриотическим признакам" эти движения являются с точки зрения права легитимными.
       Но вот прозвучал сигнал бедствия: "Pro aris et focis! - за алтари и очаги!" Величайшая опасность явилась в лице нескольких певиц и танцовщиц. Девушки из панк-группы "Pussi Riot" за 40 секунд чуть было не разрушили все фундаментальные основы и ценности, на которых зиждется церковь свыше тысячи лет!
       Женщины, как канарейки в шахте, всегда инстинктивно первыми угадывают грозящую им опасность. Они становятся всегда первыми жертвами религиозного мракобесия и фанатичного изуверства со времен Гипатии из Александрии. Домостроевская дикость и пещерный атавизм - вот что им может грозить в России при торжестве гундяево-путинского православия. Своим женским чутьем участницы группы нашли самый болезненный нерв в сочленении серо-черного комплота и нанесли по нему парализующий удар. Их героический поступок находится вне норм моральной, административной, уголовной ответственности, ибо они выступили против кощунственного повседневного нарушения конституционных, правовых, гражданских норм российского государства и общества, которое происходит ежедневно в "правовом государстве". Это кощунство совершают РПЦ и верховная власть.
       С позиций синергетики произошло следующее. Крохотный по факту панк-молебен в Храме Христа Спасителя явился флюктационным (случайным) уколом в наиболее уязвимое место бифуркационного (кризисного) состояния социума. Фактор случайности в обществе всегда реализуется через конкретную деятельность конкретных людей. Роль случайности фундаментальна, она порождает класс нестабильных систем. Мы были свидетелями разрастания этих систем. Святители и власти чутьем загнанного зверя учуяли смертельную опасность и вооружились всеми мыслимыми и немыслимыми средствами, включая юродивых. Этим объясняется стремление представить панк-группу в роли уголовных преступниц - для России испытанный метод дискредитации опасных для власти лиц. Я думаю, "гуманный российский суд" все-таки понимал, какую мерзость он делает, отправляя невинных в колонию, но по другому суд поступить не мог: помимо выполнения политического заказа, был еще и фактор самозащиты всех исполнителей этого фарса. Но за фарсом следует трагедия.
       Тут-то и пригодился древний инстинкт власти: искать поддержки "в народе". Последовала команда "фас!" и из всех щелей , из всех подземелий коллективного бессознательного полезла таившаяся дотоле нечисть.
       Впрочем, не так уж она таится, часто действует демонстративно-провокационно. Вот она "народность" в действии: движение "Святая Русь"; "Союз православных хоругвеносцев" (их лозунг "Православие или смерть"); "Объединенная православная молодежь" (по своим принципам противоречивое движение); движение "Георгиевцы!"; "Самодержавная Россия" (лозунг "За веру, царя и отечество!") Опять ударной силой становится молодежь! Кто она? Это погромщики, околоцерковная шпана, их нельзя назвать даже фанатиками, т.к. о христианстве они не знают ничего, даже на уровне "Закона Божьего". По наитию и по указке сверху они защищают не религию, а церковь и ее святая-святых - имущество церкви. Против трех девушек, прищучивших и власть и РПЦ, и их не таких уж многочисленных сторонников двинулись "православные дружины" как против рыцарей на льду Чудского озера и против татар на Куликовом поле. К "дружинникам" присоединяются ряженые, называющие себя "казаками", которых вместе с ногайками и, наверное, с конями занесло аж в С.-Петербург. Священники благословляют эту шпану на физическую расправу с "кощунницами" и "кощунниками", т.е. дают карт-бланш на убийство. Это делают ученики Иисуса Христа, учившего любви, милосердию и всепрощению.
       Любимый вопрос этих бесноватых, обращенный к тем, кто отличается от "христова воинства": "За что вы не любите Россию?" Большого ума человек придумал этот вопрос, - ведь предполагается, что сами задающие его любят Россию всеми фибрами души. Самый простой и короткий ответ: за то, что нельзя любить страну, в которой есть люди, задающие такой вопрос. Более фундаментальный ответ: ныне столкнулись две России. Одна - Россия нормальных людей, стремящихся к нормальной жизни и ждущих защиты от правового беспредела и церковного мракобесия. Другая - Россия жуликов и воров, бесов в православном маскарадном антураже под защитой Президента и церкви. Каждый любит ту Россию, которая ему дорога.
       Новые черносотенцы, социально близкие власти и церкви, своим нутром учуяли, что им все позволено, тем более, что повсеместно они встречают административное подкрепление. Великолепно проявляет себя главная мудрость быдла: ты можешь делать со мною все, что ты хочешь, но разреши мне делать с тем, кто слабее меня все, что я хочу. В защиту такой России трудится религиозно-патриотическая и ублюдочная законотворческая мысль. Родина никогда не забудет новых "автоматчиков и парашютистов", мудрых законодателей, готовых посылать народ умирать за алтари и очаги. Устами какого-то одного из дубинноголовых свинёнышей ведь было заявлено: "Самый тупой депутат умнее среднестатистического гражданина". А людям-то казалось, что депутаты отличаются друг от друга только по степени тупости и подлости. "Хотелось бы всех поименно назвать..." - Да Заратустра не позволяет.
       Одно лишь скажу: на всякого мракобеса рано или поздно находится свой мракоборец. Рано или поздно за все придется платить.
       * * *
       Я прожил в России семьдесят лет. Родился в правление людоеда и в семилетнем возрасте со школьной сцены читал стихотворение М.Исаковского, посвященное семидесятилетнему юбилею великого вождя и учителя. После смерти этого незабвенного учителя продефилировала череда вождей пожиже: кто был более, кто был менее умен и пригоден к управлению государством. Говоря словами Иосифа Бродского, "но ворюги мне милей, чем кровопийцы".
       Совершился переворот, рухнула советская власть, ушла со сцены КПСС. В мои пятьдесят лет появилась надежда, что наконец-то мы, немолодые муж и жена, наши дети, наши внуки будут жить в нормальном, ну хотя бы частично, цивилизованном государстве. Не я один, многие на это надеялись.
       Прошло двадцать лет, нам осталось не так уж долго жить на земле. И я с ужасом вижу, что эта страна еще больше отдалилась от нормального пути, чем двадцать лет назад. Другой, "особый путь" вспять ей прокладывает президент Путин сотоварищи. Ни малейшей надежды на то, что он прозреет, нет. В эту, оскверненную варварством, ложью, воровством, бесноватостью землю скоро сойдет мое поколение. Другой земли у нас нет. И это наполняет меня отчаянием, от которого нет лекарства.
      
       Литература
        1. Гордин Я.А. Право на поединок. Л.: Советский писатель, 1989, с.12-13.
        2. Данилов А.А. Косулина Л.Г. История России. XIX век. 8 класс. М.. Просвещение, 2009, с.85
        3. Горелик Г.Е. Андрей Сахаров. М..Молодая гвардия, 2010, с. 51.
        4. Былины. Л. Советский писатель, 1957, с. 327, 330-331.
        5. Зорин А.Л. Кормя двуглавого орла... Литература и государственная идеология в России в последней трети XVIII - первой трети XIX века. М.: НЛО, 2004, с. 361.
        6. Гордин. Указан. соч., с. 220-221.
        7. А.В. Никитенко. Дневник в трех томах. Т.1 1826-1857. Л.: Государ. из-во худож. лит-ры, 1955, с. 174.
        8. Гордин. Указан. соч., с. 157, 159.
        9. Вацуро В.Э., Гиллельсон М.И. Сквозь "умственные плотины". М.: Книга, 1972.
        10. Никитенко. Указан. соч., с. 117.
        11. Там же, с. 179, 180.
        12. Там же, с. 195.
        13. Там же, с. 298.
        14. Греч Н.И. Записки о моей жизни. М.: Захаров, 2003, с. 448-449.
        15. Пушкин А.С. Полное собрание сочинений. Т.2. М.: Из-во "Правда", 1954, с. 193.
        16. Пушкин. ПСС. Т.9, с. 121.
        17. Гордин. Указан. соч., с. 155.
        18. Зорин. Указан. соч., с. 342-343.
        19. Пушкин. ПСС. Т.6, с. 41-42.
        20. Гордин. Указан. соч., с. 247.
        21. Пушкин. ПСС. Т.2, с. 198.
        22. Гордин. Указан. соч., с. 72.
        23. Там же, с. 273.
        24. Пушкин. ПСС. Т.5, с. 29.
        25. Гордин. Указан. соч., с. 190.
        26. Пушкин. ПСС. Т.5, с. 352.
        27. Пушкин. ПСС. Т.2, с. 125.
        28. Никитенко. Указан. соч., с. 198-199.
        29. Там же, с. 197.
        30. Полярная звезда. Журнал А.И. Герцена и Н.П. Огарева на 1856. Книга вторая. М.: Наука, 1966, с. 143-144.
        31. Тютчев Ф.И. Лирика. Т. I. М.: Наука, 1966, с. 165.
        32. Гордин. Указан. соч., с. 395.
        33. Левандовский А.А. Время Грановского. У истоков формирования русской интеллигенции. М.: Молодая гвардия, 1990, с. 21, 23.
        34. Окунь С.Б. Декабрист М.С. Лунин. Л.: Из-во ЛГУ, 1985, с. 162.
        35. Гордин. Указан. соч., с. 244-245.
        36. Шпет Г.Г. Сочинения. М.: Правда, 1989, с. 245-246.
        37. Зорин. Указан. соч., с. 345-359.
        38. Уортман Р.С. Сценарии власти. Мифы и церемонии русской монархии. Т. I М.: ОГИ, 2004, с. 497-498.
        39. Лунин М.С. Письма из Сибири. М.: Наука, 1988, с. 13.
        40. Там же, с. 384.
        41. Макеева Е.Д. Декабрист барон А.И. Черкасов // Исторические науки. N 5, 2008, с. 16-51.
        42. Дмитриев М.А. Московские элегии. М.: Московский рабочий, 1985, с. 58.
        43. Там же, с. 250.
        44. Гагаев А.А., Гагаев П.А. Русские философско-педагогические учения XVIII-XX веков: Культурно-исторический аспект. М.: Русское слово, 2002, с. 117-118.
        45. Антология педагогической мысли России XVIII века. М.: Просвещение, 1985, с. 358, 364.
        46. Лунин. Указан. соч., с. 13.
        47. Майофис М. Воззвание к Европе: Литературное общество "Арзамас" и российский модернизационный проект 1815-1818 годов. М.: НЛО, 2008, с. 606-607.
        48. Корнющенко Д.И. Макеева Е.Д. Род Черкасовых в истории России XVII-XX столетий: Историко-генеалогическое исследование. М.: Спутник +, 2008, с. 458-465.
        49. Гордин. Указан. соч., с. 222.
        50. Кантор В.К. Санкт-Петербург: Российская империя против российского хаоса. К проблеме имперского сознания в России. М.: Росспэн, 2008, с. 294.
        51. Гуреев Е.М., Корнющенко Д.И. Культура и поэзия: опыт литературного досье. М.: Спутник +, 2004, с. 67-68.
        52. Крылов И.А. Басни. М.: "Эллис Лак 2000", 2003, с. 263.
        53. Гейне Г. Собрание сочинений в десяти томах. Т. 5, М.: Государ. из-во худож. л-ры, 1958, с. 439.
        54. Ницше Ф. Стихотворения. Философская проза. СПб.:"Худож. л-ра" 1993, с. 575.
        55. Мандельштам О.Э. Собрание сочинений в четырех томах. Том первый. М.: "Терра" - "TERRA", 1991, с. 202.
        56. Маркс К. Энгельс Ф. Избранные произведения. Т. 1. М.: Госполитиздат, 1948, с. 216-217.
        57. Зорин. Указан. соч., с. 360.
        58. Ковалев Б.Н. Повседневная жизнь населения России в период нацистской оккупации. М.: Молодая гвардия, 2011, гл. пятнадцатая.
        59. Радищев А.Н. Избранные философские и общественно-политические произведения. Вольность. М.: Госполитиздат. 1952, с. 479.
      
       Корнющенко Дмитрий Ильич,
       академик Академии творческой
       педагогики, лауреат VI Артиады
       народов России.
      
      
       Корнющенко Татьяна Михайловна,
       учитель истории и обществознания.
      
       октябрь-ноябрь 2012.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Корнющенко Дмитрий Ильич (tat.kornushenko@yandex.ru)
  • Обновлено: 23/12/2012. 108k. Статистика.
  • Памфлет: История
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.