ПУТИ И СУДЬБЫ РОССИЙСКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ - ОТ СЮРРЕАЛИЗМА К АБСТРАКТНОМУ ЭКСПРЕССИОНИЗМУ (СИМВОЛИЗМУ).
Александр Кацура. Овраги. Сюрпризы сюрпрозы. Том 1. М. Стеклограф. 2021. C. 266.
Медленное прохождение пространства причин может внезапно дать резкий скачок в пространстве следствий.
Рене Том.
Прошлое еще предстоит.
Р.М. Рильке.
Будущее - это тщательно обезвреженное настоящее.
Братья Стругацкие.
На российской редьке ананас не вырастет.
Н. С. Мордвинов.
1.
Сборнику рассказов и повестей "Овраги" предшествует эпиграф, взятый автором из "Манифеста сюрреализма" одного из родоначальников этого стиля в искусстве Андре Бретона: "Если что и может заставить нас приспустить знамя воображения, то вовсе не страх перед безумием. Когда же придет время философов-сновидцев?"
А. Кацура дает и свою краткую интерпретацию содержания сборника в небольшом послесловии: "Лежащий перед вами сборник повестей, рассказов и своеобразных миниатюр по жанру ближе к прозе, с виду обычной, но с попытками улета куда-то выше грешной земли или, по меньшей мере, куда-то далеко в сторону - рваного образа, разрушенной местами логики, легкого абсурда. Вот так и сложились эти скромные сюр-призы сюр-прозы".
Современного читателя не удивить искусствоведческими понятиями "сюрреализм", "абстракционизм", "экспрессионизм", - а ведь совсем недавно (по историческим меркам) они звучали почти зловеще, особенно для тех авторов, чьё творчество награждалось такими ярлыками. Сам термин "модернизм" вообще считался ругательством. "Почему я не модернист?"- с гордостью вопрошал в 1963 году умнейший философ-эстетик М. Лифшиц, названием своей статьи пародируя заглавия памфлетов Бертрана Рассела (на русском языке статья была опубликована 8.10.1966 г. в "Литературной газете").
Любопытно взглянуть во временной перспективе на литературу, издававшуюся во второй половине двадцатого века с целью полного разоблачения модернизма в глазах советского читателя и зрителя: в моей библиотеке эти издания сохранились до сих пор. Вот книжка А. К. Лебедева "Искусство в оковах", М. Из-во Ак. Худ. СССР, 1962. Подзаголовок гласит: "Критика новейших течений в современном буржуазном изобразительном искусстве". Эту книжку я прочитал, позаимствовав ее из армейской библиотеки воинской части в Германии, в которой я проходил службу в оккупационных войсках. Названия глав книжного текста: "Болезненная изломленность (об экспрессионизме)", "Культ безумия (о сюрреализме)", "Предельный тупик (об абстракционизме)".
1965 год. Н. Я. Малахов. "Критика современных буржуазных формалистических течений в искусстве". Издательство то же, но под грифом 'Библиотека по изобразительному искусству для народных университетов культуры, художественной самодеятельности и школьных библиотек'. Одним словом "Искусство в массы!"
1968 год. Уже упоминавшийся Мих. Лифшиц и Л. Рейнгардт. "Кризис безобразия. От кубизма к поп-арт". М. "Искусство". В этом сборнике ударной была статья Михаила Лифшица "Феноменология консервной банки". Книга была очень популярна среди студентов гуманитарных факультетов.
1971 год. Игорь Грабарь. "Искусство в плену". Сборник статей маститого советского художника, историка искусства, написанных автором еще в 1928-1929 гг. с ортодоксальных позиций.
1973 год. Мих. Лифшиц. 'Искусство и современный мир'. М. "Изобразительное искусство", под грифом "Искусство и борьба идеологий ".
1972 год. Ленгинас Шепетис. 'От жизни в ничто (модернизм - что это такое?)'. М. "Молодая гвардия". В книге, хорошо иллюстрированной, представлены все направления изобразительного искусства - от импрессионизма до нового авангардизма, разумеется, в соответствующем идеологическом ракурсе.
1973 год. "Модернизм. Анализ и критика основных направлений". М. "Искусство". Научно-исследовательский институт теории и истории изобразительных искусств Академии художеств СССР. Эта книга большого формата была по-своему замечательным явлением. На черном книжном рынке ее стоимость равнялась пяти-семи номиналам. Если учесть все неизбежные идеологические завихрения, текст статей обо всех "измах" был академически точен и объективен.
Надо сказать и о том, что для любителей современного зарубежного изобразительного искусства эти книги были фактически единственным источником информации - и зрительной, и литературной. Мы легко отбрасывали - всю идеологическую жвачку, чтобы получить из оставшегося материала то, что было нужным.
Наступило время перестройки. Тон соответствующей литературы начинает постепенно изменяться.
1988 год. В. С. Турчин. 'Авангардистские течения в современном искусстве Запада'. М. "Знание". Серия "Искусство". Критический очерк зарубежного авангарда, но не такой кондовый, как в предшествующих изданиях.
1989 год. 'Эстетика. Словарь'. М. Политиздат. Статьи "Абстракционизм", "Сюрреализм", "Экспрессионизм", "Авангардизм", "Модернизм" даны абсолютно объективно без каких-либо оценочных суждений. "Политиздат" был главным идеологическим издательством на протяжении многих лет, его перестроечная политика являлась образцом для других издательств.
После 1991 года о принципах марксистско-ленинской эстетики и эстетическом воспитании мало кто помнил, исчезла цензура. Российское искусствоведение вернулось в лоно мировой культуры.
1997 год. ' Аполлон'. Терминологический словарь. Изобразительное и декоративное искусство. Архитектура. М. Эллис Лак. Гриф тот же самый, что и 25 лет назад: Российская Академия Художеств. Научно-исследовательский институт теории и истории изобразительных искусств. Только вместо "СССР" появилась "Россия".
Из этого словаря не худо бы было продемонстрировать тексты статей об упоминавшихся течениях в искусстве 20-го века:
АБСТРАКТНЫЙ ЭКСПРЕССИОНИЗМ (англ. abstract expressionism) течение в абстрактной живописи. Возникло в США ок. 1942 г. под непосредственным воздействием эстетики сюрреализма и выработанных им приемов психического автоматизма, решающую роль здесь сыграли контакты американских художников с эмигрировавшими в годы фашистской диктатуры и войны из Европы или Латинской Америки сюрреалистами Андре Бретоном, Максом Эрнстом, Роберто Матта, Сальвадором Дали, Андре Масоном. А. э. представлен гл. обр. творчеством художников т. н. нью-йоркской школы: Джэксона Поллока, Виллема де Кунинга, Ханса Хофмана, Аршила Горки, Роберта Мазеруэлла, Марка Ротко, Франца Клайна. Особенность А. э. - предельная спонтанность, импровизационность творческого акта. Художники в стремительном ритме покрывали полотно крупными энергичными мазками, нередко прибегали к приему дриппинга (разбрызгивание или выдавливание краски прямо на холст). Такой метод исключает целенаправленно построенную форму, картина запечатлевает последовательность действий художника. Появление и движение красочных потоков и пятен передают психическое и эмоциональное состояние автора во время работы. Отсюда другое название А. э., данное критиком Харалдом Розенбергом, - живопись действия. А. э. определяется такими тенденциями в социальной психологии того времени, как протест против подавления индивидуальной свободы, стремление к непосредственности самовыражения. Они нашли выражение также в движении битничества, литературе 'потока сознания', в джазовой импровизационной музыке, в увлечении философией экзистенциализма и психоанализом Зигмунда Фрейда. В таком контексте импульсивность А. э., фиксирующая непрерывность психической динамики, воспринималась как выражение безграничной внутренней свободы и бунта против условных эстетических норм и репрессивных социальных ограничений. А. э. доминировал в художественной жизни США до начала 1960-х гг., дав импульс различным формам акционизма. Аналогичные явления европейской абстрактной живописи 1950-х гг.- ташизм, лирическая абстракция, информальное искусство. С.12
АБСТРАКЦИОНИЗМ (англ. аbstractionism, op. abstractionnisme, abstractivisme, от лат. abstractus - отвлеченный) широкое направление в искусстве 20 в., в котором произведение основано исключительно на формальных элементах (линия, цветовое пятно, отвлеченная конфигурация). А как программное направление возник в начале 1910-х гг. почти одновременно в нескольких странах Европы. Его признанными основоположниками являются русские художники В. В. Кандинский и К. С. Малевич, голландец Пит Мондриан. француз Робер Делоне, чех Франтишек Купка. Зачинатели А. опирались, как правило, на мистические идеи: так, Кандинский, Мондриан, Купка исходили из теософской доктрины. Их метод отвлеченных построений определялся намерением выразить внутренние закономерности и интуитивно постигаемые сущности, скрывающиеся за преходящими явлениями видимого мира. Первоэлементы формы трактовались Кандинским, Малевичем, Мондрианом как живописные знаки, наделенные исходным духовным содержанием, а пластические формулы, организованные из таких знаков, - как отношения между элементами универсума. Иной характер имеет теория Делоне, в которой решительно отвергается идеалистическая метафизика, а задача абстрактной живописи ограничивается исследованием свойств самого живописного языка, прежде всего динамических качеств цвета. Художники раннего А. внесли значительный вклад в становление современного стиля в архитектуре, дизайне, декоративно-прикладных искусствах (деятельность Кандинского во Вхутемасе и Баухаузе, Мондриана в конструктивистской группе 'Де Стейл', 'архитектоны' и дизайнерские проекты Малевича, опыты в прикладном искусстве Робера Делоне и Сони Делоне-Терк). Их обращение к функциональной форме объясняется универсализмом эстетических программ: отвлеченные живописные построения мыслились и как проекции структур космического миропорядка, и как проекты идеального устройства мира социального, в более узком смысле - как принципиальные схемы организации пространственной и предметной среды, окружающей человека. С другой стороны, работа с первичными единицами живописного языка стимулировала поиски законов формообразования и композиционных принципов, которые затем осуществлялись в архитектурных и предметных формах.
С момента возникновения А. в нем определяются две линии: геометрической абстракции, основанной преимущественно на правильных, четко очерченных конфигурациях (Малевич, Мондриан, отчасти Делоне), и лирической абстракции, в которой композиция организуется из свободно текущих форм (Кандинский). Это формальное различие отражает различие в мировосприятии художников и их идейно-художественных программах. Композиции геометрического А., построенные из ограниченного набора правильных форм и основных цветов, представляют устойчивые 'субстанциональные' состояния. Абстракции Кандинского и его последователей, наполненные плывущими, пульсирующими, взаимопроникающими формами, сложными ритмами и мерцающим цветом, напротив, сосредоточивают внимание на динамических процессах.
После второй мировой войны А. становится доминирующим направлением в искусстве стран Западной Европы и Северной Америки. Преобладают формы лирической абстракции, в которой возникают такие течения, как абстрактный экспрессионизм, ташизм, иероглифический абстракционизм. Эстетические концепции этих течений утрачивают универсально-метафизический характер; абстрактная форма соотносится лишь с теми или иными проявлениями природы, социального мира, трактуется как непосредственная фиксация психических состояний художника. А. таит опасность депрофессионализации творчества. Беспредметная композиция нередко объявляется самодостаточной, исключающей любые ассоциации с внешним миром или содержанием сознания.
СЮРРЕАЛИЗМ (фр. Surrealisme- сверхреализм)- направление в литературе и искусстве 20 в., сложившееся в 1920-х гг. Формирование С. связано с деятельностью ассоциации писателей и художников, возникшей в Париже в 1919 г. и первоначально примыкавшей к дадаизму. В издававшихся объединением журналах 'Литература' (1919-1924) и 'Сюрреалистическая революция' (1924- 1929) разрабатывалась программа направления. В 1924 г. вышел первый 'Манифест сюрреализма', написанный поэтом и идейным лидером движения Андре Бретоном. Сюрреалисты, опираясь на учение Зигмунда Фрейда, считали, что творческая энергия исходит из сферы подсознания, которая проявляет себя в грезах, сновидениях, галлюцинациях, внезапных озарениях, автоматических действиях. В целях достижения глубин подсознания, творящего 'сверхреальность', художники изобретали специальные приемы 'психического автоматизма', спонтанного формопорождения (случайные блуждания карандаша по бумаге, декалькомания, фюмаж, фроттаж). Сюрреалистическая программа в искусстве осуществлялась в основном по двум направлениям. Макс Эрнст, Андре Масон, Джоан Миро вводили бессознательное начало в творческий процесс: в их живописи преобладают свободно текущие образы, произвольные формы, нередко переходящие в абстракцию. Сальвадор Дали, Рене Магритт, Поль Дельво, Ив Танги, напротив, стремились с иллюзорной точностью, 'правдоподобием', воспроизвести ирреальный образ, возникающий в подсознания. Их картины отличаются гладкой, тщательной манерой письма, характерной для академической живописи. Языком фигуративного искусства создается образ немыслимый, невозможный в реальности: твердые предметы растекаются, плотные приобретают прозрачность, одна и та же конфигурация расслаивается на несколько изображений, несовместимые объекты сливаются друг с другом, формы сплетаются, скручиваются, выворачиваются. Взгляд, поддаваясь убедительности иллюзорной живописи, втягивается в лабиринт обманов и неразрешимых загадок. Общие особенности искусства С.: фантастика абсурда, алогизм, парадоксальные сочетания форм, зрительная неустойчивость, изменчивость образов. Возникнув во Франции, С., возглавленный Сальвадором Дали, скоро приобрел международное значение. Время его существования охватывает несколько десятилетий. Интерес к раннему С., его идеологии и художественной практике усилился в конце 1960-х гг. в связи с подъемом новой волны авангардизма, а позже с развитием постмодернизма. С.593-594
ЭКСПРЕССИОНИЗМ (фр. expressionisme, от еxpressio - выражение, выразительность) - направление в искусстве и литературе первых десятилетий 20 в., особенно ярко проявившееся в Германии и Австрии. Возникновение Э. в изобразительном искусстве связано с деятельностью дрезденского объединения художников 'Мост', основанного в 1905 г. Эрнстом Людвигом Кирхнером, Эрихом Хеккелем, Карлом Шмидт-Ротлуфом и Фрицем Блайлем. Позднее к нему примкнули Эмиль Нольде, Макс Пехштайн, Отто Мюллер, некоторые иностранные художники. В поисках способов экспрессивного преобразования натуры эти мастера ориентировались на африканскую пластику, искусство немецкой готики, народное творчество. В их живописи натура деформируется, цвет приобретает экстатичность, краски ложатся тяжелыми массами. Участники 'Моста' много работали в гравюре на дереве, стремясь возродить средневековую традицию. Некоторые особенности ксилографии (угловатые, рублены формы, упрощение контура, резкие тональные контрасты) оказали влияние на стилистику их живописи. Другое объединение, относимое к Э., 'Синий всадник', возникло в 1911 г. в Мюнхене по инициативе Василия Кандинского и Франца Марка. В него входили также Аугуст Макке, Пауль Клее, Алексей Явленский, Генрих Кампендонк, Альфред Кубин. В 1912 г. вышел альманах под тем же названием. Программные позиции объединения складывались под влиянием воззрений мистического толка. Стремясь к выражению трансцендентных сущностей и 'внутренних закономерностей' природы, художники 'Синего всадника' склонялись к от влеченным красочным гармониям, к изучению структурных принципов формообразования. На этом пути Кандинский и Марк пришли к абстракционизму. В дальнейшем тенденции Э. проявились в творчестве Макса Бекмана, Отто Дикса, Оскара Кокошки, скульпторов Вильгельма Лембрука, Эрнста Барлаха. Это направление развивалось также в искусстве Норвегии (Эдвард Мунк), Бельгии (Констан Пермеке), Голландии (Ян Слёйтерс). Понятию Э. нередко придается более широкий смысл, им обозначают совокупность разнообразных явлений в искусстве кон. 19 и 20 в., выражающих тревожное, болезненное мироощущение, присущее периодам социальных кризисов и беспокойств (в творчестве Винсента ван Гога, Джеймса Энсора, Марка Шагала и др. С.699-700.
Мое резюме о возвращении российского искусствоведения в лоно мировой культуры можно воспринимать иронически. Но без иронии возникает вопрос: насколько уместны сюрреализм и экспрессионизм в первой четверти российского второго тысячелетия, двадцать первого века?
А. Кацура - чуткий художник. По известному выражению Курта Воннегута, он подобен канарейке в шахте: первым испытывает беспокойство при появлении смертоносного газа и тем самым предупреждает шахтеров об опасности. Я написал много рецензий на книги Александра. Перед моими глазами прошли романы "Наброски к теории чудес", "Фантомный бес", "Отсвет", философская публицистика "Полет над бездной", яркий политический памфлет-пьеса "Сталер и Гитлин", сборник пьес "Окно".... Видимо, эта новая рецензия на сборник "Овраги" будет моим последним вкладом в 'кацуроведение'. Во всех этих книгах и в других, известных мне, всегда, подчеркиваю, "всегда" были страницы с явственными аллюзиями сюрреализма и экспрессионизма.
Ныне же на глазах современников, лиц одного поколения, августовская демократическая революция 1991 года путем непрерывной реакции превратилась в контрреволюцию. Будущим историкам России еще предстоит решить, что это было: термидор или брюмер, или и то и другое в одном процессе. Фактом остается превращение либерально-демократического режима в полицейское государство (пятое по счету в истории России) с авторитарно-тоталитарным режимом. В страну-лепрозорий. Прокаженное и зачумленное население этой страны не может претендовать на звание нации, тем более, народа. За прошедшие неполные 23 года 21-го века, то есть за кратчайший исторический период, в полном соответствии с постулатами и художественной логикой сюрреализма и экспрессионизма свершился долгожданный симбиоз, о котором всегда мечтали вожди коммунизма, фашизма, национал-социализма: Государство и Страна соединились в единый конгломерат. Население России превратилось в нечто монстрообразное: объекто-субъект, или в субъекто-объект. Впервые этот социологический процесс произошел в СССР в годы Большого террора и автоматически продолжался вплоть до смерти Сталина и несколько позднее, в Италии с 1922 года при Муссолини, в Германии с 1933 года при Гитлере. В забытой терминологии 19-го века это невиданное образование называлось "чернью". Русский философ И.А. Ильин, чье имя еще недавно часто упоминалось в выступлениях В. Путина, дал исчерпывающую характеристику этому явлению в статье "Что есть право голоса?":
'Давно пора сказать и утвердить: тоталитарный строй не случайное явление; он родился из качественного снижения и духовного вырождения демократии. Вера в количество снизила качество. Лицемерное притворство в вопросе о силе суждения и решения отдало власть в руки политической черни, а политическая чернь пошла, как всегда, за демагогами и тиранами. продала им свободу и право и привела к кризису наших дней. Когда я говорю о черни, то я связываю это понятие отнюдь не с черным трудом, не с бедностью или 'неродовитостью', а с низостью души. Эту низость души можно найти во всех социальных слоях, особенно в наше время, когда появилась образованная и полуобразованная чернь, а благородство души живет и проявляется нередко в бедняках, изнемогающих от черного труда. К черни принадлежат люди злой и порочной воли, люди без чести и совести, люди с мертвым нравственным и социальным чувством; люди беспринципные в своей хищности, люди порочных профессий'.
Процесс торжества черни пошел с постоянным ускорением с начала нового, 21-го века. Вехи этого процесса: 2008 и 24 февраля 2022 года. Вспоминая знаменитую пьесу Ионеско, можно констатировать, что население России находится в стадии "оносороживания", а глава государства превратился в персонажа сказки М.Е. Салтыкова-Щедрина "Дикий помещик". Тот же И. Ильин в 1949 году в статье "Они аннексировали" предупреждал: "Перед лицом этих соображений национальный империализм не имеет в России никакого патриотического оправдания: он не нужен, он опасен и может быть даже гибелен. Мечта о разрастании территории имеет смысл только там, где это безусловно необходимо для национально-государственного бытия народа. Эта эпоха отошла от нас в прошлое; и нет ныне такой необходимости. Носиться же с такой мечтой "по инерции" - бессмысленно и опасно. Ставить себе задачу "русификации Запада" - значит предаваться духовно-беспочвенной и нелепой национальной гордыне и проявлять сущее ребячество в государственных вопросах.
'Мы сами не оправдались перед судом истории: мы не сумели отстоять ни нашу свободу, ни нашу государственность, ни нашу веру, ни нашу культуру. Чему же мы стали бы 'обучать' Запад? Русский народ должен думать о своих собственных недостатках и пороках, о своем духовном возрождении, укреплении и расцвете, а не о том, как бы ему навязать искаженное 'русскоподобие' народам, уже сложившимся в иной культуре и с чуждым нам языком и характером. Смешно слушать 'мудрые' советы разорившегося хозяина; глупо превозноситься в самомнении. наделавши бед на весь мир...
Все эти соображения сохраняют свой вес и для нашей армии. Русская армия неотделима от своего народа: она есть воплощение его воли, его силы, его храбрости, его разума. Нам естественно гордиться её доблестью: но не её покорностью интернациональным коммунистам; и не её политическим малодушием; и не её национальным безразличием. И всё это решительно не означает, что она призвана нападать на всех соседей, разбивать их армии и порабощать народ за народом. Русская армия отнюдь не должна заболевать 'чингиз-ханством'; она не должна видеть в себе какой-то всемирный 'паровой каток' или 'бич' человечества. Это была бы сущая духовная болезнь.
История навязала нам и без того чрезмерное обилие мелких народностей, которые нарушают драгоценную монолитность нашего государства и подчас склонны считать благодушное культуртрегерство национальной России за что-то вроде 'угнетения'. Исторически Россия заинтересована ныне больше всего в национальной консолидации и в залечивании революционных ран, а совсем не в завоеваниях, не в расширении своей территории на Запад и не в самообременении чуждыми нам малыми народами. Империалистическая политика может нам только вредить: она отвлечет нас от внутреннего - правового, культурного и хозяйственного - прогресса, навяжет нам справедливо восстающие против нас инонациональные 'провинции'; введет нас неизбежно во многие опасные дипломатические конфликты: вызовет новый страх и новую ненависть к нам во всей Европе и за её пределами и истощит Россию бессмысленными войнами за обладание решительно ненужными нам территориями и народами..."
Эти предупреждающие советы Ивана Ильина были полностью игнорированы. В результате с 24-го февраля 2022 года Россия вступила в пляску смерти и превратилась в "Россию, кровью умытую".
В последней повести "Террорист" в сборнике "Овраги" есть любопытный эпизод. Герой повести вместе со своей подругой рассматривают в альбоме Питера Брейгеля Старшего его рисунок "Битва кошельков и сундуков". "На рисунке в распахнутой книге шел яростный бой. Пузатые, добротной кожи, кошельки копьями пронзали схваченные железными полосками сундуки. Сундуки не собирались сдаваться и отвечали ударами мечей. Из ран ручьями хлестали монеты. "Монетаристы! - продолжал смеяться Иван. - Инфляция!" (с. 256). Думаю, что если бы альбом Брейгеля они рассматривали в сегодняшние дни, то их внимание сосредоточилось бы на других полотнах художника. Первое - это "Безумная Грета ". Воплощенный в женщине грех алчности и зависти. Безумная Грета - олицетворение этого порока - в латах и со шпагой в руках готова ринуться в преисподнюю, лишь бы утолить свою ненасытную жадность. Обезумевшая ведьма, она будет неистово драться ради этого. С награбленным добром Грета проносится мимо всех персонажей картины в поисках новой добычи.
Эта Грета - очевидная аллегория сегодняшней Российской Федерации. Второе полотно -"Триумф Смерти". Брейгель создал жуткий панегирик смерти. Империя Смерти открывается перед лицом пирующих. Смерть неизбежна: от нее не уйти ни королю, ни прелату, ни женщинам, ни воинам, обнажившим шпаги. Огромный гроб распахнут, чтобы принять всех в победные объятия Смерти.
Оба полотна художника созданы около 1562 года. Между ними несомненна корреляция: алчность и зависть неизбежно поглощаются Смертью. Что ожидает и Россию!
И все это сделал один ничтожный человек, который, на глазах миллионов людей, стремительно превращался в бесноватого некрофила! Это к вопросу о том, что может сделать один мелкий бес, - если дать полную свободу его комплексам, его безумно-невежественным идеям о переустройстве мира, ценой уничтожения современной западной цивилизации, которая уже исключила Российскую Федерацию из своего сообщества.
Имя этого человека хорошо известно. Неизвестно (пока!) время полного крушения (в который раз!) российского государства, а может быть и полного разрушения страны, называющейся Россией. Главным оружием этого человека является ложь. Как в воду глядел уже цитированный мною И. Ильин в статье 1949 года "Право на правду":
'И вот, кто так лжет, тот теряет в самом себе чувство правды, а перед другими людьми и перед Богом - он теряет и право на правду. Самая правда его начинает лгать. И он сам чувствует это и сам себе не верит. И другие ему не верят. И если он не поймет всего этого, - то он сам станет мнимым человеком, социальным призраком, фальшивой монетой, картонным кирпичом, поддельным товаром (муляжом) из советской витрины. Кому он нужен такой? Только не будущей России!
В жизни необходимо иметь право на правду! Не всякий, пытающийся выговорить её, может это. Человек с хитро шмыгающим взглядом, с фальшивой улыбкой, с лицемерным лицом, с наигранной интонацией, с аффектированными жестами, с мутным, пролганным или прямо бессовестным прошлым, с лукавыми целями, с тщеславно-актерскими замашками будет высказывать самую сущую правду неискренно, возбуждать у всех подозрение, компрометировать истину и вредить ей...
За словом должна стоять личная мысль; должен ощущаться характер, а не жажда новой, обратной карьеры: должна слышаться искренняя убежденность; должно проглядывать чувство собственного достоинства. Слово должно быть выстраданным и сказанным из сердца. Тогда оно убеждает и побеждает; тогда оно несет не лгущую полуправду, а честную правду. И напрасно думать, что всё это теоретическая выдумка, ибо это доступно всякому простому и порядочному человеку, не обремененному никакими 'теориями''.
Все повторяется в России... А. К. Толстой в "Предисловии" к роману "Князь Серебряный" писал в 1862 году, говоря о времени тирана и палача Ивана IV Грозного: "В отношении к ужасам того времени автор оставался постоянно ниже истории. Из уважения к искусству и к нравственному чувству читателя он набросил на них тень и показал их, по возможности, в отдалении. Тем не менее он сознается, что при чтении источников книга не раз выпадала у него из рук и он бросал перо в негодовании не столько от мысли, что мог существовать Иоанн IV , сколько от той, что могло существовать такое общество, которое смотрит на него без негодования". Что бы сказал А.К. Толстой о сегодняшнем растленном российском обществе, принявшим и полюбившим явного параноика, малообразованного, невежественного, патологического лгуна и лицемера?
Хорошо известен знаменитый девиз: "Через тернии - к звездам!" По-латыни он звучит вот так: Per aspera ad astra!" Много лет имея в качестве вождя такого политического лидера, россияне смело могут несколько скорректировать этот девиз. По-латыни он должен звучать вот так: 'Per anus - ad astra!" В переводе это значит: "Через жопу - к звездам!'
Будущим поколениям жителей России, если они состоятся, наше сегодняшнее настоящее может видится только сквозь призмы сюрреализма и экспрессионизма, как история Германии после Первой мировой войны виделась современникам в полотнах О. Дикса и Г. Гросса, в книгах А. Деблина и Г. Кайзера, в скульптурах В. Лембрука и Э. Барлаха.
В 1893 году в жур. "Вестник Европы" великий русский философ Владимир Сергеевич Соловьев опубликовал статью, в которой кодой явилось такое умозаключение: "Русский народ находится в крайне печальном состоянии... Он одержим ложными идеями, граничащими с манией величия и манией вражды к нему всех и каждого... Он воображает несуществующие опасности и основывает на них самые нелепые предположения..." Ныне мы можем констатировать: как будто и не было 130 лет, прошедших с того времени! Те же ложные идеи, те же фобии, та же мания величия... Когда статус России как великой державы не соответствовал ожиданиям, всегда начинались разговоры про козни внешних врагов.
Это и есть сюрреализм и абстрактный символизм в российском дискурсе которые (иногда с горечью) демонстрирует А. Кацура своим современникам, находящимся в состоянии рессентимента.
2.
Сборник рассказов и повестей "Овраги" состоит из нескольких тематически объединенных разделов. В Томе 1-м они идут в следующем порядке: 1. "Сны", 2. "Память", 3. "Бред", 4. "Воображение", 5. "Карма".
Именно содержание первых текстов в "Снах" удачно коррелирует с разъяснениями автора и декларацией А. Бретона, процитированных в самом начале этой статьи. В небольших рассказах "Овраг", "Тусклая комната", "Baгон-ресторан", "Трамвай", "Дверца", "Кресло-коляска в центре мира" главный персонаж (иногда это авторское "Я") видит себя на дне странного оврага в компании неожиданной спутницы. Они идут по бесконечному пути, оказываются перед витринами странного магазина, соединяющего и галантерейные, и скобяные товары, и герой выбирает подарок для своей спутницы.
Они устремляются к домику с густо-синими стеклами и с крышей цвета запекшейся крови. '...повыше черной трубы висит обглоданная с краю луна с мучительно белой шеей изображенной на ней загадочной женщины". (с.6). Ключ от домика найден, герой берет спутницу за руку, "ладонь ее была холоднее льда". Видимо, не случайно автор назвал весь сборник "Овраги".
В "Тусклой комнате" герой завладевает длинной рыбьей косточкой, но потом оставляет ее на столе и покидает комнату. Но в комнате две женщины: одна известная ему, другая - нет. Он возвращается. Старшая уже - умерла, младшая нет. Он хочет удивить женщин этой рыбной косточкой. Они тронуты, признательны. Ему нужна помощь. "Я мягко положил рыбью косточку им на стол". (с.11)
В следующем тексте: "Они распластались на крыше вагона бешено мчавшегося поезда" (с. 11): это вагон-ресторан. В окна они видят изысканные яства, дорогие вина, огромные торты. Но им предстаёт совсем другая картина, когда они ползут по крышам вагонов: голодные люди, кое-как прикрытые рваными одеялами. Этим ползунам по крышам нужно уцелеть. Их вожак срывает тормоз, они прыгают вниз, а поезд рванул и пропал в черной дыре туннеля.
Завершающий пассаж таков:
- Я нашел определение Советской жизни, - сказал однажды Юрию Карякину его друг Эрнст Неизвестный.
-И какое же? - усмехнулся Карякин.
- Советский режим - это вагон-ресторан, захвативший власть в стране.
Карякин глянул на скульптора с немым обожанием. /с.13/.
Надеюсь, что среди читателей "Оврагов" еще есть люди, помнящие, кто такие Юрий Карякин и Эрнст Неизвестный.
"Трамвай" - текст более сложный и, скорее всего, авторско-личный. "Трамвай в кустах? В заброшенном дачном поселке? Шутите? Нет, это правда. Он появлялся там регулярно, раз в неделю, обычно в ночь с пятницы на субботу". (с. 13-14).
У А. Кацуры среди последних живописных работ, представленных на недавней выставке в Галерее "На Чистых Прудах", есть холст, на котором изображен ярко освещённый трамвай среди лесной чаши. Без рельсов, без электрических проводов, необходимых для движения трамвая, он кажется совершенно готовым к отъезду, пока же просто остановился в ожидании пассажиров. Неизбежна ассоциация с гениальным стихотворением Н. С. Гумилева "Заблудившийся трамвай," но... Авторский текст о другом.
Тощий, костистый человек в старинных круглых очках рассказывает автору о молодом человеке по имени Леша. Этот Леша, книгочей и умница, читает книги Бл. Августина, Марка Аврелия, Джефри Чосера... У него есть тульская двустволка и две коробки патронов. В августе в два часа ночи он садится в передний вагон трамвая. Проезжая по улицам и площадям Москвы, он слышит и видит ревущие толпы, они и плакаты призывают расправиться с "врачами-убийцами". Время: 1952 год. Леша хотел бы стрелять из ружья по людям на трибуне Мавзолея, но трамвай оказался около полуподвала. Там, по-видимому, спит Сталин. Он уже обреченный человек, убивать его нет смысла.
На загадочном трамвае Алексей совершает и другие маршруты по Москве, и видит многое, обычно скрытое от постороннего взгляда. Старик говорит ему мудрые слова: о человеке, о таланте... Завершение этого сна неожиданное. Некий немолодой художник-график Бируля садится на остановке в свой трамвай и в окно видит женщину, которую ждал и искал много лет. И она тоже увидела его! Но трамвай набрал ход, и женщина исчезла в толпе. Произошла ситуация невстречи, очень похожая на такую же историю невстречи Юрия Живаго и Лары из старого американского фильма "Доктор Живаго", авторы которого несколько переиначили роман Б.Пастернака. Почему она привиделась автору? во сне?
"Дверца"- сон с пересечениями интеллектуальных артефактов. Как в крестословице-кроссворде: от Чандрагупты и Александра Македонского до Михаила Кольцова и Фазиля Искандера. Некий тест на измерение IQ.
"Кресло-качалка в центре мира" - сон космически-теологический. Автор-герой без ракеты, без звездолета и т.п., только в одном скафандре летит среди звезд, в эфире, на встречу с Богом (называемым "Он"). Космонавт добрался до "Центра мира" и встретился с "Ним", сидящим в большом инвалидном кресле. Вседержатель спрашивает его о многом, звездолетчик еле слышно отвечает на вопросы. "Он дает ему свиток, который должно съесть'. Как в "Откровении Св. Иоанна Богослова": "И взял я книжку из руки Ангела и съел ее; и она в устах моих была сладка, как мёд; когда же съел ее, то горько стало во чреве моём.
И сказал он мне: тебе надлежит опять пророчествовать о народах и языках и царях многих". (Отк. 10,-10,11). Во сне этот свиток защитит героя от врагов.
В конце встречи "Он" говорит: - Для чего я сотворил людей? - спросишь ты. - Ответ прост. Они мне нужны. Без них я уже не справляюсь.
- Опыт удался? - спросил я, обмирая от страха. - Доволен ли Создатель своими созданиями? <...> - Я думал, что будет легче, - сказал Он". (с. 34.)
Духовным отцом сюрреализма называли венского психиатра Зигмунда Фрейда. По мнению Фрейда, сновидения и искусство - именно те области, в которых "бессознательное" проявляется наиболее непосредственно (см. его книгу "Толкование сновидений"). Вслед за венским психиатром сюрреалисты видели во сне или бредовой галлюцинации лучший способ прорыва в глубины бессознательного. В уже упоминавшемся "Первом манифесте сюрреализма", 1924, Андре Бретон возмущался тем, что сну "столь важной психической деятельности" уделялось доселе так мало внимания:
"Рассудок спящего человека полностью удовлетворяется тем, чего он хочет достигнуть. Волнующие вопросы - возможно ли это, он не ставит больше перед собой. Убивай, кради, люби сколько тебе нравится. И если ты умрешь, не уверен ли ты, что наступит твое пробуждение из мёртвых. Ты не имеешь имени. Бесценна доступность всего. <...> Я верю в будущее соединение этих двух, с первого взгляда, столь противоречащих друг другу состояний - сна и действительности - в некую абсолютную реальность - сверхреальность". (Цит. по "Модернизм". М. 1973, с.187.)
Можно ли тексты, имеющие общий заголовок "Сны" сопрягать с декларативными сентенциями А.Бретона? По моему мнению, их близость очевидна. Во всяком случае, А.Кацура создал в этих "Снах" именно сверхреальность, сквозь которую просвечивает его прошлая личная реальность.
3.
Цикл "Память" состоит из восьми коротких рассказов, героем которых в начале оказывается мальчик Лежик. Позднее - он же, повзрослевший, Олег. В рассказах - его память: от заколоченного куском фанеры окна в автобусе, увиденного в раннем детстве, до выставки МОСХА в Манеже в 1963 году в студенческой юности. Все события, которые вспоминает Лежик-Олег, происходят не во снах, а наяву. Этот несомненный факт особенно ярко демонстрирует тот абсурд, который их пронизывает. Факт и то, что советская послевоенная действительность доступна пониманию только тех, кто ее пережил на деле. Лично я неоднократно убеждался в неоспоримости этого постулата.
А.В.Кацура её, эту действительность, пережил, эти времена ему не нужно ни приукрашивать, ни очернять, события этих почти 20 лет достаточно просто показать: "как было на самом деле". Самый художественный рассказ он назвал "Клеврет".
Студент-физик Олег - начинающий художник, уже знакомый с зарубежной абстрактной живописью. Себя он тоже пробует в абстрактных композициях. Его референтная группа состоит из студентов физфака, антисталинистов, поклонников поэзии М.Цветаевой, О.Мандельштама, Н.Гумилева, И.Бродского, которых они читают в самиздате, любителей П.Пикассо и Ж.Брака. На дворе - хрущёвская оттепель, ожидается появление неслыханной вещи: рассказа А.Солженицына "Один день Ивана Денисовича" в ?11 "Нового мира"
И в эти же дни осени происходит скандал в Манеже. Либеральный, но невежественный Н.С.Хрущев, науськиваемый своими клевретами, обрушивается на художников-"пидарасов". Приводится диалог Первого секретаря ЦК КПСС со скульптором Эрнстом Неизвестным. Физфаковцы бурно обсуждают арьергардные холсты Р. Фалька, В. Татлина, Эль Лисицкого.
После посещения Манежа друзья собираются устроить традиционную студенческую попойку. Заготовлены все необходимые компоненты. "На входе к ним подошел высокий человек в тяжелом серо-черном пальто, заметно поношенном и потрепанном по краям. "(с.62.)
"За несколько минут он, видимо, в прошлом много испытавший, объяснил им природу тоталитарных режимов, почему они прочны и почему с ними трудно бороться". (с.62.) Для политического просвещения народа этот человек предложил сюжет картины: на полотне размером с "Боярыню Морозову "изобразить "Арест коммуниста клевретами Ежова" (между прочим, что-то близкое по сюжету появилось в конце 80-х годов, кажется, у Житинского).
Олег решает про себя, что его нужно пригласить за студенческий стол, т.к. у столь знающего человека есть чему поучиться. Но друзья, Виталик и Толик, оказались против - они заподозрили в неожиданном собеседнике провокатора. Больше все трое его не видели, но прозвище он у них получил вряд ли им заслуженное - клеврет.
"Прекрасные были люди, да проклятое было время. Что заставляло в каждом встречном видеть провокатора или стукача. Бояться, трусить, мрачнеть, стискивать зубы. А он так и стоит перед моими глазами, крупный, нескладный, слегка одутловатый, с бледным лицом и светящимися глазами. Затертое, темное, уже почти не греющее пальто. Голодный взгляд. А мы так и не протянули ему кусок колбасы и стакан водки. Сволочи". (с.64.)
Что ж, процитирую себя самого: "Все повторяется в России..." Всё верно, кроме одного. Так, как думали три друга, могли думать очень немногие люди в очень немногих крупных городах СССР. На остальном бескрайнем пространстве советской империи в те годы жили гигантские массы дико-темных людей, даже не знающих таких слов, как "клеврет", "провокатор". Вот слово "стукач" знали те, кто побывал в сталинских концлагерях, - таких было много.
4.
Цикл небольших рассказов "Бред"- философски-литературен. На 25 страницах умещаются имена всемирно известных персонажей из мира философии и литературы: Р.Декарт, А.Пушкин, А.Бергсон, Н.Гоголь, А.Мёбиус и "Лист Мёбиуса окровавленный", Хорхе Борхес, Бл. Августин, О.Мандельштам, М.Бакунин, Марк Аврелий, Тацит, М.Сервантес, Ф.Достоевский, В. Гюго, Э.Хемингуэй, Л. Толстой, И. Тургенев, А.Чехов, В.Хлебников.
Подробного анализа этих страниц я делать не буду. Но настойчиво рекомендую прочитать стр. 65-90 всем любителям исторических, философских, литературных и прочих парадоксов, неожиданно-абсурдных совмещений несовместимого, совершенно неожиданных транскрипций давно устоявшихся и однозначно оценённых гуманитарных артефактов, и прочих катавасий.
5.
Предполагаю, что центральным и главным (для автора) в сборнике "Овраги" является цикл рассказов "Воображение ". Первому рассказу "Лампочка для поэта" предшествуют четыре эпиграфа: это строки из стихотворений А.Пушкина, А.Блока, 0.Мандельштама. Четвертый эпиграф: вымышленное распоряжение по энергосети Тверской губернии по отгрузке в сеть 150 к/ч экспедитора Аскольда Дирова: дата ХХ век, 85 год, январь. Напоминаю, что правители Киева бояре Аскольд и Дир были убиты князем Олегом в 9-м веке и Олег стал править Киевом. Явная провокация автора в адрес читателя разъясняется позднее.
В конце января 1985 года автор, герой рассказа, случайно попадает в почти опустевшую деревушку на высоком волжском берегу, где прочно устраивается в сравнительно крепкой избушке, принадлежащей его другу. Сидит он в ней недаром. На простеньком обеденном столе перед ним лежат чистые листы бумаги, в его руке карандаш. Он что-то должен сочинить, стихотворение или рассказ, что получится. Но его творческое уединение внезапно нарушается. Некое космическое средство передвижения потеряло энергию и рухнуло прямо рядом с его избушкой. Звездолетчики (позднее они оказываются путешественниками по времени) Аскольд, Вахтанг и Вадим просят Олега подключить их корабль к источнику тока в его избушке. Четвертый, фактически их пассажир, Александр Сергеевич Пушкин. Скромная научно-техническая фантастика на наших глазах превращается в сюрреальность. На глазах Олега Завады тоже. Потрясенный, он убеждается, что перед ним - живой А.С.Пушкин.
Олег Завада (под этим именем и фамилией он уже присутствовал в романе автора "Фантомный Бес") угощает пришельцев чаем, извлекает на стол все Московские припасы, которые за пределами столицы были мало кому доступны, а многим, вообще, даже не снились в 1985 году. Гости охотно пьют "Пшеничную" водку, и в застольном разговоре выясняется, что спутники Пушкина из службы Т-перевозок во времени, из века в век, и далее: "Мы только что из 1837 года, начала февраля. Поэт Пушкин умирает от тяжелого сепсиса после ранения. У нас появилась возможность за мгновение до кончины забрать его со смертного ложа. По понятным причинам нам пришлось это сделать незаметно, то есть пойти как бы на подлог, хотя никакого подлога не было. Но не вправе мы были возмущать общественность той поры. Посудите сами". (с. 102.) Поэтому для маскировки они в длинных шинелях с накидками, в черных цилиндрах. Их задача - восстановить историческую справедливость: "Мы везем А.С. - с его, обратите внимание, согласия- туда, где его вылечат, где он будет жить привольно и долго. К несчастью, это не случилось в его эпоху. Но разве сие справедливо?' (с.103).
Служба Т-перевозок из 25-го века. Экспедиторы должны доставить великого поэта в эпоху далекого будущего. "0, там неплохо. Осенние дубравы. Тихие рощи. Зеркальные озера, горбатые мостики через светлые ручьи. Пахнущие сосной деревянные дома. Книги. Перо и бумага. Информационные и цифровые технологии спрятаны. На виду - с безумной своей суетой - они не нужны. Особенно людям иных эпох... - Прогулки по лесным аллеям с новыми друзьями. Горячие творческие споры. Специальный пансионат для великих неудачников истории." (с.103.)
Какую интересную эхоподобную перекличку эпох можно увидеть в этих почти будничных строках! Одного из многих великих неудачников истории очень похожими речами провожает Воланд в романе М.Булгакова: "0 трижды романтический Мастер, неужели вы не хотите днем гулять со своей подругой под вишнями, которые начинают зацветать, а вечером слушать музыку Шуберта? Неужели же вам не будет приятно писать при свечах гусиным пером? Неужели вы не хотите, подобно Фаусту, сидеть над ретортой в надежде, что вам удастся вылепить нового гомункула? Туда, туда!"
Мне почему-то думается, что и Булгаков, и Кацура, может быть, сознательно, а, может быть, бессознательно благодаря культурной памяти - попробовали реализовать хотя бы фантазийно стихотворение, написанное Пушкиным в 1834 году:
"Пора, мой друг, пора! Покоя сердце просит.
- Летят за днями дни, и каждый час уносит
Частицу бытия, а мы с тобой вдвоем
Предполагаем жить, и глядь - как раз - умрем.
На свете счастья нет, но есть покой и воля.
Давно мечтается завидная мне доля -
Давно, усталый раб, замыслил я побег
В обитель дальную трудов и чистых нег."
И о Пушкине тоже сказано у Булгакова: "Он не заслужил света, он заслужил покой", - печальным голосом проговорил Левий".
В той сюрреальной ситуации, в которой оказался Олег Завада, он удручен этой нищенской обстановкой, в которой нежданно-негаданно оказался великий поэт. Пушкин же, поняв, кто перед ним, просит познакомить его с российской поэзией 20-го столетия. В сущности, это советская поэзия, но... Свои стихи читать Олег стесняется, но предлагает послушать стихотворения других поэтов. Из его уст Александр Сергеевич слышит стихи А.Блока, В.Маяковского, С.Есенина, Э.Багрицкого, Б.Пастернака, Д.Самойлова, О.Мандельштама, Н.Гумилева, В.Хлебникова... (Гумилева читали только в самиздатовских распечатках.) Поэт все понимает, просит читать еще и еще. На его глазах слезы...
Под утро времелет был наполнен электроэнергией (об этом и говорит четвертый эпиграф: экипаж службы Т-перевозок позднее возвращает поневоле похищенные 150 к/ч в энергосеть Тверской области).
На прощание земной житель и поэт Олег Завада дарит поэту Пушкину электрическую лампочку. А.С. рад принять необыкновенный для него подарок.
Аскольд, человек далекого будущего, говорит землянину Олегу: "Вникайте в стихи больших поэтов. В те особенно, которые оттуда, с небес... Там все верно. "Товарищ, верь, взойдет она, звезда пленительного счастья, Россия вспрянет ото сна..." Надеюсь, вы понимаете меня?" (с.114.)
После долгого беспокойного сна обитатель избушки просыпается. События минувшей ночи кажутся ему прекрасными видениями. Он пытается включить свет, машинально смотрит на потолок: "На узловатом шнуре висит голый черный патрон" (с.115.)
Авторское воображение неожиданным образом материализует, делает живым и осязаемым четыре поэтические строки эпиграфа:
"0, нет, мне жизнь не надоела,
Я жить люблю, я жить хочу... '
А. Пушкин.
'О, я хочу безумно жить...'
А.Блок.
' Я должен жить, хотя я дважды умер..."
О.Мандельштам.
Надо ли напоминать, что эти трое умерли-погибли в цветущем возрасте, вероятно, не высказав всего того, что могли бы сказать? В реальной жизни им никто не пришел на помощь, наоборот, мир сделал все, чтобы погубить поэтов. А вот в сюрреалистическом мире желаемая помощь, но с большим опозданием оказалась возможной! Как в учении Николая Федорова, свершилось воскрешение мертвых!
Как это символично для забытой русской культуры, которую сообщество образованного интеллигентного меньшинства медленно, но настойчиво начало оживлять именно с того 1985 года, в котором происходит действие рассказа! Время "перестройки" только бы за это должны помнить и быть благодарными современники. Но они подобны Каину: "И сказал Господь Каину: где Авель, брат твой? Он сказал: не знаю; разве я сторож брату моему?' (Быт. 4,9.) Все обругано, осмеяно, опорочено, забыто...
С некоторым колебанием я хотел бы высказать о рассказе "Лампочка для поэта" дополнительное соображение. По стилистической особенности, по авторской поэтике, по текущему потоку событий (по "хронотопу"), он значительно отличается от других текстов сборника (особенно, если это рассказы о днях сегодняшних). Очевидно, что все это принадлежит одному и тому же автору, А. Кацуре, но "Лампочка", по моему мнению, написана значительно раньше, возможно, в том же 1985 году, в котором и протекает действие рассказа. Это сочинение наполняет тот дух творчества, который вдохновлял автора, и не его одного, в начале перестройки. Могу даже предположить, что рассказ был опубликован в каком-то журнале, а позднее отредактирован автором.
6.
Последний рассказ в цикле "Воображение" называется "Идущие навстречу". В нем совершенно другой мир, неожиданно вырывающийся из самого, что ни на есть обыденного школьного урока математики, персонаж - из обычного учителя вдруг превратившийся в контактёра с другой цивилизацией. Одним словом, не "лирики", а "физики". И проблемы другие.
Учитель математики Алексей Петрович Бажулин на уроке в 10-м классе услышал от ученика Балтусова рассказ о научно-популярном фильме: трехлетний карапуз высыпал из ведра кубики с буквами, которые, рассыпавшись, образовали неровную, но вполне читаемую строку: "Я помню чудное мгновенье". Помнится, в старом американском фантастическом рассказе десять шимпанзе на десяти пишущих машинках наугад ударяя по клавишам воспроизводят текст "Войны и мира" Л.Н.Толстого. Теория вероятности любит такие сногсшибательные примеры.
Учитель и весь класс начинают увлекательный разговор-спор (думаю, что в ущерб рутинному этапу "проверки знаний": в любом классе бывают специалисты по дезорганизации учителей, по всем предметам), сыплются рассказы Бажулина о теории случайных процессов, о тепловой смерти, об опытах, о порядке и беспорядке, о примерах, доказывающих правоту его рассуждений. Мелькают имена Клаузиуса, Больцмана, Гиббса, Шеннона, Джинса, Бриллюэна, Белла... Однако ученики хотят верить в чудо, хотят проверить самостоятельно какой-нибудь необыкновенный случай.
Бажулин решает поставить вполне живой и веселый опыт. И вот ночью он склеивает из картона несколько десятков кубиков, на гранях которых фломастером написаны буквы, - как на детских кубиках для обучения малышей складывать из букв слова. Склеив несколько десятков кубиков с буквами, Бажулин сложил их в большой пластмассовый стакан, встряхнул его и опрокинул на стол. Перед ним оказались строка-приветствие и предложение бросить кубики еще раз, но с добавлением других букв. Выполнив пожелание, он продолжает свой опыт.
В результате учитель математики узнает, что слова-предложения складывает некто Орено, существо, живущее во встречном времени. Орено живет в том же пространстве, состоит из тех же атомов, только его время, как и время других таких существ, течет в другую сторону: то, что для жителей Земли после, для них до. Из дальнейшей переписки землянин узнает, что подобный контакт двух цивилизаций уже был 140 лет назад (позднее читатель узнает, что это произошло во Фрайбурге в 1845 году в кабачке "Рог Амалфеи" во время игры в кости трех бюргеров, но через точки на кубиках костей информацию передать не удалось).
То, что рассказал учителю Орено о своем мире, трудно передать, это нужно читать (с.161-166.) Он дает сведения о будущем контакте, который состоится 27 мая 2125 года, - в их мире он уже состоялся.
Для подтверждения этой невероятной встречи двух цивилизаций Бажулин запрашивает Орено о гипотезе Анри Пуанкаре о непрерывном преобразовании трехмерного объема в сферу вокруг четырехмерного шара. Очень скоро приходит ответ: "Записывайте центральный момент доказательства..." Бакулин записывает его на семи страницах. Орено сообщает ему, что это доказательство их мир получил от землян 140 лет назад, т е., вперед. 'Значит, наше будущее - это ваше прошлое', - констатирует учитель математики. - 'Примерно так', - отвечает Орено. Окно контакта закрывается.
Доказательство великой гипотезы Пуанкаре Бажулин сообщил своему бывшему преподавателю, "одному из сильнейших математиков планеты старику Громову. Тот звонит академику Холмогорову и сообщает ему, что автор доказательства не в себе, говорит, что получил это доказательство из потустороннего мира.
Поскольку гипотеза А.Пуанкаре сыграет роковую роль в судьбе героя последнего повествования сборника, я должен сделать небольшое пояснение. Гипотезу Пуанкаре решил двадцать лет назад математик Григорий Перельман, при этом он отказался от миллиона долларов, предназначавшегося ему в качестве приза. Как будто бы существуют еще шесть математических проблем, определенных Математическим институтом Клэя в 2000-м году как 'важнейшие классические задачи, решение которых не найдено вот уже в течение долгих лет'.
Читатель же оказывается перед дилеммой: или учитель математики действительно был в контакте с другой цивилизацией, или всё привиделось в гениальном бреде сумасшествия. Могу лишь заметить, что подобную сверхсюрреалистическую фантастику мне читать не доводилось. Разве что у Хорхе Луиса Борхеса встречалось нечто подобное.
Но вот что мне в этом рассказе показалось символически-значимым. В последнем прощальном диалоге землянин спрашивает собеседника:
- Значит вы движетесь к первобытным пещерам?
-Да, но не особенно торопимся.
-Ужас!
- Нет, это довольно романтично.
-Трудно представить.
-Наши историки и философы описали это красиво.
- То есть?
-Наше светлое будущее это костры в пещерах, кремневые топоры и охота на мамонтов, первая любовь, полная тайны.
-Всего вам самого лучшего.
- И вам... (с.165.)
Вот! Это же и есть путь современной российской "православной" цивилизации с ее "традиционными ценностями". Во всякой сюрреальности всегда можно обнаружить внушительное зерно текущей реальности, например, сегодняшнее переписывание российской истории по Путину-Мединскому в школьных учебниках, и - как ответ из Космоса - катастрофическое крушение очередного Лунного проекта.
Вспомнилось, что и я когда-то писал о модели обратного течения времени в истории России в книге "Метафизика ленты Мебиуса", 2000, с. 126-134.
7.
Последний цикл рассказов в сборнике "Овраги" называется "Карма". Их названия: "Судья и смерть", "Гаражи на краю Вселенной", "Террорист". Общее название "карма" удивительно точно отражает содержание и смысл этих текстов. Общим эпиграфом к ним можно было взять древнее латинское изречение: "Желающего судьба ведет, нежелающего тащит": "volentem ducunt fata, nolentem trahunt".
Последний текст, не рассказ, а повесть, самый большой по объему во всём сборнике (69 страниц), и по стилю, и по содержанию как будто бы не проникнут сюрреализмом. Медленно, можно сказать монотонно, рассказывает автор о жизни обычного советского интеллигента-"технаря" во второй половине двадцатого века. При чтении повести меня не оставляло чувство какой-то узнаваемости героя и его жизненных переплетов, в которые он попадает. Наконец, вспомнил: это экспрессионистский роман "Берлин, Александерплац" Альфреда Дёблина, написанный автором в 1929 году. Читал я его очень давно, в Германии, году этак в 1962-63. Главного героя, бывшего фронтовика здорово треплет жизнь, пока он не находит себе места под крылышком национал-социалистов. Герой повести Кацуры далеко не таков, но и его судьба "не ведет, а тащит'.
Уже первая строка повести обещает нечто не совсем обычное: "Иван Сергеевич Беспалых, в простоте Ваня-друг, не любил советскую власть". (с.193.) И автор, и я, его рецензент, были тоже обычными советскими интеллигентами, жили в то же время, тоже не любили советскую власть, но хорошо знали, что подавляющее большинство окружающей нас интеллигенции-образованщины (по А.Солженицыну) советскую власть любило. Или делало вид, что любило, что, впрочем, одно и то же.
Во всяком случае открыто демонстрировать свою нелюбовь к названной власти было крайне нежелательно: в лучшем случае ты приобретал титул "не наш человек" (сегодня: "иностранный агент"), в худшем следовал донос в соответствующие партийные или советские органы, или в ГОСТАПО. Приходилось изворачиваться и вести себя как мудрая девица из творчества М.Е. Салтыкова-Щедрина: и невинность соблюсти и капитал приобрести. Как это сказывалось на внутреннем мире личности? Это и есть случай героя повести: "Внешне Иван казался сдержанным, порой даже сонным парнем, но внутри, в собственных глубинах, бывал он горячим и не всегда уравновешенным. Его часто бросало с края на край - от восторженности, если разговор, к примеру, шел о музыке или математике до мрачной озлобленности, если дело касалось реальной жизни, политики в особенности. В этом последнем случае внутри он просто пылал - но не столько от неприязни к окружающей грязи и хамству и не столько от ненависти к советским реалиям, сколько от презрения к режиму. Обычно он любил произносить это слово с особым свистом презрения. "Служишь режиму? шептал он сквозь зубы в адрес какого-нибудь знакомого, коллеги, приятеля, который всего-то и делал, что мирно ходил на работу. - Служишь? Скурвился?" И делал вид, что с отвращением сплевывал куда-то вбок. Впрочем, на службу он и сам иногда ходил, но совершал это словно в полусне, а потому считал нереальным. Служил его пошлый двойник, а сам он летал в пространстве'. (с.193-194.)
В этом смысле все мы, любящие и не любящие Софью Власьевну, были слугами режима, так как некуда было деться.
Всю атрибутику этой власти автор воспроизводит подробно и бесподобно. Эпоха позднего "развитого социализма", государство и страна под властью кремлевских старцев, их лозунги, их идеология, их верные слуги - всё это представлено с легким юмором, который, однако, время от времени окрашивается в черно-красные тона. Мелькают имена знаменитых в те годы ученых, писателей, диссидентов, творения самиздата...
С соседями по квартире Иван почти не общается, хотя иногда удивляется их терпеливости, доверчивости к пропагандистской лжи и согласию со всем, что происходит в большом и малом мирах.
"Вот она, социальная перемешка, учиненная советским режимом с особенным тщением и софизмом, - размышлял Иван. - Сунули нас в один котел и крутят большой поварешкой. Провозглашённая телевизором Новая социальная общность. Как же! Гляньте на эту радостную однородную массу, размазывающую слезы по немытым щекам! Почему я - Я! должен жить среди этого подгнившего человеческого материала в халтурных стенах социалистического общежития?" (с.207.)
Но он продолжает жить в этом социалистическом бараке, оправдывая это существование своей великой тайной. "Дело в том, что Ваня задумал крупный правительственный теракт. Прикончить он решил не кого-нибудь, а самого Леонида Ильича Брежнева, чья добрая бессмысленная улыбка и отваливающаяся во время многочасовых речей челюсть производили на Ивана особо тягостное впечатление". (с.195.) Люди сразу всё поймут и вздохнут свободно. Напомню, что Л.И. Брежнев с 1964 по 1982 годы был Генеральным секретарём ЦК КПСС, а несколько позднее 1964 года - и Председателем Президиума Верховного Совета СССР.
Будущий террорист строит, как ему кажется, простые и надежные планы. Но не осуществлённые. Тем временем в мире разрастается молодежное левацкое движение, гремят взрывы, погибают виновные, а чаще, невиновные люди. Советские войска входят в Прагу, А.Галич пишет своё знаменитое "Граждане, Отечество в опасности, наши танки на чужой земле! ", а на Красную площадь с лозунгом "За нашу и вашу свободу!" выходят семеро смелых, и крохотный ребенок на руках матери.
Взрывы происходят и в Москве. Ивану Беспалых хотелось бы, чтобы эти взрывы устраивали новые Желябовы и Гриневицкие. Но они себя не обнаруживали, и тогда он понял, что пора вступать в дело и ему.
***
На этом месте я сделаю небольшое отступление в анализе повести "Террорист", чтобы вспомнить кое-что из своего далекого прошлого. Необходимо сказать, что когда я впервые прочитал эту повесть, то меня поразило удивительное совпадение мыслей и намерений героя с моими мыслями и намерениями в те же 60-е-70-е годы прошедшего века. Я даже не замедлил об этом совпадении собственных планов с планами его героя сообщить автору повести.
Ведь, в самом деле, после возвращения с военной службы из Германской Демократической Республики в 1964 году, где я был свидетелем возведения пограничной стены между Восточным и Западном Берлином в 1961 году, после окончания педагогического института в 1968 году, я также был пропитан ненавистью к советской власти, к "вождям" Советского Союза, к коммунистической партии, в которую меня много лет безуспешно пытались вовлечь (на что я неизменно отвечал: "не хочу портить свой некролог"), так же хотел уничтожения Брежнева, так же искал средство для этого...
И самое главное: к столетию образования партии "Народная Воля" в 1979 году я надеялся воссоздать такую же партию "Народная Воля - 2"с похожей программой освобождения народа от власти КПСС и с теми же методами достижения этой цели. Имея историческое образование, я подробнейшим образом изучал историю декабристов и историю народничества, тем более что среди моих предков были и декабристы, и народники (много позднее, в нулевые годы моя дочь Е.Д. Макеева, ныне доктор исторических наук, профессор, написала подробную биографию члена "Южного общества", декабриста, поручика барона А.И.Черкасова (1799-1855), жур. "Исторические науки", 2008, ?5, с.16-51).
Разумеется, я рассчитывал, что первыми членами этой подпольной партии будут мои близкие друзья, которых я хорошо знал, некоторых с детства. Вернее, думал, что хорошо знаю. Но как раз в конце 70-х годов в долгом ночном разговоре я обнаружил, что наши взгляды противоположны буквально на то всё, что у меня вызывало ненависть. Но окончательное прозрение на народ наступило несколько позднее. Однажды рано утром я возвращался из большого волжского села от своего друга, учителя математики. Нужно было дождаться электрички. И я невольно стал свидетелем того, как жители села стекались на ж/д станцию со всех улиц: в нём не было рабочих мест, и они работали в городах и поселках, расположенных на маршруте электропоезда. Боже, кого я увидел! Кое-как одетые, в массе своей похмельные мужики, разговаривающие между собой на каком-то дикарском наречии, матерящиеся, несмотря на присутствие детей и женщин. Впрочем, женщины говорили и матерились, не отставая от мужчин. Словом, передо мной во всей красе предстал тот самый народ, который я мечтал освободить от тирании
Конечно, я раньше прекрасно знал этот народ, чуть ли не с младенческих лет беспрерывно общаясь с ним на колхозных и совхозных полях, в геологических разведках, в солдатских казармах, на целинных стройках, среди грузчиков и сторожей. Он меня не удивлял, иллюзий относительно его политических предпочтений я не испытывал, это была привычная среда общения и обитания. Но прозрение, какое-то остранение или отстранение произошло именно на перроне этой деревенской железнодорожной станции. И внезапно в сознании прозвучал непрошенный вопрос: ради этой массы людей, которую и народом-то назвать затруднительно, ты намерен рисковать собой, своими близкими, бороться за их права, за их счастье? Да они уже сейчас счастливы и ни в каких народных заступниках и в "народных волях" не нуждаются! В голове промелькнуло множество строк Пушкина, Лермонтова, Полежаева, А.К. Толстого, Некрасова, Бунина о русском народе...
Словом, я, ничуть не изменяя своих прежних убеждений, отказался от навязчивой идеи создавать организацию для спасения российского народа. Но вот что мне подумалось во время этого экскурса в собственное прошлое. Если сюрреалистический герой А.Кацуры и я, его интерпретатор, совершенно реальный человек, обладали абсолютно идентичными чувствами, мыслями, намерениями, жили в одну и ту же эпоху, то ... Это пересечение одного с другим не свидетельствует ли о том, что оно было типичным? Что таких Беспалых и Корнющенко было много? И не пора ли какому-нибудь незашторенному исследователю взяться за тему: "Сюрреализм и экспрессионизм - типичные явления позднего советского общества"? Охотно уступаю эту гипотезу любому желающему.
В отличие от меня Иван Сергеевич Беспалых ведет себя совсем по-другому. Он решает собственными силами изготовить необходимую взрывчатку (видимо, зная, что Николай Кибальчич в подпольной мастерской изготовлял крайне опасный динамит, в итоге и погубивший Александра Второго). Далее, у автора следует подробный экскурс в историю изготовления взрывчатых веществ, приводится список специальной литературы по этой тематике (при желании можно повторить опыты героя повести). Попутно идут размышления Ивана и его друзей о ближайшем будущем Советского Союза, о способах прослушки по радио "вражеских голосов", о создании компактного радиовзрывателя. Наконец, Иван создает своими силами несколько шашек тротила и испробует их в чахлом лесу за Волгой возле г. Ржева.
И как по мановению судьбы начинаются смерти и похороны "кремлёвских старцев". Суслов, Брежнев, Андропов, Черненко последовали в мир иной один за другим. "Кончина генерального секретаря (Брежнева - Д.К.) вызвала у Ивана сложные чувства. Главное из них - он словно бы осиротел" (с.222.) Начался горбачевский период. Перестройка. Ваня-друг выходит из подполья, в котором он похоронил себя в ожидании своего часа.
Он снова со своими друзьями ходит на митинги, три ночи защищает Белый Дом во время нелепого путча ГКЧП, и утром обнаруживает что Россия стала свободной. И вместе с обретенной свободой "прямо на глазах стало исчезать братство бывших люмпен-интеллигентов, людей умных, не богатых и охотно угощающих друг друга водкой". (с.224.) Россия пошла в странном направлении.
Иван решил было заняться предпринимательством, но его бизнес-энергии хватило на месяца три-четыре. Все провалилось в тар-тарары.
Но по причудливому повороту судьбы Ваня-друг становится участником первой чеченской войны. На стороне чеченских борцов за независимость Ичкерии. Его почти профессиональный опыт по изготовлению взрывчатки пришелся очень кстати в этой самой Ичкерии: он становится главным специалистом по изготовлению тротила и пластида на кустарном заводике. В свободное от работы время он сидит под ночными звездами и читает бородатым слушателям стихотворение М.Лермонтова "Валерик". Но и там его преследует лихая судьба: одной из боевых группировок он становится неугоден. Об опасности его предостерегает чеченская девушка Дина Идисова (такая же девочка Дина спасает из плена Жилина в "Кавказском пленнике" Л. Толстого). Вскоре ему приходиться бежать от "гостеприимства" боевиков, и он захватывает с собой мальчика Ивана, по нелепой случайности попавшего в плен. По счастью, на пути бегства их спасает лысый майор Измайлов, к которому обе воюющие стороны относились с уважением.
В Москве начинаются встречи со старыми друзьями, и опять все разговоры идут по старой, заезженной схеме: споры о давно исчезнувшем правительстве, о монополиях и рынке, о народе и власти: "Прошлое, оно ведь не в полковниках-гебистах сидит, оно в душе народной сидит. Его оттуда всеми способами выковыривать надо. Ножами, вилками, китайскими палочками, да хоть ногтями нашими обкрошенными. Иначе оно вернётся под одобрительный гул толпы. Не той толпы, что у Белого дома некогда ночью собралась, а куда более обширной. Той, о которой поэт сказал она безмолвствует. Тут ни Хайек, ни чикагские экономисты не помогут". (с.239- 240.)
"Они с народом, как в стихе Левитанского, - не поговорили!" (с.240.) В одном из разговоров со старым другом Юрой Гастевым Иван вспоминает стихотворение забытого поэта: '... от лица человека толпы, незаконно проникшего в ряды элиты... Той, настоящей элиты духа, а не нынешнего дерьма, что вцепилось во власть, или возле этой власти приплясывает...
"И, соглядатай между вами,
Я слушаю, когда в тревоге
Вы рассуждаете о Канте,
О домработницах, о Боге...
О, милые, и я такой же,
Интеллигентен и тактичен.
Но вот рванет мороз по коже
И на полях наставит птичек.
И я предам вас, я продам вас.
За что? За то, что в час вечерний
Внезапно вспомню я про давность
Вражды художника и черни". (с.243-244.)
***
Как-то на семинаре по прикладной математике среди выступающих Иван встретил женщину с немецкой фамилией Эйхарт. Она понравилась ему своей точностью, и позднее они встретились еще раз, и Иван пригласил ее в свой захламленный дом. Они просидели с Лизой Эйхарт до утра. Оказалось, что она знает и Брейгеля-Старшего (они рассматривают его рисунок о битве кошельков и сундуков), и Климта, и Оскара Кокошку, и Кандинского, и Шёнберга. Не только знает, но видела их подлинники в европейских музеях, и слушала живое исполнение музыки (он же часто слушал одну заигранную пластинку - "Реквием" Моцарта). Математик-отшельник начинает понимать, что он второй или третий раз в жизни влюбился.
Ночью ему привиделся его двойник, второй Иван Сергеевич, который сообщил первому Ивану, что он человек, который приводит в исполнение приговор истории. Начинается их довольно сложный диалог, чем-то напоминающий разговор Ивана Карамазова с Чертом и диалог Адриана Леверкюна, тоже с Чертом, из "Доктора Фаустуса" Томаса Манна. (с. 248-251.)
Происходит неожиданная встреча с его бывшей женой Нонной. Все эти встречи, эти беседы заставляют Ивана Сергеевича задуматься. "Для чего я жил? Она - жизнь - кончается, а что я? Зачем? Странно. Что сделал? Что совершил? Кого и чем потряс? Что за это получил? Что заслужил? Какую правду для себя вынес? Чем душу успокоил?"(с.253.)
Далее, до последних страниц повести, весь текст - это бурный процесс самопознания как застоявшийся поток, прорвавший, наконец, преграду. Психологически, это завершение жизненного пути Ивана Беспалых. Художественно это самый значительный во всем сборнике пример нутряной рефлексии незаурядного человека, подвергающего себя болезненной вивисекции. В воспалённом сознании этого талантливейшего человека, занявшегося самоедством, проносятся имена В.Арнольда, М.Деза, С.Довлатого, Венички Ерофеева, тех, кто не был признан в советской действительности, но получил признание и известность за ее пределами.
Еще далее: - следуют имена Ленина, Гитлера, Фиделя Кастро, Че Гевары, Пол Пота и Йенг Сари, Сирхан Сиохана, Карлоса-Шакала, Гаврилы Принципа ,- многих антигероев и монстров 20-го века, заслуживших у потомков позорную славу. К этим именам могли бы присоединиться имена современных властителей Российской Федерации, но до их "величия" герой "Террориста" не дожил.
"Бесталанные люди, бездарные люди всегда озлоблены, они сетуют на внешние обстоятельства, требуют социальных прав, поблажек, выплат, сочувствия, любви, почитания, Бог знает, чего еще. А им, как водится, не дают ни того, ни другого, ни третьего. И что? Они готовы затаиться на обочине, подкладывая заряд под авто проезжающего мимо успешного господина..." (с. 254.)
'... Неужто лишь злоба и зависть толкает людей в политику? У-у, еще как! Им хочется самим наверх, поближе к рычагам, кормилу и кормушке.' (с.254.)
После этих справедливых и не очень справедливых саморазоблачений в Иване внезапно умирает энергия террориста и просыпается энергия математика. Он слушает любимый "Реквием" Моцарта и пишет, пишет... Теперь он в компании Анри Пуанкаре, Хью Эверетта, Пьера Ферма, Джероломо Кардано! Сам Хорхе Луис Борхес оценил бы его фантастический взлет! Ведь он решил доказать гипотезу Пуанкаре! Вот как вернулся в текст учитель математики из рассказа "Идущие навстречу"!
***
Дину Идигову Ваня-друг не видел уже несколько лет. А он ее не забыл и мог бы сильно любить девушку. Но за годы его исканий и переживаний почти на уровне героев Ф.Достоевского в жизни чеченской девушки произошли другие переживания и поиски пути. Вся ее семья погибла в ходе второй чеченской войны. Село, где они жили, было разрушено артдивизионом. Отец погиб. Один брат убит гранатой, брошенной в подвал. Месяц спустя из захоронения вытащили тела двух других братьев, которых увели русские солдаты. Дина словно окаменела. Вскоре она попала в лесной лагерь, где сильные и решительные воины объясняли молодым парням и девушкам, что нужно делать для свободы родины и славы Аллаха. (с.261-262.)
Иван Сергеевич Беспалых встретился с Диной в подземном переходе на углу Пушкинской площади и Тверской улицы 8 августа 2000 года. Они еще успеют улыбнуться друг другу. Но Дина уже замкнула контакт на поясе шахида. От взрыва они погибли оба. Вместе с ними семь человек погибло в переходе, шесть скончались в медицинских учреждениях, 118 человек пострадали от взрыва. Специалисты оценили силу взрыва в 800 граммов тротила. 8.08.2002 года на месте террористического акта был открыт памятник в форме мемориальной стены со списком погибших и отлитым из металла цветком. Ныне список погибших исчез. Организаторы и исполнители террористического акта по сей день следствием не обнаружены и не найдены.
В тексте рецензии я привел официальные обнародованные сведения. В тексте повести автор в качестве коды предоставил своему герою право произнести предсмертный монолог. Увы, всего лишь перед пробегающим мимо милиционером.:
-А все-таки мне удалось это...
-Всё это моих рук дело. - Слабо повел рукой. - Удался опыт? А? Еще как! Пластид-то ведь мой. Мой, понимаешь? Да и результат примерно тот же, на какой я некогда рассчитывал. Ты уходишь или они уходят, - с трудом поднял руку, указав окровавленным пальцем вверх, - не все ли равно? Отныне ты освобожден от них. А они от тебя. Отгородила наконец тебя великая стеклянная стена. О, это особое стекло! В нем, подрагивая, отражается вечность. Я так хотел. Всю жизнь мечтал. Планировал. Всё тащил плюс к минусу. Или минус к плюсу. Знаешь, что бывает при такой встрече? И вот... это же я притащил... одно к другому - другое к одному... Бабах! Лихо, правда? Всё я... Елдердын, одним словом...- улыбнулся и закрыл глаза". (262 с.)
Заканчивается эта в высшей степени сюрреалистическая и экспрессионистская повесть двумя фразами:
"Как все странно закольцовано в этом мире!
Действительно, как все СТРАН". (с.262.)
Два непонятных слова уже на первых страницах повести приводят друзей в неистовое веселье. Иван показывает другу Юрию знаменитый лозунг из "Манифеста коммунистической партии": "Пролетарии всех стран соединяйтесь!", размещённый огромными фанерными буквами по торцу пятиэтажки таким идиотским образом, что видно было только одно слово "СТРАН". Друг напоминает Ивану, что этот лозунг ежедневно помещается в газете "Правда" на пятнадцати языках союзных республик. Трудно не оценить комический эффект от перевода этого лозунга на казахско-киргизский язык: "Барлык елдердын пролетарлары биршингиз" (с. 197.)
Друзья хохочут от души.
Но ведь было время, когда этот лозунг звучал как могучий призыв к борьбе. В дни первой русской революции в большевистской газете "Новая жизнь" в ноябрьском номере 1905 года поэт-символист Н.М.Минский опубликовал стихотворение "Гимн рабочих":
"Пролетарии всех стран соединяйтесь!
Наша сила, наша воля, наша власть.
В бой последний, как на праздник, снаряжайтесь.
Кто не с нами, тот наш враг, тот должен пасть.
Станем стражей вкруг всего земного шара,
И по знаку, в час урочный, все вперёд.
Враг смутится, враг не выдержит удара,
Враг падет и возвеличится народ.
Мир возникнет из развалин, из пожарищ,
Нашей кровью искупленный новый мир.
Кто работник, к нам за стол! Сюда, товарищ!
Кто хозяин, с места прочь! Оставь наш пир!
Братья-други! Счастьем жизни опьяняйтесь!
Наше все, чем до сих пор владеет враг.
Пролетарии всех стран соединяйтесь!
Солнце в небе, солнце красное - наш стяг! "
Коммунистической партии Советского Союза (КПСС) понадобилось много усилий, много фальши, нелепой идеологии, еще более нелепой пропаганды, чтобы окончательно опошлить до карикатурного уровня знаменитый лозунг солидарности и борьбы.
***
Итак, сборник окончен. В совокупности исследованных и не исследованных мною текстов "Оврагов" читается нечто очевидное. Это групповой - портрет советской и постсоветской интеллигенции в ее существовании как части советского общества, так и части постсоветской России. Групповой портрет российского интеллигента на фоне общества. Что-то вроде "Семейного портрета в интерьере", как когда-то назывался фильм Лукино Висконти.
Автор, А.Кацура родился еще до войны, в мае 1941 года. Я, рецензент сборника, родился в самый разгар войны в ноябре 1942 года. Книга вышла в свет в 2021 году. Итого? Восемьдесят лет жизни, восемьдесят лет пути и судьбы фактически одного персонажа, под каким бы именем он ни появлялся на страницах "Оврагов" (безымянный "он", "я", Леша, Лежик, Олег Завада, Виталик, Лепин, Толик, Зем, Александр, Геннадий, Алексей Бажулин, Иван Беспалых)... Такие разные люди: дети, студенты, математики, физики, писатели, поэты, учителя, художники, странники, философы, пришельцы... А в сущности, это один и тот же субъект странной сюрреалистической жизни, выпавший из панургова стада, отказавшийся в этой жизни шагать под звуки бараньего марша. Распознать этот персонаж не трудно, в некоторых ситуациях явственно проглядывает персона автора, как уже случилось в романе "Фантомный Бес". Дело не в этом, в другом. Ведь каждый, проживший долгую жизнь в этой стране, познавший и свою и чужую глупость, и мудрость, жестокость и гуманность, переживший жизненные испытания и передряги, случалось, не менее фантастические и сюрреальные, чем в повествованиях А.Кацуры, вполне согласится с моим предположением о групповом портрете российской интеллигенции. Которую судьба не ведет, а тащит.
Я не случайно осмелился сравнить свое прошлое с прошлым героя "Террориста". Ведь это название двусмысленно. По фактам он действительно нелепейшим образом становится оружейником чеченских боевых отрядов, способных убивать, убивать и убивать своих врагов. Которые так же способны убивать, убивать и убивать чеченцев. А по сути, его жизнь, вся жизнь, если воспользоваться старой терминологией Г.Гегеля, - это "неразвитое натяжение принципа", неизбежно ведущее к самоуничтожению. Сюрреальность жизни толкала его в подземный переход, где добрая и честная Дина жертвовала собою по той же причине. Именно в тот день, когда Иван почувствовал необыкновенный прилив сил и способен был совершить гениальное открытие! Далась же автору эта самая гипотеза Пуанкаре! Ведь из текста следует, что из-за нее, к магазину "Армения" в порыве вдохновения, спускается Иван в подземный переход.
Три страницы, изображающие предсмертный поток сознания героя, по моему мнению, самое высокое художественное достижение А.В.Кацуры во всем его творчестве. Вообще, художественному языку автора, его только стилистике, давно уже пора посвятить приличную монографию, выполненную руками хорошего филолога. (с. 259-262.)
А теорема Анри Пуанкаре останется пока не решенной. До 2003 года.
8.
Последняя заключительная часть рецензии является попыткой автора рассказать о художественном творчестве А.В.Кацуры. О его живописи, рисунке, компьютерной графике, инсталляциях, о разнообразии стилистических направлений, о художественных исканиях на протяжении шестидесятилетнего творческого пути, - во всех жанрах изобразительного искусства, кроме скульптуры.
Содержательной основой этой заключительной части являются мои выступления на открытии двух выставок полотен Кацуры, состоявшихся в сентябре 2022 года и в апреле 2023 года в "Галерее на Чистых прудах". Не могу не сказать о той значимой роли в организации и проведении этих выставок, которую сыграл галерист Валерий Павлович Новиков. Скромный человек, энтузиаст творчества Кацуры, он всегда предпочитает держаться в тени, но именно его эстетический вкус, организационные способности, подвижничество способствовали тому, что многие талантливые живописцы, другие мастера изобразительного искусства обретали свою благодарную аудиторию. Мне остается только пожелать ему таких же энергии и энтузиазма, которые сопровождают его деятельность долгие годы. По чисто организационным причинам мои выступления были более лапидарными, чем хотелось бы выступающему. Однако тексты этих речей сохранились в моём архиве; Александру Васильевичу я обещал рано или поздно опубликовать эти опусы, что и делаю в этой статье- рецензии. Демонстрирую анонс-афишу первой выставки.
Демонстрируется оборотная сторона анонса-афиши.
Роль интеллигенции - быть мальчиком из сказки про голого короля.
Леонид Гозман (признан иноагентом).
Дамы и господа! Хочу напомнить уважаемой аудитории, что сегодняшняя выставка работ А.В.Кацуры далеко не первая, в том числе и в "Галерее на Чистых прудах". 4 декабря 2010 года в 15.30 в широко известном книжном магазине "Библио-Глобус" проходил творческий вечер художника и писателя А.В.Кацуры. В лекционном зале "Б/Г" были представлены его многие, главным образом, живописные работы. Их автор выступил с лекцией "Манифест постарьергарда", позднее опубликованной в жур. "Собрание", 2011, ?2. Содержание лекции являлось теоретическим обоснованием своего художественного метода как параллели к "поставангарду". Некоторым дополнением к лекции, своеобразным содокладом, было выступление Вашего покорного слуги.
В выставочных залах, в которых мы сейчас находимся, в октябре 2012 года состоялась широкая выставка живописных и графических работ мастера. Кроме того, отдельные экспонаты творчества А.Кацуры регулярно участвовали в выставках на территории Дома художника на Крымском Валу.
И вот - сегодняшняя выставка в сентябре 2022 года. Посмотрим на календарное время, на Шестидесятилетие творческого пути юбиляра. Отсчитаем назад эти 60 лет. Получим 1962 год. Условная дата, но по нынешним временам провиденческая, ибо в 20-х числах октября 1962 года разразился военно-политический Карибский кризис, грозивший третьей мировой войной. Эти давние события я встречал с оружием в руках вместе со своими товарищами по военной службе на территории Германской Демократической Республики (ГДР). И вот через 60 лет история повторяется, снова кризис, снова угроза ядерной войны.
Я хочу сказать, что творчество художника и писателя в прошедшее шестидесятилетие проходило во взрывоопасную эпоху, когда и "воздух пахнет смертью". От одной опасности до другой, а если подробно вспоминать эти десятилетия.....!
Михаил Казиник, выдающийся популизатор и историк классической музыки, поместил на почте художника замечательный отзыв о его творчестве, справедливо заметив, что он не столько жил, сколько выживал в эти нелегкие годы. Впрочем, так можно сказать о многих его сверстниках. Но это была жизнь подвижника-творца, не случайно мы получили приглашение на жизнь, а не на казнь, не на смерть, как у В.Набокова. Дай Бог каждому из нас такого выживания! За эти годы им написаны множество рассказов, повестей, романов, пьес, стихотворений, философских и культурологических работ, созданы десятки, если не сотни, живописных и других изобразительных творений, включая иллюстрации к произведениям литературы.
Мне одному довелось написать не менее десятка рецензий, предисловий, послесловий, отзывов на его книги, и, думаю, что по праву я могу считать себя скрытым специалистом в области "кацуроведения".
Тот же М.С.Казиник полушутливо-полусерьезно сказал, что испытывает мистический ужас перед самой реальностью его существования. Природа хранит его для сравнения. Я же добавлю к этому "ужасу" чеканную фразу Торквато Тассо, поэта эпохи Возрождения, автора "Освобожденного Иерусалима": "Создав его, природа разбила форму".